Страница:
– Как это так?
– Надо найти его и предложить денег за место на судне, которое отвезет нас в Европу.
– Думаешь, получится? Не надурит он нас?
– Надо рискнуть, Арман.
– И как же это устроить? Нам опасно тут появляться.
– У нас вся жизнь опасна, Арман. А устроить надо через этого главаря нищих. За хорошую мзду он сведет нас с этим Шакальим Носом, а тот наверняка знает все ходы и выходы в порту и найдет судно для нас. Все будет упираться в количество денег.
– Жалко расставаться с ними, Пьер. У тебя-то они есть, а мне так уж пригодились бы!
– Погоди горевать, Арман. Нам бы только вырваться в Европу, а там видно будет. И нечего жалеть этих денег. Они все равно на нас как с неба свалились.
– Тебе легко рассуждать так, а мне каково?
– Ладно тебе. Прекрати ныть, лучше помозгуем, как нам выйти на самого главного.
– Наверное, придется или просто поговорить с нищими, или подкараулить их атамана одного, дать ему денег и попросить вывести нас на главаря.
– Стало быть, так и сделаем, Арман. И лучше поговорить с атаманом один на один, это не так опасно для нас.
– Придется опять выслеживать, а мне это вот как надоело! - возразил Арман, проводя ладонью по горлу.
– А что же ты предлагаешь взамен?
– Да ничего, Пьер. Просто зло у меня накопилось за это время, а тут еще жратвы уже почти нет.
– Потерпи, может, вскоре все уладится, и мы будем на пути во Францию, друг мой.
– Не дразни так, Пьер. Мне просто выть хочется от такой жизни.
– А как же мне? У тебя никого нет, а у меня семья, любимая жена, да дело в Марселе с немалым капиталом. Всем этим надо руководить.
– Ладно, Пьер. Я, наверное, слишком нетерпелив.
С неделю пришлось друзьям выслеживать, выжидать, когда главарь нищих окажется один, пока наконец это им удалось. Увидев его шагах в двухстах от места ночлега всей банды, Пьер выступил из темноты. Нищий вздрогнул, оглянулся и потянулся за кинжалом. Пьер тут же приступил к переговорам:
– Раис, не бойся. Мне надо встретиться с твоим хозяином.
– Ты кто такой? Руми? Как здесь очутился? Неверный?
– Так много вопросов задаешь, раис. Аллах и тот запутается в них, не то что твой покорный слуга, - ответил Пьер и положил руку на эфес сабли, заметив, что нищий уже нащупал рукоятку кинжала.
– Не боишься так вот языком трепать со мной?
– Боюсь, да дело не терпит. За платой дело не станет, раис, - Пьер побренчал в кармане золотом.
– Смелый ты, руми. Однако много ли дашь за столь трудное дело?
– Чего же тут трудного, раис. Ты ведь знаешь, как найти хозяина. Договорись о встрече, а я отблагодарю. Бояться тебе нечего - ты у себя дома, а мне в любом случае рисковать приходится. Так что суди сам, раис.
– Десять золотых!
– Жаден ты, как я погляжу, раис. Однако на такое дело у меня столько найдется.
– Задаток вперед, руми.
– Само собой, раис. Четыре золотых дам теперь же, остальное получишь, когда выполнишь задание. Договорились?
– А где я тебя найду, руми?
– Я сам тебя отыщу, раис. Я знаю, где ты ночуешь. Скажи, когда мне появиться, и я приду.
– Ладно, давай задаток! Дня через три приходи вечером. Принесу я тебе весть. И пусть Аллах будет свидетелем правдивости моих слов!
– Инша-аллах! - воскликнул Пьер, роясь в кармане. - Возьми вот это, раис. Он стоит наверняка больше четырех золотых, - Пьер протянул нищему перстень с маленьким камушком в оправе.
– Ишь ты, какой перстенек! Где ты мог его раздобыть? Старинная работа. Интересно, руми.
– Это мои дела, раис, а не твои. Считай, что это мое наследство.
– Хм! А работа-то не ваша, руми. Это старинная римская работа. Но да пусть тебя судит Аллах, руми. Приходи дня через три - поговорим.
– Спасибо, саадит-друг. Я приду, и пусть Аллах будет с нами.
Пьер попятился назад и вскоре укрылся за грудой развалин. Арман встретил друга вопросом: - Ну как, Пьер?
– Порядок, Арман! Дня через три он принесет ответ к костру. Подождем…
С волнением и нетерпением ожидали наши друзья того времени, когда можно будет пойти за ответом нищего.
– Что ж, время пришло отправляться на охоту за новостями, - сказал Пьер, поглядывая то на Армана, то на светившуюся в ночном небе звезду, проступавшую в отверстие подвала.
– Вот только неизвестно, кто будет охотник, а кто дичь, - тревожно ответил Арман. - Как проведем встречу?
– Прости, но тебе придется сидеть в засаде на случай каверзы нищего. И смотри в оба, Арман. Придется рисковать нам обоим, но делать нечего. С нами Бог и Пресвятая Дева!
– Эх, были бы пистолеты!
– Ага, и пушка еще не помешала бы. Погоди ныть, Арман. Может, все образуется. Пошли, уже пора.
Они выбрались со всеми предосторожностями из подвала и потащились к костру нищих. Вскоре он замаячил вдали. Арман обошел его стороной и засел в камнях, а Пьер с волнением и трепетом в груди пошел прямо на огонь.
– Мархаба-здравствуй! - сказал он негромко, пытаясь сдержать дрожь в голосе и придать ему твердость и уверенность. - Мархаба, саадит, я к тебе пришел по воле Аллаха.
– Инша-аллах! - отозвался атаман, вставая и подозрительно оглядывая гостя. - Проходи, руми, и садись к огню. Холодно нынче в развалинах.
Нищие с любопытством уставились на Пьера, настороженно щуря глаза и ища ладонями рукояти кинжалов. Они отодвинулись от него, опасаясь осквернить себя прикосновением к неверному.
Все какое-то время молчали. Пьер старался держать всех нищих, а их было шесть человек, в поле своего зрения. Он поправил саблю и кинжал, уселся на камень и спросил, повернувшись к атаману:
– Что ты мне скажешь, раис? Я пришел за ответом.
– Все во власти Аллаха, руми. Мы лишь малая песчинка в его стадах.
– Но и человек кое-что значит, раис-саадит. Хотелось бы знать, что возвестит мне Аллах? Благосклонна ли воля Всемилостивейшего?
– Хватит ли у руми золота для такого дела? Мой раис очень щедр, но без золота ничего не хочет делать, особенно для руми. Ты дорого стоишь, руми.
– Я себя и сам ценю не дешево. Однако сколько хочет твой раис? Назови цену, а там видно будет.
– Аллах подсказал ему, что это не благое дело, руми. И потому для тебя это будет стоить три сотни золотых. Инша-аллах! - так угодно Аллаху! - нищий сложил ладони и поклонился до земли.
– Аллах мудр, уважаемый, и он подсказал правильно твоему раису. Пусть будет так, как повелел Аллах. Однако где я могу встретиться с главой вашего братства?
– Ты слишком спешишь, руми. У нас дела так быстро не делаются. Надо ждать благоприятного момента и воли Аллаха. Но и воля моего повелителя что-то значит. Жди и приготовь золото, руми. Это дело не из легких - его надо подготовить. Жди. А теперь можешь идти. Придешь дней через десять.
Нищий отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
– Чертов нищий выродок! - воскликнул Арман, когда Пьер поведал ему о переговорах. - Словно султан какой ведет себя! Погоди мне!
– Успокойся, Арман. Это ведь не совсем обычное дело, к тому же не так просто найти судно и капитана, который согласился бы на переправку нас во Францию. Они тоже рискуют, Арман.
– Видимо, ты прав, Пьер, но ждать, опять ждать! Сколько можно?!
– Сколько надо, Арман. Не раскисай раньше времени. Лучше подготовь триста золотых. У нас же нет почти монет, так что определяй на глаз стоимость драгоценностей. Хватит ли нам их?
– Хватит, но уж больно дорого, Пьер.
– Погоди, это еще не все затраты. Будут и другие, и немалые, так что не спеши волноваться. Все еще впереди.
Весна набирала силы. Дожди сменялись ясными днями, море постепенно становилось все приветливее и ласковее. Далекие паруса белели у горизонта, а Пьер с тоской взирал на них, мечтая о встрече с Ивонной и детьми. В груди щемило, горело, но надо было держать себя в руках и не раскисать. Наступали трудные дни, теперь от него потребуется вся воля и собранность, на какую он только способен. Иначе никогда ему не увидеть своих любимых.
И вот они опять ползли к костру, где их могла ожидать как удача, так и острое лезвие кинжала. Пьер повторял Арману задание:
– Если все устроится удачно, то ты следуй за мной, но лишь убедившись, что поблизости нет шпиона. Если есть - убей его без всякой жалости, но так, чтобы он и не пикнул.
– Успею ли я спрятать труп? Времени мало у нас.
– Ничего прятать не надо, Арман. Тут сила в почете, и никто не пожалеет какого-то нищего. Зато почувствуют в нас силу и зауважают. Так что гляди повнимательней. В темноте легко можно пропустить что-нибудь.
– Не по душе мне это, Пьер, но, видать, делать нечего.
– Вот именно, Арман. Делать больше и вправду нечего.
Замолчав, они подошли ближе к костру и тут разделились. Пьер прямиком пошел на огонь, а Арман занял место в засаде.
В свете костра сидело неожиданно мало людей - всего человек пять. Среди них Пьер сразу заметил две незнакомые фигуры. Это были совсем не нищие, судя по одежде. Один - явно главный, с короткой бородой, окрашенной хной, в войлочной шапочке и при дорогом кинжале на поясе. Он кутался в шашию - накидку из овечьей шерсти. Другой помоложе, с саблей и пистолетом за поясом. Его сила и мощь откровенно бросались в глаза. Лица людей были скрыты покрывалами и лишь глаза поблескивали в свете костра.
– Руми, поклонись хозяину, - обратился атаман к Пьеру.
– Мир тебе, раис и хозяин, - сказал Пьер и низко поклонился. - Пусть снизойдет до тебя милость Всевышнего и благодать на семью твою, раис.
– Ты знаком с восточным порядком, руми, - сказал в ответ закутанный араб, голос которого звучал сочно и приятно. - Мне сказал мой раб, что ты хочешь переправиться на другой берег моря. Ты один или нет?
– Нас двое, раис. И я говорил твоему рабу об этом.
– Где же второй, руми?
– Он нездоров, мой господин, и не смог быть тут. Но он молит Бога о ниспослании нам удачи в переговорах.
– Ты принес золото, обещанное мне?
– Принес, мой раис, но, конечно, не все. Сам знаешь, что мы чужие тут и рискуем многим, если не всем. Все золото я отдам лишь в последний момент. А сейчас, если ты согласен нам помочь, получишь третью часть. Это, я думаю, справедливо.
– Хм… Ты хитер, руми. Но пусть будет по-твоему, неверный.
– Так что ты мне скажешь, мой господин? - спросил Пьер, напряженно и с волнением всматриваясь в глаза араба.
– Судно я тебе нашел, руми, но не во Францию. Туда нам трудно плавать. Пойдете на Форментеру, а оттуда уже сами будете выбираться. Это испанский остров. Ты согласен, руми?
Пьер подумал, прикидывая, где этот остров. Он не слышал о таком, но по названию понимал, что это уже в Европе, и ответил:
– Мой господин, я согласен с тобой. Пусть Аллах осветит жизненный путь тебе и твоему наследнику. Когда мы сможем подняться на борт?
– Сегодня вторник, в четверг вас проведут на судно и спрячут в трюме. День придется сидеть в тесноте, пока не окажетесь в открытом море. Капитан - проверенный человек, но ты отблагодари его особо, руми, - и араб пристально глянул в лицо Пьера.
– Я согласен, мой господин. Да хранит тебя Всемилостивейший!
Араб многозначительно глянул на своего телохранителя, оглядел нищих, потом повернулся к Пьеру и сказал хмуро:
– Ты ведь понимаешь, руми, что с тебя живого сдерут шкуру, если обманешь. А это очень неприятная процедура.
– Не надо меня стращать, мой господин. Я не собираюсь обманывать, да и как бы это я сделал? Я весь в твоих руках. К тому же после выплаты тебе трехсот золотых у меня почти не останется денег. Так что даже для оплаты капитана их может не хватить, и придется отрабатывать службой.
– Разумно, но все же смотри, руми. Горло у тебя одно. Ладно, давай задаток, если он у тебя.
Пьер достал тряпицу и выложил перед арабом украшения. Тот вперился в них взглядом, перевел взгляд на атамана, потом на телохранителя и сказал:
– Ты уверен, что тут достаточно, руми?
– Более чем уверен и более чем достаточно, мой господин.
– Однако где же ты смог раздобыть такое?
– Считай, уважаемый, что это наследство, доставшееся мне от предков, - ответил Пьер и подтолкнул тряпицу ближе к арабу. - Бери, и да просветит тебя Аллах на пути праведном. Где мне быть в четверг?
– Вечером приходи сюда - тебя отведут, руми. А теперь мне пора, - он встал и постоял немного, провожая глазами удаляющегося Пьера.
Пьер медленно продвигался подальше от своего подвала, сожалея, что никто из собравшихся у костра не удосужился его угостить, а запахи были очень аппетитными.
Покружив немного по развалинам, он остановился в тени полуразрушенной колонны и стал ждать. Вскоре послышались тихие шаги, и показался Арман, которого Пьер узнал по тощей фигуре. Тот спросил:
– Порядок?
– Вполне. А как у тебя?
– Порядок, Пьер. Ты оказался прав. За тобой крался человек. Пришлось его зарубить.
– Я ничего не слышал, Арман. Значит, все прошло удачно?
– Не пикнул. Но на душе муторно. Как-то противно со спины рубить.
– Или он нас - или мы его… Пошли. В четверг ас отведут на судно.
– Неужто так скоро! Вот уж не ожидал! - В голосе Армана послышались восторженные нотки.
– Погоди радоваться. До конца еще очень далеко. 1одождем до прибытия на остров. Кажется, Форменера называется. Вот только не могу вспомнить, где-то. Но это неважно. Это уже Европа. Не слыхал про такой?
– Нет, не слыхал. Риск большой?
– У нас вся жизнь из риска состоит, Арман. Конечно, риск большой.
Просидев два дня безвылазно в своем подвале, в темноте они выбрались из него, оглянулись и стали красться к пристанищу нищих. Там их уже ждали двое арабов, закутанных в накидки-шашии. Они молча оглядели французов, пошептались с нищими и, махнув рукой в сторону порта, зашагали в том направлении.
Друзья поправили оружие и последовали за ними. В молчании они проделали весь путь до городских стен, потом спустились к порту и так же молча пошли вдоль причала, где тихо покачивались малые суда, чуть освещенные тусклыми масляными фонарями.
Наконец они остановились. Араб окликнул кого-то и, получив ответ, спустился в лодку, друзья последовали за ним. При свете звезд Пьер различил на веслах пожилого араба. Тот мерно греб, а второй сидел на корме и правил.
Было тихо и темно, редкие огни фонарей едва высвечивали полоски воды недалеко от судов. Показался низкий борт, лодка глухо стукнулась об него, с палубы приняли брошенный конец. Все тихо взобрались на судно, и только тогда один из арабов сказал, обращаясь к капитану:
– Принимай гостей, Саид. Мой хозяин шлет тебе привет и пожелание попутного ветра. Доставь гостей на остров.
– Слушаю, господин. Все исполню, как и поклялся на Коране, не изволь сомневаться.
– А теперь, руми, давай рассчитаемся, как и было уговорено, - араб повернулся к Пьеру и протянул ладонь.
– Да, конечно, раис, - ответил Пьер и передал арабу тряпицу с драгоценностями.
Тот подошел к фонарю и внимательно рассмотрел их, наклонив голову.
– Порядок, руми. Все как было уговорено. А теперь оставайся тут, и пусть Аллах будет вам благоприятствовать. - Он повернулся и стал спускаться в лодку.
Капитан тронул Пьера за руку и кивком приказал следовать за собой. Подсвечивая себе фонарем, он провел их к трапу. Все спустились в трюм, в тусклом свете фонаря араб указал друзьям место для ночлега. Среди корзин и мешков имелось небольшое пространство, устланное циновкой и одеялом. В этом углу им предстояло провести день, а может быть, и больше.
Капитан махнул рукой, поднялся на палубу и задвинул крышку люка.
Полная темнота окутала друзей. Они помолчали, потом Арман сказал:
– Не мышеловка ли это? Уж очень похоже.
– Вряд ли. Оружие ведь у нас не отобрали. Да и судно малое, а потому и матросов тут наверняка не больше пяти-шести. Хорошо, что не наступила жара, а то задохнуться тут можно было бы.
– Хоть бы фонарь оставил этот свинопас!
– Не ругайся, Арман, не гневи Бога. Пока нет причин быть недовольным. Нам бы только в море выйти.
На палубе не было слышно ни звука. Видимо, все улеглись спать. На рейде было тихо, судно слегка покачивало, и вскоре друзья оказались во власти сна. Усталость и волнение сделали свое дело.
Их разбудил топот босых ног по доскам палубы. Сквозь решетку крышки люка сочился слабый свет наступающего утра. Люди наверху что-то кричали, стучали, но судно пока стояло на месте. Друзья молча ждали развития событий. На душе у них скребли кошки, но приходилось ждать и надеяться. Губы сами зашептали слова молитвы, и это слегка успокоило их.
Вскоре крышка люка открылась, и смуглая рука протянула им корзину.
– Ого, Пьер! Неужто и о нас вспомнили? Посмотрим, что там.
В корзине было немного еды и вода в кувшине. Это оказалось как нельзя кстати. Их давно мучила жажда.
– Интересно, когда же мы выйдем в море? - спросил Пьер сам себя.
– Спросить бы, да боязно. А вдруг на палубе чужой кто?
– Потому поменьше кричи. Будем отдыхать и ждать. Может, ветер противный или еще что мешает.
Весь день они томились неизвестностью, скудно питаясь и ни с кем не перемолвившись словечком. Ночь прошла в тревоге, а сон урывками их освежил мало. Под утро они забылись, а когда проснулись, то почувствовали сильную качку и поняли, что судно на ходу. Пьер сказал:
– Кажется, плывем, Арман! Неужто это случилось? Я даже не заметил!
– Точно, Пьер. Теперь бы выйти на палубу. Глянуть хоть одним глазком, как мы идем. Может, постучим, а?
– Погоди малость. Возможно, мы только что отошли от берега.
В щели крышки люка брызнули лучи солнца. Стало светлее и как-то радостнее. Крышка отодвинулась, голос матроса произнес:
– Вылазьте наверх, руми! На палубу!
Друзья выскочили на палубу и ослепли от яркого солнца. Кругом было море, и берег едва угадывался слева по борту.
Глава 17 УДАР СУДЬБЫ
– Надо найти его и предложить денег за место на судне, которое отвезет нас в Европу.
– Думаешь, получится? Не надурит он нас?
– Надо рискнуть, Арман.
– И как же это устроить? Нам опасно тут появляться.
– У нас вся жизнь опасна, Арман. А устроить надо через этого главаря нищих. За хорошую мзду он сведет нас с этим Шакальим Носом, а тот наверняка знает все ходы и выходы в порту и найдет судно для нас. Все будет упираться в количество денег.
– Жалко расставаться с ними, Пьер. У тебя-то они есть, а мне так уж пригодились бы!
– Погоди горевать, Арман. Нам бы только вырваться в Европу, а там видно будет. И нечего жалеть этих денег. Они все равно на нас как с неба свалились.
– Тебе легко рассуждать так, а мне каково?
– Ладно тебе. Прекрати ныть, лучше помозгуем, как нам выйти на самого главного.
– Наверное, придется или просто поговорить с нищими, или подкараулить их атамана одного, дать ему денег и попросить вывести нас на главаря.
– Стало быть, так и сделаем, Арман. И лучше поговорить с атаманом один на один, это не так опасно для нас.
– Придется опять выслеживать, а мне это вот как надоело! - возразил Арман, проводя ладонью по горлу.
– А что же ты предлагаешь взамен?
– Да ничего, Пьер. Просто зло у меня накопилось за это время, а тут еще жратвы уже почти нет.
– Потерпи, может, вскоре все уладится, и мы будем на пути во Францию, друг мой.
– Не дразни так, Пьер. Мне просто выть хочется от такой жизни.
– А как же мне? У тебя никого нет, а у меня семья, любимая жена, да дело в Марселе с немалым капиталом. Всем этим надо руководить.
– Ладно, Пьер. Я, наверное, слишком нетерпелив.
С неделю пришлось друзьям выслеживать, выжидать, когда главарь нищих окажется один, пока наконец это им удалось. Увидев его шагах в двухстах от места ночлега всей банды, Пьер выступил из темноты. Нищий вздрогнул, оглянулся и потянулся за кинжалом. Пьер тут же приступил к переговорам:
– Раис, не бойся. Мне надо встретиться с твоим хозяином.
– Ты кто такой? Руми? Как здесь очутился? Неверный?
– Так много вопросов задаешь, раис. Аллах и тот запутается в них, не то что твой покорный слуга, - ответил Пьер и положил руку на эфес сабли, заметив, что нищий уже нащупал рукоятку кинжала.
– Не боишься так вот языком трепать со мной?
– Боюсь, да дело не терпит. За платой дело не станет, раис, - Пьер побренчал в кармане золотом.
– Смелый ты, руми. Однако много ли дашь за столь трудное дело?
– Чего же тут трудного, раис. Ты ведь знаешь, как найти хозяина. Договорись о встрече, а я отблагодарю. Бояться тебе нечего - ты у себя дома, а мне в любом случае рисковать приходится. Так что суди сам, раис.
– Десять золотых!
– Жаден ты, как я погляжу, раис. Однако на такое дело у меня столько найдется.
– Задаток вперед, руми.
– Само собой, раис. Четыре золотых дам теперь же, остальное получишь, когда выполнишь задание. Договорились?
– А где я тебя найду, руми?
– Я сам тебя отыщу, раис. Я знаю, где ты ночуешь. Скажи, когда мне появиться, и я приду.
– Ладно, давай задаток! Дня через три приходи вечером. Принесу я тебе весть. И пусть Аллах будет свидетелем правдивости моих слов!
– Инша-аллах! - воскликнул Пьер, роясь в кармане. - Возьми вот это, раис. Он стоит наверняка больше четырех золотых, - Пьер протянул нищему перстень с маленьким камушком в оправе.
– Ишь ты, какой перстенек! Где ты мог его раздобыть? Старинная работа. Интересно, руми.
– Это мои дела, раис, а не твои. Считай, что это мое наследство.
– Хм! А работа-то не ваша, руми. Это старинная римская работа. Но да пусть тебя судит Аллах, руми. Приходи дня через три - поговорим.
– Спасибо, саадит-друг. Я приду, и пусть Аллах будет с нами.
Пьер попятился назад и вскоре укрылся за грудой развалин. Арман встретил друга вопросом: - Ну как, Пьер?
– Порядок, Арман! Дня через три он принесет ответ к костру. Подождем…
С волнением и нетерпением ожидали наши друзья того времени, когда можно будет пойти за ответом нищего.
– Что ж, время пришло отправляться на охоту за новостями, - сказал Пьер, поглядывая то на Армана, то на светившуюся в ночном небе звезду, проступавшую в отверстие подвала.
– Вот только неизвестно, кто будет охотник, а кто дичь, - тревожно ответил Арман. - Как проведем встречу?
– Прости, но тебе придется сидеть в засаде на случай каверзы нищего. И смотри в оба, Арман. Придется рисковать нам обоим, но делать нечего. С нами Бог и Пресвятая Дева!
– Эх, были бы пистолеты!
– Ага, и пушка еще не помешала бы. Погоди ныть, Арман. Может, все образуется. Пошли, уже пора.
Они выбрались со всеми предосторожностями из подвала и потащились к костру нищих. Вскоре он замаячил вдали. Арман обошел его стороной и засел в камнях, а Пьер с волнением и трепетом в груди пошел прямо на огонь.
– Мархаба-здравствуй! - сказал он негромко, пытаясь сдержать дрожь в голосе и придать ему твердость и уверенность. - Мархаба, саадит, я к тебе пришел по воле Аллаха.
– Инша-аллах! - отозвался атаман, вставая и подозрительно оглядывая гостя. - Проходи, руми, и садись к огню. Холодно нынче в развалинах.
Нищие с любопытством уставились на Пьера, настороженно щуря глаза и ища ладонями рукояти кинжалов. Они отодвинулись от него, опасаясь осквернить себя прикосновением к неверному.
Все какое-то время молчали. Пьер старался держать всех нищих, а их было шесть человек, в поле своего зрения. Он поправил саблю и кинжал, уселся на камень и спросил, повернувшись к атаману:
– Что ты мне скажешь, раис? Я пришел за ответом.
– Все во власти Аллаха, руми. Мы лишь малая песчинка в его стадах.
– Но и человек кое-что значит, раис-саадит. Хотелось бы знать, что возвестит мне Аллах? Благосклонна ли воля Всемилостивейшего?
– Хватит ли у руми золота для такого дела? Мой раис очень щедр, но без золота ничего не хочет делать, особенно для руми. Ты дорого стоишь, руми.
– Я себя и сам ценю не дешево. Однако сколько хочет твой раис? Назови цену, а там видно будет.
– Аллах подсказал ему, что это не благое дело, руми. И потому для тебя это будет стоить три сотни золотых. Инша-аллах! - так угодно Аллаху! - нищий сложил ладони и поклонился до земли.
– Аллах мудр, уважаемый, и он подсказал правильно твоему раису. Пусть будет так, как повелел Аллах. Однако где я могу встретиться с главой вашего братства?
– Ты слишком спешишь, руми. У нас дела так быстро не делаются. Надо ждать благоприятного момента и воли Аллаха. Но и воля моего повелителя что-то значит. Жди и приготовь золото, руми. Это дело не из легких - его надо подготовить. Жди. А теперь можешь идти. Придешь дней через десять.
Нищий отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
– Чертов нищий выродок! - воскликнул Арман, когда Пьер поведал ему о переговорах. - Словно султан какой ведет себя! Погоди мне!
– Успокойся, Арман. Это ведь не совсем обычное дело, к тому же не так просто найти судно и капитана, который согласился бы на переправку нас во Францию. Они тоже рискуют, Арман.
– Видимо, ты прав, Пьер, но ждать, опять ждать! Сколько можно?!
– Сколько надо, Арман. Не раскисай раньше времени. Лучше подготовь триста золотых. У нас же нет почти монет, так что определяй на глаз стоимость драгоценностей. Хватит ли нам их?
– Хватит, но уж больно дорого, Пьер.
– Погоди, это еще не все затраты. Будут и другие, и немалые, так что не спеши волноваться. Все еще впереди.
Весна набирала силы. Дожди сменялись ясными днями, море постепенно становилось все приветливее и ласковее. Далекие паруса белели у горизонта, а Пьер с тоской взирал на них, мечтая о встрече с Ивонной и детьми. В груди щемило, горело, но надо было держать себя в руках и не раскисать. Наступали трудные дни, теперь от него потребуется вся воля и собранность, на какую он только способен. Иначе никогда ему не увидеть своих любимых.
И вот они опять ползли к костру, где их могла ожидать как удача, так и острое лезвие кинжала. Пьер повторял Арману задание:
– Если все устроится удачно, то ты следуй за мной, но лишь убедившись, что поблизости нет шпиона. Если есть - убей его без всякой жалости, но так, чтобы он и не пикнул.
– Успею ли я спрятать труп? Времени мало у нас.
– Ничего прятать не надо, Арман. Тут сила в почете, и никто не пожалеет какого-то нищего. Зато почувствуют в нас силу и зауважают. Так что гляди повнимательней. В темноте легко можно пропустить что-нибудь.
– Не по душе мне это, Пьер, но, видать, делать нечего.
– Вот именно, Арман. Делать больше и вправду нечего.
Замолчав, они подошли ближе к костру и тут разделились. Пьер прямиком пошел на огонь, а Арман занял место в засаде.
В свете костра сидело неожиданно мало людей - всего человек пять. Среди них Пьер сразу заметил две незнакомые фигуры. Это были совсем не нищие, судя по одежде. Один - явно главный, с короткой бородой, окрашенной хной, в войлочной шапочке и при дорогом кинжале на поясе. Он кутался в шашию - накидку из овечьей шерсти. Другой помоложе, с саблей и пистолетом за поясом. Его сила и мощь откровенно бросались в глаза. Лица людей были скрыты покрывалами и лишь глаза поблескивали в свете костра.
– Руми, поклонись хозяину, - обратился атаман к Пьеру.
– Мир тебе, раис и хозяин, - сказал Пьер и низко поклонился. - Пусть снизойдет до тебя милость Всевышнего и благодать на семью твою, раис.
– Ты знаком с восточным порядком, руми, - сказал в ответ закутанный араб, голос которого звучал сочно и приятно. - Мне сказал мой раб, что ты хочешь переправиться на другой берег моря. Ты один или нет?
– Нас двое, раис. И я говорил твоему рабу об этом.
– Где же второй, руми?
– Он нездоров, мой господин, и не смог быть тут. Но он молит Бога о ниспослании нам удачи в переговорах.
– Ты принес золото, обещанное мне?
– Принес, мой раис, но, конечно, не все. Сам знаешь, что мы чужие тут и рискуем многим, если не всем. Все золото я отдам лишь в последний момент. А сейчас, если ты согласен нам помочь, получишь третью часть. Это, я думаю, справедливо.
– Хм… Ты хитер, руми. Но пусть будет по-твоему, неверный.
– Так что ты мне скажешь, мой господин? - спросил Пьер, напряженно и с волнением всматриваясь в глаза араба.
– Судно я тебе нашел, руми, но не во Францию. Туда нам трудно плавать. Пойдете на Форментеру, а оттуда уже сами будете выбираться. Это испанский остров. Ты согласен, руми?
Пьер подумал, прикидывая, где этот остров. Он не слышал о таком, но по названию понимал, что это уже в Европе, и ответил:
– Мой господин, я согласен с тобой. Пусть Аллах осветит жизненный путь тебе и твоему наследнику. Когда мы сможем подняться на борт?
– Сегодня вторник, в четверг вас проведут на судно и спрячут в трюме. День придется сидеть в тесноте, пока не окажетесь в открытом море. Капитан - проверенный человек, но ты отблагодари его особо, руми, - и араб пристально глянул в лицо Пьера.
– Я согласен, мой господин. Да хранит тебя Всемилостивейший!
Араб многозначительно глянул на своего телохранителя, оглядел нищих, потом повернулся к Пьеру и сказал хмуро:
– Ты ведь понимаешь, руми, что с тебя живого сдерут шкуру, если обманешь. А это очень неприятная процедура.
– Не надо меня стращать, мой господин. Я не собираюсь обманывать, да и как бы это я сделал? Я весь в твоих руках. К тому же после выплаты тебе трехсот золотых у меня почти не останется денег. Так что даже для оплаты капитана их может не хватить, и придется отрабатывать службой.
– Разумно, но все же смотри, руми. Горло у тебя одно. Ладно, давай задаток, если он у тебя.
Пьер достал тряпицу и выложил перед арабом украшения. Тот вперился в них взглядом, перевел взгляд на атамана, потом на телохранителя и сказал:
– Ты уверен, что тут достаточно, руми?
– Более чем уверен и более чем достаточно, мой господин.
– Однако где же ты смог раздобыть такое?
– Считай, уважаемый, что это наследство, доставшееся мне от предков, - ответил Пьер и подтолкнул тряпицу ближе к арабу. - Бери, и да просветит тебя Аллах на пути праведном. Где мне быть в четверг?
– Вечером приходи сюда - тебя отведут, руми. А теперь мне пора, - он встал и постоял немного, провожая глазами удаляющегося Пьера.
Пьер медленно продвигался подальше от своего подвала, сожалея, что никто из собравшихся у костра не удосужился его угостить, а запахи были очень аппетитными.
Покружив немного по развалинам, он остановился в тени полуразрушенной колонны и стал ждать. Вскоре послышались тихие шаги, и показался Арман, которого Пьер узнал по тощей фигуре. Тот спросил:
– Порядок?
– Вполне. А как у тебя?
– Порядок, Пьер. Ты оказался прав. За тобой крался человек. Пришлось его зарубить.
– Я ничего не слышал, Арман. Значит, все прошло удачно?
– Не пикнул. Но на душе муторно. Как-то противно со спины рубить.
– Или он нас - или мы его… Пошли. В четверг ас отведут на судно.
– Неужто так скоро! Вот уж не ожидал! - В голосе Армана послышались восторженные нотки.
– Погоди радоваться. До конца еще очень далеко. 1одождем до прибытия на остров. Кажется, Форменера называется. Вот только не могу вспомнить, где-то. Но это неважно. Это уже Европа. Не слыхал про такой?
– Нет, не слыхал. Риск большой?
– У нас вся жизнь из риска состоит, Арман. Конечно, риск большой.
Просидев два дня безвылазно в своем подвале, в темноте они выбрались из него, оглянулись и стали красться к пристанищу нищих. Там их уже ждали двое арабов, закутанных в накидки-шашии. Они молча оглядели французов, пошептались с нищими и, махнув рукой в сторону порта, зашагали в том направлении.
Друзья поправили оружие и последовали за ними. В молчании они проделали весь путь до городских стен, потом спустились к порту и так же молча пошли вдоль причала, где тихо покачивались малые суда, чуть освещенные тусклыми масляными фонарями.
Наконец они остановились. Араб окликнул кого-то и, получив ответ, спустился в лодку, друзья последовали за ним. При свете звезд Пьер различил на веслах пожилого араба. Тот мерно греб, а второй сидел на корме и правил.
Было тихо и темно, редкие огни фонарей едва высвечивали полоски воды недалеко от судов. Показался низкий борт, лодка глухо стукнулась об него, с палубы приняли брошенный конец. Все тихо взобрались на судно, и только тогда один из арабов сказал, обращаясь к капитану:
– Принимай гостей, Саид. Мой хозяин шлет тебе привет и пожелание попутного ветра. Доставь гостей на остров.
– Слушаю, господин. Все исполню, как и поклялся на Коране, не изволь сомневаться.
– А теперь, руми, давай рассчитаемся, как и было уговорено, - араб повернулся к Пьеру и протянул ладонь.
– Да, конечно, раис, - ответил Пьер и передал арабу тряпицу с драгоценностями.
Тот подошел к фонарю и внимательно рассмотрел их, наклонив голову.
– Порядок, руми. Все как было уговорено. А теперь оставайся тут, и пусть Аллах будет вам благоприятствовать. - Он повернулся и стал спускаться в лодку.
Капитан тронул Пьера за руку и кивком приказал следовать за собой. Подсвечивая себе фонарем, он провел их к трапу. Все спустились в трюм, в тусклом свете фонаря араб указал друзьям место для ночлега. Среди корзин и мешков имелось небольшое пространство, устланное циновкой и одеялом. В этом углу им предстояло провести день, а может быть, и больше.
Капитан махнул рукой, поднялся на палубу и задвинул крышку люка.
Полная темнота окутала друзей. Они помолчали, потом Арман сказал:
– Не мышеловка ли это? Уж очень похоже.
– Вряд ли. Оружие ведь у нас не отобрали. Да и судно малое, а потому и матросов тут наверняка не больше пяти-шести. Хорошо, что не наступила жара, а то задохнуться тут можно было бы.
– Хоть бы фонарь оставил этот свинопас!
– Не ругайся, Арман, не гневи Бога. Пока нет причин быть недовольным. Нам бы только в море выйти.
На палубе не было слышно ни звука. Видимо, все улеглись спать. На рейде было тихо, судно слегка покачивало, и вскоре друзья оказались во власти сна. Усталость и волнение сделали свое дело.
Их разбудил топот босых ног по доскам палубы. Сквозь решетку крышки люка сочился слабый свет наступающего утра. Люди наверху что-то кричали, стучали, но судно пока стояло на месте. Друзья молча ждали развития событий. На душе у них скребли кошки, но приходилось ждать и надеяться. Губы сами зашептали слова молитвы, и это слегка успокоило их.
Вскоре крышка люка открылась, и смуглая рука протянула им корзину.
– Ого, Пьер! Неужто и о нас вспомнили? Посмотрим, что там.
В корзине было немного еды и вода в кувшине. Это оказалось как нельзя кстати. Их давно мучила жажда.
– Интересно, когда же мы выйдем в море? - спросил Пьер сам себя.
– Спросить бы, да боязно. А вдруг на палубе чужой кто?
– Потому поменьше кричи. Будем отдыхать и ждать. Может, ветер противный или еще что мешает.
Весь день они томились неизвестностью, скудно питаясь и ни с кем не перемолвившись словечком. Ночь прошла в тревоге, а сон урывками их освежил мало. Под утро они забылись, а когда проснулись, то почувствовали сильную качку и поняли, что судно на ходу. Пьер сказал:
– Кажется, плывем, Арман! Неужто это случилось? Я даже не заметил!
– Точно, Пьер. Теперь бы выйти на палубу. Глянуть хоть одним глазком, как мы идем. Может, постучим, а?
– Погоди малость. Возможно, мы только что отошли от берега.
В щели крышки люка брызнули лучи солнца. Стало светлее и как-то радостнее. Крышка отодвинулась, голос матроса произнес:
– Вылазьте наверх, руми! На палубу!
Друзья выскочили на палубу и ослепли от яркого солнца. Кругом было море, и берег едва угадывался слева по борту.
Глава 17 УДАР СУДЬБЫ
Осмотревшись немного, Пьер протянул:
– Да, трудненько будет нам на этом корыте. Уж слишком старая попалась посудина. Надо молить Господа о хорошей погоде. Шторма нам не выдержать.
– Лучше и не говори. Интересно, а как называется эта развалюха? Ты не спросишь, Пьер?
– Могу и спросить. Эй, матрос, - обратился Пьер к темнокожему человеку в замызганных штанах и в накрученной на голове тряпке. - Скажи, как судно называется?
Матрос приостановился, глянул презрительно на французов, хотел было пройти мимо, не удостоив ответом, но передумал. Он сказал, скривившись:
– «Звезда Аллаха», руми, - и побрел дальше по своим делам.
– Как всегда, когда судно слишком старо и едва дышит, его имя самое звучное, - заметил Арман. - Нам лишь остается надеяться, что эта «Звезда» вывезет нас куда надо.
Через некоторое время Пьер подошел к капитану и спросил:
– Уважаемый раис, как долго ты рассчитываешь пробыть в пути до острова, куда нас должен доставить?
– Вначале мы зайдем в Алжир, руми. Потом уж повернем на север к острову Форментера. Там и высадим вас, но вначале ты заплатишь мне за провоз, руми. Таков договор.
– Это ясно, раис. А не кажется ли тебе, что судно твое уж слишком старо для такого путешествия?
– Старо, руми, это верно - но другого у меня нет. Приходится довольствоваться этим. Зато название звучное, а это вселяет надежду на успех.
– Раис, у тебя не найдется для нас подходящего платья, а то наше в таком состоянии, что страшно глядеть?
– Конечно же, найдется, руми, но есть ли у тебя, чем заплатить?
Пьер поглядел на перстень с камушком, который уже привык вертеть на пальце, показал его капитану и сказал:
– Думаю, что этого хватит на новую одежду, раис.
– Давай, руми. Сейчас вам ее принесут.
Пьер поблагодарил капитана, отдал ему перстенек и повернулся к Арману:
– Предлагаю хоть немного помыться, Арман. сколько времени мы не имели такой возможности.
– Так холодно, Пьер! Лето еще не наступило. Заболеем!
– Ничего, Арман. Тащи ведро с водой, а я пока разденусь, - Пьер стал стаскивать с себя лохмотья. Потом добавил: - Мы с тобой еще и волосы с бородами побреем. Вши заели, а так можно будет от них избавиться.
– Ну ты и придумал! Что, так и будем голыми черепами сверкать? Я не согласен. Лучше пусть вши едят. Бороды можно и убрать, но волосы…
– Ты как хочешь, а я все побрею.
Охая и вскрикивая, Пьер обливал себя забортной водой и отчаянно тер кожу обрывком мешковины вместо мочалки. Арман только кривился и ежился, глядя на страдания друга. Матросы тоже глядели и смеялись, побросав свои занятия.
Капитан принес штаны, рубахи и накидки-шашии, полоски голубой ткани, чтоб обернуть головы. На ноги пришлось надеть старые, но еще крепкие бабуши. И хотя все это было далеко не новым, однако не могло идти ни в какое сравнение со старыми лохмотьями.
– Капитан, раис, - обратился Пьер к арабу, - найди нам бритву и кусок мыла. Надо бы побрить свои космы, а то завшивели мы.
Уже через десять минут Арман, вооружившись тупой бритвой, яростно скоблил Пьеру голову, сбрасывая грязные куски волос за борт. Час спустя тот блестел совершенно голой маковкой, на которой краснели несколько порезов. Бледное и изможденное лицо Пьера стало неузнаваемо, но усы торчали браво и немного сглаживали истощенный вид.
Не лучше выглядел и Арман после бритья бороды. Продрогшие, но довольные друзья уселись у мачты и принялись за скудный завтрак, который принес им молодой матрос. Кусок лепешки, горсть фиников и полузасохший ком кускуса дополнял кувшин кислого вина. Но друзья так привыкли к полуголодному существованию, что и не заметили скудости трапезы.
– Что-то очень уж медленно мы тащимся вперед, - заметил Арман, заглядывая за борт.
– Чего ты хочешь? Ветер слабый и не попутный…
– Этак мы и за неделю до Алжира не доберемся.
– Потерпи малость. Уже не так много осталось. Ждали дольше!
– Эх и разгуляюсь же я по прибытии! Жаль, что у нас мало чего осталось, а я так рассчитывал на театр с собственными актерами.
– Будет тебе театр, Арман, не жалуйся. Я же обещал. Спасибо скажи, что хоть это у нас так вовремя оказалось. Что бы мы без клада делали?
– Да, ты прав, Пьер. Но так охота побыстрее оказаться дома!
– Твои сетования не ускорят этого, так что лучше не бередить душу.
Через два дня капитан сказал:
– Руми, утром придем в Алжир. Вы будете сидеть в трюме и не высовываться. Я не хочу рисковать.
– Хорошо, раис. А долго простоим в Алжире?
– Возьмем человека и вечером отвалим на Фор-ментеру. Четыре дня - и вы на месте, если с погодой будет все в порядке.
Друзья жадно глядели на большой город, поднимающийся из-за горизонта. Солнце слепило глаза, и лишь четкие иглы минаретов выделялись на фоне светлого неба. Постепенно стало видно, что город раскинулся не только на берегу бухты, но и на четырех островах. Вдалеке эскадра пиратского флота в составе шести кораблей медленно выходила в море, дым берегового салюта еще не рассеялся в прозрачном воздухе солнечного утра.
– Руми! - раздался голос капитана. - Полезайте в трюм и сидите тихо!
Пьер переглянулся с Арманом, но последовал приказу и, придерживая у бедра саблю, полез в люк трюма.
– Вот мы и опять в темнице, - вздохнул Арман, когда за ними задвинулась крышка люка.
– Молчи лучше, Арман, не береди душу! - в сердцах вскричал Пьер, на ощупь устраиваясь поудобнее на вонючей подстилке.
Просидев взаперти, без еды и воды весь день, французы вылезли на палубу, когда фелюга уже торопилась на запад, и огни Алжира таяли вдали.
– Наконец-то мы на свежем воздухе! - вздохнул Арман, расправляя плечи.
– Эй, капитан, раис! - крикнул Пьер, ища того глазами. - Воды хоть бы дал да перекусить малость! Весь день маковой крупицы не было во рту. Побойся Аллаха, раис!
Капитан что-то сказал матросу, и тот нехотя принес обычную еду, сдобренную лишь кувшином воды и вина.
Противный ветер никак не давал возможности повернуть на север. От Испании тянулись темные тучи, волнение усиливалось, а берег все никак не исчезал за бортом.
Пьер подошел к капитану. Тот был озабочен и поглядывал на небо. Тучи помаленьку сгущались, ветер усиливался и медленно загибал все более и более с севера. Пьер спросил:
– Раис, никак погода не в нашу пользу?
– Да, руми. Наверное, придется укрываться в какой-нибудь бухте.
– Думаешь, идет шторм?
– Тут и думать нечего. За свои тридцать лет в море я всякого насмотрелся. Теперь точно могу сказать, что шторма нам не миновать. Надо было переждать в Алжире, да шайтан попутал. А как теперь в темноте и при волнении отыскать бухту, да еще войти в нее? О Аллах! Будь милостив к нам, грешным! Убереги наши семьи от горя, а нас от гибели! - он воздел руки к небу, но оно только ворчало, чернело и грозилось проливным дождем.
И дождь не замедлил разразиться. Холодный, косой и яростный, он загнал людей под брезент или в трюм, где они дрожали от холода и страха.
Капитан едва заставил матросов уменьшить парус, а сам встал на румпель, уцепившись за него, как утопающий за соломинку.
После полуночи шторм наконец-то обрушился на утлое суденышко, волны с грохотом накатывались одна за другой, и фелюга валилась то на правый, то на левый борт, едва успевая выравниваться.
Ветер свистел в снастях, водяная пыль с шипением проносилась над палубой. Такелаж скрипел, трещал, визжал, но пока держался. Весь дряхлый корпус судорожно вздрагивал, стонал, отчаянно сопротивляясь напору волн и ветра.
Фонари залило водой, кромешная тьма окутала судно. Страх загнал людей глубоко в трюм, они молились там, не помышляя о выходе наружу. Лишь капитан да еще Пьер оставались на палубе, пытаясь как-то держать судно кормой к волне.
– Да, трудненько будет нам на этом корыте. Уж слишком старая попалась посудина. Надо молить Господа о хорошей погоде. Шторма нам не выдержать.
– Лучше и не говори. Интересно, а как называется эта развалюха? Ты не спросишь, Пьер?
– Могу и спросить. Эй, матрос, - обратился Пьер к темнокожему человеку в замызганных штанах и в накрученной на голове тряпке. - Скажи, как судно называется?
Матрос приостановился, глянул презрительно на французов, хотел было пройти мимо, не удостоив ответом, но передумал. Он сказал, скривившись:
– «Звезда Аллаха», руми, - и побрел дальше по своим делам.
– Как всегда, когда судно слишком старо и едва дышит, его имя самое звучное, - заметил Арман. - Нам лишь остается надеяться, что эта «Звезда» вывезет нас куда надо.
Через некоторое время Пьер подошел к капитану и спросил:
– Уважаемый раис, как долго ты рассчитываешь пробыть в пути до острова, куда нас должен доставить?
– Вначале мы зайдем в Алжир, руми. Потом уж повернем на север к острову Форментера. Там и высадим вас, но вначале ты заплатишь мне за провоз, руми. Таков договор.
– Это ясно, раис. А не кажется ли тебе, что судно твое уж слишком старо для такого путешествия?
– Старо, руми, это верно - но другого у меня нет. Приходится довольствоваться этим. Зато название звучное, а это вселяет надежду на успех.
– Раис, у тебя не найдется для нас подходящего платья, а то наше в таком состоянии, что страшно глядеть?
– Конечно же, найдется, руми, но есть ли у тебя, чем заплатить?
Пьер поглядел на перстень с камушком, который уже привык вертеть на пальце, показал его капитану и сказал:
– Думаю, что этого хватит на новую одежду, раис.
– Давай, руми. Сейчас вам ее принесут.
Пьер поблагодарил капитана, отдал ему перстенек и повернулся к Арману:
– Предлагаю хоть немного помыться, Арман. сколько времени мы не имели такой возможности.
– Так холодно, Пьер! Лето еще не наступило. Заболеем!
– Ничего, Арман. Тащи ведро с водой, а я пока разденусь, - Пьер стал стаскивать с себя лохмотья. Потом добавил: - Мы с тобой еще и волосы с бородами побреем. Вши заели, а так можно будет от них избавиться.
– Ну ты и придумал! Что, так и будем голыми черепами сверкать? Я не согласен. Лучше пусть вши едят. Бороды можно и убрать, но волосы…
– Ты как хочешь, а я все побрею.
Охая и вскрикивая, Пьер обливал себя забортной водой и отчаянно тер кожу обрывком мешковины вместо мочалки. Арман только кривился и ежился, глядя на страдания друга. Матросы тоже глядели и смеялись, побросав свои занятия.
Капитан принес штаны, рубахи и накидки-шашии, полоски голубой ткани, чтоб обернуть головы. На ноги пришлось надеть старые, но еще крепкие бабуши. И хотя все это было далеко не новым, однако не могло идти ни в какое сравнение со старыми лохмотьями.
– Капитан, раис, - обратился Пьер к арабу, - найди нам бритву и кусок мыла. Надо бы побрить свои космы, а то завшивели мы.
Уже через десять минут Арман, вооружившись тупой бритвой, яростно скоблил Пьеру голову, сбрасывая грязные куски волос за борт. Час спустя тот блестел совершенно голой маковкой, на которой краснели несколько порезов. Бледное и изможденное лицо Пьера стало неузнаваемо, но усы торчали браво и немного сглаживали истощенный вид.
Не лучше выглядел и Арман после бритья бороды. Продрогшие, но довольные друзья уселись у мачты и принялись за скудный завтрак, который принес им молодой матрос. Кусок лепешки, горсть фиников и полузасохший ком кускуса дополнял кувшин кислого вина. Но друзья так привыкли к полуголодному существованию, что и не заметили скудости трапезы.
– Что-то очень уж медленно мы тащимся вперед, - заметил Арман, заглядывая за борт.
– Чего ты хочешь? Ветер слабый и не попутный…
– Этак мы и за неделю до Алжира не доберемся.
– Потерпи малость. Уже не так много осталось. Ждали дольше!
– Эх и разгуляюсь же я по прибытии! Жаль, что у нас мало чего осталось, а я так рассчитывал на театр с собственными актерами.
– Будет тебе театр, Арман, не жалуйся. Я же обещал. Спасибо скажи, что хоть это у нас так вовремя оказалось. Что бы мы без клада делали?
– Да, ты прав, Пьер. Но так охота побыстрее оказаться дома!
– Твои сетования не ускорят этого, так что лучше не бередить душу.
Через два дня капитан сказал:
– Руми, утром придем в Алжир. Вы будете сидеть в трюме и не высовываться. Я не хочу рисковать.
– Хорошо, раис. А долго простоим в Алжире?
– Возьмем человека и вечером отвалим на Фор-ментеру. Четыре дня - и вы на месте, если с погодой будет все в порядке.
Друзья жадно глядели на большой город, поднимающийся из-за горизонта. Солнце слепило глаза, и лишь четкие иглы минаретов выделялись на фоне светлого неба. Постепенно стало видно, что город раскинулся не только на берегу бухты, но и на четырех островах. Вдалеке эскадра пиратского флота в составе шести кораблей медленно выходила в море, дым берегового салюта еще не рассеялся в прозрачном воздухе солнечного утра.
– Руми! - раздался голос капитана. - Полезайте в трюм и сидите тихо!
Пьер переглянулся с Арманом, но последовал приказу и, придерживая у бедра саблю, полез в люк трюма.
– Вот мы и опять в темнице, - вздохнул Арман, когда за ними задвинулась крышка люка.
– Молчи лучше, Арман, не береди душу! - в сердцах вскричал Пьер, на ощупь устраиваясь поудобнее на вонючей подстилке.
Просидев взаперти, без еды и воды весь день, французы вылезли на палубу, когда фелюга уже торопилась на запад, и огни Алжира таяли вдали.
– Наконец-то мы на свежем воздухе! - вздохнул Арман, расправляя плечи.
– Эй, капитан, раис! - крикнул Пьер, ища того глазами. - Воды хоть бы дал да перекусить малость! Весь день маковой крупицы не было во рту. Побойся Аллаха, раис!
Капитан что-то сказал матросу, и тот нехотя принес обычную еду, сдобренную лишь кувшином воды и вина.
Противный ветер никак не давал возможности повернуть на север. От Испании тянулись темные тучи, волнение усиливалось, а берег все никак не исчезал за бортом.
Пьер подошел к капитану. Тот был озабочен и поглядывал на небо. Тучи помаленьку сгущались, ветер усиливался и медленно загибал все более и более с севера. Пьер спросил:
– Раис, никак погода не в нашу пользу?
– Да, руми. Наверное, придется укрываться в какой-нибудь бухте.
– Думаешь, идет шторм?
– Тут и думать нечего. За свои тридцать лет в море я всякого насмотрелся. Теперь точно могу сказать, что шторма нам не миновать. Надо было переждать в Алжире, да шайтан попутал. А как теперь в темноте и при волнении отыскать бухту, да еще войти в нее? О Аллах! Будь милостив к нам, грешным! Убереги наши семьи от горя, а нас от гибели! - он воздел руки к небу, но оно только ворчало, чернело и грозилось проливным дождем.
И дождь не замедлил разразиться. Холодный, косой и яростный, он загнал людей под брезент или в трюм, где они дрожали от холода и страха.
Капитан едва заставил матросов уменьшить парус, а сам встал на румпель, уцепившись за него, как утопающий за соломинку.
После полуночи шторм наконец-то обрушился на утлое суденышко, волны с грохотом накатывались одна за другой, и фелюга валилась то на правый, то на левый борт, едва успевая выравниваться.
Ветер свистел в снастях, водяная пыль с шипением проносилась над палубой. Такелаж скрипел, трещал, визжал, но пока держался. Весь дряхлый корпус судорожно вздрагивал, стонал, отчаянно сопротивляясь напору волн и ветра.
Фонари залило водой, кромешная тьма окутала судно. Страх загнал людей глубоко в трюм, они молились там, не помышляя о выходе наружу. Лишь капитан да еще Пьер оставались на палубе, пытаясь как-то держать судно кормой к волне.