Волошин Юрий. Волки Аракана 3 - Пираты Марокко

   – Ладно, делать нечего, придется действительно терпеть и работать. Пошли ужинать, а то брюхо подвело от голода. И пить охота смертельно.
   Утром, еще до рассвета, Цви поднял друзей. Наскоро позавтракав и напившись, они принялись за работу.
   Не прошло и получаса, как Арман закричал из своей траншеи:
   – Эй, вы! Идите скорее сюда! Я что-то нашел!
   Пьер и Цви бросились на крик. Арман стоял согнувшись в траншее и руками отбрасывал песок. Вскоре он извлек ножны и саблю, облепленные песком. Оглядел с любопытством находку и сказал:
   – Вот! Глядите, что я откопал. Сабля, да еще дорогая, - он протянул находку Пьеру.
   Тот обтер ее, соскоблил налипшие пласты песка, вытер полой халата, и перед трепещущими от нетерпения друзьями предстала украшенная бирюзой и слоновой костью сабля старинной работы неизвестного мастера.
   – Хороша работа! - воскликнул Пьер и передал находку Цви.
   – Я же говорил вам, что тут есть, что искать! - Глаза Цви лихорадочно блестели, он был возбужден до предела. - Это же сколько денег стоит! Вот что значит уверенность!
   – Погоди радоваться, Цви, - остановил еврея Пьер. - Посмотрим, что будет дальше. Давай лучше дальше копать. Теперь не так тоскливо будет это делать.
   – Учтите, что я первый нашел! - радостно кричал Арман. - С вас причитается! Запомните это при дележе.
   – Не дели шкуру неубитого медведя, Арман, - ответил Пьер, принимаясь за работу. - Дай Бог, чтобы ты еще что-нибудь нашел.
   – За этим дело не станет, Пьер, не сомневайся.
   В наступившей тишине слышались лишь сопения и звяканье лопат. И опять голос Армана всполошил друзей:
   – Я опять что-то нашел! Сюда!
   – Что там у тебя? - нетерпеливо спросил Цви.
   – Кости какие-то. А вот и череп человека! Глядите! - Арман отгребал песок, высвобождая одну кость за другой.
   – На этот раз, Арман, тебе достались лишь кости. Однако это говорит, что Цви не ошибся и тут действительно что-то случилось трагическое.
   – Я же говорил, а мне никто не верил! - возбужденно кричал Цви, размахивая руками. - И только вы мне поверили, и вот теперь мы скоро будем богаты и наша нищета закончится. Слава Всевышнему!
   – Ладно тебе кричать, Цви. Я же говорил, что мне причитается. Так вот, я для начала забираю себе вот этот перстенек, что насажен на костяшку скелета, - и с этими словами Арман показал товарищам золотой перстенек с зеленым камнем. - Может, это изумруд, тогда у меня уже сейчас кое-что есть. Ха-ха! Повезло мне, ребята!
   К закату наши работники откопали несколько скелетов, но ничего ценного при них не было. Обломок копья со сгнившим древком и заржавевшим наконечником Пьер отложил для ремонта.
   – Хоть ничего интересного мы и не нашли, зато теперь можно определить направление поисков. Арман напал на стоянку каравана. Кости верблюдов говорят об этом.
   – Жаль, что вьюки развалились, сгнили, и там ничего такого не оказалось, что нам пригодилось бы, - Арман с сожалением поглядел на свой перстень, который он уже нацепил на палец.
   – У нас еще есть несколько дней, - ответил Цви, но было видно, что ему плохо.
   – Да, но у нас кончается вода, - молвил Пьер. - Завтра надо отправляться к колодцу, иначе конец всем нашим поискам.
   – Кто поедет? - Голос Армана был тревожным, и Пьер его прекрасно понимал. Потому ответил:
   – Поедет Цви. Он хорошо знает дорогу, а мы можем легко заблудиться. А в этом случае всем конец.
   – Почему я? Я хочу работать! Это моя идея! Я остаюсь здесь.
   – Не упрямься, Цви. Ты завтра на рассвете отправишься к колодцу, потому что мы не знаем дороги. И не спорь. Мы не сможем сбежать, даже если и захотели бы. У нас нет воды и не будет верблюда, так что опасаться тебе нечего, Цви.
   Тот тяжело вздохнул и молча отвернулся, укладываясь на ночлег.
   – Этот дурень, - кивнул Пьер головой в сторону Цви, - думает, что мы его обманем. Не такие мы злодеи, как ему может казаться, верно, Арман?
   – А то как же, Пьер. Мы не грабители. Вечером Цви вернулся с полными бурдюками воды.
   Он жадно озирался по сторонам, но Пьер предупредил его вопросы, сказав:
   – Ничего интересного мы не нашли, Цви. Лучше расскажи, что у тебя?
   – У меня тоже ничего интересного, Пьер. Набрал воды и поспешил назад. И людей не видел.
   – Ну и слава Богу, Цви. Нам люди сейчас ни к чему. Отдыхай и поешь.
   – Все! Больше не могу! Хватит! - Арман вылез из своей траншеи и поплелся в тень скалы.
   – Что с тобой случилось? - спросил Пьер, с тревогой глядя на удаляющуюся фигуру друга.
   – С меня довольно, Пьер! - ответил тот, оборачиваясь. - Тут больше нечего искать, и я выхожу из игры! Надоело, сил моих больше нет копаться в песке на солнцепеке! Мне надоело до смерти. Я больше не могу!
   Арман решительно улегся в тени и прикрыл веки. Цви бросил боязливый взгляд на Пьера - в глазах его читался вопрос.
   – Пусть он малость отдохнет, Цви. Потом мы его уговорим. Он действительно сильно устал. Да и понятно - ничего мы не откопали. Одни кости да горсть старинных серебряных монет. Видать, тут и в самом деле засыпало караван, но ничего ценного при нем не было. Или до нас тут побывали грабители.
   – Не может такого быть! Тут все есть, так говорила карта. Золото и камни драгоценные! Много золота, его лишь надо суметь найти! И мы справимся с этим, Пьер. Только надо продолжать работать. Много работать!
   Пьер не стал спорить с безумным евреем. Он вздохнул, поднял лопату и молча стал работать.
   К вечеру откопали скелет. Он лежал поперек траншеи, и пришлось ее с большим трудом расширять. Это принесло свои плоды.
   – Арман! Иди сюда! Мы кое-что нашли! Быстрее, а то стемнеет!
   – Ну что там? - недовольно спросил Арман, подходя к краю ямы.
   – Богатый скелет попался нам, Арман. Гляди, на пальцах два хороших перстня и рядом ларец красного дерева, почти целый. Сейчас откроем и поглядим, что там.
   Трухлявое дерево быстро развалилось, и при последних проблесках сумерек друзья увидели свитки пергамента, быстро превращавшегося в труху.
   – Эх, даже прочесть не успели! - с сожалением молвил Пьер.
   – А ты смог бы? - спросил Арман. - Ты же не умеешь читать по-арабски.
   – Цви наверняка смог бы, верно? - обернулся Пьер к еврею.
   Тот утвердительно кивнул, но не отрывал жадного взгляда от трухи на дне ларца. Потом сказал с дрожью в голосе:
   – Давай сюда, я погляжу, что там на дне!
   Пьер осторожно передал ларец Цви, и тот с остервенением стал копаться в нем. Мелькнули серебряные монеты, но золотых не оказалось. Он судорожно искал, запихивая монеты в складки своих лохмотьев.
   Арман вопросительно взглянул на Пьера. Тот кивнул, призывая к молчанию.
   – Хоть бы дал сосчитать монеты! - в сердцах прошептал Арман, но Пьер не ответил и стал собираться идти к лагерю, сказав:
   – Пошли, Арман. Ужинать пора. Мы и так отощали тут. Скоро будем едва шевелиться.
   – Я говорил тебе, что с меня довольно. Что тут искать? Ясно, что ничего мы не найдем. Надо возвращаться в Тегазу.
   – Мы подумаем об этом позже, Арман.
   Весь следующий день прошел в молчании. В воздухе витал дух отчаяния, недоверия друг к другу и злобы. Цви подозрительно поглядывал на Пьера и Армана, его глаза горели неестественным возбуждением. Похудевший, грязный, со спутанными бородой и волосами, он походил на призрак из страшной сказки.
   – Что-то творится с нашим Цви, - промолвил Пьер, обращаясь к Арману.
   – Так он же безумный, это знают все, так что ты хочешь от него. Этого надо было ожидать, Пьер. Он еще выкинет какой-нибудь фортель. Его надо опасаться и наблюдать за ним. От таких можно всего ожидать. Связались мы на свою голову с сумасшедшим дураком!
   – Теперь нечего рвать на себе волосы, Арман. А понаблюдать и последить за ним и в самом деле стоит. Особенно ночами.
   – И хватит отправлять его к колодцу, Пьер. Сами будем ездить туда.
   – Ну, там видно будет, а пока можно и повременить с колодцем. На два дня воды нам хватит, а там посмотрим.
   Тревожно прошла ночь, но ничего не случилось. Цви был возбужден, находился явно не в своей тарелке, но молча с остервенением копал, нередко бросая злобные взгляды в сторону французов.
   – Завтра надо ехать к колодцу, Цви, - сказал Пьер за ужином. Блики от костра зловеще прыгали по лицам изможденных людей. Цви не ответил и продолжал молча жевать сухую лепешку. - Цви, ты слышал, что я сказал?
   – Я не поеду. Мне завтра нужно найти клад. Мне было видение, звучал вещий голос с небес. Я верю.
   Пьер переглянулся с Арманом, помолчал, потом сказал:
   – Ладно, Цви. Раз ты слышал голос, значит, тебе и оставаться. Поеду к колодцу я. Но это рискованно. Я могу не найти дорогу.
   – Это легко, Пьер. Дорога заметна, я постоянно в прошлые разы оставлял приметы шагов через двести-триста. Пирамидки камней слева по ходу. Их легко заметить.
   – Раз так, то это меняет дело.
   Целый день Пьер потратил на то, чтобы добраться до колодца, набрать воды, и вечером он с нетерпением ожидал встречи с друзьями. Но спешить не стал, боясь сбиться с дороги. И так уже смеркалось, а он еще в пути. И хоть Цви уверял, что пирамидки хорошо видны, однако Пьер с трудом их находил и теперь его начал одолевать страх. Он уже забеспокоился, не сбился ли он с пути, когда вдали заметил едва видный свет костра.
   Он погнал мехари, и тот едва ускорил ленивый шаг. Но вот свет костра усилился, и Пьер узнал местность. На душе стало легко и радостно.
   – Что так поздно? - встал Арман навстречу. - Я уж стал волноваться.
   – Я сам волновался, Арман. Уж очень трудно держаться верного направления. Цви немного ошибался, уверяя, что дорогу легко отыскать. Это не совсем так, а мне приходилось ехать медленно. Вот и задержался. Как тут у вас? Как Цви?
   – Да вроде нормально, Пьер. Работает как одержимый, но ничего пока не нашел. Но мне он все больше не нравится.
   – Уже недолго осталось, Арман. Скоро мы тут закончим и вернемся в Тегазу. Я тоже уверен, что мы зря потратили время и деньги.
   – Время точно зря потратили, а относительно денег ты не совсем прав. За саблю и перстень можно выручить намного больше того, что у нас было.
   – Дай-то Бог, Арман.
   Цви же не обмолвился с ними ни единым словом. Он тупо уставился в одну точку и не обратил даже внимания на Пьера. Дыхание его было прерывисто и поверхностно. Пьер с сожалением поглядел на него, но обращаться с разговорами не стал.
   Незадолго до полудня, когда солнце уже просто выжигало мозги, Цви вдруг истошно завопил по-своему, и Пьер с Арманом бросились к нему в траншею.
   Тот быстро, по-собачьи, копал руками песок, выбрасывая наверх верблюжьи и человеческие кости. Молча наблюдая за Цви, друзья недоумевали, но он продолжал бешено копать. Появились обрывки тюков, и на солнце, которое стояло в зените, блеснули кристаллы соли. Россыпь мелких кусков и целые небольшие глыбы соли сверкали, резали глаза. Цви яростно сгребал их и запихивал в свои лохмотья. Соль высыпалась на песок, но тот этого не замечал и продолжал свое занятие.
   – Он совсем рехнулся, - прошептал Арман.
   – Похоже, что ты совсем недалек от истины. Цви! Ты что делаешь? Соль в таком количестве нам не нужна. Успокойся, Цви!
   Тот бросил злобный взгляд наверх, сверкнул выпученными глазами. Он что-то прокричал по-еврейски и продолжал сгребать рассыпающиеся кристаллы и обломки.
   Потом Цви выскочил из траншеи и бросился к лагерю.
   – Что он надумал? - испуганно спросил Арман.
   – Сейчас увидим, - ответил Пьер, наблюдая, как Цви лихорадочно собирает вещи, укладывает соль в дерюгу, связывает. Потом он оглянулся, заметил вдали пасущегося мехари и направился быстрым шагом в том направлении.
   – Эй! Он, сдается мне, хочет забрать нашего верблюда! Пьер, погляди на этого полоумного! Надо опередить его, а то мы останемся без мехари!
   Пьер озабоченно оглянулся, прихватил лопату и вместе с Арманом направился к лагерю.
   Тем временем Цви поймал верблюда и потащил его за собой. Друзья в недоумении глядели на то, как он нагружал мехари солью. Потом Пьер подошел и спросил:
   – Цви, ты что это задумал?
   – Все мое! Наконец-то я нашел! Теперь я богат и могу начать жизнь сначала! Не мешай мне! Ты не имеешь права меня трогать, грязный христианин! Прочь с дороги!
   – Э, нет, Цви! Верблюд-то наш, и мы его не желаем тебе отдавать. Что мы будем делать без него? - Пьер схватил повод в руку.
   – Прочь, я сказал! Это все мое! Вот тебе алмазы, этого хватит за твоего дохлого верблюда! Получай! - И с этими словами Цви швырнул горсть соли в лицо Пьеру.
   – Да что он себе позволяет? - завопил Арман и бросился на помощь товарищу.
   Цви выхватил нож и замахнулся им на Пьера. Тот легко уклонился и двинул безумца кулаком в челюсть. Цви рухнул на песок, и губы его окрасились кровью.
   – Так его, Пьер! Будет знать, как чужое присваивать!
   Цви медленно поднялся, поглядел на нож, который был уже в руках Пьера, схватил узел, свалившийся с верблюда, и бросился по тропе в сторону колодца. Его сгорбленная фигура быстро удалялась, растворяясь в полуденном мареве.
   – Эй, Цви! Куда же ты? Постой, остановись! Ты пропадешь один без воды и пищи! Ты не дойдешь до колодца!
   Крик Пьера как бы подстегнул еврея. Он прибавил шаг и вскоре исчез за ближайшим барханом. Пьер сделал движение в его сторону, но Арман успел схватить друга за руку и остановил:
   – Куда ты, Пьер? Его не вернуть. Пусть идет себе. Его песенка спета. Он сумасшедший. Знать, такова его судьба.
   – Человек же, - неуверенно молвил Пьер. - Жалко его.
   Он безвольно опустился на песок и уставился на его горячие кристаллики. В голове мыслей не было.
   – Что делать будем? - Голос Армана заполнил вдруг пустоту в голове Пьера. Вздохнув, Пьер поднялся и устремил взгляд туда, где совсем недавно скрылась согбенная фигура еврея, сказал после долгого молчания:
   – Последуем за ним.
   – Сейчас?
   – Да. Собирай вещи - ив путь, а то Цви может затеряться. А так мы сможем его нагнать К ночи будем у колодца. Дорогу я теперь знаю намного лучше и постараюсь не сбиться.
   – Я сейчас, - ответил Арман и торопливо стал нагружать верблюда поклажей. - Я мигом, Пьер. Давно пора нам покинуть это проклятое место.
   – Ты заканчивай, а я погляжу еще раз, что раскопал Цви.
   – Да брось ты это! К чему тебе возиться понапрасну. Лучше помоги мне, а то время идет и мы можем до вечера не успеть к колодцу.
   – Делай свое дело, Арман, а я все же пойду взгляну еще раз.
   Покопавшись минут десять, Пьер извлек из-под лохмотьев и соли тяжелый сверток. Задубевшая кожа с трудом поддавалась, не желая показывать то, что пряталось в ее недрах.
   Наконец Пьер справился, и перед ним предстала толстая книга в кожаном переплете, украшенном бирюзой, янтарем и серебром. Он ничего не мог прочитать, но подумал, что это Коран. Пьер бережно смахнул с хрупких пергаментных страниц пыль, не решаясь перевернуть листы, завернул опять в кожу, потом в тряпки и вылез наверх.
   – Чего копаешься?! Поехали, у меня все готово! - Арман явно торопил друга, и Пьер сам заторопился, поглядывая на солнце.
   Они взобрались на мехари, подняли его и погнали следом за Цви.

Глава 24

В ГОРЫ!

 
   Уже заметно отощавший на скудных кормах мехари едва передвигал ноги, не желая ускорять шаг. Пьер вытягивал шею, высматривая Цви, который, по его предположению, должен был быть недалеко.
   – Где этот чертов еврей? - уже несколько раз спрашивал сам себя Пьер, постоянно оглядывая пустыню.
   – Да чего он тебя так беспокоит, Пьер?! У нас что, разве своих забот мало? Сам ушел, пусть сам и выкручивается. Наше какое дело!
   – Человек всё же, Арман. Да и сколько дней мы вместе горбились в этих проклятых песках. Жалко, если пропадет.
   – Стало быть, судьба его такая. Чего беспокоиться. Может, он в помутнении рассудка ушел в сторону и теперь ковыляет где-то рядом. Что нам до него.
   – Скорее всего, мы его еще не догнали. Он шел достаточно быстро, а наш голодный верблюд едва передвигает ноги.
   Они уже прошагали больше половины пути до колодца, а Цви так и не было видно. Солнце значительно склонилось к западу, и Пьер забеспокоился, что они не дойдут до источника засветло.
   – Ты же уверял, что запомнил дорогу, Пьер, - успокаивал друга Арман. - И пирамидки я сам видел по пути. Дойдем помаленьку. Во всяком случае, идя постоянно на запад, мы непременно должны будем пересечь караванную тропу, а она достаточно заметна. Не собьемся.
   Солнце уже стояло очень низко, и его лучи слепили глаза. Оно уже почти коснулось волнистого горизонта, когда Пьер воскликнул:
   – Впереди что-то виднеется, Арман.
   – Может, это Цви отдыхает? Поспешим-ка к нему.
   – Верблюд устал и не прибавит шаг. Однако я сойду и поспешу, - Пьер спрыгнул со спины мехари и скорым шагом пошел вперед. Арман видел, как он склонился над лежащим человеком, потом поднялся, помахал призывно рукой.
   – Это Цви? - спросил Арман, соскакивая с горба мехари.
   – Он. И, кажется, мертв.
   – С чего это он? Воды не хватило?
   – Упал и ударился виском о камень. Вон и кровь засохлая видна.
   – Стало быть, преставился раб Божий. Отмучился бедолага. Однако уже темнеет, а нам еще до колодца далековато. Поспешим, а?
   – Погоди. Похоронить надо бы. Человек ведь. Нечего оставлять его на съедение шакалам. Похороним его, Арман.
   – Пьер, темнеет уже. Как бы не сбиться в темноте.
   – Ничего. До караванной тропы не более полумили. Доберемся.
   Он подошел к верблюду и вытащил лопаты. Одну бросил Арману, другую схватил сам и направился вниз, где, как ему казалось, песок был помягче.
   Арман молча присоединился к другу. Могила быстро углублялась, пока Арман не вздохнул устало:
   – Хватит уже. Давай перенесем несчастного и покончим с этим.
   Они перенесли Цви, который уже окоченел, к могиле, и тут Арман сказал:
   – Погоди, Пьер. У него должны быть монеты, которые он нашел недавно. Они ему больше не пригодятся, а нам еще как подойдут. Я обыщу его. Подожди малость. - Арман проворно обыскал лохмотья, извлек горсть монет, перстни и протянул Пьеру что-то темное. - Кажется, это четки. Может, возьмешь? Ты, помнится, хотел их иметь.
   – Хотел, да все жалко денег было, - Пьер взял четки и рассмотрел их при последних отблесках заката. - Вроде КАК из агата. Уж очень темные.
   – Что-то я никогда не замечал у Цви таких. Где он их взял?
   – Какая разница, Арман. Я возьму их. Все же будет память об этом несчастном человеке. И пусть земля будет ему пухом.
   Друзья осторожно опустили тело в яму, потом Арман сказал:
   – Я слышал, что евреев хоронят в сидячем положении.
   – Мы об этом не подумали. Пусть остается так, как мы его положили. Мы и молитв его не знаем, так что пусть не будет в обиде. Прощай, безумный Цви, мы ничего больше не можем для тебя сделать.
   В молчании друзья забросали могилу песком, навалили камней и так же молча взгромоздились на мехари. Тот лениво потопал в сторону еще светлевшего на западе неба.
   – Сейчас поднимемся на холм, с него можно было бы увидеть колодец. Но уже темно, потому смотри внимательно, а то пропустим тропу.
   – Да вон она, я уже ее вижу, Пьер. Слава Богу! Не заблудились!
   – Однако у колодца есть люди, Арман. Огни костров видны.
   – Наверное, караван остановился на ночлег. Значит, можно будет раздобыть еды получше той, что осталась у нас. Поспешим.
   – Опять немыми прикинемся?
   – Стоит ли? Я буду помалкивать, а ты достаточно хорошо говоришь по-арабски. Здесь в основном берберы, арабский они знают плохо, так что вряд ли угадают в нас чужаков. Хоть узнаем чего интересного.
   – Согласен.
   Вскоре они приблизились к лагерю, раскинувшемуся вокруг колодца. Два наскоро поставленных шатра темнели под звездным небом. Верблюды и ослы искали редкие чахлые кусты и пучки трав, бродя вокруг. Несколько лошадей хрумкали зерном, поглядывая по сторонам, в их больших глазах отражались огоньки костров.
   Прибывших путников встретили настороженными взглядами. Пьер заговорил с двумя-тремя хмурыми берберами, но они молчали и лишь показывали что-то руками.
   – Что-то мне не нравятся эти люди, - сказал Пьер, наклонясь к уху товарища. - На обычный караван не похоже. И вроде не понимают меня.
   – Ладно, давай сначала напоим мехари и сами напьемся да запас сделаем, а уж потом займешься расспросами. И поесть пора.
   Настороженные глаза постоянно сопровождали путников, пока они таскали воду. Никто не отвечал на вопросы Пьера.
   – Ладно, Арман. Без них обойдемся. Лучше не приставать, а то можно и на неприятности нарваться. Пойдем поищем место для ночлега.
   Не прошло и получаса, как наши друзья наконец-то скудно поужинали и стали устраиваться поспать. Тут подошел к ним невысокий человек и на плохом арабском спросил:
   – Что за люди вы, странники? Не в Тегазу ли направляетесь?
   – Идем в Тегазу, абу, ты это верно заметил.
   – Лучше туда не ходить, саадит-друг.
   – Почему так, абу?
   – Дошли слухи, что войска направляются туда.
   – Ну и что с того?
   – Это жестокие воины. Они грабят, убивают. Им нужна Тегаза, вот они и стремятся захватить ее. Сонгайское царство стало хилым, а враги пользуются этим. Так что советую тебе не ходить туда.
   – Инша-аллах! - ответил Пьер и сложил ладони. Четки мрачно блеснули в свете костерка. - Спасибо, абу, за добрый совет. Мы подумаем.
   – Я что-то мало что понял, Пьер, - спросил Арман, когда бербер отошел.
   – Говорит, что в Тегазу не стоит идти. Туда вскоре нагрянут воины и всем будут рубить головы.
   – Что же делать? А куда эти направляются?
   – Я не знаю, он не сказал, но думаю, что на север. Это купцы, наверное. Но им сейчас совсем не до торговли.
   – Все ясно, Пьер. Они спасают свою мошну. Страх потерять все гонит их даже во владения марокканцев.
   – Осуждать их нельзя, Арман. В глубине страны им меньше грозит опасность. Там нет войны, и они почти ничем не рискуют, а тут набеги, резня и все ужасы войны.
   Еще восток не начал розоветь, а лагерь зашевелился. Задымили костры, воздух наполнился запахами пищи. Они-то и разбудили наших путников, которые расположились поодаль, чтобы не смущать недоверчивых бедуинов.
   – Пьер, а ведь они мясо жарят! - Голос Армана звучал с нотками зависти и алчности. - Как давно я не ел его. Пошел бы ты и сменял наши лопаты на кусок мяса, а? Может, повезет.
   – Хорошая мысль, Арман. И действительно, на кой черт они нам теперь сдались. Пойду дергать судьбу за космы, - Пьер вытащил лопаты и заступ.
   Не прошло и двадцати минут, как он вернулся и с печальным видом бросил к ногам Армана мешочек, сказав:
   – Мясо подождет, друг мой, а вот лущеного проса удалось раздобыть. И то хорошо, а я было собирался выбросить наши инструменты.
   – Что ж, смиримся на время. Все лишних три дня проживем, - Арман поднял мешочек, взвесил на руке. - Фунтов десять будет, так что обижаться на судьбу нам не очень-то стоит. Что нового узнал?
   Пьер только открыл рот, но тут в лагере внезапно поднялся гвалт. Какой-то всадник крутился на коне и что-то кричал. Пьер вскочил и бросился к нему, спеша узнать новости.
   – Плохи наши дела, Арман, - вернувшись, ответил он на немой вопрос друга. - Примчался гонец. Говорит, что в Тегазу ворвался отряд берберов и резня уже началась. Вскоре они появятся тут.
   – Да я и сам сообразил, что случилось что-то нехорошее. Лагерь весь гудит, как потревоженный улей.
   – Все бросились собираться в дорогу, а мы даже не перекусили со сна.
   – Нам это сделать никогда не поздно, Пьер. Пожевали сухих лепешек, и все. Кашу сварим на привале. А пока и нам надо собираться, я думаю.
   – С караваном отправимся? Тогда давай поторопимся. И воды побольше запасти надо. Путь неблизок.
   Первые верблюды уже стали вытягиваться на дорогу, всадники горячили коней, ослы истошно оглашали утро противными воплями, а погонщики кричали охрипшими голосами, перекрывая плач детей и лай собак.
   Не успели наши незадачливые путешественники собраться, как караван покинул стоянку, оставив после себя разбросанные вещи и кучи помета ослов, верблюдов и лошадей.
   – У меня остался пустой мех. Пойду погляжу, может, в колодце можно почерпать немного воды, Арман.
   – Только побыстрее, а то караван уже почти весь на дороге. Как бы не попасть в переделку.
   Пьер побежал к колодцу, с трудом набрал бурдюк грязной воды и пошел назад.
   Арман уже сидел на верблюде и ждал товарища. Мехари, даже отдохнувшего, совершенно бесполезно было погонять. Он никак не хотел прибавлять шаг, плелся размеренной поступью на север, где в тучах пыли скрылся караван.
   – Слушай, Арман. Мне вдруг подумалось, а стоит ли нам следовать за караваном? Они же идут на север, вероятно, до Сиджилмасы. Это больше месяца пути, как говорили мне.
   – Ну и что с того? Что ты хочешь этим сказать?
   – А то, что мы попадем в самую серединку Берберии, а это для нас небезопасно. Ведь нас могут принять за шпионов, и тогда точно останемся без головы. Давай свернем прямо на запад. Все равно попадем в горы, но так мы скорее доберемся до моря, а там уже и до дома будет недалеко. Что ты на это скажешь?
   – Заманчиво, но в горах мы ничего не знаем, а тут пойдем с караваном. В толпе не так заметно будет наше присутствие. Да и люди в горах весьма свирепы бывают.
   – Но и гостеприимны, Арман. Я бы попробовал. Уж очень мне надоела пустыня, а там воды больше, трава зеленая, леса. Ну?
   – А, ладно, Пьер! От судьбы все одно не уйти! Сворачиваем. А то я от этих песков скоро последних мозгов лишусь или свихнусь совсем. Сворачиваем!
   В голосе Армана слышался отчаянный вопль надежды и озорства, так свойственных его профессии. Его глаза даже засветились иначе.