Страница:
– Это твое дело. Однако у меня есть давний друг, и он мусульманин. И мы с ним были много лет неразлучны, хотя я его перед этим чуть не убил.
– И он не отомстил тебе? - вскричал араб.
– Простил даже. И мы стали друзьями и часто выручали друг друга от плена, рабства и смерти. Вот так, саадит. Так что лучше дружить, чем постоянно воевать и драться.
– Это был плохой правоверный, руми! Я бы с ним не подружился.
Пьер снисходительно усмехнулся. Он глянул на своих пушкарей, проверяя их готовность, осмотрел залив. Впереди маячили мачты испанского корабля, который пытался развернуться бортом к флотилии. Это ему плохо удавалось, поскольку ветер дул почти прямо из прохода.
Шебеки входили в порт, занимая удобную позицию для пушечного залпа. С флагмана последовал сигнал атаки. Пьер рявкнул на матросов, те засуетились, фитили задымили, он последний раз припал к пушке, перебежал ко второй и скомандовал:
– Пали!
Дым тугой струей вырвался из стволов, блеснул огонь, ядра унеслись к цели, а пушкари уже чистили стволы и готовили другие заряды.
Корма испанца брызнула обломками, бушприт повис на канатах, перебитый удачным попаданием.
Крики арабов перекрывали трескотню мушкетов. Пули щепили дерево. Кто-то вскрикнул, уже раненный ползал по палубе, пачкая доски кровяными мазками.
Шебеки медленно сближались с испанцем. Тот уже развернулся, готовый огрызнуться огнем своих батарей.
Борт противника окутался дымом, раздался гром залпа. Ядра пролетели рядом с «Тенью пророка» и врезались в одну из шебек. Там вспыхнул пожар, донеслись отчаянные крики обезумевших от боли и страха матросов. Одна мачта завалилась. Пьер бросил взгляд назад, он понял, что на этот раз смерть обошла его стороной. Но надо спешить с залпом, иначе испанец может накрыть и их.
– Поспешай, собачье отродье! - разразился Пьер руганью, пользуясь тем, что командовал этими арабами, бросавшими на него злобные взгляды. - Испанец нас сейчас накроет! Готовься!
Суда уже достаточно сблизились. Было хорошо видно, как испанские матросы носятся по палубе, стреляют из мушкетов и возятся с пушками. Их Пьер насчитал по четыре на каждом борту. Залп мог полностью уничтожить шебеку, попади он удачно.
С расстояния менее ста саженей Пьер вогнал два ядра в борт испанца. Одна пушка была отброшена, прислуга покалечена. Палуба противника покрылась телами павших. С других шебек тоже ударили пушки. Флагман почти вплотную подошел к испанцу, неся огромные потери от яростного мушкетного обстрела.
– Картечью, заряжай! Шевелись, канальи! Быстрее! - Пьер рванулся к борту, торопливо всматриваясь в испанский корабль, на который уже готовились забросить абордажные крючья.
Ударили уцелевшие пушки противника, картечь с визгом косила ряды нападающих на флагманском корабле арабов. Рей на фок-мачте сорвался на палубу, придавив не одного матроса. Яростные вопли неслись со всех сторон. Адмирал все никак не мог подвести покалеченное судно для сцепления. На палубе царило смятение. Матросов оставалось слишком мало, а другие шебеки только подходили.
Наконец Пьер определил, что может сделать еще один залп. Пушки рявкнули, картечь унеслась на палубу испанца. Было видно, как падали матросы, как щепы и обломки разлетались в разные стороны. Обрывки такелажа болтались тут и там.
Голос Шамси вывел Пьера из созерцания.
– Крючья вперед! На абордаж! Пошли, во славу Аллаха! Аллах акбар!
Крючья полетели к испанцу, вцепились острыми зубьями в борта, матросы с криками стали стягивать суда. Рядом другая шебека делала то же самое. Трескотня мушкетов и пистолетов не могла заглушить воплей дерущихся людей.
Арабы стремительно лезли в драку. Пьер оглянулся на Армана, кивнул. Они выхватили сабли и устремились вслед за атакующими. Свалка на палубе испанца уже подходила к концу, когда Пьер с Арманом выскочили на залитые кровью доски палубы.
Испанцев было слишком мало, и их сопротивление быстро затухало. Некоторые бросали оружие и поднимали руки. Их безжалостно рубили и лишь некоторых волокли в сторону, быстро вязали и бросали тут же у фальшборта.
Голос трубы и дробь барабана несколько остудили пыл арабов. Оказывается, небольшой форт уже открыл огонь по сражающимся. Там, видимо, решили, что терять больше нечего. Испанский корабль захвачен, и теперь надо поражать все, что находилось на море.
Ядра с воем проносились над дерущимися. Голос адмирала приказывал побыстрее уходить из-под огня противника.
Матросы спешно спасались на свои суда, не забывая тащить с собой то, что удалось ухватить. Не прошло и пяти минут, как шебеки уже отваливали от подожженного корабля.
Под прикрытием высокого борта испанца «Тень пророка» медленно уходила. Рядом тащился флагман, растерзанный и жалкий. Его выбитая наполовину команда едва справлялась с такелажем. Фок-рей не смогли в суматохе боя отремонтировать, и ход «Меча пророка» едва превышал половину возможного.
– Арман, гони пушкарей по местам! Надо по форту залп успеть сделать, а то могут не позволить уйти! Быстрей! Канальи, по местам! Заряжай!
Пьер грозно махал саблей, подгоняя пушкарей. Те с неохотой сложили на палубе награбленное добро, но быстро стали заряжать.
Ядро из форта врезалось в самый нос «Тени пророка». Бушприт повис на снастях, отваливаясь, фок-мачта слегка дрогнула. Но ветер уже надул паруса. Ход помаленьку увеличивался. Позади остался сильно поврежденный флагман, который едва тащился. Пьер крикнул пробегавшему мимо Шамси:
– Бросай на флагман буксир, пока не поздно. «Мечу пророка» самому не уйти! Торопись, раис!
Тот оглянулся на Пьера - глаза навыкате, рука и головной платок в крови. Казалось, он не воспринимал сказанного. Потом вроде понял, кивнул и заспешил на корму. Пьер не стал дальше следить за ним.
Припав к пушке, он старательно наводил ствол на форт. Расстояние медленно увеличивалось, и Пьер боялся, что это помешает ему сделать прицельный выстрел.
Пушки грохнули. Пьер крикнул:
– Следите за ядрами!
Матросы уставились на форт. В одном месте взметнулся султан дыма и пыли. Радостные крики огласили палубу.
– Эх, одно ядро ушло выше, - с сожалением молвил Пьер, махнул рукой, отошел к бухте канатов, уселся и опустил голову.
Усталость неожиданно навалилась на него. Арман спросил:
– Ты что, Пьер? Задело, что ли?
– Да вроде нет, Арман. Просто устал чертовски.
– Ничего, это скоро пройдет. Я сейчас попытаюсь достать вина, хотя бы пару глотков. Это подбодрит тебя, - он умчался куда-то на бак, где матросы разбирали поврежденные снасти.
Огонь из форта утих. Шебеки ушли из-под обстрела и теперь едва заметно тянулись по проходу в открытое море. Гора Бланка четко высвечивалась ярким солнцем. Слева по борту медленно проплывал остров Крусес, а справа в дымке виднелся остров Франсес. Их яркая зелень сверкала чистотой и радовала глаз.
Впереди завиднелись две шебеки, занятые перегрузкой добычи с ранее захваченного корабля испанцев. Адмирал подал сигнал сворачивать работы.
Полчаса спустя все шебеки, а их теперь осталось всего пять - одна, сожженная и разрушенная, осталась в порту, где догорали ее останки, вышли в море и взяли курс на восток. Надо было зализывать раны, полученные в первом бою.
Сильнее всех пострадал «Меч пророка». Там спешно шли ремонтные работы, так как он сильно отставал и мог стать легкой добычей для мстителей-испанцев.
Пьер с Арманом занимались чисткой пушек, приборкой и укладкой огневого запаса. Остальные убирали палубу, ухаживали за ранеными, ремонтировали повреждения и спускали в море покойников. Их оказалось семь. Полтора десятка раненых стонали, выли или молча молили Аллаха о ниспослании милости на их грешные головы.
Шамси, бледный и осунувшийся, едва передвигался по палубе, отдавая приказания и раздавая удары плетью направо и налево бедолагам, не успевавшим исчезнуть с его пути. Голова и рука его были перевязаны и алели пятнами крови. Капитан молча стоял на юте и наблюдал за работами.
Пьер внимательно присмотрелся к капитану. Это был пожилой, но еще далеко не старый мужчина. Большие черные глаза под тонкими бровями, прямой нос с тонкими крыльями ноздрей выдавали чувствительную натуру. Усы и короткая бородка красиво обрамляли его лицо, несколько удлиненное, но с высокими скулами. Голова под голубой повязкой со свешивавшимся слева концом придавала всему его облику мужественность и уверенность. Глаза смотрели внимательно, остро, в них чувствовался ум и характер.
Капитан перевел взгляд на Пьера, и тот не успел отвести глаза. Секунду Пьер вглядывался в лик капитана, потом отвернулся, но услышал, что капитан обращается к нему:
– Руми, эй, руми у пушек! Поднимись ко мне!
Пьер удивленно пожал плечами, вопросительно бросил взгляд на Армана и побежал на ют.
– Слушаю, раис! Что прикажешь?
Капитан пристально вгляделся в лицо Пьера. Помолчал немного, затем спросил:
– Мне сдается, руми, что ты был не простым матросом у себя. Я верно подметил? Говори правду, руми.
– Что ж, раис. Я скажу правду, как тебе будет угодно. Я купец, занимаюсь морской торговлей. Значит, и суда у меня есть. Так что судовождение и морской бой мне ведомы, раис. Тут ты не ошибся.
– Но ты молод и не мог овладеть всеми премудростями моря.
– И тут ты прав, раис. Всеми премудростями вряд ли можно овладеть, коли на то не будет воля Господня. Но кое-что я усвоил, раис. С четырнадцати лет приходилось усваивать. Жизнь-то хранить как-то надо было.
– Я наблюдал за тобой, руми. Ты весьма умело вел бой. Думаю, что не буду излишне добр к тебе, если скажу, что твой последний залп картечью спас шебеку адмирала от полного уничтожения.
– В то время я не думал об этом, раис. Все происходило само собой, по велению Божьему.
– Но ты дрался со своими единоверцами, руми. Как понять тебя?
– Все единоверцы дерутся друг с другом, и с этим ничего не поделаешь, раис. Так что же тут удивляться? Я сторонник терпимости в вере. Каждый выбирает ее себе по разумению и вкусу. Так я увидел это в Индии. И мне это нравится, раис.
– Опасное суждение, руми. Но это твое дело. Ты полезен здесь, и на это можно не обращать внимание. Что бы ты хотел получить в награду за успешное ведение боя? Я готов тебя выслушать, руми.
– Раис, ты, видимо, знаешь, что я тут нахожусь лишь по одной причине - хочу побыстрее попасть домой. И это моя единственная просьба к тебе. Не препятствуй нам с другом осуществить свое желание. Нам больше ничего не надо, раис.
Капитан внимательно окинул Пьера взглядом, помолчал, потом промолвил:
– Все в руках всемилостивейшего Аллаха. Ин-ша-аллах! Можешь идти, руми, да поможет тебе Всевышний!
Пьер поклонился, приложив руку к сердцу, потом сбежал по трапу и присоединился к Арману и своей команде.
– Ну что там? - с нетерпением спросил Арман.
– Ничего особенного, кроме того, что наше возвращение вряд ли совершится скоро, - с огорчением ответил Пьер. - Надо сторожить случай и готовить побег. Это и будет нашей основной целью, не считая сохранения собственной жизни, Арман.
Видя, что друг не расположен к разговорам, Арман не стал больше расспрашивать Пьера и отошел с озабоченным видом.
Черные мальчишки стали разносить еду. Всем выдали по кружке вина и по куску вареной баранины с лепешкой. В миске золотилась горка пшенной каши, политой оливковым маслом. Это был праздничный обед, который всегда выдавался матросам после удачного боя или захвата приза.
– Все же и неверные употребляют вино, - заметил Арман, с наслаждением прихлебывая терпкий напиток.
– Запрет запретом, но арабы всегда его употребляли и теперь не могут себе отказать хоть изредка в этом удовольствии. Вековые привычки трудно искоренить полностью. У нас остались же некоторые обряды и привычки от прежних наших верований. Так и у них.
В открытом море ветер посвежел. Шебеки ходко шли на восток в поисках удобной бухты для ремонта и пополнения людьми. Теперь во флотилии осталось не более ста пятидесяти матросов. Это слишком мало для пяти судов. Треть из них ранены, некоторые обязательно помрут или останутся калеками. Так что у адмирала хватало забот.
Вечером адмирал подал сигнал сбора капитанов. Шлюпки отвалили от шебек и понеслись к флагману.
Суда уже легли в дрейф и покачивались на широких волнах. Фонари уже зажглись на корме и баке, звезды разгорались все ярче, а ветер стихал, едва шелестя в такелаже.
Два часа спустя капитан «Тени пророка» вернулся. Он созвал начальников команд.
– Адмирал передает всем свое благословение и благодарность за минувшее сражение, - голос капитана был бесстрастным и спокойным. - Но мы потеряли много людей, и наши суда нуждаются в основательном ремонте. Мы идем на восток в район Уэд-Адуду и мыса Аглу. Там пополнимся людьми и починим суда, на это у нас должно уйти не более недели. Всех раненых, которые не смогут быстро поправиться, оставить в дуарах. Особо отличившимся выдать по пять золотых и лишний отпуск на берег. Идите, - закончил капитан. Никто не произнес ни слова и не задал ни единого вопроса. Видимо, такое было здесь не в привычках.
Пьер вернулся к другу и рассказал об услышанном. Тот мечтательно сказал:
– Вот бы нам выбраться на берег и удрать, а?
– Нечего и думать, Арман. Слишком далеко ушли мы на юг от наших мест. Нам не удастся ничего сделать, кроме как нарваться на смерть. Она и так за нами охотится чуть ли не ежедневно. Лучше повременим.
Три дня спустя при свежем ветре флотилия подошла к мысу Аглу и легла в дрейф, дожидаясь благоприятных условий ветра для вхождения в устье реки.
Песчаные утесы громоздились на берегу, дальше тянулись холмы, покрытые редким лесом и кустарником. Редкие пальмы оживляли пейзаж. Далеко в глубине материка синели цепи невысоких гор. Несколько дуаров виднелись по берегу и в глубине. В устье Уэд-Адуду можно было различить два форта из красного камня.
Форты были небольшими сооружениями, но, расположенные совсем рядом, могли легко обороняться, поддерживая друг друга.
Флотилия вошла в почти открытую гавань вблизи мыса Аглу. Южнее раскинулись несколько дуаров и гробниц святых. Отсюда форты были уже не видны.
Шамси, слабый и бледный, появился на палубе, опираясь на палку. Он внимательно оглядел берег, якорную стоянку, утесы и рифы, коварно выглядывающие из волн. Недовольно скривился, но промолчал и поковылял на ют, где, очевидно, хотел перемолвиться с капитаном.
– Если удрать нельзя, то хорошо хотя бы отдохнуть на берегу, как ты думаешь, Пьер? - спросил Арман. Он блаженно потянулся, вздохнул и продолжил: - И деревень много. Есть где поохотиться, - он многозначительно подмигнул Пьеру.
– Пошел к черту! - выругался тот. - Кобель паршивый!
Заливистый довольный смех Армана прокатился по палубе. Арабы недовольно глянули на него, отвернулись, а он сказал:
– Что поделаешь, Пьер! Я такой, какой уж есть! А куда деваться? Для меня женщина - чуть ли не главное в жизни.
– Так женись, дурень! Чего бродишь с алчными глазами и девок портишь?
– Я не могу долго жить с одной, Пьер! Как ты не можешь этого понять! Скука, однообразие! Ладно, мы никогда не поймем друг друга в этом споре, так нечего его и заводить. Все, я молчу, - и Арман примирительно поднял руки вверх.
Тем временем Шамси вышел на палубу вместе с капитаном. Матросы вопросительно уставились на начальников, прекратив свои занятия.
– Правоверные! - закричал капитан зычно, оглядывая матросов. - Шесть человек остаются на судне, остальные могут идти на берег. Утром всем быть на месте! И получите у казначея отпускные на это время. Да будет благосклонен Аллах к вам, правоверные! Инша-аллах!
– Аллах акбар! - закричали матросы и бросились готовить шлюпки к спуску.
– Судя по всему, Пьер, нам не суждено сейчас отправиться на берег, - заметил Арман со скучающим видом.
– В следующий раз побываем, а сейчас лучше отдохнуть, а то я порядком вымотался за эти дни.
Арман вздохнул и, понурившись, отошел к борту. Шамси увидел, что Пьер не собирается на берег, подошел и спросил:
– Почему не готовишься на берег, руми?
– Думал, что мне еще не приспело время, раис.
– Ерунда. Ты заслужил отпуск больше других. Так что собирайся.
– Вдвоем с другом, раис?
Шамси не ответил, и Пьер понял, что этот вопрос лучше было не задавать. Он сказал:
– Спасибо, раис, но без друга мне там нечего делать. Я лучше останусь на судне.
– Дело твое, руми. Тогда оба пойдете в другой раз. А сейчас приказываю вам вооружиться и нести караульную службу, - и он отошел, ковыляя.
– Не огорчайся, Арман, - попытался успокоить друга Пьер. - Завтра опять будет день. Мы свое не упустим.
– Ладно уж. Пошли за мушкетами.
Глава 33 СЕВЕРНЫЙ РЕЙД
– И он не отомстил тебе? - вскричал араб.
– Простил даже. И мы стали друзьями и часто выручали друг друга от плена, рабства и смерти. Вот так, саадит. Так что лучше дружить, чем постоянно воевать и драться.
– Это был плохой правоверный, руми! Я бы с ним не подружился.
Пьер снисходительно усмехнулся. Он глянул на своих пушкарей, проверяя их готовность, осмотрел залив. Впереди маячили мачты испанского корабля, который пытался развернуться бортом к флотилии. Это ему плохо удавалось, поскольку ветер дул почти прямо из прохода.
Шебеки входили в порт, занимая удобную позицию для пушечного залпа. С флагмана последовал сигнал атаки. Пьер рявкнул на матросов, те засуетились, фитили задымили, он последний раз припал к пушке, перебежал ко второй и скомандовал:
– Пали!
Дым тугой струей вырвался из стволов, блеснул огонь, ядра унеслись к цели, а пушкари уже чистили стволы и готовили другие заряды.
Корма испанца брызнула обломками, бушприт повис на канатах, перебитый удачным попаданием.
Крики арабов перекрывали трескотню мушкетов. Пули щепили дерево. Кто-то вскрикнул, уже раненный ползал по палубе, пачкая доски кровяными мазками.
Шебеки медленно сближались с испанцем. Тот уже развернулся, готовый огрызнуться огнем своих батарей.
Борт противника окутался дымом, раздался гром залпа. Ядра пролетели рядом с «Тенью пророка» и врезались в одну из шебек. Там вспыхнул пожар, донеслись отчаянные крики обезумевших от боли и страха матросов. Одна мачта завалилась. Пьер бросил взгляд назад, он понял, что на этот раз смерть обошла его стороной. Но надо спешить с залпом, иначе испанец может накрыть и их.
– Поспешай, собачье отродье! - разразился Пьер руганью, пользуясь тем, что командовал этими арабами, бросавшими на него злобные взгляды. - Испанец нас сейчас накроет! Готовься!
Суда уже достаточно сблизились. Было хорошо видно, как испанские матросы носятся по палубе, стреляют из мушкетов и возятся с пушками. Их Пьер насчитал по четыре на каждом борту. Залп мог полностью уничтожить шебеку, попади он удачно.
С расстояния менее ста саженей Пьер вогнал два ядра в борт испанца. Одна пушка была отброшена, прислуга покалечена. Палуба противника покрылась телами павших. С других шебек тоже ударили пушки. Флагман почти вплотную подошел к испанцу, неся огромные потери от яростного мушкетного обстрела.
– Картечью, заряжай! Шевелись, канальи! Быстрее! - Пьер рванулся к борту, торопливо всматриваясь в испанский корабль, на который уже готовились забросить абордажные крючья.
Ударили уцелевшие пушки противника, картечь с визгом косила ряды нападающих на флагманском корабле арабов. Рей на фок-мачте сорвался на палубу, придавив не одного матроса. Яростные вопли неслись со всех сторон. Адмирал все никак не мог подвести покалеченное судно для сцепления. На палубе царило смятение. Матросов оставалось слишком мало, а другие шебеки только подходили.
Наконец Пьер определил, что может сделать еще один залп. Пушки рявкнули, картечь унеслась на палубу испанца. Было видно, как падали матросы, как щепы и обломки разлетались в разные стороны. Обрывки такелажа болтались тут и там.
Голос Шамси вывел Пьера из созерцания.
– Крючья вперед! На абордаж! Пошли, во славу Аллаха! Аллах акбар!
Крючья полетели к испанцу, вцепились острыми зубьями в борта, матросы с криками стали стягивать суда. Рядом другая шебека делала то же самое. Трескотня мушкетов и пистолетов не могла заглушить воплей дерущихся людей.
Арабы стремительно лезли в драку. Пьер оглянулся на Армана, кивнул. Они выхватили сабли и устремились вслед за атакующими. Свалка на палубе испанца уже подходила к концу, когда Пьер с Арманом выскочили на залитые кровью доски палубы.
Испанцев было слишком мало, и их сопротивление быстро затухало. Некоторые бросали оружие и поднимали руки. Их безжалостно рубили и лишь некоторых волокли в сторону, быстро вязали и бросали тут же у фальшборта.
Голос трубы и дробь барабана несколько остудили пыл арабов. Оказывается, небольшой форт уже открыл огонь по сражающимся. Там, видимо, решили, что терять больше нечего. Испанский корабль захвачен, и теперь надо поражать все, что находилось на море.
Ядра с воем проносились над дерущимися. Голос адмирала приказывал побыстрее уходить из-под огня противника.
Матросы спешно спасались на свои суда, не забывая тащить с собой то, что удалось ухватить. Не прошло и пяти минут, как шебеки уже отваливали от подожженного корабля.
Под прикрытием высокого борта испанца «Тень пророка» медленно уходила. Рядом тащился флагман, растерзанный и жалкий. Его выбитая наполовину команда едва справлялась с такелажем. Фок-рей не смогли в суматохе боя отремонтировать, и ход «Меча пророка» едва превышал половину возможного.
– Арман, гони пушкарей по местам! Надо по форту залп успеть сделать, а то могут не позволить уйти! Быстрей! Канальи, по местам! Заряжай!
Пьер грозно махал саблей, подгоняя пушкарей. Те с неохотой сложили на палубе награбленное добро, но быстро стали заряжать.
Ядро из форта врезалось в самый нос «Тени пророка». Бушприт повис на снастях, отваливаясь, фок-мачта слегка дрогнула. Но ветер уже надул паруса. Ход помаленьку увеличивался. Позади остался сильно поврежденный флагман, который едва тащился. Пьер крикнул пробегавшему мимо Шамси:
– Бросай на флагман буксир, пока не поздно. «Мечу пророка» самому не уйти! Торопись, раис!
Тот оглянулся на Пьера - глаза навыкате, рука и головной платок в крови. Казалось, он не воспринимал сказанного. Потом вроде понял, кивнул и заспешил на корму. Пьер не стал дальше следить за ним.
Припав к пушке, он старательно наводил ствол на форт. Расстояние медленно увеличивалось, и Пьер боялся, что это помешает ему сделать прицельный выстрел.
Пушки грохнули. Пьер крикнул:
– Следите за ядрами!
Матросы уставились на форт. В одном месте взметнулся султан дыма и пыли. Радостные крики огласили палубу.
– Эх, одно ядро ушло выше, - с сожалением молвил Пьер, махнул рукой, отошел к бухте канатов, уселся и опустил голову.
Усталость неожиданно навалилась на него. Арман спросил:
– Ты что, Пьер? Задело, что ли?
– Да вроде нет, Арман. Просто устал чертовски.
– Ничего, это скоро пройдет. Я сейчас попытаюсь достать вина, хотя бы пару глотков. Это подбодрит тебя, - он умчался куда-то на бак, где матросы разбирали поврежденные снасти.
Огонь из форта утих. Шебеки ушли из-под обстрела и теперь едва заметно тянулись по проходу в открытое море. Гора Бланка четко высвечивалась ярким солнцем. Слева по борту медленно проплывал остров Крусес, а справа в дымке виднелся остров Франсес. Их яркая зелень сверкала чистотой и радовала глаз.
Впереди завиднелись две шебеки, занятые перегрузкой добычи с ранее захваченного корабля испанцев. Адмирал подал сигнал сворачивать работы.
Полчаса спустя все шебеки, а их теперь осталось всего пять - одна, сожженная и разрушенная, осталась в порту, где догорали ее останки, вышли в море и взяли курс на восток. Надо было зализывать раны, полученные в первом бою.
Сильнее всех пострадал «Меч пророка». Там спешно шли ремонтные работы, так как он сильно отставал и мог стать легкой добычей для мстителей-испанцев.
Пьер с Арманом занимались чисткой пушек, приборкой и укладкой огневого запаса. Остальные убирали палубу, ухаживали за ранеными, ремонтировали повреждения и спускали в море покойников. Их оказалось семь. Полтора десятка раненых стонали, выли или молча молили Аллаха о ниспослании милости на их грешные головы.
Шамси, бледный и осунувшийся, едва передвигался по палубе, отдавая приказания и раздавая удары плетью направо и налево бедолагам, не успевавшим исчезнуть с его пути. Голова и рука его были перевязаны и алели пятнами крови. Капитан молча стоял на юте и наблюдал за работами.
Пьер внимательно присмотрелся к капитану. Это был пожилой, но еще далеко не старый мужчина. Большие черные глаза под тонкими бровями, прямой нос с тонкими крыльями ноздрей выдавали чувствительную натуру. Усы и короткая бородка красиво обрамляли его лицо, несколько удлиненное, но с высокими скулами. Голова под голубой повязкой со свешивавшимся слева концом придавала всему его облику мужественность и уверенность. Глаза смотрели внимательно, остро, в них чувствовался ум и характер.
Капитан перевел взгляд на Пьера, и тот не успел отвести глаза. Секунду Пьер вглядывался в лик капитана, потом отвернулся, но услышал, что капитан обращается к нему:
– Руми, эй, руми у пушек! Поднимись ко мне!
Пьер удивленно пожал плечами, вопросительно бросил взгляд на Армана и побежал на ют.
– Слушаю, раис! Что прикажешь?
Капитан пристально вгляделся в лицо Пьера. Помолчал немного, затем спросил:
– Мне сдается, руми, что ты был не простым матросом у себя. Я верно подметил? Говори правду, руми.
– Что ж, раис. Я скажу правду, как тебе будет угодно. Я купец, занимаюсь морской торговлей. Значит, и суда у меня есть. Так что судовождение и морской бой мне ведомы, раис. Тут ты не ошибся.
– Но ты молод и не мог овладеть всеми премудростями моря.
– И тут ты прав, раис. Всеми премудростями вряд ли можно овладеть, коли на то не будет воля Господня. Но кое-что я усвоил, раис. С четырнадцати лет приходилось усваивать. Жизнь-то хранить как-то надо было.
– Я наблюдал за тобой, руми. Ты весьма умело вел бой. Думаю, что не буду излишне добр к тебе, если скажу, что твой последний залп картечью спас шебеку адмирала от полного уничтожения.
– В то время я не думал об этом, раис. Все происходило само собой, по велению Божьему.
– Но ты дрался со своими единоверцами, руми. Как понять тебя?
– Все единоверцы дерутся друг с другом, и с этим ничего не поделаешь, раис. Так что же тут удивляться? Я сторонник терпимости в вере. Каждый выбирает ее себе по разумению и вкусу. Так я увидел это в Индии. И мне это нравится, раис.
– Опасное суждение, руми. Но это твое дело. Ты полезен здесь, и на это можно не обращать внимание. Что бы ты хотел получить в награду за успешное ведение боя? Я готов тебя выслушать, руми.
– Раис, ты, видимо, знаешь, что я тут нахожусь лишь по одной причине - хочу побыстрее попасть домой. И это моя единственная просьба к тебе. Не препятствуй нам с другом осуществить свое желание. Нам больше ничего не надо, раис.
Капитан внимательно окинул Пьера взглядом, помолчал, потом промолвил:
– Все в руках всемилостивейшего Аллаха. Ин-ша-аллах! Можешь идти, руми, да поможет тебе Всевышний!
Пьер поклонился, приложив руку к сердцу, потом сбежал по трапу и присоединился к Арману и своей команде.
– Ну что там? - с нетерпением спросил Арман.
– Ничего особенного, кроме того, что наше возвращение вряд ли совершится скоро, - с огорчением ответил Пьер. - Надо сторожить случай и готовить побег. Это и будет нашей основной целью, не считая сохранения собственной жизни, Арман.
Видя, что друг не расположен к разговорам, Арман не стал больше расспрашивать Пьера и отошел с озабоченным видом.
Черные мальчишки стали разносить еду. Всем выдали по кружке вина и по куску вареной баранины с лепешкой. В миске золотилась горка пшенной каши, политой оливковым маслом. Это был праздничный обед, который всегда выдавался матросам после удачного боя или захвата приза.
– Все же и неверные употребляют вино, - заметил Арман, с наслаждением прихлебывая терпкий напиток.
– Запрет запретом, но арабы всегда его употребляли и теперь не могут себе отказать хоть изредка в этом удовольствии. Вековые привычки трудно искоренить полностью. У нас остались же некоторые обряды и привычки от прежних наших верований. Так и у них.
В открытом море ветер посвежел. Шебеки ходко шли на восток в поисках удобной бухты для ремонта и пополнения людьми. Теперь во флотилии осталось не более ста пятидесяти матросов. Это слишком мало для пяти судов. Треть из них ранены, некоторые обязательно помрут или останутся калеками. Так что у адмирала хватало забот.
Вечером адмирал подал сигнал сбора капитанов. Шлюпки отвалили от шебек и понеслись к флагману.
Суда уже легли в дрейф и покачивались на широких волнах. Фонари уже зажглись на корме и баке, звезды разгорались все ярче, а ветер стихал, едва шелестя в такелаже.
Два часа спустя капитан «Тени пророка» вернулся. Он созвал начальников команд.
– Адмирал передает всем свое благословение и благодарность за минувшее сражение, - голос капитана был бесстрастным и спокойным. - Но мы потеряли много людей, и наши суда нуждаются в основательном ремонте. Мы идем на восток в район Уэд-Адуду и мыса Аглу. Там пополнимся людьми и починим суда, на это у нас должно уйти не более недели. Всех раненых, которые не смогут быстро поправиться, оставить в дуарах. Особо отличившимся выдать по пять золотых и лишний отпуск на берег. Идите, - закончил капитан. Никто не произнес ни слова и не задал ни единого вопроса. Видимо, такое было здесь не в привычках.
Пьер вернулся к другу и рассказал об услышанном. Тот мечтательно сказал:
– Вот бы нам выбраться на берег и удрать, а?
– Нечего и думать, Арман. Слишком далеко ушли мы на юг от наших мест. Нам не удастся ничего сделать, кроме как нарваться на смерть. Она и так за нами охотится чуть ли не ежедневно. Лучше повременим.
Три дня спустя при свежем ветре флотилия подошла к мысу Аглу и легла в дрейф, дожидаясь благоприятных условий ветра для вхождения в устье реки.
Песчаные утесы громоздились на берегу, дальше тянулись холмы, покрытые редким лесом и кустарником. Редкие пальмы оживляли пейзаж. Далеко в глубине материка синели цепи невысоких гор. Несколько дуаров виднелись по берегу и в глубине. В устье Уэд-Адуду можно было различить два форта из красного камня.
Форты были небольшими сооружениями, но, расположенные совсем рядом, могли легко обороняться, поддерживая друг друга.
Флотилия вошла в почти открытую гавань вблизи мыса Аглу. Южнее раскинулись несколько дуаров и гробниц святых. Отсюда форты были уже не видны.
Шамси, слабый и бледный, появился на палубе, опираясь на палку. Он внимательно оглядел берег, якорную стоянку, утесы и рифы, коварно выглядывающие из волн. Недовольно скривился, но промолчал и поковылял на ют, где, очевидно, хотел перемолвиться с капитаном.
– Если удрать нельзя, то хорошо хотя бы отдохнуть на берегу, как ты думаешь, Пьер? - спросил Арман. Он блаженно потянулся, вздохнул и продолжил: - И деревень много. Есть где поохотиться, - он многозначительно подмигнул Пьеру.
– Пошел к черту! - выругался тот. - Кобель паршивый!
Заливистый довольный смех Армана прокатился по палубе. Арабы недовольно глянули на него, отвернулись, а он сказал:
– Что поделаешь, Пьер! Я такой, какой уж есть! А куда деваться? Для меня женщина - чуть ли не главное в жизни.
– Так женись, дурень! Чего бродишь с алчными глазами и девок портишь?
– Я не могу долго жить с одной, Пьер! Как ты не можешь этого понять! Скука, однообразие! Ладно, мы никогда не поймем друг друга в этом споре, так нечего его и заводить. Все, я молчу, - и Арман примирительно поднял руки вверх.
Тем временем Шамси вышел на палубу вместе с капитаном. Матросы вопросительно уставились на начальников, прекратив свои занятия.
– Правоверные! - закричал капитан зычно, оглядывая матросов. - Шесть человек остаются на судне, остальные могут идти на берег. Утром всем быть на месте! И получите у казначея отпускные на это время. Да будет благосклонен Аллах к вам, правоверные! Инша-аллах!
– Аллах акбар! - закричали матросы и бросились готовить шлюпки к спуску.
– Судя по всему, Пьер, нам не суждено сейчас отправиться на берег, - заметил Арман со скучающим видом.
– В следующий раз побываем, а сейчас лучше отдохнуть, а то я порядком вымотался за эти дни.
Арман вздохнул и, понурившись, отошел к борту. Шамси увидел, что Пьер не собирается на берег, подошел и спросил:
– Почему не готовишься на берег, руми?
– Думал, что мне еще не приспело время, раис.
– Ерунда. Ты заслужил отпуск больше других. Так что собирайся.
– Вдвоем с другом, раис?
Шамси не ответил, и Пьер понял, что этот вопрос лучше было не задавать. Он сказал:
– Спасибо, раис, но без друга мне там нечего делать. Я лучше останусь на судне.
– Дело твое, руми. Тогда оба пойдете в другой раз. А сейчас приказываю вам вооружиться и нести караульную службу, - и он отошел, ковыляя.
– Не огорчайся, Арман, - попытался успокоить друга Пьер. - Завтра опять будет день. Мы свое не упустим.
– Ладно уж. Пошли за мушкетами.
Глава 33 СЕВЕРНЫЙ РЕЙД
Время, отпущенное на ремонт, быстро проходило. Оставалось всего два дня отдыха. Пополнившие экипаж матросы понемногу осваивались на корабле, привыкали к изменениям, произошедшим в их жизни. Два новичка попали в команду Пьера, и он старательно обучал их обращаться с пушками и огневым припасом.
День клонился к вечеру, но все еще сильно палило солнце. Ветер с берега дышал жаром и пылью. Пустыня постоянно чувствовалась тут. Даже горы не могли остановить ужасный ветер, который приносил с востока невыносимую жару и пыль.
Пьер был на этот раз один. Арман пропадал где-то на берегу, и ждать его раньше утра было бессмысленно. Он уже приноровился к отправкам на берег и, судя по поведению, все же нашел себе временную подругу.
Шамси почти поправился и теперь деятельно руководил работами по подготовке судна к дальнему походу. Он как-то сказал Пьеру, что капитан долго отсутствовал и теперь привез приказ отправляться к берегам Португалии и Франции. Там он надеялся снискать себе славу великого поборника ислама в борьбе против неверных.
Это известие сильно взбудоражило Пьера. Он с нетерпением ожидал появления друга. Ему не терпелось побыстрее поделиться с ним своими надеждами, рассказать о походе, который приведет их поближе к родным местам.
Ранним утром шлюпки с матросами стали швартоваться у борта судна, Арман поднялся на борт. Пьер предвкушал радость общения с другом и тут заметил, что от берега отчалила лодка с пятью гребцами. Они спешно гребли и стремительно приближались к «Тени пророка».
Пьер взглянул на Армана и понял, что с ним не все в порядке. Тот явно забеспокоился, его движения стали порывистыми и нервными.
– Что там у тебя случилось, Арман? - в беспокойстве спросил Пьер, как только друг подошел к нему. - Эта лодка не по твою ли душу?
– Вполне может быть, Пьер. Я немного зарвался и теперь могу нарваться на неприятности. Но что тут поделаешь? Вся надежда на Всевышнего и Деву Марию. Господи, спаси мою душу грешную! - взмолился он.
Тем временем двое арабов поднялись на борт и бросились тут же к Арману.
– Вот он! Вот тот руми, который обесчестил мою дочь. Смерть ему!
Матросы обступили их и с интересом стали наблюдать за происходящим.
Раздавались уже возгласы в поддержку арабов. Пьер оттолкнул Армана подальше от разъяренных пришельцев, спросил спокойно, но уверенно:
– Кто вы такие и что вам надо на судне?
– Еще один неверный! Он хочет укрыть преступника! Смерть обоим! Пусть Аллах будет свидетелем правоты моих слов! Этот руми укрывает своего, а тот неверный осквернил мой род, и мне теперь придется или убить его, или не показываться в дуаре! Без отмщения я не уйду с корабля! Смерть руми!
– Кто тут разорался?! - Шамси протиснулся вперед и уставился на разгневанных арабов. - Чего вы требуете, правоверные? Говорите, я тут главный.
– Я и мой зять требуем смерти этим двум руми, раис. Один из них… - И он со скрежетом зубовным рассказал все сначала. - Смерть им!
– А ты знаешь, что они слуги пророка на этом корабле, почтеннейший? А слугу пророка так просто нельзя убить. Он пользу приносит своей жизнью. К тому же мы отправляемся в дальний поход, на смерть во славу Аллаха, ты можешь это уразуметь, несчастный? Их, скорее всего, Всевышний и так скоро приберет к себе в райские сады, так что идите себе и помалкивайте. Иначе висеть вам на реях, почтеннейшие.
Такие слова оскорбленным правоверным редко приходилось слышать, да еще от начальника столь высокого ранга, каким им казался Шамси. Они притихли, глаза продолжали метать молнии, однако пыла такого уже не было. Старший все же спросил нерешительно:
– Но хоть возмещение ущерба я могу с него получить, раис? Мне же не жить теперь в моем дуаре. А так устрою пир, и все будут довольны.
– Руми, - обратился Шамси к опомнившемуся уже Арману. - Сможешь ли ты дать этим правоверным немного денег? Это успокоит их, и дело будет улажено. Лучше дай.
Арман молча кивнул, полез в карман, отсчитал пять золотых, почти все, что при нем было, и молча протянул жалобщикам. Те с недоверием в глазах взяли деньги и поглядели вокруг, как бы ища поддержки. Матросы улыбались многозначительно и хитро, поглядывали озорно на успокоившегося Армана и добродушно похлопывали крестьян по спинам.
Получившие деньги правоверные тут же спустились по трапу в свою лодку, торопливо отчалили и направились к берегу. Шамси же сказал, строго глядя на Армана:
– Благодари Аллаха, что я сегодня в хорошем настроении, руми. Иначе быть бы тебе в лучшем случае нещадно битым плетьми. Однако благодари и своего друга. Моли Аллаха или своего Бога, чтобы он оградил тебя в будущем. Пошел вон!
Пьер взял Армана за руку, почувствовав, как тот закипает.
– Успокойся, Арман. Раис прав, ты должен молиться. Ты был на грани самого непоправимого. Вот до чего может довести неумеренность с женщинами, друг. Пошли.
– Ух ты! - выдохнул Арман блаженно. Он понял, что гроза миновала быстрее, чем он ожидал, да еще и обошлось без всякого наказания. - Неужели пронесло, Пьер? Даже не верится. Обязательно свечку поставлю Деве Марии, если доведется попасть в храм. Клянусь!
– Нам всем придется ставить множество свечей, чтобы искупить грехи свои.
Матросы почему-то посмеивались, мало кто из них бросал злобные взгляды на своих товарищей по оружию, пусть даже и неверных, христиан.
По этому поводу Пьер заметил, когда друзья оказались одни:
– Что-то за последние дни наши арабы стали к нам относиться намного спокойнее и даже лучше. Ты заметил, Арман?
– Еще бы! Я же вместе с ними развлекался на берегу. Они почти все замешаны в амурных делах. Так что мы сдружились на этой почве. Теперь отношение к нам будет лучше.
– Хоть это меня радует, Арман. Во всяком случае, все, что ни делает Бог, все к лучшему, - Пьер истово перекрестился.
Незадолго до восхода солнца суда, используя утренний бриз, отвалили от берега и двинулись на юго-запад, подальше от берега, который зачастую грозит большими неприятностями.
Пять судов, тяжело груженных продовольствием и снаряжением для дальнего похода, мерно и грузно покачивались на длинной волне. Редкие огни берега медленно меркли и вскоре исчезли совсем. Над волнистой линией горизонта небо посветлело. Заря быстро разгоралась, и неожиданно из-за гряды невысоких гор быстро выплыло солнце.
Бриз прекратился, а ему на смену задул свежий ветер с юго-востока. Он быстро менял прохладу ночи на удушливую невыносимую жару. Красноватая пыль пропитала небо, дышать было трудно.
Матросы поглядывали на восток, где собирались тучи пыли, приносящие ощущение тревоги, безысходности и тоски. Все бродили по палубе с мрачными лицами, раздраженные и злые.
– Что это такое? - с тревогой спрашивал Арман, поглядывая на мутное небо. - Так и задохнуться можно. Надо хоть забортной водой окатиться, а то и засохнуть недолго. Даже в пустыне такое редко встретишь.
– Говорят, что такой ветер называется огненным ветром или дыханием смерти. Хорошо, что он дует не более трех часов, но за это время можно Богу душу отдать. Слышишь, как шумит небо? Это тучи песка накатывают на океан.
– Ух и жарища, Пьер! А солнце, гляди, совсем красное и едва просматривается сквозь мглу.
– У меня голова раскалывается, и все кружится перед глазами. Пошли в тень, приляжем, а то и сдохнуть можно.
Друзья проковыляли в тень от паруса и растянулись на горячих досках палубы, рядом ругались трое арабов, прикладываясь к горлышку кувшина с водой.
Красновато-желтая мгла покрыла море и берег, который совсем уже не просматривался. Словно стена стояла в той стороне.
Два часа спустя ветер утих, направление его сменилось, и дышать стало легче. Матросы зашевелились. Проклятья срывались с их губ, когда они провожали взглядами последние сгустки мглы.
И хотя солнце засияло свободнее, жара резко спала. Море задышало свежестью и влагой.
В районе Канар их накрыл другой ветер, хартаман, как его называют здесь. Он очень противный, не такой страшный, как «дыхание смерти», но достаточно неприятный и длится намного дольше. Пыль застилает все вокруг, видимость падает очень сильно.
– Мы как раз в том месте и в то время, когда эти ветры особенно часты, - заметил Пьер, когда Арман, злобно ругаясь, изнывал от жары и пыли.
– Скорее бы попасть за Гибралтар! Там хоть нет такой пакости. А что, если там нам представится случай удрать, а? - Глаза Армана засветились надеждой.
– Поменьше говори об этом, Арман. Как бы не накликать беды. Лучше будем терпеливо ждать. Но радует хотя бы то, что все ближе подходим к нашим берегам, Арман, - Пьер мечтательно поднял глаза к небу, как бы шепча молитву.
День клонился к вечеру, но все еще сильно палило солнце. Ветер с берега дышал жаром и пылью. Пустыня постоянно чувствовалась тут. Даже горы не могли остановить ужасный ветер, который приносил с востока невыносимую жару и пыль.
Пьер был на этот раз один. Арман пропадал где-то на берегу, и ждать его раньше утра было бессмысленно. Он уже приноровился к отправкам на берег и, судя по поведению, все же нашел себе временную подругу.
Шамси почти поправился и теперь деятельно руководил работами по подготовке судна к дальнему походу. Он как-то сказал Пьеру, что капитан долго отсутствовал и теперь привез приказ отправляться к берегам Португалии и Франции. Там он надеялся снискать себе славу великого поборника ислама в борьбе против неверных.
Это известие сильно взбудоражило Пьера. Он с нетерпением ожидал появления друга. Ему не терпелось побыстрее поделиться с ним своими надеждами, рассказать о походе, который приведет их поближе к родным местам.
Ранним утром шлюпки с матросами стали швартоваться у борта судна, Арман поднялся на борт. Пьер предвкушал радость общения с другом и тут заметил, что от берега отчалила лодка с пятью гребцами. Они спешно гребли и стремительно приближались к «Тени пророка».
Пьер взглянул на Армана и понял, что с ним не все в порядке. Тот явно забеспокоился, его движения стали порывистыми и нервными.
– Что там у тебя случилось, Арман? - в беспокойстве спросил Пьер, как только друг подошел к нему. - Эта лодка не по твою ли душу?
– Вполне может быть, Пьер. Я немного зарвался и теперь могу нарваться на неприятности. Но что тут поделаешь? Вся надежда на Всевышнего и Деву Марию. Господи, спаси мою душу грешную! - взмолился он.
Тем временем двое арабов поднялись на борт и бросились тут же к Арману.
– Вот он! Вот тот руми, который обесчестил мою дочь. Смерть ему!
Матросы обступили их и с интересом стали наблюдать за происходящим.
Раздавались уже возгласы в поддержку арабов. Пьер оттолкнул Армана подальше от разъяренных пришельцев, спросил спокойно, но уверенно:
– Кто вы такие и что вам надо на судне?
– Еще один неверный! Он хочет укрыть преступника! Смерть обоим! Пусть Аллах будет свидетелем правоты моих слов! Этот руми укрывает своего, а тот неверный осквернил мой род, и мне теперь придется или убить его, или не показываться в дуаре! Без отмщения я не уйду с корабля! Смерть руми!
– Кто тут разорался?! - Шамси протиснулся вперед и уставился на разгневанных арабов. - Чего вы требуете, правоверные? Говорите, я тут главный.
– Я и мой зять требуем смерти этим двум руми, раис. Один из них… - И он со скрежетом зубовным рассказал все сначала. - Смерть им!
– А ты знаешь, что они слуги пророка на этом корабле, почтеннейший? А слугу пророка так просто нельзя убить. Он пользу приносит своей жизнью. К тому же мы отправляемся в дальний поход, на смерть во славу Аллаха, ты можешь это уразуметь, несчастный? Их, скорее всего, Всевышний и так скоро приберет к себе в райские сады, так что идите себе и помалкивайте. Иначе висеть вам на реях, почтеннейшие.
Такие слова оскорбленным правоверным редко приходилось слышать, да еще от начальника столь высокого ранга, каким им казался Шамси. Они притихли, глаза продолжали метать молнии, однако пыла такого уже не было. Старший все же спросил нерешительно:
– Но хоть возмещение ущерба я могу с него получить, раис? Мне же не жить теперь в моем дуаре. А так устрою пир, и все будут довольны.
– Руми, - обратился Шамси к опомнившемуся уже Арману. - Сможешь ли ты дать этим правоверным немного денег? Это успокоит их, и дело будет улажено. Лучше дай.
Арман молча кивнул, полез в карман, отсчитал пять золотых, почти все, что при нем было, и молча протянул жалобщикам. Те с недоверием в глазах взяли деньги и поглядели вокруг, как бы ища поддержки. Матросы улыбались многозначительно и хитро, поглядывали озорно на успокоившегося Армана и добродушно похлопывали крестьян по спинам.
Получившие деньги правоверные тут же спустились по трапу в свою лодку, торопливо отчалили и направились к берегу. Шамси же сказал, строго глядя на Армана:
– Благодари Аллаха, что я сегодня в хорошем настроении, руми. Иначе быть бы тебе в лучшем случае нещадно битым плетьми. Однако благодари и своего друга. Моли Аллаха или своего Бога, чтобы он оградил тебя в будущем. Пошел вон!
Пьер взял Армана за руку, почувствовав, как тот закипает.
– Успокойся, Арман. Раис прав, ты должен молиться. Ты был на грани самого непоправимого. Вот до чего может довести неумеренность с женщинами, друг. Пошли.
– Ух ты! - выдохнул Арман блаженно. Он понял, что гроза миновала быстрее, чем он ожидал, да еще и обошлось без всякого наказания. - Неужели пронесло, Пьер? Даже не верится. Обязательно свечку поставлю Деве Марии, если доведется попасть в храм. Клянусь!
– Нам всем придется ставить множество свечей, чтобы искупить грехи свои.
Матросы почему-то посмеивались, мало кто из них бросал злобные взгляды на своих товарищей по оружию, пусть даже и неверных, христиан.
По этому поводу Пьер заметил, когда друзья оказались одни:
– Что-то за последние дни наши арабы стали к нам относиться намного спокойнее и даже лучше. Ты заметил, Арман?
– Еще бы! Я же вместе с ними развлекался на берегу. Они почти все замешаны в амурных делах. Так что мы сдружились на этой почве. Теперь отношение к нам будет лучше.
– Хоть это меня радует, Арман. Во всяком случае, все, что ни делает Бог, все к лучшему, - Пьер истово перекрестился.
Незадолго до восхода солнца суда, используя утренний бриз, отвалили от берега и двинулись на юго-запад, подальше от берега, который зачастую грозит большими неприятностями.
Пять судов, тяжело груженных продовольствием и снаряжением для дальнего похода, мерно и грузно покачивались на длинной волне. Редкие огни берега медленно меркли и вскоре исчезли совсем. Над волнистой линией горизонта небо посветлело. Заря быстро разгоралась, и неожиданно из-за гряды невысоких гор быстро выплыло солнце.
Бриз прекратился, а ему на смену задул свежий ветер с юго-востока. Он быстро менял прохладу ночи на удушливую невыносимую жару. Красноватая пыль пропитала небо, дышать было трудно.
Матросы поглядывали на восток, где собирались тучи пыли, приносящие ощущение тревоги, безысходности и тоски. Все бродили по палубе с мрачными лицами, раздраженные и злые.
– Что это такое? - с тревогой спрашивал Арман, поглядывая на мутное небо. - Так и задохнуться можно. Надо хоть забортной водой окатиться, а то и засохнуть недолго. Даже в пустыне такое редко встретишь.
– Говорят, что такой ветер называется огненным ветром или дыханием смерти. Хорошо, что он дует не более трех часов, но за это время можно Богу душу отдать. Слышишь, как шумит небо? Это тучи песка накатывают на океан.
– Ух и жарища, Пьер! А солнце, гляди, совсем красное и едва просматривается сквозь мглу.
– У меня голова раскалывается, и все кружится перед глазами. Пошли в тень, приляжем, а то и сдохнуть можно.
Друзья проковыляли в тень от паруса и растянулись на горячих досках палубы, рядом ругались трое арабов, прикладываясь к горлышку кувшина с водой.
Красновато-желтая мгла покрыла море и берег, который совсем уже не просматривался. Словно стена стояла в той стороне.
Два часа спустя ветер утих, направление его сменилось, и дышать стало легче. Матросы зашевелились. Проклятья срывались с их губ, когда они провожали взглядами последние сгустки мглы.
И хотя солнце засияло свободнее, жара резко спала. Море задышало свежестью и влагой.
В районе Канар их накрыл другой ветер, хартаман, как его называют здесь. Он очень противный, не такой страшный, как «дыхание смерти», но достаточно неприятный и длится намного дольше. Пыль застилает все вокруг, видимость падает очень сильно.
– Мы как раз в том месте и в то время, когда эти ветры особенно часты, - заметил Пьер, когда Арман, злобно ругаясь, изнывал от жары и пыли.
– Скорее бы попасть за Гибралтар! Там хоть нет такой пакости. А что, если там нам представится случай удрать, а? - Глаза Армана засветились надеждой.
– Поменьше говори об этом, Арман. Как бы не накликать беды. Лучше будем терпеливо ждать. Но радует хотя бы то, что все ближе подходим к нашим берегам, Арман, - Пьер мечтательно поднял глаза к небу, как бы шепча молитву.