Страница:
покупаемый, вы можете безошибочно сказать: директор предприятия ухитрился
выполнить план описанным способом. Находит ли товар сбыт - директора не
касается.
211
ва на роман Владимира Дудинцева "Не хлебом единым". С точки зрения
западного читателя, сюжет романа анекдотичен: директор завода -
номенклатурщик Дроздов пускается во всевозможные интриги, чтобы не допустить
внедрения машины, которая повысила бы производительность его завода. Но при
реальном социализме такой конфликт - не парадокс, а естественное явление и в
соцстранах он никого не удивит. Мы ведь уже видели:
от директора требуется только выполнение и небольшое - точно на премию
- перевыполнение плана. В этих условиях внедрение новой машины означает для
него хлопоты, срыв графика, угрозу для выполнения плана и для премий, а
также перспективу повышения плана со ссылкой на полученную новую технику.
Разве не ясно, что разумный директор старательно маневрирует с целью
подольше не внедрить новое техническое достижение? Нисколько не
заинтересованы в новой машине и рабочие:
ведь после ее установки им повысят не зарплату, а норму, причем
постараются сжульничать и норму завысить, к машине же еще надо будет
приноравливаться.
Бюрократическое планирование экономики в самой евоей основе враждебно
техническому прогрессу. Отсюда и все результаты. Что говорить о сложных
машинах на производстве! Даже в канцелярской технике отставание Советского
Союза настолько велико, что весьма скромный западный институт, не говоря уж
о банках и концернах, технически значительно лучше оборудован, чем аппарат
ЦК КПСС.
Подход - не на словах, а на деле - к техническому прогрессу при
капитализме и при реальном социализме противоположен: если сделано
изобретение, то при капитализме возникает проблема промышленного шпионажа, а
при реальном социализме - проблема внедрения. Кроме нее, есть ряд других
проявлений тенденции к сдерживанию развития производительных сил. Таково,
например, низков качество продукции социалистических предприятий. На Западе
распространена легенда, будто советские товары хоть и неказисты на вид, но
отличаются прочностью и добротным качеством. Советские люди знают: качество
советской продукции вполне соответствует ее внешнему виду.
Дело в том, что планирование при реальном социализме производится
количественное - будь то в единицах продукции или в деньгах; в этих
категориях план должен быть выполнен или перевыполнен. Качеству продукции
отводится явно второстепенная роль; установлены гNo-
210
сударственные стандарты (ГОСТы), и предполагается, что выпускаемая
продукция им соответствует. Но проверяется это весьма поверхностно.
Проверкой занимается отдел технического контроля (ОТК) выпускающего
продукцию предприятия. Контролеры ОТК - люди запас имые; самое большее - они
могут подставить ножку какому-нибудь нелюбимому бригадиру или начальнику
цеха, но никогда не рискнут они поставить под вопрос необходимое для
премирования перевыполнение плана предприятия.
Это настолько хорошо известно номенклатуре, что нашло даже своеобразное
организационное признание с ее стороны: в тех случаях, где она кровно
заинтересована в качестве продукции, а именно - в военной промышленности,
продукцию принимают представители Министерства обороны СССР, не зависящие от
руководителей военных предприятий и даже от Министерства оборонной
промышленности. Строжайшему контролю специалистов подвергается качество
спецтехники, изготовляемой для КГБ.
Горбачев ввел госприемку и на обычных предприятиях. А результат? Много
продукции было забраковано, планы оказались невыполненными, рабочие были
недовольны. Вот и все. Потому что никакая госприемка не в состоянии
компенсировать органические пороки системы.
Низкое качество продукции - это форма облегчения работы по выполнению
плана. Она молчаливо дожускает-ся номенклатурой. Качество продукции - важная
грань производства. По этой грани сдерживание развития производства
происходит, пожалуй, еще заметнее, чем по количественной: количество
производимой продукции возрастает, а вот качество в ряде случаев снижается.
Менее бросающаяся в глаза, но хорошо знакомая советскому потребителю
форма проявления тенденции к сдерживанию развития производительных сил при
реальном социализме такова: если план составлен не в штуках, а в денежном
выражении, то предприятие старается выпускать более дорогие виды продукции.
Так можно произвести меньше, а план все-таки перевыполнить. Когда в
советском магазине вы видите какой-либо по обыкновению неприглядный,
аляповатый товар, продающийся за непомерную цену и, естественно, никем не
покупаемый, вы можете безошибочно сказать: директор предприятия ухитрился
выполнить план описанным способом. Находит ли товар сбыт - директора не
касается.
211
Тенденция к сдерживанию развития производительных сил при реальном
социализме не ускользнула, конечно, от взгляда номенклатуры. Но класс
номенклатуры не хочет признавать эту выявившуюся закономерность и на всех
уровнях маскирует се действие. Еще Сталин в одном из своих выступлений с
двусмысленной насмешкой заметил, что факты - упрямая вещь, но, правда,
говорят, что тем хуже для фактов. Такая идея прочно укоренилась в советской
отчетности о выполнении планов.
На низших этажах номенклатурной иерархии это .именуется "приписками".
"Приписки" - прямое мошенничество: просто в отчет о выполнении плана
вносятся заведомо ложные цифры якобы произведенной продукции. Метод основан
на ясном понимании бюрократически бумажного характера номенклатурного
планирования и отчетности: из кабинетов Госплана и министерства спущена
составленная без знания реальности бумажная разнарядка, и в ответ подается
наверх не соответствующий реальности бумажный отчет.
"Приписчиков" иногда разоблачают. Однако бросается в глаза, что
практика "приписок" бывает у виновных обычно многолетней. Значит, этот
жульнический метод вполне применим в условиях планового хозяйства.
Конечно, жулики бывают всюду, и с ' плановостью хозяйства это не
связано. Но именно плановость как закономерность экономики реального
социализма привела к тому, что жульничают и занимаются "приписками" не
мелкие проходимцы, а даже сами столпы советского общества.
К числу таких столпов принадлежал, например, первый секретарь
Рязанского обкома КПСС А. Э. Ларионов. Он громогласно принял обязательство,
что его область за 1959 год сдаст государству на 280% больше мяса, чем в
1958-м. На декабрьском (1959 года) Пленуме ЦК партии Ларионов гордо доложил
о выполнении обязательства, и Хрущев его хвалил. А на следующий год
выяснилось, что все рапорты Ларионова были обманом: мясо он приказал купить
в продмагазинах своей и соседних областей и "сдал государству".
А вот столп повыше: первый секретарь ЦК КП Таджикистана Т. У.
Ульджабаев. Этот глава таджикской номенклатуры сообщал на протяжении ряда
лет, что его республика дает высший в мире урожай хлопка. Немало громких
слов было в этой связи сказано и написано - кстати, и за границей - о том,
что.вот-де могучая сила
212
социализма позволила некогда отсталому Таджикистану обогнать всех на
свете. А в апреле 1961 года состоялся - но уже с гораздо меньшей оглаской -
Пленум ЦК КП Таджикистана, на котором было сообщено, что план по сбору
хлопка давно уже в республике не выполняется, а давались фальшивые сведения.
Масштаб обмана был таков, что термин "приписка" уже был неприменим.
Это хрущевские времена. А как потом?
В 70-х годах после долгих колебаний Политбюро ЦК КПСС решилось,
наконец, раскрыть грузинскую панаму, сущность которой была в общем уже давно
всем ясна. Началась она еще несколько десятилетий назад, при Сталине.
Видимо, он считал полезным иметь в своем государстве преданную ему
провинцию, куда, кстати, обычно ездил на отдых, а Берия набрал оттуда немало
сотрудников в органы госбезопасности.
Всякий, кто бывал в Грузии, видел эти непривычно большие приусадебные
участки грузинских колхозников, толпу расфранченных фланирующих грузин на
улицах Тбилиси, удивлялся непомерным для советского гражданина суммам денег,
которые люди довольно легко там тратили. Все знали, что там можно купить и
место в вузе, и должность, и диплом об окончании вуза, и даже грамоту о
присвоении звания Героя Советского Союза. Продолжалось это и после Сталина,
культ которого там был официально сохранен. Немало грузин рассматривали свою
республику как некую особую территорию, и нередко приезжий, недоумевавший по
поводу непривычных порядков, слышал: "Не нравится Грузия? Поезжай в
Советский Союз!"
Если не говорить о коррупции и о сталинском культе, была в такой жизни
Грузии положительная сторона. Что плохого в том, что людям немножко лучше
жилось? Это объяснялось, в переводе на язык марксистской политэкономии, тем,
что в Грузии была несколько снижена норма эксплуатации.
Но планы-то составлялись в соответствии с общесоюзной нормой. Между тем
первый секретарь ЦК КП Грузии, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Мжаванадзе
гордо докладывал об их перевыполнении. Все эти рапорты были дутыми.
Неразрывно связанное с закономерностью бюрократического планирования
очковтирательство достигло здесь, казалось бы, своего апогея: оно шагнуло в
Политбюро ЦК КПСС, то есть на самую вершину класса номенклатуры.
213
Мжаванадзе прогнали, но метод "приписок" и дутых рапортов о
перевыполнении планов остался на номенклатурном Олимпе. Дело в том, что
появился он там задолго до Мжаванадзе. Только если республиканские царьки со
своими фальшивыми цифрами обманывали руководство в Москве, то само это
руководство, не имея над собой уже никаких начальников, пыталось ввести в
заблуждение весь мир своей фальсифицированной статистикой.
Вопрос о советских статистических фальсификациях подробно разобран в
западной литературе, останавливаться на нем нет нужды. Американский
экономист Наум Ясный проанализировал много опубликованных в СССР
статистических данных и разоблачил ряд довольно грубых фальсификаций.
Вот всего два примера - оба из сообщения ЦСУ СССР "Об итогах выполнения
народнохозяйственного плана на 1948 год".
В этом сообщении было объявлено, что колхозная торговля в 1948 году на
22% превзошла уровень предвоенного, 1940 года. Однако, как выяснилось после
XX съезда КПСС, ЦСУ предварительно без всяких оснований "пересчитало" данные
1940 года, снизив их с опубликованной в свое время цифры 41,2 миллиарда до
29,1 миллиарда рублей. Только в результате такого маневра сравнение
получилось в пользу 1948 года (35,5 миллиарда рублей в ценах 1940 года).
В том же сообщении ЦСУ было сказано, что реальная заработная плата
советских трудящихся в 1948 году возросла по сравнению с 1947 годом, то есть
за год, больше чем вдвое! Наум Ясный подсчитал, что она в действительности
не только не возросла, но даже сократилась в связи с денежной реформой 15
декабря 1947 года [29].
1948 год - это сталинское время. Но фальсификация статистики
продолжалась и при Хрущеве; он сам критиковал ее на январском (1961 года)
Пленуме ЦК КПСС [за]. Продолжается она и теперь, об этом немало
пишут в советской печати.
Еще раз: "приписки" - не мелкое жульничество. Они - прямое и неизбежное
следствие плановости экономики реального социализма в тех условиях, когда
хозяева социалистического общества не хотят признавать сопряженную с этой
плановостью тенденцию к сдерживанию развития производительных сил. Но так
как факты - упрямая вещь, приходится их фальсифицировать,
214
сочиняя итоги выполнения планов. На более низких уровнях, где
фальсификация нужна лишь для карьеры местного номенклатурщика, высшее
руководство класса за эти фантазии наказывает. Но оно же само постоянно
прибегает к такому методу, чтобы замаскировать действия не признаваемой им
закономерности.
Осталась она непризнанной и в период горбачевской "перестройки". Хоть
много суровых слов было сказано об "административно-командной системе" в
экономике страны, но при составлении 13-го пятилетнего плана все
базировалось по-прежнему на бюрократическом плашгровании, а не на
функционировании свободного рынка. Хоть мотивировалось все, как обычно,
необходимостью предварительно подготовить почву для развертывания
перестройки, дело было в другом: номенклатура не хочет отказываться от
государственного управления "социалистической" собственностью. И не потому,
что она не сознает колоссального ущерба от такого управления для хозяйства
страны,- сознает. Но превращение "социалистической" собственности
номенклатуры в подлинную собственность страны означало бы экспроприацию
номенклатуры. Поэтому она не хочет рыночного хозяйства: пусть лучше нищает
страна, чем потеряет свое номенклатура!
7. ХРОНИЧЕСКИЙ КРИЗИС НЕДОПРОИЗВОДСТВА И ПРИМАТ ТЯЖЕЛОЙ ИНДУСТРИИ
Маркс во II томе "Капитала" предрекал для периода социализма и
коммунизма "постоянное относительное перепроизводство"[31].
Реальный социализм не оправдал этого пророчества.
Перепроизводство - .характерная черта отнюдь не социалистической, а
свободной рыночной экономики. Больше того: эта экономика отличается столь
высокой производительностью, что периодически сотрясается кризисами
перепроизводства. Как мы уже упоминали, именно так действует защитный
механизм рынка. Перепроизводство не абсолютное, а относительное: оно
превышает не потребности всей массы потребителей, а платежеспособный спрос;
поэтому к таким кризисам рыночный механизм ведет не сам по себе, а в
сочетании с высоким уровнем цен. Коммунистическая пропаганда всегда с
гордостью подчеркивает, что экономика социалистических стран не знает
кризисов. Правильно:
периодических кризисов перепроизводства при реальном
216
социализме не бывает. Для его экономики характерен постоянный кризис
недопроизводства.
Он именно постоянный, а не периодический. Кризисная трясучка не
отпускает экономику реального социализма ни на минуту. Кризис
недопроизводства стал повседневностью экономической жизни соцстран.
Советский гражданин уже привык: все товары в принципе дефицитны. Иногда
повезет - зайдешь в магазин, а товар, как принято говорить, "выбросят";
поэтому и принято носить с собой всегда сетку с полным трепетной надежды
названием "авоська".
Но не только индивидуальный потребитель старается запастись, если
натолкнулся на товар; так действуют и руководители предприятий, создавая у
себя запасы сырья и оборудования, за что их с деланной наивностью критикует
советская печать.
Порожденный тенденцией к сдерживанию развития производительных сил,
постоянный кризис недопроизводства при р.еальном социализме определяет весь
стиль экономики и быта людей в Советском Союзе.
"Однако,- скажет скептический читатель,- что-то не бросается в глаза
недопроизводство танков в СССР".
Да, такого недопроизводства нет. Но было бы неверно на этом основании
полагать, что закономерная при реальном социализме тенденция к сдерживанию
развития производительных сил действует избирательно. Работники военных
отраслей советской промышленности жалуются в основе своей на те же трудности
и Проблемы, которые так одолевают мирные отрасли. Да иначе и быть не может:
в танковой промышленности точно так же составляется план и так же
директора предприятий при молчаливой поддержке вышестоящих ведомств
стараются этот план занизить, чтобы его легко перевыполнить и получить
премии и ордена; точно так же никто не хочет пускаться в эксперименты, и все
предпочитают работать в рамках устоявшейся рутины; точно так же всем важны
не результаты работы как таковой, а зачисление в передовики производства,
связанное с повышениями и награждениями. Как же тут не действовать тенденции
к сдерживанию развития производительных сил?
Впрочем, мир видел проявление этой тенденции в самом центре советского
военного производства - в изготовлении ракетной техники. Все были
свидетелями того, как уверенно США догнали и обогнали Советский Союз в
космосе - хотя, конечно, НАСА не располагает практи-
216
чески безграничными ресурсами, которые выделены для советского
ракетостроения.
У номенклатуры как господствующего класса есть одна главная классовая
потребность: упрочение и распространение своей власти. Эта потребность
удовлетворяется созданием новейших видов вооружения и оснащения для армии и
органов госбезопасности; развитием тяжелой промышленности и техники как базы
военного потенциала государства; созданием стратегически нужной
инфраструктуры; строительством и укреплением военных баз; обеспечением
непроницаемости границ; деятельностью машины пропаганды .и аппарата
разведки, шпионской и подрывной работы за границей; финансированием
компартий в капиталистических странах и просоветских режимов в третьем мире.
В сфере материального производства эти классовые нужды номенклатуры
удовлетворяются тяжелой промышленностью. Здесь создается военная мощь
номенклатуры и оснащение ее полицейско-щпионского аппарата. Поэтому - и
только поэтому - класс номенклатуры всюду выступает как приверженец
индустриализации. Ни с каким мистическим индустриальным фанатизмом это
явление ничего общего не имеет.
В этой связи интересно отметить, что Ленин не выдвигал лозунга
индустриализации, хотя сталинская историография приписала ему это задним
числом. Вот в какой последовательности перечислял Ленин в своей
предпоследней речи 13 ноября 1922 года потребности Советской страны:
"Спасением для России является не только хороший урожай в крестьянском
хозяйстве - этого еще мало - и не только хорошее состояние легкой
промышленности, поставляющей крестьянству предметы потребления,- этого тоже.
еще мало,- нам необходима также тяжелая индустрия"[32]. Здесь
совсем не те формулировки, какие употреблялись уже через 5 лет относительно
роли и места тяжелой промышленности в экономике СССР.
И именно у Ленина стала постепенно проглядывать мысль, что тяжелую
индустрию следует рассматривать не только как придаток к сельскому
хозяйству, дающий возможность, по его выражению, "посадить мужика на
трактор". В тезисах доклада на III Конгрессе Коминтерна Ленин записал:
"Единственной материальной основой социализма может быть крупная машинная
промышленность, способная реорганизовать и земледелие"[33]. "И
земледелие". А какая же главная цель?
217
Ленин ее назвал в своей известной работе "Грядущая катастрофа и как с
ней бороться". Вот как он ее сформули^ ровал: "Война неумолима, она ставит
вопрос с беспощадной резкостью: либо погибнуть, либо догнать передовые
страны и перегнать их также и экономически. /.../ Погибнуть или на всех
парах устремиться вперед. Так поставлен вопрос историей"[34].
Простым перефразированием этих ленинских слов было часто цитировавшееся
рассуждение Сталина о том, что-де Россию всегда били за отсталость и поэтому
надо "военно-экономическую" отсталость срочно ликвидировать, иначе "нас
сомнут"[35].
Вот в чем и есть провозглашенный обоими отцами класса номенклатуры
смысл индустриализации при реальном социализме. Создать военную мощь - таков
был с самого начала этот нехитрый смысл, который номенклатурная пропаганда
старается теперь завуалировать.
Уже Сталиным была пущена в оборот формула "Преимущественное развитие
производства средств производства". Она не обозначала ничего иного, кроме
примата тяжелой индустрии с главной целью - оснащения военно-полицейской
машины номенклатурного государства. Однако эта формула открывала простор для
толкования в том смысле, что для производства товаров народного потребления
необходимо сначала произвести средства такого производства, а поэтому должна
развиваться прежде всего группа "А", как обозначают в СССР производство
средств производства[36].
Группа "А" усиленным темпом развивается уже более 60 лет - с 1927 года.
Каковы результаты?
Проследим, пятилетку за пятилеткой, как безотказно действует принцип
развития тяжелой (прежде всего военной) промышленности за счет производства
товаров народного потребления. При этом воспользуемся по какими-либо
сомнительными западными изданиями, а надежными советскими.
Первая пятилетка (1928-1932 годы). План пятилетки готовился тоже пять
лет - с 1923 года, выполнен же был за 4 года 3 месяца. Но как? Тяжелая
промышленность выполнила план на 109%, и доля первого подразделения (тяжелая
индустрия) промышленной продукции выросла за эти годы с 39,5 до
53,4%[37]. А легкая промышленность вообще не выполнила план
"вследствие перехода в конце пятилетки ряда заводов на производство чисто
военной продукции" . Никому из руководства не пришло, однако,
218
в голову, что если план выполнен только по группе "А", то нечего
объявлять его досрочно завершенным, а надо продолжать работу в течение
оставшихся 9 месяцев и постараться улучшить результат по группе "Б". Этот
факт хорошо показывает отношение номенклатуры к производству товаров для
населения.
Вторая пятилетка (1933-1937 годы). Снова план был горделиво выполнен за
4 года 3 месяца. Объем промышленного производства вырос более чем вдвое - но
опять со знакомой присказкой: "В результате угрозы войны большие расходы шли
на производство вооружения. Это обстоятельство явилось причиной того, что
легкая промышленность не выполнила программу"[39]. Ряд
значившихся в плане предприятий легкой промышленности не был даже
выстроен[40].
Третья пятилетка (1938-1942 годы) была предвоенной и военной.
Естественно, "план третьей пятилетки исходил из необходимости резкого
повышения военно-экономического потенциала СССР, укрепления
обороноспособности страны. С этой целью планом предусмотрено форсированное
развитие оборонной промышленности, создание крупных государственных
резервов, прежде всего по топливу и электроэнергии, по производству
некоторых других, имеющих оборонное значение, видов продукции..." '.
Четвертая пятилетка (1946-1950 годы) была выполнена по уже
установившемуся сталинскому обыкновению за 4 года 3 месяца. В 1950 году
объем промышленной продукции превзошел уровень предвоенного, 1940 года на
73%, но вот "производство товаров широкого потребления не достигло
предвоенного уровня"[42].
Пятая пятилетка (1951-1955 годы). Поскольку в самой середине пятилетки
Сталин умер, выполнение несколько затянулось, но все же не отличалось
радикально от сталинского: оно продолжалось 4 года 4 месяца. К концу
пятилетки удельный вес группы "А" составлял уже 70,5 %[43].
Шестая пятилетка (1956-1960 годы). План ее был утвержден XX съездом
КПСС и предусматривал рост группы "А" на 70%, а группы "Б" - на 60
%[44]. Однако это либеральное начинание не было доведено до
конца, так как пятилетка была на ходу переделана Хрущевым в семилетку, и
результат выполнения пятилетнего плана остался, таким образом, неясным.
Семилетка (1959-1965 годы) сохранила, конечно,
219
"преимущественный темп роста продукции промышленности, производящей
средства производства"[45]. Но план по сельскому хозяйству не был
выполнен: его годовая продукция выросла за 6 лет вместо запланированных 34
миллиардов рублей (в ценах 1958 года) всего на 5 миллиардов;
прирост поголовья крупного рогатого скота вдвое сократился по сравнению
с предыдущим пятилетием, а поголовье свиней, овец и птицы вообще
уменьшилось[46].
Легкая и пищевая промышленность не выполнила плана - главным образом
из-за нехватки сельскохозяйственного сырья[47].
Не надо думать, читатель, что здесь произошла какая-то особая
хозяйственная катастрофа. Просто после смещения Хрущева в октябре 1964 года
новое руководство не имело оснований скрывать правду о реальном итоге
выполнения плана. Поэтому и, возможно, удивившее внимательного читателя
упоминание о шести годах семилетки: это включая 1964 год, а 1965 год - уже
брежневский, и здесь все должно было пойти, конечно, хорошо.
Восьмая пятилетка (1966-1970 годы). Было провозглашено, что пятилетка
будет характеризоваться сближением темпов роста групп "А" и "Б". Результат
сближения оказался таков: в 1970 году группа "А" произвела 74% всей
промышленной продукции, а группа "Б" - 26%. Цифра была столь красноречива,
что ее в последний момент вычеркнули из доклада Брежнева[48]. В
том же году из одной неосторожной статистической публикации выяснилось,
что., вопреки распространенному на Западе и даже в Советском Союзе мнению
доля производства средств производства, предназначенных для производства
опять-таки средств производства (группа "А"1), со времен Сталина не
сократилась, а продолжала неуклонно возрастать по сравнению с группой "А" 2
(производство средств производства товаров народного потребления): так, если
при Сталине (.1950 год) "А" 1 составила 72%, то при Хрущеве (1960 год) была
равна 78%, а при Брежневе и Косыгине (1965-1966 годы) - уже 82
%[49]. Это лишь один, случайно вынырнувший на страницах печати
факт, в котором как в капле воды отразилось то, что давно пора понять:
выполнить план описанным способом. Находит ли товар сбыт - директора не
касается.
211
ва на роман Владимира Дудинцева "Не хлебом единым". С точки зрения
западного читателя, сюжет романа анекдотичен: директор завода -
номенклатурщик Дроздов пускается во всевозможные интриги, чтобы не допустить
внедрения машины, которая повысила бы производительность его завода. Но при
реальном социализме такой конфликт - не парадокс, а естественное явление и в
соцстранах он никого не удивит. Мы ведь уже видели:
от директора требуется только выполнение и небольшое - точно на премию
- перевыполнение плана. В этих условиях внедрение новой машины означает для
него хлопоты, срыв графика, угрозу для выполнения плана и для премий, а
также перспективу повышения плана со ссылкой на полученную новую технику.
Разве не ясно, что разумный директор старательно маневрирует с целью
подольше не внедрить новое техническое достижение? Нисколько не
заинтересованы в новой машине и рабочие:
ведь после ее установки им повысят не зарплату, а норму, причем
постараются сжульничать и норму завысить, к машине же еще надо будет
приноравливаться.
Бюрократическое планирование экономики в самой евоей основе враждебно
техническому прогрессу. Отсюда и все результаты. Что говорить о сложных
машинах на производстве! Даже в канцелярской технике отставание Советского
Союза настолько велико, что весьма скромный западный институт, не говоря уж
о банках и концернах, технически значительно лучше оборудован, чем аппарат
ЦК КПСС.
Подход - не на словах, а на деле - к техническому прогрессу при
капитализме и при реальном социализме противоположен: если сделано
изобретение, то при капитализме возникает проблема промышленного шпионажа, а
при реальном социализме - проблема внедрения. Кроме нее, есть ряд других
проявлений тенденции к сдерживанию развития производительных сил. Таково,
например, низков качество продукции социалистических предприятий. На Западе
распространена легенда, будто советские товары хоть и неказисты на вид, но
отличаются прочностью и добротным качеством. Советские люди знают: качество
советской продукции вполне соответствует ее внешнему виду.
Дело в том, что планирование при реальном социализме производится
количественное - будь то в единицах продукции или в деньгах; в этих
категориях план должен быть выполнен или перевыполнен. Качеству продукции
отводится явно второстепенная роль; установлены гNo-
210
сударственные стандарты (ГОСТы), и предполагается, что выпускаемая
продукция им соответствует. Но проверяется это весьма поверхностно.
Проверкой занимается отдел технического контроля (ОТК) выпускающего
продукцию предприятия. Контролеры ОТК - люди запас имые; самое большее - они
могут подставить ножку какому-нибудь нелюбимому бригадиру или начальнику
цеха, но никогда не рискнут они поставить под вопрос необходимое для
премирования перевыполнение плана предприятия.
Это настолько хорошо известно номенклатуре, что нашло даже своеобразное
организационное признание с ее стороны: в тех случаях, где она кровно
заинтересована в качестве продукции, а именно - в военной промышленности,
продукцию принимают представители Министерства обороны СССР, не зависящие от
руководителей военных предприятий и даже от Министерства оборонной
промышленности. Строжайшему контролю специалистов подвергается качество
спецтехники, изготовляемой для КГБ.
Горбачев ввел госприемку и на обычных предприятиях. А результат? Много
продукции было забраковано, планы оказались невыполненными, рабочие были
недовольны. Вот и все. Потому что никакая госприемка не в состоянии
компенсировать органические пороки системы.
Низкое качество продукции - это форма облегчения работы по выполнению
плана. Она молчаливо дожускает-ся номенклатурой. Качество продукции - важная
грань производства. По этой грани сдерживание развития производства
происходит, пожалуй, еще заметнее, чем по количественной: количество
производимой продукции возрастает, а вот качество в ряде случаев снижается.
Менее бросающаяся в глаза, но хорошо знакомая советскому потребителю
форма проявления тенденции к сдерживанию развития производительных сил при
реальном социализме такова: если план составлен не в штуках, а в денежном
выражении, то предприятие старается выпускать более дорогие виды продукции.
Так можно произвести меньше, а план все-таки перевыполнить. Когда в
советском магазине вы видите какой-либо по обыкновению неприглядный,
аляповатый товар, продающийся за непомерную цену и, естественно, никем не
покупаемый, вы можете безошибочно сказать: директор предприятия ухитрился
выполнить план описанным способом. Находит ли товар сбыт - директора не
касается.
211
Тенденция к сдерживанию развития производительных сил при реальном
социализме не ускользнула, конечно, от взгляда номенклатуры. Но класс
номенклатуры не хочет признавать эту выявившуюся закономерность и на всех
уровнях маскирует се действие. Еще Сталин в одном из своих выступлений с
двусмысленной насмешкой заметил, что факты - упрямая вещь, но, правда,
говорят, что тем хуже для фактов. Такая идея прочно укоренилась в советской
отчетности о выполнении планов.
На низших этажах номенклатурной иерархии это .именуется "приписками".
"Приписки" - прямое мошенничество: просто в отчет о выполнении плана
вносятся заведомо ложные цифры якобы произведенной продукции. Метод основан
на ясном понимании бюрократически бумажного характера номенклатурного
планирования и отчетности: из кабинетов Госплана и министерства спущена
составленная без знания реальности бумажная разнарядка, и в ответ подается
наверх не соответствующий реальности бумажный отчет.
"Приписчиков" иногда разоблачают. Однако бросается в глаза, что
практика "приписок" бывает у виновных обычно многолетней. Значит, этот
жульнический метод вполне применим в условиях планового хозяйства.
Конечно, жулики бывают всюду, и с ' плановостью хозяйства это не
связано. Но именно плановость как закономерность экономики реального
социализма привела к тому, что жульничают и занимаются "приписками" не
мелкие проходимцы, а даже сами столпы советского общества.
К числу таких столпов принадлежал, например, первый секретарь
Рязанского обкома КПСС А. Э. Ларионов. Он громогласно принял обязательство,
что его область за 1959 год сдаст государству на 280% больше мяса, чем в
1958-м. На декабрьском (1959 года) Пленуме ЦК партии Ларионов гордо доложил
о выполнении обязательства, и Хрущев его хвалил. А на следующий год
выяснилось, что все рапорты Ларионова были обманом: мясо он приказал купить
в продмагазинах своей и соседних областей и "сдал государству".
А вот столп повыше: первый секретарь ЦК КП Таджикистана Т. У.
Ульджабаев. Этот глава таджикской номенклатуры сообщал на протяжении ряда
лет, что его республика дает высший в мире урожай хлопка. Немало громких
слов было в этой связи сказано и написано - кстати, и за границей - о том,
что.вот-де могучая сила
212
социализма позволила некогда отсталому Таджикистану обогнать всех на
свете. А в апреле 1961 года состоялся - но уже с гораздо меньшей оглаской -
Пленум ЦК КП Таджикистана, на котором было сообщено, что план по сбору
хлопка давно уже в республике не выполняется, а давались фальшивые сведения.
Масштаб обмана был таков, что термин "приписка" уже был неприменим.
Это хрущевские времена. А как потом?
В 70-х годах после долгих колебаний Политбюро ЦК КПСС решилось,
наконец, раскрыть грузинскую панаму, сущность которой была в общем уже давно
всем ясна. Началась она еще несколько десятилетий назад, при Сталине.
Видимо, он считал полезным иметь в своем государстве преданную ему
провинцию, куда, кстати, обычно ездил на отдых, а Берия набрал оттуда немало
сотрудников в органы госбезопасности.
Всякий, кто бывал в Грузии, видел эти непривычно большие приусадебные
участки грузинских колхозников, толпу расфранченных фланирующих грузин на
улицах Тбилиси, удивлялся непомерным для советского гражданина суммам денег,
которые люди довольно легко там тратили. Все знали, что там можно купить и
место в вузе, и должность, и диплом об окончании вуза, и даже грамоту о
присвоении звания Героя Советского Союза. Продолжалось это и после Сталина,
культ которого там был официально сохранен. Немало грузин рассматривали свою
республику как некую особую территорию, и нередко приезжий, недоумевавший по
поводу непривычных порядков, слышал: "Не нравится Грузия? Поезжай в
Советский Союз!"
Если не говорить о коррупции и о сталинском культе, была в такой жизни
Грузии положительная сторона. Что плохого в том, что людям немножко лучше
жилось? Это объяснялось, в переводе на язык марксистской политэкономии, тем,
что в Грузии была несколько снижена норма эксплуатации.
Но планы-то составлялись в соответствии с общесоюзной нормой. Между тем
первый секретарь ЦК КП Грузии, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Мжаванадзе
гордо докладывал об их перевыполнении. Все эти рапорты были дутыми.
Неразрывно связанное с закономерностью бюрократического планирования
очковтирательство достигло здесь, казалось бы, своего апогея: оно шагнуло в
Политбюро ЦК КПСС, то есть на самую вершину класса номенклатуры.
213
Мжаванадзе прогнали, но метод "приписок" и дутых рапортов о
перевыполнении планов остался на номенклатурном Олимпе. Дело в том, что
появился он там задолго до Мжаванадзе. Только если республиканские царьки со
своими фальшивыми цифрами обманывали руководство в Москве, то само это
руководство, не имея над собой уже никаких начальников, пыталось ввести в
заблуждение весь мир своей фальсифицированной статистикой.
Вопрос о советских статистических фальсификациях подробно разобран в
западной литературе, останавливаться на нем нет нужды. Американский
экономист Наум Ясный проанализировал много опубликованных в СССР
статистических данных и разоблачил ряд довольно грубых фальсификаций.
Вот всего два примера - оба из сообщения ЦСУ СССР "Об итогах выполнения
народнохозяйственного плана на 1948 год".
В этом сообщении было объявлено, что колхозная торговля в 1948 году на
22% превзошла уровень предвоенного, 1940 года. Однако, как выяснилось после
XX съезда КПСС, ЦСУ предварительно без всяких оснований "пересчитало" данные
1940 года, снизив их с опубликованной в свое время цифры 41,2 миллиарда до
29,1 миллиарда рублей. Только в результате такого маневра сравнение
получилось в пользу 1948 года (35,5 миллиарда рублей в ценах 1940 года).
В том же сообщении ЦСУ было сказано, что реальная заработная плата
советских трудящихся в 1948 году возросла по сравнению с 1947 годом, то есть
за год, больше чем вдвое! Наум Ясный подсчитал, что она в действительности
не только не возросла, но даже сократилась в связи с денежной реформой 15
декабря 1947 года [29].
1948 год - это сталинское время. Но фальсификация статистики
продолжалась и при Хрущеве; он сам критиковал ее на январском (1961 года)
Пленуме ЦК КПСС [за]. Продолжается она и теперь, об этом немало
пишут в советской печати.
Еще раз: "приписки" - не мелкое жульничество. Они - прямое и неизбежное
следствие плановости экономики реального социализма в тех условиях, когда
хозяева социалистического общества не хотят признавать сопряженную с этой
плановостью тенденцию к сдерживанию развития производительных сил. Но так
как факты - упрямая вещь, приходится их фальсифицировать,
214
сочиняя итоги выполнения планов. На более низких уровнях, где
фальсификация нужна лишь для карьеры местного номенклатурщика, высшее
руководство класса за эти фантазии наказывает. Но оно же само постоянно
прибегает к такому методу, чтобы замаскировать действия не признаваемой им
закономерности.
Осталась она непризнанной и в период горбачевской "перестройки". Хоть
много суровых слов было сказано об "административно-командной системе" в
экономике страны, но при составлении 13-го пятилетнего плана все
базировалось по-прежнему на бюрократическом плашгровании, а не на
функционировании свободного рынка. Хоть мотивировалось все, как обычно,
необходимостью предварительно подготовить почву для развертывания
перестройки, дело было в другом: номенклатура не хочет отказываться от
государственного управления "социалистической" собственностью. И не потому,
что она не сознает колоссального ущерба от такого управления для хозяйства
страны,- сознает. Но превращение "социалистической" собственности
номенклатуры в подлинную собственность страны означало бы экспроприацию
номенклатуры. Поэтому она не хочет рыночного хозяйства: пусть лучше нищает
страна, чем потеряет свое номенклатура!
7. ХРОНИЧЕСКИЙ КРИЗИС НЕДОПРОИЗВОДСТВА И ПРИМАТ ТЯЖЕЛОЙ ИНДУСТРИИ
Маркс во II томе "Капитала" предрекал для периода социализма и
коммунизма "постоянное относительное перепроизводство"[31].
Реальный социализм не оправдал этого пророчества.
Перепроизводство - .характерная черта отнюдь не социалистической, а
свободной рыночной экономики. Больше того: эта экономика отличается столь
высокой производительностью, что периодически сотрясается кризисами
перепроизводства. Как мы уже упоминали, именно так действует защитный
механизм рынка. Перепроизводство не абсолютное, а относительное: оно
превышает не потребности всей массы потребителей, а платежеспособный спрос;
поэтому к таким кризисам рыночный механизм ведет не сам по себе, а в
сочетании с высоким уровнем цен. Коммунистическая пропаганда всегда с
гордостью подчеркивает, что экономика социалистических стран не знает
кризисов. Правильно:
периодических кризисов перепроизводства при реальном
216
социализме не бывает. Для его экономики характерен постоянный кризис
недопроизводства.
Он именно постоянный, а не периодический. Кризисная трясучка не
отпускает экономику реального социализма ни на минуту. Кризис
недопроизводства стал повседневностью экономической жизни соцстран.
Советский гражданин уже привык: все товары в принципе дефицитны. Иногда
повезет - зайдешь в магазин, а товар, как принято говорить, "выбросят";
поэтому и принято носить с собой всегда сетку с полным трепетной надежды
названием "авоська".
Но не только индивидуальный потребитель старается запастись, если
натолкнулся на товар; так действуют и руководители предприятий, создавая у
себя запасы сырья и оборудования, за что их с деланной наивностью критикует
советская печать.
Порожденный тенденцией к сдерживанию развития производительных сил,
постоянный кризис недопроизводства при р.еальном социализме определяет весь
стиль экономики и быта людей в Советском Союзе.
"Однако,- скажет скептический читатель,- что-то не бросается в глаза
недопроизводство танков в СССР".
Да, такого недопроизводства нет. Но было бы неверно на этом основании
полагать, что закономерная при реальном социализме тенденция к сдерживанию
развития производительных сил действует избирательно. Работники военных
отраслей советской промышленности жалуются в основе своей на те же трудности
и Проблемы, которые так одолевают мирные отрасли. Да иначе и быть не может:
в танковой промышленности точно так же составляется план и так же
директора предприятий при молчаливой поддержке вышестоящих ведомств
стараются этот план занизить, чтобы его легко перевыполнить и получить
премии и ордена; точно так же никто не хочет пускаться в эксперименты, и все
предпочитают работать в рамках устоявшейся рутины; точно так же всем важны
не результаты работы как таковой, а зачисление в передовики производства,
связанное с повышениями и награждениями. Как же тут не действовать тенденции
к сдерживанию развития производительных сил?
Впрочем, мир видел проявление этой тенденции в самом центре советского
военного производства - в изготовлении ракетной техники. Все были
свидетелями того, как уверенно США догнали и обогнали Советский Союз в
космосе - хотя, конечно, НАСА не располагает практи-
216
чески безграничными ресурсами, которые выделены для советского
ракетостроения.
У номенклатуры как господствующего класса есть одна главная классовая
потребность: упрочение и распространение своей власти. Эта потребность
удовлетворяется созданием новейших видов вооружения и оснащения для армии и
органов госбезопасности; развитием тяжелой промышленности и техники как базы
военного потенциала государства; созданием стратегически нужной
инфраструктуры; строительством и укреплением военных баз; обеспечением
непроницаемости границ; деятельностью машины пропаганды .и аппарата
разведки, шпионской и подрывной работы за границей; финансированием
компартий в капиталистических странах и просоветских режимов в третьем мире.
В сфере материального производства эти классовые нужды номенклатуры
удовлетворяются тяжелой промышленностью. Здесь создается военная мощь
номенклатуры и оснащение ее полицейско-щпионского аппарата. Поэтому - и
только поэтому - класс номенклатуры всюду выступает как приверженец
индустриализации. Ни с каким мистическим индустриальным фанатизмом это
явление ничего общего не имеет.
В этой связи интересно отметить, что Ленин не выдвигал лозунга
индустриализации, хотя сталинская историография приписала ему это задним
числом. Вот в какой последовательности перечислял Ленин в своей
предпоследней речи 13 ноября 1922 года потребности Советской страны:
"Спасением для России является не только хороший урожай в крестьянском
хозяйстве - этого еще мало - и не только хорошее состояние легкой
промышленности, поставляющей крестьянству предметы потребления,- этого тоже.
еще мало,- нам необходима также тяжелая индустрия"[32]. Здесь
совсем не те формулировки, какие употреблялись уже через 5 лет относительно
роли и места тяжелой промышленности в экономике СССР.
И именно у Ленина стала постепенно проглядывать мысль, что тяжелую
индустрию следует рассматривать не только как придаток к сельскому
хозяйству, дающий возможность, по его выражению, "посадить мужика на
трактор". В тезисах доклада на III Конгрессе Коминтерна Ленин записал:
"Единственной материальной основой социализма может быть крупная машинная
промышленность, способная реорганизовать и земледелие"[33]. "И
земледелие". А какая же главная цель?
217
Ленин ее назвал в своей известной работе "Грядущая катастрофа и как с
ней бороться". Вот как он ее сформули^ ровал: "Война неумолима, она ставит
вопрос с беспощадной резкостью: либо погибнуть, либо догнать передовые
страны и перегнать их также и экономически. /.../ Погибнуть или на всех
парах устремиться вперед. Так поставлен вопрос историей"[34].
Простым перефразированием этих ленинских слов было часто цитировавшееся
рассуждение Сталина о том, что-де Россию всегда били за отсталость и поэтому
надо "военно-экономическую" отсталость срочно ликвидировать, иначе "нас
сомнут"[35].
Вот в чем и есть провозглашенный обоими отцами класса номенклатуры
смысл индустриализации при реальном социализме. Создать военную мощь - таков
был с самого начала этот нехитрый смысл, который номенклатурная пропаганда
старается теперь завуалировать.
Уже Сталиным была пущена в оборот формула "Преимущественное развитие
производства средств производства". Она не обозначала ничего иного, кроме
примата тяжелой индустрии с главной целью - оснащения военно-полицейской
машины номенклатурного государства. Однако эта формула открывала простор для
толкования в том смысле, что для производства товаров народного потребления
необходимо сначала произвести средства такого производства, а поэтому должна
развиваться прежде всего группа "А", как обозначают в СССР производство
средств производства[36].
Группа "А" усиленным темпом развивается уже более 60 лет - с 1927 года.
Каковы результаты?
Проследим, пятилетку за пятилеткой, как безотказно действует принцип
развития тяжелой (прежде всего военной) промышленности за счет производства
товаров народного потребления. При этом воспользуемся по какими-либо
сомнительными западными изданиями, а надежными советскими.
Первая пятилетка (1928-1932 годы). План пятилетки готовился тоже пять
лет - с 1923 года, выполнен же был за 4 года 3 месяца. Но как? Тяжелая
промышленность выполнила план на 109%, и доля первого подразделения (тяжелая
индустрия) промышленной продукции выросла за эти годы с 39,5 до
53,4%[37]. А легкая промышленность вообще не выполнила план
"вследствие перехода в конце пятилетки ряда заводов на производство чисто
военной продукции" . Никому из руководства не пришло, однако,
218
в голову, что если план выполнен только по группе "А", то нечего
объявлять его досрочно завершенным, а надо продолжать работу в течение
оставшихся 9 месяцев и постараться улучшить результат по группе "Б". Этот
факт хорошо показывает отношение номенклатуры к производству товаров для
населения.
Вторая пятилетка (1933-1937 годы). Снова план был горделиво выполнен за
4 года 3 месяца. Объем промышленного производства вырос более чем вдвое - но
опять со знакомой присказкой: "В результате угрозы войны большие расходы шли
на производство вооружения. Это обстоятельство явилось причиной того, что
легкая промышленность не выполнила программу"[39]. Ряд
значившихся в плане предприятий легкой промышленности не был даже
выстроен[40].
Третья пятилетка (1938-1942 годы) была предвоенной и военной.
Естественно, "план третьей пятилетки исходил из необходимости резкого
повышения военно-экономического потенциала СССР, укрепления
обороноспособности страны. С этой целью планом предусмотрено форсированное
развитие оборонной промышленности, создание крупных государственных
резервов, прежде всего по топливу и электроэнергии, по производству
некоторых других, имеющих оборонное значение, видов продукции..." '.
Четвертая пятилетка (1946-1950 годы) была выполнена по уже
установившемуся сталинскому обыкновению за 4 года 3 месяца. В 1950 году
объем промышленной продукции превзошел уровень предвоенного, 1940 года на
73%, но вот "производство товаров широкого потребления не достигло
предвоенного уровня"[42].
Пятая пятилетка (1951-1955 годы). Поскольку в самой середине пятилетки
Сталин умер, выполнение несколько затянулось, но все же не отличалось
радикально от сталинского: оно продолжалось 4 года 4 месяца. К концу
пятилетки удельный вес группы "А" составлял уже 70,5 %[43].
Шестая пятилетка (1956-1960 годы). План ее был утвержден XX съездом
КПСС и предусматривал рост группы "А" на 70%, а группы "Б" - на 60
%[44]. Однако это либеральное начинание не было доведено до
конца, так как пятилетка была на ходу переделана Хрущевым в семилетку, и
результат выполнения пятилетнего плана остался, таким образом, неясным.
Семилетка (1959-1965 годы) сохранила, конечно,
219
"преимущественный темп роста продукции промышленности, производящей
средства производства"[45]. Но план по сельскому хозяйству не был
выполнен: его годовая продукция выросла за 6 лет вместо запланированных 34
миллиардов рублей (в ценах 1958 года) всего на 5 миллиардов;
прирост поголовья крупного рогатого скота вдвое сократился по сравнению
с предыдущим пятилетием, а поголовье свиней, овец и птицы вообще
уменьшилось[46].
Легкая и пищевая промышленность не выполнила плана - главным образом
из-за нехватки сельскохозяйственного сырья[47].
Не надо думать, читатель, что здесь произошла какая-то особая
хозяйственная катастрофа. Просто после смещения Хрущева в октябре 1964 года
новое руководство не имело оснований скрывать правду о реальном итоге
выполнения плана. Поэтому и, возможно, удивившее внимательного читателя
упоминание о шести годах семилетки: это включая 1964 год, а 1965 год - уже
брежневский, и здесь все должно было пойти, конечно, хорошо.
Восьмая пятилетка (1966-1970 годы). Было провозглашено, что пятилетка
будет характеризоваться сближением темпов роста групп "А" и "Б". Результат
сближения оказался таков: в 1970 году группа "А" произвела 74% всей
промышленной продукции, а группа "Б" - 26%. Цифра была столь красноречива,
что ее в последний момент вычеркнули из доклада Брежнева[48]. В
том же году из одной неосторожной статистической публикации выяснилось,
что., вопреки распространенному на Западе и даже в Советском Союзе мнению
доля производства средств производства, предназначенных для производства
опять-таки средств производства (группа "А"1), со времен Сталина не
сократилась, а продолжала неуклонно возрастать по сравнению с группой "А" 2
(производство средств производства товаров народного потребления): так, если
при Сталине (.1950 год) "А" 1 составила 72%, то при Хрущеве (1960 год) была
равна 78%, а при Брежневе и Косыгине (1965-1966 годы) - уже 82
%[49]. Это лишь один, случайно вынырнувший на страницах печати
факт, в котором как в капле воды отразилось то, что давно пора понять: