Вудс Стюарт. Лос Анжелес Таймс

   После десятиминутного обращения организатора церемонии и после того, как были исполнены танцевальные и песенные номера, началась собственно церемония награждений. По большому счету его мало интересовали три из четырех следующих номинаций: призы, заработанные фильмом Тихоокеанские дни — лучшая актриса, лучший актер, лучшая кинолента и лучший киносценарий. Единственно, что его действительно интересовало — это номинация на лучшую киноленту, так как в этом случае ему полагался Оскар.
   Лео склонился к Аманде и шепнул ей на ухо. — Не знаю, заметила ли ты в прошлом году, но церемонии здесь гораздо продолжительней, нежели, когда смотришь по телевизору.
   Майкл вынужден был с этим согласиться. Ему было ужасно скучно смотреть на эту буффонаду, собравшую огромное число зрителей. Его мысли занимали отношения с банком Кенсингтон Траст, готовый к производству новый киносценарий, а также удивительный анонс, сделанный Томми Про в отношении его связей с японцами, желающими приобрести Центурион. Он размышлял, что имел в виду Томми, заявив, что Лео не владел, а контролировал большую часть студийных акций.
   От этих мыслей его отвлекло имя Ванессы, и на гигантском экране он увидел сцену из киноленты Тихоокеанские дни . За демонстрацией последовало обычное вскрытие конверта, и было названо имя другой актрисы. Он посмотрел туда, где сидела Ванесса, и увидел, что она побледнела и автоматически беззвучно аплодировала победительнице. Но не успела соперница закончить свою речь, как Ванесса с Чаком вскочили с мест и покинули аудиторию. Как неэтично, подумал Майкл, пресса непременно выскажется об этой выходке, и ему оставалось только надеяться, что это рикошетом не отразится и на нем.
   Вновь были исполнены песенные и танцевальные номера, которые было невыносимо пережидать, и после этого была объявлена номинация на лучшую мужскую роль. Майкл огляделся и увидел Боба Харта, сидящего в седьмом ряду. Он знал, как актеры умеют контролировать свои чувства, когда называют их имена и показывают отрывки из фильмов с их участием. И вот он услышал взрыв аплодисментов. Эти аплодисменты должны что-то означать. Хлопали те, от кого зависел выбор.
   Актриса, взявшая Оскара в прошлом году, зачитала: — И победителем стал Роберт Харт за лучшую мужскую роль в фильме Тихоокеанские дни . Название фильма утонуло в одобрительном реве аудитории. Харт прошел по центральному проходу и вышел на подиум.
   — Буду краток, насколько это возможно, — с этими словами актер обратился к публике. — Первым делом, я хочу поблагодарить мою супругу, Сюзан, без чьей поддержки, как вам всем известно, я не смог бы сделать и шагу. Раздались аплодисменты в честь Сюзан. После этого Харт перечислил длинный ряд имен. — И, наконец, — он сделал паузу, — я обязан поблагодарить человека, без руководства и дара предвидения которого Тихоокеанские дни не могли бы состояться.
   Майкла как будто обдало жаром. Он не сумел сдержать широкой улыбки.
   — Лео Голдмэн, — сказал Харт, и, прижимая к себе статуэтку Оскара, с триумфом покинул подиум.
   Майкл был потрясен. Рука Аманды легла на его руку, а Лео наклонился к ней. — Какое же это дерьмо!
   Майкл глубоко вдохнул и заставил себя удержать на лице улыбку. Его первым импульсом было сбежать из театра, но он принудил себя к спокойствию и остался ждать.
   Наконец, уже в самом конце, была выставлена номинация на лучшую киноленту, и Майкл смотрел через затемненные стекла очков на клипы из разных картин. Он испытал такое же волнение, какое испытывали в этот момент миллиард телезрителей во всем мире, и думал лишь о том, как бы покинуть это сборище так, чтобы не встретить по пути ничьих глаз. Он уставился в спинку кресла и застыл.
   — Тихоокеанские дни , продюсер Майкл Винсент, — объявил кто-то. Майкл продолжал смотреть на спинку кресла. Неожиданно Лео стукнул его по спине и заорал, — Поднимайся, парень, ты победил!
   Майкл встал, еще не веря, Аманда подтолкнула его, и он направился к сцене. Медленно, будто выбившись из сил, он поднялся по ступенькам, и актриса, игрой которой он восхищался всю жизнь, запечатлела поцелуй на его щеке.
   Когда он ступил на подиум и прочистил горло, аплодисменты стихли.
   — Я уже несколько раз благодарил всех тех, кто принимал участие в замечательном эксперименте, которым считаю Тихоокеанские дни , начиная с бесподобного Лео Голдмэна, так что мне лишь остается поблагодарить всех вас за эту награду и Академию за ее присуждение. Спасибо.
   Кто-то взял его под руку и повел со сцены.
   Ослабевший и потный от двойного шока, вызванного речью Боба Харта и получением Оскара, Майкл увидел, что находится в комнате за сценой, заполненной, кажется, тысячью фоторепортеров. Боб Харт как раз заканчивал давать ответы перед кучей микрофонов, и, сделав над собой усилие, Майкл пересек комнату и заключил в его объятия.
   — Поздравляю, сукин ты сын, — прошептал он в ухо Харта. Потом он отступил и изо всех сил сжал руку актера, и тысяча вспышек запечатлела этот момент.
   Обескураженный Харт был оторван от микрофонов, и кто-то увел его, а Майкл обнаружил, что его окружает такое число репортеров, что это не могло уместиться в его сознании.
   Сначала Майкл игнорировал выкрикиваемые ими вопросы, но потом поднял вверх руки, в одной из которых держал увесистую статуэтку, чтобы угомонить толпу. — Леди и джентльмены! Я слишком потрясен, чтобы отвечать на ваши вопросы, но только скажу, что эта награда стала возможной благодаря великолепному исполнению ролей Ванессой Паркс и Робертом Хартом, а также благодаря замечательной работе нового директора Элиота Розена. Без их самоотверженной работы я бы не держал в руках этого Оскара, никогда бы его не получил.
   Он оторвался от микрофонов и пошел сквозь толпу, роняя «спасибо» на каждом шагу. Не было никакого смысла возвращаться в зал, так как Лучшая кинолента венчала собой церемонию, и он уже слышал заключительные звуки музыки. Поэтому Майкл сосредоточился на поисках выхода к парковке лимузинов. Он заметил указатель выхода и направился к нему, но тут кто-то схватил его за руку и потянул за собой офис заведующего сценой. Он уже собирался отшить очередного репортера, но мужчина раскрыл портмоне и предъявил свои документы.
   Мистер Винсент, я — спец. агент Томас Карсон из ФБР. Он кивнул в сторону другого мужчины. — А это спецагент Уоррен. Мы хотели бы поговорить с вами.
   — О чем, черт возьми? — сердито спросил Майкл.
   — Возможно, вас следует называть Винсент Каллабрезе?
   Майкл испугался не на шутку, но внешне не выдал себя ничем. — О чем вы?
   — Это ваше настоящее имя, не правда ли? — спросил агент.
   — Меня зовут Майкл Винсент, — ответил он, — и я протестую против такого обращения.
   — Вы, что, отказываетесь беседовать с нами? — в голосе агента послышалась угроза.
   — Вовсе нет. Если желаете поговорить, вы должны позвонить в мой офис в рабочее время. Неужели это не ясно?
   — А может, вы предпочтете проехать в наш офис и побеседовать там?
   — Я, что, арестован за что-то? — повысил голос Майкл.
   — Вовсе нет.
   — В таком случае, убирайтесь с моего пути, — произнес Майкл, расчистив себе дорогу к выходу. Он вновь приметил указатель выхода и поспешил к нему.
   На улице стояли сотни лимузинов. Майкл лихорадочно искал свой автомобиль, но все машины выглядели одинаково.
   — Мистер Винсент? — позвал чей-то голос, и Майкл увидел своего шофера.
   — Иду, иду. Он поспешил к лимузину.
   — Примите мои поздравления, сэр, — улыбнулся водитель.
   — Давайте уберемся отсюда, — сказал Майкл, нырнув на заднее сидение. — Отвезите меня домой.
   Шофер обернулся и спросил. — Не желаете поехать на вечеринку Лазара в Спаго?
   Майкл заколебался. Если он не покажется на вечеринке, об этом утром же раструбят все газеты. Значит, надо там быть.
   — Хорошо, отвезите меня в Спаго, но пока поколесим по городу. Я не хочу прибыть туда первым.
   Он опустился в кресло и попытался взять себя в руки.

ГЛАВА 47

   Майкл вернулся домой незадолго до полуночи. Он попрощался с шофером, дав ему сотенную бумажку, и вошел в дом. Прислуга спала в своих комнатах, и в доме для гостей были погашены огни.
   С большим трудом он выдержал пытку общения с гостями на вечеринке Лазара. Его ни на миг не отпускали мысли по поводу встречи с агентами из ФБР. Им было известно его настоящее имя. И Рик Ривера тоже был в курсе. Они, должно быть, знали, откуда это известно экс — копу. У него оставалось не так много времени.
   Майкл вышел к бассейну и миновал его, направившись к дому для гостей. Постучал в дверь и вошел. Томми и Шейла еще не вернулись. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы найти то, что он искал. Он взял коричневый конверт и положил его в карман. Потом зашел на кухню, осмотрелся и нашел несколько пластиковых мешков. Он вынес их на берег, вставил один в другой и заполнил песком. Вернувшись в дом, закрутил, придав им форму сардельки, и заклеил отверстие скотчем. Под раковиной он нашел резиновые перчатки и положил их в карман.
   В полночь охранник ушел с поста, и при приближении Порше ворота раскрылись автоматически. Майкл направился по скоростной дороге в сторону Лос Анжелеса, съехав с нее на бульвар Сансет. Вскоре он оказался в западном Голливуде. Где-то около часа ночи он нашел, что искал. Квартал был безмолвен и погружен во тьму. Майкл проехал мимо нужного дома и остановился в конце улицы. Пешком он дошел до дома и остановился у парадного крыльца. Он нажал на дверной звонок.
   Вскоре где-то в доме загорелся свет и спустя минуту на пороге показался заспанный Рик Ривера.
   — Майкл? Какого дьявола?
   — Рик, надо поговорить.
   — Конечно, конечно. Заходите. Поздравляю с Оскаром. Это по-настоящему здорово. Желаете что-нибудь выпить?
   — Вы один?
   — Совершенно один.
   — В доме нет женщин?
   — Ни одной. Рик направился в сторону бара.
   — Если мне, то не стоит беспокоиться. Налейте себе, если угодно.
   — Ладно, — сказал Рик, наливая себе рюмку Бурбона. — С учетом того, что я уже принял, еще одна рюмашка не помешает.
   — Рик, я не отниму у вас много времени. Мне всего лишь надо кое-что прояснить.
   — Давайте.
   — Несколько часов назад на выходе из Академии меня задержали люди ФБР.
   — Кроме шуток?
   — Рик, что им известно обо мне?
   — Понятия не имею. Единственное, что я знаю, это, что агента, который мне звонил, зовут Карсон, и он возглавляет отдел Прослушивания.
   — О чем конкретно они вас спрашивали?
   — Они спрашивали, чем вызван мой интерес к Каллабрезе.
   — И что же именно вы им ответили?
   — Я рассказал им, что обнаружил пальцы Каллабрезе в машине, задавившей адвоката.
   — Что еще?
   — Больше ничего.
   — Рик, вы сказали, что оставив службу, забрали с собой отпечатки пальцев, верно?
   — Верно. Ривера развел руками. — Майкл, я не собирался вас сдавать. Это просто страховка, вот и все.
   — Из чего конкретно состоит свидетельство?
   — Карточка с отпечатками пальцев, снятыми с машины, и карточка с отпечатками пальцев с факса из ФБР.
   — А карточка с отпечатками, найденными в машине, является оригиналом?
   — Да.
   — А копии имеются?
   — Нет.
   — Имеются какие-либо иные свидетельства, помимо тех, что были в машине?
   — Нет.
   — А ваш партнер в курсе?
   — Нет. Он тогда был в отпуске.
   — А где эти свидетельства сейчас?
   — Я уже говорил вам, что они у моего адвоката.
   — Ясно. Майкл подошел к выходу из дома и открыл дверь. Подойдите сюда. Я хочу показать вам кое-что.
   Ривера подошел к открытой двери и выглянул в темноту ночи. — Что?
   Майкл размахнулся изо всех сил и нанес Рику удар по шее изготовленным им мешком с песком.
   У того подкосились ноги, и он упал навзничь. Майкл оттащил его от двери и запер ее. Затем начал массировать шею экс-копа с целью не допустить никаких царапин и кровоподтеков. Потом он обошел дом, по пути включая и выключая за собой свет. Он вернулся в гостиную, поднял Рика под мышки, дотащил его до спальни и усадил на кровать. Снял с него банный халат, оставив в трусах, и уложил в постель.
   После этого Майкл достал из кармана большой коричневый конверт Шейлы, надел резиновые перчатки и раскрыл упаковку. Внутри лежал морфин, с полдюжины шприцев и длинный кусок резинового жгута.
   Ривера издал булькающий звук, и его веки пришли в движение. Надо было торопиться. Майкл наполнил морфином шприц, затем встал позади экс копа и завязал резиновым жгутом ему руку так, как тот бы сделал это себе сам. На руке у Рика вздулась вена. Тот очнулся и уставился на Майкла. В тот же момент Майкл вставил иглу в вену и ввел в нее раствор. Ривера раскрыл, было, рот, чтобы что то сказать, но глаза у него стали закрываться, и голова запрокинулась в сторону. Майкл оставил иглу в вене, взял вторую руку и прижал пальцы Рика к стенкам шприца. То же он проделал с остальными шприцами и со склянками морфина, после чего положил их в ящик тумбочки, стоящей возле кровати.
   Не снимая резиновых перчаток, он предпринял более основательный осмотр дома. Удача пришла к нему минут через десять. В ящике письменного стола он обнаружил конверт с пометкой отдела лос анжелеской полиции. Внутри лежали две карточки с отпечатками пальцев и блокнот Рика, который носят офицеры полиции. Майкл закрыл ящик стола, погасил свет и вернулся в спальню. Потом придал телу более естественный вид, включил телевизор и переключил его на программу ночных фильмов. Оставив свет в спальне, он вытер свои следы, ведущие к входной двери, чтобы не оставить ни малейшего намека на свое присутствие. Прежде чем выйти наружу, внимательно оглядел улицу вдоль и поперек, и только после этого, сняв защелку с предохранителя, закрыл за собой дверь.
   Медленно дошел до того места, где оставил Порше, сел в машину и включил зажигание. Перед тем, как включить фары, посмотрел в зеркало заднего вида. Но улица словно вымерла. Внимательно следя за тем, чтобы не превышать допустимую скорость, он поехал к себе в Малибу.
   Майкл подъехал к воротам, ведущим в комплекс, открыл шлагбаум своей карточкой, въехал в дом и поставил машину в гараж. В это время ночи ни в одном из соседних домов не горел свет.
   Войдя в дом, он зашел на кухню, положил под раковину свежую пару резиновых перчаток и достал из ящика стола спичечный коробок. Затем вышел из дома и направился к освещенному луной пляжу, по пути высыпая песок из пластиковых мешков. Пройдя сотню ярдов вдоль берега, Майкл подошел к самой кромке воды, и еще раз убедившись, что рядом никого нет, зажег спичку и поднес ее к конверту с отпечатками своих пальцев. Он не выпускал конверт из рук, пока тот не догорел, и бросил пепел в воду. Наступил отлив, и море унесло с собой остатки пепла.
   Майкл вернулся в дом и уже собрался подняться по лестнице, как, отворив дверь ключом, в дом вошел Томми, а за ним тащилась Шейла. Томми подошел к Майклу и по-дружески крепко обнял его.
   — Ну, ты, сукин сын, добился своего! — Томми был растроган и стал трясти друга, будто любимую куклу.
   — Майкл, мои поздравления, — сказала Шейла. — Томми, я хочу спать. Она выглядела усталой.
   — Отправляйся, дорогая, я приду через минуту. Мужчины наблюдали за уходящей блондинкой.
   — Томми, — сказал Майкл. — Боюсь признаться, но я одолжил дозу Шейлы. Надо было выручить одного друга.
   — Ты, что, взял все? — удивился Томми.
   — Да, пришлось отдать ему все. Надеюсь, ты без особого труда сумеешь возместить потерю.
   — Нет проблем, дружище. К утру я все возмещу.
   — Слушай, Томми, я валюсь с ног. Давай поговорим утром за завтраком.
   — Хорошо. Томми чмокнул Майкла в щеку и направился в дом для гостей.
   А Майкл, измученный донельзя, потащился к себе наверх. Его грело сознание, что он хорошо замел все следы.

ГЛАВА 48

   Майкл почти что закончил завтракать на террасе с видом на Тихий океан, когда из дома для гостей появился Томми. На нем были пижама и шелковый халат.
   — Доброе утро, Винни, — поздоровался он.
   — С добрым утром, Томми.
   Появился буфетчик, и Томми заказал завтрак. Когда буфетчик удалился, Майкл положил ладонь на руку друга.
   — Мне нужна твоя помощь.
   — Нет вопросов. В любое время. Что тебе нужно?
   — Две вещи. Мне нужно алиби на то время, когда я вчера вернулся домой примерно около полуночи и до пол третьего утра. Как насчет того, что вы с Шейлой пришли домой, скажем, в двенадцать тридцать, и мы общались до двух тридцати, а после разошлись по своим спальням.
   Томми покачал головой. — Не стоит ввязывать в это меня. Копам достаточно услышать мое имя, и ты у них в руках. Он задумался на минуту. — Так будет лучше. Твоими гостями были Шейла Смит и Дон Тэннер из Нью-Йорка. А все остальное произошло, так как ты сказал.
   — Кто такой Дон Тэннер?
   — Нормальный мужик, каким его и считают копы. Работает на меня в легальном бизнесе. Не волнуйся, он подыграет.
   — Хорошо. Меня это устраивает.
   — Что еще?
   — Можешь передать сообщение Винфелду из банка Кенсингтон Траст, но так, чтобы об этом не прознали ребята из ФБР?
   — Могу. Что надо передать?
   — Передай ему следующее. Я положил на счет три четверти миллиона два года назад, а потом забрал их в апреле этого года. Попроси его снять все, что у меня накопилось от «уличных» инвестиций и перевести по телеграфу в его отделение на Каймановых островах.
   — Считай, что это уже сделано. Да, кстати, Винни, вчера я говорил тебе кое-что насчет наших дел с японцами?
   — Было дело.
   — Все сводится к одному: как ты отнесся бы к идее возглавить главную студию?
   — Центурион?
   — Да, именно ее.
   — Томми, это очень занятная мысль.
   — Ну, вот что, ты именно тот, кого я имел в виду. С Академической наградой за пазухой и с твоими способностями снижать издержки по кинопроизводству я могу смело рекомендовать тебя японцам.
   — Ну, а как насчет контрольного пакета акций в руках у Лео?
   — Дело обстоит следующим образом: лично Голдмэн владеет менее, чем десятью процентами акций. Ключевая фигура — его жена. Она — наследница. Ее покойный отец владел практически всем и незадолго до смерти все перевел на ее имя. Ее доля составляет сорок пять процентов от пакета акций Центурион.
   — Согласен, но его контролирует Лео.
   — Вот в том-то и штука, что имеются три доверенных лица, осуществляющих контроль за пакетом акций миссис Голдмэн. Они назначают представителя, который заседает в совете директоров и обладает правом голоса. Сама миссис Голдмэн обладает решающим голосом. Поэтому Лео Голдмэн является ее полномочным представителем.
   Майкл кивнул. — Продолжай!
   — Человека, который является главным уполномоченным, зовут Норман Гелдолф. Он — глава инвестиционного банка и когда-то был другом отца миссис Голдмэн. И, самое главное, он в некоторой степени завязан с нами.
   — Каким образом?
   — Не имеет значения. Все вполне легально. Гелдолф — целиком законопослушный человек. Дело в том, что мы вложили много денег в его банк, и, таким образом, у нас имеется рычаг влияния, и, если я сумею доказать ему, что капитал миссис Голдмэн принесет ему больше выгоды от перехода студии в другие руки, тогда, считай, что Центурион у нас в кармане.
   — Но разве он не прислушается к мнению Аманды Голдмэн? Разве он не посчитается с ее интересами?
   — Вот в этом-то и загвоздка. Она должна прозреть и увидеть мир в нужном нам свете. Томми улыбнулся и развел руками.
   — Майкл моргнул. — Ты хочешь сказать, что я должен уговорить Аманду голосовать против Лео?
   — Это могло бы здорово нам помочь.
   Майкл покачал головой. — Слушай, Томми, кажется, ты пытаешься добиться невозможного.
   — Невозможного? И это с твоим-то талантом в отношении женщин. Господи, Винни, с твоими способностями обольщать дам, я бы крайне удивился, если бы ты уже не задурил ей мозги.
   — Это не имеет к делу никакого отношения, — быстро проговорил Майкл. — А известно ли тебе, что совет директоров на стороне Лео? Это прочная корпорация. И если траст владеет сорока пятью процентами пакета, значит, Лео вместе с остальными членами совета контролирует большую часть, и Лео лично отбирал каждого из них.
   — Позволь мне позаботиться об этом, — заметил Томми. — Твоя задача — перетянуть на нашу сторону Аманду и начать вызывать сомнения окружающих, в верном ли направлении ведет их Лео. Пусть небольшие сомнения. Если тебе удастся завоевать ее доверие, то, если до этого уж дойдет, мы сместим Лео Голдмэна с его поста, и тогда главной фигурой в игре окажешься ты сам.
   Майкл пристально посмотрел на друга. — Постой, постой. Лео Голдмэн принял во мне самое большое участие. И я не собираюсь залить его ноги цементом, чтобы ты утопил его в Тихом океане.
   — Полегче, парень, — ответил Томми. — До этого никогда не дойдет. Но ты должен кое-что помнить. Лео Голдмэн — еврей. Он не наш человек, он — сам по себе. И единственная причина, почему он так приблизил тебя, это то, что он прекрасно знает, что ты зарабатываешь ему деньги. Люди этой породы похожи на нас. Они заботятся только о своем. Что тут поделаешь, это — человеческая натура.
   — Я не хочу, чтобы с Лео что-нибудь случилось.
   — В таком случае, просвети его.
   Майкл опустил на стол чашку кофе. — Мне надо ехать в офис. Я жду звонка от федералов.
   — Да?
   — Думаю, что-то в связи с банком.
   — Тогда скажи им, что тебя послал туда Дон Тэннер, поскольку компания, в которой он работает, имеет с банком легальный бизнес. Он приехал в город на церемонию академических наград.
   — Расскажи мне о нем подробней, на случай, если меня спросят.
   — Он — корпоративный консультант компании по дистрибуции фильмов, компании, о которой ты лично ничего не знаешь, но можешь рассказать агентам, как вы познакомились. Он взял со стола блокнот и ручку и написал адрес Тэннера и номер его телефона в Лос Анжелесе.
   — Мы увидимся сегодня вечером?
   Томми отрицательно мотнул головой. — Нет, у меня была запланирована только одна ночевка. Я должен утром заняться делами. Мы улетаем самолетом в полдень.
   Мужчины поднялись и обнялись на прощание.

ГЛАВА 49

   Не успел закончиться ланч, как в Центурион Пикчерс явились два агента ФБР. Майкл пригласил их к себе в офис.
   — Итак, чем могу служить? — спросил он их.
   — Нам нужна ваша помощь, — сказал Карсон.
   — Если бы вам нужна была моя помощь, то не случилось бы вчерашней безобразной сцены. Мне это здорово не понравилось.
   — Скажу по правде, — продолжил Карсон, — мне плевать, понравилось это вам или нет. Вы, мистер, находитесь теперь между молотом и наковальней, и будете сотрудничать с нами, хотите того или нет.
   Майкл взглянул на наручные часы. — Готов дать вам минуту времени, чтобы вы начали излагать суть дела, в противном же случае, будете иметь дело с моим адвокатом.
   — Каллабрезе, меня этим не испугаешь.
   — К вашему сведению, меня зовут Винсент. Мое имя официально и вполне легально было изменено в штате Нью-Йорк шесть лет назад по личным мотивам. Многие меняют имена.
   — Допустим, вы — Винсент, но у меня есть знакомый детектив, который может привлечь вас по статье за убийство первой степени. Для этого достаточно всего лишь одного моего слова.
   — Вы — сумасшедший.
   — Вы оставили свои отпечатки в машине, когда задавили Мориарти.
   — Адвоката? Детектив Ривера сообщил мне, что тот был убит каким-то мелким мафиози. Немного времени спустя его самого нашли мертвым.
   — Думаю, Ривера не упоминал отпечатки пальцев Каллабрезе, поскольку не знал, что вы и есть тот самый Каллабрезе. Когда я расскажу ему, он узнает, а я непременно поделюсь с ним, если вы не станете сотрудничать с нами.
   — Сотрудничать с вами? По поводу чего?
   — По поводу разоблачения банка Кенсингтон Траст.
   — А что общего между этим банком и мною?
   — Вы заключили с ними сделку. Они размещают ваши деньги в нелегальных притонах.
   — В ваших утверждениях нет никакой логики, и мое терпение на исходе.
   — Что ж, в таком случае я переговорю с детективом Ривера, — сказал агент, — и тогда мы потолкуем о вашем терпении.
   — Ну, если так, то позвольте упростить для вас ситуацию, — сказал Майкл. — Марго, будьте добры, сходите в офис Рика Ривера и попросите его зайти ко мне прямо сейчас.
   — Хорошо, мистер Винсент, — ответила Марго.
   — Постойте, постойте, — произнес Карсон. — Вы хотите сказать, что Ривера работает на вас?
   — Уже почти полтора года, — сказал Майкл.
   — В каком качестве?
   — Он является помощником продюсера и специализируется на полицейских историях.
   — Какое дерьмо! Вы его купили.
   — В следующем месяце я запускаю в производство его первую историю. Он — ценный работник.
   Позвонила Марго. — Мистер Винсент, боюсь, мистер Ривера еще не пришел.
   Майкл развел руками. — Боюсь, что это не случайно. Он и прежде позволял себе опаздывать на работу.
   — Давайте вернемся к банку Кенсингтон Траст, — Карсон сменил тему. — Какие дела были у вас с ними?
   — Когда я оказался здесь впервые пару лет назад, я положил на их счет порядка семисот тысяч долларов.
   — Откуда деньги?
   — Я их заработал. На фильме Городские вечера.
   — Что еще?
   Немного позднее я положил на свой счет еще сотню тысяч, а в апреле прошлого года я забрал всю наличность и закрыл счет в этом банке.