Вудс Стюарт. Лос Анжелес Таймс

   Он был руководителем.
   Моя благодарность Лео не знает границ. Сначала он предоставил мне возможности делать то, что я делал, а потом делать то, что делал он сам. И, если я не смогу делать это так же хорошо, в том не будет его вины.
   Честно скажу, что предпочел бы работать на Лео, чем руководить студией. Я бы предпочел оставаться в его тени, а не находиться постоянно в поле зрения софитов, как это делал он.
   И, если, оценивая мою личную жизнь и работу, я обнаружу, что имел хоть малейшее отношение к тому, что довело Лео до того, что он сделал, я буду молить бога о наказании.
   Я любил Лео Голдмэна, и мне очень его не хватает. В ближайшие дни, если я обнаружу, что не справляюсь со своими новыми обязанностями, я спрошу себя, а что бы сделал Лео Голдмэн, будь он на моем месте? И буду точно знать, что мне надо делать.
 
   Аманда Голдмэн принимала друзей и почитателей покойного мужа в своем доме, расположенном в Каменном Каньоне. Около четырех сотен гостей ели, пили и обсуждали деловые проблемы.
   Майкл оказался в осаде множества доброжелателей, поздравляющих его с выдающейся надгробной речью.
   Рядом возникла Марго Глэдстоун. — Эти люди готовы есть из твоих рук, — шепнула она ему при первой же возможности. — Постарайся действовать в том же духе.
   Когда толпа гостей разошлась, Майкл разыскал Нормана Гелдорфа и Гарри Джонсона, рука которого все еще была в лангетке.
   — Я хочу, как можно скорее, обсудить с вами кое-что, — сказал он. — Не думаю, что стоит продавать японцам нашу компанию. Во всяком случае, не теперь.
   — Я вынужден согласиться, — ответил Гелдорф. — Из-за ухода со сцены Лео они постараются сбить цену.
   — Дайте мне шанс встать на ноги, запустить в производство несколько картин. В этом случае, продажа будет оправдана, и вы получите за студию хорошие деньги.
   Оба дружно кивнули.
   — Майкл, вы произнесли замечательную речь, — сказал Джонсон. — Все было так, как надо.
 
   Майкл уходил последним.
   — Не покидай меня, — умоляла Аманда, прижимаясь к нему. — Останься на ночь.
   — Будет лучше, если я уйду. Мы потолкуем через несколько дней. Встречайся с друзьями, игнорируй меня. Какое-то время, это в наших же интересах.
   — Через неделю я просто сгорю от нетерпения.
   — Через неделю ты спалишь меня самого, — ответил он.
 
   В ближайший уикенд Майкл уединился с Марго в своем доме в Малибу. Он плавал в бассейне взад-вперед, диктуя заметки, как управлять Центурионом. Марго делала соответствующие записи. Она готовила. Они занимались сексом. В их отношениях уже не было былого чувства, и оба сознавали это. Однако, при этом они старались взять друг от друга, как можно больше.
   Но по мере развития их отношений, Майкл все больше понимал, что нашел в ней того, кого никогда не имел прежде — духовного испоедника.

ГЛАВА 57

   По окончании первой недели в роли главы киностудии Центурион Пикчерс Майкл работал за письменным столом в бывшем офисе Лео Голдмэна, готовя материалы для собрания Совета директоров, когда из приемной к нему зашла Марго Глэдстоун.
   — Ты слышал утренние новости, читал газеты? — поинтересовалась она.
   — Нет, ни то, ни другое. Как тебе известно, я готовлю материалы для собрания, и не имел времени ознакомиться со свежими новостями.
   Она положила перед ним Нью-Йорк Таймс. В правом нижнем углу на первой странице Майкл нашел заголовок:
   ГЛАВА МАФИИ УМЕР В ВОЗРАСТЕ 72 ЛЕТ.
   Бенито Карлучи, в течение многих лет возглавлявший крупнейшую нью-йоркскую мафию, умер вчера вечером в возрасте семидесяти двух лет в больнице Пресвитериан Колумбия от осложнений, вызванных болезнью печени…
   Единственный раз в жизни Карлучи привлекался к уголовной ответственности за преступление, когда, будучи молодым человеком, отбывал два года исправительных работ в тюрьме Синг Сонг за кражу кольца.
   Но с момента освобождения он чрезвычайно быстро начал расти в иерархии преступной организации, и теперь от арестов его спасала команда профессиональных адвокатов, а в сорокалетнем возрасте он сделался главой мафии. Под его руководством организация сделала первые шаги к легализации капиталовложений, и, к моменту его смерти, по сведениям источников ФБР, более половины доходов Семьи была получена на вполне законных основаниях, хотя многие из ее предприятий часто балансировали на грани дозволенного…
   Часто смерть главы клана является результатом борьбы за власть, немыслимой без кровопролития, но, по словам сторонних наблюдателей, на сей раз, зная о приближающейся кончине Карлучи, все было улажено мирным путем, так что семейное дело перейдет в руки консулов, члены которого — руководят отдельными подразделениями мафии. В настоящее время никто из четверки не выделяется и не стремиться подмять под себя остальных.
   Церемония отпевания тела состоится завтра в соборе святого Патрика. Службу будет вести нью-йоркский архиепископ.
 
   Майкл отложил газету и, взяв в руки телефон, набрал номер.
   — Да? — в голосе Томми ощущалось напряжение.
   — Это Винни. Я только что узнал.
   — Подожди.
   Майкл слышал, как отрывисто отдавались приказания, после чего Томми вновь вернулся на связь.
   — Винни, извини. Здесь сейчас такое творится, можешь себе вообразить!
   — Томми, прими мои соболезнования. Я знаю, как ты любил старика.
   — Любил, но теперь, когда он покинул нас, у нас появилось много дел.
   — Надеюсь, все в порядке?
   — Не верь всему, что написано в газетах.
   — Когда бы мы могли увидеться?
   — Постараюсь вырваться в следующем месяце.
   — Хорошо. Передай Семье мои соболезнования.
   — Непременно.
   Майкл повесил трубку.
   — Ну? — спросила Марго. — Какие новости?
   — Он не мог говорить, — ответил Майкл. — Он обещал приехать, и тогда мы узнаем все.
 
   Майкл устроил собрание Совета директоров. — Добрый день, джентльмены. Я пригласил вас для того, чтобы ознакомить с двумя неотложными делами, которые потребуют вашего одобрения. С тех пор, как я стал во главе студии, я отменил съемки научно-фантастического фильма и картины о войне во Вьетнаме и списал расходы.
   За столом послышался гул голосов одобрения.
   — Я дал добро на производство трех новых фильмов, и бюджет на самый дорогой из них не превысит 14 миллионов долларов. И рассчитываю на то, что они окажутся чрезвычайно прибыльными. Само собой разумеется, в студии будут иметь место и кадровые перестановки. Некоторые руководители отделов вряд ли будут рады перспективе работать со мной, и найдутся такие, с кем вряд ли смогу сработаться я.
   Тут со своего места поднялся Гарри Джонсон. — Вы, конечно же, будете решать такие важные вопросы с одобрения членов нашего Совета?
   Майкл взглянул на Джонсона. — Вот в чем суть перемен. Я хочу, чтобы вы проголосовали за рабочие контракты для меня и Марго Глэдстоун. Отвечая на ваш, Гарри, вопрос, скажу, что мой предполагаемый контракт дает мне право нанимать и увольнять персонал по собственному усмотрению. Ставлю на голосование?
   — Голосую за поддержку предложения о контрактах, — сказал один из членов Совета.
   — Присоединяюсь, — добавил другой.
   — По этому поводу есть какие-нибудь вопросы? — спросил Майкл. — Гарри?
   Джонсон поднялся еще раз. — Майкл, первым делом хочу сказать, как я рад тому, и уверен, что говорю от имени всех присутствующих, как вы взялись за дела студии. Ваш подход к решению производственных вопросов является ответственным и творческим, и за это мы приносим свою благодарность. Он откашлялся. — Тем ни менее, в бизнесе остаются свои проблемы. Некоторые из начальников отделов, подчинявшиеся Лео, имеют большой стаж работы и за многие годы доказали свою приверженность студии. Все эти люди накопили опыт, гораздо больший, чем ваш, вот почему я отказываюсь предоставить вам право увольнять и заменять их по собственной воле.
   — Спасибо, Гарри, — сказал на это Майкл. — То, что вы сказали, истинная правда. Многие из них работают здесь уже давно и компетентны в своих сферах деятельности. И все они, тем ни менее, не рады перспективе работать со мной. И, коль скоро они не смогут изменить свое отношение к моим методам в кратчайшие сроки, я буду вынужден считать их несоответствующими занимаемым должностям.
   — Еще одно, — продолжил Джонсон. — Назначение Марго Глэдстоун во главе оперативного управления мы рассматриваем, как скоропалительное решение. Мадам Глэдстоун была секретарем у многих главных руководителей, но ее опыт явно недостаточен, чтобы руководить административными службами студии.
   — Гарри, я разделяю ваши сомнения, но Марго знает гораздо больше о работе студии, чем любой из нас, включая и меня. Она — глубоко интеллигентна, и я всегда находил ее суждения исключительно верными. Конечно, она будет отчитываться передо мной, и в любую минуту в случае несогласия, я смогу отменить ее решения.
   — Годовая зарплата в миллион долларов, плюс бенефиты женщине, еще недавно работавшей секретарем? — спросил Джонсон.
   — Если она подходит для этой должности, — возразил Майкл, — а она, как я уже сказал, подходит, то ее компенсация вполне умеренна по стандартам нашей индустрии.
   Джонсон попытался возразить, но тут Майкл поднял руку.
   — Гарри, я не хотел бы вступать в дебаты, но Совет должен принять единственное простое решение. Руководить мне студией или нет. Позвольте мне высказаться яснее. Я возьмусь за эту работу при условии, что буду иметь те же полномочия, что и покойный Лео. Мой контракт лежит перед вами. Он предоставляет мне все полномочия. И я представляю вам контракт с Марго Глэдстоун исключительно из соображений порядочности. Если Совет одобрит мой контракт, то в свою очередь, первым делом, я подпишу контракт с ней. Если Совет предпочтет другое решение, тогда я освобожу свое рабочее место в течение получаса. Полагаю, что будет лучше, если я покину вас, пока вы все спокойно обсудите. Джентльмены, решение за вами.
   Майкл повернулся, чтобы уйти.
   — Майкл, — позвал Джонсон.
   — Что?
   — Не думаю, что вам стоит уходить. Я снимаю вопрос с повестки.
   Майкл окинул взором стол. — Все «за»?
   — Да, — дружно откликнулись все присутствующие.
   — Против?
   Молчание.
   — Джентльмены, — сказал Майкл, — распускаю наше собрание до очередной встречи через месяц.
 
   Майкл вошел в офис, где его поджидала Марго. Он подошел к своему столу, подписал четыре экземпляра ее контракта, и один из них вручил ей.
   С сегодняшнего дня ты глава оперативного управления Центурион Пикчерс.
   Марго просияла и поцеловала его.
   — А сейчас, — добавил он, — отправляйся к главе финансовой части и дай ему расчет.
   — Есть, сэр, — коротко ответила Марго.

ГЛАВА 58

   Майкл сидел в роскошном Мерседесе, доставшемся ему в наследство от Лео, и наблюдал, как реактивный самолет Гольфстрим IV шел на посадку в аэропорту Санта Моника. Казалось, для такой громадины посадочная полоса была немыслимо короткой, но вскоре приземлившийся самолет уже съезжал по рулежной дорожке и приближался к тому месту, где находился Майкл.
   Майкл приветствовал Томми Про у трапа, затем усадил в Мерседес, пока шофер клал в багажник его вещи.
   — Как тебе нравятся подобные транспортные услуги? — спросил друга Майкл. Надеюсь, полет не утомил тебя?
   — Утомил меня? Хотелось бы почаще так утомляться. Он нашел нужную кнопку и поднял стекло, отделяющее их от водительского места. Шофер вез их в направлении к Малибу.
   — Он может слышать нас разговор? — спросил Томми.
   — Вовсе нет. Лео приобрел стандартный шестисотый седан с двенадцати цилиндровым двигателем и переделал его, увеличив длину. И сделал его совершенно звуконепроницаемым.
   Томми включил телевизор. — Он принимает передачи CNN?
   — Нет, Томми. Для этого нужен кабель или спутниковая антенна.
   — Но он принимает каналы, где передают новости?
   Майкл подался немного вперед и переключил канал. — Мы здесь поймаем пятичасовые новости. На экране возникло лицо диктора Тома Брокова.
   — Добрый вечер, — произнес телеведущий. — В сегодняшних новостях очередная конфронтация с Саддамом Хуссейном по вопросу инспектирования его военных приготовлений, у президента глубокий политический кризис по поводу скандала с Иран — Контрас, и, — на экране возникла фотография мертвого человека, лежащего на нью-йоркской мостовой, — серьезные перемены в руководстве мафии.
   Томми глубоко вздохнул.
   — В чем дело? — поинтересовался Майкл. — В газетах ничего не было.
   — Если немного повезет, то можно сказать, что этот бедняга на мостовой — Бенни-Нос.
   — Бенни? Кто, по-твоему, набрался смелости завалить самого Бенни?
   — Ты смотришь прямо на него.
   — Ну, Томми, ты даешь! Давай, выкладывай все по порядку.
   — Ш-ш-ш-ш, — сказал Томми, показывая на экран.
   Броков вновь появился на экране.
   — После полудня два высокопоставленных члена нью-йоркской мафии были застрелены при выходе из дверей ресторана в Манхэттене. Эти убийства опровергли теорию ФБР, утверждавшую, что после смерти Бенито Карлучи, власть перешла к четверке его приближенных без обычной борьбы. Полиция считает, что двое из них решили избавиться от конкурентов с целью консолидации власти.
   — Соображаешь теперь, почему я прилетел к тебе? — сказал Томми. — Самое время находиться подальше оттуда.
   — Так кто же остался? — спросил Майкл. — Кто ведет все дела?
   — Остались Эдди и Джо Фунаро, а я веду все дела.
   — Боже, Томми! Как ты сумел все устроить?
   — Старик устроил все, вернее мы вместе с ним. Он призвал всех четверых и дал новую установку и велел Эдди и Джо подчиняться мне. Теперь они занимаются уличным бизнесом, а я всем остальным. Они делают свои дела, а я отмываю бабки в легальном бизнесе.
   — Стало быть, ты управляешь всем?
   — Всем. Томми явно был доволен собой.
   Майкл откинулся к спинке сидения. — Стало быть, ты — Дон?
   Томми ухмыльнулся. Да, я — Дон.
 
   Ближе к закату Майкл с Томми прогуливались вдоль пляжа колонии Малибу. Майкл был в обычной калифорнийской одежде, а Томми в закатанных до колен брюках, шелковой безрукавке и свободно болтающемся галстуке. Они только что поужинали и теперь говорили о новых обязанностях Томми, и о его необъятной власти.
   — Винни, ты просто везунчик, — заметил Томми.
   — Не знаю, не знаю.
   — Везучее, чем сам себе представляешь.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Если бы Дон прожил еще одни сутки, ты уже был бы мертв.
   Майкл остановился как вкопанный. — Что?
   — Я удерживал его изо всех сил, а потом он умер.
   — Старик хотел меня убрать?
   — Винни, ведь ты дважды предал его.
   — Томми, погоди, я не понимаю.
   — Некоторые даже сказали бы, что ты дважды предал меня.
   — Томми…
   — Ты отговорил Джонсона и Гелдорфа от продажи студии японцам, что означает, нам и японцам.
   — Томми, этого не следовало делать. По крайней мере, тогда.
   — Отчего же не тогда? Я все устроил. Гелдорф вместе с Джонсоном были у меня в кармане, Голдмэн — умер, а ты был у руля.
   — Томми, выслушай меня. Мне в руки досталась киностудия. Центурион Пикчерс! Знаешь, что это такое?
   — Это означает черте какую сумму денег, вот что.
   — Нет, гораздо больше. Я могу делать любой фильм, подчеркиваю, любой , какой пожелаю. Могу нанять любую кинозвезду. Любого директора, любого сценариста. У меня в руках кнопка с зеленым светом. Понимаешь, я владею кнопкой.
   — Черта с два ты владеешь. Ты работаешь за зарплату.
   — Но мой контракт обеспечивает мне право получать два процента от проката до тех пор, пока фильм рентабелен.
   — Два процента в год? Ты говоришь мне, что предал Дона, Семью и меня за несчастные два процента в год?
   — Томми, я не собирался никого предавать. Ты не потерял ничего.
   — Старик видел все совершенно в ином свете, и если бы не я, ты бы теперь кормил собой рыбу в Тихом океане. Для усиления эффекта Томми указал рукой на водную гладь перед собой.
   — Томми, я высоко ценю…
   — Ты ни хрена не ценишь, Винни. Да знаешь ли ты, что он велел мне сделать? Он приказал мне уничтожить тебя, а я не сделал этого. Впервые за всю жизнь я проигнорировал распоряжение моего Дона. Ты не ценишь, Винни. Ты был вскормлен Семьей и так отплатил за добро.
   — Томми, то был мой шанс, можешь ты это понять?
   — Твой шанс предать друзей?
   — Мой шанс управлять своим делом, распоряжаться своей жизнью и не быть под ногтем кого бы то ни было.
   — Нет, тебя растили не так. Винни, черт подери, мы все под ногтем друг у друга. И своей работой мы обязаны друг другу. А ты подумал, что мог забраться в кресло Лео Голдмэна и никому не быть обязанным?
   — Томми, я прекрасно знаю, что я у тебя в долгу. И я сделаю все, чтобы отплатить тебе с лихвой. Только скажи одно слово. Ты получишь все, что захочешь.
   — Ты что, думаешь, что киностудия — это что-то вроде игрушки, да? Это нечто вроде гигантской игрушки, с которой тебе угодно играть, не позволяя другим дотронуться до нее? Ты так и не понял, что это не что иное, как машина для печатания денег.
   — Томми, просто скажи, чего ты хочешь.
   — Я хочу шестьдесят процентов акций Центурион Пикчерс. Это как раз то, что имеется у Гарри Джонсона, а также фонд Аманды Голдмэн — фонд, которым распоряжается Норман Гелдорф. Остальное я добуду сам.
   — Томми, если я лишь заикнусь об этом, то сам себе перережу горло. Я буду отстранен от управления студией. Мне вновь придется горбатиться на кого-либо еще, разве ты не понимаешь?
   — Винни, позволь мне рассказать тебе одну историю. Помнишь Коротышку?
   — Коротышку? У него что-то было с ногами, а у Дона он был мальчиком на побегушках?
   — Именно. Ноги не держали его, но он садился в каталку на роликах и объезжал на ней окрестности, выполняя поручения Дона.
   Винни засмеялся. — Чего только не вытворял он на этой доске-каталке!
   — Верно, вытворял, и знаешь что? Дон доверял ему.
   — Дон доверял Коротышке? Я и не знал, что он кому-то доверял.
   — Мало кому, но Коротышке он верил. И знаешь почему?
   — Почему?
   — Ты не в курсе, но еще до нашего с тобой рождения у Коротышки был самый богатый похоронный дом во всей Литтл Итали.
   — Нет, этого я не знал. Как же случилось, что он оказался прикованным к своей каталке?
   — Благодаря Дону. Дон ссужал его деньгами, не брал проценты, помогал ему в бизнесе. Понимаешь, что я хочу сказать? И единственная услуга, которую он должен был оказывать Дону, это хоронить кого-либо для него. Дон присылал ему трупы, и тот должен был хоронить их в могиле, по двое вместо одного официального покойника.
   — Что же было дальше?
   — Коротышка испугался копов и агентов ФБР. Они крутились поблизости, и однажды он так перепугался, что, когда Дон прислал ему очередного покойника, отказался его хоронить, сославшись на копов, которые могли что-то пронюхать.
   Томми остановился и повернулся к Майклу лицом. — Однажды ночью вскоре после этого похоронная контора сгорела дотла. А еще через пару дней явились двое и сломали бизнесмену ноги. Так Эдуардо Минелли, богатый и всеми уважаемый хозяин похоронной конторы, превратился в Коротышку.
   Майкл взглянул в глаза Томми, и ему явно не понравилось то, что он в них увидел.
   — Зато после этого, — продолжил Томми, — Дон всегда доверял Коротышке. Он доверял ему ответственные поручения, которые помогли самому Дону подняться еще выше. И все потому, что он твердо знал, что Коротышка уже никогда его не предаст. Томми посмотрел Майклу в глаза. — Винни, тебе следует запомнить эту историю.
   После этого Томми повернулся и пошел по направлению к дому. И, как маленький щенок, Майкл поплелся вслед за ним.

ГЛАВА 59

   Майкл и Аманда Голдмэн стояли под струей горячего душа, размазывая друг на дружке мыльную пену. Аманда встала на колени и уже собралась захватить в рот его член, как Майкл заставил ее подняться на ноги.
   — Нет, только не сейчас. Я больше не могу.
   — Не могу насытиться тобой, — сказала она, обняв его и намыливая мылом ему спину. Они стояли, целовались до тех пор, пока струя не смыла мыло, и после этого Майкл выключил воду. Он шагнул за занавеску, взял два халата и протянул один ей.
   — Я бы съел яичницу, — сказал он. — Приготовить тебе тоже?
   — Неплохая мысль. Займись этим, а я пока просушу волосы.
   Майкл отправился в кухню и принялся за дело. Он взял немного бекона, заложил в тостер пару английских булочек, взбил шесть яиц с молоком и дожидался, пока шматок масла растает на сковородке. Добавил немного соли, потом на маленьком огне поджарил омлет, и когда в кухне появилась Аманда, на столе стояли большие тарелки с омлетом, беконом и английскими булочками.
   — Ах, какой чудесный запах, — проворковала она. Я понятия не имела, что ты умеешь готовить.
   — Считай, это единственное блюдо, которое я умею готовить, — сказал он, откупоривая бутылку вина.
   — Мое любимое Шампанское, — сказала Аманда, сделав глоток. — Как ты узнал?
   — Мне не раз случалось сидеть с тобой за одним столом. Я просто подметил это, только и всего.
   Она качнула головой, и ее золотистые волосы рассыпались по плечам.
   — Знаешь что? — спросила она, нанизав на вилку кусок омлета.
   — Что?
   — Я думала, что смерть Лео надолго выбьет меня из колеи, но вот прошли две недели, и я чувствую себя такой раскованной и освобожденной.
   — По-моему, многие должны чувствовать себя именно так после смерти близких, но только мало кто в этом признается.
   — Пойми, я по-своему любила Лео, но вместе с тем так рада, что, наконец, свободна.
   — Не совсем свободна. Помни, в каком небольшом городе мы живем. Ты должна какое-то время побыть вдовой.
   — Я и не против, если при этом смогу встречаться с тобой.
   — Можешь видеться со мной, когда пожелаешь, — пообещал он. — Но мы должны подождать год или чуть больше прежде, чем станем официально вместе появляться на приемах.
   — Что ж, я могу и переждать, если мы будем достаточно часто заниматься сексом.
   — Что значит, достаточно часто?
   Она рассмеялась. — А вот и не скажу!
   — Дай мне придти в себя, тогда мы займемся этим вновь.
   Она приложила к его щеке ладонь. — Прости, дорогой. Я не имела в виду довести тебя до полного изнеможения.
   Майкл набрал в грудь побольше воздуха. — Слушай, мы должны поговорить о делах.
   — Ладно, давай.
   — Я хочу, чтобы ты сказала Гелдорфу, что хочешь продать весь пакет акций, который находится на счетах траста.
   Она посмотрела на него дикими глазами. — Ты сошел с ума? Я думала тебе необходимо мое прикрытие, чтобы ты мог управлять студией.
   — Поверь, сейчас самое время продать. Японцы вновь стучатся в наши двери, и сейчас мы в такой форме, что можем запросить большую цену.
   — А как насчет акций Лео?
   — Скажи Гелдорфу, чтобы он их продал тоже.
   — А пакеты остальных директоров?
   — Когда они увидят, что большая часть продана, они тоже поторопятся, дабы не опоздать на поезд.
   На мгновение она задержалась взглядом на своей тарелке.
   — Майкл, помнишь, я рассказывала тебе, какую роль в нашем браке играл Лео?
   — Думаю, что да.
   — Я говорила, что могла заполучить любого на свои званые обеды, помнишь?
   — Да, помню.
   — Так вот, причина, по которой мои желания исполнялись, заключалась в том, что Лео руководил самой главной студией.
   — Я это помню, но Лео умер.
   — Но, когда мы поженимся, я хочу, чтобы ты руководил студией.
   Первый раз между ними был затронут вопрос о браке, и Майкл с трудом удержался, чтобы не выглядеть озадаченным. — Не волнуйся, я и так буду руководить студией, поменяются владельцы, только и всего.
   — Да, но я буду абсолютно в этом уверена только, если останусь распорядительницей своего пакета акций.
   — Но… однажды, перед смертью Лео ты сказала, что хочешь продать свой пакет. Он потянулся к ней, и погладил ладонями ее лицо. — Аманда, я хочу, чтобы ты доверилась мне в этом. Это то, что сейчас самое время сделать, поверь мне. Японцы предлагают мне золотой контракт.
   — Но они же в любой момент могут и выкупить его. В нашем городе это происходит постоянно. Когда от тебя устают и хотят перемен, тебе выписывают крупный чек и гонят взашей. Лео часто твердил мне об этом.
   Нетерпение неожиданно выплеснулось наружу. — Черт возьми, Аманда, в конце концов, делай, что я тебе говорю.
   Она поднялась с места. — Думаю, ты забываешься, с кем разговариваешь.
   С этими словами она вышла из дома.
   Майкл, в халате, надетом на голое тело, не мог преследовать ее.
 
   Позднее, во второй половине дня в его офисе появилась Марго.
   — Майкл, — усевшись, сказала она ему, — я перечитывала свой контракт и обнаружила, что меня могут уволить в любое время по любому поводу, поставив в известность за девяносто дней.
   Майкл оторвался от сценария, который читал перед этим. — Марго, я назначил тебя шефом по оперативным вопросам. С какой стати мне придет в голову тебя увольнять?
   — Я знаю, что ты этого не сделаешь, поскольку я знаю о тебе слишком много. Но, давай предположим, что с тобой что-нибудь случится. Совет выбросит меня на улицу, и у меня будет всего три оплаченных месяца.
   — Марго, — Майкл был уязвлен, — ты уже заработала свою пенсию. В случае столь маловероятного события у тебя останется то, что было до того, как я оформил твое повышение. Этого должно быть достаточно.