Вудс Стюарт. Лос Анжелес Таймс

   Майкл до боли сжал челюсти. Он спокойно повторил свое предложение.
   — Увы, нет, — ответил адвокат. — Такое предложение принять не могу.
   — И какую же цену вы готовы назвать?
   — У меня на уме ничего конкретного, — наливая себе очередную порцию, ответил адвокат.
   — Ладно, мистер Мориарти, я предложу вам десять тысяч вместо пяти и двадцать пять вместо двадцати. Это максимум, который мы можем вам дать.
   — Так ли это, мистер Винсент? — Мориарти развернулся в своем кресле и уставился в окно.
   Майкл глядел на него, закипая. В чем заключается его игра? Как вести с ним переговоры?
   — Мистер Мориарти, вы тратите мое время. Сколько вы хотите за права?
   Мориарти подскочил, как будто его напугали. — М-м-м, права, ах, да, права.
   — Да.
   — Да…
   У Майкла чесались руки придушить гада. — Мистер Мориарти, вам должно быть известно, что права на эту книгу истекают через три недели, и, стоит мне немного подождать, я получу их даром. Так что, если вы рассчитываете помочь своему колледжу, оставьте в покое ваш стакан и приступим к делу.
   — Ха-ха! — воскликнул старик. — Стало быть, вы рассчитываете получить права даром. Что ж, мой юный друг, в данном случае вы просчитались. На авторские права сочинений мисс Парсонс распространяется старый закон — тот, который был в силе, когда она скончалась. Так что, если вы решили испугать меня сроками окончания авторских прав, то вам придется ждать еще двадцать пять лет. Ха-ха!
   Майкл подумал, что это какой-то кошмар, жуткий сон, сейчас он очнется, и все будет в порядке.
   — Мистер Винсент, вы хотите что-то добавить?
   — Честно говоря, мистер Мориарти, я не нахожу слов. И все — таки, у вас есть желание продать права?
   — Вообще-то я хотел бы их продать, но не могу.
   — Что?
   — Я обещал Монти Парсонс, что ни при каких условиях не продам авторские права на экранизацию этого небольшого романа. Понимаете, он ненавидел кино, считал его вульгарным. Он ни за что не позволил бы использовать сочинения сестры для подобных целей. Мориарти допил остатки виски и усмехнулся. — Вы, думаете, вы были первым, мистер Винсент? Передо мной прошел не один парад «независимых» продюсеров, желающих поставить фильм по этой книге. Я же мечтал, что сам сниму небольшое кино, и всегда отвечал им отказом.
   Майкл был поражен. — Тогда, ради бога, зачем вы пригласили меня на эту нелепую встречу?
   Мориарти развел руками. Ну, как вам сказать, порою в этом офисе мне бывает очень одиноко. И уже давно никто из продюсеров не удостаивал меня своим вниманием. Боюсь, мистер Винсент, вам придется дожидаться моей кончины. Тогда вы сможете обратиться к доверенным лицам колледжа и заключать сделки с ними. Они же не давали обещаний Монти Парсонс.
   Майкл поднялся. — Всего доброго, мистер Мориарти.
   Тот поднял свой стакан. — И вам того же. И благодарю за визит. Заходите в любое время!

ГЛАВА 21

   Взбешенный Майкл мчался к себе в студию, не разбирая дорог, обгоняя другие машины, дважды едва не зацепив пешеходов. Перед воротами стояли два автомобиля, и он дожидался своей очереди, изо всех сил пытаясь успокоиться. Когда, наконец, он въехал на территорию, то уже был в состоянии улыбаться и даже помахал охране рукой.
   Он поставил машину на стоянку и прошел несколько шагов, отделявших его от здания. На ходу Майкл лихорадочно соображал, что делать. У него не было авторских прав на постановку фильма по книге. Как теперь приступить к съемкам? И это тем более обидно, что у него имеются самый лучший писатель и великолепный актер.
   Майкл Винсент прошел через приемную, и Марго показала ему кучу бумаг. — Мы получили запрос на интервью и фотосъемки от одного из рекламных изданий, — сказала она, провожая его в кабинет. — Издание оказывает нам немалые услуги. Когда вы выкроете время для интервью?
   — Давайте на будущей неделе. С утра.
   — Хорошо. Она нахмурила брови. — Майкл? У вас все в порядке?
   — Все в норме, — ответил он, усаживаясь за огромный рэндольфовский стол. — Просто мне необходимо кое-что прояснить.
   Раздался телефонный звонок, и она сняла трубку.
   — Да, офис мистера Винсента. О, да, Лео, он здесь.
   Она нажала на кнопку коммутатора. — Лео на первой линии.
   — Скажите, что я ему перезвоню.
   — Я не могу это сделать, — встревожившись, произнесла Марго. — Я уже сообщила ему, что вы здесь. Лео не любит подобные вещи. Вы должны ответить.
   Майкл нехотя снял трубку и заставил придать бодрости своему голосу. — Привет, Лео, как дела?
   — Превосходно, приятель. Только что общался по телефону со Сью Харт. Она сообщила мне последние новости. Прими мои поздравления.
   — Спасибо, Лео.
   — И тебе удалось заловить в наши сети Марка — сценариста. Весьма впечатляюще! Я горжусь тобой.
   — Думаю, это будет неплохая работа, — сказал в ответ Майкл.
   — А как насчет приобретения авторских прав на книгу?
   Майкл закашлялся. — Работаю над этим. Думаю, здесь не будет никаких проблем.
   — Хорошо, очень хорошо. Рад, что у тебя все идет, как по маслу. Поговорим позже, приятель. Лео повесил трубку.
   Майкл сделал то же самое, и вдруг почувствовал, как весь покрылся испариной.
   В офис сунулась Марго. — Пришел Джордж Хэсавэй. Кажется, он сильно возбужден.
   — Конечно, конечно, — сказал Майкл, стремясь, во что бы то ни стало выкинуть из головы проблему авторских прав и сконцентрироваться на текущих делах.
   В помещение вошел Джордж Хэсавэй, под мышкой у него был большой бумажный рулон. — Майкл, — просиял он, — я прочитал книжку, и она мне жутко понравилась. Всю ночь думал о ней и делал наброски. Он развернул рулон и показал наброски коттеджа.
   Майкл уставился в рисунки. На них был изображен рожденный бурным воображением мастера дом с северной Калифорнии — точно подогнанный к описанному в Тихоокеанских днях.
   — Ну, и как ваше мнение?
   — Джордж, он — само совершенство — ваш коттедж. Как только вам это удалось?
   — Ну, мой мальчик, когда-то я был художественным директором, не только заведующим отделом декораций. Он перелистал эскизы. Тут было все —коттедж, музыкальная зала, спальня девушки, кабинет доктора, каждая значимая сцена книги нашла здесь свой отпечаток.
   — Я ошеломлен, — сказал Майкл. Но как вам удалось сделать это так быстро?
   — А я этим всегда отличался, — ответил Джордж. — Можете поверить, что когда-то я набросал обстановку вот этого кабинета, — он обвел рукой то, что окружало Майкла, — всего за полчаса?
   Майкл откинулся на спинку кресла. — Джордж, скажите, вы согласитесь делать этот фильм со мной?
   Джордж порозовел и заулыбался. — Мой мальчик, я буду рад оказанной мне чести. Он заморгал глазами часто-часто, у него даже изменился голос. — Уж и не припомню, когда в последний раз, мне предлагали столь важное дело.
   — Это действительно важное дело, — сказал Майкл, поднявшись, и похлопав дизайнера по хрупкому плечу. — Сценарий пишет Марк Адар, а на роль доктора согласился ни кто иной, как Роберт Харт.
   — Это просто замечательно. А кто займется костюмами?
   — А кого бы вы порекомендовали?
   — Эдит Хед, жаль только, что она умерла, как и все прочие, кого я знаю.
   — А вы подумайте.
   — Кажется, вспомнил, — произнес Джордж. Она живет там же, где и я, и ищет работу. Молода, но, по моему, чрезвычайно талантлива.
   — Попросите ее выполнить для меня несколько набросков, и позвоните Марго, чтобы назначить ей время для интервью. Как ее зовут?
   — Дженифер Фокс, Дженни. Я скажу ей и поработаю с ней над эскизами. Джордж улыбнулся. — Знаете, какая сцена из книги мне нравиться больше всего?
   — Какая?
   — Та, в которой доктор поет молодой женщине песню: Dein ist mein ganzes Herz. ^[1]
   — Согласен, это — замечательная сцена. Жаль, что нам придется ее вырезать. Сомневаюсь, что Боб Харт сумеет исполнить эту песню.
   — Почему, нет? Он может и не петь — это сделает дублер, но думаю, ему это вполне по плечу.
   — Боюсь, эта сцена сильно повредит его нынешнему имиджу.
   — Жаль. Я люблю Легара.
   — Кого?
   — Легара. Франца Легара.
   Майкл напрягся, пытаясь вспомнить. — Опера? — спросил он.
   — Оперетта, — ответил Джордж. — Он написал музыку к этой песне.
   — А-а, — сказал Майкл. Он понятия об этом не имел.
   — Никогда не слышали ее?
   — Кажется, очень давно, — солгал Майкл.
   — Можете уделить мне еще десять минут?
   — Конечно, Джордж. Что еще на уме у старика? — подумал Винсент.
   Хэсэвей буквально выбежал из комнаты, снял трубку в приемной и позвонил. Пять минут спустя двое рабочих вкатили в офис фортепиано и поставили его в дальний угол Рэндольфового кабинета, после чего появились двое пожилых людей. У одного из них в руках были ноты.
   — Пожалуйста, присядьте, — указал Джордж Майклу на диван.
   Майкл сел.
   — Мистер Винсент, — официально произнес Хэсавэй, — разрешите представить вам Антона Грубера и Херманна Хечта.
   — Очень приятно, — сказал Майкл. Имя Грубера мелькнуло в мозгу. Тот написал немало мелодий к фильмам тридцатых и сороковых годов. Имя второго ничего не говорило ему.
   Антон Грубер уселся за фортепиано, тихонько заиграл вступление, и, приняв позу концертного исполнителя, Херманн Хечт начал петь.
   Никогда прежде Майкл не слышал ничего подобного. То была старомодная музыка, но мелодия звучала необыкновенно красиво. Старик пел слегка расстроенным баритоном, но зато с чувством, и когда он закончил пение и фортепиано смолкло, у Майкла как будто что-то сжалось в горле. Он поднялся с места и громко зааплодировал. — Джентльмены, это было прекрасно. Никогда не слышал ничего подобного.
   — Я так и думал, что вам понравится, — заметил Джордж. Теперь вы, надеюсь, поняли, почему в нашей истории так важно, что пожилой доктор в песне выражает свои чувства к молодой женщине, да к тому же на немецком языке, то, на что он раньше не осмеливался решиться.
   — Да, Джордж, пожалуй, вы правы. Это будет замечательный кульминационный момент. Ах, если мне удалось бы уговорить Боба Харта!
   — А разве он не актер? — спросил Джордж. Все актеры амбициозны. Он не сможет проигнорировать подобную сцену. Даже если не умеет петь. А Херманн мог бы исполнить песню в качестве дублера.
   — Не исключено, если дело выгорит, — заметил Майкл. Было бы чертовски здорово, думал он. Зрителей это доведет до слез, как и его самого.
   То была бы чудесная сцена, и ее сыграл бы выдающийся актер. При условии, что он, Майкл, обретет права на экранизацию романа. Но он явно слышал, как адвокат Даниел Джей Мориарти смеется над ним.

ГЛАВА 22

   Майкл медленно ехал в Порше вдоль бульвара Сансет к отелю Бел-Эйр. Рядом сидела Ванесса, проверяя качество своего макияжа в зеркале, вмонтированном в солнцезащитную панель.
   — Расскажи мне, что это за парень. — попросила она.
   — Его зовут Томми Провесано. Мы с ним дружны с самого детства. Вместе росли в Нью-Йорке.
   — Ясно.
   — Не удивляйся, если он иногда будет называть меня Винни. Это что-то вроде клички.
   — Он приедет не один?
   — Ее зовут Мими. Это все, что мне о ней известно. Скорее всего, это их первое свидание.
   — Сколько лет твоему Томми?
   — Он на пару лет старше меня.
   — Если он окажется скучным, должна ли я не показывать, что это так?
   — Ванесса, в Голливуде ты должна быть положительно настроена к любому . Ведь заранее не знаешь, с кем имеешь дело.
   — По-моему, это неплохое правило.
   — Поверь мне. Это так.
 
   Томми отворил дверь и заключил Майкла в свои медвежьи объятия. — Эй, — загремел он, — подумать только, передо мной выдающийся голливудский продюсер! Провесано уже переоделся с дороги, на нем был дорогой костюм итальянского пошива.
   — Привет, Томми, — поздоровался Майкл. Познакомься, это Ванесса Паркс.
   Томми мгновенно перевоплотился в джентльмена. — Здравствуйте, Ванесса. В свою очередь позвольте представить вам Мими.
   С дивана поднялась невысокая темноволосая девушка, и они обменялась рукопожатиями. Мими была безупречно одета и бесспорно красива. Майкл решил, что Марго прекрасно справилась с заданием.
   Меж тем, Томми откупоривал бутылку шампанского Дом Перинон. Шампанское было высшего качества, Майкл лично платил за него. Томми разлил вино по бокалам, и, наполнив их до краев, обратился к присутствующим со словами: — Этот малый, — сказал он, потрепав товарища по плечу, — и я были уличными мальчишками-хулиганами. Мы воровали фрукты у лоточников, изображали пьяных, делали все те ужасные вещи, на которые горазды все уличные мальчишки, и после разных проказ всегда возвращались домой к своим мамашам.
   — Томми, — постарался урезонить друга Майкл, — ты же прекрасно знаешь, что мы не крали никаких фруктов. Он повернулся к женщинам. — У Томми весьма романтический взгляд на наши детство и юность.
   — Нет, вы только послушайте его, — продолжал Томми, потрепав Майкла по щеке, — прежде он выражался, как и я.
   Майкл укоризненно поглядел на Томми, и тот понял, что надо уйти от щекотливой темы.
   — Все это было, конечно, ужасно давно. Кстати, а где мы обедаем?
   — Я подумал, что тебе понравится в Спаго, — сказал Майкл. — Там подают великолепную пиццу.
   — Уговорил, уговорил, — откликнулся Томми. — Обещаю вести себя хорошо.
   — Тебе очень понравится их пицца. Она — совершенно необыкновенная.
   Их столик был расположен так, что они могли видеть бульвар Сансет и громадные рекламные щиты кинотеатров. Томми был не в силах справиться со своими эмоциями.
   — Поверить не могу, что сижу в том же ресторане, где бывал сам Бурт Рейнолдс, — едва не шепотом проговорил он, обращаясь к Майклу.
   — Прошу прощения, что не обеспечил кинозвездами, — ответил Майкл. Обычно, тут их гораздо больше, чем сейчас. На самом деле он сам впервые был в этом заведении, но старший официант был оповещен об их приходе, и в глазах друга Майкл выглядел как завсегдатай.
   Ванесса поднялась с места и сказала, что ей надо в дамскую комнату. — Мими, не составишь мне компанию? Когда женщины оставили их одних, Томми преобразился и сделался спокойным и серьезным. — Итак, Винни, рассказывай, как тут обстоят дела. Только, давай, прямо, без дураков.
   — Томми, мне трудно объяснить, как замечательно все складывается. Вечера в Даунтауне осенью выйдут на широкий экран, и я уже имею на руках контракт с Робертом Хартом для моей следующей картины.
   — Ты имеешь в виду того самого Роберта Харта? — удивился Томми.
   — Именно его, Томми. А известный писатель Марк Адар уже пишет сценарий к фильму.
   — Я слышал и о нем. Помню, жена читала одну из его книжек.
   — Как Мария?
   — В порядке. Ей нравится роль жены капо. Еще бы! Друзья нынче оказывают ей гораздо больше внимания.
   — А как ты сам чувствуешь себя в этой роли?
   — Впервые почувствовал, что значит власть, — ответил Томми. — Это похоже на хорошее вино. Никогда не пресыщает.
   — Да ладно! По-моему, ты обладал властью и прежде.
   Томми покачал головой. — Это совсем не то, что я мог манипулировать Бенедитто, чтобы получить то, чего хотел. Сейчас, если я чего-то хочу, мне достаточно сказать, и я это получаю. Он оглядел ресторан. — Если честно, мне нравится это место. Кстати, не думаешь, что здесь стоят микрофоны?
   Майкл расхохотался. — Конечно же, нет. Тебе не о чем волноваться.
   — Слушай, в наше время об этом нельзя забывать ни на минуту. У меня такое ощущение, что ФБР повсюду. Он перегнулся через столик. — Только между нами. Дон должен пасть.
   Майкл на мгновение превратился в Винни. — Не может быть!
   — Большое падение. Так складывается, что к рождеству его непременно посадят. Фрэнки Бигбой начал колоться. Его поставили на программу защиты свидетеля, и вряд ли кому из наших удастся добраться до него и убрать.
   — Никогда бы не подумал, что Фрэнки будет давать свидетельские показания, особенно, против Дона. Если так, он — конченый человек.
   — А я в этом сильно сомневаюсь. Минуту спустя после обвинительного приговора, он будет владельцем боулинг-клуба где-нибудь в Перу. И нам вряд ли доведется встретиться с ним вновь.
   Майкл внимательно поглядел на Томми. — Ты, кажется, не слишком расстроен, что Дону суждено сойти со сцены.
   — Даже скверный ветер способен принести какую-то пользу.
   — Ты считаешь, у его наследников могут быть неприятности?
   Томми внимательно огляделся. — Я здесь для того, чтобы не быть сейчас там. Мне известно, что в этот уикенд кому-то сильно не поздоровится. И я не хочу находиться рядом.
   — И я — твое алиби? — с удивлением спросил Майкл.
   — Не волнуйся, до этого не дойдет. Несколько стюардесс всегда подтвердят, что я был на борту, да, и персонал отеля тоже не подведет.
   — Если понадобится, только дай знать, — произнес Майкл, довольный, что не будет вовлечен в неприятности. — Да, Томми, спасибо за машину и за помощь с банкиром. Ты не поверишь, как хорошо иметь дело с их банком. Мои бабки уже в деле.
   Томми положил ладонь на руку Майкла. — В любое время, если тебе понадобится что-либо, дружище, в любое время. У меня здесь очень неплохие связи.
   — В этом ты весь, — сказал Майкл. — Кстати, — он глубоко вздохнул, — у меня сейчас небольшая правовая проблема, может быть, поможешь ее разрешить?
   — Выкладывай, в чем дело.
   — Неприятность, связанная с получением авторских прав на книгу, по которой я хочу снимать фильм.
   — И кто же создал тебе трудности?
   Майкл взял салфетку и написал на ней имя Даниэля Джея Мориарти и адрес его адвокатской конторы, а потом изложил Томми свой разговор с адвокатом.
   — Я займусь этим, — сказал Томми, кладя в карман салфетку. — Если что, дам тебе знать. Он увидел, что их женщины возвращаются к столу. — Слушай, эта девица, которую ты раздобыл для меня… Могу я ее трахнуть?
   — Делай с ней все, что тебе угодно.
   Томми похлопал Майкла по плечу. — Вот так, приятель, ты — мне, а я — тебе.

ГЛАВА 23

   Майкл встрепенулся, услышав телефонный звонок. Он кинул взгляд на будильник. Было всего лишь шесть утра. Он поднес к уху трубку. — Алло! Вероятно, кто-то ошибся номером.
   — Проснись и пой, приятель — услышал он голос Томми.
   — Господь с тобой. Ты знаешь, который сейчас час? Ты же никогда в жизни не поднимался так рано. Ты где?
   — В Нью-Йорке, где же еще? Звоню, чтобы сказать, что я занимаюсь решением твоей маленькой проблемы.
   — Томми, спасибо, я твой должник.
   — Пустяки. Знаешь, где находится перекресток бульвара Сансет и улицы Кэмден?
   — Да, в Биверли Хиллс.
   — Поставь там машину на стоянку ровно в восемь утра, на юго-восточной стороне. Оттуда тебя заберет один наш человек. Он вроде как консультант по нештатным ситуациям.
   — Как его зовут?
   — Тебе не надо знать. А ему не обязательно знать твое имя.
   — Ладно.
   — Слушай, я оставил беспорядок в номере. Прошу прощения.
   — Не беспокойся. Они привыкли и не к такому.
   — Да? Ну, а у тебя, приятель, отличный вкус, и спасибо за ночь, проведенную в вашем городе.
   — Спасибо за помощь, Томми. Не пропадай.
   — На сей счет будь спокоен. Чао.
   Майкл вскочил с постели и схватился руками за голову. Господи, что они пили вчера вечером? Он взглянул на Ванессу. Как всегда, сопит в две дырочки. Ее сейчас и пушкой не разбудишь.
   Он побрился, принял душ, приготовил себе завтрак, и его настроение изменилось к лучшему. Он не знал, каким способом Томми собирается решить его проблему с авторскими правами, но безоговорочно верил ему. Если Томми сказал, что все исправит, значит, так оно и будет.
   Майкл оделся, спустился на лифте в гараж и отправился к перекрестку бульвара Сансет и улицы Кэмден. Он прибыл туда за десять минут до назначенного времени. Майкл сидел в машине, слушая по радио какого-то диск— жокея, и в такт музыке барабанил пальцами по рулю.
   Рядом остановился большой Кадиллак, и в нем раскрылось окно. На Майкла глядел небритый тип чуть больше двадцати лет от роду с засаленными волосами.
   — У нас, кажется, есть общий друг?
   — Есть, — ответил Майкл.
   — Тогда садитесь.
   — Майкл пересел из своей машины в Кадиллак. Движение на бульваре становилось все более оживленным. — И куда мы направляемся?
   Водитель поехал по Кэмден и собирался свернуть налево.
   — Этот тип Мориарти…
   — Что?
   — Мне надо знать, как выглядит этот тип?
   — И куда мы едем?
   Водитель показал страничку, вырванную из телефонной книги. Там было обведено имя адвоката. — Хочу взглянуть на него.
   — А!
   Кадиллак свернул в Бедфорд Драйв и остановился.
   — Что теперь? — поинтересовался Майкл.
   — Слушайте, — ответил водитель, — он здесь живет, я сам разберусь с ним. Нам надо только подождать.
   — Хорошо.
   — Майкл начал переключать радиоканалы и поймал неплохую музыку. Они прождали более получаса, пока он не увидел Даниэля Джея Мориарти, выходящего из дома с портфелем в руке. — Вот он! Можете к нему приглядеться. Легкость, с которой адвокат нес портфель, позволяла сделать вывод, что тот пуст, за исключением, разве что, бутылки виски. Зачем, в таком случае, старик направляется к себе в офис?
   Парень тронул с места Кадиллак и медленно отъехал от тротуара, одновременно внимательно глядя в зеркало заднего вида. В этот момент на улице не было ни души. Мориарти сошел с тротуара, обошел проржавевший Вольво, стал копаться в карманах в поисках ключей. Не успел он вставить ключ в замочную скважину, как парень рванул Кадиллак с места.
   — Какого черта… — закричал Майкл, инстинктивно хватаясь за приборную панель. — Что ты…
   Кадиллак соскреб краску с водительской стороны Вольво, затем с такой силой ударил Мориарти, что тот взлетел на воздух. Майкл услышал, как тело старика упало на крышу Кадиллака, а перекореженная дверь Вольво отлетела в сторону. В следующую секунду машина резко затормозила, бросив Майкла на приборную панель.
   — Ты, что, с ума сошел, твою мать? — заорал Майкл.
   Водитель обернулся и оглянулся через плечо. — Черт! — процедил он сквозь зубы. — Подожди-ка. Он вышел из машины и направился прямо к Мориарти, который оказался жив, и с помощью локтей пытался выбраться на тротуар.
   Майкл решил перебраться на водительское место и попросту смыться. Но обнаружил, что в замке зажигания нет ключа. Он увидел, как на противоположной стороне улицы кто-то на Мерседесе выезжает от своего дома на дорогу. Он затормозил и посмотрел сначала на Мориарти, потом на Майкла. Майкл поглядел вправо и увидел средних лет женщину в халате и бигуди. Она держала в руках газету и смотрела прямо на него. Тогда Майкл отвернулся и стал смотреть в зеркало машины.
   Между тем, парень преодолевал сто ярдов, отделявших его от Мориарти. Он это делал целенаправленно, не спеша. В его руке был нож. Он прошел еще несколько шагов, отделявших его от раненой жертвы, пинком перевернул старика на спину, всадил нож ему в грудь, для верности провернул его, затем вернулся к Кадиллаку, оставив нож в теперь уже мертвом теле.
   Майкл посмотрел на мужчину в Мерседесе и женщину с газетой. Оба наблюдали, как парень шел к Кадиллаку.
   Он уселся в автомобиль, сунул руку под приборную доску, соединил какие-то проводки, и машина завелась. Потом рванул на себя рычаги, и они поехали в сторону ближайшего поворота.
   От ярости и страха Майкл словно лишился дара речи. Он почти сполз на пол салона и сожалел, что не догадался сделать это раньше. Через несколько минут он обнаружил, что стоит возле собственной машины. Он уселся в нее, включил зажигание, доехал до угла, потом свернул на бульвар Сансет, где оказался в пробке. Сейчас он боялся любого, кто проезжал с ним рядом. В отдалении послышался звук полицейской сирены.
   Эти двое видели меня, думал он. Тот человек в Мерседесе, он, скорее всего, бизнесмен, и не исключено, что когда-нибудь они встретятся. Женщина может быть замужем за кем-нибудь в Центурионе, это вполне возможно. Они, несомненно, запомнили его приметы, это как пить дать. Майкл надел темные очки и свернул на дорогу, ведущую к шоссе на Сакраменто. Скоро он будет в студии. А пока что надо взять себя в руки и успокоить жуткое сердцебиение. Ничто не успокаивало его так, как быстрая езда.

ГЛАВА 24

   Однако, быстрая езда не помогла. Когда, часом позже, Майкл оказался в студии, его сердце бешено колотилось в груди. Он с силой захлопнул дверь машины и вошел в свой офис.
   — Доброе утро, — встретила его Марго, подавая бумаги.
   Не говоря ни слова, он вошел к себе и тяжело опустился в кресло.
   Марго подошла к нему. — У нас проблема.
   — А-а? Он как будто не расслышал.
   — В Бел-Эйр.
   — О чем вы говорите?
   — Ваш друг избил девушку, которую я ему нашла .
   — Что?
   — Ее отправили в больницу. Боюсь, у меня будут неприятности с владелицей заведения, а у вас — неприятности с отелем.
   — Томми ее избил?
   — Майкл, попытайтесь выслушать меня. Ваш друг так изуродовал девушку, что вряд ли она когда-нибудь будет такой, как прежде. Ее мадам вне себя от ярости, администрация отеля тоже — я умоляла их не сообщать в полицию — и, боюсь, избежать скандала обойдется недешево.
   — Как недешево?
   — Девушка требует двадцать пять тысяч долларов до полудня. В противном случае она угрожает обратиться в полицию.
   — Передайте ей, что она их получит.
   — Мадам, скорее всего, заберет часть денег себе. Я попытаюсь соответственно снизить сумму.