Вудс Стюарт. Лос Анжелес Таймс

   Карсон взглянул на него с недоверием. — Зачем?
   — Мне пришелся не по душе их сервис. Я перевел свои фонды на два брокерских счета. Желаете знать имена брокеров?
   — Да.
   Майкл взял со стола блокнот и вписал в него имена. Он сомневался лишь в одном. Известно ли им о смерти полицейского.
   — Да, вот что еще, — обратился к нему Карсон, — где вы были сегодня между полуночью и двумя часами утра?
   Они были в курсе. — Я был дома. После церемонии академических наград я отправился в Спаго в ресторан Ирвинга Лазара, но пробыл там недолго. Я был дома незадолго до полуночи.
   — Может кто-либо это подтвердить?
   — Конечно. У меня были гости. Когда я приехал, они уже были дома, и мы общались до двух тридцати.
   — Кто был у вас в гостях?
   — Дон Тэннер, адвокат компании по распространению фильмов, и его девушка по имени Шейла Смит. Хотите, я вам дам номер их телефона?
   — Хочу.
   Майкл вписал телефоны в блокнот, вырвал листок и отдал Карсону. — Это все, джентльмены, к сожалению, не могу уделить вам больше времени.
   Карсон и Уоррен поднялись. — Мы еще вернемся, — сказал Карсон.
   — Нет, вы не вернетесь, — не вставая, произнес Майкл. — До тех пор, пока не придете с постановлением прокурора на мой арест. В противном случае встретимся у моего адвоката.
   — Вы скользкий тип, Каллабрезе, — сказал Карсон, — но мы еще доберемся до вас.
   — Меня зовут Винсент. А сейчас убирайтесь вон.
   После того, как оба агента удалились, Майкл прижался лбом к холодному стакану, стоящему перед ним. Он был прикрыт. У них на него ничего не было.

ГЛАВА 50

   Голые Майкл и Аманда Голдмэн лежали на верхней террасе его дома, загорая в лучах послеполуденного солнца. Оба отдыхали после очередного занятия сексом. Майкл выдавил ей на спину немного крема для загара и нежно втирал его в кожу.
   — Ммммм, — вздохнула Аманда. — Никогда не думала, что встречу мужчину, так хорошо разбирающегося в женщинах. Ты никогда не упустишь возможность доставить удовольствие.
   — Рад, что ты так думаешь, — мягко произнес Майкл.
   — Если бы я не была замужем, тебе бы следовало опасаться.
   — Ты имеешь в виду конкретно Лео или просто замужество?
   — Я имею в виду Лео. Будь я замужем за кем иным, я бы решилась бросить мужа ради тебя.
   — Рад, что из-за меня ты не бросишь Лео. Я его люблю. Он же столько сделал для меня.
   — Не обольщайся на его счет. Разве он не извлекает из ваших отношений громадные суммы денег?
   — Смешно, но недавно один друг указал мне именно на это.
   — Кто такой?
   — Просто друг, не знающий Лео, но пытающийся дать свою объективную оценку.
   — Твой друг — неплохо разбирается в людях. Люди, подобные Лео, получают не меньше, чем дают.
   — Нет, Лео всегда потрясал меня своей щедростью.
   — Щедрость — это улица с двухсторонним движением. Уверена, что ты не столь наивен, чтобы поверить, что кто-либо в Голливуде, в сфере кино, за просто так получил хоть чуточку от его щедрот. Можешь прочесть в журналах, что некто сделал значительные пожертвования. Если он и делает это, то лишь потому, что хочет иметь дела с теми, кто занимается благотворительностью.
   — Так что ты и Лео даете друг другу? Равноправные ли вы партнеры?
   — Ну, давай посмотрим на это так. Лео обеспечивает меня статусом, который в нашем городе могли бы обеспечить, в лучшем случае, еще двое-трое. Вряд ли в нашей стране отыщется человек, включая Президента страны, который отказался бы от приглашения ко мне на ужин, даже если оно поступит всего за два дня.
   — Что бы вы могли предложить Президенту Соединенных Штатов помимо хорошего ужина?
   — Лео способен всего за неделю собрать миллион на благотворительность или избирательную компанию, причем делает это одной левой. И об этом знает каждый политический деятель в стране.
   — Ну, а что еще он делает для тебя?
   — Знай, что в нашем городе главное — это статус. Я могу выбирать из большого числа приглашений то, которое мне больше по душе. И нас принимают повсюду. Я могу отобедать с нобелевским лауреатом. Могу организовать любые пожертвования, какие мне только заблагорассудятся.
   — Могу предположить, что его деньги — не последнее, что помогает решать подобные проблемы?
   — Деньги — не в счет по сравнению с тем, что Лео делает для меня. Тем более, что я гораздо богаче его.
   — Этого я не знал.
   — Лео — само совершенство для женщины, которая замужем за ним. Он прекрасно обращается с моим капиталом. Так, с момента нашей свадьбы он многократно увеличил мое состояние. В случае развода мне пришлось бы платить ему алименты.
   — Как же он этого добился?
   — При помощи студии.
   — Что, твои деньги вложены в студию?
   — Мои деньги фактически контролируют ее. Капитал, который оставил мне отец, дал мне права на половину акций. И с тем, что имеется у Лео, мы владеем более, чем половиной пакета. Об этом знают немногие. Ну, а Лео заставил город думать, что все под его личным контролем.
   — Полагаю, это обязывает его не рисковать своим семейным положением.
   Она засмеялась. — Ты прав. Могу заверить тебя, что за те годы, что мы женаты, Лео никогда не спал с другой женщиной. Он знает, что если он себе это позволит, а я об этом прознаю, то отрежу его член, а в нашем городе размер мужского пениса едва ли не самое важное.
   Она засмеялась еще громче.
   — Я знавала одну женщину, которая незадолго до смерти была очень важной птицей в Голливуде. Так вот, когда ее привезли в операционную, она, шутя, сказала сопровождающему ее мужу. — Что бы они не делали, не дай им отрезать мой член.
   Майкл рассмеялся шутке. — А что ты даешь Лео, кроме своих денег?
   — В этом городе я — самая лучшая и гостеприимная хозяйка, да, что там, в городе, в стране! Тебе следовало бы знать. Ты достаточно часто бывал у нас в гостях. Я делаю так, что Лео выглядит, как король, каковым он себя и считает. Я заказываю ему одежду, еду и вина, и, конечно же, удовлетворяю его сексуально.
   — Ну, и как он в этом плане?
   — Ну, мы женаты уже давно. Лео любит минет, а я в этом деле вообще-то дока, как ты мог сам убедиться.
   — Мне это известно. Ну, а он удовлетворяет тебя?
   — А почему, по-твоему, я трахаюсь с тобой?
   — Всегда готов к услугам.
   Она перевернулась и легла животом вниз. — Я не хотела тебя обидеть. Это больше, чем просто секс. Если бы я не держала себя в руках, то могла бы запросто влюбиться в тебя. А может, уже влюбилась.
   — А вот это — самая прекрасная вещь, которую я слышу с момента моего появления в Лос Анжелесе.
   — Рада, что ты так думаешь.
   — А что ты думаешь про меня? Мне всегда хотелось знать твое личное мнение.
   Она повернулась и взглянула на него. — Я считаю, что ты не просто способный малый. Думаю, что в ближайшие несколько лет ты превратишься в легендарного кинопродюсера и встанешь в один ряд с самыми громкими именами. Полагаю, что если ты правильно сдашь колоду карт, то станешь ключевой фигурой в киноиндустрии.
   — Спасибо, на это я согласен.
   Оба рассмеялись.
   — Аманда, помимо того, что ты любишь меня, можешь ли ты сказать, что я тебе нравлюсь?
   Она улыбнулась. — Да.
   — Это облегчение, — вздохнул он. — Мне доставляет удовольствие считать, что я хорош не только для постели.
   — Так оно и есть.
   — Ты мне доверяешь?
   — Скорее всего, настолько, насколько я доверяю другим.
   — В таком случае, у меня есть нечто, что я должен тебе сказать.
   — Что именно?
   — Я не стал бы говорить на эту тему, если бы ты не сказала мне насчет твоего финансового участия в делах студии.
   — В чем дело, Майкл?
   — Я думаю, что в Центурионе заваривается нехорошая каша.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Говорил ли тебе Лео насчет предложения японцев?
   — Да. И добавил, что это даже не обсуждается.
   — Предположим, они дадут приемлемую цену? Что, по-твоему, предпримет Лео?
   — Надеюсь, Лео согласится.
   Майкл покачал головой. — Думаю, что он не согласится ни при каких обстоятельствах.
   — Ни при каких обстоятельствах?
   — Думаю, Лео так нравится руководить студией, он так эмоционально увлечен своей ролью, что не способен принять верное решение.
   — Видит бог, ему нравится управлять студией, — согласилась Аманда.
   — Более того. Лео влез в несколько очень дорогостоящих проектов, — а прежде он избегал подобных вещей.
   — Ты говоришь о научно-фантастическом фильме?
   — Да. И меня тревожит то, что туда вбухали огромные деньги, а сценарий еще не закончен. Потом еще этот вьетнамский фильм. Он должен сниматься на Филиппинах, а ты сама знаешь, как там сейчас нестабильна политическая ситуация.
   — Ну, насчет Вьетнама у него всегда было особое мнение, но, правда, это, кажется, рискованно.
   — Я вижу, что среди членов совета директоров идет брожение и по поводу обоих фильмов, и по поводу предложения японцев.
   — И большое брожение?
   — Трудно сказать. Чувствую это инстинктивно.
   — И что подсказывают твои инстинкты?
   — То, что существует потенциальная угроза разногласий. Если Лео будет настаивать на обоих проектах, и в то же время откажется от предложения иностранцев, то совет директоров…
   — Что совет директоров?
   — Восстанет против него.
   — Ну, и что? Мы с Лео обладаем контрольным пакетом акций.
   — Это не совсем так. Центурион, как и другие студии, берет банковские кредиты под свои фильмы. И сейчас его задолженность больше, чем у прочих. И, если несколько членов совета директоров решат продать свои акции японцам, для банков это будет знаком, что дела у Лео пошли под уклон, и ситуация может стать действительно неуправляемой.
   — Майкл, ты и впрямь сильно озабочен всем этим? Аманда сама выглядела обеспокоенной.
   — Прошу прощения. Лео — не дурак. Он вполне может держать ситуацию под контролем. Мне вовсе не следовало поднимать эту тему.
   — Нет, что ты, спасибо, что ты поднял ее. Мне следует знать о подобных вещах, а Лео не всегда делится со мной.
   — Ради бога, не затевай с ним разговор на эту тему. Он может сообразить, откуда ты почерпнула эту информацию.
   — Но я должна что-то предпринять, — сказала она.
   — Делай, что угодно, только Лео — ни слова. Я буду информировать тебя по ходу событий. Тогда, если ситуация станет действительно серьезной, можешь сказать ему, что с тобой поделились члены совета директоров, дав тебе соответствующую информацию.
   — Майкл, мне приятно слышать что ты проявляешь такую заботу, — сказала она, погладив его по щеке. — Мне известно, как ты лоялен по отношению к Лео. Я знаю, что ты никогда не сделаешь ничего, что будет ему во вред.
   — Конечно, нет. Мне бы хотелось держать его подальше от неприятностей, но он слышать не желает никаких советов по данному вопросу. Я боюсь это произнести, но думаю, что Лео слишком самоуверен, особенно сейчас.
   — Он всегда был таким.
   — Давай сменим предмет разговора.
   — Какой предмет для разговора ты хочешь предложить?
   Он наклонился к ее груди и нежно прикусил сосок.
   — О-о-о-о-о, — застонала она. — Этот предмет.

ГЛАВА 51

   Майкл сидел в частном кинозале, пристроенном к офису Лео, и смотрел только что законченную кинокомедию под названием Двигатель времени.
   — Ну, и что ты думаешь по этому поводу? — спросил Лео, когда включили верхний свет.
   — Думаю, картина пойдет.
   — И это все?
   — Лео, я не хочу морочить вам голову. Эта картина, как и В лабиринтах прямоты, не потянет ни на какую номинацию, но соберет зрителей. Это неплохой фильм, и он мне нравится.
   — Хорошо, — произнес с облегчением Лео. — Недавно я схватился с Гарри Джонсоном по поводу моих личных предпочтений. У нас с ним всегда противоположные мнения по любому фильму. А теперь он надеется, что я непременно прогорю на своей научно-фантастической ленте. Он улыбнулся Майклу. — Зайди на минутку ко мне в офис.
   Майкл последовал за Лео в его необъятного размера личный офис. Макеты научно-фантастического фильма стояли напротив дивана. Сам фильм до сих пор не обрел названия.
   — Ты это видел? — спросил Лео, указывая дымящей сигарой в сторону макетов.
   — Конечно же, Лео. Если вы не забыли, вчера я был на презентации.
   — О, да! Так вот — мне нужно твое мнение, но честное. Если я смогу сделать фильм по этим сюжетам, скажем так, за восемьдесят миллионов, — а эта цифра сугубо между нами, что, по-твоему, он принесет в США?
   — Лео, — сказал Майкл, — неужели вы считали меня таким великим оптимистом по части сборов от проката?
   — Нет, никогда.
   — Хорошо. В таком случае поверьте мне на слово, что на отечественных экранах фильм принесет порядка ста семидесяти пяти миллионов. И бог знает, сколько он принесет за рубежом — может, двести пятьдесят миллионов.
   У Лео разгорелись глаза. — Я так и думал, — сказал он. — Ты прекрасно знаешь, что последнее время я теряю на блокбастерах, но этот просто обязан все окупить.
   — За это стоит побороться, Лео!
   — Ты имеешь в виду, с советом директоров? Они станут выкобениваться и стонать до тех пор, пока не увидят доходы, тогда я вновь сделаюсь героем в их глазах.
   — Думаю, Лео, вы правы. Будь я на вашем месте, я бы постарался настоять на своем.
   — Ну, парень, если ты так считаешь, то сумеешь ли ты сделать это с минимальным бюджетом?
   — Увы, научно-фантастические картины делать с малым бюджетом невозможно.
   — Я подумываю о том, чтобы свернуть съемки фильма о Вьетнаме.
   — Почему?
   — Ну, ты же сам знаешь, что в последнее время филиппинцы в своей политике совершенно свихнулись.
   — У них с успехом прошли выборы, — сказал Майкл. — К власти пришли нормальные парни. Коммунисты потерпели поражение. Кажется, время работает на нас.
   — Ты так думаешь?
   — Вы знакомы с кем-нибудь из Госдепартамента?
   — Да, несомненно.
   — Позвоните ему. Попросите его связаться с кем-то со стороны филиппинцев. Увидите, что получится.
   — Неплохая мысль. Честно говоря, мне чертовски не хотелось бы прекращать работу над этой картиной. По-моему, она будет хитом.
   — Я того же мнения. Да и филиппинцы не проиграют, если этот фильм будет снят на их земле.
   — Джонсон, этот хладнокровный скандинавский сукин сын, звонил мне утром по поводу этих двух лент. Не знаю, что приключилось с этим ублюдком. Он прежде всегда прикрывал мне спину. Непохоже, что мы теряем деньги.
   — Мать его! — выругался Майкл. — Делайте те фильмы, которые нравятся вам. Иначе, чего ради быть руководителем студии?
   — В этом, парень, ты прав, — с облегчением сказал Лео. — Потому-то я никогда не продам Студию. Можешь себе представить, каково это делать кино, которое ты хочешь, и не спрашивать ничьего разрешения?
   — Примерно да. Вы были столь добры по отношению ко мне.
   Лео открыл верхний ящик письменного стола и вынул из него маленький револьвер с золотой рукояткой. Он открыл барабан и показал Майклу, что оружие заряжено. — Знаешь, как бы я поступил, если бы такие, как этот Джонсон, стали мне диктовать, какие фильмы снимать, а какие нет. Лео прижал пистолет к своему виску.
   — Лео… — проговорил Майкл.
   Лео спустил курок.
   Майкл вскочил с кресла прежде, чем осознал, что выстрела не последовало.
   — Ха, ха, — рассмеялся Голдмэн. — Ну, как тебе нравится эта штука? Он протянул револьвер Майклу через стол.
   Майкл открыл цилиндр и вынул обойму. Она выглядела, как настоящая, может, только была чуть легче.
   Эта игрушка со спецэффектом сделана для меня много лет назад фирмой Смит энд Вессон. Было изготовлено всего два таких экземпляра по спец заказу. Второй был у президента Эйзенхауэра.
   Из верхнего кармана пиджака Майкл извлек шелковый носовой платок и протер им револьвер. — Лео, великолепная вещь. С этими словами он положил игрушку на стол.
   — Не думай, у меня есть и настоящее оружие, — сказал Лео, вставив обойму в револьвер и кладя его в ящик стола, — в случае, если какой-нибудь сумасшедший прорвется сюда через охрану. Так что я предпочитаю держать порох сухим.
   — Надеюсь, Лео, у вас имеется разрешение на пользование оружием?
   — Конечно. Я даже могу носить его с собой, но пока что я еще не параноик.
   — Рад это слышать. Оружие — опасная штука.
   — Несомненно, ты прав. Я имею в виду, что не будучи таким энтузиастом, как Чак Хестон, я все же считаю, что каждый должен иметь пистолет в целях самозащиты.
   — Разумный человек, да. Майкл взглянул на часы. — Мне нужно еще успеть в свой офис. Надо еще поработать над рекламой к фильму В лабиринтах прямоты.
   — Дай знать, когда все будет готово.
   — Непременно, — ответил Майкл. Он вышел из кабинета Лео, думая, как это здорово, когда не надо идти ни к кому на поклон ради одобрения чего бы то ни было. Марго передала ему последние сообщения. — Я впустила представителей рекламы в ваш офис.
   — Хорошо, — ответил он, пробежав глазами сообщения.
   — Как прошел просмотр? — спросила Марго.
   — Я думал, что неплохо. А вот Лео приставил к виску пистолет, когда все было кончено.
   Марго рассмеялась. — Тот, с золотой рукояткой?
   — Вот именно, тот самый.
   — Он делает это уже много лет, особенно тогда, когда хочет настоять на своем.
   Майкл взглянул на нее. — А почему бы вам не приехать ко мне на уикенд и не приготовить нам ужин?
   — Почему бы и нет? Она улыбнулась.
   Майкл проводил много времени с Амандой, но ничто не мешало предстоящую субботу насладиться еще и Марго.

ГЛАВА 52

   Майкл вошел в отель Биверли Хиллс, прошел сквозь центральный вестибюль и направился в сад, расположенный с противоположной стороны от входа. Распорядитель показал ему, как пройти в бунгало под номером четыре. Дверь открыл японец.
   — Я — Майкл Винсент.
   Мужчина поклонился, затем проводил его в гостиную. В противоположном конце помещения стоял большой обеденный стол, за которым расположились несколько мужчин, причем, за исключением троих, все были японцы. Навстречу Майклу с протянутой рукой поднялся Гарри Джонсон.
   — Привет, Майкл, — дружелюбно произнес он, — Спасибо, что пришли.
   Майкл кивнул, но даже не улыбнулся.
   — Позвольте представить вам этих джентльменов.
   Все сидящие за столом встали.
   — Это, — сказал Джонсон, указав на седовласого японца, — мистер Матсуо Ямамото, глава компании, носящей его имя.
   Японец поклонился. — Здравствуйте, мистер Винсент, — сказал он по-английски, с явным британским акцентом.
   — Здравствуйте, — в свою очередь ответил Майкл, и, как его учили, слегка склонил голову.
   — А это, — продолжал Джонсон, — консультант мистера Ямамото мистер Ясумура.
   Сухощавый невысокий господин, стоящий рядом с Ямамото, молча поклонился.
   Кроме них там были еще три японца, двое из которых производили впечатление менеджеров, третий меньше всего был похож на делового человека. Затем Джонсон представил Майклу двух европейцев, стоящих у стола.
   — Это — Норман Гелдорф, глава компании Гелдорф и Винтер, занимающейся банковскими инвестициями.
   Гелдорф крепко пожал руку Майкла, но казался чем-то озабоченным.
   — А вот это — Томас Провесано, сотрудник мистера Гелдорфа.
   Томми протянул ему руку. — Очень рад познакомиться с вами, мистер Винсент. Я много о вас слышал.
   Джонсон указал на кресло. — Присаживайтесь.
   Майкл уселся, и продолжал ждать, что же будет дальше.
   — Майкл, я попросил вас придти, чтобы разрешить некоторые сомнения, возникшие у совета директоров.
   Майкл нарушил свое молчание. Гарри, вы — единственный член совета директоров, которого я здесь вижу.
   — Это верно, Майкл, но мистер Гелдорф является главным доверенным лицом частного треста, который контролирует сорок пять процентов акций студии Центурион.
   Майкл очень удивился. — Я понятия не имел, что совет директоров владеет акциями Центуриона.
   — Это, вероятно, то, во что вас хотел заставить поверить мистер Голдмэн, — произнес Джонсон.
   — У меня было такое впечатление, что Лео контролирует свою компанию.
   — Это не совсем так. Лео голосует контрольным пакетом, но, понимаете, он голосует при помощи акций владельца траста в дополнение к своим собственным.
   — Понимаю, — сказал Майкл, делая вид, что удивлен.
   — Я организовал эту встречу с тем, чтобы мистеры Гелдорф и Провесано обрисовали нам истинное положение вещей в отношении студии Центурион.
   — Ясно. И мистер Ямамото тоже получил доступ к этой информации, не так ли?
   — В настоящее время, мы с мистером Гелдорфом представляем голоса в контроле за Центурионом и уверены, что можем поделиться этой информацией с мистером Ямамото и его сотрудниками.
   — А Лео в курсе?
   — Нет. Он сейчас в Нью-Йорке. Мы с мистером Гелдорфом посчитали, что будет лучше, если мы проведем эту консультацию с мистером Ямамото в отсутствии Лео.
   — Что же, полагаю, вы имеете на это право.
   Впервые за все это время Гелдорф нарушил молчание. — Мистер Винсент, для траста, которым я руковожу, я хотел бы выяснить ваше мнение по поводу текущих производственных планов Центуриона. За исключением ваших собственных планов. Я уже имел честь узнать, как велик ваш вклад в прибыль нашей студии.
   — Мое мнение? — удивился Майкл.
   — Пожалуйста. Вы — единственный продюсер в совете директоров, не считая, конечно же, мистера Голдмэна, и мы хотели бы выслушать вашу точку зрения.
   Майкл искусно изобразил колебание.
   — Майкл, — сказал Гарри Джонсон, — мне хорошо известна лояльность, которую вы, должно быть, испытываете по отношению к Лео, но уверен, вы хотите процветания студии в целом.
   — Конечно. Центурион создал все условия для моей успешной работы.
   — В таком случае, прошу мне поверить, что ради интересов студии вы должны быть максимально честны, выражая свое мнение по поводу производственных планов.
   Майкл взглянул на Джонсона и Гелфорда. — Вы можете дать гарантию, что то, что я скажу, останется в глубочайшем секрете?
   — Несомненно, — одновременно произнесли оба.
   Майкл глянул на свое отражение в полированной поверхности стола.
   — У меня имеются некоторые сомнения в правильности выбранного студией направления.
   — Какого рода сомнения? — поинтересовался Гелдорф.
   Майкл посмотрел прямо на него. — Из истории Центуриона мне известно, что репутация студии и ее успех всегда были основаны на умеренных ценах на киноленты высшего качества, картины, которые заслужили свою долю академических наград и в целом принесли значительную прибыль предприятию.
   — Это верно, — поддержал его Джонсон.
   — Боюсь, что ситуация начинает меняться.
   — Как так? — удивился Гелдорф.
   — Текущие производственные планы основаны на двух проектах, требующих колоссальных бюджетных средств, и, к сожалению, не обеспечивают главного, то есть, продукцию высокого класса.
   — Назовите их, — попросил Гелдорф.
   — Это два пока что безымянных проекта — научно-фантастический фильм и другой — о войне во Вьетнаме.
   — Вы читали сценарии? — поинтересовался Джонсон.
   — Читал.
   — И вы видели бюджетные планы по каждому из них?
   — Да.
   — И каково же ваше мнение в отношении потенциального успеха этих картин?
   — Ну, несомненно, эти картины способны принести большие деньги…
   — И что?
   — Я считаю, что они обе — весьма рискованны, то есть в них заложено значительно больше риска, чем для рядовых кинолент.
   — Почему? — спросил Гелдорф.
   — Сценарий научно-фантастического фильма все еще не завершен, и имеется вероятность, что бюджет резко возрастет. Мистер Голдмэн рассчитывает сделать его, кажется, за восемьдесят миллионов долларов…
   — Что вдвое превышает бюджет самой дорогой картины, выпущенной Центурионом, не так ли? — спросил Джонсон.
   — Да, это так.
   — И, по-вашему, есть шанс, что фильм не выйдет за рамки бюджета?
   — Шанс есть, но не более.
   — Майкл, а если бы вы взялись за этот фильм, какой бы реальный бюджет вы заложили?
   — Не уверен, что мог бы снять его меньше, чем за сто двадцать пять миллионов.
   — И сколько, считаете, можно было бы выручить от проката ленты в нашей стране?
   — Ну, конечно, он покроет затраты, но не думаю, что сможет принести больше ста пятидесяти миллионов.
   — И сможет эта сумма покрыть расходы на производство, печать и рекламу?
   — Шанс на это невелик.
   — Итак, Центурион, понесет убытки?
   — Вероятней всего, да.
   — Майкл, а как вы считаете, велика ли вероятность, что фильм соберет сто пятьдесят миллионов?
   — Очень мала.
   — Стало быть, Центурион понесет значительные убытки от этой ленты?
   — Такое весьма вероятно.
   — А как в отношении фильма на вьетнамскую тему? Что вы думаете о нем?
   — Я считаю, что он предполагает очень серьезный взгляд на политическую подоплеку этой войны.
   — И, что, сегодня есть спрос на столь серьезный фильм?
   — Возможно. Но в этом я не совсем уверен.
   — И какие подводные камни лежат на пути выпуска подобной картины?
   — Предполагается снимать его на Филиппинах, а там недавно прошли выборы. Но там еще очень активно коммунистическое движение, и, кроме того, там много прочих трудностей, связанных со съемками в такой дали от студии.
   — Понимаю. Кто-нибудь в последнее время снимал на Филиппинах?
   — Фрэнсис Форд Каполла снял там фильм Современный Апокалипсис.
   — И что случилось с бюджетом этого фильма?