Вулф Джин. Чародей

   Воодушевленные крики перекрыл громкий звон металла о металл, а поблизости раздался новый, приглушенный голос: «Господин Тиази». Голос был хриплый, но определенно женский. Тауг вытянул шею и увидел стоящую рядом с Тиази женщину, выше которой не встречал никогда в жизни. Как большинство великанов, она была почти голая; на самом деле длинные огненно-рыжие волосы прикрывали ее наготу в большей мере, нежели лохмотья, на ней надетые. В отличие от ангридов (даже для своего гигантского роста имевших несоразмерно толстые руки и ноги), ее конечности были длинные и костлявые, как ноги у цапли: казалось, она стоит на ходулях.
   – Господин Тиази, это плохое место и плохое время.
   – Ты?… – Он коротко взглянул на нее и сразу отвел глаза. – Ты не истинная дочь Ангр.
   Она рассмеялась – словно монеты зазвенели в золотой чаше.
   – Нет, я всего лишь глупая женщина, решившая, что может обмануть вас. Хотя я видела ваших соплеменниц в Йотунхоуме. Бедные создания! Женщины, похожие на ломовых лошадей, с мясистыми, оплывшими лицами. Благодарю вас.
   Тиази отпустил Тауга и снял с себя длинный плащ. Невероятно высокая женщина взяла плащ и накинула на плечи.
   – Тебя изнасилуют, – пробормотал Тиази, – коли увидят.
   – Неужели они примут меня за рабыню?
   Сейчас Свону грозила смертельная опасность, и больше Тауг ничего не слышал. Казалось, Мечедробителю потребовался целый час, чтобы покинуть ножны, а ногам Тауга (ступавшим неуклюже в слишком больших сапогах, найденных для него Поуком) потребовалось еще столько же времени, чтобы донести своего хозяина до места схватки. Сжав Мечедробитель обеими руками, он изо всей силы нанес удар по колену, находившемуся на уровне его подбородка, а потом мельком увидел блеск стального клинка и почувствовал, как горячая кровь хлещет из раны.
   Сгустилась тьма, снежные хлопья вихрями носились в воздухе, и мелькали обнаженные мечи – не только Скоэла и Битергарма, не только Гарваона и Свона, а и многих других воинов, – и боль была ужасной, но словно чужой. Один раз Тауг увидел, как некое темное существо сбило со стены один из последних факелов. А в другой раз заметил занесенный над ним клинок длиной с копье и вскинул руку, понимая, что Мечедробителю никогда не переломить такой меч, который сокрушит все на своем пути, прежде чем обрушится на него, словно падающее могучее дерево. Что-то темное и прозрачное (ибо Тауг по-прежнему различал кисть великана) сомкнулось на запястье руки, сжимавшей огромный меч, а еще что-то обвило шею ангрида. И сквозь дикие вопли и яростный звон клинков до него донесся тошнотворный хруст переламываемой кости.
   Великан рухнул наземь, едва не подмяв Тауга под себя. Поначалу Тауг подумал, что это Битергарм, но потом увидел откатившуюся в сторону корону.
   – Похоже, там был еще один великан, – превозмогая боль и с трудом шевеля губами под повязкой, сказал Тауг Поуку позже, когда они вместе с оставшимися в живых товарищами заперлись в центральной башне. – Великан, которого другие великаны видели не лучше, чем я, и он сражался за нас. Это был Орг?
   – Ты все правильно понял, – ответил Поук. – Зачем меня спрашивать, приятель?
   – Тогда я о нем не подумал, – признался Тауг. – Я не вспоминал о нем, покуда сэр Свон не отправил меня на поиски леди Идн. Полагаю, Орг путешествовал с нами все время, только я ни разу его не видел.
   Поук хихикнул:
   – Его увидеть непросто, приятель. Даже мне, который знает все повадки малого.
   – О Тунор! – Тауг был готов откусить себе язык. – Я не хотел… не хотел тебя обидеть.
   Поук фыркнул.
   – Думаешь, я слепой? Я слышал, как ты говорил это.
   – Так ты не слепой!
   – Только не я, дружище. Но приходилось притворяться. Один глаз действительно слепой. Видишь?
   Тауг кивнул, а потом – не вполне уверенный, что Поук действительно видит, – сказал:
   – Да. Да, вижу. Он… он белый.
   – Ага, точно пролитое молоко. Так Ульфа говорит. Меня называют Поук Мертвый Глаз.
   Тауг снова кивнул.
   – А другой глаз прикрыт веком. Присмотрись получше. Тауг присмотрелся:
   – Он тоже белый… нет, это настоящий глаз. В смысле зрячий.
   – Но ты думал, я слепой, верно? Сейчас я подниму веко пальцами.
   Глаз Поука казался белым и слепым, но в следующий миг вдруг стал карим и зрячим.
   – Ты его закатываешь!
   – Ты и здесь все правильно понял, приятель. Они пригнали целую толпу рабов, и великан, который ослеплял, все ворчал, что работы невпроворот, а у некоторых после начинается кровотечение, и они помирают. Ну, я и говорю – мол, со мной у тебя хлопот не будет, приятель, и показываю то же самое, что ты видел. Я и так слепой, говорю, и он переходит к следующему. Вот счастье-то! Да уж, я в жизни не был так счастлив. – В смехе Поука слышалось ликованье. – Выпивка? Да выпивка здесь и рядом не стоит!
   – Я тоже счастлив, – сказал Тауг. – Я счастлив прямо сейчас.
   – Ты славный малый. Бравый малый, и, может, я когда-нибудь покажу тебе Орга.
   – А он не попытается напасть на меня?
   Поук ненадолго задумался:
   – При мне – нет. А так… право, не знаю. С ним лучше держать ухо востро.
   – Мани однажды пытался рассказать о нем леди Идн…
   Тауга прервал Свон:
   – Мы собираемся в зале. Все мы, за исключением часовых. Ступайте туда.
   В отсутствие большого количества ангридов огромный зал казался почти гостеприимным. На столах оставалось в изобилии яств и напитков, и, хотя многие блюда уже были наполовину опустошены, а значительная часть вина и пива выпита или расплескана, Поук с Таугом изрядно подкрепились, прежде чем подошли к громадному камину, где смешанная толпа людей и ангридов теснилась вокруг внушительно возвышавшегося над всеми Тиази.
   – Вы последние? – спросил Бил.
   – Пожалуй, сэр, – ответил Поук. – Может, еще один-другой подтянется.
   Бил прочистил горло:
   – Мы с лордом Тиази провели переговоры. Сэр Свон, это все наши люди, каких вы нашли?
   – Да, ваша светлость. Возможно, сэр Гарваон приведет еще кого-нибудь. Я не знаю.
   Свон осмотрелся по сторонам в поисках табурета и, ничего не найдя, уселся на каменную плиту перед камином. Голова и руки его были обмотаны бинтами, и Тауг понял, что он изнеможден до крайности.
   Похоже, Бил тоже понимал это.
   – Ваши раны, наверное, болят, сэр Свон.
   – Не особенно, ваша светлость.
   – Если вы предпочтете удалиться куда-нибудь, где сможете отдохнуть?…
   – Я сейчас отдыхаю, ваша светлость. Оруженосец сэра Гарваона и… и другие промыли и перевязали мои синяки и ссадины.
   – Как вам угодно. – Бил обвел взглядом великанов. – Я беру слово первым, поскольку здесь и сейчас мы превосходим вас численностью. Только по этой причине, и ни по какой другой.
   Тауг почувствовал легчайшее прикосновение к своему плечу. Он обернулся и увидел рыжеволосую девушку, которая держала в руках большую чашу, скромно потупив в нее взор.
   – Выпейте, – прошептала она.
   Охваченный подозрением, Тауг приподнял рукой подбородок девушки и увидел желтый огонь, полыхающий в глазах. Ее губы беззвучно прошептали: «В вине моя кровь. Она исцелит вас». Он кивнул, взял чашу и подошел к Свону. Опустившись на колени, он протянул сосуд своему господину.
   – Таким образом, наш статус не изменился, – говорил Бил. – Я нахожусь здесь в качестве посла нашего короля.
   Свон опустошил чашу и поставил на пол, коротко кивнув.
   – Лорд Тиази по-прежнему остается главным королевским министром. Наши страны не воюют.
   Бил взглянул на Тиази, который кивнул.
   – Король Гиллинг лежит в своей опочивальне, – продолжал Бил, – и я молюсь о том, чтобы он восстановил свои силы и оправился от ран. За ним ухаживает леди Идн с двумя своими служанками и еще пятью женщинами… – Бил на мгновение умолк, подбирая подходящие слова, -… состоящими на службе в этом замке.
   – Моя жена там, – прошептал Поук.
   – В этих сложных обстоятельствах желания лорда Тиази совпадают с нашими. Мы желаем сохранить жизнь королю, укрепить его престол и найти предателя, напавшего на него со спины. Лорд Тиази.
   Тиази выступил вперед. (Увидев обоих рядом, Тауг решил, что Тиази в три раза выше Била.) Тиази заговорил низким, звучным голосом:
   – Я первый министр и доверенный слуга его величества. Присутствующие здесь сыны Ангр знали это и раньше, а вы, южане, узнали сейчас. В отсутствие короля я исполняю его обязанности. Когда он недомогает, как в настоящий момент, один только я вправе исполнять его обязанности. Кто-нибудь желает оспорить такое мое право?
   Он пристально смотрел на ангридов ровно столько времени, сколько потребовалось Таугу, чтобы глубоко вздохнуть, а потом, поскольку никто не подал голоса, перевел взгляд на людей Била.
   В зал вошел Гарваон, один, и, после минутного колебания, сел рядом со Своном.
   – Во время схватки появилась эльфийская женщина, – продолжал Тиази. – Она предупредила меня об опасности, грозящей его величеству, и настойчиво посоветовала увести его прочь. У меня есть друзья среди эльфов. – Он выдержал паузу, словно ожидая возражений, и обвел слушателей цепким взглядом. – Но лучше ее друга нет. Когда я отыскал его величество, он лежал на земле, пораженный неизвестной рукой. Нам удалось отнести его в замок и уложить в постель. – Ледяная улыбка играла на губах Тиази. – Мы с лордом Билом провели совещание по поводу покушения на жизнь короля. Лорд Бил опасается, что среди вас, южан, есть изменник.
   – Предавший короля Арнтора, – пояснил Бил, – который никогда бы не одобрил такого подлого и трусливого нападения.
   Тиази кивнул:
   – Я же, со своей стороны, опасаюсь, что изменником является один из наших соплеменников. Недавно в Йотунленде был мятеж. Может статься, сейчас снова начинается восстание. Вот почему мы заперлись здесь. Надеюсь, наши люди не знают, что король ранен. Возможно, убийца думает, что он умер. Коли так, он выдаст себя через день-другой. В любом случае неосведомленность людей играет нам на руку. С вашей помощью я намерен сохранять положение дел в тайне по возможности дольше.
   Свон прочистил горло.
   – Вы позволите мне высказаться, милорд?
   Тиази кивнул.
   Свон поднялся на ноги:
   – Вы подозреваете одного из нас.
   – Нет. – Тиази помотал головой. – Ваш собственный господин подозревает. Я допускаю, что он может быть прав, хотя сам считаю иначе.
   – Тем больше у меня оснований поклясться честью рыцаря, что я не нападал на вашего короля. Вы занимаетесь магией, милорд. Так мне сказали.
   – Я так называемый мастер магии.
   – Нельзя ли обнаружить убийцу с помощью вашего искусства?
   Тиази нахмурился:
   – Я пытался, но безуспешно. Через минуту-другую я намерен предпринять еще одну попытку.
   – Я мало сведущ в магии. – Свон немного поколебался. – Раньше я был оруженосцем сэра Эйбела, и именно он посвятил меня в рыцари.
   – Я не знал, и я рад слышать это.
   – Прежде чем мы явились в пиршественный зал, дабы преподнести вашему королю дары нашего короля, я услышал, как благодаря магии вам стало известно, что для укрепления своей власти вашему королю следует взять на службу сэра Эйбела. – Свон вопросительно посмотрел на Гарваона, и Гарваон кивнул. – Полагаю, он устроил имевшее место состязание, чтобы посмотреть, способны ли мы заменить сэра Эйбела. Если это было испытание, то мы его выдержали.
   – Скажу прямо. – Тиази наклонился к ящику с дровами, вытащил оттуда бревно длиной в два человеческих роста и бросил в огонь, подняв облако искр и пепла. – Дух, с которым я общался, не назвал ни вас, ни вашего приятеля.
   – Сэра Гарваона.
   – Он ни словом не упомянул ни об одном из вас. Я не ставлю под сомнение вашу отвагу или ваше мастерство. Они достойны самых высоких похвал. И я не обвиняю вас в покушении на жизнь его величества. Я просто говорю, что, по моему мнению, вы не можете заменить сэра Эйбела. Я прямо так и сказал его величеству, когда он предложил провести злополучный бой, в котором вы участвовали.
   – Я согласен, – кивнул Свон, – и хочу предложить послать кого-нибудь за сэром Эйбелом. Ваша магия показала, что именно так следует поступить, и, мне кажется, ваша магия права. Я готов отправиться за ним.
   Тиази обратился к Билу:
   – Если проверка подтвердит его невиновность…
   – Нет, – сказал Бил. – По крайней мере, не раньше, чем состоится бракосочетание.

Глава 13
ТРЕТИЙ РЫЦАРЬ

   Облака самых разных фантастических очертаний проплывали над моей головой, и тогда я еще не видел в них прекрасных ландшафтов Ская; однако они предсказывали мое будущее, насколько такое казалось возможным.
   Я закрыл глаза, охваченный желанием вновь увидеть те пророческие облака и то ясное мирное небо, но не увидел ничего, помимо тьмы. И только в воображении моем плыл летучий замок Вальфатера. В небе надо мной сияли звезды. Если облака суть горы и луга оверкинов в Скае, не являются ли звезды страной прекрасных крылатых существ вроде Майкла? Нет, поскольку звезды – полевые цветы на лугу Леди…
   – Господин?
   В моем сонном состоянии мне понадобилось секунд десять (или минут), чтобы осознать, что обращаются ко мне.
   – Господин? – Крылатая фигура склонилась надо мной, загораживая звезды. Крылья сократились в размерах, отвратительное рыло постепенно превратилось в лицо.
   – Химера? Какие у меня могут быть дела с химерами?
   – Я Ури, господин. Замышляется заговор, и я прилетела сообщить вам об этом.
   Я сел и увидел, что Гильф уже на ногах и слегка щерится.
   – Если вы выслушаете меня, господин, не задавая никаких вопросов, покуда я не закончу, получится быстрее.
   Я кивнул.
   – Вы знаете Гарсега. Он учил вас. Вы думаете, он лгал, прикидываясь одним из водяных эльфов. Однако он не прикидывался, хотя и обитает в Муспеле. Морские эльфы радушно приняли Гарсега и почитают больше, чем своего короля, называя отцом. Так разве он обманывает, принимая обличье одного из них?
   – Если мне нельзя задавать вопросов, – сказал я, – тебе тоже лучше от них воздержаться.
   – Как будет угодно господину. И в столь омерзительном виде я все равно остаюсь вашей рабыней. – Ури опустилась на колени. – Как и рабыней Гарсега. На самом деле я служу моему господину, поскольку такова воля Гарсега. Мой господин помнит, что, когда мы с Баки болели на острове Глас, он оставил нас на попечение Гарсега. Явившись в обличье Сетра, он наказал нам служить вам: мы, которые были его рабынями, теперь должны стать вашими. Он запретил нам говорить вам о своем подарке, ибо предпочитает хранить в тайне свои добрые дела.
   – Ты просила не задавать вопросов, – сказал я, – и я не стану ни о чем спрашивать. Но у меня есть одно замечание. Ты нарушила запрет.
   – Если он накажет меня, я вытерплю – во всяком случае, постараюсь. Если вы накажете меня, я сделаю то же самое. Я нарушила запрет, поскольку возникли чрезвычайные обстоятельства, которых сам Гарсег, пусть он и мудрейший из мудрых, не мог предвидеть. Я не стану спрашивать, был ли он вам другом; ответ вам известен. И не стану спрашивать, поклялись ли вы убить Кулили ради него. Вы поклялись, и хотя вы знаете это лучше меня, господин, я тоже знаю наверное.
   Я пошарил рукой в темноте и нашел Этерне.
   – Он призывает меня.
   – Нет, господин, не призывает. Разве я не упомянула о заговоре? Заговор составляет моя сестра.
   – Переходи к делу! – прорычал Гильф.
   – Я не служу собакам, – заявила Ури, – даже тебе.
   – Недостойна!
   Она тяжело вздохнула, и во вздохе слышалось невыразимое отчаяние.
   – Теперь мы знаем, какого мнения обо мне ваш пес, господин. Возможно, вы согласитесь с ним, раз я предаю сестру.
   Я закутался в одеяло, поскольку дул холодный ветер.
   – Баки замышляет натравить вас на Гарсега. Для этой цели она попыталась убить короля Гиллинга, который сейчас находится при смерти. И для этой цели она заручилась содействием Тауга и его сестры. Ведьмин кот тоже помогает, судя по всему. Теперь, когда я все рассказала, господин, вы дадите мне слово, что никогда не убьете Гарсега? И не попытаетесь?
   – Нет.
   Я лег на спину и уставился на звезды.
   – Разве вы не давали Гарсегу слово? Выступить против Кулили? В одиночку, коли придется? Слово чести?
   – Давал. Он призывает меня?
   – Нет, господин. – Голос Ури звучал еле слышно, словно доносился издалека. – Он слишком боится вас, господин.
   Для одного костра нас собралось слишком много, но Воддет и Йонд, рыцарь Леопардов и Вальт ели у моего вместе с Хелой, Хеймиром, Гердой, Бертольдом Храбрым и Ансом, который и развел костер. Положив мясо на свой деревянный поднос и наполнив вином флягу, я сказал:
   – У меня есть новость. Возможно, она имеет для нас огромное значение, а возможно, ничего не значит – я не знаю. И не знаю, соответствует ли она действительности. Меня заверили в достоверности сведений и не обязали держать их в тайне, а потому было бы ошибкой не поделиться с вами. Решайте сами, верить или нет.
   – Когда вам сообщили новость? – спросил рыцарь Леопардов.
   – Прошлой ночью.
   Я подцепил кусок мяса кончиком кинжала и отправил в рот.
   – Нужно выставить дозорных порадивее. В карауле стояли мои люди.
   – Я не говорю, что они спали, – сказал я.
   Воддет перевел взгляд с одного на другого.
   – Кто принес новость?
   – Вам обязательно надо знать? Мой ответ повлечет за собой лишние споры.
   – Я ни слова не скажу, – заявил Воддет.
   Хела проглотила огромный кусок мяса.
   – Он не доверяет вестнику. А мне, дражайший рыцарь, вы доверяете?
   Воддет вспыхнул:
   – Да. Хотя ты не благородных кровей, ты поистине благородная дева, я знаю.
   – Что касается крови, то я вашу видела. Вы считаете мое происхождение презренным. А сэр Эйбел, присутствующий здесь мудрейший рыцарь, разделяет такое мнение? В моих жилах течет кровь Имира, ибо она текла в жилах моей прародительницы Ангр. Разве вы не говорили мне однажды, что обагрили руки по локоть в той крови? В той презренной крови?
   Я кивнул, ибо рассказывал Хеле о своих приключениях в Скае.
   – Говори лучше в «смертоносной крови».
   – Вы очень добры. – Она снова повернулась к Воддету. – Дорогой рыцарь, будучи вашей преданной слугой, я советую вам не задавать вопросов, если только вы не готовы принять на веру любой ответ. Смертоносная кровь? Я вижу здесь смертоносные мечи. Смерть какого из воинов вы хотели бы увидеть?
   – Никакого. – Воддет удрученно улыбнулся. – Сообщите вашу новость, сэр Эйбел, коли она не вызовет ссоры.
   Я отхлебнул вина, опустил флягу, а потом отпил еще глоток.
   – Мы договорились, что если войско ангридов двинется на юг, мы выступим против них вместе, хотя вы с сэром Леортом являетесь моими пленниками.
   Воддет и рыцарь Леопардов кивнули.
   – Моя новость имеет отношение к нашему уговору, если она достоверна. На самом деле она имеет к нему отношение, даже если не соответствует действительности, но принимается на веру. Она заключается в том, что король ангридов тяжело ранен и находится при смерти.
   Бертольд Храбрый не поднял слепых глаз, но голос его прозвучал возбужденно:
   – Кто это сделал?
   – Сестра моей вестницы. Так она сказала.
   – Рабыня? – решилась спросить Герда.
   – Да, но не короля Гиллинга и не любого другого великана.
   – Вы ее знаете, сэр рыцарь, – сказала Хела. – Ваш голос говорит об этом убедительнее всяких слов.
   Я кивнул.
   – У меня нет сестры, чему я очень рада. Сестры вечно выдают тебя с потрохами. Вы ее знаете, и она ваш друг. Как по-вашему, она способна на кровавое деяние? На убийство государя?
   – Пожалуй, – медленно проговорил я. – Если ее привели в ярость или отчаяние, она могла пойти на такое. Если, например, некоему юноше грозила смертельная опасность. Если у нее имелись веские причины.
   – У меня еще один вопрос. – Хела ухмыльнулась, показав кривые зубы во рту размером с ведро. – Но прежде я хочу поблагодарить вас за ваше снисходительное ко мне отношение. Коли оно объясняется единственно вашим уважением к достоинствам сэра Воддета, ну и ладно. Обращайтесь со мной так и дальше. Почему ее сестра поспешила сюда, чтобы сообщить вам новость? Вы знаете?
   – Вижу, мне придется рассказать вам больше, чем хотелось бы. А в награду я получу от Хелы совет – во всяком случае, надеюсь получить. Если ее совет будет столь же дельным, как ее вопросы, он будет многого стоить.
   Анс кивнул и придвинулся поближе, чтобы лучше слышать.
   – Есть такой человек по имени Гарсег. То есть он не человеческое существо. Мы же признаем, что родитель Хелы не был человеком?
   – Я человек, – заявил Хеймир. – Такой же, как вы.
   – Я этого не отрицаю. – Я старался говорить мягким тоном. – Но Хюмир не был человеком. Каким бы он ни был хорошим, смелым или великодушным. И упомянутый Гарсег тоже не человек.
   Я помолчал, ожидая дальнейших возражений, но все молчали.
   – Он не раз выручал меня. Я многим ему обязан. Я думаю, он поступал так, чтобы заручиться моим обещанием – как он и сделал в конечном счете – выступить против одного врага. Врага, с которым я в жизни не стал бы сражаться, будь у меня выбор.
   Рыцарь Леопардов спросил, что меня тревожит.
   – Вы знаете о женщине, которую я люблю. Она находится там же, где Гарсег, и я хотел бы быть с ней сейчас.
   – Так отправляйтесь к ней! – воскликнул рыцарь Леопардов. – Или вы единственный человек в Митгартре, который не знает легенды о рыцаре и повозке?
   – Я поклялся оставаться здесь до середины зимы. Я также связан клятвой, данной величайшему и лучшему из людей. Только благодаря ему я оказался в такой близости от своей возлюбленной, как сейчас.
   – Скажите, сэр рыцарь, вы больше думаете о своей чести или о своей возлюбленной? – В улыбке Хелы сквозило некое подобие жалости. – Подумайте хорошенько, прежде чем ответить.
   – За одну ее улыбку я готов выбросить всю свою честь в сточную канаву, – сказал я. – Да, и растоптать. Но могу ли я попросить ее выйти замуж за обесчещенного рыцаря?
   Пытаясь понять меня, рыцарь Леопардов сказал:
   – Вы дорожите ее честью больше, чем своей. Вы готовы умереть, защищая честь возлюбленной.
   – Но послушайте, – начал Воддет, – при чем здесь?…
   – Мы поговорим об этом в свое время. Позвольте мне закончить. Моя любимая находится там же, где Гарсег. Вестница, приходившая ко мне ночью, сказала – мол, ее сестра хочет, чтобы я убил Гарсега. И просила меня поклясться, что я не сделаю этого.
   – Все непостижимее и непостижимее, – пробормотала Хела. – Хорошо бы, эта жалкая чаша была хоть вполовину такой глубокой, как эта тайна. – Она протянула чашу Воддету, и он подлил ей вина.
   – И вы поклялись, сэр? – спросила старая Герда.
   – Нет, мать. Я уже надавал достаточно клятв. Я хочу быть с женщиной, которую люблю. – Я вздохнул. – Если я уничтожу Гарсега, возможно, она попытается убить меня. Я с радостью приму смерть.
   – Мы не разделим вашей радости, – громко заявил Бертольд.
   – Несмотря на свое ранение, – сказал Воддет, – я откажусь от своего слова и сам убью вас, если вы не перейдете к существу дела. Король Йотунленда тяжело ранен. Так вы сказали – разве нет? Какое это имеет отношение к нам?
   – По-вашему, они могут обвинить в покушении на Гиллинга моего родственника? – спросил рыцарь Леопардов.
   – Ангриды совершали на нас набеги малочисленными отрядами, – пояснил я. – По двадцать человек, а чаще по десять – пятнадцать. Именно таким набегам и рассчитывал положить конец ваш родственник, придя к соглашению с королем Гиллингом. Бертольд, тебя взяли в плен ангриды. Сколько их было?
   Бертольд Храбрый задумчиво потеребил бороду:
   – Великанов, которым меня выдали разбойники, было восемь.
   – А как насчет тебя, Герда? Сколько ангридов захватили тебя?
   – Ох, мама родная, не могу сказать, сэр, столько лет уж минуло.
   – Двадцать?
   – Да что вы, сэр! Гораздо меньше. Пятеро, наверное. Или шестеро. Несколько убили, сэр, ибо наши мужчины сражались. Вы спрашиваете, сколько ангридов пришли или сколько ушли? Пришли человек десять.
   – Бертольд, Герда. А как насчет пяти сотен? Не кажется ли вам такое число уму непостижимым?
   Бертольд Храбрый лишь потряс головой – то ли отрицательно, то ли растерянно. А Герда сказала:
   – Знаете, сэр, я никогда не видела столько великанов разом, но когда я вспоминаю всех, кого видела в одно или другое время, мне всегда представляются сотни. И даже тысячи.
   – Хела? Вероятно, мне следовало спросить тебя первой.
   – Насчет численности-то? По-моему, пять сотен – не так уж много. Мы с братом постоянно болтались на этой дороге и один раз видели отряд из пятидесяти ангридов, а в другой раз – из двадцати. Поднимите глаза, вы, отважные рыцари. Кто там летит над нами?
   – Гуси, – ответил рыцарь Леопардов. – Но они слишком высоко, мне стрелой не достать.
   – Сколько всего?
   – Ну где-то тридцать.
   – Сорок, – предположил Воддет.
   – Сорок три, а вместе с вожаком сорок четыре. Сорок четыре, которых видим мы трое, поскольку доблестный сэр Эйбел не желает смотреть. Как по-вашему, рыцари, сколько всего гусей в мире? Сотни?