Вулф Джин. Чародей

   Тауг кивнул.
   – Многие действительно похожи. Но не все. У одного тысяча рук, а некоторые имеют или порой принимают обличье разных животных. Самый ужасный из них – Фенрир. Но ты должен понять, что между всеми ними нет большой разницы.
   Тауг снова медленно кивнул.
   – Время от времени они покидают свое сумрачное королевство, чтобы грабить и убивать. Тогда Вальфатер пускается за ними в погоню, иногда в одиночку, иногда со своими сыновьями или людьми вроде меня, либо с одними и другими вместе. Но неизменно со своими псами, которые преследуют и загоняют великанов. Ты же сам слышал лай.
   Вспомнив, как он тогда испугался, Тауг промолчал.
   – Иногда бывает, что какая-нибудь сука из своры ощенивается прежде срока. Поскольку напряжение погони слишком велико, щенка бросают. Такое случается не часто, но случается. Может, раз в сто лет.
   – А это тысяча лет в Скае?
   – Верно. Когда щенка вот так бросают или теряют каким-либо иным образом, он может упасть или ненароком забрести в Митгартр. Тогда кто-нибудь находит его, одинокого и беспомощного, голодного и холодного, и может убить при желании. А может оставить умирать голодной смертью. Или же может подобрать, как сделали бодаханы, выкормить и выходить. Коли он так поступит, в конце концов ему воздастся по заслугам.
   – Вы имеете в виду, Вальфатер приходит за своим псом?
   – Ты побледнел. Неужели это так страшно?
   Дрожа, Тауг кивнул.
   – Полагаю, ты прав. Но ведь и чудесно так же. Если Вальфатер обнаружит, что пес, некогда им потерянный, любит своего спасителя, думаешь, он возненавидит последнего? Такое не в его духе.
   – Надеюсь, – с жаром сказал Тауг.
   – Да. На такое способны великаны, но никак не оверкины. Вальфатер вообще чужд всякого зла.
   Через несколько минут Тауг робко проговорил:
   – Здесь действительно прекрасное место.
   – Прекрасное и ужасное. Ты заметил, какие тут яркие краски?
   Тауг осмотрелся по сторонам и словно увидел все новыми глазами.
   – Да, – сказал он. – Сперва я не обратил внимания, но они восхитительны.
   – Это краски твоей души, и, если когда-нибудь они померкнут в тебе, все здесь станет черным и серым. Но я привел тебя сюда не для того, чтобы сообщить это. И не для того, чтобы растолковать про Гильфа.
   – Где он, кстати? – Тауг огляделся по сторонам.
   – Там, где и был. Я привел тебя сюда, чтобы рассказать про Вальфатера. – Я вздохнул. – Он очень добр и очень мудр и при всей своей мудрости и доброте остается человеком о двух ногах и двух руках: он добр от мудрости своей и мудр от своей доброты. Я говорил тебе, что провел в Скае двадцать лет, хотя они показались тебе несколькими днями.
   – В такое трудно поверить.
   – Пожалуй. Однако это не совсем правда, поскольку такой единицы летоисчисления, как год, в Скае нет; но «двадцать лет» ближе всего соответствуют действительности. Через двадцать лет Вальфатер поговорил со мной наедине, чего не делал прежде ни разу. Он начал с расспросов о моей первой жизни и увидел, что я почти ничего не помню, даже когда речь идет о моей битве с Гренгармом. Такое действие оказывает мед, который пьют в чертогах Вальфатера, и забвение избавляет нас от многих страданий. Тогда он спросил, желаю ли я воскресить воспоминания о прошлой жизни, и я ответил отрицательно. Вальфатер мудрее, чем мы.
   Тауг медленно кивнул.
   – По моему ответу он понял, что меня что-то тревожит, и спросил, вернусь ли я обратно в ваш мир, коли он мне позволит. Я не помнил Дизири, но мне не давало покоя это имя и чувства, которые я испытывал, когда произносил его вслух, и я ответил утвердительно.
   Я умолк, но Тауг не говорил ни слова, хотя минуты текли одна за другой, и лишь задумчиво смотрел на плывущие высоко над нашими головами облака Сна и похожий на звезду замок между ними.
   – Мы отправились к источнику Мимир, – наконец продолжил я. – Я испил воды из него и вспомнил тебя, Гильфа и много других вещей. Я явился к себе самому и увидел, как пью воду в развалинах замка Блюстоун. Потом Вальфатер изложил мне свои условия. Ты являешься богом для Баки и всех эльфов. Теперь тебе это известно.
   – Эльфам не нравится поклоняться нам, и я их не виню.
   – Я тоже, поскольку в этом виноваты мы сами. Зло и глупость существуют даже среди оверкинов, но они меньше, гораздо меньше наших. – Я на мгновение задумался. – Однажды Баки принесла мне в жертву свою кровь. Мы тебе рассказывали?
   – Вроде нет.
   – Я выпил кровь и исцелился. Тогда я должен был понять, как обстоят дела, но не понял. Я не хотел верить, что являюсь богом для кого-то.
   – Я вас хорошо понимаю, – с жаром сказал Тауг.
   – Точно так же эльфы отказываются быть богами для обитателей нижнего мира, предпочитая поклоняться им, хотя должны поклоняться вам. Но не в этом дело. Дело в том, что Вальфатер взял с меня слово не пользоваться здесь силой, которой я обладаю. Мне нельзя оставаться оверкином в Митгартре.
   – То есть вы должны стать одним из нас? – спросил Тауг.
   – Нет. Я должен стать ничтожнее любого из вас. Я уже не обладаю силой Митгартра. Ее я навсегда лишился. Я обладаю силой Ская, но дал слово не пользоваться ею, и если нарушу клятву, мне придется сразу же вернуться обратно.
   Бедный Тауг мог лишь глазами хлопать.
   – Думаю, тебе следует знать. – Я старался говорить спокойным тоном. – Время от времени я буду нуждаться в твоей помощи – помощи человека, способного использовать силу Митгартра за меня, как ты сделал сегодня ночью. Ты должен понять, почему я в тебе нуждаюсь.
   Тауг шумно сглотнул.
   – Однако ты не должен ничего для меня делать, покуда я не попрошу. А равно не должен обращаться со мной иначе, чем прежде.
   – Д-да, сэр.
   – Я рад, что ты понимаешь. Никому не рассказывай. В конце концов, это всего лишь сон.
   – Анс идет, сэр Эйбел. Видите, вон там? – Тауг указал пальцем.
   Я с трудом разглядел вдали сгорбленную фигуру Анса, которая показалась на вершине холма и начала неуклюже спускаться по склону – впрочем, довольно быстро.
   – Нам пора, – сказал я, и зеленые холмы Сна, увенчанные тополями и кипарисами, стали похожи на солнечные блики, дрожащие на водной глади.
   Тауг моргнул и рывком сел. Огонь погас, лишь тлели красные огоньки. Облако стояла над скрюченным телом Анса, наклоняя к нему прекрасную голову, покуда они почти не соприкоснулись губами. В следующий миг Облако обратилась туманом и растаяла в воздухе.
   Тауг встал и подбросил сучьев в костер, потом опустился на колени рядом со мной.
   – Вы еще собираетесь ехать за моей сестрой?
   – Я посылаю тебя, – сказал я.
   – Я обладаю правом посвящать в рыцари, – сказал я людям Била. – Кто сомневается, пусть бросит мне вызов сейчас же.
   Все молчали, хотя выжидательно смотрели на Гарваона.
   – Мне хотелось бы сказать, что я обладаю также землями, прекрасными поместьями, которыми могу жаловать воинов, возведенных мной в рыцарское достоинство. У меня нет земельных владений, но лорд Бил великодушно вызвался восполнить их отсутствие.
   По рядам прокатился гул голосов, менее громких и внятных, чем шум ветра. Я поднял руку, и они стихли.
   – Многие становятся рыцарями в огромных замках на юге, – продолжал я. – Там чан для ритуального омовения и подле него три рыцаря, дающие указания претендентам. От заката до рассвета они охраняют свое оружие. Там знамена, молитвы и песни, и прекрасные дамы в шелках наблюдают за происходящим. У нас есть дама, но она в кожаном платье, и за плечами у нее колчан.
   Тауг повернулся взглянуть на Идн и увидел, что все взоры обратились к ней. Она держала голову высоко, и ее глаза сияли ярко, как у большого черного кота, сидевшего у нее на плече.
   – По завершении обряда, когда будущего рыцаря надлежащим образом восхвалили и обсудили, перед проводящим акколаду расстилают ковер. Будущий рыцарь преклоняет на нем колена, и поэтому все, возведенные в рыцарское звание таким манером, называются коверными рыцарями.
   Крол рассмеялся, но почти сразу умолк.
   – Но есть рыцари и другого рода. Они имели дело не со своим собственным оружием, но с неприятельским и проходят обряд посвящения, поскольку все вокруг знают, что они ужерыцари: отважные, благородные и искусные в обращении с оружием.
   Солнечный луч скользнул по равнине и погас. Прежде я говорил достаточно громко, чтобы меня слышали все; теперь немного понизил голос.
   – Подойди ко мне, Свон, и преклони колени.
   Свон выступил вперед, не быстро и не медленно. На мгновение, лишь показавшееся долгим, он замер на месте, прежде чем опуститься на колени. Глаза у него слезились – наверное, от ветра.
   Этерне выпрыгнула из своих украшенных драгоценными камнями ножен мне в руку, и теперь я стоял не один. Два десятка рыцарей, старых и суровых, молодых и доблестных, стояли рядом. Какая-то женщина (не Идн) пронзительно вскрикнула в толпе зрителей.
   Длинный черный клинок коснулся правого плеча Свона, потом левого. Я сказал:
   – Поднимитесь, сэр Свон.
   Свон встал с потрясенным видом. Этерне скользнула обратно в ножны, и призрачные рыцари исчезли.
   – Тауг, подойди к нам, пожалуйста, – сказал я.
   Тауг, сияя от гордости, стал рядом со Своном. Он был одет как деревенский парень, каковым и являлся, но на руке у него был прекрасный зеленый щит с изображением белого грифона.
   – Вот оруженосец, сэр Свон. Вы возьмете его на службу?
   – С радостью, – ответил Свон. – Если он не против.
   – Ты будешь служить этому рыцарю преданно, Тауг? Как твой отец служил мне?
   – Клянусь! – Голос Тауга прозвенел на высокой ноте и, наверное, именно поэтому слегка дрогнул.
   Я ни единым словом не призвал Облако. Вместе с Гильфом, следующим за ней по пятам, она легким галопом проскакала через толпу зрителей и стала рядом со мной.
   Я сел в седло.
   – Я отправляюсь на юг и беру с собой Анса и еще двоих. Я обещал герцогу Мардеру встать караулом в горном ущелье и должен сдержать слово. Когда вы освободите моего слугу, находящегося в плену у ангридов, пошлите его ко мне. Он знает, где меня искать.
   Той ночью Тауг надеялся снова увидеть сон, как случилось, когда мы с ним спали бок о бок. Но никакого сна он не увидел, а почувствовал быстрое прикосновение теплого кошачьего языка к щеке.
   Он перевернулся на спину:
   – Привет, Мани. В чем дело?
   – Пойдем со мной, – тихо сказал Мани.
   Тауг встал и пошел за ним следом за пределы лагеря к месту, мало отличавшемуся от любого другого на той населенной призраками равнине, – разве только там на маленьком складном стуле сидела Идн, а перед ней стоял еще один такой же стул.
   – Мне нужно поговорить с тобой, оруженосец, – сказала она. – Мы с тобой не особо крепко дружили до сих пор… Сядь, пожалуйста. Я принесла этот стул для тебя.
   Тауг поклонился и сел.
   – Вы подарили мне щит, и теперь я ваш друг до гроба.
   Идн улыбнулась – едва заметной в лунном свете улыбкой.
   – Учтиво сказано.
   – Я ничего не знаю о приличных манерах. Как разговаривать с дамой, или со знатным господином вроде вашего отца, или с другими благородными господами. Я просто сказал правду.
   – Сэр Свон научит тебя.
   – Знаю, но пока у него не было времени.
   Словно не услышав Тауга, Идн сказала:
   – У него прекрасные манеры, когда он хочет.
   – Умный умеет держаться любезно, – сообщил Мани Таугу. – Но умный знает также, когда любезность уместна.
   – И не считает нужным быть учтивым всегда, – закончила за него Идн. – Сэр Свон груб со мной, оруженосец, когда моего отца нет рядом. Почему?
   – Он мне не говорил.
   – Разумеется. Я знаю, я некрасива…
   – Нет, вы красивы, – горячо возразил Тауг, и Мани одобрительно мурлыкнул.
   – У красавиц не бывает таких носов, как у меня!
   – Я видел много женщин и девушек в родной деревне, и я вижу ваших женщин и девушек здесь, и на ферме великана почти вся прислуга состояла из женщин. Но когда я пытаюсь представить женщину, похожую на вас, на ум мне приходит одна только королева Дизири, а вы гораздо красивее ее.
   – Ты встречался с Дизири?… Тебя сэр Эйбел представил ей или что-нибудь вроде?
   Тауг кивнул.
   – Мне бы хотелось с ней познакомиться. Как по-твоему, он вернется?
   – Не знаю.
   – Обращаясь к ней, говори «миледи», – прошептал Мани, и Тауг повторил: – Не знаю, миледи.
   – Но если бы спросили твоего мнения, оруженосец?
   – Не думаю, – медленно проговорил Тауг. – Он велел послать к нему его слугу, когда мы вызволим мою сестру. Вряд ли он отдал бы такое распоряжение, если бы собирался вернуться.
   Идн неохотно кивнула.
   – И он произвел сэра Свона в рыцари. Сэр Свон раньше ходил в оруженосцах у сэра Эйбела, но теперь я стал оруженосцем сэра Свона. Вместе с сэром Своном у вас снова стало два рыцаря, как прежде, когда были сэр Гарваон и сэр Эйбел.
   – Ты слышал, что сказал сэр Гарваон на сей счет?
   Тауг помотал головой и поплотнее закутался в плащ, который дала ему Идн.
   – Нет, миледи. Не слышал.
   – Гарваон сказал, сэр Эйбел полагает, что это либо закалит, либо сломает сэра Свона – и тебя тоже. Он считает, что Эйбел вернется в Утгард посмотреть, насколько хорошо вы себя проявите. Или насколько плохо.
   – Сэр Гарваон ошибается, – возразил Тауг, сам себе удивляясь. – Я имею в виду, он рыцарь и много всего знает, миледи, но едва ли он знает сэра Эйбела так хорошо, как я. Сэр Эйбел не такой.
   – Можно мне высказаться, леди Идн? – спросил Мани.
   – Позже. – Она взяла кота на руки и погладила по голове. – Сейчас я хочу послушать Тауга. А какой он, Тауг?
   – Я не знаю, как точно выразиться, – (на самом деле Тауг считал, что знает), – но он не станет устраивать нам такие проверки, как говорит сэр Гарваон. Сэру Эйбелу все и так известно. Он уверен, что мы справимся, – во всяком случае, сэр Гарваон и сэр Свон.
   – Два рыцаря против замка, полного инеистых великанов?
   – Сэр Гарваон, сэр Свон и все мы, – поправил Тауг. – Вы, миледи, ваш отец, Мани, Орг и все остальные.
   – Орг?
   – Я сболтнул лишнее, прошу прощения.
   – Просто я впервые слышу такое имя.
   Мани пропел масленым голосом:
   – Если вы позволите мне,миледи, я могу в полной мере удовлетворить ваше любопытство на сей счет, в присутствии Тауга или с глазу на глаз.
   – Прошу вас, позвольте ему, миледи. Тогда я смогу сказать, что ничего не говорил.
   – Орг – кошмарное существо, которое редко показывается на глаза, – пояснил Мани. – Размером он больше мула, тихий, молчаливый и питается человечьим мясом…
   – Ты сочиняешь!
   – Я, миледи? Уверяю вас, никто не имеет меньше склонности ко лжи, чем я, ваш преданнейший кот.
   – Ты прекрасно знаешь, что ты выдумщик каких поискать, Мани! Ты завираешься! – воскликнул Тауг.
   – Вижу, своим красноречивым протестом оруженосец Тауг выдал мой маленький секрет, – холодно промолвил Мани. – Больше я не стану вдаваться в излишние подробности. Вот интересующие вас факты, миледи: Орг – слуга сэра Эйбела, обычно за ним присматривает горбун. Однако перед отъездом сэр Эйбел – еще до своего выступления с короткой, но изящной речью по случаю посвящения сэра Свона в рыцари – приказал Оргу остаться при сэре Своне и повиноваться сэру Свону, как если бы тот был сэром Эйбелом. Я полагал, что мы с горбуном и псом сэра Эйбела являлись единственными свидетелями разговора, но оруженосец Тауг явно о нем тоже знает.
   – Я увидел Орга. – Таугу хотелось провалиться сквозь землю. – Случайно увидел и спросил про него сэра Свона, а он сказал, что мне следует о нем знать, но держать язык за зубами.
   – Он страшно красивый, правда? – Глаза Идн сияли.
   У Тауга отвисла челюсть.
   – Я имею в виду, сэр Свон. После сражения с великанами у него сломан нос, который, вероятно, останется кривоватым, когда заживет, но ведь у доблестного рыцаря шрамы – обычное дело. Голубые глаза… – Она вздохнула. – У него ямочка на подбородке. Ты заметил, Тауг?
   – Да, миледи, – умудрился выдавить он.
   – Мои слова нельзя никому передавать. Уверена, вы оба это понимаете.
   – Само собой разумеется. Ваша светлость может всецело на меня положиться, – сказал Мани.
   – И на меня тоже, – добавил Тауг.
   – Мнение Мани о сэре Своне мне уже известно. Если оно тебя интересует, ты его услышишь, вне всяких сомнений. Даже если не интересует, все равно услышишь. Но мне хотелось бы узнать твое мнение. Насколько я понимаю, ты прослужил у него всего один день.
   Поскольку Тауг не ответил, Идн добавила:
   – Ты наверняка успел составить суждение о характере сэра Свона.
   – Мы с ним не первый день знакомы.
   – Значит, точно составил. Я не стану болтать языком, клянусь честью.
   – А я, – заявил Мани, – разговариваю только с тобой и леди Идн. И еще с сэром Эйбелом, но его здесь нет.
   – Многое мне известно со слов сэра Эйбела, – сказал Тауг. – Но он прав. Я знаю, он прав.
   – Насчет сэра Свона? – Идн встрепенулась, заметно заинтересованная. – Все лучше и лучше. И что он сказал?
   – Ну, он гордый. В смысле сэр Свон.
   – Это ясно с первого взгляда.
   – Он происходит из знатного рода, но он младший сын. Потом его мать умерла, а отец снова женился. На самом деле они просто стараются избавиться от него. Он смотрит свысока на всех, даже на короля, поскольку ему кажется, что все смотрят свысока на него, и он еще должен набраться уму-разуму – так сказал сэр Эйбел, когда мы с ним разговаривали однажды.
   – Я понимаю. Продолжай.
   – Он должен осознать, что дело не в том, кто как на кого смотрит – сверху вниз или снизу вверх. Сэр Эйбел сказал, что люди намеренно задевают чувства Свона, поскольку считают необходимым смирять его гордыню. И он сам тоже так поступал. Но сэр Свон уже претерпел столько ударов по самолюбию, что лишь ожесточается от них, и мне больше не следует делать ничего подобного.
   – Ты унижал сэра Свона, Тауг?
   Тауг перевел взгляд на отдаленные бивачные костры, горящие во тьме холодной северной ночи. Он понимал, что сейчас надо крепко погрешить против истины, и без колебаний солгал:
   – Я сказал одну обидную вещь, миледи. Только потом взял свои слова обратно. Вряд ли он забыл, но и вряд ли злится на меня.

Глава 6
УТГАРД

   Стены и башни Утгарда показались на горизонте еще утром, а к концу дня отряд всадников приблизился к замку. Тот оказался совсем иным, чем рисовался в воображении Тауга. Основание крепостной стены представляло собой гряду гор, невысоких, но крутых. Выше вздымалась сама стена, сложенная из камней, превосходящих размерами деревенский дом. По ее верху тянулся частокол из древесных стволов – столь огромных, что рядом с ними камни кладки казались простыми булыжниками. Башни возносились к самым облакам – высоченные, но такие широкие, что выглядели приземистыми, зачастую обнесенные по самому верху широкими деревянными подмостями, наполовину огороженными. Люди на них казались не больше муравьев, но когда Лэмфальт рысью покрыл еще одну лигу, Тауг понял, что это не человеческие существа, а великаны.
   – Неудивительно, что наш король хочет подружиться с ними, – сказал он Лэмфальту. – Нам никогда не одолеть ангридов, пусть хоть тысяча лет пройдет; мы даже не в силах хоть как-то противостоять им.
   Свон повернулся в седле:
   – Если ты не в состоянии говорить, как подобает мужчине, лучше помалкивай.
   – Прошу прощения, сэр Свон, – кивнул Тауг. – Я забылся.
   – Несколько дней назад я убил одно такое существо и собираюсь убить еще два десятка.
   Мастер Крол, ехавший во главе колонны, протрубил в трубу и громко крикнул:
   –  Мы пришли с миром!
   В глубине души Тауг надеялся, что они встретят равно мирный прием.
   Пустынная равнина, где они слышали множество разных таинственных звуков и видели призрачные фигуры на рассвете, сменилась колосящимися полями. Здешние пахотные угодья показались Таугу скудными даже по сравнению с отцовскими полями, недостаточно плодородными, чтобы прокормить семью. Там и сям он видел великанов, но жали хлеба рабы-люди, в основном женщины.
   – Посмотри на того парня. – Свои указал рукой. – Он не знает, что делает.
   Тауг легко пришпорил Лэмфальта и поравнялся со Своном.
   – Он слепой, сэр Свон.
   – Неужели? Как ты можешь видеть с такого расстояния?
   – Это взрослый мужчина. Видите бороду?
   – Конечно. А при чем здесь это?
   – Великаны ослепляют мужчин-рабов, – пояснил Тауг. – Бертольд говорил мне. Вы видели Бертольда?
   – Да, и он действительно слепой. Но он старый. Я думал…
   – Они выжгли ему глаза. Ангриды поступают так со всеми мужчинами.
   Лицо Свона сделалось страшным. Тауг судорожно сглотнул:
   – Они забрали мою сестру. Я говорил вам.
   – Да. Но твою сестру не ослепили, верно? С женщинами, которых мы видели на ферме, все в порядке.
   – Не все в порядке, просто они зрячие. Мы должны освободить слугу сэра Эйбела, найти его лошадей и вещи и отправить к нему. Моя сестра находилась со слугой сэра Эйбела, и его уже наверняка ослепили.
   – Быть такого не может! То есть я надеюсь, что этого не произошло, хотя все может быть.
   – Сэр Эйбел… Он знает наперед многие вещи, сэр Свон.
   Свон неохотно кивнул.
   – Он знает, что вы справитесь. Я так и сказал леди Идн после сражения, и возможно, я…
   Свон поднял руку, прерывая Тауга:
   – Ты сказал леди Идн? Она спрашивала обо мне?
   – Так и сыпала вопросами, – кивнул Тауг. – Вы ей нравитесь, сэр Свон.
   – Мы раз и навсегда оставим подобные разговоры.
   – Хорошо, сэр. Прошу прощения, сэр Свон.
   – Я был бы бедным безземельным рыцарем, если бы не щедрость ее отца. Теперь я владею поместьем, которого никогда не видел. Она – дочь барона, и во всем Целидоне не сыскать женщины красивее. Она выйдет замуж за наследника герцогства.
   – Таких здесь немного, – резонно заметил Тауг.
   – Уверен, все мы вернемся к нашему королю, когда вручим дары.
   Тауг кивнул, надеясь, что Свон не ошибается.
   – Значит, она интересовалась мной? Расспрашивала обо мне?
   – Вы ей нравитесь, сэр Свон, – снова кивнул Тауг. – Я помню, что вы сказали минуту назад, но вы ей действительно нравитесь.
   – Рыцарь, не проверенный в деле.
   – Можно мне сказать одну вещь? Вы не рассердитесь?
   – Попробуй, – мрачно улыбнулся Свон, – а там посмотрим.
   – Когда леди Идн смотрит на вас, она видит то, чего не видят остальные и чего вы сами не видите, когда думаете о себе.
   – А именно?
   – Благородного рыцаря, чей отец происходит из знатного рода. И чья мать тоже была дворянских кровей. Красивого рыцаря с голубыми глазами и золотистыми волосами, с таким лицом, какие нравятся женщинам.
   – Рыцаря, из жалости облагодетельствованного ее отцом.
   – Дворяне всегда вознаграждают рыцарей, – настойчиво сказал Тауг. – Для этого они и существуют. Вы заслужили поместье, доблестно сражаясь с великанами. Думаю, вы называете себя рыцарем, не проверенным в деле, поскольку никогда не бились с другим рыцарем. Но что труднее – сразиться с другим рыцарем или сразиться с великаном? Я лично знаю, кто из них нагоняет на меня больше страху.
   – Мой нос наглядно подтверждает твой довод, – улыбнулся Свон. – Хотя признаю: когда ты мне сломал его, я еще не был рыцарем.
   Впереди несколько ангридов преградили путь отряду, во главе которого ехали Бил и Идн. У них были копья, длиннее многих деревьев, голые брюха, похожие на надутые мохнатые паруса, и бороды длиной в рост Тауга.
   К Свону и Таугу подскакал Гарваон и поехал рядом с ними.
   – Королевские стражники, видали? Никаких доспехов, и проворны, как четверная упряжка мулов с плугом. Его светлость хочет, чтобы они проводили нас к своему королю. А они хотят перебить нас и забрать животных. Во всяком случае, они так говорят. Интересно посмотреть, как у них получится.
   Богато одетый мужчина, следовавший за Гарваоном, воскликнул:
   – Утгард! Вот он, Утгард! Я слышал о нем всю жизнь, но увидеть его надеялся не более, чем узреть дно морское. Я сделаю наброски.
   – Да, замок огромный, – согласился Гарваон.
   – Огромный и битком набитый инеистыми великанами. Серьезно, сэр рыцарь, если даже вы перебьете всех, вышедших нам навстречу, еще сотня ангридов набросится на нас, не успеем мы преодолеть и половины лиги.
   – Вы правы, конечно, – сказал Свон. – Мы с вами встречались раньше?
   – Лишь мельком, боюсь. Я знаю, вы встречаетесь с великим множеством людей, всех не упомнишь. Я мастер Папаунс.
   Они обменялись рукопожатием, Свон сдержанно.
   – Тауг – мой оруженосец…
   Словно эхо, впереди раздался призывный крик: «Тауг!»
   – … и вся моя свита в настоящее время.
   Тауг тоже обменялся с ним рукопожатием, и Папаунс сказал:
   – У тебя хорошая, крепкая хватка. Ты сам станешь рыцарем в недалеком будущем.
   – Я еще и оруженосцем-то толковым не успел стать.
   Гарваон подъехал поближе и крепко хлопнул Тауга по плечу:
   – Тебя зовут.
   – Думаю, девушка прислана за тобой, – добавил Свон, завидев одну из служанок Идн, которая скакала к ним на неуклюжем пони, начинавшем путешествие в обозе.
   Девушка изобразила слабое подобие реверанса, не слезая с пони.
   – Это леди Идн, сэр Свон. То есть кричала не она, но именно она послала меня за ним, сэр, и… и… не знаю, право. Но леди Идн спрашивает, не отдадите ли вы ей Тауга на время – для чего, мне неведомо.