Вулф Джин. Рыцарь

   Я подошел к краю провала и посмотрел вниз. На таком ветру удерживать равновесие было трудно, но я удерживал; и на самом дне пропасти я увидел, что осталось: набегавшие на отлогий берег волны, становившиеся все меньше и меньше. Гарсег подошел ко мне и встал рядом. Минуту спустя он вытянул вперед руку со сложенной чашечкой ладонью. Поначалу мне показалось, что в ладони ничего нет. Но там была вода. Просто вода. Гарсег спросил, понял ли я.
   – Думаю, да, – сказал я.
   Он долго молчал, а потом спросил:
   – Остров?
   – Я должен уподобиться морю, верно? Оно выжидает, оно не торопит события и в конце концов смыкается над зияющей раной.
   – Скала?
   – Вода – ничто, но вода, обладающая энергией, сильнее камня. Таков правильный ответ?
   Гарсег улыбнулся:
   – Пойдемте.
   Мы вернулись в море и на сей раз поплыли, держась на поверхности, качаясь на волнах или отдаваясь течениям.
   – Ваша кровь – море, – сказал Гарсег.
   Я понял не сразу, но постепенно смысл слов стал проясняться. Поначалу высказывание показалось мне бредовым, потом я подумал, что, возможно, в конце концов Гарсег прав, а потом понял, что он совершенно прав: я чувствовал море внутри себя и точно так же чувствовал море вовне. Мы продолжали плыть, покуда ко мне не пришло сознание, что я и море стали единым целым. Оно до сих пор живет во мне – и полностью соответствует истине. Келпи и другие морские эльфы говорят, что чувствуют то же самое, но они лгут. Я действительно ощущаю море частью своего существа, как и Кулили. Я могу быть приветливым и безмятежным сколь угодно долго. Но я могу разъяриться, как произошло во время сражения с ангридами в ущелье. Тогда многие великаны обратились в бегство, а остальные погибли.
   Наконец я сказал себе: «Движимое силой моря, все живое вышло из моря. Такое стало возможным, поскольку оно приобщилось к природе моря. Я был морским существом в утробе матери, а она была морским существом в утробе своей матери, и я до самой смерти останусь морским существом. Король тоже знает это, поскольку он изобразил никру на своем щите».
   – Он мой брат, – сказал Гарсег.
   Мы оба плыли, энергично работая руками и ногами, но я удивленно оглянулся:
   – Ты слышишь мои мысли?
   – Иногда.
   – Ты эльф. Разве король не человек?
   – Человек.
   Я надолго задумался, но без толку. Вероятно, Гарсег опять услышал мои мысли, поскольку сказал:
   – Когда мужчина из моего племени сходится с женщиной из вашего племени, она может родить ребенка.
   Все еще не понимая, я сказал:
   – Ясное дело.
   – Каждый ребенок наследует какие-то свойства от отца, а какие-то от матери. Если не считать уродов, каждый ребенок рождается либо мужского, либо женского пола.
   Мы остановились передохнуть, перевернулись на спину и лежали на зеркальной морской глади, несомые слабым течением.
   – Я сошелся с эльфийской женщиной, – сказал я. – С женщиной, которую я люблю больше всех на свете.
   – Знаю.
   – У нас с ней будут дети?
   – Не знаю.
   – Предположим, будут. – Раньше я как-то не думал об этом. – Если родится мальчик, он вырастет обычным человеком?
   – Или эльфом. Пока ребенок не родился, нельзя сказать.
   – А если девочка?
   – То же самое. Отец короля сошелся с женщиной из моего племени, так же как вы с эльфийской девой.
   Тут я убедился, что Гарсег действительно знает не все, и, признаться, испытал облегчение.
   – У них родилось трое детей: один подобный тебе и двое подобных мне.
   – Трое?
   Гарсег кивнул:
   – Нашу сестру зовут Моркана.
   Когда мы снова перевернулись на живот и заработали руками и ногами, я думал, нам придется плыть еще столько же, если не дольше. Теперь я понимаю, что Гарсег хотел отдохнуть перед прибытием к месту назначения. Он знал про лестницу и знал, что, возможно, нам придется сражаться – поскольку химеры не узнают его, а он не сможет им открыться. Во всяком случае, я только-только разогнался, когда он остановил меня и показал рукой вперед:
   – Вот остров, который моряки называют Глас. Довольно скоро мы уже шагали по берегу, усыпанному скользкими острыми камнями, сверкавшими в солнечных лучах, – алыми, золотыми, малиновыми и разных других цветов, неописуемо красивых.
   – Остров так называется потому, что он из стекла?^[2] – спросил я.
   Гарсег помотал головой:
   – Нет, он из огненного опала.
   – Драконов камень.
   Он не взглянул на меня.
   – Кто вам сказал это?
   – Бертольд Храбрый, мой брат. Он умер, я думаю.
   – Бертольд Мудрый. Если вы не знаете наверняка, что он умер, будем надеяться, что он жив.
   Я рассказал Гарсегу, как искал тело Бертольда Храброго и не нашел.
   – Этот остров многие тоже искали, но тот, кто ищет, никогда не находит. Однако моряки не раз случайно натыкались на него и высаживались на берег.
   У меня возникло ощущение, будто Гарсег не договаривает, и я спросил, что же случалось с моряками.
   – Разное. Одни благополучно возвращались на корабль. Другие погибали. Некоторые оставались с нами, а некоторые отправлялись в иные места. Видите башню?
   Я видел, и она была огромной. Кто-то выстроил посреди островка самый настоящий небоскреб, и поначалу я задался вопросом, зачем возводить такую высокую башню, если здесь нет никого, кто бы в ней жил. Никого, если не считать моря. Островок был маленьким, и поэтому, если вы хотели построить здесь большое здание, оно должно было быть очень высоким.
   И было. Круглая башня, лишь немного расширявшаяся к основанию, поднималась выше самой высокой горы, похожая на гигантскую иглу.
   – Строитель был родом из шестого мира, Муспеля, – сказал Гарсег. – Мои соплеменники не возводят подобных зданий без крайней необходимости. А зря. Здесь жил Сетр, державший в благоговейном страхе наш мир, который вы называете Нижним.
   Я сказал, что чаще мы используем название Эльфрис. Гарсег кивнул.
   – Он строил башни и поменьше, на многих побережьях стоят возведенные им крепости. В одной из них время от времени живет моя сестра.
   – Но ты не живешь?
   – При желании мог бы. – Гарсег перебрался через очередной скользкий камень и пошел дальше. Когда он скрылся из виду, я услышал его голос:
   – Как ваша рана?
   Я потрогал бок, но раны не обнаружил.
   – Зажила?
   Нагнав Гарсега, я сказал:
   – У меня остался шрам, но он зарубцевался и не болит.
   – Шрам исчезнет со временем. А пока еще чайка видит подводные скалы.
   – Понятно. Я действительно стал самым сильным рыцарем на свете?
   – На этот вопрос вы должны ответить сами.
   – Значит, стал.
   По ощущениям силы у меня не прибавилось, но я знал, что я очень, очень сильный и очень, очень быстрый. Но насколько я силен и быстр, я не знал. Я знал также, что отчасти обязан своей силой Дизири, а отчасти морю – сознанию, что оно открыло мне свою тайну и пребывает во мне, шумя у меня в ушах приливными волнами крови. Но еще я оставался собой, и на самом деле море всегда было частью моей природы; оно пребывало во мне всегда, только я не знал этого.
   Я стряхнул задумчивость, поскольку увидел лестницу. Рядом с громадой небоскреба она казалась тонкой паутинкой и тянулась высоко вверх, к некоему подобию расщелины в стене. В лучах яркого солнца лестница и стена горели, словно охваченные пламенем. Так и хотелось надеть солнцезащитные очки потемнее, а еще лучше очки сварщика. Я щурился, прикрывал глаза ладонью и все такое, но Гарсег даже бровью не повел.
   – Здесь Сетр хранил все лучшее оружие, собранное в нашем мире, чтобы мы не могли восстать против него. Он, способный сокрушать горы, запрещал нам носить даже кинжалы. Однако в конце концов мы его изгнали.
   Я спросил Гарсега, как он думает, вернется ли Сетр обратно.
   – Он возвращается время от времени, а потом улетает, прежде чем мы успеваем собрать войско. Вы бы изгнали нас из своего Среднего мира, если бы могли, сэр Эйбел?
   Я подумал о Дизири и сказал «нет», по возможности тверже.
   – А многие хотели бы. Многие борются с нами прямо сейчас. Но мы всегда возвращаемся. То же самое и с Сетром.
   – А оружие, о котором ты говоришь, по-прежнему там?
   Гарсег кивнул:
   – Мы разграбляли хранилище Сетра на протяжении тысячи лет, и оружие, вынесенное оттуда, рассеяно по всем мирам.
   – Значит, там ничего не осталось.
   Следующие слова Гарсег проговорил почти неслышно. Он сказал:
   – Оружия в хранилище практически не убавилось.

Глава 23
НА ЛЕСТНИЦЕ

   – Как вы помните, – сказал Гарсег, когда мы подошли к подножью лестницы, – я говорил вам, что не в силах исцелить вашу рану, но море исцелит, если вы отправитесь со мной в Эльфрис.
   Я кивнул и потрогал бок, проверяя, по-прежнему ли там все в порядке.
   – Я также обещал, что вы станете самым сильным среди вам подобных. Вы стали, но должны благодарить не меня, а себя самого – и море.
   – Ты пытаешься раздосадовать меня? Я не поддамся. Я твой должник. Я обязан тебе по гроб жизни.
   Гарсег потряс головой:
   – Разве я не благородный человек? Вы ничего мне не должны. Я хочу, чтобы вы это поняли.
   Вообще Гарсег не располагал меня к насмешливости, и, наверное, то был единственный раз, когда мне удалось насмешливо ухмыльнуться:
   – Ладно, я ничего тебе не должен. Только мне бы хотелось оказать тебе какую-нибудь услугу, поскольку в будущем мне снова может понадобиться твоя помощь. Что бы ты хотел, чтобы я сделал?
   – Поставьте ногу на первую ступеньку.
   Я поставил.
   – Пожалуйста. А теперь смотри. – Я бегом поднялся ступенек на сто, потом остановился и обернулся: – Ты не пойдешь со мной?
   – Пойду, – крикнул он. – Но вы должны идти первым, и предупреждаю вас, что здесь мы подвергаемся опасности.
   Конечно, сказал я и преодолел еще сотню ступенек. А здесь мне стоит остановиться и внести известную ясность в известные обстоятельства.
   Во-первых, пара сотен ступенек являлась лишь ничтожной долей от общего количества. Лестница тянулась к небоскребу и упиралась в него на уровне одной четвертой от высоты башни. Она становилась все круче и круче по мере подъема и состояла из многих тысяч ступенек.
   Во-вторых, об опасности я бы и сам догадался. Ступеньки из огненного опала, тщательно отшлифованные, словно рукой ювелира, были такими скользкими и гладкими, что я видел в них свое отражение. Они имели всего два с половиной фута в ширину, и там не было перил.
   В-третьих… мне очень трудно говорить это, но придется. Я продолжал считать, что на самом деле Гарсег оказал мне три огромных услуги. Я обещал Гильфу, что никогда больше не попытаюсь отделаться от него. Я не лукавил, и я действительно не пытался. Но он по-прежнему пугал меня. Довольно скоро я дойду до рассказа о Мани. Он тоже порой нагонял на меня страх. Но каким бы жутким он ни казался, он все равно оставался просто котом. Большим котом, опасным котом, но все равно – говорящим котом, и только. Гильф же даже в обычном своем обличье был достаточно крупным псом, чтобы напугать любого; а я уже понял, что обычное обличье он принимает для того, чтобы никого не пугать. Черный зверь с подобными кинжалам клыками, размером с Черногривого был настоящим Гильфом. Ладно, я не пытался избавиться от него. Но он остался на корабле (я так думал), когда я погрузился в море вместе с келпи, – и это меня радовало.
   Гарсег нагнал меня.
   – Я доставил вас на этот остров, чтобы вы могли выбрать себе оружие, прежде чем мы попросим вас о помощи. Вы еще молоды, и потому я надеялся, что страстное желание добыть в бою сокровище заставит вас принять вызов.
   Конечно, сказал я. Я на все готов.
   – Я боялся, что вы заподозрите меня в хитрости, и потому поспешил объясниться. Я рад, что вы не подумали ничего плохого. Но все равно вы соглашаетесь слишком быстро.
   – Вовсе нет, – возразил я. – Келпи говорили мне, вы хотите, чтобы я сразился с кем-то по имени Кулили. Я знал, на что иду.
   Недавно я попробовал заглянуть за край лестницы и остался не в восторге. Теперь я смотрел прямо перед собой.
   – Спускаться вниз будет гораздо труднее, – пробормотал я себе под нос.
   – Спуститься вниз можно без всякого труда, сэр Эйбел, – сказал Гарсег. – Посмотрите наверх.
   Я поднял глаза:
   – Черные птицы?
   – Это не птицы, а огненные эльфы. Во всяком случае, были ими в прошлом. Теперь они превратились в химер.
   – Скверные новости?
   – Они служат Сетру. Мы, эльфы, умеем изменять форму.
   Я вспомнил Дизири, являвшуюся мне в обличьях разных девушек, и сказал:
   – Да, я знаю.
   – Сетр превратил огненных эльфов в существ, которых вы видите. Он сам обладает даром изменять форму – настолько мощным, что может передавать свою силу другим. Такими их сделал он. Они не могут рассеять чары Сетра.
   – Не хотят! – донесся сверху пронзительный визгливый голос.
   – Они до сих пор охраняют его башню, – сказал Гарсег. – Во всяком случае, пытаются.
   Все происходящее представлялось мне подобием видеоигры, героем которой являлся я сам. Или виртуальной реальностью. Я невольно дотронулся до головы, словно проверяя, нет ли на ней шлема с очками, и убедился, что нет. В этот момент одна из химер ринулась вниз на меня и круто взмыла вверх, прежде чем я успел схватить ее: мерзкое существо с тощим черным тельцем, покрытым красными трещинами, с когтистыми лапами, оскаленной пастью и перепончатыми крыльями, как у летучей мыши.
   – Они надеются убедить вас, что не представляют серьезной опасности, – пробормотал Гарсег. – Они боятся, что вы повернете назад теперь, когда их увидели.
   – Это вряд ли.
   – Когда мы поднимемся выше, они попытаются столкнуть нас с лестницы. Если мы начнем отбиваться от них, то непременно свалимся. Держите ухо востро и поднимайтесь по возможности быстрее. Они не оставят нас в покое и в башне, но там все-таки менее опасно.
   Я остановился и обернулся, думая о том, как он стар.
   – Разве они не попытаются убить и тебя тоже?
   – Химеры посягали на мою жизнь и прежде, – сказал Гарсег.
   Я поднялся еще на сотню ступенек, и одна мерзкая тварь пронеслась передо мной так близко, что я почувствовал ее запах. Другая пролетела у меня за спиной, задев крыльями мой затылок.
   – Смотрите по сторонам, – предостерегающе сказал Гарсег. – Осторожней!
   Но я обернулся и посмотрел на него. Только он исчез, а вместо него я увидел нечто вроде рогатого крокодила размером с корову, с десятью или двенадцатью лапами. Лапы у него кончались щупальцами с присосками, намертво прилипшими к ступенькам. Жуткий зверь бил хвостом и яростно ревел, угрожающе лязгая челюстями всякий раз, когда какая-нибудь химера подлетала близко. И тут черная тень мелькнула у меня прямо перед глазами. Я потерял равновесие и сорвался вниз, едва успев уцепиться пальцами правой руки за край лестницы. Пальцы медленно соскальзывали, и я уже попрощался с жизнью, когда одно из щупалец обвилось вокруг моей талии и втащило меня обратно на ступеньки.
   Я все еще стоял на четвереньках, дрожа всем телом, когда пасть крокодила открылась и я увидел в ней лицо Гарсега. Он сказал:
   – Призовите на помощь море. И бегите!
   Я был настолько испуган, что еле сумел встать, но как только я встал, мощная волна подхватила меня и понесла вперед. Ты понимаешь, о чем я? Ноги у меня болели, но это не имело значения. Я буквально летел вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки. Химеры продолжали налетать на меня, пытаясь столкнуть вниз, и один раз я споткнулся. Но я не останавливался до тех пор, покуда одна из них не приземлилась на ступеньку передо мной, держа в каждой руке по мечу. Черное, костлявое существо с перепончатыми крыльями и торчащими острыми зубами. Но вот глаза… Глаза у нее горели желтым пламенем, как у всех эльфов, даже у келпи и у бодаханов, отдавших мне Гильфа; такие же глаза были у Дизири, даже когда она принимала обличье девушки из человеческого племени. При виде их я невольно подумал о ней.
   Когда я остановился, химера расправила крылья. С распростертыми крыльями она казалась огромной, как дом.
   – Ты долж-ж-ен с-с-сразитьс-с-ся с-с-с нами. – Она издавала в основном шипящие и свистящие звуки, но я разбирал слова. – Видиш-ш-шь? У меня ес-с-сть мечи для нас-с-с обоих-х.
   Она протянула мне меч рукоятью вперед, но я не взял. Я ударил по рукояти ладонью и загнал клинок в грудь химере. Глаза у нее испуганно округлились, жидкость, мало похожая на кровь, хлынула из раны, и она свалилась с лестницы. Я подумал, что справиться с ней оказалось довольно просто, но не успел сделать и шагу, как на меня налетели целых пять химер – но они не стали сталкивать меня вниз, а схватили и подняли в воздух. Две держали меня за руки, две за ноги, а одна запустила когти мне в волосы. Они мчались с такой скоростью, что мне казалось, меня уносит вверх ураганный ветер. Я увидел балконы, окна, арочные проемы и темные проломы в стене небоскреба, а высоко над нами находился (но становился все ближе и ближе) Митгартр: деревья и люди, животные и горы.
   Потом химера, висевшая у меня на левой ноге, испуганно завизжала, разжала пальцы и отстала от нас. Решив, что они собираются бросить меня вниз, я извернулся и крепко схватил за кисти химер, державших меня за руки. Потом я стряхнул мерзкую тварь с правой ноги. Оставшиеся химеры заработали крыльями энергичнее, но мы начали терять высоту. Та, что вцеплялась мне в волосы, крикнула: «Мы падаем!» – и я велел ей опускаться на лестницу. Но она просто отпустила меня и улетела прочь.
   Тогда химера справа истошно завопила, что сейчас мы погибнем. Я по-прежнему орал: «Опускайтесь на лестницу!» – и наконец мы опустились, буквально рухнули на ступеньки, здорово ударившись при приземлении. Я удержал химер, хоть и с трудом, и, чуть отдышавшись, принялся колотить их лбами друг о друга, покуда они не взмолились о пощаде. Я остановился.
   – Вы работаете на Сетра?
   – С-с-сетра здес-с-сь нет.
   Я еще пару раз сдвинул химер лбами.
   – Я не об этом спрашивал. Вы работаете на него?
   – Да!
   – Ладно. Вы уволены. Теперь вы будете работать на меня.
   – Мы не мож-ж-жем отречьс-с-ся от С-с-сетра! – хором прошипели они.
   – Тогда вы умрете. Я переломаю вам крылья и сброшу вниз.
   Сзади подошел Гарсег, уже не в обличье крокодила.
   – Они гнусные существа, сэр Эйбел, но я прошу вас пощадить их.
   Я счел просьбу страшно глупой, о чем и сказал Гарсегу.
   – И тем не менее я прошу вас, сэр Эйбел, во имя всего хорошего, что я сделал для вас.
   Одну химеру я швырнул на ступеньки и поставил ногу ей на шею, а другую перекинул через колено, заставив сильно прогнуться в спине. Все тело у меня ныло от удара, я еще не оправился от пережитого потрясения – и с великим удовольствием убил бы обеих на месте. Я слегка навалился на мерзкую тварь и услышал, как хребет у нее потрескивает, словно сухая ветка на ветру.
   – Она не может отречься от Сетра, – сказал Гарсег мне в спину.
   Я не ответил, просто навалился на химеру посильнее.
   – Разве вы ничем мне не обязаны?
   Я был обязан ему многим, но он начинал меня раздражать. Я ненадолго задумался, а потом сказал:
   – Я в долгу и перед этой, как там ее. Если бы не она, я бы погиб. Поэтому я намерен забрать ее у Сетра, чтобы она избавилась от своего нынешнего уродливого обличья.
   Затем я навалился на химеру еще сильнее, и она проговорила:
   – Я отрекаюс-с-сь от него!
   Я немного ослабил давление и сказал:
   – Молодец. Повтори еще раз.
   – Я отрекаюс-с-сь от него.
   – Назови имя. От кого ты отрекаешься?
   – От С-с-сетра. Я отрекаюс-с-сь от С-с-сетра навс-с-сегда.
   Я глянул на Гарсега через плечо:
   – Ну, что скажешь?
   Он пожал плечами.
   – Вас удовлетворяют пустые слова?
   – По-твоему, она говорит неправду?
   – Не знаю. Слова не имеют значения – кто угодно может сказать все, что угодно. Она не может отречься от Сетра, как я вам заметил. Если узник отречется от своих оков, разве они падут с него?
   – Какой клятвой она может скрепить свое слово?
   Гарсег потряс головой:
   – Никакой.
   Я снова задумался и наконец спросил:
   – Как же Сетр подчиняет их своей воле?
   – Кто знает?
   – Ну, она-то знает. – Я опять тяжело навалился на химеру и угрожающе проговорил: – Слушай. Признавайся немедленно, каким образом он держит тебя в повиновении, или я сию же минуту сломаю тебе хребет.
   Тут Гарсег много чего сказал, но я не собираюсь приводить здесь все дословно. В общем, он потребовал, чтобы я отпустил химеру.
   – Убейте меня, – сказала она. – Покончите с-с-со мной, из-з-збавьте меня от мук.
   Я поставил ее на ноги и схватил за горло.
   – Ты поклялась именем Сетра, разве нет? Признайся!
   – Да.
   К тому времени над нами уже кружило десятка два мерзких тварей, и я решил, что лучше побыстрее добраться до башни. Я позволил второй химере подняться и схватил за горло ее тоже. Я заставил обеих сложить крылья, подхватил под мышки одну и другую и помчался вверх во весь дух. Они весили немного, и море катило сквозь меня свои мощные волны. Но все равно мне пришлось трудно, и, когда мы оказались в башне, я чуть не терял сознание от перенапряжения. Я швырнул химер на пол и не позволял им открывать рта, покуда не подоспел Гарсег и я сам не отдышался немного. Мы находились в большом, просто огромном темном помещении, где пахло тухлым мясом и плесенью и царила такая тишина, что я слышал удары собственного сердца. У дальней стены стоял трон высотой футов двадцать пять и шириной футов пятьдесят.
   – Здесь Сетр замышляет править нашим миром, – сказал Гарсег, когда вошел туда вслед за мной. – Судить нас, принуждая вести добродетельную жизнь.
   Я все еще злился.
   – Подобная задача представляется мне непосильной, – сказал я. – И хотя в эльфах мне нравятся многие черты, все в один голос говорят, что им нельзя доверять и что все они врут как сивый мерин.
   Я думал, Гарсег возмущенно набросится на меня после таких слов, но он просто кивнул с печальным видом.
   – Знаешь, – сказал я, – мы тоже не самые честные люди на свете.
   Тут он сказал нечто, страшно удивившее меня.
   – Но вы – боги Эльфриса, – сказал он.
   Я никогда прежде не слышал ничего подобного. (Ну ладно, на самом деле слышал, но забыл.) По тону Гарсега я понял, что он говорит серьезно, и не знал, как реагировать. Я не хотел показывать своей растерянности, мне нужно было время подумать, поэтому я схватил одну из химер и снова спросил, отреклась ли она от Сетра, а когда получил утвердительный ответ, велел ей принять обличье обычного эльфа, поскольку оно нравится мне гораздо больше. Она попыталась, но безуспешно.
   Я сказал Гарсегу, что он был прав.
   – Вероятно, ты знаешь Дизири, – сказал я. – Я тоже ее знаю, и однажды она меняла обличья для меня. Казалось, это не составляло для нее никакого труда. Тебе было трудно превратиться в крокодила с дюжиной лап?
   Он помотал головой.
   – Все дело в концентрации, сэр Эйбел. Смотрите.
   Еще не успев договорить последнее слово, он расплавился, потек. Я знаю, ты не понимаешь, что я имею в виду, даже если тебе кажется, что понимаешь. Но иначе я не могу описать происходившее. Ты видел гончаров за работой? Казалось, незримые руки лепили Гарсега. Постепенно он становился похожим на меня. (Я имею в виду, на меня в том обличье, какое я принял после знакомства с Дизири.) Он становился похожим на меня все больше и больше – и наконец стал похож настолько, что одурачил бы любого на корабле. Никакого огня и дыма не было, но я о них и не подумал.
   Именно тогда я впервые обратил внимание на его глаза. Я уже, наверное, раз десять упоминал о горящих желтых глазах эльфов. До сих пор я не задавался вопросом, почему у Гарсега другие глаза. Глубоко посаженные, раньше они скрывались под кустистыми синими бровями. А у крокодила глазки были крохотными, и я не особо к ним присматривался. Когда Гарсег принял мое обличье, разглядеть глаза стало легче, и я присмотрелся повнимательнее. У него были совсем не эльфийские глаза. Но и не человеческие. А также не кошачьи, не собачьи и не любые другие в таком роде. В глазах у него я увидел темную ветреную ночь.
   И без того испуганный, я испугался еще сильнее. Я сделал вид, что ничего не заметил, но внутри у меня все дрожало. Чтобы скрыть свое смятение, я велел второй химере тоже отречься от Сетра.
   Она отказалась, и я спросил:
   – Ты отказываешься, хотя он превратил тебя в уродливое существо и заставил сторожить свою башню? Что хорошего он сделал для тебя?
   – Мы не получили от него ничего, кроме этих обличий, – сказала первая химера. – Он обещ-щ-щал нам больш-ш-шую награду пос-с-сле того, как мы выполним с-с-сле-дующее задание.
   Вторая кивнула:
   – И пос-с-стоянно дает нам с-с-следующее задание.
   Гарсег встал между мной и химерами:
   – Если все так, а я знаю, что это так, почему ты не отреклась от Сетра, как твоя подруга?
   Вторая химера подошла ко мне и встала на колени:
   – Гос-с-сподин, я буду с-с-служить вам во вс-с-сем. Разве этого недос-с-статочно? Я с-с-спасла вас-с-с, вмес-с-сте с Баки. Прос-с-сите меня о любой ус-с-слуге, и я выполню вашу волю.
   Мне требовалось время на раздумье, поэтому я спросил:
   – Как тебя зовут?
   – Ури, гос-с-сподин.
   Гарсег снова менялся, принимая свое прежнее обличье.
   – Не думайте, сэр Эйбел, что в заколдованном состоянии они пользуются своими настоящими именами.
   – Нет, нет! – хором сказали химеры. – Они нас-с-сто-ящие.
   Я хотел подумать. А иногда у меня действительно получается думать. Я задавался разными вопросами – например, почему у Гарсега такие странные глаза и почему он просил меня отпустить химер. И я сказал: