Вулф Джин. Рыцарь

   Например, остаются в услужении у законнорожденных сыновей, своих единокровных братьев.
   Я понимающе кивнул.
   – Иногда у них все хорошо складывается поначалу. Тогда они становятся рабами, подобно своим матерям, свинопасами или пахарями. Насколько я понимаю, свиньи и рогатый скот у ангридов не превосходят размерами наших.
   – Вы сказали «поначалу».
   – В конце концов их прогоняют. Или убивают. С сыном господина, сыном свободной женщины, никогда не обошлись бы так, но с ними обходятся. Оставшиеся в живых скитаются по стране, всеми травимые и гонимые, точно крысы или мыши, имя которых они носят, и наконец достигают этих гор, где сами ангриды не живут. Здесь много пещер – мышиных нор, по выражению ангридов. Мыши живут в них, словно дикие звери, и они еще хуже диких зверей. Что вы намерены делать сегодня, сэр Эйбел?
   Вопрос застал меня врасплох.
   – Полагаю, продолжать путь на север с вами, милорд.
   Бил потряс головой.
   – Сегодня мы не тронемся дальше. Мы все устали, и нам надо избавиться от части поклажи, чтобы не перегружать мулов. Обязанности погибших нужно распределить между живыми, и нам необходимо придумать способ везти раненых таким образом, чтобы они поменьше страдали от боли.
   – Тогда я сейчас посплю, а после полудня отправлюсь искать истоки Гриффина.
   – Вероятно, вы мало спали прошлой ночью. Все мы не выспались.
   Я спал, но до этого не смыкал глаз больше суток. Меня все еще шатало от усталости, о чем я и сказал.
   – Понимаю. Вы выполните мою просьбу, сэр Эйбел?
   – Конечно, милорд. Любую.
   – Тогда ложитесь спать сейчас, как вы собирались, но отложите поиски истоков Гриффина хотя бы на день. В любом случае это рискованное предприятие. Вы хорошо подумали об опасностях, с которыми можете столкнуться, блуждая в одиночестве по горам?
   – Да, милорд. – Я улыбнулся. – А также учел тот факт, что и они столкнутся со мной.
   – Отлично сказано. Тем не менее я прошу вас отложить поиски. Вы сделаете это для меня?
   – Конечно, милорд. С удовольствием.
   – Вы хорошо стреляете из лука?
   – Да, милорд.
   – Без ложной скромности. Мне это нравится. – Впервые за все утро слабая улыбка тронула уголки его губ. – На днях мастер Папаунс обратился ко мне с просьбой устроить состязание между вами и сэром Гарваоном. Гарваон великолепно владеет луком.
   – Все говорят так, милорд.
   – После него идет Идн. Для женщины она хорошо стреляет. – Еле заметная улыбка приобрела оттенок горечи. – Я отказал Папаунсу, поскольку счел такую трату времени нецелесообразной. Но мы не двинемся в путь до завтра, а подобное состязание поднимет нам настроение. Напавшие на нас люди – великаны вправе называть их мышами, но мне уж никак не пристало – находились на горе над нами. Они швыряли в нас огромные камни, а мы пускали в них стрелу за стрелой, чаще всего видя в темноте лишь движущиеся тени. Необходимость умело стрелять из лука редко когда становится столь очевидной.
   Я осушил свою кружку и налил в нее еще из кувшина.
   – Вы примете участие в состязании?
   – Конечно, милорд. Я же сказал.
   – Если сэр Гарваон одержит победу с небольшим преимуществом, ничего страшного. Но если вы сильно уступите своему противнику, вас поднимут на смех. Вам следует приготовиться к насмешкам.
   – А людям, которые собираются поднимать меня на смех, милорд, следует приготовиться иметь дело со мной.
   – Нам нельзя терять ни одного человека, сэр Эйбел. Прошу вас не забывать об этом.
   – Я не забуду, милорд, при условии, что они тоже не забудут.
   – Понятно. Я обещал Папаунсу и Гарваону предупредить вас, поэтому предупреждаю: держите себя в руках.
   – Обещаю, милорд.
   Бил кусал губы, пока я доедал кусок копченой осетрины. Когда я вытер губы, он сказал:
   – Вы можете идти, коли наелись, сэр Эйбел.
   Я потряс головой:
   – Вы же отослали леди Идн не потому, что хотели поговорить со мной о стрельбе по мишени, милорд. Так почему же?
   Бил на мгновение замялся.
   – Я уже затрагивал эту тему при первой нашей встрече. Когда Крол привел вас ко мне. Уверен, вы помните тот день.
   – Разумеется.
   Бил вздохнул.
   – Тогда я говорил о Своне. Он мой дальний родственник, как я сказал.
   Я кивнул, недоумевая, что последует дальше.
   – Он хочет стать рыцарем. На более высокое звание ему не приходится рассчитывать.
   Бил встал с места, подошел к выходу из шатра и задумчиво уставился на скалы и заснеженные горные вершины. Он по-прежнему держал в руке пергаментный свиток.
   Когда он повернулся ко мне, я сказал:
   – Я никогда не стоял у него на пути, милорд.
   – Он поссорился с вашим слугой. Ваш слуга одержал над ним верх в драке и прогнал прочь. Я говорил вам?
   – Я знал это, ваша светлость. Но мне кажется, я узнал это не от вас.
   – Наверное, от самого Свона?
   Я помотал головой.
   – Значит, от какого-то путника?
   – Да, милорд.
   – Мне неловко спрашивать, и я ни в коей мере не уверен, что мне следует делать это. Вы видели мою дочь Идн.
   – Да, ваша светлость. Прекрасная юная леди.
   – Вот именно. Она очень молода и обладает не только тонкими чертами лица, но и хрупкой фигурой. Ваш слуга возьмет над ней верх в схватке? Если захочет?
   Я задумался – не над ответом, а пытаясь понять, к чему он клонит. Наконец я сказал:
   – Надеюсь, он никогда не пойдет на такое, милорд. Я хорошо знаю Поука, у него есть свои недостатки, но он не жесток и не груб.
   – Но сможет ли он, если захочет?
   – Конечно, милорд, если я не помешаю ему. Поук – молодой мужчина лет двадцати, сильный и ловкий.
   – Вот именно. Предположим, такое случилось. Моей дочери следовало бы глубоко стыдиться своего поражения в схватке с простолюдином. Но она не испытывала бы никакого стыда. Ибо ни один здравомыслящий человек не станет ожидать, что хрупкая девушка вроде Идн может бросить вызов сильному двадцатилетнему мужчине.
   Я кивнул.
   – Когда Свон был мальчишкой десяти лет, он мог относиться к делу так же, и совершенно обоснованно. Что меня беспокоит… Меня беспокоит, что Свон, похоже, и сейчас не испытывает ни малейшего стыда. Он станет рыцарем. Если герцог Mapдер предложит ему пройти акколаду, получить золотые шпоры и все такое прочее, он незамедлительно воспользуется предложением. Как вы себя чувствовали бы, если бы ваш слуга побил вас?
   Я открыл рот, но не сумел издать ни звука. Я задыхался.
   – Вот именно. Я не воин по природе своей, сэр Эйбел. Пока вы осваивали искусства, необходимые рыцарю, я учился читать и писать, изучал историю, языки и тому подобное. Если бы, скажем, мне пришлось вступить в поединок с сэром Гарваоном, я бы не стыдился своего поражения. Но со слугой? Я бы отточил свой меч и настаивал на повторном поединке.
   – Я рад, что Свон не поступил так, милорд.
   – Неужели? Вы за него беспокоитесь?
   – Вы заставляете меня краснеть, милорд. Он был… и остается моим оруженосцем. У меня есть известные обязанности перед ним.
   Бил кивнул и сложил руки домиком.
   – Я рассказал вам все это, поскольку считаю вас человеком чести. Может статься, Свон вернется к вам. Если такое случится, возможно, вы сумеете повлиять на него. Я очень на это надеюсь.
   – Я постараюсь, милорд. Только как это сделать?.. Ну, я пока не знаю. Мне надо подумать. – Я встал.
   Бил указал на мой стул.
   – Если вы изволите задержаться, мы с вами обсудим другие вопросы. Я постараюсь не злоупотреблять вашим временем.
   Я снова сел.
   – Свон сказал мне, что вы пустили по пятам за ним демона. Вы удивлены?
   – Да, милорд. Я… кажется, я знаю, что он имеет в виду, но ничего подобного я не делал. Можно я объясню, в чем дело?
   – Будьте так любезны.
   – У меня есть еще один слуга, милорд, по имени Орг. Он не демон.
   Тонкая улыбка вновь заиграла на губах Била.
   – В мирах, расположенных над Эльфрисом, не обитают ни демоны, ни драконы, сэр Эйбел. Это одна из вещей, которые я усвоил, пока вы учились обращаться с оружием. Я не говорю, что Свона преследовал демон, я говорю лишь, что он так заявил и указал на вас.
   – Я здесь ни при чем, милорд. Но у меня есть основания полагать, что, когда Свон ушел, Орг последовал за ним. Он не самый приятный спутник, милорд.
   – Ваш Орг высокий сильный мужчина? С могучими плечами?
   Осторожно выбирая слова, я сказал:
   – Он высокий и очень сильный, милорд. Он выше меня, и плечи у него шире.
   – Значит, вы не приказывали вашему слуге неотступно следовать за Своном?
   – Нет, милорд. Меня не было там, когда Свон и Поук подрались и разошлись в разные стороны. Можно высказать предположение?
   – Пожалуйста.
   – Возможно, Орг боится, что Свон попытается как-нибудь навредить мне, и следует за ним, чтобы не допустить такого.
   – Похоже на правду, – кивнул Бил. – Свон направлялся обратно в Ширвол, как он сказал мне. Он отобедал с нами, купил коня и провел ночь в лагере. Это было недели две назад.
   Я кивнул.
   – Той ночью один из часовых доложил, что видел в лунном свете огромного человека неподалеку от лагеря. Он назвал его великаном, ангридом. Вы же знаете этих парней.
   Я предпочел промолчать.
   – Когда часовой доложил сержанту, сержант отправился к тому месту и все там обследовал. Он обнаружил отпечаток ноги на влажной земле. Огромной ноги, босой, с длинными пальцами. И похоже, с когтями, сказал он. Мое любопытство вполне понятно.
   – Безусловно, милорд.
   – Больше вы ничего не хотите сказать?
   Я помотал головой:
   – Если вы не станете настаивать, милорд.
   – Хорошо. Я сочувствую Свону. Не вставайте, пожалуйста, сэр Эйбел. Я вижу, вы готовы встать и уйти, но мы только-только подходим к вопросу, который мне больше всего хочется обсудить.
   Бил разнял сложенные домиком ладони и подался ко мне с встревоженным и напряженным видом.
   – Мы с дочерью находились на том проклятом спуске, когда на нас напали. Я ни на шаг не отходил от нее. Я мало что мог сделать, но я был исполнен решимости защищать Идн до последнего.
   – Естественно, милорд.
   Бил понизил голос до шепота:
   – Она выйдет замуж за короля в самом скором времени. Она выйдет замуж за короля, и наш род снова станет королевским.
   – Понимаю, милорд.
   – Моя дочь безумно дорога мне, и потому я не спускал с нее глаз. Она ни на минуту не поднималась на скалы, где находились наши враги.
   – Разумеется, милорд.
   – И все же, сэр Эйбел, складывается такое впечатление, будто она там была. Идн сказала мне, что скалы усеяны телами огромных волосатых людей, убитых вами и вашим псом. Мне трудно поверить, что собака может загрызть хотя бы одного такого человека, не говоря уже о нескольких дюжинах, но так говорит моя дочь. Недавно вы похвалялись своей честностью.
   Увидев выражение моего лица, Бил поправился:
   – Вероятно, я слишком сильно выразился. Но вы заверили меня в своей правдивости. Вы сказали, что не лгали ни мне, ни мастеру Кролу. Вы не станете отрицать этого?
   – Нет, милорд.
   – Вы можете заверить меня в своей искренности сейчас?
   – Да, милорд. Заверяю.
   – Тогда я был бы признателен вам за прямые ответы на несколько моих вопросов. – С минуту Бил молчал, внимательно рассматривая мое лицо, а потом свои руки. Он так ничего и не съел и не выпил ни глотка. – Вы мне нравитесь, сэр Эйбел. После моего знакомства с его величеством еще никто не вызывал у меня такой симпатии. Надеюсь, вы это знаете.
   – Нет, я не знал, милорд, но я очень польщен. Позвольте мне сказать, что я считаю вас очень хорошим человеком, преданным слугой короля и любящим отцом своей дочери.
   – Именно моя дочь и беспокоит меня сейчас, – кивнул Бил.
   – Я знаю, милорд. Я ничем не обидел леди Идн и не пытался.
   – Вы видите занавеску, разделяющую наш шатер. Идн спит за ней, а я здесь. Я умываюсь и одеваюсь тут, а она там.
   – Понятно.
   – Таким образом, мы не видим друг друга. Но отлично друг друга слышим. Занавеска шелковая, очень легкая и тонкая. Она служит преградой для зрения, если так можно выразиться, но пропускает все звуки.
   Я кивнул.
   – Поэтому мы часто разговариваем по вечерам перед сном. А также по утрам, когда Идн одевается с помощью своей служанки, а я с помощью Сверта.
   – Ясно.
   – Сегодня утром моя дочь говорила о сражении, и говорила как человек, своими глазами видевший все, происходившее на скалах, – о проломленных черепах и переломанных конечностях; о людях, поверженных наземь и разорванных на части, словно львиными зубами. Она сказала, что вы убили многих из них, сэр Эйбел. Это правда?
   – Да, милорд.
   – Можно поинтересоваться, каким оружием вы пользовались?
   Я вынул кинжал и положил на стол, а рядом с ним – извлеченный из ножен Мечедробитель. Бил взял Мечедробитель, чтобы рассмотреть получше, а я сказал:
   – Это не меч, милорд. Я знаю, это похоже на меч, но это палица.
   Бил потрогал пальцами ребра клинка, попытался согнуть его, а потом положил Мечедробитель обратно на стол.
   – Насколько я понимаю, вы низкого происхождения. Но вы рыцарь, а не крестьянин, а рыцарь имеет право носить меч.
   – Я воспользуюсь таким правом, когда получу меч, который мне нужен, милорд.
   – Какой именно?
   – Этерне, милорд.
   – Совершенный клинок – не более чем легенда, сэр Эйбел, – тихо проговорил он.
   – Я так не думаю, милорд.
   – Колдун, волшебник или маг. – Бил вздохнул. – Кто из них? Я сам немного сведущ в магии, хотя и не могу похвастаться особой силой.
   Я промолчал.
   – Я признаюсь в этом, чтобы вы поняли: я вам не враг. Вы можете доверять мне как одному из своих.
   – Я могу признаться лишь в том, что ровным счетом ничего не смыслю в магии, милорд.
   – Чародеи держат язык за зубами. Так всегда говорила моя няня, но прежде я не знал, насколько это соответствует истине. Вы были на тех скалах, сэр Эйбел? Это вы расправились с нашими врагами?
   – Да, милорд, с некоторыми. Большинство из них убил мой пес. А нескольких поразили стрелы ваших лучников.
   – Вы приводили туда мою дочь? После сражения?
   – Нет, милорд.
   – Вы видели Идн, когда сами находились на скалах?
   – Нет. Если она и была там, то я ничего не знаю.
   – Вот документ о передаче права собственности на поместье Свифтбрук. – Бил показал мне пергаментный свиток. – Вы разговаривали с ней без моего ведома? Рассказывали о сражении?
   – Нет, милорд.
   – Кто еще был с вами на скалах?
   – Мой пес и мой кот, милорд. Вы их видели.
   – Тогда кто же рассказал моей дочери о побоище? О людях, убитых вами, о смертельных увечьях?
   – Только не я, милорд. Вам не кажется, что лучше спросить у нее?
   Бил молчал, и я понял, что любое сказанное мною слово только все ухудшит. Кроме того, мне самому следовало хорошенько поразмыслить. Я намазал масло на хлеб, положил на него кусок копченой осетрины, а сверху еще один кусок хлеба.
   Наконец Бил сказал:
   – Вы надеетесь, что я отправлю вас на поиски вашего слуги.
   – Верно, милорд.
   – И напрасно. Вам лучше пойти отдохнуть как следует перед состязанием с сэром Гарваоном.
   Я кивнул, поднялся на ноги и засунул обратно в ножны кинжал и Мечедробитель.
   – Вы по-прежнему готовы состязаться с ним?
   – В любое время, милорд.
   Я не сказал этого Билу, но тетива Парки превращала все мои ночи в кошмар. И мне подумалось, что настало время применить ее с пользой.
   – Я буду судить ваше соревнование.
   – Конечно, милорд, – кивнул я.
   – Я очень постараюсь судить справедливо, сэр Эйбел. Для меня это вопрос чести.
   – Я понимаю, милорд.
   – Можете идти. – Бил вздохнул. Когда я уже выходил из шатра, он тихо добавил: – И все же я надеюсь, что победит сэр Гарваон.

Глава 51
СОСТЯЗАНИЕ

   Во сне, приснившемся мне тем утром, я был (против обыкновения) самим собой, только совсем маленьким мальчиком, еще младше, чем был по выходе из пещеры Парки. Я сидел в маленькой лодке и греб вверх по Гриффину. Бертольд Храбрый стоял на берегу и смотрел на меня, а Сетр плыл рядом, выбрасывая фонтаны воды и клубы пара, точно кит. Выше по течению меня ждала мать. Довольно скоро Бертольд Храбрый остался позади, и я увидел лицо матери в зарослях ивняка и боярышника – красивое, улыбающееся, в венке из боярышниковых цветов. Но лодка плыла все дальше по извилистой реке, и, когда заросли боярышника остались позади, мать больше не появлялась. Время от времени я мельком видел впереди каменного грифона, из клюва которого бил источник, дающий начало Гриффину. Я попытался подплыть к нему, но внезапно очутился у отверстия трубы из толстого зеленого стекла.
   В следующее мгновение я оказался верхом на сером боевом коне, в руке у меня была короткая пика с трепещущим на ветру вымпелом. Передо мной возвышался каменный грифон размером с гору и тверже камня. Я воинственно потряс взятой наперевес пикой, и секунду спустя грифон проглотил меня.
   Я проснулся после полудня, зевнул и потянулся, вспоминая лицо матери среди листьев ивняка и цветов боярышника, прекрасное юное лицо. И хотя я еще не совсем проснулся, глубокая печаль охватила меня.
   Она была совсем молодой, немногим старше Ша, когда ушла.
   – Вы пробудились вовремя. Надеюсь, вы хорошо спали? – Мани сидел в изножье моей постели, умывая мордочку лапами.
   Я снова зевнул.
   – Я думал, ты с Идн.
   – Ваш пес хотел пойти поклянчить еды. Поскольку ее светлость накормила меня до отвала, он доверил мне свой пост.
   Я спустил ноги с раскладушки.
   – Я рад, что вы начали общаться между собой.
   – О, мы прекрасно понимаем друг друга. Он питает ко мне отвращение, а я отвечаю ему взаимностью. Несомненно, мы оба правы.
   – Ты разговаривал с Идн.
   Глаза Мани (прекрасные глаза, словно горящие зеленым пламенем) чуть округлились.
   – Откуда вы знаете?
   – А что, это секрет?
   – Ну, она должна была держать язык за зубами. Я взял с нее слово.
   Я нашел свою одежду, положил вещи на постель и внимательно осмотрел шатер Гарваона, убедиться, что мы с Мани находимся там одни.
   – Она проболталась своему отцу, а он доложил вам обо мне. Так?
   – Нет. – Я завязал тесемки нижнего белья и взял пару свежих чулков. – Она рассказала отцу вещи, которые слышала от тебя, и он пытался выяснить, откуда она это узнала.
   – О. – Мани потянулся, плавно помахивая хвостом. – Вы ему сказали?
   – Нет.
   – Вероятно, оно к лучшему. Вы не возражаете, если я немного подеру когтями ваше одеяло?
   – Только не порви.
   – Хорошо.
   Мани принялся драть одеяло. У него были длинные, острые черные когти.
   – Это прозвучит довольно глупо, но я не ожидал, что ты станешь разговаривать с кем-то, кроме меня.
   – Поскольку ваш пес не разговаривает? – Мани зевнул. – Он тоже может, просто не хочет. Вы сердитесь на меня за то, что я разговаривал с ее светлостью? Вы же не запрещали мне.
   – Я… нет.
   – Я сказал леди, что вы мой хозяин. – Он ухмыльнулся. – И сказал много других лестных слов о вас. Она и без того в восторге от вас и слушала меня, затаив дыхание.
   – Полагаю, я должен поблагодарить тебя.
   – В этом нет необходимости. Мне на роду написано терпеть людскую неблагодарность, и я уже привык.
   Я застегнул ремень и всунул ноги в сапоги, прежде чем заговорить снова.
   – Я постараюсь выразить свою благодарность более ощутимым образом, но на это потребуется время.
   – Вы можете разрешить мне и впредь разговаривать с Идн. В противном случае мне придется избегать ее, и порой это будет выглядеть неловко.
   Я наставил палец на аккуратный черный нос Мани.
   – Ты прекрасно знаешь, что будешь разговаривать с ней, даже если я запрещу.
   – Мне все равно придется, разве не так? Я имею в виду, если леди прижмет меня к стенке. Она скажет: «Я отлично знаю, что ты умеешь говорить, Мани, и если ты не хочешь разговаривать со мной, я велю отцовским лучникам использовать тебя в качестве мишени». Тогда я возоплю: «О миледи, пощадите!» Вот и все дела.
   – Ладно, – решил я, – ты можешь разговаривать с ней, когда поблизости никого нет. Кроме меня. Ты можешь разговаривать с ней при мне или при Гильфе.
   – Милорд. – Мани насмешливо поклонился.
   – Не делай так. Это напоминает мне об Ури и Баки, а мне не нравится, когда они так держатся.
   – Ваша воля для меня закон, о повелитель.
   Я понимал, что Мани пытается разозлить меня, но с трудом сдержал смех.
   – А теперь не отплатишь ли ты мне любезностью за любезность, ответив на несколько вопросов?
   – На какие угодно, о божественнейший из повелителей.
   – Ты как-то сказал мне, что родом не из Эльфриса. Ты по-прежнему утверждаешь это?
   – Совершенно верно.
   – Значит, ты родом из Ская?
   – Боюсь, нет. – Мани принялся вылизывать правую переднюю лапу на удивление маленьким и аккуратным розовым язычком, никак не вязавшимся с широкой, покрытой шрамами мордой. – Не проще ли спросить, из какого мира я родом?
   – Тогда я спрашиваю. – Я принялся натягивать на себя кольчугу.
   – Позвольте поинтересоваться, из чистого любопытства, не в этом ли наряде вы собираетесь выйти на состязание с сэром Гарваоном?
   – Да. Именно в этом.
   – А что, собственно… впрочем, ладно. Вернемся к теме. Я родился здесь, в Митгартре, хотя пару раз побывал в Эльфрисе. Теперь вы собираетесь спросить, почему я умею разговаривать. Я не знаю. Некоторые из нас умеют, хотя очень и очень немногие. Даже некоторые собаки умеют, но не все люди понимают нас. Моя прежняя хозяйка умела наделять всех и вся способностью разговаривать и наделила таковой меня.
   – Ты говоришь, что Гильф тоже родился здесь.
   Один из воинов всунул голову в шатер:
   – Все ждут вас, сэр Эйбел.
   – Я выйду через минуту, – сказал я.
   – Я не говорю ничего подобного, – сказал Мани, когда воин удалился. – И я не думаю, что это так. Во-первых, я ни разу не видел, чтобы он ел свои собственные испражнения.
   Я нацепил на пояс Мечедробитель.
   – Я однажды слышал, что обитатель – или обитательница – одного мира может перемещаться только в два соседних.
   – Услышать можно разное, – кивнул Мани.
   – Позже я понял, что это не так. Ты ведьмин кот, а значит, должен знать. Ты мне скажешь? Правду?
   – Если вы настаиваете. Во-первых, вам не следует сердиться на человека, который сказал вам такое. Он просто хотел, чтобы вы не брали это в голову. – Мани ухмыльнулся. – А дело обстоит следующим образом. Вы можете верить мне или не верить, как вам угодно.
   Я отыскал свой лук и натянул на него тетиву.
   – Продолжай.
   – Теоретически, – самодовольно сказал Мани, – каждый может добраться до любого из семи миров. Однако за нижние пределы первого или верхние пределы последнего выйти невозможно, поскольку там ничего нет.
   – Понятно.
   – На практике спускаться в нижние миры легче, чем подниматься в высшие, – так же, как спуск с горы легче подъема. Вам трудно перемещаться в Эльфрис?
   – Мне трудно не перемещаться в него, – сказал я.
   – Вот именно. Вам не составит особого труда спуститься из Эльфриса до самого нижнего мира. Но вы можете не вернуться обратно.
   Я кивнул, взял колчан и вышел из шатра. Меня встретил Гарваон.
   – Все уже отстрелялись, кроме вас, – сказал он. – У нас с вами будет по пяти стрел. Господин Бил сказал вам, какой приз ожидает победителя?
   Я помотал головой.
   – Шлем, превосходный шлем с богатой золотой отделкой. Не позолоченной, а золотой.
   – Хорошо, а то я свой потерял.
   – Знаю. Во время сражения с гигантами.
   Я кивнул.
   – Его светлость думает, что вы победите, и потому приготовил шлем для вас.
   Мы шли широким шагом и вскоре приблизились к толпе лучников, воинов, погонщиков мулов и слуг, собравшихся наблюдать за состязанием. За волнующимися рядами зрителей я увидел призовой шлем, насаженный на шест.
   – Я предлагаю заключить дополнительное пари между нами двумя, – сказал Гарваон. – Договор. Если вы выиграете, я обязуюсь словом чести выполнить любое ваше желание. Если выиграю я, а я заранее предупреждаю, что выиграю, вы окажете мне такую же услугу.
   – По рукам, – сказал я.
   Мы с улыбкой обменялись рукопожатием и плечом к плечу прошли сквозь толпу.
   Расшитое знамя свисало с трубы, в которую дул мастер Крол, поочередно поворачиваясь на север, восток, юг и запад. Серебряный голос трубы, возвещавший о начале бескровной схватки, раскатывался по горной долине и отражался эхом от скал. Наконец мастер Крол отнял трубу от губ и прокричал:
   – Сэр Гарваон Файнфилд! Сэр Эйбел Благородное Сердце!
   Моя тетива отозвалась на последние слова тихим звоном, подобным звону, какой издают струны лютни, когда оркестр играет без нее.
   «Я рыцарь, – подумал я. – В конце концов, я рыцарь, и любой из присутствующих готов подтвердить это под присягой».
   Тогда я выпрямился, вскинул подбородок, расправил плечи и впервые осознал, что я выше Гарваона на добрых три пальца, хотя из-за своей конической стальной каски он казался выше меня.
   – Вот мишень, мои славные рыцари. – Бил указал рукой. Мишенью служил круглый щит с железной шишечкой в центре. Он висел на низкорослом дереве в самом конце долины, ярдах в двухстах от нас, самое малое. – Вы будете стрелять поочередно, покуда каждый из вас не выпустит по пять стрел. Сэр Гарваон, потом сэр Эйбел, потом снова сэр Гарваон – и так далее, покуда все десять стрел не будут выпущены. Это ясно?
   – Да, ваша светлость, – сказал Гарваон.
   – Выстрел, не достигший цели, не засчитывается. Стрела, долетевшая до щита, но не вонзившаяся в него, приносит одно очко. Стрела, вонзившаяся в щит, оценивается в два очка. – Бил помолчал, переводя взгляд с одного на другого. – А стрела, попавшая в железную шишечку, приносит три очка. Вы все поняли?