Юрис Леон. Боевой клич

   "22 декабря 1942 года.
   Священный договор
   Мы, нижеподписавшиеся, потные, вонючие и пьяные «Стервецы Хаксли...»
   — Теперь ты один из нас, Джейк.
   Левин радостно улыбнулся.
   — Сигарету хочешь, братан?

* * *

   Грохот орудий не умолкал. Мы стояли на палубе, глядя на фонтаны взрывов, закрывшие остров. Линейные корабли с ужасающим грохотом выплевывали снаряды главного калибра, и казалось, ничто не может уцелеть в этом хаосе огня и дыма.
   Я взглянул на часы, отмечая время, когда наш транспорт бросил якорь и застыл в зеленоватой воде.
   Близилось время "Ч" и второй полк вот-вот должны были бросить в атаку. Но орудия кораблей продолжали грохотать, и я, пожалуй, не стал бы спорить с командующим Пятым флотом адмиралом Парксом, который заявил, что просто потопит Хелен.
   — Знаете, мужики, а мне даже жаль этих японцев, — сказал Дэнни. Его слова едва были слышны за ревом орудий. — Представляете, если бы нам так доставалось?
   Вдруг грохот смолк, и стали слышны голоса морпехов второго полка, стоявших у бортов в ожидании команды.
   — Надеюсь, морячки оставили нам хоть одного японца...
   — Ну хоть какого-нибудь сраного ниндзя...
   — Слушай мою команду! — загремело с капитанского мостика.
   — Началось! Пошли, братаны.
   — Представляю, как там «шоколадки» скрипят зубами.
   — Это потому, что мы всегда первыми садимся за стол, а не доедаем после других.
   За четверть часа до десантирования второго полка на Синий пляж-один усиленный взвод разведчиков под командованием лейтенанта Роя был послан очистить от японцев длинный пирс, который почти на полкилометра вдавался в море между Синими пляжами два и три. Пирс служил причалом для разгрузки кораблей и стоянкой гидросамолетов.
   Операция развивалась в точном соответствии с планом. Едва смолкли орудия больших кораблей, как под прикрытием миноносцев вперед устремились тральщики. Второй полк тем временем грузился на небольшие десантные суда «аллигаторы». От дымовой завесы пришлось отказаться, так как ветер дул со стороны острова. Пока шла погрузка, над островом кружили десятки пикирующих бомбардировщиков, сбрасывая свой смертоносный груз на укрепления японцев. Но они недолго пробыли в воздухе, получив приказ вернуться на авианосцы. Бомбардировку признали неэффективной из-за густого облака дыма и песка, закрывшего остров сверху.
   И тут японцы открыли огонь. И какой огонь!
   Адмирал Паркс опустил бинокль и повернулся к своему штабу.
   — Ничего не понимаю. После такой артподготовки...
   — К черту болтовню, Паркс, — перебил его генерал Филипс. — Нас обстреливают восьмидюймовые береговые орудия! Подавите их, пока они не перетопили все наши транспорты.
   — Крейсеры «Мобайл» и «Бирмингем» выдвинуть на подавление целей!
   — Есть, сэр!
   — И все-таки я не понимаю, — повторил Паркс.
   — Разрешите объяснить, сэр, — подал голос командир второй дивизии генерал Брайант. — Морская артиллерия стреляет снарядами, которые рвутся на земле, а не под землей.
   Генерал Филипс в сердцах стукнул кулаком по столу.
   — Вы понимаете, адмирал, что за всю артподготовку мы, возможно, не убили ни одного японца!
   — Что там с разведвзводом лейтенанта Роя? Связь есть?
   — Пока нет, сэр.
   — Пожалуй, стоит повременить с десантированием второго полка, пока не подавим береговую артиллерию, — предложил Брайант. — Это английские восьмидюймовые пушки, захваченные японцами в Сингапуре, и заверяю вас, господа, что англичане делают отличные пушки.
   — Сэр! В лагуне миноносец «Рингголд» получил несколько прямых попаданий, — доложил адъютант.
   — Насколько серьезны повреждения?
   — Командир миноносца передает, что они продолжат вести огонь, пока не кончится боекомплект или пока не затронут.
   — Молодец! Передайте: «так держать!»

* * *

   Едва добравшись до пирса, разведвзвод лейтенанта Роя оказался под перекрестным огнем, который велся из бункеров. Разведчики несли огромные потери, но упорно двигались к берегу, выбивая японцев, засевших между опорами пирса. Лейтенант был в первых рядах своего взвода и дрался, как бешеный, и штыком, и гранатами, по пояс в воде, покрасневшей от крови. Несмотря на ожесточенное сопротивление, разведчики все же пробились к Синему пляжу-два и укрылись от убийственного огня за деревянной дамбой.
   Лейтенант подполз к радисту.
   — Передай, что пирс очищен от противника.
   — Вы ранены, сэр, — встревоженно заметил радист.
   — Передавай, что тебе сказали, — прорычал Рой, затягивая бинтом раздробленную руку.
   Покончив с перевязкой, лейтенант собрал оставшихся в живых. Их оказалось десять из пятидесяти пяти.
   Сообщение разведвзвода было передано в штаб, и оттуда последовал приказ второму полку начинать десантирование.
   Едва «аллигаторы» с десантом подошли к пирсу, как японцы обрушили на них ураганный огонь. Те немногие смельчаки, кому удалось подняться на пирс, погибли в считанные секунду.
   Военный корреспондент, сопровождавший десант на одном из «аллигаторов», нагнулся к молоденькому морпеху и, стараясь перекричать грохот стрельбы, брал у него интервью.
   — Как тебя зовут?
   — Мартини, рядовой Мартини из Сан-Франциско. Я пулеметчик.
   — Страшно, Мартини?
   — Нет, черт побери! Я же морпех.
   — Сколько тебе лет, Мартини?
   — Восемнадцать, сэр... Он схватил корреспондента за рукав и притянул к себе. — На самом деле мне очень страшно, сэр, но я не хочу, чтобы остальные видели это.
   Это стало его последними словами — секундой позже прямо посреди «аллигатора» разорвался снаряд. Это был один из четырех передовых «аллигаторов», расстрелянных японской береговой артиллерией у Синего пляжа-один.
   Три «аллигатора» почти достигли Синего пляжа-два, но недалеко от берега, прямо в воде, японцы установили несколько рядов колючей проволоки, в которой «аллигаторы» застряли намертво. Морпехи прыгали в воду, пытаясь добраться до берега, но оттуда по ним в упор били из пулеметов...

* * *

   — От полковника Кэрпа пока никаких вестей, — сказал генерал Брайант, не отрывая глаз от карты. — Что же там происходит?
   — Сэр! — В штабной каюте появился адъютант. — Сообщение от полковника Кэрпа Синего пляжа-три.
   Бригадный генерал Снайпс поспешно схватил радиограмму и прочитал ее вслух:
   «Противник оказывает серьезное сопротивление. Держаться дальше не представляется возможным. Восемьдесят процентов потерь. Остальных прижали за дамбой. Срочно прошу подкрепление».
   — Сколько у нас осталось «аллигаторов»?
   — Что-то около тридцати.
   — Вводите в бой оставшиеся подразделения второго полка. Если понадобится, используйте, кроме «аллигаторов», и десантные суда.
   — Но десантные суда имеют большую осадку, и мор-пехам придется чуть ли не милю добираться до берега.
   — Боюсь, что у нас нет выбора, генерал.

* * *

   Радист, рядовой Ник Мазорос, поддерживая «уоки-токи» над головой, чтобы уберечь от соленой воды, пробирался к берегу между опорами пирса. Пули свистели рядом и щелкали по опорам, и у Мазороса было всего два выхода — либо утопить радиостанцию и передвигаться под водой, либо рискнуть и попытаться донести радиостанцию. Он выбрал последнее и все-таки добрался до Синего пляжа-два, где его, обессиленного и измученного, отволокли под прикрытие дамбы.
   — Радио работает, сынок? — донесся откуда-то издалека голос командира.
   Мазорос открыл глаза.
   — Думаю, что работает, сэр.
   — Сержант! Возьмите троих людей и доставьте радиста к полковнику Кэрпу на Синий пляж-три. Держитесь поближе к дамбе, мы не должны потерять эту радиостанцию.
   — А как быть с ним, сэр? — спросил сержант, кивнув на Мазороса. — У него оторвана рука.
   Только теперь радист понял, откуда эта тупая боль и слабость во всем теле.
   — Ничего, сэр, я дойду, — тихо ответил он. — Дойду...

* * *

   Второй полк зацепился за узкую полоску песка между водой и дамбой на Синих пляжах два и три. На Синем пляже-один морпехи окопались на полоске песка шириной двадцать ярдов. Штаб полковника Кэрпа располагался за бетонной стеной разбитого японского бункера, захваченного ценой жизни двух десятков морских пехотинцев.
   Десант оказался в труднейшем положении. Атаковать японцев через дамбу было равносильно самоубийству — каждый метр простреливался перекрестным огнем, а оставаться за дамбой значило пассивно ожидать неминуемых контратак противника.
   Командир второго полка полковник Кэрп сидел на песке, облокотившись спиной на стену бункера, и, невольно морщась от боли с простреленной ноге, отдавал приказы, делая все, что в его силах, чтобы избежать катастрофы, угрожающей его полку.
   И помощь пришла... Пришла, несмотря на то, что повторила путь авангарда. Пришла, несмотря на то, что их расстреливали в упор береговые батареи и пулеметы, когда «аллигаторы» беспомощно застревали в дебрях колючей проволоки. Пришла, хотя морпехи целую милю шли по горло в воде, подняв оружие над головой.
   Пилот гидроплана наблюдения, посланный для того, чтобы доложить обстановку, дрожащим от волнения голосом докладывал в штабе командования на «Мэриленде»:
   — Я кружил над их головами. Они идут по горло в воде, а японцы расстреливают их, как мух. Там в воде сотни трупов, но те, кто живы, идут к берегу... Не знаю, сколько их дойдет...
   И действительно, дошли немногие. Дошли под палящим солнцем, по красной от крови лагуне, под несмолкаемый грохот японских пушек и пулеметов...

* * *

   — Ну, в чем дело, сынок? — нетерпеливо спрашивал полковник Кэрп Мазороса. — Ты наладил связь?
   — Не могу, сэр. В батареи радиостанции попала морская вода.
   Рядом с Кэрпом зазвонил телефон. Полковник схватил трубку.
   — "Фиалка" на связи!
   — Алло, сэр, на связи второй батальон. Подошли санитары с носилками и плазмой.
   — Как там у вас обстановка?
   — Плохо, Очень много раненых. Санитары делают все, что можно, но... сами понимаете.
   — Как с боекомплектом?
   — На исходе.
   — У вас там случайно нет батарей для Ти-Би-Уай? Не могу связаться со штабом, а они, похоже, не знают, что здесь творится... Алло!.. Алло!..
   Телефон молчал. Полковник выругался и бросил трубку.
   — Послать связного во второй батальон! Узнайте, что там у них стряслось.
   — Сэр! — К полковнику подполз сержант. — Мы обнаружили батареи для Ти-Би-Уай! Они там сверху, на дамбе!
   — На дамбе? Как они попали туда?
   — А черт его знает!
   Мазорос, слышавший разговор, поднялся.
   — Ты куда, сынок?
   — Я достану эти батареи, сэр.
   — Черта с два! Ану в укрытие! Живо! — рявкнул Кэрп и, чуть улыбнувшись, добавил: — В этих краях очень трудно найти радиста. Так что посиди здесь.
   Не успел он закончить фразу, как семеро морпехов перемахнули через край дамбы, наверх, под убийственный огонь японских пулеметов. Шестеро погибли, но седьмой все-таки принес батареи.

Глава 3

   А в это время мы ждали своей очереди на транспорте. В переполненных кубриках никто не спал. Было тихо, лишь изредка люди негромко переговаривались, напряженно ожидая весточки о втором полке.
   — Почему нас не посылают на помощь?
   — Сколько же там ребят полегло сегодня!
   — Так ведь ночь.
   — Ну и что? Что, разве на ночь десанты отменяются?
   — Этих бы ублюдков в штабе самих послать вперед...
   — Того и гляди японцы пойдут в контратаку.
   Я вышел в гальюн и сполоснул под краном разгоряченную голову, но это мало помогло. В такой ситуации хорошо бы поспать, но какой уж тут, к черту, сон...
   Рядом со мной остановился Энди. Он тоже, как и все остальные, был бледным и осунувшимся от томительного ожидания.
   — Мак! — Я скорее почувствовал, чем услышал его голос.
   — Ну, что тебе?
   — Знаешь, я сначала радовался, что мы в резерве. Хотел даже написать Пэт и успокоить ее, а теперь... Мак, мы должны быть там, вместе со вторым полком. Сейчас я ничего не хочу знать ни о фермах, ни о Зеландии. Я хочу одного — находиться там, с ребятами.

* * *

   Уже в который раз рядовой Мазорос слабеющим голосом повторял сидевшему рядом с ним морпеху, как пользоваться радиостанцией. Он потерял слишком много крови и знал, что умрет, но думал только об одном — десант не должен остаться без связи с основными силами.
   Когда сознание покинуло Мазороса и последний вздох вырвался из его груди, десантник, внимательно слушавший наставления, снял с него наушники и продолжал поддерживать связь...
   Трижды раненный лейтенант Рой не прекращал командовать остатками разведвзвода, пока не умер от четвертой раны...
   Взошла бледная луна, осветив серебристым светом поле брани, а с ней начался и прилив. Морские волны жадно наступали на песок, пока не сожрали узкую полоску земли. Десантники лежали в воде, поддерживая раненых. А за дамбой, перед пулеметными гнездами, умирали в бесчисленных снарядных воронках сотни парней, но никто из них не кричал, не звал на помощь, потому что они знали, что на их призыв откликнутся и придут десятки их товарищей, которые неминуемо погибнут...
   А когда одно из десантных судов подошло к краю пирса, чтобы выгрузить боекомплект и медикаменты, не понадобилось вызывать добровольцев, чтобы нести ящики по пятисотметровому пирсу, под пулями снайперов и пулеметным огнем из бункеров. Десантники без команды шли вплавь между опорами пирса, понимая, что никто за них этого не сделает...
   Один из военных корреспондентов, сидевший в воде под самой дамбой, писал огрызком карандаша в призрачном свете луны:
   «Трудно поверить в то, что я вижу вокруг. Я пишу эти строки и не знаю, прочитает ли их кто-нибудь, потому что к завтрашнему утру я, вероятно, буду уже мертв. Я нахожусь на атолле Тарава острова Гилберта и, как все, кто окружает меня, жду контратаки японцев. Мы все знаем, что наша гибель неминуема, но никто на паникует. Наоборот, все как-то удивительно спокойны. Никогда не думал, что в людях может оказаться столько мужества. Банкер Хилл, Геттисбург, Аламо, Бель Вуд... все это было, но сегодня мы смело можем добавить к этим вехам нашей славы новую: Тарава. Потому что сегодня здесь час славы, момент истины и минута молчания для второй дивизии морской пехоты...»

* * *

   Рассвет, казалось, вдохнул новую жизнь в измученных людей. Радостная весть, переданная по радиостанции, мигом облетела десант. В шесть ноль-ноль на десантирование идет восьмой полк!
   И по проводам полевых телефонов, протянутых между Синими пляжами один, два и три полетела команде полковника Кэрпа: «Примкнуть штыки! Приготовиться к атаке!»
   Едва стрелка часов подошла к шести, полковник с пистолетом в руке поднял остатки второго полка. И они поднимались! Поднимались, словно мертвецы из могил в Судный День. Поднимались из воронок, из воды, из-за дамбы.
   Уставших от бессонной ночи японцев удалось захватить врасплох. Но самое главное состояло в том, что адмирал Сибу был убит, поэтому контратака японцев не состоялась, а пока шли споры, как действовать дальше, морпехи сами пошли в атаку.
   В то время как основной огонь японцев сконцентрировался на десантирующихся подразделениях восьмого полка, второй полк сумел-таки преодолеть сотню метров, отрезать первую линию обороны противника и закрепиться там. Но дальше люди Кэрпа продвигаться уже не могли и теперь ждали подхода восьмого полка.
   Полковник Кэрп, раненный во второй раз, наконец позволил утащить себя в укрытие, где его и нашел генерал Снайпс, возглавивший десантирование восьмого полка.
   — Здорово, Кэрп.
   — Приветствую вас, генерал. Что с ногой, ранены?
   — Да нет, просто подвернул. Доложите обстановку.
   Кэрп достал карту.
   — Удалось продвинуться вот до этих рубежей, а вот здесь до Зеленого пляжа. Как там идет десантирование?
   Снайпс поморщился.
   — Плохо. Им достанется так же, как и вчера вам, а может, и того больше...

* * *

   К полудню все, что осталось от восьмого полка, было на берегу. Вторая волна десантников тоже бросилась в атаку, чтобы развить успех второго полка, но сопротивление противника становилось все более ожесточенным. Кое-где завязывался рукопашный бой; и люди двух наций свирепо убизали друг друга, рыча от ярости, словно дикие звери.
   В конце концов генерал Снайпс был вынужден дать радиограмму на «Мэриленд»: «Операция под угрозой срыва».
   Даже такой старый волк, мастер рукопашного боя, морпех до мозга костей, как Снайпс, в конце концов признал, что без шестого полка им не обойтись.
   Пулеметчик, лежавший рядом с генералом, тоже ветеран Корпуса, недовольно заворчал:
   — Теперь чертовы «шоколадки» придут сюда и сожрут все сливки нашей победы.
   — Иди ты к чертовой матери, — рявкнул в ответ генерал. — Даже если придется звать на помощь людоедов, мне на это положить, понял?! Нам нужна победа! Любой ценой.

* * *

   — Есть какие-нибудь известия от генерала Пэкстона с острова Макин? — спросил Филипс у адъютанта.
   — Да, сэр. Они продвигаются, хоть и медленно. Плотный огонь со стороны противника. По предварительным оценкам там около шестисот японских солдат.
   — А у нас здесь не меньше шести тысяч. Передайте Пэкстону, что я забираю из резерва шестой полк. Так что пусть рассчитывают только на свои силы.
   — Есть, сэр.
   — Тод, — негромко окликнул Филипса генерал Бра-йант. — Предлагаю десантировать шестой полк через Зеленый пляж. Мне страшно подумать, что японцы в третий раз устроят такую бойню в лагуне перед Синими пляжами.
   — Ваше мнение, адмирал Паркс?
   — Там минные поля, колючая проволока и танковые ловушки.
   — Вы правы, адмирал, но еще одна кровавая баня в лагуне, и операция может провалиться, — продолжал настаивать Брайант. — Это наш последний резерв. На помощь Пэкстона рассчитывать не приходится.
   — Согласен, — поддержал его Филипс. — Армия неделю будет возиться на Макине. Посылайте первый батальон через Зеленый пляж. Третьему батальону быть в боевой готовности номер один.
   — Сэр! — доложил адъютант. — Получены данные воздушного наблюдения. Замечено несколько сот японских солдат, уходивших с Хелен на следующий остров Байкири, кодовое название Сара.
   — Тогда нам следует десантировать второй батальон на Байкири. Основные силы противника в случае отступления тоже попытаются отойти туда. Нужно отрезать им путь.
   — Согласен. Кто командует вторым батальоном?
   — Подполковник Хаксли.
   — А-а, Сэм Хаксли. Отлично. Свяжитесь с ним и передайте приказ: очистить Байрики от противника и пресечь дальнейшие попытки отступления японцев с Хелен. И скажи ему... нет, передайте всему шестому полку — пусть заканчивают с танцами. Этот бал слишком затянулся.

Глава 4

   — Внимание! Второму батальону приготовиться к десантированию!
   «Стервецы Хаксли» ринулись к трапам. Ожидание закончилось. Над заполненной морпехами палубой «Франклина Белла» стоял нервно-оживленный гомон.
   — Надеюсь, они оставили для нас пару японцев.
   — Не дрейфь, еще навоюешься.
   — Отставить разговоры!
   Сэм Хаксли первым спрыгнул на десантное судно. За ним, как тень, последовал Зилч.
   — Ну, барышни, за мной! — скомандовал я, когда пришла наша очередь.
   Больше часа мы болтались в волнах на барже, прежде чем выяснилось место нашего десантирования. Потом баржа развернулась и медленно пошла к лагуне. Мы были уверены, что нам предстоит тот же путь, что и второму, и восьмому полкам, но судно миновало дымящийся Бетио и направилось дальше, к Байкири.
   Зеленые пальмы и белый песок становился все ближе и ближе, как вдруг неожиданная мысль пронзила мой мозг. Возможно, это последние минуты моей жизни и скоро, совсем скоро я буду мертв, а моя могила с крестом навсегда останется на этом затерянном клочке земли. Не знаю, что на меня нашло, но мысль была столь яркой и пронизывающей, что мне захотелось прыгнуть за борт и уплыть подальше от этих чертовых островов. А что если там, на Байкири, нас уже поджидает тысячи полторы японцев? Они же расстреляют нас, как уток. Ни один живым не уйдет. А тут еще идиотская навязчивая мысль, что я с утра не почистил зубы. Я не желал умирать с нечищенными зубами. Глупо, конечно, но мне хотелось почистить зубы. Сейчас я уже не собирался ни за кого мстить и не являлся морпехом. Я был Маком, который хотел жить и не желал погибать с пулей в голове в волнах у забытого Богом островка за тысячи миль от дома. Я сцепил зубы и обзывал себя трусом, который неизвестно как столько лет продержался в морской пехоте, но это не помогало. Меня охватил страх смерти, ужас, которого я еще ни разу не испытывал.
   Баржу тряхнуло, и до меня не сразу дошло, что нас обстреливают. А когда понял, то вдруг почувствовал, как штаны стали мокрыми и по ногам побежала теплая струйка. Меня чуть не стошнило.
   С берега полоснули красные пунктиры трассеров. Баржа застопорила ход, и меня бросило на палубу. Кое-как поднявшись, я оглянулся на своих ребят. Половина из них блевала за борт. Даже Сэм Хаксли стал бледно-зеленого цвета. Однако голос его был громким и властным.
   — Срочно свяжитесь со штабом! Запросите воздушное прикрытие для подавления пулеметов противника!
   Прошло всего несколько минут, а над нами уже ревели самолеты, обстреливая берег Байкири. Совершенно машинально я начал выкрикивать команды своему отделению, и когда оказался вместе со всеми в воде недалеко от берега, то уже не боялся.
   Мы шли к берегу по пояс в воде, под ружейным огнем японцев. Вся лагуна покрылась маленькими гейзерами от пуль, но огонь противника был в основном неточным. Впрочем, японцы всегда скверно стреляли. Морпех впереди меня вдруг вскрикнул и упал в воду, сразу покрасневшую от крови. На секунду мне показалось, что это Энди, но, когда он перевернулся на спину и уже мертвый всплыл на поверхность, я узнал его. Это был парень из минометной роты. Я обошел его и уже добрался до берега, когда вдруг споткнулся и упал в воду.
   Кто-то рывком поднял меня на ноги.
   — Не время купаться, Мак! — Это оказался Эрдэ. — Держи порох сухим!
   Рота капитана Шапиро высадилась на берегу и с ходу стремительно атаковала японцев, Макс действительно сколотил из них славную команду.
   Едва мое отделение выбралось на берег, как я отдал команду развернуть радиостанции и наладить связь со штабом. Испанец Джо и Дэнни принялись за работу, когда над нами взвизгнули пули. Мы упали на песок, но я успел заметить японца и разрядил в него всю обойму. Он упал, и тут же Дэнни, бросив нам короткое: «Прикройте!» кинулся к распростертому телу. Склонившись над японцем, он отбросил в сторону его винтовку и обыскал карманы. Потом поднялся и махнул нам рукой.
   — Он еще жив! — крикнул он.
   Мы подошли к японцу. Гомес вскинул было карабин, но я остановил его.
   — Погоди, Джо. Может, наши захотят допросить его. Найди дока Кайзера и лейтенанта Лефорса.
   В зарослях трещали выстрелы, но на берегу было относительно спокойно. Мы стояли над умирающим японцем, разглядывая его совсем юное лицо. Он открыл глаза, в которых не читалось ни гнева, ни страха, и, чуть улыбнувшись, показал, что хочет пить. Дэнни открыл флягу и поднес к его губам. Японец сделал несколько глотков и судорожно закашлялся. Из полдюжины пулевых отверстий у него на груди выплеснулась вода, смешанная с кровью. Японец кивнул в знак благодарности и жестами спросил, собираемся ли мы его убить. Я покачал головой. Он снова улыбнулся и попросил закурить. Я прикурил сигарету и дал ему затянуться. В это время к нам подошли Лефорс. Кайзер и Хаксли.
   Лефорс тут же засыпал раненого вопросами, но Кайзер остановил его.
   — Он не может говорить, даже если понимает.
   — Вы обыскали его, ребята?
   — Да, сэр.
   — Он умрет через несколько минут, — сказал Кайзер, осмотрев раненого.
   — Приглядывай за ним, Форрестер, — распорядился Хаксли. — Когда он отключится, пусти пулю ему в голову. Мы должны быть уверены, что он мертв.
   Солнце уже садилось, когда японец устало закрыл глаза, и тело его передернула судорога. Тогда Дэнни поднял карабин и нажал спусковой крючок.

* * *

   Тем временем первый батальон нашего полка, высадившись на Зеленом пляже и неся большие потери, все же теснил японцев с фланга, а сильно поредевшие второй и восьмой полки наседали на противника с фронта. Ни о каксй капитуляции со стороны японцев не могло быть и речи. С фанатичной отвагой солдаты противника бросались на морпехов. Волна за волной атаковали они десант, пытаясь сбросить его в море. Уже дрогнул и начал отступать под натиском японцев первый батальон, огрызаясь ружейно-пулеметным огнем и штыковыми контратаками, когда со стороны Байкири рявкнули гаубицы десятого артполка. Под прикрытием сгущавшихся сумерек в лагуну вошли эсминцы и поддержали десант своими пятидюймовыми орудиями. Это позволило первому батальону получить небольшую передышку и окопаться.
   На остров опустилась ночь, полная тревоги и напряженного ожидания. А едва забрезжил рассвет, на помощь первому батальону подошел третий. И снова бешеные атаки японцев одна за одной покатились на позиции морпехов. Однако стоило японцам чуть ослабить натиск, как третий батальон, который обошелся почти без потерь, сам перешел в контрнаступление, стремительным броском сбил неприятеля с позиций и погнал к морю, где многие японские солдаты и офицеры, понимая безнадежность сопротивления, делали себе харакири...
   Битва за Хелен, длившаяся семьдесят два часа, подошла к концу. В лагуне перед Синими пляжами плавали сотни трупов, которые еще вчера были живыми морпехами второго и восьмого полков. К коралловому рифу, где ожидали десантные суда, плыли десятки и сотни резиновых лодок с ранеными. Мрачные санитары с носилками бродили по лагуне, собирая трупы...