Страница:
— Держитесь ближе к берегу, — скомандовал я. — Батальон на следующем острове. Дэнни, прими вахту у радиостанции.
Мои слова потонули в оглушительном реве двигателя «аллигатора». Палуба под ногами затряслась, как во время землетрясений. Много я поплавал на своем веку, но такого не припомню. Как-то по пьяному делу я взобрался на необъезженного жеребца во время родео в Орегоне. Приблизительно такое же удовольствие.
Добравшись до места расположения батальона, я сдал пленных лейтенанту Лефорсу, а сам направился к двум хижинам на опушке пальмовой рощи, где оборудовали КП. Развернув радиостанцию, мы связались со штабом на Хелен. Испанец Джо передал микрофон Хаксли.
— Алло, Хелен, говорит «Линкольн-Вайт». Боевой контакт с противником предположительно в течение завтрашнего дня. Высылаю «аллигатор». Прошу доставить дополнительный боекомплект и плазму. Прием.
— "Линкольн-Вайт", говорит Хелен. Вас понял. До прибытия «аллигатора» в боевой контакт с противником не вступать. Как поняли? Прием.
— Я сам решу, когда атаковать, а ваше дело обеспечить своевременную доставку. Прием.
— "Линкольн-Вайт", Хаксли, вы хотя бы знаете, с кем говорите таким тоном? Прием.
— А мне плевать, даже если это президент. И помоги вам Бог, если вы завтра облажаетесь. Конец связи.
Хаксли отдал микрофон Гомесу и направился было к выходу, когда в хижину вошел сержант Пэрис.
— Сэр, мы нашли разведчиков.
— Мертвые? — быстро спросил Хаксли.
— Все десять. Там на берегу.
Пэрис повел нас к зарослям кустарника, примерно в миле от лагеря. Они лежали, застывшие, как восковые фигуры, Радист все еще сидел у разбитой радиостанции, положив пальцы на ключ.
— Лефорс, — позвал Хаксли, но голос его прозвучал слишком тихо и, прокашлявшись, он повторил: — Лефорс! Организовать похоронную команду. Личные вещи сдать по описи старшине Китсу.
— Есть, сэр, — хрипло ответил Лефорс.
Я не выдержал и пошел прочь от этого места. Казалось, за столько лет в Корпусе пора бы уже привыкнуть к виду крови, но мне всегда не по себе, когда вижу мертвецов, особенно если это морские пехотинцы.
— Я умру... Мы все умрем... будем плавать в воде, как те солдаты в лагуне... Это Хаксли хочет моей смерти... И Шапиро прикончит меня... О Боже, он точно прикончит меня... Они сами ищут смерти и меня тянут в могилу, а я хочу жить... Жрут кровь, пьют кровь... А завтра мы и японцы вцепимся друг другу в глотки и все сдохнем... Все!.. Но я буду жить... я спрячусь... вернусь назад... скажу, что отстал, заблудился...
Он, не разбирая дороги, брел к лагерю. Его окликнул часовой:
— Стой! Кто идет?
Брюс машинально бросился на землю и откатился в сторону, и тут же в темноте грохнул выстрел.
— Не стреляйте! — Рыдание вырвалось из груди Брюса. Он колотил кулаками по грязи и все повторял: — Не стреляйте! Не стреляйте!
В таком состоянии его нашли Хаксли и док Кайзер. Полковник бросился к Брюсу и попытался скрутить его, но обезумевший лейтенант дрался, как тигр. Хаксли так и не смог ничего сделать, но стоило ему подняться, как Брюс схватил его за ногу.
— Не убивайте меня! Богом заклинаю, не убивайте!
Он снова упал в грязь, заливаясь истерическим хохотом. Хаксли ошеломленно смотрел на него.
— Тут ничего не сделаешь, — сказал Кайзер. — Он сошел с ума.
— Да, — согласился полковник. — Это я виноват.
— Бросьте, Сэм. Это все равно, что обвинить себя в развязывании войны. — Кайзер повернулся к сбежавшимся на выстрел и крики морпехам. — Ребята, найдите веревку, свяжите его как следует и положите в хижину. Да, и не забудьте приставить к нему часового.
— Старшина, — окликнул Китса полковник. — Вы слышали приказ?
— Так точно, сэр.
— Выполняйте.
Глава 7
Мои слова потонули в оглушительном реве двигателя «аллигатора». Палуба под ногами затряслась, как во время землетрясений. Много я поплавал на своем веку, но такого не припомню. Как-то по пьяному делу я взобрался на необъезженного жеребца во время родео в Орегоне. Приблизительно такое же удовольствие.
Добравшись до места расположения батальона, я сдал пленных лейтенанту Лефорсу, а сам направился к двум хижинам на опушке пальмовой рощи, где оборудовали КП. Развернув радиостанцию, мы связались со штабом на Хелен. Испанец Джо передал микрофон Хаксли.
— Алло, Хелен, говорит «Линкольн-Вайт». Боевой контакт с противником предположительно в течение завтрашнего дня. Высылаю «аллигатор». Прошу доставить дополнительный боекомплект и плазму. Прием.
— "Линкольн-Вайт", говорит Хелен. Вас понял. До прибытия «аллигатора» в боевой контакт с противником не вступать. Как поняли? Прием.
— Я сам решу, когда атаковать, а ваше дело обеспечить своевременную доставку. Прием.
— "Линкольн-Вайт", Хаксли, вы хотя бы знаете, с кем говорите таким тоном? Прием.
— А мне плевать, даже если это президент. И помоги вам Бог, если вы завтра облажаетесь. Конец связи.
Хаксли отдал микрофон Гомесу и направился было к выходу, когда в хижину вошел сержант Пэрис.
— Сэр, мы нашли разведчиков.
— Мертвые? — быстро спросил Хаксли.
— Все десять. Там на берегу.
Пэрис повел нас к зарослям кустарника, примерно в миле от лагеря. Они лежали, застывшие, как восковые фигуры, Радист все еще сидел у разбитой радиостанции, положив пальцы на ключ.
— Лефорс, — позвал Хаксли, но голос его прозвучал слишком тихо и, прокашлявшись, он повторил: — Лефорс! Организовать похоронную команду. Личные вещи сдать по описи старшине Китсу.
— Есть, сэр, — хрипло ответил Лефорс.
Я не выдержал и пошел прочь от этого места. Казалось, за столько лет в Корпусе пора бы уже привыкнуть к виду крови, но мне всегда не по себе, когда вижу мертвецов, особенно если это морские пехотинцы.
* * *
Лейтенант Брюс, притаившись в кустах, наблюдал, как хоронили разведчиков. Сидя на песке и нервно кусая ногти, он судорожно всхлипывал. Было уже темно, накрапывал дождь, и казалось, вокруг нет живых, только эти мертвецы.— Я умру... Мы все умрем... будем плавать в воде, как те солдаты в лагуне... Это Хаксли хочет моей смерти... И Шапиро прикончит меня... О Боже, он точно прикончит меня... Они сами ищут смерти и меня тянут в могилу, а я хочу жить... Жрут кровь, пьют кровь... А завтра мы и японцы вцепимся друг другу в глотки и все сдохнем... Все!.. Но я буду жить... я спрячусь... вернусь назад... скажу, что отстал, заблудился...
Он, не разбирая дороги, брел к лагерю. Его окликнул часовой:
— Стой! Кто идет?
Брюс машинально бросился на землю и откатился в сторону, и тут же в темноте грохнул выстрел.
— Не стреляйте! — Рыдание вырвалось из груди Брюса. Он колотил кулаками по грязи и все повторял: — Не стреляйте! Не стреляйте!
В таком состоянии его нашли Хаксли и док Кайзер. Полковник бросился к Брюсу и попытался скрутить его, но обезумевший лейтенант дрался, как тигр. Хаксли так и не смог ничего сделать, но стоило ему подняться, как Брюс схватил его за ногу.
— Не убивайте меня! Богом заклинаю, не убивайте!
Он снова упал в грязь, заливаясь истерическим хохотом. Хаксли ошеломленно смотрел на него.
— Тут ничего не сделаешь, — сказал Кайзер. — Он сошел с ума.
— Да, — согласился полковник. — Это я виноват.
— Бросьте, Сэм. Это все равно, что обвинить себя в развязывании войны. — Кайзер повернулся к сбежавшимся на выстрел и крики морпехам. — Ребята, найдите веревку, свяжите его как следует и положите в хижину. Да, и не забудьте приставить к нему часового.
— Старшина, — окликнул Китса полковник. — Вы слышали приказ?
— Так точно, сэр.
— Выполняйте.
Глава 7
На следующее утро третья рота во главе с капитаном Шапиро и сержантом Маккуэйдом первой выступила из лагеря.
— Эй, салага! — крикнул Маккуэйд Бернсайду. — Я позову тебя, когда мы надерем задницу японцам!
— Смотри, как бы они тебе не накостыляли! — буркнул в ответ Берни.
Колонна снова двинулась в путь. Все знали, что это последний день и сегодня мы наверняка вступим в бой, поэтому шли молча, без обычных шуток и балагурства.
Даже деревни, которые мы проходили, уже не вызывали прежнего энтузиазма.
После полудня мы достигли середины острова Таратаи, или Молли. Там была расположена миссия сестер Святого сердца. Но и здесь мы задержались ровно настолько, чтобы получить благословление и рассказать им, где похоронены разведчики.
Еде два часа утомительного марша, и впереди последний остров Кора.
— Сэр! Капитан Шапиро докладывает, что его рота уже переправилась на остров.
Хаксли побагровел.
— Я же приказывал ему не начинать переправу до подхода батальона.
Майор Велмэн только ухмыльнулся в ответ.
— Ладно, Сэм, ты же прекрасно знал, что он все равно не станет ждать нас...
Мы ступили на берег Коры, словно на горячие угли, но вокруг было тихо. Может, японцев забрали подводные лодки? Мы стояли в напряженном ожидании, пока патрули третьей роты рыскали по острову в поисках противника.
Батальон находился как раз посреди острова. Вокруг был густой кустарник, и люди нервно оглядывались по сторонам, в любую секунду ожидая нападения. Дальше за кустарником, где ширина острова больше мили, начинались другие джунгли, совсем такие же, как на Гвадалканале.
Время шло, и в конце концов мы получили приказ разбить лагерь. Мои ребята развернули три радиостанции, чтобы батальон мог держать связь одновременно и со штабом, и с «аллигаторами», а также с эсминцем и авиацией.
Пока мы обедали, на КП подошли Шапиро, Маккуэйд и Пэрис.
— Что там, Макс? — спросил Хаксли.
— Пока ничего. Японцев нет.
— Ох, не нравится мне все это, — вздохнул Велмэн.
— Я тоже ничего не смог найти, даже следов, — сказал Пэрис.
Хаксли глубоко затянулся сигаретой.
— Ладно. Где ты расположил роту, Макс?
— Мы развернулись от лагуны до океана. Там остров всего семьдесят-восемьдесят ярдов шириной. Как раз посреди острова. Словно ремень затянули.
— Будем действовать осторожно и наверняка. Я пришлю вам все пулеметные расчеты на случай ночной атаки японцев. Марлин, передайте второй роте капитана Харпера, чтобы заняли позицию в тылу третьей роты. Макс, как только стемнеет, вышли патруль вот сюда, — Хаксли показал на карте северо-восточную часть Коры, где остров расширялся, словно хвост голубя. — Здесь достаточно места, чтобы мог затеряться целый полк.
— Как далеко я должен продвинуться в джунгли?
— Только не ты лично, Макс. Тебе идти запрещаю.
— Но, полковник... Сэм...
— Пошлешь лейтенанта Рэкли. Он отличный разведчик. Маккуэйд, Пэрис, вы тоже пойдете. Попробуйте разведать джунгли как можно дальше. Как только наткнетесь на японцев — немедленно возвращайтесь.
— Есть, сэр.
— Пароль на сегодня — «Хелен».
Пулеметчики из других рот уже потянулись к позициям третьей роты, и Шапиро направился за ними, когда Хаксли окликнул его.
— Макс, если начнется драка, то до моего приказа атаковать запрещаю, понял?
Шапиро кивнул.
— Старшина! — рявкнул Хаксли. — Обеспечить телефонную связь с третьей ротой!
— Есть, сэр!
Хаксли хмуро глянул на быстро темнеющее небо и в сопровождении Зилча начал обход лагеря...
— Это патруль, — шепнул Бернсайд.
— На первых носилках Пэрис, — отозвался я.
— Положите их здесь. Педро, давай плазму, быстро! — распорядился док Кайзер, склонившись над носилками.
Мы с Берни поднялись и подошли к носилкам. Я узнал еще одного раненого. Это был капрал, командир отделения, по-моему, из Алабамы. Он оказался совсем плох. Да и кому было бы хорошо с пулей в животе.
— Надеюсь, нам хватит плазмы, до того как мы успеем остановить кровотечение, — пробормотал Кайзер.
Сержант Пэрис и другой раненый терпеливо ждали, пока их перевяжут. После этого Педро дал сержанту глотнуть бренди, и тот, кряхтя, сел на носилках.
— Куда тебя? — спросил я.
Он молча поднял правую руку, на которой не было четырех пальцев.
— Ты можешь говорить? — спросил его Хаксли.
Пэрис кивнул.
— Да, сэр. Я расскажу, как было дело. Как начало темнеть, мы двинулись и вскоре наткнулись на брошенный лагерь. Хижин тридцать. За ним поляна и метров через сорок снова кустарник, густой такой... ну, в общем, японцы сидели там... а мы их даже не видели, такая каша, я даже понять не успел...
— Ладно. — Хаксли задумчиво смотрел на Пэриса. — Ладно, сержант. Вы молодцы. Все-таки заставили их обнаружить себя.
— Спасибо, сэр.
— А где лейтенант Рэкли?
— Убит, — ответил Маккуэйд. — Пуля в голову. Пришлось оставить его, чтобы донести троих раненых.
— Жаль. — Хаксли склонил голову и замолчал. Мы не видели его лица, но я прекрасно представляю, что он чувствовал. — Как, по-вашему, сержант, — снова заговорил он, обращаясь к Маккуэйду, — много их?
— Похоже, сэр, там передовое охранение. Минимум два пулемета. И стреляли они так, словно патронов у них до конца войны.
— Какая там ширина острова?
— Ярдов пятьсот.
Хаксли повернулся к начальнику штаба.
— Велмэн, свяжитесь по телефону с Шапиро. Прикажите ему выдвинуть третью роту в брошенный лагерь и занять позиции к пяти ноль-ноль. Второй роте Харпера пройти через лагуну на фланг Шапиро.
— А если противник начнет контратаку?
— Не думаю. У них отличная позиция, и они будут держать под контролем эти самые пятьсот ярдов открытого пространства между брошенным лагерем и кустарником.
— Вы уже продумали, как атаковать их?
— Решим завтра. Сначала я хочу взглянуть на их позицию. — Он повернулся к Маккуэйду. — Вам лучше остаться на ночь здесь, сержант.
— Прошу разрешения вернуться назад к Максу... я хотел сказать, к капитану Шапиро. Он был вне себя от ярости и, боюсь, как бы не вздумал атаковать японцев ночью, если я не успокою его.
Хаксли кивнул и незаметно улыбнулся, глядя, как грузный сержант трусцой побежал назад к третьей роте.
— Старшина!
— Да, сэр!
— Свяжитесь с эсминцем. Пусть войдут в лагуну и подойдут как можно ближе к берегу. Потом свяжитесь со штабом, пусть вышлют десантную баржу, чтобы мы могли в случае необходимости переправить раненых на эсминец...
Ночью я еще несколько раз просыпался от нестерпимого зуда комариных укусов и каждый раз видел громадную фигуру командира, сидевшего на берегу у самой воды.
Под утро, очередной раз проснувшись, я понял, что уже не усну, и, тихо поднявшись, чтобы не разбудить остальных, подошел к Хаксли.
— Разрешите сесть рядом, сэр?
— А-а, Мак, садись, старина.
Краем глаза я успел заметить Зилча, примостившегося возле пальмы недалеко от нас. Он тоже не спал и настороженно следил за командиром, готовый в любую секунду выполнить приказ.
— Как там тот парень с простреленным животом?
— Умер... не хватило плазмы, Мак. — Голос Хаксли звучал глухо и безжизненно. — Он третий сын, которого похоронила мать. Один из его братьев погиб, когда затопили «Саратогу».
Да, Хаксли знал каждого из восьмисот людей, которыми командовал, и смерть любого из нас была для него горем.
— Ну и местечко мы выбрали, сэр. — Я попытался отвлечь его от мрачных мыслей. — Комаров тут, как на болоте.
— Ты почему поднялся, Мак?
— Да что-то не спится. Вижу, вы сидите здесь. С вами все в порядке, сэр?
— Из тебя вышел бы хороший капеллан, Мак... Отпущение грехов, да? — Он горько усмехнулся. — Иди лучше спать.
— Да, сэр, конечно. Извините. — Я вернулся на место и, засыпая, впервые пожалел командира.
Мы ожидали приказа, с тревогой прислушиваясь к нарастающей перестрелке. Это вступили в бой вторая и третья роты.
— А помните, ребята? — Со вздохом говорил Элкью. — Парадная синяя форма будет ждать вас в Сан-Диего. Только записывайтесь в морскую пехоту. Как же! Только и видел я эту форму!
— Все здесь, как на курорте, только уж очень плотно кормят. Так и растолстеть недолго, — поддержал его Эрдэ, потуже затягивая ремень, так как завтрака сегодня не было.
— Оставь покурить.
— Это вредно для здоровья.
— Скажи об этом японцам.
К санчасти подошли четверо раненых.
— Ну, как там? — спросил Энди.
— Хреново.
Потом принесли полдюжины носилок с окровавленными телами. Мы молча проводили их взглядами.
— Эй, мужики, смотрите!
К санчасти подошли несколько монахинь.
— Вы здесь старший? — спросила одна из них у Кайзера.
— Да, сестра, меня зовут Кайзер. Доктор Кайзер.
— Я сестра Жоан Клод, мать-настоятельница миссии. Мы пришли предложить свои услуги и помощь раненым.
Растроганный Кайзер благодарно кивнул.
— Простите за игру слов, сестра, но само небо послало вас. Вы разбираетесь в медицине?
— Уход за больными и ранеными — одна из наших обязанностей, доктор.
— Сколько у вас сестер?
— Десять.
— Отлично, значит, мы можем отослать санитаров на передовую. Педро!
— Да, сэр?
— Проведи сестер и покажи, что нужно делать. Не знаю, как вас и благодарить.
— Это наш долг.
— Связной! — громко позвал Хаксли.
Морпехи по цепи передали его призыв, и один из них, петляя между хижинами и деревьями, умело используя прикрытия, примчался к командиру. Следом за ним, до самых камней, где находился Хаксли, тянулась дорожка от пуль.
— Где Шапиро?
— Откуда я знаю? Он везде.
— Ну-ка, отведи нас на КП, — приказал Хаксли.
Связной быстро пополз к ближайшему валуну и сделал знак следовать за ним. Едва они перебрались за валун, как по нему прошлась пулеметная очередь.
— Жарко тут у вас, — заметил Марлин.
— Не жалуемся, — откликнулся связной. — Ну, теперь по одному вон за ту пальму. Пошли!
Так, перебегая и переползая от укрытия к укрытию, они постепенно добрались до КП, который располагался в хижине метрах в пятидесяти от океана. Рядом, за пальмами, залегли человек десять морпехов, охраняющих командный пункт.
Последние двадцать ярдов оба офицера и Зилч промчались на предельной скорости и влетели в хижину, как ураган. Шапиро там не было, зато на полу на циновке лежал сержант Маккуэйд и, заложив ногу за ногу, курил сигарету, лениво пуская дым к потолку.
— Извините, что прервал вашу сиесту, Маккуэйд, — ядовито извинился Хаксли.
— Привет, Сэм, — радушно ответил сержант, как обычно в боевой обстановке, называя офицера по имени.
— Где Шапиро?
— Пошел выравнивать фронт, чтобы ребята не пятились назад. Сейчас вернется.
Хаксли выругался от нетерпения и выглянул из хижины.
Третью роту намертво прижали к земле. Атаковать противника, которого даже не было видно, значило погубить всю роту.
В хижину, задыхаясь от бега, вскочил связной и тут же схватился за голову.
— Слава Богу, только царапнуло, — облегченно вздохнул он, вытирая о штаны окровавленную ладонь. — Сейчас сюда тянут телефонный кабель.
Хаксли кивнул и высунулся из хижины.
— Ну-ка, мужички, поддайте огоньку! Надо прикрыть телефонистов! — Он оглянулся. — Маккуэйд, у вас тут есть миномет?
— Есть, но боекомплект кончился час тому назад.
— Вот дерьмо. — Хаксли снова повернулся к выходу.
Морпехи усилили огонь, давая возможность телефонисту, который ждал сигнала Хаксли, добежать до КП. Полковник махнул рукой, и телефонист ринулся к хижине, придерживая болтающуюся за спиной катушку с кабелем. Добравшись до хижины, он снял с шеи коробку с телефоном и дрожащими от нетерпения пальцами быстро подсоединил кабель. Потом покрутил ручку телефона.
— Алло, «Линкольн-Вайт»! Говорит третья рота! Как слышите?
— Алло, третья рота! «Линкольн-Вайт» на связи. Слышу хорошо.
Телефонист, улыбаясь, передал трубку Хаксли.
— Алло, Велмэн. Это Хаксли. Что там у вас?
— Привет, Сэм. Вторую роту прижали к земле. Большие потери. В санчасти до пятидесяти раненых. Харпер говорит, что залез в джунгли по самую задницу и никак не может сомкнуть фланг с третьей ротой, к тому же позиция у него довольно хреновая. Если бы Шапиро выбил японцев из кустарника, то Харпер тоже двинулся бы вперед. Ты можешь поднять роту, Сэм?
— Это чистое самоубийство. Впереди открытое пространство, а мы их даже не видим.
— Минутку, Сэм, тут связной из второй роты...
— Где же, черт возьми, Шапиро?! — прорычал Хаксли, ожидая, пока Велмэн переговорит со связным.
— Алло, Сэм... ты еще на связи?
— Да, говори.
— В общем, все по-прежнему. Вторая рота зарылась в землю, и японцы выбивают их, как уток.
— Передай Харперу, пусть продолжают окапываться. Я свяжусь с тобой, как только мы придумаем, как выкурить этих сволочей из кустарника. «Аллигатор» еще не прибыл?
— Нет, может, часа через два.
— Как там раненые?
— Молодцом. Никакого нытья. Ребята боевые. Монахини здорово помогают Кайзеру.
Хаксли положил трубку как раз в тот момент, когда заметил знакомую фигуру маленького командира третьей роты, неторопливо идущего к хижине.
— Да он с ума сошел! — выдохнул Марлин.
— Макс! В укрытие! — взревел Хаксли.
Все, кто находился на КП, застыли от изумления. Макс Шапиро, не обращая внимания на свистевшие вокруг него пули, шел, словно прогуливался по парку. Хаксли даже протер глаза. Капитан вел себя так, будто был уверен в своей неуязвимости. Легенда о Ковбое Шапиро не была пустым вымыслом. Его появление сразу взбадривало людей, придавало им новые силы. Он переходил от камня к камню, от пальмы к пальме, похлопывая своих ребят по плечу, отпуская шутки, словно тренер футбольной команды. Его взгляд из-за толстых линз очков стал оживленным и ясным. Хаксли не знал, что и думать. Либо Шапиро человек фантастической смелости, либо сумасшедший. Кто еще мог так бесстрашно идти под пулями, понимая, что в любой момент его могут убить? Хаксли молча продолжал смотреть, как Шапиро все так же неторопливо следовал к хижине через совершенно открытое пространство.
— Эй, мужички, — окликнул капитан ближайших к нему морпехов. — Хотите посмертно медаль заработать?
— Да ну ее к черту, Макс.
— Тогда сдвинь задницу. Вон там на дереве снайпер, который уже давно в нее целится. И стреляй точнее, береги патроны.
— Хорошо, Макс, я понял.
Шапиро вошел в хижину, снял каску и как ни в чем не бывало взял сигарету их нагрудного кармана Маккуэйда. Прикурив ее от окурка сержанта, он повернулся к Хаксли.
— Привет, Сэм.
— Макс, если еще раз устроишь подобный цирк, я...
— Да брось, Сэм. Эти узкоглазые даже пальцем себе в задницу не попадут.
— Ты видел Харпера?
— А как же. — Шапиро протер очки. — Надо послать ему пачку жевательной резинки, а то он, бедняга, жует одну уже целую неделю. Еще немного, и он зубы об нее сломает.
Непринужденность Шапиро сразу разрядила накаленную атмосферу на КП.
— Как обстановка? — Хаксли тоже несколько успокоился.
— Не очень. Мы не можем соединиться с Харпером, а его роту рвут на куски. Слушай, Сэм, там в кустах полно японцев. Может, даже целый батальон, и палят они так, словно купаются в патронах. Не нравится мне это. Если продолжим и дальше перестрелку, то будь уверен, что останемся без патронов, а у них еще на пару дней хватит.
— Может, запросить огневую поддержку с эсминца? — предложил Марлин.
— Нет, уже поздно. Мы слишком близко от японцев. Один неверный залп, и нам крышка. Об авиации вообще говорить не приходится.
Тем временем Шапиро высунулся из хижины и рявкнул на морпехов, охраняющих КП:
— Эй, мужички, вы что, заснули? Не видите, откуда вас обстреливают? Ну-ка, поддайте огоньку по кронам деревьев вон там, справа! — Он вернулся в хижину. — Как я полагаю, командир, кустарник, в котором они засели, ярдов пятьдесят в глубину. Если нам удастся ворваться туда, это вынудит японцев отойти назад, а мы сможем соединиться с Харпером и заодно выручить его.
— Согласен. Но как это сделать? Мы ведь не можем атаковать их с фронта.
— Сэм, — снова вмешался Марлин. — Почему нам просто не отойти, и пусть их накроют артиллерией с эсминца! За два-три дня мы их раскатаем в порошок.
Хаксли побагровел, и на секунду всем показалось, что он придушит своего штабного офицера. Марлин даже отступил назад.
— Эти япошки так же измотаны, как и мы, — продолжал Шапиро. — Может, мы заставим их атаковать нас?
— Они не клюнут на это.
— Как сказать. Всю войну они проделывали с нами подобные штуки. Мы прекратим огонь и начнем материть их. Пройдемся и по императору, и по их богине, а? Все равно продолжать перестрелку мы не можем, боекомплект на исходе. Надо попробовать.
Хаксли лихорадочно соображал. Было просто необходимо выбить японцев из кустарника до темноты, иначе ночная контратака противника неизбежна. Им нечего больше терять.
— Ладно, Макс, давай, действуй.
Он покрутил ручку полевого телефона.
— Алло, Велмэн! Это Хаксли. Скажи Харперу, пусть держится любой ценой. Мы попробуем спровоцировать японцев на атаку. Если это случится, мы свяжем их ближним боем, а Вистлер со своей ротой должен успеть вклиниться в кустарник. И пусть не вздумает останавливаться, чтобы помочь нам! Ясно?!
— Понял, Сэм. Удачи.
— Интересно, — пробормотал Шапиро. — Эд Колмэн тоже пользовался подобным приемом. Я недооценивал тебя, Сэм.
Хаксли пропустил комплимент мимо ушей и подозвал связного.
— Передай всем, пусть прекратят огонь. Стрелять только, если видят цель. А вообще они должны вовсю материть японцев. Громко, отчетливо и очень грязно. Если противник пойдет в атаку, то дождаться, пока они добегут до наших позиций, и ударить в штыки. Задача — связать их рукопашным боем.
— Есть, сэр! — Связной надел каску и выскочил из хижины.
Приказ командира передали по цепи, и стрельба с американской стороны постепенно стихла. Японцы не сразу сообразили, что противник прекратил огонь, а когда обнаружили, тоже перестали стрелять.
В наступившей тишине из хижины вышел Макс Шапиро и, приложив руки рупором ко рту, заорал так, что его наверняка слышали в императорском дворце.
— Эй, косорылые! Стрелки из вас, как из дерьма пуля! И солдаты говенные! Вы просто жалкая банда мартышек!
— Покажите нам свои узкоглазые морды!!! — поддержали своего капитана морпехи.
— Азиаты сраные!!!
Кто-то из морпехов выскочил из-за камня и хлопнул себя по заднице.
— Эй, Ямомото! А ну, попади!
Из кустов грохнул выстрел. Пуля взвизгнула рядом, но морпех уже укрылся за камнем.
— Попробуй лучше пальцем себе в задницу! — заорал он из укрытия. — Десять против одного, что не попадешь!
Хаксли внимательно наблюдал за кустарником.
— Ну что? — спросил Марлин. — Вы думаете, они клюнут?
— Не знаю, может...
Слова Хаксли потонули в диком вопле, донесшемся из кустарника. Оттуда, пошатываясь, вышел японский офицер с саблей наголо.
— Да он по горло нагрузился сакэ, — прошептал Марлин.
— Это хорошо.
Американцы стихли, но не стреляли.
— Смерть морпехам! — крикнул японец, но в наступившей тишине это прозвучало не очень грозно.
— Смерть морпехам! — еще громче крикнул японец и для убедительности погрозил кулаком.
Тогда из хижины вышел Шапиро и молча запустил в японского офицера обломком скалы. Тот поспешно ретировался в кусты, откуда донесся глухой шум голосов.
— А ведь их действительно забрало, — удивленно заметил Хаксли. — Связной! Живо в первую роту! Скажи капитану Вистлеру, чтобы приготовился к атаке.
Дикие вопли перешли в общий рев: «Банзай», и японцы, измотанные долгим маршем и еще более долгим ожиданием смерти, бросились в атаку. С примкнутыми штыками они бежали за своими офицерами, крича от ярости, с налитыми кровью глазами, взбадриваемые принятым сакэ.
Шапиро мгновенно оказался впереди своей роты. В его руках были два знаменитых пистолета.
— В атаку! За мной! — проревел он, в упор стреляя в сплошную массу наступающих японцев, и третья рота бросилась в штыки.
— Эй, салага! — крикнул Маккуэйд Бернсайду. — Я позову тебя, когда мы надерем задницу японцам!
— Смотри, как бы они тебе не накостыляли! — буркнул в ответ Берни.
Колонна снова двинулась в путь. Все знали, что это последний день и сегодня мы наверняка вступим в бой, поэтому шли молча, без обычных шуток и балагурства.
Даже деревни, которые мы проходили, уже не вызывали прежнего энтузиазма.
После полудня мы достигли середины острова Таратаи, или Молли. Там была расположена миссия сестер Святого сердца. Но и здесь мы задержались ровно настолько, чтобы получить благословление и рассказать им, где похоронены разведчики.
Еде два часа утомительного марша, и впереди последний остров Кора.
— Сэр! Капитан Шапиро докладывает, что его рота уже переправилась на остров.
Хаксли побагровел.
— Я же приказывал ему не начинать переправу до подхода батальона.
Майор Велмэн только ухмыльнулся в ответ.
— Ладно, Сэм, ты же прекрасно знал, что он все равно не станет ждать нас...
Мы ступили на берег Коры, словно на горячие угли, но вокруг было тихо. Может, японцев забрали подводные лодки? Мы стояли в напряженном ожидании, пока патрули третьей роты рыскали по острову в поисках противника.
Батальон находился как раз посреди острова. Вокруг был густой кустарник, и люди нервно оглядывались по сторонам, в любую секунду ожидая нападения. Дальше за кустарником, где ширина острова больше мили, начинались другие джунгли, совсем такие же, как на Гвадалканале.
Время шло, и в конце концов мы получили приказ разбить лагерь. Мои ребята развернули три радиостанции, чтобы батальон мог держать связь одновременно и со штабом, и с «аллигаторами», а также с эсминцем и авиацией.
Пока мы обедали, на КП подошли Шапиро, Маккуэйд и Пэрис.
— Что там, Макс? — спросил Хаксли.
— Пока ничего. Японцев нет.
— Ох, не нравится мне все это, — вздохнул Велмэн.
— Я тоже ничего не смог найти, даже следов, — сказал Пэрис.
Хаксли глубоко затянулся сигаретой.
— Ладно. Где ты расположил роту, Макс?
— Мы развернулись от лагуны до океана. Там остров всего семьдесят-восемьдесят ярдов шириной. Как раз посреди острова. Словно ремень затянули.
— Будем действовать осторожно и наверняка. Я пришлю вам все пулеметные расчеты на случай ночной атаки японцев. Марлин, передайте второй роте капитана Харпера, чтобы заняли позицию в тылу третьей роты. Макс, как только стемнеет, вышли патруль вот сюда, — Хаксли показал на карте северо-восточную часть Коры, где остров расширялся, словно хвост голубя. — Здесь достаточно места, чтобы мог затеряться целый полк.
— Как далеко я должен продвинуться в джунгли?
— Только не ты лично, Макс. Тебе идти запрещаю.
— Но, полковник... Сэм...
— Пошлешь лейтенанта Рэкли. Он отличный разведчик. Маккуэйд, Пэрис, вы тоже пойдете. Попробуйте разведать джунгли как можно дальше. Как только наткнетесь на японцев — немедленно возвращайтесь.
— Есть, сэр.
— Пароль на сегодня — «Хелен».
Пулеметчики из других рот уже потянулись к позициям третьей роты, и Шапиро направился за ними, когда Хаксли окликнул его.
— Макс, если начнется драка, то до моего приказа атаковать запрещаю, понял?
Шапиро кивнул.
— Старшина! — рявкнул Хаксли. — Обеспечить телефонную связь с третьей ротой!
— Есть, сэр!
Хаксли хмуро глянул на быстро темнеющее небо и в сопровождении Зилча начал обход лагеря...
* * *
Я проснулся от приглушенного шума голосов и сразу схватился за карабин. Рядом тут же приподнялся Бернсайд, сжимая в руке нож. С трудом разлепив опухшие от комариных укусов веки, я смутно различил проходивших мимо меня Педро Рохеса и дока Кайзера. За ними шли Маккуэйд и несколько морпехов, тащивших трое носилок, откуда доносились глухие стоны. Тут же неизвестно откуда появились Хаксли и Зилч.— Это патруль, — шепнул Бернсайд.
— На первых носилках Пэрис, — отозвался я.
— Положите их здесь. Педро, давай плазму, быстро! — распорядился док Кайзер, склонившись над носилками.
Мы с Берни поднялись и подошли к носилкам. Я узнал еще одного раненого. Это был капрал, командир отделения, по-моему, из Алабамы. Он оказался совсем плох. Да и кому было бы хорошо с пулей в животе.
— Надеюсь, нам хватит плазмы, до того как мы успеем остановить кровотечение, — пробормотал Кайзер.
Сержант Пэрис и другой раненый терпеливо ждали, пока их перевяжут. После этого Педро дал сержанту глотнуть бренди, и тот, кряхтя, сел на носилках.
— Куда тебя? — спросил я.
Он молча поднял правую руку, на которой не было четырех пальцев.
— Ты можешь говорить? — спросил его Хаксли.
Пэрис кивнул.
— Да, сэр. Я расскажу, как было дело. Как начало темнеть, мы двинулись и вскоре наткнулись на брошенный лагерь. Хижин тридцать. За ним поляна и метров через сорок снова кустарник, густой такой... ну, в общем, японцы сидели там... а мы их даже не видели, такая каша, я даже понять не успел...
— Ладно. — Хаксли задумчиво смотрел на Пэриса. — Ладно, сержант. Вы молодцы. Все-таки заставили их обнаружить себя.
— Спасибо, сэр.
— А где лейтенант Рэкли?
— Убит, — ответил Маккуэйд. — Пуля в голову. Пришлось оставить его, чтобы донести троих раненых.
— Жаль. — Хаксли склонил голову и замолчал. Мы не видели его лица, но я прекрасно представляю, что он чувствовал. — Как, по-вашему, сержант, — снова заговорил он, обращаясь к Маккуэйду, — много их?
— Похоже, сэр, там передовое охранение. Минимум два пулемета. И стреляли они так, словно патронов у них до конца войны.
— Какая там ширина острова?
— Ярдов пятьсот.
Хаксли повернулся к начальнику штаба.
— Велмэн, свяжитесь по телефону с Шапиро. Прикажите ему выдвинуть третью роту в брошенный лагерь и занять позиции к пяти ноль-ноль. Второй роте Харпера пройти через лагуну на фланг Шапиро.
— А если противник начнет контратаку?
— Не думаю. У них отличная позиция, и они будут держать под контролем эти самые пятьсот ярдов открытого пространства между брошенным лагерем и кустарником.
— Вы уже продумали, как атаковать их?
— Решим завтра. Сначала я хочу взглянуть на их позицию. — Он повернулся к Маккуэйду. — Вам лучше остаться на ночь здесь, сержант.
— Прошу разрешения вернуться назад к Максу... я хотел сказать, к капитану Шапиро. Он был вне себя от ярости и, боюсь, как бы не вздумал атаковать японцев ночью, если я не успокою его.
Хаксли кивнул и незаметно улыбнулся, глядя, как грузный сержант трусцой побежал назад к третьей роте.
— Старшина!
— Да, сэр!
— Свяжитесь с эсминцем. Пусть войдут в лагуну и подойдут как можно ближе к берегу. Потом свяжитесь со штабом, пусть вышлют десантную баржу, чтобы мы могли в случае необходимости переправить раненых на эсминец...
Ночью я еще несколько раз просыпался от нестерпимого зуда комариных укусов и каждый раз видел громадную фигуру командира, сидевшего на берегу у самой воды.
Под утро, очередной раз проснувшись, я понял, что уже не усну, и, тихо поднявшись, чтобы не разбудить остальных, подошел к Хаксли.
— Разрешите сесть рядом, сэр?
— А-а, Мак, садись, старина.
Краем глаза я успел заметить Зилча, примостившегося возле пальмы недалеко от нас. Он тоже не спал и настороженно следил за командиром, готовый в любую секунду выполнить приказ.
— Как там тот парень с простреленным животом?
— Умер... не хватило плазмы, Мак. — Голос Хаксли звучал глухо и безжизненно. — Он третий сын, которого похоронила мать. Один из его братьев погиб, когда затопили «Саратогу».
Да, Хаксли знал каждого из восьмисот людей, которыми командовал, и смерть любого из нас была для него горем.
— Ну и местечко мы выбрали, сэр. — Я попытался отвлечь его от мрачных мыслей. — Комаров тут, как на болоте.
— Ты почему поднялся, Мак?
— Да что-то не спится. Вижу, вы сидите здесь. С вами все в порядке, сэр?
— Из тебя вышел бы хороший капеллан, Мак... Отпущение грехов, да? — Он горько усмехнулся. — Иди лучше спать.
— Да, сэр, конечно. Извините. — Я вернулся на место и, засыпая, впервые пожалел командира.
* * *
Мэрион и Сияющий Маяк все утро провели в санчасти из-за комариных укусов. Лицо индейца распухло до неузнаваемости, а чудовищно набрякшие веки Мэриона прилипли к очкам, и он не мог открыть глаза. Правда, Педро сдержал обещание и привел их в форму как раз ко времени нашего выступления.Мы ожидали приказа, с тревогой прислушиваясь к нарастающей перестрелке. Это вступили в бой вторая и третья роты.
— А помните, ребята? — Со вздохом говорил Элкью. — Парадная синяя форма будет ждать вас в Сан-Диего. Только записывайтесь в морскую пехоту. Как же! Только и видел я эту форму!
— Все здесь, как на курорте, только уж очень плотно кормят. Так и растолстеть недолго, — поддержал его Эрдэ, потуже затягивая ремень, так как завтрака сегодня не было.
— Оставь покурить.
— Это вредно для здоровья.
— Скажи об этом японцам.
К санчасти подошли четверо раненых.
— Ну, как там? — спросил Энди.
— Хреново.
Потом принесли полдюжины носилок с окровавленными телами. Мы молча проводили их взглядами.
— Эй, мужики, смотрите!
К санчасти подошли несколько монахинь.
— Вы здесь старший? — спросила одна из них у Кайзера.
— Да, сестра, меня зовут Кайзер. Доктор Кайзер.
— Я сестра Жоан Клод, мать-настоятельница миссии. Мы пришли предложить свои услуги и помощь раненым.
Растроганный Кайзер благодарно кивнул.
— Простите за игру слов, сестра, но само небо послало вас. Вы разбираетесь в медицине?
— Уход за больными и ранеными — одна из наших обязанностей, доктор.
— Сколько у вас сестер?
— Десять.
— Отлично, значит, мы можем отослать санитаров на передовую. Педро!
— Да, сэр?
— Проведи сестер и покажи, что нужно делать. Не знаю, как вас и благодарить.
— Это наш долг.
* * *
Хаксли, капитан Марлин и Зилч под прикрытием деревьев пробирались к позициям третьей роты, которая залегла в брошенном лагере, укрываясь за валунами, хижинами и пальмами. Воздух звенел от свиста пуль и грохота выстрелов.— Связной! — громко позвал Хаксли.
Морпехи по цепи передали его призыв, и один из них, петляя между хижинами и деревьями, умело используя прикрытия, примчался к командиру. Следом за ним, до самых камней, где находился Хаксли, тянулась дорожка от пуль.
— Где Шапиро?
— Откуда я знаю? Он везде.
— Ну-ка, отведи нас на КП, — приказал Хаксли.
Связной быстро пополз к ближайшему валуну и сделал знак следовать за ним. Едва они перебрались за валун, как по нему прошлась пулеметная очередь.
— Жарко тут у вас, — заметил Марлин.
— Не жалуемся, — откликнулся связной. — Ну, теперь по одному вон за ту пальму. Пошли!
Так, перебегая и переползая от укрытия к укрытию, они постепенно добрались до КП, который располагался в хижине метрах в пятидесяти от океана. Рядом, за пальмами, залегли человек десять морпехов, охраняющих командный пункт.
Последние двадцать ярдов оба офицера и Зилч промчались на предельной скорости и влетели в хижину, как ураган. Шапиро там не было, зато на полу на циновке лежал сержант Маккуэйд и, заложив ногу за ногу, курил сигарету, лениво пуская дым к потолку.
— Извините, что прервал вашу сиесту, Маккуэйд, — ядовито извинился Хаксли.
— Привет, Сэм, — радушно ответил сержант, как обычно в боевой обстановке, называя офицера по имени.
— Где Шапиро?
— Пошел выравнивать фронт, чтобы ребята не пятились назад. Сейчас вернется.
Хаксли выругался от нетерпения и выглянул из хижины.
Третью роту намертво прижали к земле. Атаковать противника, которого даже не было видно, значило погубить всю роту.
В хижину, задыхаясь от бега, вскочил связной и тут же схватился за голову.
— Слава Богу, только царапнуло, — облегченно вздохнул он, вытирая о штаны окровавленную ладонь. — Сейчас сюда тянут телефонный кабель.
Хаксли кивнул и высунулся из хижины.
— Ну-ка, мужички, поддайте огоньку! Надо прикрыть телефонистов! — Он оглянулся. — Маккуэйд, у вас тут есть миномет?
— Есть, но боекомплект кончился час тому назад.
— Вот дерьмо. — Хаксли снова повернулся к выходу.
Морпехи усилили огонь, давая возможность телефонисту, который ждал сигнала Хаксли, добежать до КП. Полковник махнул рукой, и телефонист ринулся к хижине, придерживая болтающуюся за спиной катушку с кабелем. Добравшись до хижины, он снял с шеи коробку с телефоном и дрожащими от нетерпения пальцами быстро подсоединил кабель. Потом покрутил ручку телефона.
— Алло, «Линкольн-Вайт»! Говорит третья рота! Как слышите?
— Алло, третья рота! «Линкольн-Вайт» на связи. Слышу хорошо.
Телефонист, улыбаясь, передал трубку Хаксли.
— Алло, Велмэн. Это Хаксли. Что там у вас?
— Привет, Сэм. Вторую роту прижали к земле. Большие потери. В санчасти до пятидесяти раненых. Харпер говорит, что залез в джунгли по самую задницу и никак не может сомкнуть фланг с третьей ротой, к тому же позиция у него довольно хреновая. Если бы Шапиро выбил японцев из кустарника, то Харпер тоже двинулся бы вперед. Ты можешь поднять роту, Сэм?
— Это чистое самоубийство. Впереди открытое пространство, а мы их даже не видим.
— Минутку, Сэм, тут связной из второй роты...
— Где же, черт возьми, Шапиро?! — прорычал Хаксли, ожидая, пока Велмэн переговорит со связным.
— Алло, Сэм... ты еще на связи?
— Да, говори.
— В общем, все по-прежнему. Вторая рота зарылась в землю, и японцы выбивают их, как уток.
— Передай Харперу, пусть продолжают окапываться. Я свяжусь с тобой, как только мы придумаем, как выкурить этих сволочей из кустарника. «Аллигатор» еще не прибыл?
— Нет, может, часа через два.
— Как там раненые?
— Молодцом. Никакого нытья. Ребята боевые. Монахини здорово помогают Кайзеру.
Хаксли положил трубку как раз в тот момент, когда заметил знакомую фигуру маленького командира третьей роты, неторопливо идущего к хижине.
— Да он с ума сошел! — выдохнул Марлин.
— Макс! В укрытие! — взревел Хаксли.
Все, кто находился на КП, застыли от изумления. Макс Шапиро, не обращая внимания на свистевшие вокруг него пули, шел, словно прогуливался по парку. Хаксли даже протер глаза. Капитан вел себя так, будто был уверен в своей неуязвимости. Легенда о Ковбое Шапиро не была пустым вымыслом. Его появление сразу взбадривало людей, придавало им новые силы. Он переходил от камня к камню, от пальмы к пальме, похлопывая своих ребят по плечу, отпуская шутки, словно тренер футбольной команды. Его взгляд из-за толстых линз очков стал оживленным и ясным. Хаксли не знал, что и думать. Либо Шапиро человек фантастической смелости, либо сумасшедший. Кто еще мог так бесстрашно идти под пулями, понимая, что в любой момент его могут убить? Хаксли молча продолжал смотреть, как Шапиро все так же неторопливо следовал к хижине через совершенно открытое пространство.
— Эй, мужички, — окликнул капитан ближайших к нему морпехов. — Хотите посмертно медаль заработать?
— Да ну ее к черту, Макс.
— Тогда сдвинь задницу. Вон там на дереве снайпер, который уже давно в нее целится. И стреляй точнее, береги патроны.
— Хорошо, Макс, я понял.
Шапиро вошел в хижину, снял каску и как ни в чем не бывало взял сигарету их нагрудного кармана Маккуэйда. Прикурив ее от окурка сержанта, он повернулся к Хаксли.
— Привет, Сэм.
— Макс, если еще раз устроишь подобный цирк, я...
— Да брось, Сэм. Эти узкоглазые даже пальцем себе в задницу не попадут.
— Ты видел Харпера?
— А как же. — Шапиро протер очки. — Надо послать ему пачку жевательной резинки, а то он, бедняга, жует одну уже целую неделю. Еще немного, и он зубы об нее сломает.
Непринужденность Шапиро сразу разрядила накаленную атмосферу на КП.
— Как обстановка? — Хаксли тоже несколько успокоился.
— Не очень. Мы не можем соединиться с Харпером, а его роту рвут на куски. Слушай, Сэм, там в кустах полно японцев. Может, даже целый батальон, и палят они так, словно купаются в патронах. Не нравится мне это. Если продолжим и дальше перестрелку, то будь уверен, что останемся без патронов, а у них еще на пару дней хватит.
— Может, запросить огневую поддержку с эсминца? — предложил Марлин.
— Нет, уже поздно. Мы слишком близко от японцев. Один неверный залп, и нам крышка. Об авиации вообще говорить не приходится.
Тем временем Шапиро высунулся из хижины и рявкнул на морпехов, охраняющих КП:
— Эй, мужички, вы что, заснули? Не видите, откуда вас обстреливают? Ну-ка, поддайте огоньку по кронам деревьев вон там, справа! — Он вернулся в хижину. — Как я полагаю, командир, кустарник, в котором они засели, ярдов пятьдесят в глубину. Если нам удастся ворваться туда, это вынудит японцев отойти назад, а мы сможем соединиться с Харпером и заодно выручить его.
— Согласен. Но как это сделать? Мы ведь не можем атаковать их с фронта.
— Сэм, — снова вмешался Марлин. — Почему нам просто не отойти, и пусть их накроют артиллерией с эсминца! За два-три дня мы их раскатаем в порошок.
Хаксли побагровел, и на секунду всем показалось, что он придушит своего штабного офицера. Марлин даже отступил назад.
— Эти япошки так же измотаны, как и мы, — продолжал Шапиро. — Может, мы заставим их атаковать нас?
— Они не клюнут на это.
— Как сказать. Всю войну они проделывали с нами подобные штуки. Мы прекратим огонь и начнем материть их. Пройдемся и по императору, и по их богине, а? Все равно продолжать перестрелку мы не можем, боекомплект на исходе. Надо попробовать.
Хаксли лихорадочно соображал. Было просто необходимо выбить японцев из кустарника до темноты, иначе ночная контратака противника неизбежна. Им нечего больше терять.
— Ладно, Макс, давай, действуй.
Он покрутил ручку полевого телефона.
— Алло, Велмэн! Это Хаксли. Скажи Харперу, пусть держится любой ценой. Мы попробуем спровоцировать японцев на атаку. Если это случится, мы свяжем их ближним боем, а Вистлер со своей ротой должен успеть вклиниться в кустарник. И пусть не вздумает останавливаться, чтобы помочь нам! Ясно?!
— Понял, Сэм. Удачи.
— Интересно, — пробормотал Шапиро. — Эд Колмэн тоже пользовался подобным приемом. Я недооценивал тебя, Сэм.
Хаксли пропустил комплимент мимо ушей и подозвал связного.
— Передай всем, пусть прекратят огонь. Стрелять только, если видят цель. А вообще они должны вовсю материть японцев. Громко, отчетливо и очень грязно. Если противник пойдет в атаку, то дождаться, пока они добегут до наших позиций, и ударить в штыки. Задача — связать их рукопашным боем.
— Есть, сэр! — Связной надел каску и выскочил из хижины.
Приказ командира передали по цепи, и стрельба с американской стороны постепенно стихла. Японцы не сразу сообразили, что противник прекратил огонь, а когда обнаружили, тоже перестали стрелять.
В наступившей тишине из хижины вышел Макс Шапиро и, приложив руки рупором ко рту, заорал так, что его наверняка слышали в императорском дворце.
— Эй, косорылые! Стрелки из вас, как из дерьма пуля! И солдаты говенные! Вы просто жалкая банда мартышек!
— Покажите нам свои узкоглазые морды!!! — поддержали своего капитана морпехи.
— Азиаты сраные!!!
Кто-то из морпехов выскочил из-за камня и хлопнул себя по заднице.
— Эй, Ямомото! А ну, попади!
Из кустов грохнул выстрел. Пуля взвизгнула рядом, но морпех уже укрылся за камнем.
— Попробуй лучше пальцем себе в задницу! — заорал он из укрытия. — Десять против одного, что не попадешь!
Хаксли внимательно наблюдал за кустарником.
— Ну что? — спросил Марлин. — Вы думаете, они клюнут?
— Не знаю, может...
Слова Хаксли потонули в диком вопле, донесшемся из кустарника. Оттуда, пошатываясь, вышел японский офицер с саблей наголо.
— Да он по горло нагрузился сакэ, — прошептал Марлин.
— Это хорошо.
Американцы стихли, но не стреляли.
— Смерть морпехам! — крикнул японец, но в наступившей тишине это прозвучало не очень грозно.
— Смерть морпехам! — еще громче крикнул японец и для убедительности погрозил кулаком.
Тогда из хижины вышел Шапиро и молча запустил в японского офицера обломком скалы. Тот поспешно ретировался в кусты, откуда донесся глухой шум голосов.
— А ведь их действительно забрало, — удивленно заметил Хаксли. — Связной! Живо в первую роту! Скажи капитану Вистлеру, чтобы приготовился к атаке.
Дикие вопли перешли в общий рев: «Банзай», и японцы, измотанные долгим маршем и еще более долгим ожиданием смерти, бросились в атаку. С примкнутыми штыками они бежали за своими офицерами, крича от ярости, с налитыми кровью глазами, взбадриваемые принятым сакэ.
Шапиро мгновенно оказался впереди своей роты. В его руках были два знаменитых пистолета.
— В атаку! За мной! — проревел он, в упор стреляя в сплошную массу наступающих японцев, и третья рота бросилась в штыки.