Страница:
хочу рассказать о некоторых работах экипажа в период Великой Отечественной
войны.
Первоначальное плавание в Арктике проходило более-менее благополучно.
Первый рейс с грузом в Англию мы выполняли в конце 1941 г. Судно не было
вооружено, а у берегов Англии уже гибли суда от не-иецких мин и подводных
лодок. Но "Революционер" пришел в порт Гулль благополучно Там нас вооружили:
поставили противомагнитный пояс, были установлены пушка на корме и пулеметы
на средней надстройке и ходовом мостике. Переход в Мурманск зимой 1942 г.
прошел относительно спокойно
Второй рейс в мае 1942 г. из Англии в Мурманск проходил в тяжелых
условиях почти на всем пути перехода немцы атаковали с воздуха-и подводных
лодок.
В июле 1942 г. п/х "Революционер" был снова направлен в Арктику.
Выполняя рейс Игарка--Хатанга с заходом на остров Диксон, мы букси-ровали из
Дудинки баржу с углем. На Диксоне произошел бой немецкого.! рейдера с
береговой батареей и судами, стоящими в порту. "Революцио-нер был атакован
"Адмиралом Шеером", в результате чего была пробита носовая часть судна,
сгорел ходовой мостик, повреждены каюты" I салон в передней части
надстройки. Пеэтому судно с ходового мостика вправляться не могло. А когда
рейдер ушел в открытое море, нам было-дано указание следовать обратно в
Игарку. Вот тут и начались сложности. На корме имелось открытое устройство
управления рулем, там стоял компас и штурвал, который соединялся с рулевой
машиной. Сна-чала команды с мостика передавались голосом, что было очень
трудно. Тогда быстро придумали провести сигнализацию звонком, провели
проводку, установили звонок и по специальному коду управляли судном! С
ходового мостика. Так благополучно пришли в Игарку, где была сделана
остекленная будка, защищающая от дождя и ветра. Сильно был поврежден
противомагнитный пояс, но судовые умельцы справились. С этой трудностью и
ввели его в эксплуатацию.
Во время боя в Диксоне был ранен осколком в ногу матрос Володя
Корельский, а на переходе в Игарку трагически погиб старший машинист Петр
Гольм, которого схоронили в порту Игарка.
После окончания всех работ п/х "Революционер" продолжил выполне-ние
рейсовых заданий. Благополучно прибыли в Хатангу, разгрузились. Затем пошли
в Тикси, а оттуда на буксире доставили в Диксон баржу для хранения жидкого
топлива. Из Диксона с грузом угля прибыли в Архангельск во второй половине
ноября.
Необходимо отметить, что экипаж судна был очень дружный, товарищеская
помощь была на каждом шагу. Командиры судна были очень внимательны и
отзывчивы. Возглавляли экипаж капитан Ф Панфилов, старший механик В. Л.
Макарьин, секретарь парторганизации 2-й меха-ник Карпов, профорг Петр Гольм.
Была, конечно и огромная вера в на-шу победу над фашистской Германией. Все
это и вселяло бодрость духа. Уверенность и самоотверженность в труде.
Перед уходом "Революционера" в начале декабря 1942 г. я заболел, и
врачи меня не выпустили в рейс. После выздоровления в январе 1943 г. я был
направлен старшим машинистом на приемку американского судна в порт Молотовск
(Северодвинск). Впоследствии судну дали название п/х "Марина Раскова".
Пароход был аварийный: имелась пробоина в кормовом трюме и было повреждено
рулевое управление. Стояло оно с полным грузом руды (флюорита). Туннель
гребного вала полностью залит водой и илом, но он был закрыт клинкетом. В
машинном отделении
были мазут и грязь. Американцев осталось всего 3 человека, остальные
уплыли на своих судах в Америку Весной, после приемки, судно было разгружено
и его начали восстанавливать. В первую очередь убирали грязь и вручную
выносили на берег. Особенно много ила и песка, смешанного с мазутом, было в
туннеле, он был почти полностью забит этой смесью Мы работали по 12 и более
часов в сутки В мае из Молотовска "Марина Раскова" была отбуксирована в
Архангельск на завод "Красная кузница", где и проходил ремонт. После
ремонта, осенью 1943 года, пароход был загружен на Бакарице и отправлен в
рейс на Новую Землю в бухту Белужья. На борту был груз и пассажиры. Нас
сопровождали два эсминца--"Громкий" и "Гремящий".
После того как прошли остров Колгуев, в море началось волнение, рыскали
подводные лодки фашистов. В это время вышло из строя рулевое управление, и
создалась очень сложная обстановка. Экипаж был поднят и одет в спасательные
пояса, судно могло двигаться, но не управлялось. Тогда один из эсминцев взял
судно на буксир с кормы, постоянно подвергаясь нападениям фашистских
подлодок. Но несмотря на это, военные моряки выполнили задание и
благополучно доставили судно в пункт назначения, где оно было поставлено под
разгрузку. Экипаж занялся ремонтом рулевого управления. Ремонт возглавил
старший механик Борис Архангельский.
Все работали, не считаясь со временем. Оказалось, что у судна
•оторвало перо руля от румпеля. Такую работу судовыми средствами
выполнить было невозможно. Все было просмотрено, обдумано и найден выход,
который был единственным спасением для дальнейшего следования в обратный
путь. В надстройке рулевой машины имелись клюзы на оба борта судна, а в
секторе рулевой машины--отверстия для крепления троса. Тогда были
изготовлены тросы, пропущены через клюзы и скобой закреплены на пере руля.
При работе рулевой машины руль стал поворачиваться вправо и влево.
После выгрузки и окончания всех работ п/х "Марина Раскова" вышел в
обратный рейс на Архангельск в сопровождении тральщиков, которые имели
скорость 8--9 миль в час. Первоначально все шло благополучно. Море в конце
октября--начале ноября было неспокойным. От качки и ударов волн о перо руля
тросы не выдержали и лопнули. Пришлось останавливать судно, снова менять
тросы и крепить перо руля. Эту работу выполнял 2-й штурман Владимир
Николаевич Бойков. Молодой, энергичный моряк спускался по штормтрапу и
осуществлял в очень холодной воде все эти операции по креплению и заводке
тросов к перу руля. Его постоянно обливало водой при качке судна. На пути
следования у нас лопались тросы или иногда разрывало соединительную скобу на
пере руля. И каждый раз все работы по креплению выполнял В. Н. Бойков. На
кормовой палубе оказывали помощь боцман и матросы, а также все, кто мог
оказать посильное содействие в ликвидации поломки. Но основную и самую
важную работу под кормой судна также выполнял В. Н. Бойков. Несмотря на все
трудности и сложную обстановку плавания, моряки экипажа п/х "Марина Раскова"
привели судно своим ходом и пришвартовали к заводу "Красная кузница" перед
праздником 7 ноября 1943 года.
Вот так стойко и умело трудились моряки Северного морского пароходства
в годы Великой Отечественной войны, способствуя полной по-беде над
ненавистным врагом--фашизмом.
в. п. коковин О МОРЕ И О ВОЙНЕ
Осенью 1942 года мой дядя, довольно известный балтийский капитан Андрей
Александрович Малыгин, появился у нас дома в Архангельске в необычном виде:
на нем были зеленые брюки, какие носили британ- ские солдаты, сапоги, серая
кофта и пр. Оказалось, что п/х "Сухона" род его командой следовал в союзном
конвое PQ-18 из Англии в Архангельск. Между Норд-Капом и островом Медвежий
пароход "Сухона", как и многие другие суда этого конвоя, был торпедирован и
затонул. Капитан и экипаж были подобраны с воды английским спасателем и
доставлены в Архангельск. Какое-то время Андрей Александрович жил у нас со
своей семьей, вывезенной из блокадного Ленинграда, затем уехал во
Владивосток принимать п/х "Осмуссаар".
Той же осенью я поступил в Морской техникум (ныне Архморучили-це им.
капитана В. И. Воронина), где на первом курсе мы усердно изучали парусный
флот и, хотя было очень голодно, мечтали, что летом 1943 года нас пошлют
плавать на парусник. Но время было суровое, взрослые воевали на фронте, и
нам, пацанам, нужно было их заменить здесь, в тылу.
В апреле 1943 года мне исполнилось 15 лет. В мае меня с п/х "Кама",
(стоявшего на ремонте, где я чистил балласты, направили матросом на
землечерпалку "Вайгач". Работали мы на Мудьюгском баровом канале,
поддерживая нужную глубину для прохода наших и союзных судов с боевой
техникой и продовольствием.
Режим работы матроса у лебедки был тяжелый: б часов через 6, т. е. по
12 часов в день. Питание было скудным, мы испытывали по-стоянный голод.
В июле меня направили матросом 1-го класса на паровую шаланду
"Двинская-1". Работали мы в составе каравана земснаряда "Карская>
на входном баровом канале порта Молотовск (ныне Северодвинск).
Пришлось в течение двух недель подменять нашего боцмана--у него
Открылась рана, полученная на фронте. Сейчас это выглядит очень
необычно: 15 лет и--боцман! Но тогда это было своеобразной нормой,
, так как остальные матросы были на год-полтора постарше и девчата
лет 17--18.
В ноябре 1943 года нас, студентов, с великим трудом отпустили на
учебу--некем было заменить.
Наступила весна 1944 года, линия фронта на суше отодвинулась к Западу,
но на северных морях немцы активизировали действие под-водных лодок, поэтому
плавание конвоев продолжало оставаться опасным.
В начале июня 1944 г. меня направили матросом П-го класса на п/х
"Свияга", которым тогда командовал капитан Василий Васильевич Глотов. Судно
стояло в небольшом ремонте на судоремонтном заводе на Мосеевом острове после
похода за сайкой в п. Индигу. Эта приполярная рыбешка, популярная в войну в
Архангельске "сестра" наваги, Выла погружена в трюмы навалом, прямо с
ледового припая. После рыгрузки трюмов на стрингерах осталась часть рыбы, и,
конечно, когда судно поставили к причалу СРЗ, все крысы Мосеева острова
сбежались на нашу "Свиягу". Когда мы вышли в рейс, крысы перебазировались к
нам в кубрик под полубак. Пришлось хлеб, который нам выдавали на 5 дней
вперед, подвешивать на тросиках под подволоком.
Нас было 6 матросов: 1-го класса--Л. Доставалов, В. Русинов, П. Мелкий;
П-го класса--А. Аникин, М. Орлов, В. Коковин. Леонид Дос-тавалов
впоследствии стал боцманом, затем штурманом и хорошим фотографом. Александр
Аникин и Михаил Орлов, мои сокурсники--впоследствии известные на Севере
капитаны дальнего плавания.
8 3.5556 ИЗ
Кроме обычных матросских обязанностей, у нас прибавились чистс военные,
я, например, был определен 2-м номером к 20-миллиметровой скорострельной
зенитной установке "Эрликон" американского производства В мои обязанности
входила зарядка трассирующими, зажигательными, бронебойными снарядами
зарядных магазинов. По боевой тревоге я прибегал к пушке, которая стояла на
правом крыле мостика, сдергивал чехол, взводил затвор, устанавливал магазин
со снарядами, докладывал-"Орудие к бою готово!". Доклад принимал военный
краснофлотец Вася.
Стрелять нам пришлось только по всплывшим минам, так как нападений с
воздуха в течение всей навигации не было. Подводные лодки нас беспокоили
почти каждый рейс, обычно на участке Терский Орлов-- Канин Нос.
Конвой формировался с выходом из Архангельска обычно из 3--4 судов,
таких как п/х "Свияга". Это были "Сура", "Вытегра", "Онега". Обычно командир
конвоя шел впереди на переоборудованном и вооруженном рыболовном тральщике,
а кораблями охранения были несколько малых охотников--небольших деревянных
катеров, обладавших высокой скоростью и маневренностью. Это было очень
надежное охранение
Однажды днем самолет МБР (морской большой разведчик), сопровождавший
нас в горле Белого моря, дал зеленую ракету, что означало "Обнаружил
подводную лодку". Тотчас катера, морские охотники, один за другим по сигналу
командира конвоя стали выходить в район падения ракеты и сбрасывать
глубинные бомбы. Для нас был поднят сигнал командира конвоя: "Хотите
жить--прибавьте ход!". Разрывы глубинных бомб слились в единый гул. Нас,
матросов, загнали в бункер на помощь кочегарам--штивать уголь. Атака морских
охотников по немецкой подводной лодке прошла успешно, наш конвой
благополучно добрался до Иоканьги для переформирования. В трюмах у нас были
воинские грузы, авиабомбы, боезапас, солдаты с амуницией, а на
палубе--бензин. Катера охранения свою задачу выполнили с честью, хотя во
время шторма им приходилось туго; но там подобраны были отличные парни: при
стоянках мы с ними общались и видели, что это именно так.
Следует также отметить, что наша "Свияга", да и остальные суда могли
развить максимальную скорость 7--8 узлов, а обычно только околс шести. Для
подводных лодок такие тихоходы были отличной мишенью. Главная причина низкой
скорости заключалась в плохом качестве ворку-тинского угля, которым мы
бункеровались
Охрана такого тихоходного конвоя от подводных лодок была делом не
простым, и теперь я понимаю, что если бы не эти "малые охотники", то вполне
вероятно, что эти строки писать мне бы и не пришлось. Тому подтверждение
гибель п/х "Революция", "Марина Раскова", "Пролетарий" в 1944 году и п/х
"Онега" перед самым концом войны.
Заканчивая, хочу искренне поблагодарить наших собратьев, военных
моряков, за трудную, очень ответственную и добросовестно выполненную задачу
по охране наших судов в составе конвоев
союзники
ю. д. жуков
Это подзабытое за 20 лет слово вернулось в обиход архангелогородцев
как-то незаметно, исподволь. В конце лета 1941 года на улицах города стали
встречаться блондинистые парни в непривычной форме цвета "хаки", всегда
куда-то спешившие и оставлявшие за собой пряный шлейф от заморских сигарет,
так отличавшийся от запаха наших самокруток из махорки и самосада. В среде
людей более посвященных в разговорах начали проскакивать и вовсе незнакомые
слова: ленд-лиз, миссия, конвои. Более наглядно все это проявилось в
августе, когда архангелогородцы, вышедшие на набережную, увидели стоящие на
городском рейде чужеземные военные и торговые корабли, столь непохожие на
наши. С приходом первого конвоя на улицах города стали появляться небольшие
группы разношерстно одетых людей--черных, белых, желтых--бродивших по
деревянным мосткам в окружении вездесущих сопливых мальчишек, свободно
выговаривающих по-английски: "Комрад, сигарет!". Иностранные моряки первых
караванов заходили в полупустые магазины, тут же из горлышка пили
плодоягодное или зеленоватую, отдающую керосином водку, а вечером,
возвращаясь на свои корабли, собирались у катерного причальчика на улице
Энгельса и ... дрались. Нет, не все. Выясняли между собой отношения, в
основном, англичане с американцами, причем знатоки утверждали, что это
традиционно и ничего в этом страшного нет. Шотландцы же в своих клетчатых
юбках и канадцы невозмутимо отходили в сторону и с безразличным видом
курили. Эти столкновения и другие непорядки вынудили союзное командование в
дни больших увольнений направлять с кораблей в город наряды военно-морской
полиции, которые сами расправлялись со своими забияками, так как наши
военные патрули предпочитали деликатно не вмешиваться в частные дела
союзников.
В те времена нас настойчиво убеждали, что в стране Советов проституток
нет и быть не может в виду отсутствия социальных предпосылок. Однако, взамен
этих, несуществующих, сразу появились фланирующие по набережной молодые и не
очень "дивы", обильно подкрашенные, с модной тогда черной мушкой на губе или
щеке. Наиболее преуспевающих из них милиция усердно "выявляла", после чего
им спешно вручали повестки для явки в военкоматы Они шумно туда вваливалисо
и вгоняли в шок медичек комиссии своим фантастическим бельем и наглостью,
но, как правило, не подходили под нормативы для мобилизации, то сердечко не
так стучало, то печень, то ... то срочно лечиться надо.
Ожил и забурлил "интерклуб" на Поморской. Молоденькие активистки клуба
пользовались успехом у союзников, некоторые даже повыходили ,замуж, что,
однако, их впоследствии так и не спасло от сибирских лагерей. А время текло,
к союзникам стали привыкать и на "Павлинке", на лих уже и не оглядывались.
Значительно прозаичнее складывались отношения между союзными моряками и
нами--моряками-северянами. Мы с ними не бродили по темным закоулкам, а
встречались на опасных морских дорогах, помогали чем могли друг другу, а
если и доводилось поднимать стаканы, то непременно первым тостом раздавалось
дружное. "Виктори'".
Летом 1942 года пароход "Рошаль", на котором я в то время плавал
Штурманом, грузился разными товарами на несколько пунктов островов Новая
Земля. Именно тогда я впервые столкнулся и воочию ощутил, что из себя
представляет этот ленд-лиз: в трюма укладывались стофунтовые мешки канадской
пшеницы, ящики отменной свиной тушенки "порк", большие прямоугольные
металлические банки консервированной говядины. Настойчиво насаждались слухи,
что это вовсе и не говядина, а обезьянье мясо, но несмотря на это, консервы
лихо воровались голодными грузчиками и прямо в трюмах поедались. Впрочем,
эти консервы входили
115
и в наш скудный судовой паек, но мы ими не брезговали, ибо прикинули,
что только на один пароход типа "Либерти" или "Эмпайр" потребовалось бы
переловить всех обезьян пяти континентов
Сейчас, по прошествии почти полувека, со стыдом вспоминаются
послевоенные годы пресловутой борьбы с преклонением перед западом, когда
амбициозно и бестактно принижалась помощь союзников в те трудные для нашего
отечества годы. Приведу всего один пример, который ощутил конкретно на себе-
пароход "Рошаль" начал войну с деревянной пушкой на полубаке, а в 1943 году
ее заменили настоящим 76 мм орудием "Гамильтон", на крыльях мостика
появились грозные скорострельные "Эрли-коны", на корме--12-ствольная
ракетная установка П-2, и все это из арсеналов союзников. А продукты
питания' Да мы еще после войны доедали "порк" и уплетали омлеты из
американского яичного порошка, не забывая при этом ворчливо острить "Опять
яйца президента Трумена!". Я уже не говорю о самолетах и танках, кстати,
приемкой последних на Бакарице руководил молодой офицер, сын маршала
Ворошилова. А сколько было потоплено судов и погибло союзных моряков при
выполнении этих опасных конвойных перевозок?1 Только за один 1942
год из 368 судов, следовавших в союзных конвоях, погибло 62 транспорта и 15
кораблей эскорта.
Но вернемся на пароход "Рошаль" Несмотря на разгар войны, начало рейса,
о котором идет речь, протекало относительно спокойно-- всего несколько
тревог по поводу подводных лодок, да ежедневные облеты "юнкерсов",
появлявшихся с целью разведки с немецкой пунктуальностью, точно в одно и то
же время. В их планы не входило нападать и обстреливать транспорта--этим
занимались субмарины да подразделения бомбардировщиков и торпедоносцев.
Несколько позднее выяснились причины того относительного затишья--немецкие
силы были отвлечены на другую операцию, огромную по размерам и страшную по
последствиям
6-го июля мы благополучно зашли в пролив Маточкин Шар, делящий Новую
Землю на два острова и встали на рейде становища Лагерное. Места здешние
впечатляли своей суровой красотой, и не зря художник Борисов именно в этом
проливе еще до революции построил дом, где писал свои северные пейзажи и
учил держать кисть в руках способного молоденького ненца Тыко Вылко.
В те летние месяцы 42-го ходили вполне обоснованные слухи о присутствии
в районе нашего Севера немецкого "карманного" линкора, а любая встреча с
этим блуждающим рейдером ничего хорошего никому не обещала. Именно поэтому
наши конвоиры в Лагерное не зашли, а остались у мыса Столбовой, где
страховали заход в пролив.
Фактория на мысе Лагерное ничем особенным от других не отличалась,
разве что была побольше. Здесь стояло несколько добротно срубленных
одноэтажных домов в самом большом жил заведующий фактории и русские
промысловики, небольшая больничка на 4 койки, интернат, склады и
беспорядочно разбросанные ненецкие чумы Все было обычно для этих краев, но
поражало обилие ездовых собак--лаек, которые в сезон летней безработицы
хрипло облаивали всех и вся и от безделья грызлись между собой
Работы по выгрузке производились силами моряков, и мне, как
ответственному за груз, цриходилось много времени проводить на береговых
складах фактории. Заведующий факторией Анатолий Мухтаров, крепыш среднего
роста с чернющей бородкой и плутоватыми глазками, по национальности тюрк,
неведомо какими ветрами занесенный с юга в эти края, был разворотист,
нагловат, но хозяйство содержал исправно. В его руках было сосредоточено
все- продовольствие, промтовары и, конечно, "шпир-та"--этот ключик к сердцам
охотников-ненцев, приезжавших сюда из далеких стойбищ сдавать тому же
Мухтарову шкурки песцов, среди которых случались и голубые.
В тот памятный день 7-го июля мы с Мухтаровым ковырялись на складе, как
вдруг подозрительно дружно залились псы. Мухтаров удив-
116
ленно вздернул бровями, и мы поспешно выскочили на отмель косы Первое,
что бросилось в глаза--три больших шаровых корабля медленно выворачивались
из за горы, направляясь к нам. Сразу мелькнула мрачная мысль: "Все, крышка'
Рейдер с сопровождением...". Однако, вскоре эту трусливую мыслишку пришлось
отбросить, из-за поворота продолжали выползать все новые и новые суда, среди
которых и транспортные. Головные теперь уже проходили наш маленький
"Рошаль", вежливо приспуская в приветствии свои американские и английские
флаги. Вскоре рейд был забит судами союзников, ошеломляя своим количеством в
этом медвежьем углу.
Выписка из судового журнала п/х "Рошаль" за 7-е июля: "Сего числа в
19--30 на рейд встало соединение военных кораблей в количестве 15 вымпелов и
4-х транспортов. Смена дежурств. Вахтенный штурман В. Байков."
В точности записи можно усомниться, плохо мы тогда разбирались В
конструкциях союзных судов--все они были большими, коробчатыми и одинаково
шаровыми. Поспешно прыгнул в ялик и переправился на свое судно, но и тут
было не все обычно. У борта п/х "Рошаль" стоял англий-ский военный корабль
"Айршир", небольшой корвет, все палубы которого были заполнены моряками,
подобранными с воды после потопления их транспортов. Большинство из них
лежали завернутыми в пледы, некоторые высовывали головы из спальных мешков,
и только небольшая часть этой разношерстной братии, перешагивая через
лежащих, подошла К на-шему борту, пытаясь завязать разговор. Какое там, при
нашей одно-язычности! Разговора не получилось, но нашим девчатам и
малолетним Пассажирам полетели шоколадки, пакетики с засахаренными орехами,
а матросня деловито обменивались "сувенирами": наш "Беломор" туда--их
"добельман" и "кэмел" нам. Корвет выглядел плачевно. Все надстройки были
изрешечены осколками и пулями, следами недавней жестокой схватки с
противником Оба якорные клюза у бедолаги были пусты--от взрыва бомбы якоря
улетели за борт, и теперь "Айршир" мог стоять, как инвалид, у стенки, только
отшвартованной к • кому-либо Английский офицер по нашей карте
откорректировал свою, и тут мы узнали, из какого ада они вырвались в пролив
зашли остатки разгромленного вдребезги, печаль-ной памяти конвоя PQ-17
На другой день на большом моторном катере к нам приехали иностранцы с
одного из кораблей союзников Старший офицер поднялся к капитану, а человек
десять расселись в нашем маленьком салоне. Совершаемый рейс был арендным, и
комиссар экспедиции, парторг "Главсеверотор-га" Исаев после некоторого
раздумья и сомнений все же выдал несколько бутылок вонючего "сучка" под
названием "пшеничная" и три "хвоста" приличного новоземельского гольца.
Нашими гостями были спасенные моряки с разных погибших транспортов и офицер
с корабля, которому принадлежал катер. Все начиналось вроде бы хорошо, если
бы не языковой барьер, и тогда я, по понятным причинам не афишировавший свое
внание немецкого языка, рискнул обратиться к тому офицеру, памятуя, что у
немецкого и английского много общих слов. Он действительно все понимал, но с
трудом подбирал слова для ответов, как вдруг отвел меня В сторону и тихо
сказал: "Я вас подведу к одному человеку, он немец И не скрывает этого. Мы
его подобрали с плотика в море, его фамилия Кауфман, поговорите с ним.". Так
у меня появился собеседник, а впоследствии и заботы.
Мы сели за стол рядом. Выпили. Кауфману было более тридцати, руки
далеко не холеные--рабочие. Говорил, что является антифашистом, Поносил
Гитлера и поэтому, мол, эмигрировал в Америку. По должности Машинист, плыл в
Россию на пароходе "Пэнкрафт", судно немцы потопили, а вот он спасся.
Документов, кроме профсоюзного билета, никаких. Билет всем показывал, выдан,
действительно, в Штатах, но обложка оказалась изрядно подмочена, фотография
отклеилась и затерялась. На вопрос, кто еще с "Пэнкрафта" спасся, ответил
"Кажется, никого..
117
Впрочем, кораблей много, на каждом десятки подобранных с воды". Когда
разговор коснулся семьи в Америке, махнул рукой: "Какая у моряка семья ...
Жаль вот, родители застряли в Германии".
Наконец, пришло время прощаться. Сама встреча прошла вроде нормально,
если не считать испорченного настроения у английского офицера, который к
нашему немалому смущению так и не нашел своей форменной фуражки с большим
блестящим козырьком. Пропала и все тут! Всякие темные мыслишки лезли в
голову, но к всеобщему облегчению после отъезда гостей уборщик приволок
злосчастный "чепчик": "В туалете на крючке висел". Что ж, очевидно,
войны.
Первоначальное плавание в Арктике проходило более-менее благополучно.
Первый рейс с грузом в Англию мы выполняли в конце 1941 г. Судно не было
вооружено, а у берегов Англии уже гибли суда от не-иецких мин и подводных
лодок. Но "Революционер" пришел в порт Гулль благополучно Там нас вооружили:
поставили противомагнитный пояс, были установлены пушка на корме и пулеметы
на средней надстройке и ходовом мостике. Переход в Мурманск зимой 1942 г.
прошел относительно спокойно
Второй рейс в мае 1942 г. из Англии в Мурманск проходил в тяжелых
условиях почти на всем пути перехода немцы атаковали с воздуха-и подводных
лодок.
В июле 1942 г. п/х "Революционер" был снова направлен в Арктику.
Выполняя рейс Игарка--Хатанга с заходом на остров Диксон, мы букси-ровали из
Дудинки баржу с углем. На Диксоне произошел бой немецкого.! рейдера с
береговой батареей и судами, стоящими в порту. "Революцио-нер был атакован
"Адмиралом Шеером", в результате чего была пробита носовая часть судна,
сгорел ходовой мостик, повреждены каюты" I салон в передней части
надстройки. Пеэтому судно с ходового мостика вправляться не могло. А когда
рейдер ушел в открытое море, нам было-дано указание следовать обратно в
Игарку. Вот тут и начались сложности. На корме имелось открытое устройство
управления рулем, там стоял компас и штурвал, который соединялся с рулевой
машиной. Сна-чала команды с мостика передавались голосом, что было очень
трудно. Тогда быстро придумали провести сигнализацию звонком, провели
проводку, установили звонок и по специальному коду управляли судном! С
ходового мостика. Так благополучно пришли в Игарку, где была сделана
остекленная будка, защищающая от дождя и ветра. Сильно был поврежден
противомагнитный пояс, но судовые умельцы справились. С этой трудностью и
ввели его в эксплуатацию.
Во время боя в Диксоне был ранен осколком в ногу матрос Володя
Корельский, а на переходе в Игарку трагически погиб старший машинист Петр
Гольм, которого схоронили в порту Игарка.
После окончания всех работ п/х "Революционер" продолжил выполне-ние
рейсовых заданий. Благополучно прибыли в Хатангу, разгрузились. Затем пошли
в Тикси, а оттуда на буксире доставили в Диксон баржу для хранения жидкого
топлива. Из Диксона с грузом угля прибыли в Архангельск во второй половине
ноября.
Необходимо отметить, что экипаж судна был очень дружный, товарищеская
помощь была на каждом шагу. Командиры судна были очень внимательны и
отзывчивы. Возглавляли экипаж капитан Ф Панфилов, старший механик В. Л.
Макарьин, секретарь парторганизации 2-й меха-ник Карпов, профорг Петр Гольм.
Была, конечно и огромная вера в на-шу победу над фашистской Германией. Все
это и вселяло бодрость духа. Уверенность и самоотверженность в труде.
Перед уходом "Революционера" в начале декабря 1942 г. я заболел, и
врачи меня не выпустили в рейс. После выздоровления в январе 1943 г. я был
направлен старшим машинистом на приемку американского судна в порт Молотовск
(Северодвинск). Впоследствии судну дали название п/х "Марина Раскова".
Пароход был аварийный: имелась пробоина в кормовом трюме и было повреждено
рулевое управление. Стояло оно с полным грузом руды (флюорита). Туннель
гребного вала полностью залит водой и илом, но он был закрыт клинкетом. В
машинном отделении
были мазут и грязь. Американцев осталось всего 3 человека, остальные
уплыли на своих судах в Америку Весной, после приемки, судно было разгружено
и его начали восстанавливать. В первую очередь убирали грязь и вручную
выносили на берег. Особенно много ила и песка, смешанного с мазутом, было в
туннеле, он был почти полностью забит этой смесью Мы работали по 12 и более
часов в сутки В мае из Молотовска "Марина Раскова" была отбуксирована в
Архангельск на завод "Красная кузница", где и проходил ремонт. После
ремонта, осенью 1943 года, пароход был загружен на Бакарице и отправлен в
рейс на Новую Землю в бухту Белужья. На борту был груз и пассажиры. Нас
сопровождали два эсминца--"Громкий" и "Гремящий".
После того как прошли остров Колгуев, в море началось волнение, рыскали
подводные лодки фашистов. В это время вышло из строя рулевое управление, и
создалась очень сложная обстановка. Экипаж был поднят и одет в спасательные
пояса, судно могло двигаться, но не управлялось. Тогда один из эсминцев взял
судно на буксир с кормы, постоянно подвергаясь нападениям фашистских
подлодок. Но несмотря на это, военные моряки выполнили задание и
благополучно доставили судно в пункт назначения, где оно было поставлено под
разгрузку. Экипаж занялся ремонтом рулевого управления. Ремонт возглавил
старший механик Борис Архангельский.
Все работали, не считаясь со временем. Оказалось, что у судна
•оторвало перо руля от румпеля. Такую работу судовыми средствами
выполнить было невозможно. Все было просмотрено, обдумано и найден выход,
который был единственным спасением для дальнейшего следования в обратный
путь. В надстройке рулевой машины имелись клюзы на оба борта судна, а в
секторе рулевой машины--отверстия для крепления троса. Тогда были
изготовлены тросы, пропущены через клюзы и скобой закреплены на пере руля.
При работе рулевой машины руль стал поворачиваться вправо и влево.
После выгрузки и окончания всех работ п/х "Марина Раскова" вышел в
обратный рейс на Архангельск в сопровождении тральщиков, которые имели
скорость 8--9 миль в час. Первоначально все шло благополучно. Море в конце
октября--начале ноября было неспокойным. От качки и ударов волн о перо руля
тросы не выдержали и лопнули. Пришлось останавливать судно, снова менять
тросы и крепить перо руля. Эту работу выполнял 2-й штурман Владимир
Николаевич Бойков. Молодой, энергичный моряк спускался по штормтрапу и
осуществлял в очень холодной воде все эти операции по креплению и заводке
тросов к перу руля. Его постоянно обливало водой при качке судна. На пути
следования у нас лопались тросы или иногда разрывало соединительную скобу на
пере руля. И каждый раз все работы по креплению выполнял В. Н. Бойков. На
кормовой палубе оказывали помощь боцман и матросы, а также все, кто мог
оказать посильное содействие в ликвидации поломки. Но основную и самую
важную работу под кормой судна также выполнял В. Н. Бойков. Несмотря на все
трудности и сложную обстановку плавания, моряки экипажа п/х "Марина Раскова"
привели судно своим ходом и пришвартовали к заводу "Красная кузница" перед
праздником 7 ноября 1943 года.
Вот так стойко и умело трудились моряки Северного морского пароходства
в годы Великой Отечественной войны, способствуя полной по-беде над
ненавистным врагом--фашизмом.
в. п. коковин О МОРЕ И О ВОЙНЕ
Осенью 1942 года мой дядя, довольно известный балтийский капитан Андрей
Александрович Малыгин, появился у нас дома в Архангельске в необычном виде:
на нем были зеленые брюки, какие носили британ- ские солдаты, сапоги, серая
кофта и пр. Оказалось, что п/х "Сухона" род его командой следовал в союзном
конвое PQ-18 из Англии в Архангельск. Между Норд-Капом и островом Медвежий
пароход "Сухона", как и многие другие суда этого конвоя, был торпедирован и
затонул. Капитан и экипаж были подобраны с воды английским спасателем и
доставлены в Архангельск. Какое-то время Андрей Александрович жил у нас со
своей семьей, вывезенной из блокадного Ленинграда, затем уехал во
Владивосток принимать п/х "Осмуссаар".
Той же осенью я поступил в Морской техникум (ныне Архморучили-це им.
капитана В. И. Воронина), где на первом курсе мы усердно изучали парусный
флот и, хотя было очень голодно, мечтали, что летом 1943 года нас пошлют
плавать на парусник. Но время было суровое, взрослые воевали на фронте, и
нам, пацанам, нужно было их заменить здесь, в тылу.
В апреле 1943 года мне исполнилось 15 лет. В мае меня с п/х "Кама",
(стоявшего на ремонте, где я чистил балласты, направили матросом на
землечерпалку "Вайгач". Работали мы на Мудьюгском баровом канале,
поддерживая нужную глубину для прохода наших и союзных судов с боевой
техникой и продовольствием.
Режим работы матроса у лебедки был тяжелый: б часов через 6, т. е. по
12 часов в день. Питание было скудным, мы испытывали по-стоянный голод.
В июле меня направили матросом 1-го класса на паровую шаланду
"Двинская-1". Работали мы в составе каравана земснаряда "Карская>
на входном баровом канале порта Молотовск (ныне Северодвинск).
Пришлось в течение двух недель подменять нашего боцмана--у него
Открылась рана, полученная на фронте. Сейчас это выглядит очень
необычно: 15 лет и--боцман! Но тогда это было своеобразной нормой,
, так как остальные матросы были на год-полтора постарше и девчата
лет 17--18.
В ноябре 1943 года нас, студентов, с великим трудом отпустили на
учебу--некем было заменить.
Наступила весна 1944 года, линия фронта на суше отодвинулась к Западу,
но на северных морях немцы активизировали действие под-водных лодок, поэтому
плавание конвоев продолжало оставаться опасным.
В начале июня 1944 г. меня направили матросом П-го класса на п/х
"Свияга", которым тогда командовал капитан Василий Васильевич Глотов. Судно
стояло в небольшом ремонте на судоремонтном заводе на Мосеевом острове после
похода за сайкой в п. Индигу. Эта приполярная рыбешка, популярная в войну в
Архангельске "сестра" наваги, Выла погружена в трюмы навалом, прямо с
ледового припая. После рыгрузки трюмов на стрингерах осталась часть рыбы, и,
конечно, когда судно поставили к причалу СРЗ, все крысы Мосеева острова
сбежались на нашу "Свиягу". Когда мы вышли в рейс, крысы перебазировались к
нам в кубрик под полубак. Пришлось хлеб, который нам выдавали на 5 дней
вперед, подвешивать на тросиках под подволоком.
Нас было 6 матросов: 1-го класса--Л. Доставалов, В. Русинов, П. Мелкий;
П-го класса--А. Аникин, М. Орлов, В. Коковин. Леонид Дос-тавалов
впоследствии стал боцманом, затем штурманом и хорошим фотографом. Александр
Аникин и Михаил Орлов, мои сокурсники--впоследствии известные на Севере
капитаны дальнего плавания.
8 3.5556 ИЗ
Кроме обычных матросских обязанностей, у нас прибавились чистс военные,
я, например, был определен 2-м номером к 20-миллиметровой скорострельной
зенитной установке "Эрликон" американского производства В мои обязанности
входила зарядка трассирующими, зажигательными, бронебойными снарядами
зарядных магазинов. По боевой тревоге я прибегал к пушке, которая стояла на
правом крыле мостика, сдергивал чехол, взводил затвор, устанавливал магазин
со снарядами, докладывал-"Орудие к бою готово!". Доклад принимал военный
краснофлотец Вася.
Стрелять нам пришлось только по всплывшим минам, так как нападений с
воздуха в течение всей навигации не было. Подводные лодки нас беспокоили
почти каждый рейс, обычно на участке Терский Орлов-- Канин Нос.
Конвой формировался с выходом из Архангельска обычно из 3--4 судов,
таких как п/х "Свияга". Это были "Сура", "Вытегра", "Онега". Обычно командир
конвоя шел впереди на переоборудованном и вооруженном рыболовном тральщике,
а кораблями охранения были несколько малых охотников--небольших деревянных
катеров, обладавших высокой скоростью и маневренностью. Это было очень
надежное охранение
Однажды днем самолет МБР (морской большой разведчик), сопровождавший
нас в горле Белого моря, дал зеленую ракету, что означало "Обнаружил
подводную лодку". Тотчас катера, морские охотники, один за другим по сигналу
командира конвоя стали выходить в район падения ракеты и сбрасывать
глубинные бомбы. Для нас был поднят сигнал командира конвоя: "Хотите
жить--прибавьте ход!". Разрывы глубинных бомб слились в единый гул. Нас,
матросов, загнали в бункер на помощь кочегарам--штивать уголь. Атака морских
охотников по немецкой подводной лодке прошла успешно, наш конвой
благополучно добрался до Иоканьги для переформирования. В трюмах у нас были
воинские грузы, авиабомбы, боезапас, солдаты с амуницией, а на
палубе--бензин. Катера охранения свою задачу выполнили с честью, хотя во
время шторма им приходилось туго; но там подобраны были отличные парни: при
стоянках мы с ними общались и видели, что это именно так.
Следует также отметить, что наша "Свияга", да и остальные суда могли
развить максимальную скорость 7--8 узлов, а обычно только околс шести. Для
подводных лодок такие тихоходы были отличной мишенью. Главная причина низкой
скорости заключалась в плохом качестве ворку-тинского угля, которым мы
бункеровались
Охрана такого тихоходного конвоя от подводных лодок была делом не
простым, и теперь я понимаю, что если бы не эти "малые охотники", то вполне
вероятно, что эти строки писать мне бы и не пришлось. Тому подтверждение
гибель п/х "Революция", "Марина Раскова", "Пролетарий" в 1944 году и п/х
"Онега" перед самым концом войны.
Заканчивая, хочу искренне поблагодарить наших собратьев, военных
моряков, за трудную, очень ответственную и добросовестно выполненную задачу
по охране наших судов в составе конвоев
союзники
ю. д. жуков
Это подзабытое за 20 лет слово вернулось в обиход архангелогородцев
как-то незаметно, исподволь. В конце лета 1941 года на улицах города стали
встречаться блондинистые парни в непривычной форме цвета "хаки", всегда
куда-то спешившие и оставлявшие за собой пряный шлейф от заморских сигарет,
так отличавшийся от запаха наших самокруток из махорки и самосада. В среде
людей более посвященных в разговорах начали проскакивать и вовсе незнакомые
слова: ленд-лиз, миссия, конвои. Более наглядно все это проявилось в
августе, когда архангелогородцы, вышедшие на набережную, увидели стоящие на
городском рейде чужеземные военные и торговые корабли, столь непохожие на
наши. С приходом первого конвоя на улицах города стали появляться небольшие
группы разношерстно одетых людей--черных, белых, желтых--бродивших по
деревянным мосткам в окружении вездесущих сопливых мальчишек, свободно
выговаривающих по-английски: "Комрад, сигарет!". Иностранные моряки первых
караванов заходили в полупустые магазины, тут же из горлышка пили
плодоягодное или зеленоватую, отдающую керосином водку, а вечером,
возвращаясь на свои корабли, собирались у катерного причальчика на улице
Энгельса и ... дрались. Нет, не все. Выясняли между собой отношения, в
основном, англичане с американцами, причем знатоки утверждали, что это
традиционно и ничего в этом страшного нет. Шотландцы же в своих клетчатых
юбках и канадцы невозмутимо отходили в сторону и с безразличным видом
курили. Эти столкновения и другие непорядки вынудили союзное командование в
дни больших увольнений направлять с кораблей в город наряды военно-морской
полиции, которые сами расправлялись со своими забияками, так как наши
военные патрули предпочитали деликатно не вмешиваться в частные дела
союзников.
В те времена нас настойчиво убеждали, что в стране Советов проституток
нет и быть не может в виду отсутствия социальных предпосылок. Однако, взамен
этих, несуществующих, сразу появились фланирующие по набережной молодые и не
очень "дивы", обильно подкрашенные, с модной тогда черной мушкой на губе или
щеке. Наиболее преуспевающих из них милиция усердно "выявляла", после чего
им спешно вручали повестки для явки в военкоматы Они шумно туда вваливалисо
и вгоняли в шок медичек комиссии своим фантастическим бельем и наглостью,
но, как правило, не подходили под нормативы для мобилизации, то сердечко не
так стучало, то печень, то ... то срочно лечиться надо.
Ожил и забурлил "интерклуб" на Поморской. Молоденькие активистки клуба
пользовались успехом у союзников, некоторые даже повыходили ,замуж, что,
однако, их впоследствии так и не спасло от сибирских лагерей. А время текло,
к союзникам стали привыкать и на "Павлинке", на лих уже и не оглядывались.
Значительно прозаичнее складывались отношения между союзными моряками и
нами--моряками-северянами. Мы с ними не бродили по темным закоулкам, а
встречались на опасных морских дорогах, помогали чем могли друг другу, а
если и доводилось поднимать стаканы, то непременно первым тостом раздавалось
дружное. "Виктори'".
Летом 1942 года пароход "Рошаль", на котором я в то время плавал
Штурманом, грузился разными товарами на несколько пунктов островов Новая
Земля. Именно тогда я впервые столкнулся и воочию ощутил, что из себя
представляет этот ленд-лиз: в трюма укладывались стофунтовые мешки канадской
пшеницы, ящики отменной свиной тушенки "порк", большие прямоугольные
металлические банки консервированной говядины. Настойчиво насаждались слухи,
что это вовсе и не говядина, а обезьянье мясо, но несмотря на это, консервы
лихо воровались голодными грузчиками и прямо в трюмах поедались. Впрочем,
эти консервы входили
115
и в наш скудный судовой паек, но мы ими не брезговали, ибо прикинули,
что только на один пароход типа "Либерти" или "Эмпайр" потребовалось бы
переловить всех обезьян пяти континентов
Сейчас, по прошествии почти полувека, со стыдом вспоминаются
послевоенные годы пресловутой борьбы с преклонением перед западом, когда
амбициозно и бестактно принижалась помощь союзников в те трудные для нашего
отечества годы. Приведу всего один пример, который ощутил конкретно на себе-
пароход "Рошаль" начал войну с деревянной пушкой на полубаке, а в 1943 году
ее заменили настоящим 76 мм орудием "Гамильтон", на крыльях мостика
появились грозные скорострельные "Эрли-коны", на корме--12-ствольная
ракетная установка П-2, и все это из арсеналов союзников. А продукты
питания' Да мы еще после войны доедали "порк" и уплетали омлеты из
американского яичного порошка, не забывая при этом ворчливо острить "Опять
яйца президента Трумена!". Я уже не говорю о самолетах и танках, кстати,
приемкой последних на Бакарице руководил молодой офицер, сын маршала
Ворошилова. А сколько было потоплено судов и погибло союзных моряков при
выполнении этих опасных конвойных перевозок?1 Только за один 1942
год из 368 судов, следовавших в союзных конвоях, погибло 62 транспорта и 15
кораблей эскорта.
Но вернемся на пароход "Рошаль" Несмотря на разгар войны, начало рейса,
о котором идет речь, протекало относительно спокойно-- всего несколько
тревог по поводу подводных лодок, да ежедневные облеты "юнкерсов",
появлявшихся с целью разведки с немецкой пунктуальностью, точно в одно и то
же время. В их планы не входило нападать и обстреливать транспорта--этим
занимались субмарины да подразделения бомбардировщиков и торпедоносцев.
Несколько позднее выяснились причины того относительного затишья--немецкие
силы были отвлечены на другую операцию, огромную по размерам и страшную по
последствиям
6-го июля мы благополучно зашли в пролив Маточкин Шар, делящий Новую
Землю на два острова и встали на рейде становища Лагерное. Места здешние
впечатляли своей суровой красотой, и не зря художник Борисов именно в этом
проливе еще до революции построил дом, где писал свои северные пейзажи и
учил держать кисть в руках способного молоденького ненца Тыко Вылко.
В те летние месяцы 42-го ходили вполне обоснованные слухи о присутствии
в районе нашего Севера немецкого "карманного" линкора, а любая встреча с
этим блуждающим рейдером ничего хорошего никому не обещала. Именно поэтому
наши конвоиры в Лагерное не зашли, а остались у мыса Столбовой, где
страховали заход в пролив.
Фактория на мысе Лагерное ничем особенным от других не отличалась,
разве что была побольше. Здесь стояло несколько добротно срубленных
одноэтажных домов в самом большом жил заведующий фактории и русские
промысловики, небольшая больничка на 4 койки, интернат, склады и
беспорядочно разбросанные ненецкие чумы Все было обычно для этих краев, но
поражало обилие ездовых собак--лаек, которые в сезон летней безработицы
хрипло облаивали всех и вся и от безделья грызлись между собой
Работы по выгрузке производились силами моряков, и мне, как
ответственному за груз, цриходилось много времени проводить на береговых
складах фактории. Заведующий факторией Анатолий Мухтаров, крепыш среднего
роста с чернющей бородкой и плутоватыми глазками, по национальности тюрк,
неведомо какими ветрами занесенный с юга в эти края, был разворотист,
нагловат, но хозяйство содержал исправно. В его руках было сосредоточено
все- продовольствие, промтовары и, конечно, "шпир-та"--этот ключик к сердцам
охотников-ненцев, приезжавших сюда из далеких стойбищ сдавать тому же
Мухтарову шкурки песцов, среди которых случались и голубые.
В тот памятный день 7-го июля мы с Мухтаровым ковырялись на складе, как
вдруг подозрительно дружно залились псы. Мухтаров удив-
116
ленно вздернул бровями, и мы поспешно выскочили на отмель косы Первое,
что бросилось в глаза--три больших шаровых корабля медленно выворачивались
из за горы, направляясь к нам. Сразу мелькнула мрачная мысль: "Все, крышка'
Рейдер с сопровождением...". Однако, вскоре эту трусливую мыслишку пришлось
отбросить, из-за поворота продолжали выползать все новые и новые суда, среди
которых и транспортные. Головные теперь уже проходили наш маленький
"Рошаль", вежливо приспуская в приветствии свои американские и английские
флаги. Вскоре рейд был забит судами союзников, ошеломляя своим количеством в
этом медвежьем углу.
Выписка из судового журнала п/х "Рошаль" за 7-е июля: "Сего числа в
19--30 на рейд встало соединение военных кораблей в количестве 15 вымпелов и
4-х транспортов. Смена дежурств. Вахтенный штурман В. Байков."
В точности записи можно усомниться, плохо мы тогда разбирались В
конструкциях союзных судов--все они были большими, коробчатыми и одинаково
шаровыми. Поспешно прыгнул в ялик и переправился на свое судно, но и тут
было не все обычно. У борта п/х "Рошаль" стоял англий-ский военный корабль
"Айршир", небольшой корвет, все палубы которого были заполнены моряками,
подобранными с воды после потопления их транспортов. Большинство из них
лежали завернутыми в пледы, некоторые высовывали головы из спальных мешков,
и только небольшая часть этой разношерстной братии, перешагивая через
лежащих, подошла К на-шему борту, пытаясь завязать разговор. Какое там, при
нашей одно-язычности! Разговора не получилось, но нашим девчатам и
малолетним Пассажирам полетели шоколадки, пакетики с засахаренными орехами,
а матросня деловито обменивались "сувенирами": наш "Беломор" туда--их
"добельман" и "кэмел" нам. Корвет выглядел плачевно. Все надстройки были
изрешечены осколками и пулями, следами недавней жестокой схватки с
противником Оба якорные клюза у бедолаги были пусты--от взрыва бомбы якоря
улетели за борт, и теперь "Айршир" мог стоять, как инвалид, у стенки, только
отшвартованной к • кому-либо Английский офицер по нашей карте
откорректировал свою, и тут мы узнали, из какого ада они вырвались в пролив
зашли остатки разгромленного вдребезги, печаль-ной памяти конвоя PQ-17
На другой день на большом моторном катере к нам приехали иностранцы с
одного из кораблей союзников Старший офицер поднялся к капитану, а человек
десять расселись в нашем маленьком салоне. Совершаемый рейс был арендным, и
комиссар экспедиции, парторг "Главсеверотор-га" Исаев после некоторого
раздумья и сомнений все же выдал несколько бутылок вонючего "сучка" под
названием "пшеничная" и три "хвоста" приличного новоземельского гольца.
Нашими гостями были спасенные моряки с разных погибших транспортов и офицер
с корабля, которому принадлежал катер. Все начиналось вроде бы хорошо, если
бы не языковой барьер, и тогда я, по понятным причинам не афишировавший свое
внание немецкого языка, рискнул обратиться к тому офицеру, памятуя, что у
немецкого и английского много общих слов. Он действительно все понимал, но с
трудом подбирал слова для ответов, как вдруг отвел меня В сторону и тихо
сказал: "Я вас подведу к одному человеку, он немец И не скрывает этого. Мы
его подобрали с плотика в море, его фамилия Кауфман, поговорите с ним.". Так
у меня появился собеседник, а впоследствии и заботы.
Мы сели за стол рядом. Выпили. Кауфману было более тридцати, руки
далеко не холеные--рабочие. Говорил, что является антифашистом, Поносил
Гитлера и поэтому, мол, эмигрировал в Америку. По должности Машинист, плыл в
Россию на пароходе "Пэнкрафт", судно немцы потопили, а вот он спасся.
Документов, кроме профсоюзного билета, никаких. Билет всем показывал, выдан,
действительно, в Штатах, но обложка оказалась изрядно подмочена, фотография
отклеилась и затерялась. На вопрос, кто еще с "Пэнкрафта" спасся, ответил
"Кажется, никого..
117
Впрочем, кораблей много, на каждом десятки подобранных с воды". Когда
разговор коснулся семьи в Америке, махнул рукой: "Какая у моряка семья ...
Жаль вот, родители застряли в Германии".
Наконец, пришло время прощаться. Сама встреча прошла вроде нормально,
если не считать испорченного настроения у английского офицера, который к
нашему немалому смущению так и не нашел своей форменной фуражки с большим
блестящим козырьком. Пропала и все тут! Всякие темные мыслишки лезли в
голову, но к всеобщему облегчению после отъезда гостей уборщик приволок
злосчастный "чепчик": "В туалете на крючке висел". Что ж, очевидно,