Байлс Джон. Дети Древнего Бога

   — Я НЕ алкоголичка! — заявила она, — Как ты смеешь обвинять меня в этом? Я никогда не пью при исполнении служебных обязанностей!
   — Ты всегда при исполнении служебных обязанностей! — оборвал ее Макото, — Еще один Ангел мог напасть вчера вечером, а ты была пьяна, так что с тем же успехом мы могли бы возложить ответственность на Пен-Пена! — он ткнул в ее сторону пальцем, — Ангелы не станут ждать, пока ты протрезвеешь! Это война, и пока она не закончена, ты не можешь прятаться и топить свое горе в пиве, каждый раз, когда что-то идет не так! Есть люди, которые зависят от тебя, и ты не можешь помочь им с бутылкой в руке!
   Она начала возражать, но остановилась и посмотрела на него.
   — Разве ты уже не говорил что-то подобное? Нет, постой-ка, кажется это говорила чайка, которая уложила меня в кровать… — она потрясла головой, — Только не говори мне, что ты никогда не напивался в стельку, я сама видела!
   — Есть разница между пьянкой в компании и обращению к бутылке каждый раз, как что-то идет не так, как надо!
   — Не-а, — глубоко в душе она знала, что он прав, но не могла заставить себя признать это.
   — Какой пример ты подаешь Детям? Полагаешь, они тоже должны напиться прямо сейчас?
   Мисато вздрогнула.
   — Наверное, они чувствуют себя ужасно.
   — Они поссорились и едва не подрались друг с другом, насколько я слышал. Сейчас все они торчат в своих комнатах и ненавидят всех окружающих. А ты тратила впустую время, напиваясь, в то время, как они переживают.
   — Не из-за меня все пошло прахом! Они ДОЛЖНЫ себя плохо чувствовать!
   — Ты действительно так считаешь? — мягко спросил Макото.
   Она съежилась.
   — Нет, — ее голос едва можно было расслышать, поскольку она уткнулась лицом к колени, — Они просто хотели помочь Синдзи, который вообще не должен был там находиться. Я должна была убедиться, что он может двигаться достаточно быстро, после того, как обгорел, — она начала плакать, — Я должна была позаботиться о нем, позаботиться об остальных. Но он получил ожоги… и город сгорел… и все умерли… и я не хочу быть одна. Не снова.
   Он встал, подошел к ней и положил руку на ее плечо.
   — Ты сделала все, что могла. Мы победили. Намного больше людей погибло бы, если бы мы не обнаружили и не остановили Уриэля.
   — Майя поняла это, — тихо сказала Мисато сквозь слезы, — Ее должны назначить главной.
   — Она не такой хороший тактик, как ты, — ответил Макото, — Я видел твои результаты. Ты была в одном пункте от абсолютного результата в сценарии «Ямато», это лучший результат, кем-либо достигнутый. У тебя талант, Мисато, но ты должна оставаться трезвой, чтобы использовать его. Даже командующий Икари не винит тебя в том, что случилось.
   Она посмотрела на него, посмотрела в его глаза, задумавшись о чем-то. Наконец, она произнесла:
   — Хотела бы я, чтобы Кадзи был здесь.
   — Но его здесь нет. И как бы ты не желала, от этого ничего не изменится. Мы должны обходиться тем, что имеем. «Хотел бы я, чтобы ты так думала обо мне, — подумал он, — Терпеть не могу, когда ты так переживаешь из-за этого».
   На мгновение, она подарила ему страстный взгляд, подобный которому он не получал за всю свою жизнь ни от одной женщины. «Неужели она собирается…» — подумал он про себя.
   Она отвернулась.
   — Это было некрасиво по отношению к тебе, — пробормотала она, — Я, правда, испортила все дело, да?
   — Ничего такого, что ты не могла бы исправить, если поработаешь над этим. Мы не можем вернуть погибших, но мы, по-крайней мере, можем позаботиться о том, чтобы еще больше людей не присоединились к ним, — он почувствовал сожаление, от того, что упустил свой шанс, но он не хотел заниматься этим с Мисато, когда она чувствует себя так плохо. Особенно, учитывая, что он будет для нее лишь заменой того, кого она действительно хочет.
   Мисато, наконец, начала успокаиваться.
   — Я поем, а потом надо будет сходить, поговорить с Рицуко, — сказала она, — Скажу ей, чтобы выдала Майе премию в этом месяце.
   — Командующий Икари уже сделал это. Ее зарплата также увеличена, — Макото отстранился от нее, — Ладно, мне пора, нужно поработать над рапортом.
   — Не уходи, — попросила она, — Я привыкла к компании.
   — Хорошо, — он снова уселся на кровать, — Мы собираемся посмотреть какой-нибудь фильм в одной из комнат для брифингов, сегодня вечером. Приходи, если хочешь.
   Они продолжали разговаривать, пока Мисато ела, и постепенно, она почувствовала, как головная боль отступает. «У меня много работы, которой я должна заняться, — подумала она, — Пора приниматься за дело».

* * *

   Глаза Хикари вспыхнули от радости, когда она вышла из дверей школы. Ее мужчина, Тодзи, ждал ее, прислонившись к бетонному забору.
   — Тодзи! — она подбежала к нему и прыгнула в его объятия, но улыбка Хикари быстро исчезла, когда она поняла, что он не слишком рад.
   — Тодзи… что случилось?
   — Мы можем… мы можем поговорить где-нибудь в другом месте?
   Она молча кивнула. Взяв велосипед Тодзи, они поехали через город. Хикари крепко обхватила Тодзи сзади. Они ехали по улицам города, то появляясь на солнце, то снова ныряя в тень домов, пока не прибыли в место Кенсуке, как они его называли. Это был участок шоссе, откуда Тодзи обычно любовался городом. Дорога змеей вилась по выступающему утесу, обеспечивая великолепный вид на Токио-3.
   Тодзи остановил велосипед и вместе с Хикари подошел к ограждению. Он смотрел на Токио-3 с выражением, которое она никогда не замечала в нем прежде.
   — Скажи мне, что сообщали о наших действиях в новостях? — спросил он.
   — Немного, — ответила Хикари, — NERV столкнулся с Ангелом, там возникли какие-то пожары, кто-то погиб, но NERV спас положение.
   — И все? — переспросил он натянуто.
   — Тодзи…что произошло?
   — Не знаю, должен ли я радоваться или беситься, слыша это.
   — Тодзи?
   Он, наконец, повернулся оказался лицом к лицу с ней и дав волю гневу.
   — Все пошло на хрен, черт возьми. Все. Никто не знал, что, черт побери, делать, говорю тебе. Они послали туда Синдзи, обдолбанного наркотиками и перевязанного, а эта проклятая сука Аска хотела бросить его на погибель…
   — Тодзи! Не говори так! Аска не могла бы…
   — ДА, ОНА МОГЛА БЫ! Она могла бы сделать это, и она сделала это, и я подставил свою шею, и свою задницу, ради друга, и…и…проклятье.
   Его гнев уступил место печали.
   — Ты знаешь, я пошел на это ради того, чтобы моей сестре обеспечили наилучший медицинский уход. Но это проклятое дело выглядит все хуже, с каждым гребаным днем.
   Она медленно взяла его за руку и нежно сжала.
   — Дорогой, просто скажи мне…
   — Малышка, мы облажались. Мы реально облажались.
   — Насколько… насколько все плохо? Что с остальными?
   — О…Синдзи забинтован, как мумия, все его тело в ожогах. Весь народ Перу желает, чтобы наши задницы оказались перед расстрельной командой, и я думаю, не видать мне моей первой зарплаты.
   — Синдзи обгорел?
   — О, — сказал он, дрогнувшим голосом. На его глаза навернулись слезы, — Я говорил тебе, что два миллиона человек погибли?
   Хикари уставилась на него.
   Тодзи опустился на землю, привалившись к ограждению шоссе. Он обхватил голову руками и начал плакать. Хикари опустилась рядом с ним, нежно обняв его.
   — Два миллиона человек! — закричал он, — Два миллиона… — он погрузился в ее объятия, все еще плача. Она слегка покачивалась взад и вперед, ее рука медленно гладила его волосы. Она не знала, что сказать. Слова, подобные «ты сделал все что мог» и «это не твоя ошибка», прозвучали бы неискренне и пусто, учитывая два миллиона погибших.
   Вместо этого, она сделала то, единственное, что могла сделать. Осталась с ним.

* * *

   Кадзи постучал в дверь квартиры Мисато, не уверенный, что она дома. Он опасался, что она не в настроении, и он будет не в силах помочь ей. Кадзи ожидал, что она позвонит, после возвращения, но так и не дождался. Она не отвечала и на его звонки. «Надеюсь, она не злится на меня», — подумал он.
   — Войдите, — раздался ее крик за дверью.
   Он вошел, держа в руках букет цветов и надеясь, что этого достаточно. Она сидела за кухонным столом, внимательно изучая груду рапортов. На ней был выходной костюм и она слушала Американскую Ретро-станцию. Он покачал головой. «Думаю, она не понимает ни единого слова, — подумал он, — не то, чтобы англоязычные слушатели понимали, о чем поется в песнях «Нирваны», но все же…»
   Мисато подняла глаза и улыбнулась ему. Она выглядела немного утомленной.
   — Жаль, что тебя не было с нами, — произнесла она.
   — Я тоже скучал без тебя, — ответил он, подходя и целуя ее в губы, — Но я должен был выследить нескольких бывших сотрудников NERV и выжать из них кое-какие секреты.
   — Я думаю, мы похожи на мафию, покинуть которую нельзя, — слабо улыбнулась она.
   — Они инсценировали собственную смерть, но они были недостаточно мертвы, чтобы скрыться от меня. Ничего, если я налью себе чего-нибудь выпить? — он пошел к холодильнику, не дожидаясь ответа.
   — Давай-давай, — разрешила она, делая глоток какой-то оранжевой шипучей жидкости из кружки, стоящей на столе среди рапортов.
   Он открыл холодильник. Пиво исчезло, уступив место молоку, кока-коле, пепси и огромному количеству чего-то, под названием «Orange Fresca». Взяв одну банку, он уставился на нее.
   — Это еще что?
   — Без понятия. На складе базы есть комната, битком набитая разными видами газировки, — ответила Мисато, — Я совершила туда рейд. Понятия не имею, откуда все это там взялось. Но вкус разный, так что мне даже, в какой-то мере, нравится.
   — Но что такое «Fresca»?
   — Откуда я знаю. Скажи мне, что такое «пепси», помимо того, что это напиток?
   Он бросил в стакан немного льда и налил оранжевую шипучку.
   — Они, наконец, выкинули все твое пиво?
   — Сама выкинула. Надоело мне все это.
   Он удивленно моргнул.
   — Никогда бы не поверил, что такое может случиться.
   — Я проклятая алкоголичка, и я должна завязать, — ответила она, — И я сделаю это. Я не собираюсь даже прикасаться к пиву, пока мы не убьем последнего из этих проклятых Ангелов.
   — Это может потребовать немало времени, — сказал он.
   С одной стороны, он считал, что бросить пить для Мисато было бы неплохой идеей, но он уже видел, как она решала завязать прежде, и обычно это не длилось долго. Большинство людей, которые, как он знал, пытались резко завязать со спиртным, заканчивали тем, что снова быстро возвращались к тому же состоянию. Иногда даже хуже. Но он не хотел, также, ей препятствовать.
   — Говорящая чайка была права, — сказала она, — Или кто бы то ни был.
   Он непонимающе посмотрел на нее.
   Не заметив его взгляд, Мисато продолжала.
   — На нас могут напасть в любой момент. И я должна быть готова. Я хочу…я хочу, чтобы люди могли рассчитывать на меня. Так что, я не…Я не подведу их, — она взяла его за руку, — Я должна стать взрослой, — продолжала она, — Я больше не ребенок, — звучало это так, словно она пыталась убедить в этом саму себя.
   — Ну, некоторые из нас хотели бы встретиться вместе и немного поговорить о том, что происходит. Кроме всего прочего, я пришел, чтобы пригласить тебя присоединиться к нам.
   — Кроме всего прочего? — она взглянула на него с вызовом.
   Он улыбнулся.
   — Это может подождать до сегодняшнего вечера.
   Она заурчала и встала.
   — Ты думаешь о том же, что и я?
   — Я думаю, что Рицуко выглядела бы довольно глупо в костюме клоуна.
   Мисато засмеялась.
   — Пойдем.

* * *

   — Полагаете, она придет? — спросил Макото.
   — Она уже пришла, — ответила Рицуко, — Разве ты не видишь ее?
   — Мне кажется, у меня галлюцинация, — ответил он, потягивая «пепси».
   Линн начала свою следующую песню.
   I know, I know I've let you down
   I've been a fool to myself
   I thought I could
   live for no one else
   But not through all the hurt and pain
   Its time for me to respect
   the ones you love
   mean more than anything
   — Ей очень идет форма, когда она дает себе труд носить ее, — сказала Майя.
   — Она хорошо выглядит в чем угодно, — ответил Макото.
   — Я обычно всегда завидовала ей в колледже, — согласилась Рицуко, — Она могла вконец опуститься и ходить в тряпках, и все же она выглядела лучше меня.
   — О, вы тоже очень симпатичная, семпай, — сказала Майя, несколько обеспокоено.
   — Никогда не ощущала себя красивой, — ответила Рицуко.
   So with sadness in my heart
   I feel the best thing I could do
   is end it all
   and leave forever
   whats done is done, it feels so bad
   what once was happy now is sad
   I'll never love again
   my world is ending
   — Но ты была ей, — сказал Кадзи, — Подчас не более симпатичная, чем дева, вырезанная изо льда, но я не стал бы флиртовать с тобой, только для того, чтобы держать себя в форме, — он озарил ее теплой улыбкой.
   — Ты решил хвастаться тем, что ты единственный, кто завоевал меня, — откровенно заявила Рицуко, но все же улыбнулась.
   — Точно, — он вместе с Мисато сел за их столик, помахав официантке, — Две «коки».
   — Есть «пепси», принести? — спросила официантка, заглянув в свой блокнот.
   — А есть что-нибудь получше? — спросил Кадзи.
   — Ей, «пепси» хорошая! — возразил Макото.
   — «Доктор Пеппер» подойдет? — спросила официантка.
   — Вполне, — согласился он.
   I wish that I could turn back time
   cos now the guilt is all mine
   can't live without the trust
   from the ones you love.
   I know we can't forget the past
   you can't forget love and pride
   because of that its killing me inside.
   — Я буду кофе, — сказала Мисато.
   — Никакого пива? — недоверчиво переспросила Майя.
   — Никакого пива, пока мы не победим, раз и навсегда, — заявила Мисато, заставив себя оторвать взгляд от соседнего стола, за которым какой-то тип пил пиво из огромной кружки.
   — Уже несу, — официантка быстро принесла их напитки.
   Как только она отошла, Кадзи сказал:
   — Хорошо, начнем собрание, — он постучал по солонке, стоящей на столе, — Сейчас главное, что мы должны сделать — это разобраться с тем, что всем нам фактически известно…
   It all returns to nothing,
   it all comes tumbling down,
   tumbling down, tumbling down,
   it all returns to nothing,
   I just keep letting me down,
   letting me down, letting me down,
   in my heart of hearts,
   I know that I called never love again
   I've lost everything
   everything that matters to me,
   matters in this world

* * *

   Синдзи не мог заснуть из-за ожогов. Они быстро заживали, но все равно, не было такого положения, при котором он мог бы спать, не оказывая на них давления. Но, по-крайней мере, сейчас он не выглядел, как мумия.
   Сон полностью улетучился, когда среди ночи Аска принялась кричать. Через несколько секунд, он неловко поднялся с кровати, всунул ноги в тапочки и похромал в темноте к двери.
   Крик прекратился, как только он просунул голову в дверь.
   — С тобой все в порядке? — спросил он.
   Она села, часто всхлипывая.
   — Город в огне, — выдавила она, — Токио-3 горел, — она спрятала лицом в колени.
   Он открыл дверь, но вынужден был задержаться секунд на пять, из-за резкой боли, вспыхнувшей в левом бедре. Споткнувшись, он ухватился за ручку двери, и рука тоже заболела. Наконец, он доковылял до нее.
   — Это был просто сон.
   Она посмотрела на него, ее лицо было в слезах.
   — Брат Уриэля появился, жаждая мести. Он спалил Токио-3 и все погибли. Хикари сгорела на моих глазах, — она ткнулась лицом в его плечо, как только он оказался рядом с ней, заставив его вздрогнуть, от боли.
   Он неловко обнял ее.
   — Не плачь. Это был только сон.
   Некоторое время, Аска продолжала рыдать, пропитывая слезами бинты под его рубашкой. Потом, она подняла на него глаза.
   — Ты не злишься на меня, правда?
   — Почему я должен сердиться на тебя? — спросил он.
   — Ты был в беде, а я не сделала… я имею в виду, Тодзи и Рей оба прибежали, но я старалась показать, что я могу выполнять приказы, и… Я не должна была бросать тебя там, — ее пальцы вцепились в его плечо, снова заставив вздрогнуть.
   Память Синдзи наотрез отказывалась показывать то, что произошло тогда.
   — Я не должен был засыпать на трибуне. Я не был бы ранен, если б не заснул.
   — Это не твоя ошибка, — сказала она, дрогнувшим голосом, — Ты не должен себя винить.
   Он покачал головой.
   — Вы все нуждались во мне, а я облажался, — он вздрогнул, когда боль снова запульсировала в левом бедре.
   — Я сделала тебе больно? — встревожилась Аска, — Я забыла, что твои раны еще не зажили, — она отпустила его плечо.
   — Нет, все нормально, — ответил он, опять вздрогнув, — Не волнуйся обо мне.
   — Я все еще не могу поверить, твой собственный отец послать тебя в бой раненным. Он, вообще, когда-нибудь думает о тебе?
   — Отец ставит работу превыше семьи, — ответил Синдзи, — Я тут поспорил с ним, хотя без толку, — он сел рядом с ней.
   — Ты поспорил с ним? — спросила Аска, повернувшись к нему лицом.
   — Я пытался заставить его рассказать, что он сделал с Рей, но это не сработало. Но после этой перепалки я почувствовал себя лучше. — Воспоминание об этом немного подняло ему настроение.
   — Хорошо, — сказала Аска, — Этому старому ублюдку давно пора было сделать втык. Он скрывает что-то от нас, я уверена в этом, — она, не задумываясь, прижалась к нему, — Я рада, что ты не похож на него.
   Синдзи вздрогнул еще сильнее, но ни чем не показал, что испытывает боль в правой части груди. К своему собственному удивлению, ему не хотел оставаться сейчас одному.
   — Бывают времена, когда я удивляюсь — что нас связывает?
   — И мне очень жаль, что я накричала на тебя во время той всеобщей ссоры на Скимитаре. Я просто была… Я хотела сделать кому-нибудь больно, и только потом я поняла, что я единственная, кто заслуживает этого.
   — Я тоже не должен был выходить из себя, — сказал он, — Я прощаю тебя.
   Он чувствовал, как ее волосы волнами спускаются по правой стороне его тела, и с удивлением заметил, что ее голова на его плече больше не причиняет ему боль.
   — Я тоже прощаю тебя, — сказала Аска. Ее голос звучал гораздо мягче, чем он привык, — Но ты действительно не сделал ничего такого, за что следовало бы извиняться, — она взглянула на него и улыбнулась.
   Они смотрели друг на друга. Их лица находились всего в нескольких дюймах друг от друга. Так прошло несколько секунд, затем, она зажмурилась.
   «Неужели, она хочет, чтобы я поцеловал ее? — спросил он сам себя, — Хочу ли я поцеловать ее? Да», — решил он. Синдзи закрыл глаза и, склонившись к ней, с трепетом коснулся ее губ своими.
   Некоторое время, они оставались неподвижны, затем, раздался голос Мисато:
   — Нельзя ли потише? Я стараюсь…о, я вижу вы заняты.
   Они отпрыгнули в стороны друг от друга, залившись краской.
   — Мы ничего не делали, ма, — сказала Аска.
   — Аске приснился кошмар, ма, и я только пытался… мм… — мысли Синдзи замерли, а затем его нога породила новую волну боли.
   Мисато подняла бровь.
   — Ма?
   Аска и Синдзи почувствовали себя глупо.
   — Мм…мне в самом деле надо поспать, — сказал Синдзи.
   — Я…мм…ах… — произнесла Аска. Она выглядела, словно в нее попал торт со взбитыми сливками.
   Мисато рассмеялась.
   — Хорошо, можете называть меня «ма», если хотите. Только, если можно, не будите меня среди ночи. Ты кричала перед этим, Аска?
   — Мне приснился кошмар, — ответила она тихо, опустив взгляд.
   Мисато подошла и сжала ее плечо.
   — Выше голову. Вы сделали все, как надо. Я очень горжусь вами обоими.
   — Столько людей погибло… — Аска взглянула на Мисато, слишком уставшая, чтобы снова плакать, но с явными следами пролитых слез на лице.
   — Я знаю. И я никогда не забуду о них. Но мы должны похоронить мертвых и двигаться дальше. Иначе, мы не сможем предотвратить гибель еще большего количества людей, — ее голос понизился, а лицо стало очень серьезным. На мгновение, Аска увидела боль в ее глазах.
   — Я понимаю, я понимаю.
   — Жаль, мы не знаем, со сколькими тварями нам еще предстоит сражаться, — сказал Синдзи, пытаясь устроиться поудобнее.
   — Мы пытаемся найти ответ, — сказала Мисато, — И я расскажу вам, как только мы узнаем, — она поднялась, — Ладно, я иду спать. Вам двоим тоже лучше всего поспать. Вместе или порознь, как хотите.
   Они оба смущенно уставились на нее. Синдзи встал.
   — Мои ноги болят.
   — Мисато… У тебя есть идеи, что движет отцом Синдзи? — спросила Аска, — Не похоже, что он верит во что-то.
   — Он верит в себя и в науку, я полагаю, — ответила Мисато, — Он самый уверенный в себе человек, из всех, кого я знаю. И почти все время это подтверждается в итоге. Но я не думаю, что он верит в какого-либо бога или богов, или во что-то еще, кроме триумфа человечества над его врагами.
   — А ты, Мисато? — спросила Аска.
   — Что-то есть там, — сказала Мисато, — Что-то большее, чем просто законы природы, нечто, что делает нас большим, чем крысы в лабиринте. Но что тревожит меня посреди ночи, так это то, что я не уверена, что мы нравимся ему. Я предпочла бы жить в мире командующего Икари, чем там, где Бог лишь играет с нами, ради собственного развлечения. Иногда, я верю, что мое спасение после Второго Удара было чудом, что Бог спас меня, чтобы я могла использовать свои способности для уничтожения Ангелов. Иногда, я думаю, что он спас меня, чтобы понаблюдать за моими страданиями, когда я снова потерплю неудачу. Но прямо сейчас, я рада, что была спасена, независимо от того, какие были причины. А ты веришь во что-то, Аска?
   — Я верю в Иисуса, — тихо ответила она, — Но иногда, он кажется таким далеким.
   — Некоторым богам нравятся огненные жертвоприношения, — заявила Мисато, — Но я надеюсь, наш не из таких. Просто задумайтесь вот над чем: лучшими друзьями Иисуса были Апостолы, но все они умерли страшной смертью. Помнится, один даже изжарился в гигантской вафельнице. Или это про Будду? — она почесала голову.
   — Ты все выдумала, — сказал Синдзи, — Вафельница? — он наградил ее полным сомнения взглядом, выработанным за месяцы проживания с Мисато.
   — Это было давным-давно. Так или иначе, из того, что я знаю о христианстве, я не припомню, чтобы кто-то обещал нам легкую победу, Аска. Или, как сказал бы Будда: «Если ты встретил Ангела на пути — убей его», — Мисато напустила на себя умный вид.
   — Сомневаюсь, что он сказал так, — недоверчиво произнес Синдзи.
   — Ладно, я пошла спать, пока не нарвалась на оскорбление. Поговорим об этом, когда я проснусь, — сказала Мисато, поднявшись и направляясь к двери.
   — Я тоже пошел, — сказал Синдзи, — Спокойной ночи, Аска.
   — Спокойной ночи, Мисато и Синдзи, — как только они вышли, Аска растянулась на кровати и быстро погрузилась в сон.

* * *

   В баре, одинокая фигура сидела за пианино, глядя на ночное небо с сентиментальным выражением на лице.
   Линн осмотрелась по сторонам, чтобы убедиться, что никого больше нет, и взглянула за окно, на звезды.
   — Хмм…посмотрим, что у нас следующее по расписанию? — она потратила немного времени, потерявшись в бесконечном море огней, затем улыбнулась, — Ах. Да.
   See that guy all dressed in green?
   Iko Iko un-day
   He's not a man, he's a lovin'machine
   Jock-a mo fee na-ne

* * *

   На следующий день, Фуюцуки встретил своего начальника с предсказуемо плохими известиями.
   — Совет Безопасности хочет получить твою голову.
   — Я знаю, — ответил Гендо, — Перуанцам нужен козел отпущения, но мы не можем позволить себе выдать им виновных. По-крайней мере, пока ДАГОН не заработает.
   — Я читал рапорт. Двое ученых погибли, а третий прикован к постели и постоянно бормочет «красный ром», — он вздохнул, — Только трое перед днем возвращения, может, нам надо сдаться. Рестабилизация Рей, кажется, прошла удовлетворительно. Она действовала довольно хорошо, если не считать начало сражения.
   — Мы не могли ограничить ее в дальнейших действиях, без того, чтобы не парализовать ее. В любом случае, мы не могли предвидеть произошедшее, — сказал Гендо, — Мы узнали что-нибудь еще от нашего «гостя»?
   — Мы, наконец, смогли преобразовать его описания в соответствии с текущей географией Земли, — ответил Фуюцуки, — Скимитар скоро будет готов.
   — Превосходно. Есть прогресс в определении места следующего нападения?
   — К сожалению, фраза «Великий Город» слишком мало значит в наш век, когда маленькие сельские городки превосходят по размерам большие города той эпохи. Также, различные тексты по-прежнему не проясняют, появится ли следующим Роющий или Осквернитель. Если следовать фрагментам из Суссекса, или Откровениям Глааки — следующим явится Осквернитель. Но согласно фрагментам Г’харна и Таинствам Червей — следующим должен напасть Роющий. Естественно, каждый из авторов имел причины возвеличить одного по отношению к другому, с более ранним появлением.
   Гендо кивнул и поднялся.
   — Я встречусь с Советом Безопасности завтра, а пока, я собираюсь отдохнуть.
   — Спустишься в сектор 13? — спросил Фуюцуки.
   — Нет, — ответил Гендо, — Увидимся завтра.
   Фуюцуки нахмурился, сжав губы. «Он лжет, — подумал он, — Полагаю, я не должен завидовать ему, у каждого свои недостатки. Но… — он покачал головой, — Это просто шутовство какое-то. А рано или поздно, те, кто дразнит других, заплатят за это. Хотя, мы вдвоем вовлечены в такое шутовство, рядом с которым все остальное теряет значение».
   Он встал и направился в свой кабинет к очередной стопке рапортов.
   Поздно вечером он возвращался домой, погруженный в собственные мысли.
   Where do you get love?