Страница:
Алексей Агранович
Режиссер-постановщик,
футбольный обозреватель
на телевизионном канале «Спорт»,
игрок и болельщик
Главное в футболе – непредсказуемость
Я не знаю всех тонкостей того, почему эта игра притягательна для человека. Думаю, что притягательность футбола прежде всего в том, что он – игра с достаточно понятными правилами. Игра, которую ни в коем случае нельзя назвать примитивной, но в то же время достаточно простая, то есть доступная человеку, не страдающему никакими физическими патологиями (хотя при желании доступна и таким людям). Итак, футбол – простая игра с понятными правилами.
Футбол как вид спорта зародился, по официальным версиям, в Англии. Англия тогда была экономическим центром Европы, и футбол уже тогда стал частью бизнеса, предметом коммерции. В него стали вкладываться деньги, и это, безусловно, не могло не сказаться на популярности этой игры, во всяком случае, в Европе. Я не очень знаю ситуацию в Южной Америке, но в Европе – точно. Я думаю, что простота, возможность одновременного участия большого количества игроков, некоторые усилия по популяризации и экономические вливания сделали футбол популярным, каким он является и сейчас.
Футбол – игра, которая не требует практически никаких особенных условий. Гольф, например, требует идеальных травяных поверхностей, а в футбол можно играть где угодно: на песке, на асфальте, на любом пятачке с условно обозначенными воротами. Доступность, я думаю, еще одна из важных причин популярности футбола.
Я родился в семье, где футбол почитали. Мой отец очень любил футбол, он вообще был спортивный человек. Вот лишь одно из первых воспоминаний: мне, наверное, три с половиной – четыре года, и мы с отцом выходим во двор на Бутырской улице гонять футбол. Там росли деревья, которые автоматически становились воротами, а футбольным мячом был любой мяч, который выносили во двор мальчики. Наверное, это была единственная игра, в которую мы могли тогда играть, потому что там не было ни волейбольных сеток, ни баскетбольных колец. У меня и получаться что-то начало в раннем детстве. Я довольно быстро стал играть лучше своих сверстников, а позже даже и лучше тех, кто был старше меня.
Это было время культа футбола. Я проводил большую часть свободного времени на площадках, потом на стадионе у метро «Аэропорт». Я знал все места в округе, где можно было играть в футбол, я играл по два, по три раза в день. Потом пошел специально заниматься футболом, но меня сначала не взяли… потом взяли, потом отчислили. Так получилось, что я вообще бросил заниматься футболом. Но футбол все время был у меня внутри. Я разыгрывал про себя какие-то чемпионаты, представлял: мы сегодня играем с тем-то, завтра с тем-то; у меня была своя воображаемая команда, в которую входили футболисты, которых я любил, и какие-то выдуманные персонажи, среди которых всегда был я. Ложась спать, я представлял, что мы переезжаем из одного города в другой. Иногда мы «выезжали» на чемпионаты мира. Были мысленные интервью, разборы, как кто должен играть в этой команде, ее состав и все, что окружает футбол, все, что мы тогда знали, глядя на советский спорт. Это была какая-то другая жизнь, и она продолжалась довольно долго, я думаю, до окончания школы. Я был достаточно инфантильным юношей, и мне это все очень нравилось. Никто посторонний не попадал в этот мир, я никогда об этом не рассказывал: мне было как-то неловко, стыдновато.
Это даже не с отца – с деда началось. Я сейчас вспоминаю, что он меня водил гулять в Тимирязевский лес, и мы играли, как взаправдашние футболисты: вот мы идем на тренировку, а сейчас мы на сборах, потом идем обратно. Бабушка ждет нас, значит, футболистам уже готовы оладьи с яблоками. Вот такая была игра, и она во мне так и осталась…
Сейчас я занимаюсь футболом немножко иначе: веду программы на телевидении, на канале «Спорт». А это уже другое амплуа. Скажу честно: чем больше я погружаюсь в реалии российского футбола, тем меньше хочется погружаться глубже.
После школы я начал работать на студии «Мосфильм» бутафором-декоратором в отделе декоративно-технического снабжения. На «Мосфильме» была площадка, на которой проводили первенство по футболу среди цехов и других подразделений, и в первый же год меня взяли в сборную нашего ДТС. В тот год мы выиграли чемпионат «Мосфильма». Потом меня пригласили играть в команду, которая каждое воскресенье играла на стадионе в Олимпийской деревне. Туда иногда приходили Никита Сергеевич Михалков, Александр Александрович По-роховщиков, оба заядлые любители футбола, и еще много-много разных замечательных людей. Леонид Ильич Верещагин, например. Там был костяк мосфильмовской сборной (даже после армии я ходил туда играть – еще, наверное, года два, пока учился во ВГИКе). Мы выезжали на какие-то товарищеские встречи. Как-то меня пригласили в сборную «Мосфильма», и мы поехали на турнир в Петербург, где участвовали «Мосфильм», студия имени Горького и, по-моему, Одесская киностудия и «Ленфильм». Мы жили в гостинице, играли на стадионе «Нева».
Потом была армия. Я служил в городе Приозерске, это на Ладожском озере, часа три от Санкт-Петербурга. Футбол и там мне, надо сказать, помог, потому что я играл за сборную части (практически я сам эту сборную и сколотил, потом сделал и сборную нашего соединения). А игра в сборной – это разъезды, достаточно вольная жизнь. Несмотря на некоторое удивление нашего командования, мы даже заявились на первенство области, пару игр выиграли, пару сыграли вничью, большую часть, естественно, проиграли. Помню, выехали в Сосново (два часа на электричке) – ну это же просто отпуск! Там был какой-то стадион в лесу и туча комаров. Кусали, как сволочи, поэтому бегать приходилось очень быстро!
Потом вернулся, поступил во ВГИК на актерский факультет, и в первый же год сборная нашего факультета выиграла чемпионат ВГИКа. Мы играли в совсем маленьком зале – это был даже не мини-, а супермини-футбол. Но очень азартный! За нас приходили болеть, я помню, Филипп Янковский, кто-то еще. В финале мы обыграли сборную педагогов и аспирантов.
Потом я, естественно, играл за сборную ВГИКа, потом меня пригласили в ЦСКА (Центральный спортивный клуб актеров). Занимался ей такой Виталий Павлов. Мы собирались в ЦСКА, в манеже, тренировались раз в неделю, играли какие-то товарищеские игры. У нас был тренер Шапошников. Там я познакомился с ребятами, которые впоследствии создали театр «Квартет И». С этим театром мы до сих пор дружим, у нас есть несколько проектов, должна быть совместная программа на телевидении. Мы дважды выезжали на «Кубок 19 августа», он разыгрывался в Санкт-Петербурге и был посвящен трагическим событиям путча 1991 года. Это был турнир, в котором сначала принимали участие четыре сборные: бизнесменов, журналистов Петербурга, мы и не помню кто еще. Когда мы второй раз приехали на этот турнир, у нас в группе оказалась сборная ростовской таможни. Мы знали наших московских таможенников, часто играли с их командой. Кстати, там и генерал Драганов играл тогда, и Юрий Владимирович Михайличенко (генералы играли очень неплохо). У нас в команде были ребята интеллигентные, что в футболе довольно большая редкость: актеры, два музыканта из оркестра театра Маяковского. И вот эта наша командочка вышла играть первый матч с ростовчанами, команду которых возглавлял Василий Алексеев, великий чемпион-тяжелоатлет. Мы как-то случайно быстро забили гол, они сравняли, а во втором тайме выпустили ну просто основной состав ростовской СКА. Минут за пять до конца Шапошников меня выпускает, и на последней минуте (этого я никогда не забуду!) я забиваю гол, причем головой. Сравниваем счет и, пока бежим к центральному кругу, – финальный свисток. У тех шок, у нас у самих шок, потому что у нас играют Пашутин Александр Сергеевич, Володя Стеклов, которым уже на тот момент было за пятьдесят, еще какие-то артисты-футболисты. Потом там начались какие-то интриги: Виталий Павлов вдруг пришел и сказал, что мы должны проиграть. Мы проиграли сборной петербургских бизнесменов, где нас засудил арбитр. И третья игра – мы ее играли в Павловске. Игру наши сдали. После этого я никогда в жизни не приходил в эту команду: я в эти игры не играю.
С ребятами из театра «Квартет И» мы придумали турнир по мини-футболу – как раз приближалось 60-летие Дома актера. В этом турнире должны были играть актерские команды московских театров. Я нашел спонсора, компанию «МТС – Мобильные Телесистемы» (он пробыл с нами семь лет). В первом турнире принимало участие восемь команд, из которых театральных было шесть. Была еще команда Фестиваля «Поколение» (Степан Полянский) – Вы, наверное, знаете: это частично команда «Старко» (команда звезд эстрады). Во втором турнире у нас, если мне не изменяет память, было уже шестнадцать команд, а начиная с четвертого – не меньше тридцати двух. И это были уже только московские театры. Первые два турнира у нас играл Фестиваль «Поколение» (оба раза становился чемпионом) и МТС.
После этого мы сказали: всё, теперь будут играть только театры, и вот уже семь лет в России проходит специализированный «театральный» футбольный турнир. Уже сам этот факт не может не радовать. В этом году МТС финансировал наш турнир последний раз, осенью будем заниматься поиском нового спонсора. Я думаю, что найдем, в общем-то, это не так сложно.
За рубежом, насколько я знаю, есть команды, подобные «Старко», где собраны исключительно звезды. У нас тоже есть сборная, мы периодически собираемся, иногда играем с кем-то. Это можно было бы поставить на такую же основу, как и старковская команда. Но, честно говоря, в моем ближнем окружении нет людей, которые были бы готовы посвятить свою жизнь «раскрутке» этого дела.
Мы провели один турнир – он назывался «Футбольный бенефис». У меня тогда была продюсерская компания «Шаровая молния», и мы сделали турнир, в котором принимали участие актерские сборные России, Украины, Грузии, и еще маленький турнир, отборочный. Победила в этом турнире, по-моему, четвертая команда «Сатирикона». Украинская и грузинская команды были составлены по нашей инициативе. Мы им предложили приехать, пообещали взять все расходы на себя. Они собрались и с удовольствием приехали. Футбол был так себе – мы легко выиграли этот турнир. Но потом был замечательный вечер, на котором были два прекрасных грузинских актера – Кахи Касадзе и покойный Мамука, молодые ребята украинцы, Леша Горбунов. У нас после каждого театрального турнира в Доме актера проходит торжественная церемония закрытия, и на этих мероприятиях полные залы – не только футболисты, но и артисты, и их друзья. В календаре Дома актера есть наша дата. Есть поклонники таких встреч.
Я, честно говоря, не думаю, что у актеров какая-то особая тяга к футболу – точно так же играют и водители, и милиционеры, и кто угодно. Просто актеры люди публичные, поэтому к ним внимания побольше.
Естественно, у публичных людей тяга к публичным людям. В этом и состоит секрет дружбы, тяги футболистов и артистов друг к другу. Это вообще очень схожие профессии, по сути своей схожие: и те, и другие занимаются делом, которое не имеет никакого смысла, если нет зрителей. Те и другие играют на зрителя, хотя и в разных жанрах. Те и другие создают шоу.
Актер способен себе очень многое вообразить. Плохой артист отличается от хорошего тем, что плохой просто изображает, а хороший переживает то, что изображает в данный момент. Когда ребята выходят в форме на футбольное поле, да вокруг них еще болельщики – можно догадаться, что происходит в их воображении, как они настраиваются в раздевалках, как тренируются (а у них есть свои тренеры, например, Валерий Баринов из Малого театра – он тренер в «Дельбоне», то есть наш национальный тренер). Баринов у нас – это такой Юрий Павлович Семин, они и похожи с Юрием Павловичем. Есть Костя Райкин – он не тренирует, он просто сидит и смотрит на свою команду, черный, как… как не знаю что. Если его театр проигрывает, он так тихо уходит, если выигрывает, он только чуть светлее становится.
Там и женщины есть.
Есть театр Терезы Дуровой – клоунада, где много ребят из Грузии. Они все очень эмоциональные, у них все поставлено на «профессиональную» основу и так естественно получается! У них обязательным является приход на трибуны, даже если ты не играешь в команде. Это все игра, возможность поиграть в любимый с детства футбол, все безболезненно, тебе за это ничего не будет. Плюс еще там все условия приближены к идеальным. Мы об этом заботимся, потому что для артиста вообще очень важны аксессуары игры. Поэтому всякие там раздевалки, вода, фрукты, комментаторы, музыка, кубки, призы, камеры – все по-настоящему.
Сейчас я веду передачу на канале «Спорт», я – соведу-щий программы «Футбол России». Пришел туда одновременно с открытием канала, 12 июня. Пришел по одной простой причине: меня пригласил генеральный продюсер этого канала Василий Кикнадзе, мой товарищ, который знал, что мы давно что-то этакое хотели сделать (я в свое время пытался пробить футбольную программу на НТВ, но не получилось). Потом мы познакомились с Васей (тогда он еще не работал ни на одном из каналов, но пытался что-то придумать), и с открытием канала «Спорт» он мне предложил этим заниматься. Я, честно говоря, до сих пор не очень там уютно себя чувствую, но если не произойдет ничего, то до 1 ноября, до конца этого чемпионата, я еще поработаю, а дальше посмотрим.
Главное в футболе, намой взгляд, – это, конечно, сама игра и ее непредсказуемость, все остальное является производным. Конечно, непредсказуемость, потому что при всем моем глубоком уважении и любви к высокому искусству трудно себе представить какое-либо зрелище (если относиться все-таки к искусству как к зрелищу), сравнимое с матчем «Бавария» – «Манчестер-Юнайтед». Это чудо не готовится, не репетируется, а происходит вдруг, на глазах у сотен миллионов людей, и мы видим этих людей, с которыми это чудо случилось; мы видим людей, которые это чудо сделали; мы видим, что происходит с ними, – это дорогого стоит. Это невозможно поставить как спектакль – это настоящая жизнь, а все остальное есть просто попытки эту жизнь смоделировать. Хотя, конечно, в искусстве есть вещи, которые невозможны, недостижимы в футболе. Непредсказуемость – вот главное в футболе.
Что же такое футбол? Понимаете, все зависит от того, кому вы этот вопрос задаете. Я очень ярко могу представить себе людей, которые убедительно аргументируют ответ на этот вопрос, используя каждую предложенную вами подсказку. Для меня это – игра. Канал для выхода агрессии – это вряд ли. Игра! Игра, спорт, зрелище.
Можно ли манипулировать массами с помощью футбола? Ну, в таком случае надо говорить, что Вагнер имел отношение к становлению фашизма, а Бетховену мы обязаны Октябрьской революцией. Футбол – это явление социальное, явление, с которым можно обращаться как угодно: его можно любить, можно ненавидеть, его можно использовать… С помощью футбола, безусловно, можно манипулировать так или иначе обществом. Можно, только в России это делать, слава Богу, сложно. Вообще-то у нас очень любят взять и чем-нибудь поманипулировать, но у нас это сложнее, потому что у нас в футбол не очень хорошо играют, и это не настолько массовое зрелище, как, скажем, в Бразилии или Италии, в Испании.
У нас общество не заражено футболом, это я точно могу сказать. Мы в начале прошлого сезона, вернее, до прошлого сезона, пришли в «Локомотив» и предложили им немножко попробовать поработать вместе: команда замечательная, все есть, стадион вот-вот откроется, а болельщиков нет. Мы предложили им работу, конечной целью которой было увеличение числа болельщиков команды. Мы проводили своеобразное исследование, с помощью которого пытались, с одной стороны, измерить на данный момент ситуацию, кто за кого болеет, то есть просто узнать привязанности московских болельщиков, а с другой стороны, пытались вообще сформулировать механизм формирования пристрастий, предпочтений у болельщиков, то есть выявить, почему, как человек начинает болеть за ту или иную команду, устойчивость этих предпочтений. Мы выяснили для себя, что вообще спортом активно интересуются в нашей стране – в Москве, в частности, где-то около 60% населения. А из них 32% интересуются футболом. Нетрудно подсчитать, что футбол интересен лишь 20% населения. Естественно, что число активно занимающихся еще меньше. То есть мы можем говорить о пассивном отношении к футболу.
В этой связи о манипулировании с помощью футбола массовым сознанием, обо всех этих фанатских жестокос-тях, драках, о том, что творилось 9 июня на Манежной площади, скажу так: конечно, это провокация, конечно, это манипуляция. Конечно, это устроили не просто сто отморозков! Конечно, это кому-то нужно. Это началось, по-моему, с того момента, когда деньги пришли в нашу жизнь. Из двух братьев, Моисея и Аарона, которые, согласно Библии, выковали золотого тельца (Моисей пошел вверх за скрижалями, а Аарон вниз), к нам быстрее дошел второй. Что уж говорить о футболе! Эта игра, я в этом абсолютно убежден, уж если не полностью нечестная, то давно коррумпированная, игра с предсказуемыми результатами. И чем слабее футбол, тем больше соблазнов влиять на это, тем легче это делать, и мы в этом смысле далеко не оригинальны. Достаточно посмотреть на турнирную таблицу первенства России!
Насчет мифов. Раньше было, да. Сейчас для того, чтобы формировались мифы, должно быть соблюдено одно из двух, а лучше два следующих условия. Первое: легенда может стать мифом, если футбол превратится в поистине массовую игру, овладеет очень большим количеством людей, как, например, в Испании, где первенство страны собирает у телевизора миллионы людей, – вот тут действительно ажиотаж, вот тут легко создаются мифы. Миф, распространенный среди трех с половиной тысяч болельщиков московского «Локомотива» да еще пятнадцати тысяч активных болельщиков остальных клубов, – это не миф, это, как сейчас говорят, «телега». Второе условие для мифотворчества: должно быть тоталитарное государство, которое с помощью футбола создает какие-то мифы. Лучше всего, когда одно сходится с другим. Я думаю, что основные мифы пришлись на послевоенные сороковые годы, когда был подъем интереса ко всему, к жизни в целом. Вот уж тут футбол работал! Тут люди шли прямо на «Динамо»! Потом все это медленно, медленно откатывалось, и к семидесятым годам, насколько я представляю, уже почти ничего и не осталось. Да, Лев Яшин в шестидесятых был последней легендой.
Можно ли познать мир с помощью футбола? Не думаю. Я думаю, что есть люди, способные мыслить системно, а системно мыслящий человек в каждый определенный момент своей жизни имеет в голове, как ему кажется, устоявшуюся систему мира, то есть свое представление о мире. Эту систему он все время тестирует, проверяет внутренне, задавая какие-то вопросы, и как только не получает ответа, он начинает искать его. Когда ответ находится, эта система несколько видоизменяется, преобразуется в его голове. Вот и футбол – это, в общем-то, определенный срез жизни, субъективное представление о мироустройстве. Если ваше представление о мире правильное, то в него может вписаться любое явление, вы можете сопоставлять. Но человек, интересующийся только футболом или в основном футболом, вряд ли сможет получить объемное, объективное представление о мироздании.
У футбола есть удивительные законы, но законы как приметы. Я имею в виду не правила, а те философские законы, которые, наверное, можно попытаться проследить в футболе. Это законы общечеловеческие. Если очень сильно упрощать, они сводятся к знаменитому штампу: не забиваешь ты – забивают тебе. Это же ведь не только в футболе, это везде. Это формула человеческих взаимоотношений. С естественной человеческой психологической слабостью умеют бороться единицы.
Философия российского футбола для меня загадка. Даже не загадка – я приблизительно понимаю, что это такое. Футбол же часть общества, он отражает очень многие социальные явления, он не существует отдельно от общества. Ничего не существует отдельно. В этом смысле футбол абсолютно не исключение. Вот он все и ставит с ног на голову, как все в нашей жизни с некоторых пор встало с ног на голову. Привычные причинно-следственные связи не работают ни в нашей жизни, ни в нашем футболе. У нас очень много вещей, которые людям из состоявшихся социальных групп покажутся просто абсурдными. Например, у нас сегодня люди получают сумасшедшие деньги, не вложив ни рубля. Я не против, чтобы люди получали большие деньги и вкладывали их в полезные дела. Это замечательно, это прекрасно. В этой ситуации мне понятен Абрамович: если у тебя есть полмиллиарда долларов, зачем их вкладывать в российский футбол! …Эх, построить бы на них тысячи детских футбольных площадок и раздать в каждую семью по футбольному мячику! Вот это было бы правильно, из этого что-то потом может получиться. А вкладывать в российский футбол?! Никто же ничего не вкладывает – либо воруют, либо «отмывают».
Я общался с разными людьми и представляю себе вообще, как устроен менталитет европейца или, скажем, того же бразильца. Никто не проводит внутренней параллели между успехами футбольной сборной и могуществом свой страны. Вообще идея, что мы лучше всех, – это идея тоталитарная. А тоталитарных государств у нас с вами на Земле уже почти не осталось. Да, мы были последним крупным тоталитарным государством – ну если не брать Ирак или Кубу. В тоталитарном государстве эта идея превосходства нации – она есть, а идеи превосходства одной нации над другой сегодня в Европе не существует, это видно даже по карте, по шенгенской визе. Мне жалко, что больше нет гульденов или лир, а есть евро, мне кажется, что-то все-таки теряется. Но в этом есть как бы правда, это, так сказать, вещи культурного уровня.
Да, конечно, футбол нужно и можно считать явлением культуры. Хотя бы потому, что девушки, когда смотрят футбол, например чемпионат мира, говорят, что вот у итальянцев самая лучшая форма. А девушки – это лучшие дизайнеры. Но это я говорю об элементах повседневных, бытовых. А если говорить про культуру боления, про то, как поет стадион «Сансиро» (мне там удалось побывать в этом году с «Локомотивом»), – это нечто большее, чем певческое поле в Эстонии. Так никогда в жизни не споют стотысячные «Лужники» – не поется как-то. И вот это, безусловно, какой-то культурный срез, это какое-то культурное зеркало жизни.
Первый раз я попал на настоящий футбол в Англии в 1995 году, тогда в Лондоне на «Хайбери» («Хайбери» – стадион «Арсенала») «Арсенал» играл полуфинал Кубка кубков с «Сампдорией». Весь стадион стоит, идет разминка, на табло показывают какие-то голы, каждый бывший гол – взрыв эмоций. Тут – итальянцы, за воротами – англичане. Какой-то хаос! Свисток судьи, первое касание по мячу – и весь стадион садится. Все как один. Где-то в подкате к центру поля полузащитник из-под ноги другого полузащитника выбивает мяч в аут – стадион разражается аплодисментами: человек сделал то, что он хотел, у него это получилось, это заслуживает аплодисментов, и если, не дай Бог, кто-то встал, то за ним встают все. Это культура. Это не только футбольная культура страны – здесь можно говорить вообще о культуре страны. Глядя на футбол, можно сказать, кто и как относится к самому себе. Это первый признак культуры.
По футболу я могу точно сказать, что из себя представляет нация. Возьмите грузинский футбол. Он всегда был потрясающе красивый – даже когда, например, тбилисское «Динамо» (в некоторые периоды) особенно не отличалось. КПД полезности грузинской деятельности заключалось в вашем эстетическом впечатлении от того, как игрок это делает. Да, что он делает, уже неважно – важно как. И это видно всегда, и мне это милее, чем то, что я вижу у нас на поле.
Я вообще глубоко убежден в том, что есть вещи, в которых мы пытаемся конкурировать только по своей исторической заносчивости, между тем как конкурировать нам в них бессмысленно. На мой взгляд, ни наш кинематограф, ни футбол российский в ближайшие десятилетия не изменятся. По потенции, по векторам не похоже на то, чтобы российское кино переплюнуло американское: слишком сильное отставание в технологиях, в подходах, во всем. То же и в футболе. Не будем мы никогда играть, как бразильцы, – это понятно. Правда, в мировой культуре есть такой феномен – индийское кино. В Индии снимают восемьсот фильмов в год, и никакому Голливуду это не снилось. Но нигде, кроме Индии, это кино не смотрят (ну может в каких-то сопредельных государствах). При этом индийское кино – это успешный бизнес и это, безусловно, закладка фундамента: чтобы потом сделать шаг вперед, надо сначала заняться субкультурой. Не надо нам того, что делают Газзаев, Романцев, – люди из-за этого, как видите, спиваются. Они не выдерживают. Бедный Романцев! Жалко Олега Ивановича, потому что от него прямо все ждут чуда. Откуда? Он же не Бог. Ты с собой сначала разберись, здесь, внутри. Это субкультура, безусловно. Тем более, что она никому кроме нас не нужна.
Я даже не знаю, почему я футбол предпочитаю другим видам спорта. Наверное, просто потому, что это как-то из детства… Но ведь хоккей, баскетбол, волейбол – тоже игры непредсказуемые. Просто в игровых видах спорта футбол, пожалуй, один из самых ярких: там возможно чудо, там очевидно более слабый вдруг может выиграть у сильнейшего. Это почти невозможно в индивидуальных видах спорта: в бадминтоне или настольном теннисе, в борьбе, в боксе. А в футболе достаточно двух-трех за игру таких стечений обстоятельств, чтобы вдруг сборная Бразилии проиграла команде Швейцарии со счетом 1:2. Это возможно, и на это чудо надеяться можно. Собственно, из-за этого, из-за непредсказуемости, футбол и есть чудо. Вспомните, «Бавария» – «Манчестер» в финале Лиги чемпионов: «Бавария», проигрывая за минуту до конца 1:0, выигрывает в дополнительное время. 99% людей ответит «нет», только один процент скажет «да» – и такое в футболе бывает!
Футбол как вид спорта зародился, по официальным версиям, в Англии. Англия тогда была экономическим центром Европы, и футбол уже тогда стал частью бизнеса, предметом коммерции. В него стали вкладываться деньги, и это, безусловно, не могло не сказаться на популярности этой игры, во всяком случае, в Европе. Я не очень знаю ситуацию в Южной Америке, но в Европе – точно. Я думаю, что простота, возможность одновременного участия большого количества игроков, некоторые усилия по популяризации и экономические вливания сделали футбол популярным, каким он является и сейчас.
Футбол – игра, которая не требует практически никаких особенных условий. Гольф, например, требует идеальных травяных поверхностей, а в футбол можно играть где угодно: на песке, на асфальте, на любом пятачке с условно обозначенными воротами. Доступность, я думаю, еще одна из важных причин популярности футбола.
Я родился в семье, где футбол почитали. Мой отец очень любил футбол, он вообще был спортивный человек. Вот лишь одно из первых воспоминаний: мне, наверное, три с половиной – четыре года, и мы с отцом выходим во двор на Бутырской улице гонять футбол. Там росли деревья, которые автоматически становились воротами, а футбольным мячом был любой мяч, который выносили во двор мальчики. Наверное, это была единственная игра, в которую мы могли тогда играть, потому что там не было ни волейбольных сеток, ни баскетбольных колец. У меня и получаться что-то начало в раннем детстве. Я довольно быстро стал играть лучше своих сверстников, а позже даже и лучше тех, кто был старше меня.
Это было время культа футбола. Я проводил большую часть свободного времени на площадках, потом на стадионе у метро «Аэропорт». Я знал все места в округе, где можно было играть в футбол, я играл по два, по три раза в день. Потом пошел специально заниматься футболом, но меня сначала не взяли… потом взяли, потом отчислили. Так получилось, что я вообще бросил заниматься футболом. Но футбол все время был у меня внутри. Я разыгрывал про себя какие-то чемпионаты, представлял: мы сегодня играем с тем-то, завтра с тем-то; у меня была своя воображаемая команда, в которую входили футболисты, которых я любил, и какие-то выдуманные персонажи, среди которых всегда был я. Ложась спать, я представлял, что мы переезжаем из одного города в другой. Иногда мы «выезжали» на чемпионаты мира. Были мысленные интервью, разборы, как кто должен играть в этой команде, ее состав и все, что окружает футбол, все, что мы тогда знали, глядя на советский спорт. Это была какая-то другая жизнь, и она продолжалась довольно долго, я думаю, до окончания школы. Я был достаточно инфантильным юношей, и мне это все очень нравилось. Никто посторонний не попадал в этот мир, я никогда об этом не рассказывал: мне было как-то неловко, стыдновато.
Это даже не с отца – с деда началось. Я сейчас вспоминаю, что он меня водил гулять в Тимирязевский лес, и мы играли, как взаправдашние футболисты: вот мы идем на тренировку, а сейчас мы на сборах, потом идем обратно. Бабушка ждет нас, значит, футболистам уже готовы оладьи с яблоками. Вот такая была игра, и она во мне так и осталась…
Сейчас я занимаюсь футболом немножко иначе: веду программы на телевидении, на канале «Спорт». А это уже другое амплуа. Скажу честно: чем больше я погружаюсь в реалии российского футбола, тем меньше хочется погружаться глубже.
После школы я начал работать на студии «Мосфильм» бутафором-декоратором в отделе декоративно-технического снабжения. На «Мосфильме» была площадка, на которой проводили первенство по футболу среди цехов и других подразделений, и в первый же год меня взяли в сборную нашего ДТС. В тот год мы выиграли чемпионат «Мосфильма». Потом меня пригласили играть в команду, которая каждое воскресенье играла на стадионе в Олимпийской деревне. Туда иногда приходили Никита Сергеевич Михалков, Александр Александрович По-роховщиков, оба заядлые любители футбола, и еще много-много разных замечательных людей. Леонид Ильич Верещагин, например. Там был костяк мосфильмовской сборной (даже после армии я ходил туда играть – еще, наверное, года два, пока учился во ВГИКе). Мы выезжали на какие-то товарищеские встречи. Как-то меня пригласили в сборную «Мосфильма», и мы поехали на турнир в Петербург, где участвовали «Мосфильм», студия имени Горького и, по-моему, Одесская киностудия и «Ленфильм». Мы жили в гостинице, играли на стадионе «Нева».
Потом была армия. Я служил в городе Приозерске, это на Ладожском озере, часа три от Санкт-Петербурга. Футбол и там мне, надо сказать, помог, потому что я играл за сборную части (практически я сам эту сборную и сколотил, потом сделал и сборную нашего соединения). А игра в сборной – это разъезды, достаточно вольная жизнь. Несмотря на некоторое удивление нашего командования, мы даже заявились на первенство области, пару игр выиграли, пару сыграли вничью, большую часть, естественно, проиграли. Помню, выехали в Сосново (два часа на электричке) – ну это же просто отпуск! Там был какой-то стадион в лесу и туча комаров. Кусали, как сволочи, поэтому бегать приходилось очень быстро!
Потом вернулся, поступил во ВГИК на актерский факультет, и в первый же год сборная нашего факультета выиграла чемпионат ВГИКа. Мы играли в совсем маленьком зале – это был даже не мини-, а супермини-футбол. Но очень азартный! За нас приходили болеть, я помню, Филипп Янковский, кто-то еще. В финале мы обыграли сборную педагогов и аспирантов.
Потом я, естественно, играл за сборную ВГИКа, потом меня пригласили в ЦСКА (Центральный спортивный клуб актеров). Занимался ей такой Виталий Павлов. Мы собирались в ЦСКА, в манеже, тренировались раз в неделю, играли какие-то товарищеские игры. У нас был тренер Шапошников. Там я познакомился с ребятами, которые впоследствии создали театр «Квартет И». С этим театром мы до сих пор дружим, у нас есть несколько проектов, должна быть совместная программа на телевидении. Мы дважды выезжали на «Кубок 19 августа», он разыгрывался в Санкт-Петербурге и был посвящен трагическим событиям путча 1991 года. Это был турнир, в котором сначала принимали участие четыре сборные: бизнесменов, журналистов Петербурга, мы и не помню кто еще. Когда мы второй раз приехали на этот турнир, у нас в группе оказалась сборная ростовской таможни. Мы знали наших московских таможенников, часто играли с их командой. Кстати, там и генерал Драганов играл тогда, и Юрий Владимирович Михайличенко (генералы играли очень неплохо). У нас в команде были ребята интеллигентные, что в футболе довольно большая редкость: актеры, два музыканта из оркестра театра Маяковского. И вот эта наша командочка вышла играть первый матч с ростовчанами, команду которых возглавлял Василий Алексеев, великий чемпион-тяжелоатлет. Мы как-то случайно быстро забили гол, они сравняли, а во втором тайме выпустили ну просто основной состав ростовской СКА. Минут за пять до конца Шапошников меня выпускает, и на последней минуте (этого я никогда не забуду!) я забиваю гол, причем головой. Сравниваем счет и, пока бежим к центральному кругу, – финальный свисток. У тех шок, у нас у самих шок, потому что у нас играют Пашутин Александр Сергеевич, Володя Стеклов, которым уже на тот момент было за пятьдесят, еще какие-то артисты-футболисты. Потом там начались какие-то интриги: Виталий Павлов вдруг пришел и сказал, что мы должны проиграть. Мы проиграли сборной петербургских бизнесменов, где нас засудил арбитр. И третья игра – мы ее играли в Павловске. Игру наши сдали. После этого я никогда в жизни не приходил в эту команду: я в эти игры не играю.
С ребятами из театра «Квартет И» мы придумали турнир по мини-футболу – как раз приближалось 60-летие Дома актера. В этом турнире должны были играть актерские команды московских театров. Я нашел спонсора, компанию «МТС – Мобильные Телесистемы» (он пробыл с нами семь лет). В первом турнире принимало участие восемь команд, из которых театральных было шесть. Была еще команда Фестиваля «Поколение» (Степан Полянский) – Вы, наверное, знаете: это частично команда «Старко» (команда звезд эстрады). Во втором турнире у нас, если мне не изменяет память, было уже шестнадцать команд, а начиная с четвертого – не меньше тридцати двух. И это были уже только московские театры. Первые два турнира у нас играл Фестиваль «Поколение» (оба раза становился чемпионом) и МТС.
После этого мы сказали: всё, теперь будут играть только театры, и вот уже семь лет в России проходит специализированный «театральный» футбольный турнир. Уже сам этот факт не может не радовать. В этом году МТС финансировал наш турнир последний раз, осенью будем заниматься поиском нового спонсора. Я думаю, что найдем, в общем-то, это не так сложно.
За рубежом, насколько я знаю, есть команды, подобные «Старко», где собраны исключительно звезды. У нас тоже есть сборная, мы периодически собираемся, иногда играем с кем-то. Это можно было бы поставить на такую же основу, как и старковская команда. Но, честно говоря, в моем ближнем окружении нет людей, которые были бы готовы посвятить свою жизнь «раскрутке» этого дела.
Мы провели один турнир – он назывался «Футбольный бенефис». У меня тогда была продюсерская компания «Шаровая молния», и мы сделали турнир, в котором принимали участие актерские сборные России, Украины, Грузии, и еще маленький турнир, отборочный. Победила в этом турнире, по-моему, четвертая команда «Сатирикона». Украинская и грузинская команды были составлены по нашей инициативе. Мы им предложили приехать, пообещали взять все расходы на себя. Они собрались и с удовольствием приехали. Футбол был так себе – мы легко выиграли этот турнир. Но потом был замечательный вечер, на котором были два прекрасных грузинских актера – Кахи Касадзе и покойный Мамука, молодые ребята украинцы, Леша Горбунов. У нас после каждого театрального турнира в Доме актера проходит торжественная церемония закрытия, и на этих мероприятиях полные залы – не только футболисты, но и артисты, и их друзья. В календаре Дома актера есть наша дата. Есть поклонники таких встреч.
Я, честно говоря, не думаю, что у актеров какая-то особая тяга к футболу – точно так же играют и водители, и милиционеры, и кто угодно. Просто актеры люди публичные, поэтому к ним внимания побольше.
Естественно, у публичных людей тяга к публичным людям. В этом и состоит секрет дружбы, тяги футболистов и артистов друг к другу. Это вообще очень схожие профессии, по сути своей схожие: и те, и другие занимаются делом, которое не имеет никакого смысла, если нет зрителей. Те и другие играют на зрителя, хотя и в разных жанрах. Те и другие создают шоу.
Актер способен себе очень многое вообразить. Плохой артист отличается от хорошего тем, что плохой просто изображает, а хороший переживает то, что изображает в данный момент. Когда ребята выходят в форме на футбольное поле, да вокруг них еще болельщики – можно догадаться, что происходит в их воображении, как они настраиваются в раздевалках, как тренируются (а у них есть свои тренеры, например, Валерий Баринов из Малого театра – он тренер в «Дельбоне», то есть наш национальный тренер). Баринов у нас – это такой Юрий Павлович Семин, они и похожи с Юрием Павловичем. Есть Костя Райкин – он не тренирует, он просто сидит и смотрит на свою команду, черный, как… как не знаю что. Если его театр проигрывает, он так тихо уходит, если выигрывает, он только чуть светлее становится.
Там и женщины есть.
Есть театр Терезы Дуровой – клоунада, где много ребят из Грузии. Они все очень эмоциональные, у них все поставлено на «профессиональную» основу и так естественно получается! У них обязательным является приход на трибуны, даже если ты не играешь в команде. Это все игра, возможность поиграть в любимый с детства футбол, все безболезненно, тебе за это ничего не будет. Плюс еще там все условия приближены к идеальным. Мы об этом заботимся, потому что для артиста вообще очень важны аксессуары игры. Поэтому всякие там раздевалки, вода, фрукты, комментаторы, музыка, кубки, призы, камеры – все по-настоящему.
Сейчас я веду передачу на канале «Спорт», я – соведу-щий программы «Футбол России». Пришел туда одновременно с открытием канала, 12 июня. Пришел по одной простой причине: меня пригласил генеральный продюсер этого канала Василий Кикнадзе, мой товарищ, который знал, что мы давно что-то этакое хотели сделать (я в свое время пытался пробить футбольную программу на НТВ, но не получилось). Потом мы познакомились с Васей (тогда он еще не работал ни на одном из каналов, но пытался что-то придумать), и с открытием канала «Спорт» он мне предложил этим заниматься. Я, честно говоря, до сих пор не очень там уютно себя чувствую, но если не произойдет ничего, то до 1 ноября, до конца этого чемпионата, я еще поработаю, а дальше посмотрим.
Главное в футболе, намой взгляд, – это, конечно, сама игра и ее непредсказуемость, все остальное является производным. Конечно, непредсказуемость, потому что при всем моем глубоком уважении и любви к высокому искусству трудно себе представить какое-либо зрелище (если относиться все-таки к искусству как к зрелищу), сравнимое с матчем «Бавария» – «Манчестер-Юнайтед». Это чудо не готовится, не репетируется, а происходит вдруг, на глазах у сотен миллионов людей, и мы видим этих людей, с которыми это чудо случилось; мы видим людей, которые это чудо сделали; мы видим, что происходит с ними, – это дорогого стоит. Это невозможно поставить как спектакль – это настоящая жизнь, а все остальное есть просто попытки эту жизнь смоделировать. Хотя, конечно, в искусстве есть вещи, которые невозможны, недостижимы в футболе. Непредсказуемость – вот главное в футболе.
Что же такое футбол? Понимаете, все зависит от того, кому вы этот вопрос задаете. Я очень ярко могу представить себе людей, которые убедительно аргументируют ответ на этот вопрос, используя каждую предложенную вами подсказку. Для меня это – игра. Канал для выхода агрессии – это вряд ли. Игра! Игра, спорт, зрелище.
Можно ли манипулировать массами с помощью футбола? Ну, в таком случае надо говорить, что Вагнер имел отношение к становлению фашизма, а Бетховену мы обязаны Октябрьской революцией. Футбол – это явление социальное, явление, с которым можно обращаться как угодно: его можно любить, можно ненавидеть, его можно использовать… С помощью футбола, безусловно, можно манипулировать так или иначе обществом. Можно, только в России это делать, слава Богу, сложно. Вообще-то у нас очень любят взять и чем-нибудь поманипулировать, но у нас это сложнее, потому что у нас в футбол не очень хорошо играют, и это не настолько массовое зрелище, как, скажем, в Бразилии или Италии, в Испании.
У нас общество не заражено футболом, это я точно могу сказать. Мы в начале прошлого сезона, вернее, до прошлого сезона, пришли в «Локомотив» и предложили им немножко попробовать поработать вместе: команда замечательная, все есть, стадион вот-вот откроется, а болельщиков нет. Мы предложили им работу, конечной целью которой было увеличение числа болельщиков команды. Мы проводили своеобразное исследование, с помощью которого пытались, с одной стороны, измерить на данный момент ситуацию, кто за кого болеет, то есть просто узнать привязанности московских болельщиков, а с другой стороны, пытались вообще сформулировать механизм формирования пристрастий, предпочтений у болельщиков, то есть выявить, почему, как человек начинает болеть за ту или иную команду, устойчивость этих предпочтений. Мы выяснили для себя, что вообще спортом активно интересуются в нашей стране – в Москве, в частности, где-то около 60% населения. А из них 32% интересуются футболом. Нетрудно подсчитать, что футбол интересен лишь 20% населения. Естественно, что число активно занимающихся еще меньше. То есть мы можем говорить о пассивном отношении к футболу.
В этой связи о манипулировании с помощью футбола массовым сознанием, обо всех этих фанатских жестокос-тях, драках, о том, что творилось 9 июня на Манежной площади, скажу так: конечно, это провокация, конечно, это манипуляция. Конечно, это устроили не просто сто отморозков! Конечно, это кому-то нужно. Это началось, по-моему, с того момента, когда деньги пришли в нашу жизнь. Из двух братьев, Моисея и Аарона, которые, согласно Библии, выковали золотого тельца (Моисей пошел вверх за скрижалями, а Аарон вниз), к нам быстрее дошел второй. Что уж говорить о футболе! Эта игра, я в этом абсолютно убежден, уж если не полностью нечестная, то давно коррумпированная, игра с предсказуемыми результатами. И чем слабее футбол, тем больше соблазнов влиять на это, тем легче это делать, и мы в этом смысле далеко не оригинальны. Достаточно посмотреть на турнирную таблицу первенства России!
Насчет мифов. Раньше было, да. Сейчас для того, чтобы формировались мифы, должно быть соблюдено одно из двух, а лучше два следующих условия. Первое: легенда может стать мифом, если футбол превратится в поистине массовую игру, овладеет очень большим количеством людей, как, например, в Испании, где первенство страны собирает у телевизора миллионы людей, – вот тут действительно ажиотаж, вот тут легко создаются мифы. Миф, распространенный среди трех с половиной тысяч болельщиков московского «Локомотива» да еще пятнадцати тысяч активных болельщиков остальных клубов, – это не миф, это, как сейчас говорят, «телега». Второе условие для мифотворчества: должно быть тоталитарное государство, которое с помощью футбола создает какие-то мифы. Лучше всего, когда одно сходится с другим. Я думаю, что основные мифы пришлись на послевоенные сороковые годы, когда был подъем интереса ко всему, к жизни в целом. Вот уж тут футбол работал! Тут люди шли прямо на «Динамо»! Потом все это медленно, медленно откатывалось, и к семидесятым годам, насколько я представляю, уже почти ничего и не осталось. Да, Лев Яшин в шестидесятых был последней легендой.
Можно ли познать мир с помощью футбола? Не думаю. Я думаю, что есть люди, способные мыслить системно, а системно мыслящий человек в каждый определенный момент своей жизни имеет в голове, как ему кажется, устоявшуюся систему мира, то есть свое представление о мире. Эту систему он все время тестирует, проверяет внутренне, задавая какие-то вопросы, и как только не получает ответа, он начинает искать его. Когда ответ находится, эта система несколько видоизменяется, преобразуется в его голове. Вот и футбол – это, в общем-то, определенный срез жизни, субъективное представление о мироустройстве. Если ваше представление о мире правильное, то в него может вписаться любое явление, вы можете сопоставлять. Но человек, интересующийся только футболом или в основном футболом, вряд ли сможет получить объемное, объективное представление о мироздании.
У футбола есть удивительные законы, но законы как приметы. Я имею в виду не правила, а те философские законы, которые, наверное, можно попытаться проследить в футболе. Это законы общечеловеческие. Если очень сильно упрощать, они сводятся к знаменитому штампу: не забиваешь ты – забивают тебе. Это же ведь не только в футболе, это везде. Это формула человеческих взаимоотношений. С естественной человеческой психологической слабостью умеют бороться единицы.
Философия российского футбола для меня загадка. Даже не загадка – я приблизительно понимаю, что это такое. Футбол же часть общества, он отражает очень многие социальные явления, он не существует отдельно от общества. Ничего не существует отдельно. В этом смысле футбол абсолютно не исключение. Вот он все и ставит с ног на голову, как все в нашей жизни с некоторых пор встало с ног на голову. Привычные причинно-следственные связи не работают ни в нашей жизни, ни в нашем футболе. У нас очень много вещей, которые людям из состоявшихся социальных групп покажутся просто абсурдными. Например, у нас сегодня люди получают сумасшедшие деньги, не вложив ни рубля. Я не против, чтобы люди получали большие деньги и вкладывали их в полезные дела. Это замечательно, это прекрасно. В этой ситуации мне понятен Абрамович: если у тебя есть полмиллиарда долларов, зачем их вкладывать в российский футбол! …Эх, построить бы на них тысячи детских футбольных площадок и раздать в каждую семью по футбольному мячику! Вот это было бы правильно, из этого что-то потом может получиться. А вкладывать в российский футбол?! Никто же ничего не вкладывает – либо воруют, либо «отмывают».
Я общался с разными людьми и представляю себе вообще, как устроен менталитет европейца или, скажем, того же бразильца. Никто не проводит внутренней параллели между успехами футбольной сборной и могуществом свой страны. Вообще идея, что мы лучше всех, – это идея тоталитарная. А тоталитарных государств у нас с вами на Земле уже почти не осталось. Да, мы были последним крупным тоталитарным государством – ну если не брать Ирак или Кубу. В тоталитарном государстве эта идея превосходства нации – она есть, а идеи превосходства одной нации над другой сегодня в Европе не существует, это видно даже по карте, по шенгенской визе. Мне жалко, что больше нет гульденов или лир, а есть евро, мне кажется, что-то все-таки теряется. Но в этом есть как бы правда, это, так сказать, вещи культурного уровня.
Да, конечно, футбол нужно и можно считать явлением культуры. Хотя бы потому, что девушки, когда смотрят футбол, например чемпионат мира, говорят, что вот у итальянцев самая лучшая форма. А девушки – это лучшие дизайнеры. Но это я говорю об элементах повседневных, бытовых. А если говорить про культуру боления, про то, как поет стадион «Сансиро» (мне там удалось побывать в этом году с «Локомотивом»), – это нечто большее, чем певческое поле в Эстонии. Так никогда в жизни не споют стотысячные «Лужники» – не поется как-то. И вот это, безусловно, какой-то культурный срез, это какое-то культурное зеркало жизни.
Первый раз я попал на настоящий футбол в Англии в 1995 году, тогда в Лондоне на «Хайбери» («Хайбери» – стадион «Арсенала») «Арсенал» играл полуфинал Кубка кубков с «Сампдорией». Весь стадион стоит, идет разминка, на табло показывают какие-то голы, каждый бывший гол – взрыв эмоций. Тут – итальянцы, за воротами – англичане. Какой-то хаос! Свисток судьи, первое касание по мячу – и весь стадион садится. Все как один. Где-то в подкате к центру поля полузащитник из-под ноги другого полузащитника выбивает мяч в аут – стадион разражается аплодисментами: человек сделал то, что он хотел, у него это получилось, это заслуживает аплодисментов, и если, не дай Бог, кто-то встал, то за ним встают все. Это культура. Это не только футбольная культура страны – здесь можно говорить вообще о культуре страны. Глядя на футбол, можно сказать, кто и как относится к самому себе. Это первый признак культуры.
По футболу я могу точно сказать, что из себя представляет нация. Возьмите грузинский футбол. Он всегда был потрясающе красивый – даже когда, например, тбилисское «Динамо» (в некоторые периоды) особенно не отличалось. КПД полезности грузинской деятельности заключалось в вашем эстетическом впечатлении от того, как игрок это делает. Да, что он делает, уже неважно – важно как. И это видно всегда, и мне это милее, чем то, что я вижу у нас на поле.
Я вообще глубоко убежден в том, что есть вещи, в которых мы пытаемся конкурировать только по своей исторической заносчивости, между тем как конкурировать нам в них бессмысленно. На мой взгляд, ни наш кинематограф, ни футбол российский в ближайшие десятилетия не изменятся. По потенции, по векторам не похоже на то, чтобы российское кино переплюнуло американское: слишком сильное отставание в технологиях, в подходах, во всем. То же и в футболе. Не будем мы никогда играть, как бразильцы, – это понятно. Правда, в мировой культуре есть такой феномен – индийское кино. В Индии снимают восемьсот фильмов в год, и никакому Голливуду это не снилось. Но нигде, кроме Индии, это кино не смотрят (ну может в каких-то сопредельных государствах). При этом индийское кино – это успешный бизнес и это, безусловно, закладка фундамента: чтобы потом сделать шаг вперед, надо сначала заняться субкультурой. Не надо нам того, что делают Газзаев, Романцев, – люди из-за этого, как видите, спиваются. Они не выдерживают. Бедный Романцев! Жалко Олега Ивановича, потому что от него прямо все ждут чуда. Откуда? Он же не Бог. Ты с собой сначала разберись, здесь, внутри. Это субкультура, безусловно. Тем более, что она никому кроме нас не нужна.
Я даже не знаю, почему я футбол предпочитаю другим видам спорта. Наверное, просто потому, что это как-то из детства… Но ведь хоккей, баскетбол, волейбол – тоже игры непредсказуемые. Просто в игровых видах спорта футбол, пожалуй, один из самых ярких: там возможно чудо, там очевидно более слабый вдруг может выиграть у сильнейшего. Это почти невозможно в индивидуальных видах спорта: в бадминтоне или настольном теннисе, в борьбе, в боксе. А в футболе достаточно двух-трех за игру таких стечений обстоятельств, чтобы вдруг сборная Бразилии проиграла команде Швейцарии со счетом 1:2. Это возможно, и на это чудо надеяться можно. Собственно, из-за этого, из-за непредсказуемости, футбол и есть чудо. Вспомните, «Бавария» – «Манчестер» в финале Лиги чемпионов: «Бавария», проигрывая за минуту до конца 1:0, выигрывает в дополнительное время. 99% людей ответит «нет», только один процент скажет «да» – и такое в футболе бывает!