Плеханов Андрей Вячеславович. Бессмертный мятежник

   – В нее нельзя входить. Нельзя! То, что находится за дверью, может привести к уничтожению Внутреннего Мира!
   – Хм, несколько неожиданно… А Алексей, то есть, Эй-Пи, входил в нее?
   – Да. Несколько раз.
   – Чего же ты испугался, Альфредо? Алексей входил – и ничего страшного не произошло. Не развалился твой Мир на кусочки. Мне нужна эта дверь. Ты должен нарисовать ее снова.
   – Нет! Нет, о Боже, я не могу сделать это! Хозяин сказал, что это приведет к тотальной деструкции…
   – Я, я теперь хозяин, ты понял?! – заорал Демид, с трудом сдерживаясь, чтобы не влепить затрещину напыщенному толстяку. – Ты сделаешь это немедленно, или я сотру тебя в порошок!
   Альфредо съежился и закрыл лицо руками. Демид сконцентрировался и вызвал в своем зрении поведенческий каркас Художника. Пять линий в скошенном октаэдре вели себя безобразно – распухли, светясь нездоровым болотным цветом, извивались как черви. Демид восстановил их в нормальном виде и почувствовал, как паническое состояние Художника уходит, оставляя место апатии и безразличию. Дема попытался влезть в память Альфредо, но там было пусто. Художник, в отличие от обычного человека, не имел собственной памяти. Он являлся лишь составной частью, небольшой веточкой на древе каталогов, а в общую компьютерную память Демид попасть так и не мог, вынужденный общаться с электронным мозгом при посредстве персонажей-фантомов, надоевших ему до смерти.
   – Альфредо, – спросил он, – кто хозяин?
   – Вы. Вы – хозяин Внутреннего Мира.
   – Так-то лучше. Ты подчиняешься мне?
   – Да, хозяин, – Художник выглядел заторможенным, воля его, казалось, была сломлена.
   – Пойдем, – Демид взял Художника за рукав и вытолкнул в главный коридор. – Где должна быть дверь с тюльпаном?
   – Где угодно, – Голос Художника звучал глухо и безлично, как у робота. – Она может быть создана вновь в любом месте. Это не имеет значения.
   – Рисуй! – приказал Демид, не давая Художнику опомниться.
   Дема смотрел, как Художник медленно, мазок за мазком, создает очертания серой каменной двери. "Внутренний Мир может быть разрушен… – думал он. – Что, если и в самом деле он перестанет существовать? Имеешь ли ты право сделать это – уничтожить целый мир, населенный разумными существами, хоть и не людьми? Да, конечно, ты не можешь представить, что обычный компьютер восстанет против того, что ты стираешь в нем какую-нибудь программу и начнет бить тебя током. Изначально предполагается, что машина – существо низшее по сравнению с человеком, и, прояви она своенравие, подлежит ремонту либо списанию в утиль. Но здесь такой простой подход не подходит. Этот компьютер – не вульгарный механизм, пусть даже феноменально умный. Это индивид, способный иметь собственные суждения, переживать, любить и ненавидеть. Можно назвать его и произведением искусства – необыкновенным, имеющим миллионы тончайших граней, способным дать такое эстетическое наслаждение, о котором не смеет мечтать даже самый безумный сюрреалист. В конце концов, это уникальный прибор, с которым не может сравниться ничто на земле, невиданный рывок в технологии…"
   Все это было неправдой. Неправдой было то, что Демид не хотел гибели Внутреннего Мира. Неправдой был и сам Внутренний Мир – его просто не могло существовать. Не было здесь никакой технологии. Был просто обман, суть которого Демид не в силах был разгадать. Не мог Алексей, каким бы гениальным программистом он ни был, создать думающий компьютер. К тому же, убаюкивающие иллюзии электронной сказки были вынужденной, тягостной остановкой. Остановкой на пути, ведущем
   (куда? к вечному кайфу? к чертовой бабушке? в адское пекло?)
   к познанию.
   Чаша, на которой лежало таинственное и манящее Ядро, настолько перевешивала чашу с надоевшим компьютерным миром, что Демид готов был бросить к чертям все, и бежать, словно послушная собака, с высунутым языком, к соблазнительной подачке. Ядро – вот что было сейчас единственной его целью, источником силы, а, может быть, и самой жизни…
   Яркая вспышка на мгновение ослепила Демида. По серой базальтовой двери, только что созданной Художником, змеей поползла трещина. Красный цвет выбивался оттуда, чудесный цветок еще не родился из своей каменной темницы, но Демид почувствовал неодолимое желание прикоснуться пальцами к этой сияющей полосе. Он подался вперед, забыв обо всем на свете.
   И покатился кубарем, сбитый с ног страшным толчком. Удар должен был раскроить его голову, но Художник, неискушенный в обращении с оружием, не смог справиться с тяжелой палицей, и попал Демиду по плечу. Дема попробовал приподняться и застонал от боли – левая рука едва двигалась.
   Альфредо
   (Сукин сын! Шкура продажная!)
   навис над ним, одутловатое лицо его перекосилось от ярости. Он с размаху опустил свое орудие, метя Демиду в висок, но тот в долю секунды откатился в сторону. Дубина вылетела из рук толстяка, и в тот же миг Демид нанес удар ногой в коленную чашечку Художника. Раздался хруст (до чего же все реально в этом фальшивом мире!) и противник рухнул на пол.
   Демид уже отключил свое сознание – эмоции исчезли, превратив мозг в холодную ледышку, а тело в автомат для убийства. Демид вскочил на ноги и молча бросился на врага. Альфредо опередил его – всего лишь на мгновение. Корчась от боли, он взмахнул кистью. Словно в ожившем мультфильме Диснея, Дема увидел, как капли, слетевшие с волшебного инструмента, застывают в воздухе, превращаются в тонкие стальные прутья, сияющие бритвенно острыми гранями. Демид едва не налетел с размаху на решетку, отделившую его от Художника и заветной каменной двери. Дема выругался и осторожно дотронулся до плеча, саднящего тупой болью.
   Фантом по ту сторону решетки злобно оскалился. Он все меньше напоминал Альфредо. Компьютер, восставший против своего возможного разрушителя, на глазах изменял облик Художника. Бородка и берет исчезли, и глаза Мудреца с ледяной спокойной ненавистью глянули на Демида. Тело быстро увеличивалось в размерах, гигантские руки покрылись волосами, ноги искривились и почернели. Бешеная сила Муркулюка, ум Мудреца, расчетливое коварство Художника – все сплавилось воедино в этом монстре.
   Пора сваливать .
   Демид сделал попытку выскочить из Внутреннего Мира, но компьютер цепко держал его сознание в плену. Демид попытался войти в какую-нибудь из дверей, но все они исчезали, стоило ему только дотронуться до них рукой.
   О, Господи! Он же убьет меня, компьютер чертов! Не знаю, как это будет выглядеть здесь, но чего стоит ему шарахнуть мое тело там, снаружи, разрядом в несколько сотен вольт? Боже, ну и дерьмо!
   Холодный пот выступил на лице Демида. Громила на той стороне решетки стремительно несся прямо на смертоносные прутья. Его огромное обезьянье туловище прошло сквозь острые грани и разлетелось в воздухе на куски, разрезанное прутьями. И в следующую секунду фрагменты тела соединились вместе в прежней форме. Монстр несся на Демида как сокрушительный таран – с визгом, от которого закладывало уши.
   Демид повернулся и побежал. Так быстро он не бегал никогда. Но топот и смрадное пыхтение за спиной становились все ближе, а огромная лапа уже пыталась вонзить в него когти. Демид свернулся клубком и бросился на пол. Муркулюк споткнулся об него, перекувыркнулся через голову, и распластался на земле огромным пауком, потеряв на миг ориентацию. Демид взлетел в воздух и опустился на грудную клетку гориллоида обеими ногами, вложив в удар всю свою силу, утонул по щиколотку в хрустящем месиве из обломков ребер. Фонтан бурой крови выплеснулся изо рта Муркулюка, захлебнувшегося в собственном вопле.
   Все. Это все. Пора сваливать.
   Лапища монстра метнулась к голени Демида и вцепилась в нее железными клещами. Муркулюк вскочил на ноги. Мир перевернулся в глазах Демида – он повис вниз головой. Страж без труда держал его за ногу на вытянутой руке.
   Муркулюк не собирался разговаривать с Демидом, дабы подвергнуть справедливому суду. Он просто протянул другую лапу, чтобы свернуть Демиду голову, словно курице. Демид, болтаясь в воздухе, криво улыбнулся и вцепился в руку гориллы мертвой хваткой. Два пальца Муркулюка с хрустом треснули – монстр завизжал от боли, замотал башкой и разжал ладонь. Дема свалился на пол, и в тот же миг перебросил стража через себя, выкрутив его конечность в суставе до отказа. Грузное тело грянуло о землю с тупым звуком. Демид вскочил коленями на спину Муркулюка, холодная ярость захлестнула его. Он дернул руку врага что было сил, и она отделилась от туловища с тошнотворным звуком лопающихся сухожилий.
   Да, это был уже не тот Демид, что лупил Муркулюка по башке нунчаками полгода назад. Это был настоящий Ан-Тирита, набирающий силу, теперь он мог разорвать стража на куски голыми руками.
   Фантом медленно повернулся на бок, глаза его были пустыми и бессмысленными. Ни капли крови не выступило на поверхности раны. Оторванная рука задергалась и сделала попытку вцепиться Демиду в горло. Дема запустил ей в Муркулюка и побежал обратно к решетке.
   То, что только что было Муркулюком, превращалось у него за спиной во что-то ужасное. Демид даже не оглядывался назад – он знал, что компьютер создает сейчас нечто, способное раздавить его, даже с возросшею деминой силой, как грецкий орех. Жар опалил сзади волосы, мелкие электрические разряды прошлись иголками по спине. Что-то догоняло его со скоростью курьерского поезда, с грохотом и треском. Дема несся к заветной двери и видел, как распускаются алые лепестки, источая благоухание, немыслимое в этом мире без запахов. Всего двадцать шагов отделяло Демида от двери. Двадцать шагов, и непреодолимая решетка, сияющая убийственными лезвиями.
   Прыгай. Прыгай, парень! Ничего с тобой не случится. Ты такой же фантом в этом фальшивом мире, как и все прочие. Прыгай, или тебе поджарят задницу!
   Не сбавляя скорости, Демид влетел в решетку и почувствовал, как тело его разрезается на полосы – никакой боли, только холод острого металла. Ноги его коснулись земли по ту сторону решетки и побежали – каждая сама по себе. И тут же тело восстановилось в единое целое – фрагменты притянулись друг к другу и соединились с чавкающим звуком. Демид по инерции ударился о каменную дверь, ожидая, что она пропустит его, станет проницаемой, как сотни дверей до этого. Но руки его уперлись в твердый базальт. Лишь в центре каменной плиты сияла широкая трещина, являя миру цветок чудной красоты.
   Демид вцепился в края расщелины, ломая ногти. Что-то хрустнуло в глубине плиты и трещина слегка расширилась. Дема в первый раз позволил себе оглянуться назад. Не человек и даже не чудовище неслось за ним по коридору. Гигантский ослепительный шар мчался по головному меню, уничтожая все на своем пути.
   Вот тебе и полтыщи вольт…
   Волосы на голове Демида затрещали от надвигающейся лавины раскаленного воздуха. Мускулы его рук превратились в веревки, сведенные судорогой. Казалось, что сейчас они лопнут, разорванные невероятным усилием…
   Плита разлетелась на две части и Демид нырнул в красный прямоугольник, словно в море огня. Внутренний Мир за спиной взрывался и разваливался на куски.

ГЛАВА 19.

   Дема опять превратился в бестелесный дух – без рук, ног, туловища и прочих причиндалов, которые люди, облеченные в физическую оболочку, имеют обыкновение носить с собой. Не раз приходилось читать ему про то, что человек испытывает после смерти: люди, побывавшие в реанимации и вернувшиеся с того света, с мечтательными вздохами оповещали остальной мир, не испытавший подобного удовольствия, о темных туннелях, содержащих в конце свет, о божественном озарении и голосе, тихо снисходящем на умершего пациента, несущем радость и успокоение. В последнее время Демид столько раз вынужден был переходить в подобие своего астрального тела, что относился к этому уже как к привычной, хоть и неприятной необходимости. Особой радости такое состояние ему не доставляло, больше всего это напоминало противный сон, который так часто снится в подростковом возрасте, и, как уверяют некоторые физиологи, свидетельствует о росте юного организма. Так и Деме в отрочестве не раз снилось, что он идет вдоль стены огромного здания, по узкому выступу, крошащемуся под ногами. Идет, раскинув руки, пытается обнять стену как последнего друга в этой жизни, вцепляется ногтями в каждый кирпич. Машины пролетают внизу, в ночной пустоте, в стометровой глубине уличной пропасти. Демид понятия не имеет, что он делает тут, на этой дурацкой стене, как он оказался здесь и куда идет, но точно знает, что упадет – тошнотворный ужас ожидания подкатывает к самому горлу. И, конечно – вот уже камень предательски трещит под ногой, руки бессмысленно хватают пустоту и Дема валится спиной прямо туда, в холодную дыру, зная, что через несколько секунд планета Земля ударит его в затылок всей массой, разбрызгав мозги по тротуару…
   Демид снова падал, как тогда, в детстве. Не было ни времени, ни направления в красной пустоте, охватывающей его со всех сторон – только сосущее чувство где-то под несуществующей ложечкой. Он вылетел из компьютерного мира, но в реальность не вернулся. "Наверное, компьютер все-таки достал меня, – подумал Демид. – Тело мое валяется пережаренным бифштексом в комнате, а душа несется на тот свет. Может быть, это и есть рай?"
   – Нет, ты не умер. – Голос прозвучал из ниоткуда, но Демид услышал его вполне реально.
   – Ты кто?
   – Я – Ядро. Нуклеус.
   – Слушай, Ядро, если уж я у тебя в гостях, будь добреньким, выключи красный свет. А то мне все кажется, что я в фотолаборатории, и никак не проявлюсь.
   – На этот раз ты находишься в теле остроумной личности, – заметил голос. – Впрочем, свет этот зависит от тебя. Ты почему-то представил, что здесь все должно быть ярко-красным. Возможно, ты подсознательно ощущаешь тревогу в отношении Ядра и цвет сей являет собой отражение твоих страхов.
   – Ты хочешь сказать, что здесь командую парадом я, а не ты?
   – Это не имеет значения. Я – это и есть ты. – Дребезжащий усталый голос Ядра звучал тихо – из бесконечной дали пространства и времени. – Я лишь частица Ан-Тирита.
   – Так ты – еще один Ан-Тирита? Приветствую тебя, соплеменник! Может быть, ты мне объяснишь, что это за твари такие – Антириты? С какой планеты они прилетели и чем занимаются?
   – Ан-Тирита – твое Имя. Всего один Ан-Тирита существует на свете, и это ты. Второго подобного существовать не может, как не может существовать второго Солнца или Земли.
   – Подожди, подожди, – опешил Демид. – А как же Алексей? И его предшественник? Они тоже были Ан-Тирита! А как же Система и все прочее?
   – Нет никакой Системы, ты сам придумал все это. Ты был Ан-Тирита всегда – когда был Алексеем Куваевым, и Домиником Да Бланко, и Нсоггикатвой, и Лю Дэанем, и Георгом Киршенбаумом, и в нынешнем своем обличии. Ты – Ан-Тирита. Это Имя твое, а суть твоя – Дух, независимо от того, какое тело ты используешь.
   – О Боже, – пробормотал Демид. – Всю эту дрянь я уже слышал. Ну конечно, те два крокодила, которые называли меня осквернителем, тоже несли ахинею о том, что тела меняют, как пиджаки. Духи-Абаси, людишки-муравьи… Боже мой, неужели я настолько крепко вляпался? Что, я тоже такой зеленый зубастик, как эти? Ты знаешь, Ядро, меня втянули в эту игру против моей воли. Наверное, ты что-то путаешь. Должен тебе признаться – я никакой не Дух. Я человек, обычный человек. Если бы я был Духом, я бы, конечно, знал об этом с рождения, а не узнавал от случайного собеседника. Слушай, Нуклеус, или как тебя там… Ты, наверное, хороший парень. Я тебе честно признаюсь – ошибочка вышла. Дема меня зовут. Демид Коробов. И в паспорте так записано…
   – Успокойся, Демид, – Голос Ядра стал чуть мягче. – Я не парень. Я вообще не материален, хотя и имею жесткую оболочку. Я – носитель информации, и создан именно для того, чтобы восполнять пробелы в памяти Ан-Тирита, неизбежно возникающие при гибели очередного Защитника и появлении нового. Я прекрасно понимаю, что ты сейчас ощущаешь. Не ты первый находишь меня и получаешь ответы на свои вопросы.
   – Ничего себе! Я-то думал, что мне просто дана сила, и я должен научиться владеть ей, чтобы помочь некоему высшему существу. И вдруг оказывается, что я и есть это высшее существо, да еще, вдобавок ко всему, в единственном экземпляре! Мать вашу! А куда ж вы меня самого, Дему Коробова, дели? Выкинули мою душонку на помойку за ненадобностью?
   – Успокойся, у тебя нет причин для паники. Ты не потерял своей человеческой индивидуальности. Твое сознание теперь двойственно. Ты Демид Коробов и Ан-Тирита одновременно. Ибо Ан-Тирита неспособен проявляться как отдельная личность, подавляющая интеллект и желания тела-хозяина. Он лишен такой способности, как лишен и памяти о своем прошлом. Ан-Тирита восстал против Мира Тьмы, откуда вышел, и обратил силы свои на борьбу с ним. Он сражался с Духами Тьмы и был лишен памяти о Мире Тьмы…
   – Ага. Понимаю. Значит, этот самый Ан-Тирита – что-то вроде мозгового паразита. Он живет в моем сознании. Но при этом претендует на роль носителя мирового добра. Довольно амбициозно, если не сказать больше.
   – Ан-Тирита – не паразит.
   – А кто же он тогда?
   – Он Дух Тьмы. Бывший. Мятежник, бежавший из Мира Тьмы. Переделавший свою сущность.
   – Дух Тьмы? Из этих, как их там, Абаси? Хрен редьки не слаще.
   – Нет. Если бы Ан-Тирита был бы таким же, как остальные Абаси, тебя бы давно уже не было. Обычный Абаси уничтожает, стирает личность человека сразу же, как только завладеет его телом. Духи Тьмы не любят делиться с кем-то возможностью контролировать собственное сознание. Их совершенно не волнует, о чем думал и что ощущал человек, порабощенный Духом. Люди для них – муравьи, забавные зверушки, столь низко стоящие на лестнице развития, что не может быть даже речи об их собственных интересах.
   Десять тысяч лет назад Ан-Тирита носил другое имя: Кергши. Он был одним из Духов-Абаси, и проводил большую часть жизни в человеческом обличье в мире людей. Тогда это не вызывало больших затруднений – любой Абаси мог сойти в материальный мир, изгнав хозяина из понравившегося ему тела. Лишь отдельные очаги цивилизации зарождались тогда на берегах теплых морей и временами гасли, уничтоженные непомерными амбициями какого-нибудь из Духов Тьмы. Абаси тормозили развитие человечества – забавляясь с людьми, они собирали большие армии, вели опустошительные войны, разрушали селения и выжигали поля.
   Кергши встал на сторону людей. Он нашел способ закрыть проход, через который Абаси проникали в ваш мир. Он воспользовался неожиданностью и перебил всех людей, одержимых Духами. Он изгнал Абаси обратно в мир Тьмы. И вот уже многие тысячелетия, словно цепной пес, сторожит он Землю, не допуская вторжения злобных и самолюбивых Духов Тьмы.
   – Ни черта не понимаю, – заявил Дема. – Если он загнал этих Абаси обратно в Мир Тьмы, то какого лешего они бродят по земле? Гоор-Гота, насколько я понимаю, был как раз воплощенным Абаси. И Табунщик этот…
   – Да. И Гоор-Гота, и тот, кого ты назвал Табунщиком – Духи Тьмы. Ан-Тирита не в силах закрыть Врата Тьмы полностью. И один из Абаси может присутствовать на Земле – только один. Когда Защитнику удается убить носителя Духа и Дух этот изгоняется обратно в Мир Тьмы, то на его место заступает другой. Там даже очередь есть, в Мире Тьмы – расписанная на тысячи лет вперед.
   – Здорово! – сказал Демид. – Классная сказочка! Слушай, давай напишем такую книжку фантастическую, издадим. Возьму тебя в соавторы.
   – Не хочешь – не верь, – В голосе Нуклеуса появилось нечто, похожее на разочарование. – Живи как обычный человек. Месяц, может быть, протянешь. А потом Табунщик убьет тебя и я перейду в новое тело – более умное. Вероятно, твоя приятельница Лека, которую ты держишь под рукой, быстрее поймет, что к чему.
   – Ладно, ладно, – Дема дал задний ход. – Будем считать, что ты обратил меня в свою веру. Расскажи еще о себе.
   – Я был создан Ан-Тиритой после мятежа. Мир Тьмы обрушился на Ан-Тириту всей мощью, пытаясь уничтожить память его. Ан-Тирита забыл многое, но не все. Он вложил информацию в меня – те остатки знаний о своей сущности, что сумел не растерять. Потому что удар Тьмы лишил его всеобщей памяти.
   – Всеобщей памяти? Это что еще такое?
   – Духи Тьмы могут менять тела, но при этом сохраняют свою индивидуальность. После смены тела у Абаси остается память о своем прошлом, о Мире Тьмы. Это и есть всеобщая память, которой лишился Кергши, став Ан-Тиритой. Тогда он понял, что находится в большой опасности. Осознал, что когда очередное человеческое тело, в котором он находится, погибнет, и Дух его перейдет в нового человека, то наступит конец. Новый человек не будет знать, что в нем обитает Дух, не сможет понять, что с ним случилось, не справится со своими изменившимися физическими кондициями. Он будет обречен на муки и не сможет противостоять натиску Абаси. Ты сам испытал на себе все это. Эти испытания – своего рода естественный отбор. Ан-Тирита создал меня, чтобы научить нового Защитника пользоваться своей силой, чтобы сохранить знания о том, как бороться с демонами Мира Тьмы. Я – тот ключ, тот спасительный родник, который позволяет Ан-Тирите выжить в течение тысячелетий и успешно бороться с врагами, несмотря на то, что один Защитник сменяется другим и начинает путь свой с нуля…
   – Подожди, подожди, – перебил его Демид. – Что ты там говорил о Леке? Я держу ее про запас? Она вроде запасного тела для того Духа, который поселился во мне? Хорошенькое дело! "Тело"… Может, для тебя это и тело, но речь-то идет о живом человеке.
   – Хочешь – прогони Леку. Скажи ей: "Иди с Богом, я тебя не держу". Только она не уйдет. Не так давно она была наркоманкой, но теперь ты – новый наркотик для нее. Унизь и вытолкни ее из своей жизни, попытайся скрыться от нее в другом городе, в другой стране, но она будет искать тебя, словно гончая, идущая по следу, и найдет, если тебя не успеют убить до этого. Впрочем, тебе она необходима не в меньшей степени. Ты еще не сознаешь этого, но Ан-Тирита всегда заботится о том, чтобы у Защитника был преемник Ты прекрасно знаешь, что жизнь твоя сейчас – лакомая приманка для темных сил и лишиться ее – задача не самая трудная.
   – Значит, Лека – моя страховка…
   – Ан-Тирита всегда окружал себя немалым количеством кандидатов в Защитники – он называл их учениками. Многие из них гибли, так и не узнав о своей миссии, сражались рука об руку с Ан-Тиритой, как солдаты, превозносили его, как бога. Но лишь единицы становились преемниками Ан-Тириты, пройдя весь тернистый путь преображения. Все они были необычными людьми и большая часть из них была обречена на гибель в неравной борьбе со злом…
   – Это же нечестно по отношению к ним.
   – Нечестно? Это уже твое личное определение, Демид. Я говорил тебе, что Ан-Тирита потерял возможность проявлять свои личностные черты. Он – не второй индивидуум, живущий в твоем сознании, а, скорее твоя подсознательная составляющая, которая заставляет тебя действовать так, а не иначе. Поэтому и отношение к ученикам определяется только личностью и человеческими качествами самого Защитника. Проходит время, меняются эпохи, и меняется отношение Защитников к окружающему миру. Носителю Духа Ан-Тириты времен династии Мин было глубоко наплевать, сколько учеников его погибнет – он создавал свой отряд воинов, умеющих хорошо маскироваться, великолепно владеющих всеми видами оружия и беспрекословно идущих на смерть ради своего повелителя. В средневековой Европе Защитник был богатым феодалом, помощники его носили тяжелые латы и сражались двуручным мечом. А сейчас… Ныне век просвещенный, хотя кто знает, что было естественнее – честная борьба на шпагах или современные гранатометометы, разносящие в куски все и вся на своем пути. Ты – дитя своего времени, тебе с детства внушили, что человек – самая большая ценность на Земле, что каждая человеческая личность имеет право выбирать свой собственный путь. Что ж, оставайся собой, Демид. Жизнь расставит все по своим местам.
   – А как же Алексей? Где были его ученики и апостолы? Когда я встретил его, он был одинок, как перст. Неужели только к старости он начал задумываться о том, чтобы обзавестись учеником?
   – Алексей… – В голосе Ядра появился оттенок сожаления. – Необычная личность. Сильный и устойчивый человек, обладающий столь феноменальными паранормальными способностями, что редко встречаются даже у Защитников. Но слишком гуманный для своей миссии. И потрясающе невезучий. Большую часть земного своего срока употребил он не собственно на борьбу с Абаси, а на поиски Врат, ведущих из Мира Тьмы в мир людей. Он хотел докопаться до первопричины, мечтой его было – если не уничтожить всех зловредных Духов, то, по крайней мере, перекрыть им путь сюда. Ты знаешь, были у него ученики – и не один, и не два. Но все они погибли. Алексей берег их, может быть, даже слишком. Он брал основную работу на себя, не уделял должного внимания их подготовке. И уже поэтому все они были обречены. Все, кроме тебя. Хотя ты общался с Алексеем недолго, с рождения ты несешь в себе потенциал, который позволил тебе справиться с Абаси, не будучи даже Защитником.
   – Ага… – Произошедшие события выстраивались в голове Демида в четкий ряд. – Кстати, Алексей в это же время начал быстро терять свою Силу. Это может быть как-то взаимосвязано.
   – Может быть… Алексей был не самым лучшим Защитником. Он совершил слишком много ошибок. А в последние десять лет, после гибели последнего из своих учеников, вообще упустил из виду Гоор-Готу, дозволив тому безнаказанно рыскать по всем странам, заниматься сатанинскими штучками и разведением животных-мутантов, в которых вкладывались души демонов низшего порядка. Алексей упорно не хотел покидать страну, в которой родился. Десять лет он сидел в библиотеке и за компьютером, пытаясь найти какие-нибудь сведения, могущие раскрыть ему тайну Мира Тьмы. Десять лет он обходился без ученика, подвергая опасности миссию Мятежника. Ан-Тирита в подсознании настойчиво принуждал его прервать свое затворничество, но упрямый Алексей находил способы подавлять эти позывы, хотя порою это приводило его к состоянию, близкому к сумасшествию. Поэтому, когда появился ты, Ан-Тирита немедленно принялся осваивать твое сознание, по частям покидая Алексея. Вспомни, какие события начали происходить с тобой после того, как ты встретил Яну. Для Ан-Тирита такое необычно, он старается сохранять свою цельность, принадлежа полностью только одному телу. Но здесь он почувствовал опасность, исходящую от Алексея…