Страница:
– Мятежник – тоже Дух Тьмы! – Табунщик презрительно скривил губы. – И если ты думаешь, что он хоть чем-то отличается от меня, ты сильно заблуждаешься!
– Не знаю, как насчет Мятежника, с ним еще стоит разобраться. И есть только один способ понять, предал нас Мятежный Дух или нет – попытаться отрубить тебе башку!
– Вот как? – Зрачки Табунщика вспыхнули красными точками. В руке его появился никелированный револьвер и он не целясь, от живота, выстрелил в Демида. Демид не успел моргнуть глазом, как меч его взвился в воздух, едва не вывихнув ему руку. Пуля с тонким звоном отскочила от клинка, не причинив ему вреда. В ту же секунду Лека сделала неуловимое движение, из ее кисти выпросталась белая цепочка и обмоталась кольцами вокруг запястья Табунщика. Табунщик завизжал от жгучей боли, взмахнул руками, пытаясь удержаться на самом краю крыши. Пистолет его взлетел в воздух и упал вниз, в пятиэтажный провал. Табунщик подпрыгнул из немыслимого положения вверх, сделал сальто в воздухе и приземлился на ноги рядом с девушкой. Цепь соскочила с его руки, разорвав рукав, и вернулась к своей хозяйке.
– Глупая, скверно воспитанная девчонка, – прошипел Герман, – опять ты сделала мне больно! Придется убить тебя первой. – Он сделал движение, словно достал из-за спины меч, и вытянул руки вперед, сжимая обеими руками невидимую рукоятку.
Он сделал молниеносный прямой выпад, метя девушке в грудь. Лека присела и почувствовала, как над ухом у нее просвистел невидимый клинок. Она крутанулась вокруг собственной оси, делая низкую подсечку. Но Табунщик перепрыгнул через ее ногу, подняв свое оружие, и обрушил на Леку страшный удар сверху.
Лека вытянула руки с натянутой между ними цепочкой. Она не могла видеть меч, но цепочка натянулась, образовав острый угол, и из нее вылетел сноп ослепительных искр. В предплечье Леки что-то хрустнуло, она с криком упала на колени. Последнее, что увидела Лека – подкованный сапог, летящий на фоне темного неба. Удар расколол ее сознание на тысячи радужных осколков, медленно падающих в черноту.
Табунщик немедленно повернулся и отбил удар Демида. Защитник атаковал, как бешеный, меч его описывал сверкающие дуги, сновал в воздухе, как разящая молния. Но неизменно встречался с невидимым оружием Табунщика, не в силах найти брешь в его обороне.
Герман фехтовал с некоторой ленцой, с добродушной усмешкой, слегка откинув голову. Черные волосы его развевались по ветру. Он был дьявольски красив и изящен! Демид не видел его меч, но это не имело значения. Не он определял направление ударов. Меч Шанцин-цзянь метался сам, как живая полоса металла, и Демид прикладывал невероятные усилия, чтобы удержать в его в руке.
Наконец Демиду удалось прервать пляску, затеянную его взбесившимся оружием, и отпрыгнуть в сторону. Он едва переводил дыхание, ноги стали ватными, из прикушенной губы текла кровь. Герман прислонился к стене и разглядывал Демида с интересом и даже сочувствием.
– Устал, бедный Дема? Отдохни. Это только начало – непосредственно переходящее в конец. Теперь ты чувствуешь правоту моих слов? Вспомни время, когда ты только стал Защитником – какая сила в тебе была! Ты был настоящим суперменом, ты бы мог проткнуть меня одним пальцем! А теперь ты просто обычный человечишка. Дух Мятежника оставил тебя, и меч, который ты держишь в руках, тебе уже не по силам. Это великолепное оружие, но хорошему оружию нужна хорошая рука. А из тебя, Дема, фехтовальщик, как из меня – балерина. Этот меч сам убьет тебя! Он обескровит тебя, высосет все твои силы в бесполезной борьбе со мной. И ты будешь валяться под моими ногами, не в силах поднять руку. Не стоило тебе связываться со всякой магией, Дема, не для тебя эти игрушки. Таскал бы в портфеле автомат Калашникова, толку было бы больше…
Табунщик сделал молниеносный прыжком с выпадом. Демид почти успел отклониться. Почти… Меч противника вскользь прошел по его плечу, разрезав кожу. Не было в мире ничего холоднее этого меча-невидимки, вся мгла и страх вечного Мрака сосредоточились в нем.
Табунщик опустил свой меч, повернулся к Демиду спиной. Пошел к краю крыши – не спеша, насвистывая песенку. Демид дернулся, пытаясь броситься ему вслед, но тело его окаменело, стало непослушным. Шанцин со звоном выпал из его руки.
– Вот так-то, Дема! Один удар – и ты в отключке. Приятное ощущение, правда? Минут через пять ты окаменеешь окончательно. – Табунщик перегнулся через бордюр. – Слушай, а тут довольно высоко! Пока будешь падать, успеешь помолиться своему богу, который так тебе и не помог!
– Демид… – Лека открыла глаза и зашевелила окровавленными губами. – Демид, дотронься до меня, попытайся! ОН хочет вернуться к тебе…
Демид собрал все свои силы в попытке сдвинуться с места. Ноги его подкосились и он упал ничком, уткнувшись лицом в живот Леки.
Темнота испуганно отпрянула, клубясь рваной гарью. Демид захлебнулся от силы, переполнившей его тело. Холод отступил, и на груди Демида горячим металлом запульсировал Ромб!
Демид беззвучно вскочил на ноги. Он вспомнил все! Сознание его расширилось, впустив в себя нового жильца. И имя ему было – Лю Дэань!
Демид встал в стойку, медленно подняв меч над левым плечом, тысячи былых тренировок прошли перед его глазами. Рукоятка Шанцина легла в ладонь удобно – словно рука старого друга. Демид вдохнул воздух, сосредотачивая жизненную силу в Киноварном Поле[55]. Меч тонко завибрировал в нетерпеливом ожидании боя.
Табунщик оглянулся, удивление появилось в его глазах. Он бросился на Демида, как черный коршун, но Защитник без труда отбил удар и встал в прежнюю позицию. Герман фехтовал великолепно – он делал двойные финты, ломаные выпады, он использовал композиции из трех и пяти ударов, перемещаясь по окружности, и пытался достать Демида обманной подсечкой. Демид парировал его выпады хладнокровно и точно. Казалось, что двигается он экономно и даже неохотно, но все меньше оставалось места для его врага, и все больше – для живого меча по имени Шанцин-цзянь. Враг медленно, но неуклонно отступал к краю крыши, некуда ему было деваться. Вот уже Табунщик прыгнул на бетонный парапет – последний оставшийся у него плацдарм. Чуть напряг ноги – приготовился к сверхчеловеческому сальто, чтобы вновь оказаться за спиной у Демида. Но Шанцин молнией метнулся к противнику. Тупой звук – и правая кисть Табунщика полетела на пол. Герман захрипел, захлебнулся болью. Прижал обрубок руки к груди и свалился спиной вниз – в ночную темноту.
Демид положил меч на пол и нежно, благодарно погладил его холодное серебро. А потом осторожно перегнулся через край крыши и заглянул вниз.
– Демид, ты убил его! – Лека, прихрамывая, добралась до Демида и оперлась на его плечо. Лицо ее было совершенно разбито, глаза смотрели маленькими щелочками, из разорванной губы сочилась кровь. – Демид, ты снова настоящий Защитник! Боже, неужели я свободна от этого? – Она оттянула воротник и содрала пластырь с груди.
Кожа под ним была чистой и гладкой.
– Подожди! – Демид показал вниз. – Вот он, Герман твой. Живой!
Табунщик висел на левой руке, зацепившись за край балкона двумя этажами ниже. Он уперся ногами в решетку, и медленно, но неуклонно подтягивался вверх.
– Сейчас залезет! – Лека схватила большой обломок бетона, прицелилась и бросил его вниз. Камень попал Табунщику точно в голову и с хрустом разлетелся на части, словно был сделан из хрупкого стекла.
Табунщик поднял голову и засмеялся.
– Дети, не балуйте! – крикнул он. – Вы портите мне прическу!
– Нет, это бесполезно. Эта тварь – не человек, так его не скинешь… – Демид легко прыгнул на парапет. – Лека, милая, прости меня, что я втянул тебя в это дело. Теперь ты свободна…
– Демид, подожди! – Лека задохнулась от ужаса. – Нет, нельзя же так! Не вздумай прыгать! Демка, пожалуйста…
Она попыталась цапнуть Демида за край одежды, не дать ему прыгнуть. Рука ее схватила пустоту.
Лека перегнулась через парапет, поглядела вниз, свесившись почти наполовину. Демид и Табунщик боролись, вися на решетке балкона. Лишь одна рука Табунщика соединяла их с опорой. Демид висел на спине Табунщика, обхватив в удушающем захвате его шею. Лека, словно в ночном кошмаре, увидела, как пальцы Германа медленно разжимаются. Миг – и противники полетели вниз, соединенные жизнью своей и неразлучные в смерти…
Два тела грянули об асфальт дороги, распластавшись кучей переломанных костей. Машина, не успев затормозить, с хрустом врезалась в тело Табунщика и протащила его десяток метров, наматывая одежду на колеса. Лека увидела, как оторванная рука Германа взлетела в воздух и шлепнулась на тротуар.
– Господи, Господи, Господи, – бормотала Лека, дрожащими руками убирая в футляр меч. – Упокой, Господи, душу раба твоего Демида… – Она упала на колени и подняла лицо, залитое кровью, к небу. – Почему ты позволил убить его, Боже?! Почему, почему, почему?
Лека свернулась клубочком на бетоне, спрятав лицо в колени, и горько заплакала.
ГЛАВА 16.
– Не знаю, как насчет Мятежника, с ним еще стоит разобраться. И есть только один способ понять, предал нас Мятежный Дух или нет – попытаться отрубить тебе башку!
– Вот как? – Зрачки Табунщика вспыхнули красными точками. В руке его появился никелированный револьвер и он не целясь, от живота, выстрелил в Демида. Демид не успел моргнуть глазом, как меч его взвился в воздух, едва не вывихнув ему руку. Пуля с тонким звоном отскочила от клинка, не причинив ему вреда. В ту же секунду Лека сделала неуловимое движение, из ее кисти выпросталась белая цепочка и обмоталась кольцами вокруг запястья Табунщика. Табунщик завизжал от жгучей боли, взмахнул руками, пытаясь удержаться на самом краю крыши. Пистолет его взлетел в воздух и упал вниз, в пятиэтажный провал. Табунщик подпрыгнул из немыслимого положения вверх, сделал сальто в воздухе и приземлился на ноги рядом с девушкой. Цепь соскочила с его руки, разорвав рукав, и вернулась к своей хозяйке.
– Глупая, скверно воспитанная девчонка, – прошипел Герман, – опять ты сделала мне больно! Придется убить тебя первой. – Он сделал движение, словно достал из-за спины меч, и вытянул руки вперед, сжимая обеими руками невидимую рукоятку.
Он сделал молниеносный прямой выпад, метя девушке в грудь. Лека присела и почувствовала, как над ухом у нее просвистел невидимый клинок. Она крутанулась вокруг собственной оси, делая низкую подсечку. Но Табунщик перепрыгнул через ее ногу, подняв свое оружие, и обрушил на Леку страшный удар сверху.
Лека вытянула руки с натянутой между ними цепочкой. Она не могла видеть меч, но цепочка натянулась, образовав острый угол, и из нее вылетел сноп ослепительных искр. В предплечье Леки что-то хрустнуло, она с криком упала на колени. Последнее, что увидела Лека – подкованный сапог, летящий на фоне темного неба. Удар расколол ее сознание на тысячи радужных осколков, медленно падающих в черноту.
Табунщик немедленно повернулся и отбил удар Демида. Защитник атаковал, как бешеный, меч его описывал сверкающие дуги, сновал в воздухе, как разящая молния. Но неизменно встречался с невидимым оружием Табунщика, не в силах найти брешь в его обороне.
Герман фехтовал с некоторой ленцой, с добродушной усмешкой, слегка откинув голову. Черные волосы его развевались по ветру. Он был дьявольски красив и изящен! Демид не видел его меч, но это не имело значения. Не он определял направление ударов. Меч Шанцин-цзянь метался сам, как живая полоса металла, и Демид прикладывал невероятные усилия, чтобы удержать в его в руке.
Наконец Демиду удалось прервать пляску, затеянную его взбесившимся оружием, и отпрыгнуть в сторону. Он едва переводил дыхание, ноги стали ватными, из прикушенной губы текла кровь. Герман прислонился к стене и разглядывал Демида с интересом и даже сочувствием.
– Устал, бедный Дема? Отдохни. Это только начало – непосредственно переходящее в конец. Теперь ты чувствуешь правоту моих слов? Вспомни время, когда ты только стал Защитником – какая сила в тебе была! Ты был настоящим суперменом, ты бы мог проткнуть меня одним пальцем! А теперь ты просто обычный человечишка. Дух Мятежника оставил тебя, и меч, который ты держишь в руках, тебе уже не по силам. Это великолепное оружие, но хорошему оружию нужна хорошая рука. А из тебя, Дема, фехтовальщик, как из меня – балерина. Этот меч сам убьет тебя! Он обескровит тебя, высосет все твои силы в бесполезной борьбе со мной. И ты будешь валяться под моими ногами, не в силах поднять руку. Не стоило тебе связываться со всякой магией, Дема, не для тебя эти игрушки. Таскал бы в портфеле автомат Калашникова, толку было бы больше…
Табунщик сделал молниеносный прыжком с выпадом. Демид почти успел отклониться. Почти… Меч противника вскользь прошел по его плечу, разрезав кожу. Не было в мире ничего холоднее этого меча-невидимки, вся мгла и страх вечного Мрака сосредоточились в нем.
Табунщик опустил свой меч, повернулся к Демиду спиной. Пошел к краю крыши – не спеша, насвистывая песенку. Демид дернулся, пытаясь броситься ему вслед, но тело его окаменело, стало непослушным. Шанцин со звоном выпал из его руки.
– Вот так-то, Дема! Один удар – и ты в отключке. Приятное ощущение, правда? Минут через пять ты окаменеешь окончательно. – Табунщик перегнулся через бордюр. – Слушай, а тут довольно высоко! Пока будешь падать, успеешь помолиться своему богу, который так тебе и не помог!
– Демид… – Лека открыла глаза и зашевелила окровавленными губами. – Демид, дотронься до меня, попытайся! ОН хочет вернуться к тебе…
Демид собрал все свои силы в попытке сдвинуться с места. Ноги его подкосились и он упал ничком, уткнувшись лицом в живот Леки.
Темнота испуганно отпрянула, клубясь рваной гарью. Демид захлебнулся от силы, переполнившей его тело. Холод отступил, и на груди Демида горячим металлом запульсировал Ромб!
Демид беззвучно вскочил на ноги. Он вспомнил все! Сознание его расширилось, впустив в себя нового жильца. И имя ему было – Лю Дэань!
Демид встал в стойку, медленно подняв меч над левым плечом, тысячи былых тренировок прошли перед его глазами. Рукоятка Шанцина легла в ладонь удобно – словно рука старого друга. Демид вдохнул воздух, сосредотачивая жизненную силу в Киноварном Поле[55]. Меч тонко завибрировал в нетерпеливом ожидании боя.
Табунщик оглянулся, удивление появилось в его глазах. Он бросился на Демида, как черный коршун, но Защитник без труда отбил удар и встал в прежнюю позицию. Герман фехтовал великолепно – он делал двойные финты, ломаные выпады, он использовал композиции из трех и пяти ударов, перемещаясь по окружности, и пытался достать Демида обманной подсечкой. Демид парировал его выпады хладнокровно и точно. Казалось, что двигается он экономно и даже неохотно, но все меньше оставалось места для его врага, и все больше – для живого меча по имени Шанцин-цзянь. Враг медленно, но неуклонно отступал к краю крыши, некуда ему было деваться. Вот уже Табунщик прыгнул на бетонный парапет – последний оставшийся у него плацдарм. Чуть напряг ноги – приготовился к сверхчеловеческому сальто, чтобы вновь оказаться за спиной у Демида. Но Шанцин молнией метнулся к противнику. Тупой звук – и правая кисть Табунщика полетела на пол. Герман захрипел, захлебнулся болью. Прижал обрубок руки к груди и свалился спиной вниз – в ночную темноту.
Демид положил меч на пол и нежно, благодарно погладил его холодное серебро. А потом осторожно перегнулся через край крыши и заглянул вниз.
– Демид, ты убил его! – Лека, прихрамывая, добралась до Демида и оперлась на его плечо. Лицо ее было совершенно разбито, глаза смотрели маленькими щелочками, из разорванной губы сочилась кровь. – Демид, ты снова настоящий Защитник! Боже, неужели я свободна от этого? – Она оттянула воротник и содрала пластырь с груди.
Кожа под ним была чистой и гладкой.
– Подожди! – Демид показал вниз. – Вот он, Герман твой. Живой!
Табунщик висел на левой руке, зацепившись за край балкона двумя этажами ниже. Он уперся ногами в решетку, и медленно, но неуклонно подтягивался вверх.
– Сейчас залезет! – Лека схватила большой обломок бетона, прицелилась и бросил его вниз. Камень попал Табунщику точно в голову и с хрустом разлетелся на части, словно был сделан из хрупкого стекла.
Табунщик поднял голову и засмеялся.
– Дети, не балуйте! – крикнул он. – Вы портите мне прическу!
– Нет, это бесполезно. Эта тварь – не человек, так его не скинешь… – Демид легко прыгнул на парапет. – Лека, милая, прости меня, что я втянул тебя в это дело. Теперь ты свободна…
– Демид, подожди! – Лека задохнулась от ужаса. – Нет, нельзя же так! Не вздумай прыгать! Демка, пожалуйста…
Она попыталась цапнуть Демида за край одежды, не дать ему прыгнуть. Рука ее схватила пустоту.
Лека перегнулась через парапет, поглядела вниз, свесившись почти наполовину. Демид и Табунщик боролись, вися на решетке балкона. Лишь одна рука Табунщика соединяла их с опорой. Демид висел на спине Табунщика, обхватив в удушающем захвате его шею. Лека, словно в ночном кошмаре, увидела, как пальцы Германа медленно разжимаются. Миг – и противники полетели вниз, соединенные жизнью своей и неразлучные в смерти…
Два тела грянули об асфальт дороги, распластавшись кучей переломанных костей. Машина, не успев затормозить, с хрустом врезалась в тело Табунщика и протащила его десяток метров, наматывая одежду на колеса. Лека увидела, как оторванная рука Германа взлетела в воздух и шлепнулась на тротуар.
– Господи, Господи, Господи, – бормотала Лека, дрожащими руками убирая в футляр меч. – Упокой, Господи, душу раба твоего Демида… – Она упала на колени и подняла лицо, залитое кровью, к небу. – Почему ты позволил убить его, Боже?! Почему, почему, почему?
Лека свернулась клубочком на бетоне, спрятав лицо в колени, и горько заплакала.
ГЛАВА 16.
Ослепительный свет пробился сквозь веки Демида. Он открыл глаза и прищурился. Небо было странного розового цвета, два солнца сияли с двух сторон – красное и желтое. Демид приподнял голову. Он валялся на песке – целый и невредимый. Табунщик находился рядом, лежал на спине с закрытыми глазами. Одет Табунщик был непривычно – на нем были просторные штаны из прочной ткани черного цвета с металлическим отливом – с широким поясом, но без единого шва. Тяжелые ботинки на ребристой подошве – без шнурков и молний. Выше пояса Табунщик был обнажен, и Демид увидел Знак Волка на его волосатой груди. Мышцы Табунщика вздувались мощными буграми. Более чем серьезный соперник!
Сам Демид был одет так же, только его одежда была серебристого цвета. Демид дотронулся до груди. Ромб находился здесь, открытый любому взгляду. Демид вскочил на ноги, поднял большой камень и пошел к Табунщику, намереваясь размозжить ему голову. На том свете или на этом, но дело нужно закончить.
Громкий металлический скрежет заставил Демида вздрогнуть и оглянуться. Создание, стоявшее сзади него, можно было сравнить с гибридом богомола и паука-сенокосца трехметрового роста – огромный механизм, состоящий из бесчисленных шарниров, пульсирующих трубок, членистых никелированных конечностей, ослепительно сияющих при свете двух солнц. Вид живого существа богомолу придавала только маленькая голова с роговыми, беспрестанно двигающимися челюстями и большими радужными глазами безо всякого выражения.
Богомол протянул конечность, заканчивающуюся маленькой клешней, к руке Демида, аккуратно взял у него камень и кинул его в сторону.
Табунщик открыл глаза и вскочил, дико озираясь вокруг. Выражение неописуемой ярости появилось на его лице. Он размахнулся и ударил Демида кулаком наотмашь.
Демид не успел даже отпрянуть. Кулак противника остановился в сантиметре от его носа, врезавшись в невидимое препятствие. Табунщик взвыл и заплясал на месте, тряся ушибленной рукой.
– Стороны, участвующие в тяжбе! – голос прозвучал сверху и в нем было столько скрежета и лязгания, что Демид с трудом разбирал слова. – Обе стороны получают первое предупреждение. На Острове Правосудия, где вы имеете честь пребывать, соперничающие стороны не имеют права нанесения друг другу физического, а равно и морального урона. Испытания, соответствующие уровню и физическому строению сторон, участвующих в тяжбе, будут предоставлены администрацией Острова в срок, согласованный с графиком прохождения испытуемых.
– Извините! – Демид решил быть вежливым с богомолом. Вдруг он – большая шишка здесь, на этом странном острове? – Не будет ли вам угодно прояснить ситуацию?
– Представители сторон, участвующих в тяжбе, внесены в график испытаний Острова согласно инструкции номер семьсот одиннадцать миллионов четыреста сорок четыре тысячи пятьсот тридцать два, раздел пятьдесят восьмой, – снова залязгал монотонный голос. – Сделано сие по иску обитателей Мира Тьмы, чьим представителем является в настоящий момент господин Демон Тьмы. Господин Человек является Ответчиком, хотя, по его утверждению, он защищает интересы Среднего Мира, именуемого также Цветным. Иск был подан две тысячи лет назад по хронологии планеты Земля, и теперь, согласно графику, вы водворены на Остров для справедливого решения спора. Напоминаю, что Высшими Судьями учитываются все обстоятельства вашего времяпрепровождения на Острове, согласно Высшим Моральным Принципам, безотносительно к моральным принципам, господствующих в мирах Истца и Ответчика!
– А откуда мы знаем, что это за Высшие Моральные Принципы? – спросил Демид. – Может быть, у вас здесь сморкаться – смертный грех, а ходить можно только задом наперед?
Табунщик усмехнулся, и Демид понял, что Духу Тьмы известно об Острове Правосудия гораздо больше, чем ему.
Табунщик низко поклонился богомолу, прижав левую руку ко лбу, а правую запустив себе в промежность. "Дурдом!" – подумал Демид. Табунщик скрестил ноги, плюхнулся задницей на песок, и заговорил, не поднимая взгляда на собеседника:
– Достопочтенные Высшие Судьи, носители Истинной Справедливости, светоч которой сияет в мирах Вселенной, затмевая собой величайшие светила! Покорнейше прошу обратить вас внимание на то, что Ответчик недостойно пренебрегает правилами этикета для одноголовых прямоходящих, имеющих двустороннюю симметрию. Он дерзок в обращении с Наблюдателем. Кроме того, он первым нарушил правила острова, сделав попытку убить Истца. Истец применил насильственные действия в вынужденном порядке, защищая свои достоинство и жизнь…
– Ваши доводы не принимаются, – загремел богомол-Наблюдатель, – ибо не имеют отношения к Высшим Моральным Принципам. Желаю вам удачи, господа, во имя Истинной Справедливости! Возможно, в ходе испытаний вы найдете какие-то разгадки проблем, которые встали перед вами в ваших мирах. Это будет зависеть от вашей удачи, подготовленности и моральных качеств. Напоминаю также о главном бонусе: победитель получит возможность вернуться в свое тело, оставшееся в Среднем Мире. Проигравший же, увы, должен будет подыскивать для своей духовной субстанции новое подходящее вместилище…
Наблюдатель, скрипя всеми суставами, повернулся к Демиду и Табунщику спиной (если это можно было назвать спиной, конечно) и удалился, переступая многометровыми конечностями. Передвигался он с удивительной для такой нелепой конструкции скоростью, и вскоре только облако взметнувшегося песка отмечало его путь.
– Ты что-нибудь понимаешь? – Демид озадаченно посмотрел на своего заклятого врага. – Почему мы с тобой должны отдуваться за два Мира?
– Все очень просто. – Герман-Табунщик выглядел дружелюбно, хотя в добродушии его присутствовала немалая снисходительность. – Промучавшись несколько тысяч лет с Духом Мятежным, живучим, как корабельная крыса, Верховные Распорядители Тьмы направили жалобу сюда, в это мир, который называется Островом Правосудия. И, как видишь, не прошло каких-нибудь жалких двух тысяч лет, и их просьба удовлетворена.
– Да, ситуация… – пробормотал Дема. – Слушай, Табунщик, а почему ты так спокойно говоришь со мной? Можно подумать, что мы с тобой – лучшие друзья.
– Здесь не имеет смысла размахивать когтями и плеваться ядовитой слюной. Лучше попридержать свою агрессивность. Жаль, что я не сразу понял, где нахожусь, и попытался съездить тебе по физиономии. О Силы Тьмы! Кто мог подумать, что я на самом деле окажусь здесь, на этом мифическом Острове! Вот это везение!
– Везение? Ничего себе! Сделаешь что-нибудь не так, и ты мертв! Никогда уже не вернешься в свое тело.
– Тебе должно быть наплевать на это – ты и так уже умер! Забыл, что с нами случилось? Нас размазало по дороге, как мух по стеклу! Ну, не попаду я снова в это искалеченное тело, так найду себе какое-нибудь другое, не хуже. Снова там, в Цветном Мире. Изгнать меня обратно в Мир Тьмы даже Судьи не имеют права. Это наши, внутренние дела. Тебе же, человечек, придется похуже. Если ты проиграешь, путь твой земной закончен. Придется душе твоей мчаться на тот свет – понятия не имею, как он у вас, у людишек, выглядит. Ты не сможешь занять чье-нибудь чужое тело. Так ведь, Демид?
– С чего это ты решил, что я – человек? Демид – лишь моя телесная оболочка. Разве я не доказал тебе, что являюсь воплощением Духа Мятежного, победив тебя?
– Ты? Победил меня?! – Табунщик раскатисто захохотал. – Ты – Мятежник?! Знаешь что, гомо недосапиенс, мне надоело вбивать в твою упрямую голову одну простую истину: ты всего лишь человечек Демид Коробов, и не обольщайся на этот счет. Ты что, забыл, как только что назвал тебя этот железный богомол? ЧЕ-ЛО-ВЕК!!! Твой босс Мятежник остался там, в Цветном Мире. Ты представляешь здесь человечество, парень, так уж получилось. Так что действуй сам за себя. Попытайся использовать тот шанс из тысячи, который я, так и быть, тебе оставлю – только из интереса к игре.
– Все, хватит трепаться. – Демид раздраженно передернул плечами и оглянулся вокруг. – Куда тут идти-то?
– Куда хочешь. Ты, наверное, пойдешь собственным путем, чтоб не видеть мою постылую физиономию?
– Ну почему же? Пожалуй, вместе веселее. На фоне этих членистоногих куч металлолома мы смотримся почти как братья. Свихнешься еще от скуки в одиночку.
– Я думаю, заскучать тебе тут не дадут, – сказал Табунщик. – Пойдем, голая двуногая обезьянка.
– Время – чисто человеческая категория, – отозвался Табунщик. – Только люди склонны возводить время в некий абсолют, измерять его, словно можно его пощупать, взвесить, разрезать на кусочки. Изобрели часы, ежеминутно смотрят на стрелки, спешат и суетятся. Если ты – Дух Тьмы, если ты существовал всегда и будешь жить вечно, если ты можешь свернуть тысячелетия в секунды и обежать весь земной шар за минуту, какой прок думать, сколько времени мы тут находимся? Хотя в чем-то ты прав, парень. Находясь в человеческом теле – этом вместилище болезней, несовершенств и пороков, требующем сна, воды и пищи, начинаешь понимать, что такое "слишком долго". Я бы, например, не отказался сейчас от жареного цыпленка и бутылки вина.
– Слушай, каково это – существовать вечно? Я с трудом представляю Мир Тьмы, но мне кажется, что это мрачное, холодное место, полное бесчисленных угрюмых, бестелесных Духов. Огромное, как космос. Бесконечно далекое от нашей планеты. И дьявольски скучное. Ну что хорошего может быть в существовании без тела?
– Вот в этом ты прав, – проворчал Абаси. – Без тела жить скучно. Некоторые Духи находят в аморфном существовании особое удовольствие. Это, так сказать, идеологи Тьмы. Но большинство тоскует, лишившись возможности приобщиться к физической фазе. Они проводят свою жизнь как бы в спячке. На самом деле это нечто другое. Они сворачивают время, и тысячи, миллионы лет пролетают в один миг. Таких Духов называют Пожирателями Времени.
– В чем же тогда смысл вашего Мира?
– Сейчас – ни в чем. Ты ошибаешься, представляя, что Мир Тьмы огромен, что он находится где-то за пределами Земли, что количество Духов в нем бесконечно. Всякий мир конечен – в том числе и Средний Мир. Средний Мир, который мы называем Цветным – не только ваша маленькая планетка, это вся видимая для вас Вселенная, звезды, галактики, космос – все, что подчиняется законам физики, все, что можно почувствовать, измерить, пощупать и описать в книжках. Средний Мир поистине огромен, хотя и не беспределен. А Мир Тьмы, как и этот мирок под названием Остров Правосудия, в котором мы сейчас находимся, подчиняется другим законам. Это так называемый "тонкий мир". С физической точки зрения он невелик – вспомни риторический вопрос: "Сколько ангелов можно уместить на острие иглы?". С точки зрения человеческих чувств он не существует вовсе – какие бы чувствительные приборы люди не применяли, они не смогут обнаружить его существования. Он везде и нигде. Я не знаю, кто создавал нашу Вселенную, но Создатель, Бог, как вы его называете, предусмотрел свободный выход из тонких миров в Цветной Мир. Разные тонкие субстанции делают это по-разному, многие из них вообще неразумны в человеческом понятии, но никто не может вселяться в тела живых существ, подчиняя их себе. На это способны только мы, Духи Мира Тьмы. И поэтому мы считаем себя высшими Духами!
– Понятно… – произнес Демид. – Расскажи-ка мне побольше о Мире Тьмы, друг мой бесчеловечный. О Цветном мире, кажется, я и так неплохо осведомлен.
– Обойдешься, – проворчал Табунщик. – Ты и так слишком обо многом догадываешься, прямоходящий примат. Человечкам не положено знать о Мире Тьмы. Почему-то они не живут с этим знанием долго – быстро дохнут.
– Ладно, – усмехнулся Демид. – Не хочешь говорить – молчи. Пожалуй, я дорасскажу о твоем мире сам, следуя элементарной логике. Дело было так: миллионы лет Мир Тьмы сосуществовал с Землей, не нарушая законов природы. В самом деле – что может быть страшного, если сотня-другая Духов выпорхнет наружу, вселится в каких-нибудь живых тварей – от бабочек до динозавров, чтобы насладиться радостями физической фазы? Чтобы почувствовать настоящий страх зайца, улепетывающего от лисы, да еще и дать этому зайцу неожиданные силы и распороть ничего не подозревающей лисице живот, и жить зайцем дальше? Чтобы погнаться в теле кита-убийцы за тюленем, чувствуя, как твой огромный спинной плавник рассекает поверхность воды, а жертва вопит в агонии, истекая кровью меж твоих зубов? Это не нарушало равновесия: пусть даже зверь, в которого вселялся Дух Тьмы, погибал, какое значение это имело в круговороте природы, где каждый старался съесть друг друга, где каждый отращивал броню, когти и зубы, чтобы убить других быстрее, чем убьют его? Здесь не было моральных принципов, эволюция шла своим ходом. Все было замечательно, пока не появился человек. Слушай, Табунщик, а как появились первые люди? Ты ведь помнишь, наверное?
– Не скажу. – Абаси выглядел все более раздраженно. – Зря я затеял этот разговор. Ты слишком проницателен, человечек – в головенку твою вложено ума больше, чем положено, а я такого не приветствую. Человек должен знать свое место. Надеюсь, ты не доберешься обратно к своему любимому телу. Попадешь в чистилище для людей – тогда и узнаешь, как устроены тонкие миры.
– Отлично! – Демид хлопнул в ладоши. – Кажется, я попал в точку.
– Болтай дальше, муравей. Работай язычком, пока есть силы.
– Тогда продолжу. Когда на Земле появились люди – разумные существа, по силе своей стоящие на много ступеней ниже Духов, у Духов Тьмы появилась новая замечательная игрушка. Дух, вселившийся в человека, автоматически поднимал его интеллект на недосягаемую для других высоту. Такой человек становился колдуном, магом, великим воином, вождем – да кем угодно! Он делился с соплеменниками новыми знаниями. Это могло бы двигать человечество вперед. Могло бы… Но появилось и новое удовольствие – война! Какое значение имело, сколько человеческих жизней загублено в битве, если Духи легко покидали убитых и вселялись в новые тела, соревнуясь друг с другом.
– Ну и что? – Табунщик смерил Демида презрительным взглядом. – Не все ли равно – в облике волков убивать друг друга или в облике людей?
– Не все равно. У животных нет социальной памяти. Они не могут рассказать друг другу, что с ними случилось, не могут передать своим детям воспоминания о Духах, захватывающих души и повелевающих жечь дома, вытаптывать посевы и убивать ни в чем не повинных людей. Впрочем, какое дело Духам Тьмы до того, что их развлечения нарушают развитие человечества? Стоит ли думать, что у низших существ – людей – появились свои убеждения, своя вера, своя любовь? В конце концов, если даже людишки вымрут до последнего колена, что стоит подождать еще сотню миллионов лет, пока появится какая-нибудь новая разумная раса, новая игрушка? Ну что ты кривишь губы, Табунщик? Представь, что кто-нибудь стал бы так обращаться с Духами Тьмы?
– С Духами Тьмы так поступить нельзя, – гордо сказал Табунщик. – Они хитры и могущественны. Они справятся с любым врагом, превратят его в пыль…
– Почему же вы не можете справиться с Осквернителем Основ – одним-единственным Духом? Где ваша хваленая сила? Я скажу тебе, в чем дело! Дух Мятежный не одинок. Он черпает силу в поддержке людей – тех самых презираемых вами ничтожных тварей. И чем сильнее человеческая цивилизация, тем меньше шансов у вас вернуть былое могущество. Можно было бы попытаться договориться с вами – вы получили бы относительную свободу в обмен на обещание никогда не трогать человеческие души. Но верить вам, Абаси, нельзя – никогда и ни при каких обстоятельствах! Нельзя играть с Сатаной!
– Абаси? – Табунщик резко остановился, лицо его побагровело. – Откуда ты знаешь это слово? Мятежник не должен помнить его, оно вытравлено из его памяти! Признавайся, человечек, или я вышибу из тебя мозги!
– Давай, вышибай! – Дема встал напротив Табунщика, скрестил руки на груди, нагло усмехнулся. – Ну? Что же ты? Побоксируем? Покажу тебе пару приемчиков. Они пригодятся тебе дома, в твоем Мире Тьмы, когда будешь бить морды друзьям-собутыльникам…
Сам Демид был одет так же, только его одежда была серебристого цвета. Демид дотронулся до груди. Ромб находился здесь, открытый любому взгляду. Демид вскочил на ноги, поднял большой камень и пошел к Табунщику, намереваясь размозжить ему голову. На том свете или на этом, но дело нужно закончить.
Громкий металлический скрежет заставил Демида вздрогнуть и оглянуться. Создание, стоявшее сзади него, можно было сравнить с гибридом богомола и паука-сенокосца трехметрового роста – огромный механизм, состоящий из бесчисленных шарниров, пульсирующих трубок, членистых никелированных конечностей, ослепительно сияющих при свете двух солнц. Вид живого существа богомолу придавала только маленькая голова с роговыми, беспрестанно двигающимися челюстями и большими радужными глазами безо всякого выражения.
Богомол протянул конечность, заканчивающуюся маленькой клешней, к руке Демида, аккуратно взял у него камень и кинул его в сторону.
Табунщик открыл глаза и вскочил, дико озираясь вокруг. Выражение неописуемой ярости появилось на его лице. Он размахнулся и ударил Демида кулаком наотмашь.
Демид не успел даже отпрянуть. Кулак противника остановился в сантиметре от его носа, врезавшись в невидимое препятствие. Табунщик взвыл и заплясал на месте, тряся ушибленной рукой.
– Стороны, участвующие в тяжбе! – голос прозвучал сверху и в нем было столько скрежета и лязгания, что Демид с трудом разбирал слова. – Обе стороны получают первое предупреждение. На Острове Правосудия, где вы имеете честь пребывать, соперничающие стороны не имеют права нанесения друг другу физического, а равно и морального урона. Испытания, соответствующие уровню и физическому строению сторон, участвующих в тяжбе, будут предоставлены администрацией Острова в срок, согласованный с графиком прохождения испытуемых.
– Извините! – Демид решил быть вежливым с богомолом. Вдруг он – большая шишка здесь, на этом странном острове? – Не будет ли вам угодно прояснить ситуацию?
– Представители сторон, участвующих в тяжбе, внесены в график испытаний Острова согласно инструкции номер семьсот одиннадцать миллионов четыреста сорок четыре тысячи пятьсот тридцать два, раздел пятьдесят восьмой, – снова залязгал монотонный голос. – Сделано сие по иску обитателей Мира Тьмы, чьим представителем является в настоящий момент господин Демон Тьмы. Господин Человек является Ответчиком, хотя, по его утверждению, он защищает интересы Среднего Мира, именуемого также Цветным. Иск был подан две тысячи лет назад по хронологии планеты Земля, и теперь, согласно графику, вы водворены на Остров для справедливого решения спора. Напоминаю, что Высшими Судьями учитываются все обстоятельства вашего времяпрепровождения на Острове, согласно Высшим Моральным Принципам, безотносительно к моральным принципам, господствующих в мирах Истца и Ответчика!
– А откуда мы знаем, что это за Высшие Моральные Принципы? – спросил Демид. – Может быть, у вас здесь сморкаться – смертный грех, а ходить можно только задом наперед?
Табунщик усмехнулся, и Демид понял, что Духу Тьмы известно об Острове Правосудия гораздо больше, чем ему.
Табунщик низко поклонился богомолу, прижав левую руку ко лбу, а правую запустив себе в промежность. "Дурдом!" – подумал Демид. Табунщик скрестил ноги, плюхнулся задницей на песок, и заговорил, не поднимая взгляда на собеседника:
– Достопочтенные Высшие Судьи, носители Истинной Справедливости, светоч которой сияет в мирах Вселенной, затмевая собой величайшие светила! Покорнейше прошу обратить вас внимание на то, что Ответчик недостойно пренебрегает правилами этикета для одноголовых прямоходящих, имеющих двустороннюю симметрию. Он дерзок в обращении с Наблюдателем. Кроме того, он первым нарушил правила острова, сделав попытку убить Истца. Истец применил насильственные действия в вынужденном порядке, защищая свои достоинство и жизнь…
– Ваши доводы не принимаются, – загремел богомол-Наблюдатель, – ибо не имеют отношения к Высшим Моральным Принципам. Желаю вам удачи, господа, во имя Истинной Справедливости! Возможно, в ходе испытаний вы найдете какие-то разгадки проблем, которые встали перед вами в ваших мирах. Это будет зависеть от вашей удачи, подготовленности и моральных качеств. Напоминаю также о главном бонусе: победитель получит возможность вернуться в свое тело, оставшееся в Среднем Мире. Проигравший же, увы, должен будет подыскивать для своей духовной субстанции новое подходящее вместилище…
Наблюдатель, скрипя всеми суставами, повернулся к Демиду и Табунщику спиной (если это можно было назвать спиной, конечно) и удалился, переступая многометровыми конечностями. Передвигался он с удивительной для такой нелепой конструкции скоростью, и вскоре только облако взметнувшегося песка отмечало его путь.
– Ты что-нибудь понимаешь? – Демид озадаченно посмотрел на своего заклятого врага. – Почему мы с тобой должны отдуваться за два Мира?
– Все очень просто. – Герман-Табунщик выглядел дружелюбно, хотя в добродушии его присутствовала немалая снисходительность. – Промучавшись несколько тысяч лет с Духом Мятежным, живучим, как корабельная крыса, Верховные Распорядители Тьмы направили жалобу сюда, в это мир, который называется Островом Правосудия. И, как видишь, не прошло каких-нибудь жалких двух тысяч лет, и их просьба удовлетворена.
– Да, ситуация… – пробормотал Дема. – Слушай, Табунщик, а почему ты так спокойно говоришь со мной? Можно подумать, что мы с тобой – лучшие друзья.
– Здесь не имеет смысла размахивать когтями и плеваться ядовитой слюной. Лучше попридержать свою агрессивность. Жаль, что я не сразу понял, где нахожусь, и попытался съездить тебе по физиономии. О Силы Тьмы! Кто мог подумать, что я на самом деле окажусь здесь, на этом мифическом Острове! Вот это везение!
– Везение? Ничего себе! Сделаешь что-нибудь не так, и ты мертв! Никогда уже не вернешься в свое тело.
– Тебе должно быть наплевать на это – ты и так уже умер! Забыл, что с нами случилось? Нас размазало по дороге, как мух по стеклу! Ну, не попаду я снова в это искалеченное тело, так найду себе какое-нибудь другое, не хуже. Снова там, в Цветном Мире. Изгнать меня обратно в Мир Тьмы даже Судьи не имеют права. Это наши, внутренние дела. Тебе же, человечек, придется похуже. Если ты проиграешь, путь твой земной закончен. Придется душе твоей мчаться на тот свет – понятия не имею, как он у вас, у людишек, выглядит. Ты не сможешь занять чье-нибудь чужое тело. Так ведь, Демид?
– С чего это ты решил, что я – человек? Демид – лишь моя телесная оболочка. Разве я не доказал тебе, что являюсь воплощением Духа Мятежного, победив тебя?
– Ты? Победил меня?! – Табунщик раскатисто захохотал. – Ты – Мятежник?! Знаешь что, гомо недосапиенс, мне надоело вбивать в твою упрямую голову одну простую истину: ты всего лишь человечек Демид Коробов, и не обольщайся на этот счет. Ты что, забыл, как только что назвал тебя этот железный богомол? ЧЕ-ЛО-ВЕК!!! Твой босс Мятежник остался там, в Цветном Мире. Ты представляешь здесь человечество, парень, так уж получилось. Так что действуй сам за себя. Попытайся использовать тот шанс из тысячи, который я, так и быть, тебе оставлю – только из интереса к игре.
– Все, хватит трепаться. – Демид раздраженно передернул плечами и оглянулся вокруг. – Куда тут идти-то?
– Куда хочешь. Ты, наверное, пойдешь собственным путем, чтоб не видеть мою постылую физиономию?
– Ну почему же? Пожалуй, вместе веселее. На фоне этих членистоногих куч металлолома мы смотримся почти как братья. Свихнешься еще от скуки в одиночку.
– Я думаю, заскучать тебе тут не дадут, – сказал Табунщик. – Пойдем, голая двуногая обезьянка.
* * *
– Интересно, сколько времени мы так вот плюхаем? – спросил Демид. – Они брели, разгребая ногами песок. – Несколько часов? Сутки?– Время – чисто человеческая категория, – отозвался Табунщик. – Только люди склонны возводить время в некий абсолют, измерять его, словно можно его пощупать, взвесить, разрезать на кусочки. Изобрели часы, ежеминутно смотрят на стрелки, спешат и суетятся. Если ты – Дух Тьмы, если ты существовал всегда и будешь жить вечно, если ты можешь свернуть тысячелетия в секунды и обежать весь земной шар за минуту, какой прок думать, сколько времени мы тут находимся? Хотя в чем-то ты прав, парень. Находясь в человеческом теле – этом вместилище болезней, несовершенств и пороков, требующем сна, воды и пищи, начинаешь понимать, что такое "слишком долго". Я бы, например, не отказался сейчас от жареного цыпленка и бутылки вина.
– Слушай, каково это – существовать вечно? Я с трудом представляю Мир Тьмы, но мне кажется, что это мрачное, холодное место, полное бесчисленных угрюмых, бестелесных Духов. Огромное, как космос. Бесконечно далекое от нашей планеты. И дьявольски скучное. Ну что хорошего может быть в существовании без тела?
– Вот в этом ты прав, – проворчал Абаси. – Без тела жить скучно. Некоторые Духи находят в аморфном существовании особое удовольствие. Это, так сказать, идеологи Тьмы. Но большинство тоскует, лишившись возможности приобщиться к физической фазе. Они проводят свою жизнь как бы в спячке. На самом деле это нечто другое. Они сворачивают время, и тысячи, миллионы лет пролетают в один миг. Таких Духов называют Пожирателями Времени.
– В чем же тогда смысл вашего Мира?
– Сейчас – ни в чем. Ты ошибаешься, представляя, что Мир Тьмы огромен, что он находится где-то за пределами Земли, что количество Духов в нем бесконечно. Всякий мир конечен – в том числе и Средний Мир. Средний Мир, который мы называем Цветным – не только ваша маленькая планетка, это вся видимая для вас Вселенная, звезды, галактики, космос – все, что подчиняется законам физики, все, что можно почувствовать, измерить, пощупать и описать в книжках. Средний Мир поистине огромен, хотя и не беспределен. А Мир Тьмы, как и этот мирок под названием Остров Правосудия, в котором мы сейчас находимся, подчиняется другим законам. Это так называемый "тонкий мир". С физической точки зрения он невелик – вспомни риторический вопрос: "Сколько ангелов можно уместить на острие иглы?". С точки зрения человеческих чувств он не существует вовсе – какие бы чувствительные приборы люди не применяли, они не смогут обнаружить его существования. Он везде и нигде. Я не знаю, кто создавал нашу Вселенную, но Создатель, Бог, как вы его называете, предусмотрел свободный выход из тонких миров в Цветной Мир. Разные тонкие субстанции делают это по-разному, многие из них вообще неразумны в человеческом понятии, но никто не может вселяться в тела живых существ, подчиняя их себе. На это способны только мы, Духи Мира Тьмы. И поэтому мы считаем себя высшими Духами!
– Понятно… – произнес Демид. – Расскажи-ка мне побольше о Мире Тьмы, друг мой бесчеловечный. О Цветном мире, кажется, я и так неплохо осведомлен.
– Обойдешься, – проворчал Табунщик. – Ты и так слишком обо многом догадываешься, прямоходящий примат. Человечкам не положено знать о Мире Тьмы. Почему-то они не живут с этим знанием долго – быстро дохнут.
– Ладно, – усмехнулся Демид. – Не хочешь говорить – молчи. Пожалуй, я дорасскажу о твоем мире сам, следуя элементарной логике. Дело было так: миллионы лет Мир Тьмы сосуществовал с Землей, не нарушая законов природы. В самом деле – что может быть страшного, если сотня-другая Духов выпорхнет наружу, вселится в каких-нибудь живых тварей – от бабочек до динозавров, чтобы насладиться радостями физической фазы? Чтобы почувствовать настоящий страх зайца, улепетывающего от лисы, да еще и дать этому зайцу неожиданные силы и распороть ничего не подозревающей лисице живот, и жить зайцем дальше? Чтобы погнаться в теле кита-убийцы за тюленем, чувствуя, как твой огромный спинной плавник рассекает поверхность воды, а жертва вопит в агонии, истекая кровью меж твоих зубов? Это не нарушало равновесия: пусть даже зверь, в которого вселялся Дух Тьмы, погибал, какое значение это имело в круговороте природы, где каждый старался съесть друг друга, где каждый отращивал броню, когти и зубы, чтобы убить других быстрее, чем убьют его? Здесь не было моральных принципов, эволюция шла своим ходом. Все было замечательно, пока не появился человек. Слушай, Табунщик, а как появились первые люди? Ты ведь помнишь, наверное?
– Не скажу. – Абаси выглядел все более раздраженно. – Зря я затеял этот разговор. Ты слишком проницателен, человечек – в головенку твою вложено ума больше, чем положено, а я такого не приветствую. Человек должен знать свое место. Надеюсь, ты не доберешься обратно к своему любимому телу. Попадешь в чистилище для людей – тогда и узнаешь, как устроены тонкие миры.
– Отлично! – Демид хлопнул в ладоши. – Кажется, я попал в точку.
– Болтай дальше, муравей. Работай язычком, пока есть силы.
– Тогда продолжу. Когда на Земле появились люди – разумные существа, по силе своей стоящие на много ступеней ниже Духов, у Духов Тьмы появилась новая замечательная игрушка. Дух, вселившийся в человека, автоматически поднимал его интеллект на недосягаемую для других высоту. Такой человек становился колдуном, магом, великим воином, вождем – да кем угодно! Он делился с соплеменниками новыми знаниями. Это могло бы двигать человечество вперед. Могло бы… Но появилось и новое удовольствие – война! Какое значение имело, сколько человеческих жизней загублено в битве, если Духи легко покидали убитых и вселялись в новые тела, соревнуясь друг с другом.
– Ну и что? – Табунщик смерил Демида презрительным взглядом. – Не все ли равно – в облике волков убивать друг друга или в облике людей?
– Не все равно. У животных нет социальной памяти. Они не могут рассказать друг другу, что с ними случилось, не могут передать своим детям воспоминания о Духах, захватывающих души и повелевающих жечь дома, вытаптывать посевы и убивать ни в чем не повинных людей. Впрочем, какое дело Духам Тьмы до того, что их развлечения нарушают развитие человечества? Стоит ли думать, что у низших существ – людей – появились свои убеждения, своя вера, своя любовь? В конце концов, если даже людишки вымрут до последнего колена, что стоит подождать еще сотню миллионов лет, пока появится какая-нибудь новая разумная раса, новая игрушка? Ну что ты кривишь губы, Табунщик? Представь, что кто-нибудь стал бы так обращаться с Духами Тьмы?
– С Духами Тьмы так поступить нельзя, – гордо сказал Табунщик. – Они хитры и могущественны. Они справятся с любым врагом, превратят его в пыль…
– Почему же вы не можете справиться с Осквернителем Основ – одним-единственным Духом? Где ваша хваленая сила? Я скажу тебе, в чем дело! Дух Мятежный не одинок. Он черпает силу в поддержке людей – тех самых презираемых вами ничтожных тварей. И чем сильнее человеческая цивилизация, тем меньше шансов у вас вернуть былое могущество. Можно было бы попытаться договориться с вами – вы получили бы относительную свободу в обмен на обещание никогда не трогать человеческие души. Но верить вам, Абаси, нельзя – никогда и ни при каких обстоятельствах! Нельзя играть с Сатаной!
– Абаси? – Табунщик резко остановился, лицо его побагровело. – Откуда ты знаешь это слово? Мятежник не должен помнить его, оно вытравлено из его памяти! Признавайся, человечек, или я вышибу из тебя мозги!
– Давай, вышибай! – Дема встал напротив Табунщика, скрестил руки на груди, нагло усмехнулся. – Ну? Что же ты? Побоксируем? Покажу тебе пару приемчиков. Они пригодятся тебе дома, в твоем Мире Тьмы, когда будешь бить морды друзьям-собутыльникам…