Спенсер Лавирль. Сила любви

   Дженис расстегнула блузку. Затем приподняла левую ногу и сняла белую туфельку, зацепив ее указательным пальцем, потом проделала то же самое и с правой ногой. И опять облокотилась о косяк двери.
   – Мама, можно задать тебе один вопрос?
   – Конечно. – Ли опустила журнал, который читала, на колени. – Я слушаю.
   Дженис подошла к кровати и присела, поджав под себя ногу.
   – Мам, что бы ты сделала, чтобы привлечь внимание мужчины, если все приличные способы уже испробованы… и безрезультатно?
   – И кто же он, этот парень?
   – …Кристофер.
   Секунд пять Ли сидела не шелохнувшись, потом закрыла журнал и положила его на ночной столик – это был своего рода тайм-аут, необходимый ей для того, чтобы успеть придумать ответ. Вновь откинувшись на подушки, она тихо сказала:
   – О, понимаю.
   – Мама, он относится ко мне, как к малолетке, меня это бесит.
   – Но согласись, между вами все-таки есть разница в возрасте.
   – Семь лет, не так уж и много. У вас с папой была разница в пять лет.
   Ли сочла довод убедительным.
   – Это верно. Еще два года – это не так уж страшно.
   – Тогда почему он не обращает на меня никакого внимания? Я уже и намекала ему на свои чувства, но он все равно не реагирует. А я ведь вроде не урод, когда смотрю на себя в зеркало… И вела себя с ним тоже вроде бы не как синий чулок, и разговоры завязывала, и по его адресу отпускала комплименты, и одевалась красиво. В общем, как могла, давала понять, что он меня интересует и что я уже достаточно взрослая для серьезных отношений… Так что же это?..
   – Не знаю, что и сказать.
   – Ты так много времени проводишь с ним. Он говорит хоть что-нибудь обо мне?
   – Да, конечно. Спрашивает, как ты. Переживает за тебя, как и за всю нашу семью.
   – Переживает… – скорчила гримасу Дженис, уставившись на свои туфли, которые держала на коленях. – Ура… – произнесла она удрученно.
   А во дворе заливались сверчки. В гостиной Джои смотрел телевизор, приглушив звук.
   Дженис говорила тихо и проникновенно:
   – Я влюбилась в него с первого взгляда. Мы с Грегом стояли возле полицейского участка, а он как раз подъехал на своей патрульной машине. Честное слово, мам, он вышел из машины – и у меня сердце екнуло. Я уверена, что он знает о моих чувствах. Ким говорит, что я смотрю на него, как собака на бифштекс.
   Она подняла на Ли растерянный взгляд, и они обе рассмеялись. Коротко. И не очень весело.
   Ли протянула к дочери руки.
   – Иди ко мне, милая моя.
   Дженис потянулась к матери и уютно устроилась в ее объятиях.
   – Тяжело нам, женщинам, приходится, правда? – Ли потерлась щекой о волосы дочери.
   – Да не всем. Многие сами предлагают мужчинам встречаться с ними.
   – Тогда почему же ты не попробовала?
   Дженис пожала плечами. Ли нежно гладила дочь по волосам, убирая их с висков, а они, непослушные, ложились обратно. У Дженис были красивые волосы – длинные, до пояса, каштановые, волнистые. Она унаследовала их от отца.
   – Наверное, потому, что мне хочется услышать это предложение от него, – ответила она.
   Их уединение нарушил Джои.
   – А что это вы здесь делаете?
   Он стоял в дверях спальни, опираясь о косяк – так же, как и Дженис незадолго до этого. На нем была серая майка и шорты, на ногах – некогда белые носки.
   – Разговариваем, – ответила Ли.
   – Бьюсь об заклад, что знаю о чем. Дженис втрескалась в Криса, так ведь? – И он тихонько хихикнул.
   Дженис подняла голову и обернулась к брату.
   – Знаешь что, Джои, тебя это не должно волновать. Тебе еще надо бы подрасти, а пока я на твоем месте занялась бы личной гигиеной. Вон, посмотри, какое у тебя пятно на майке, и благоухаешь ты за версту.
   В их свару вмешалась Ли:
   – Джои, можно нам немного посекретничать?
   – Да-да… я иду спать.
   – Но только после того, как примешь душ.
   Он скорчил недовольную мину и понуро вышел из спальни. Через минуту из ванной донесся шум хлынувшей воды.
   Дженис села на кровати спиной к Ли.
   – Ким советует мне просто позвонить ему и предложить сходить куда-нибудь. Например, в кино. Как ты думаешь, мам?
   – Дорогая, это тебе решать. В дни моей молодости девушки себе такого не позволяли, но я вполне допускаю, что времена изменились.
   – Самое ужасное, я боюсь в очередной раз услышать «нет», и тогда я буду выглядеть идиоткой.
   – Ты говоришь, в очередной раз?
   – Да, помнишь – я предложила ему съездить искупаться, но он, оказывается, уже искупался с тобой. Хотя, может, стоит пригласить его заранее, договорившись, скажем, на вечер пятницы или субботы. Может, предложить поужинать где-нибудь?
   Она обернулась и задумчиво посмотрела на мать.
   – Как ты считаешь?
   Ли стало по-матерински жаль Дженис. Девушка она была на редкость привлекательная. Странно, что кто-то мог оставаться к ней равнодушным…
   – Мне кажется, матери не стоит вмешиваться в такого рода дела.
   Дженис молча сидела на смятых простынях, уставившись на свои голые колени. Наконец она горько усмехнулась.
   – Черт возьми, мам, ничего от тебя не добьешься. – И нехотя соскользнула с кровати.
   Через полчаса, когда дом погрузился в сонную тишину, Ли, прижавшись щекой к подушке, попыталась разобраться в своих чувствах после признания Дженис. Поначалу, когда Дженис произнесла имя Кристофера, ее вдруг охватила паника. Или это была ревность? Как нелепо и смешно. Именно так, учитывая возраст Кристофера. Он был на пятнадцать лет моложе, и глупо было бы с ее стороны рассматривать его в иной роли, кроме как друга семьи. Но ведь она все-таки позволила себе это. Сама того не замечая, она стала зависима от него, ей нужно было на него опереться. Крис был мудр не по годам – возможно, сказывалась его суровая работа, а может, это отголоски тяжелого детства.
   За месяц, прошедший после смерти Грега, она видела Кристофера десятки раз. Бесспорно, в чем-то он заменил ей сына. Она прекрасно понимала это и считала естественной реакцией матери, которая после смерти ребенка ищет общества тех, кто был к нему особенно близок. С друзьями Грега ей было легче говорить о нем. Иногда заходили его школьные приятельницы; однажды к ней в магазин зашел Нолан – просто так, поздороваться.
   Так что же особенного было в Кристофере? Чем он так привлекал ее?
   Она перекатилась на спину. Простыни неприятно липли к телу, и она подумала о том, что, видимо, напрасно до сих пор не купила кондиционер. Ведь сейчас, когда в магазине дела идут неплохо, ей уже не приходится считать каждый цент.
   Нет, эти чертовы сверчки кого хочешь могут с ума свести. Она переместилась на другую половину постели, более прохладную, и положила ноги на одеяло.
   Так что же особенного в Кристофере?
   Он носил полицейский мундир и ездил в черно-белой патрульной машине. Завидев ее возле дома, она начала воображать, что это подъехал Грег, что это он выходит из нее, Грег – в ладно сидящей на нем темно-синей форме, пестревшей всевозможными нашивками и эмблемами. Господи, Крис был, пожалуй, в чем-то похож на Грега. Темные волосы, голубые глаза, загорелое лицо. Такая же коренастая фигура. В полицейском управлении был свой спортивный зал, где ребята регулярно занимались в свободное время. В представлении Ли все полицейские были мускулистыми, с крепкими, могучими шеями, выносливые. В конечном счете от этого зависела их жизнь.
   Так что же взволновало ее тогда, на чертовом колесе, когда он пожал ей руку?
   Ей было тепло и уютно, и ничего более.
   А поцелуй в переносицу?
   От него стало еще теплее.
   А прикосновение к его голой руке?
   Она задумалась.
   Все, больше никакого чаю со льдом после восьми вечера, если после него в голову лезет черт знает что! Она повернулась на другой бок и уставилась в освещенное лунным светом окно, вслушиваясь в трели сверчков и тихий шелест листьев, встревоженных легким ночным бризом. И опять тишина. Звенящая. Она оторвала голову от подушки и огляделась в темноте.
   Глупая одинокая женщина, уже много лет как отказывающаяся от подобных фантазий! Что это вдруг на нее нашло сегодня?
   И вот она услышала… далеко-далеко… еле различимый звук сирены… И его вновь заглушили трели сверчков.
   Неужели у него сегодня ночное дежурство? И, может, опять эти опасные гонки? Она не знала, что и думать, она уже две недели не видела его…
   Но не это ли и доказательство того, что ничего особенного и не произошло в те минуты, когда они держались за руки, уносясь ввысь на чертовом колесе?..
 
   Они не виделись еще две недели. Все это время она посвятила решению проблем, возникших в связи со смертью Грега. Дольше всего она сражалась с банком, вновь и вновь выясняя с неким мистером Пейси, когда же можно наконец урегулировать все вопросы. Вся эта волокита оказалась гораздо более муторной, чем она ожидала.
   – Но я уже говорила вам, мистер Пейси, не стоит выносить этот вопрос на рассмотрение суда. Сумма, о которой мы говорим, слишком незначительна.
   – Но в таком случае у меня связаны руки.
   – О Боже, но ведь речь идет всего лишь о четырех сотнях долларов!
   – Я все понимаю, но, поскольку ваш сын был совершеннолетним, вы не вправе распоряжаться его банковским счетом.
   – Но, мистер Пейси, как же так – ведь я выслала вам свидетельство о его смерти, а ваш компьютер вновь распечатывает для меня ежемесячную выписку со счета. Я же только хочу закрыть этот счет, чтобы подобных недоразумений больше не возникало!
   – Сожалею, миссис Рестон. Иногда ввод новых данных в компьютер занимает время.
   – А как быть со счетом за мотоцикл? Опять та же история. Месяц назад я заходила в ваш банк и заявила, что сын мой погиб, а его мотоцикл застрахован. Сегодня я получаю уведомление о том, что оплата просрочена и начислена пеня!
   Возникла неловкая пауза, после чего мистер Пейси спросил:
   – Какого числа, вы говорите, заходили к нам? – и, получив ответ, добавил: – Минутку, пожалуйста.
   От этих мытарств у Ли уже раскалывалась голова. Не так-то просто оказалось уладить дела Грега. И каждый раз, принимаясь за них, она с новой силой ощущала тяжесть утраты. Все напоминало о сыне – его почерк на корешках чековой книжки, записки, подшитые в регистраторе, – немые свидетели его планов на будущее. А когда приходилось сталкиваться с неожиданными препятствиями – подобно банковским, – нервы начинали сдавать. Иногда после разговора с каким-нибудь Пейси она не могла удержаться от слез, подхлестываемых раздражением и злостью.
   Она все еще ожидала ответа в телефонной трубке, когда дверь магазина открылась и вошел Кристофер в полицейской форме. В тот же момент в трубке раздался голос мистера Пейси:
   – Миссис Рестон?
   – Да.
   Взгляд ее был устремлен на Кристофера, который, войдя, улыбнулся ей.
   – Ваш сын все-таки расплатился за автомобиль, но проблема в том, что под эту сумму он взял кредит на мотоцикл.
   – Я знаю, мистер Пейси! Я же вам об этом сказала, когда приходила в первый раз! Моя проблема заключается в том, что я не могу перевести право собственности на автомобиль на мою дочь без регистрационной карточки, а вы не оформите ее, пока не будет оплачен мотоцикл. Но за него плачу не я, платит страховая компания, а они еще не выписали чек.
   Ей было слышно, как мистер Пейси утомленно вздохнул.
   – Так не будет ли проще, миссис Рестон, все-таки оформить наследование через суд?
   Голос ее дрожал, когда она ответила:
   – Спасибо, мистер Пейси, – и швырнула трубку с такой силой, что телефон жалобно взвизгнул.
   Кристофер молча наблюдал за ней из дальнего угла магазина. Он, казалось, был совершенно не к месту здесь, среди горшков с хризантемами и гортензиями. Она стояла за прилавком, положив на него руки, пытаясь заставить себя успокоиться.
   Но верх одержали эмоции.
   Она сжала руку в кулак и изо всех сил стукнула им по прилавку.
   – Проклятье!
   – Что случилось? – Кристофер уже пробирался к ней, старательно обходя вазы со свежесрезанными цветами и стенды с образцами поздравительных карточек. Он подошел к прилавку и облокотился на него. Опустив голову, заглянул ей в лицо. – Тяжелый день? Она повернулась к нему спиной и стояла, устремив взгляд в потолок, пытаясь сдержать непрошенные слезы.
   – Почему так получается: каждый раз, как ты меня видишь, я реву? Клянусь, вот уже несколько дней, как я обхожусь без слез, но, стоило тебе появиться, и я как назло не могу справиться с ними.
   – Не знаю, – тихо ответил он. – Может, просто у нас совпадают настроения. Я и сам сегодня какой-то поникший, вот и захотелось заехать к вам, проведать.
   Она повернулась к нему лицом, вымученно улыбнувшись. Взглянув на него – в форменной фуражке, при галстуке, – она почувствовала, как отступает злость.
   – О, черт, я не знаю.
   – Из-за чего только что был такой бурный разговор по телефону?
   – Это все прелести имущественных споров.
   – А, понимаю.
   Он все стоял, облокотившись о прилавок. Из-под левой манжеты блеснул золотой браслет часов. Из нагрудного кармана рубашки торчали солнцезащитные очки. Форменный галстук был завязан аккуратным узлом и пришпилен к рубашке фирменной булавкой полицейского управления Аноки. Как всегда, в форме Кристофер выглядел лет на десять старше и вполне походил на ее ровесника.
   – Хотите чего-нибудь? – тихо спросил он. – Сходить в кино? Прогуляться? Поболтать? Немного отвлечься от дел?
   – Когда? Сегодня вечером?
   – Да. У меня дневное дежурство.
   Внезапно ее осенило.
   – А можем мы взять с собой Дженис?
   – Конечно, – ответил он без малейшего колебания, выпрямился и подтянул свой кожаный пояс с тяжелой начинкой. – Можете и Джои взять, если хотите. Так чем же мы займемся?
   – По-моему, прогулка будет как нельзя кстати. Быстрым шагом, на дальнее расстояние.
   – Как насчет пешеходной тропы, что тянется от плотины Кун-Рэпидз?
   – Отлично.
   – За вами заехать?
   – Конечно.
   – Во сколько?
   Она посмотрела на часы.
   – Я управлюсь здесь к половине шестого. Может, договоримся на шесть? Я тогда успею захватить и сандвичи для нас.
   – Прекрасно.
   – Тогда до встречи.
   Она тут же позвонила домой. Выждала девять гудков, но никто так и не ответил. Тогда она позвонила в Норттаун, в супермаркет. Кто-то по имени Синди сказал ей, что Дженис сегодня не работает, у нее по графику выходной. Но Ли знала об этом. Она позвонила домой Ким. Ее мать сказала, что девушки отправились в университет для перерегистрации на осенний семестр. Когда вернутся – она не знала.
   – Если вдруг вы будете с ними разговаривать, скажите Дженис, чтобы она не ужинала и ждала меня дома в шесть.
   – Обязательно.
   У Сильвии был выходной, так что Ли сама закрыла магазин, заехала в закусочную «Сабуэй» и выбрала сандвичи с начдшкой, вместившей в себя, пожалуй, все, кроме кухонной раковины. Подъехав к дому, она шумно распахнула дверь и позвала:
   – Джои, ты здесь?
   – Да! – донесся его вопль откуда-то из глубины дома.
   – Хочешь пойти прогуляться со мной и Крисом?
   – Куда?
   Она как раз проходила мимо его спальни, на ходу расстегивая пояс юбки.
   – По тропе, за плотину.
   Джои лежал на кровати и читал журнал «Хот род».
   – Еще бы, конечно! Только можно мне взять ролики? Тащиться пешком – это ужасно.
   Она рассмеялась и сказала уже громче, закрывая дверь в свою спальню:
   – Мне все равно, только поторопись. Он будет здесь в шесть. А Дженис еще не приходила?
   – Я ее целый день не видел.
   Что ж, Ли сделала все от нее зависящее.
   Она переоделась в выцветшие лиловые шорты и в тон им майку, надела теннисные носки и кроссовки «Адидас», провела расческой по волосам, промокнула лицо салфеткой «Клинекс», нанесла на губы тонкий слой свежей помады и уже собиралась было погасить в ванной свет, как в дверь дома постучал Кристофер.
   – Готовы? – спросил он, когда она показалась в прихожей.
   – Да.
   – А где дети?
   – Джои сейчас идет. – Она повысила голос. – Эй, Джои? Ты готов?
   Но он уже скользил по сверкающему полу коридора – в одних носках, с роликами в руках.
   – Где твои ботинки? – спросила Ли.
   – Мне они не нужны. Я же собираюсь кататься на роликах.
   Она повелительным жестом указала пальцем в сторону его спальни и строго сказала:
   – Надень! Свои! Ботинки!
   Заворчав, он все-таки отправился за ними. Обернувшись, она увидела, что Крис давится от смеха.
   – Эти мерзкие мальчишки-подростки! – прошептала она.
   Пока ждали Джои, она набросала записку для Дженис и оставила ее на кухонном столе. «Ушла на прогулку с Джои и Крисом. Сандвич для тебя в холодильнике. Вернемся не поздно. Целую, мама».
   – Закрой дверь, когда будешь выходить, Джои! – крикнула она и вышла вслед за Крисом на улицу.
   – Что за сандвичи? – спросил он, с интересом поглядывая на белый пакет, который она несла в руках, пока они шли к «эксплореру».
   Она приоткрыла пакет.
   – Салями, ветчина, сыр, майонез, черные оливки, зеленый салат, помидоры, лук, пальмовое масло, корень сассафраса, водяной кресс, печеный картофель, ореховое масло, кислая капуста и поросячьи ушки. Как ты думаешь, можно определить, что это за сандвич? Неужели они помнят, что туда запихнули?
   Рассмеявшись, он открыл переднюю дверцу «эксплорера».
   – Прошу прощения за свой вопрос.
   Она взобралась на переднее сиденье, оставив Джои место сзади. Он появился минутой позже, они тронулись в путь, и вечерний бриз, врываясь в распахнутые окна, засвистел в ушах.
   – Спасибо, что предложил нам прогуляться, Кристофер. Так хорошо. – Она запрокинула голову, закрыла глаза и, подняв руки, взъерошила волосы. – Если мне придется еще хотя бы раз иметь беседу с банкиром, или страховым агентом, или продавцом надгробий, я, наверное, завоплю.
   Кристофер искоса взглянул на нее, уловив момент, когда ее приподнятые локти и груди вырисовывались мягкой линией на фоне окна. Когда она сменила позу, он тут же перевел взгляд обратно на дорогу.
   – Давайте сегодня забудем обо всех невзгодах. Идет?
   Лицо ее озарила улыбка.
   – Идет.
   Изнурительно жаркий июль выдохся, уступив место умеренно теплому августу. Они подъехали к плотине уже в половине седьмого. Был мягкий вечер. Небо заволокло легкой дымкой, и в его красках преобладали матовый желтый и бледно-лиловый цвета. Солнце пробивалось приглушенными оранжевыми лучами и уже не слепило глаза. Воздух был напоен ароматами позднего лета – смешением запахов свежего сена, увядающих трав и спелого зерна.
   Миссисипи ревела, прорываясь сквозь шлюзы; на стоянке возле плотины скопилось много машин, они стояли стройными рядами. Подъезжавшие мотоциклисты – в шлемах и перчатках – останавливали свои мотоциклы у поручней и наблюдали за тем, как рыбаки выискивают места для ловли.
   Джои, пристегивая ролики, ворчал:
   – Я же говорил, что незачем мне было обуваться.
   Покончив с экипировкой, он сказал:
   – Я есть хочу. Можно мне взять свой сандвич, ма?
   – Конечно. – Она выудила его из пакета и протянула сыну, который уже свесил ноги, намереваясь выпрыгнуть из машины. – Только не разбрасывай бумагу по дороге. У тебя есть карман?
   – Да, да.
   Он стоял возле машины – в голубой бейсбольной кепке, раскачиваясь взад-вперед на своих роликах. Разорвав обертку, он впился зубами в сандвич с такой жадностью, словно собирался проглотить его целиком. Потом, с набитым ртом, пробурчал:
   – Эй, поторопитесь!
   За последний год нос его заметно вытянулся, лишившись детского очарования, хотя остальные черты лица мало изменились. Руки его тоже удлинились и все больше напоминали клешни местных омаров из Мэйна.
   Ли исподволь разглядывала сына, думая о том, как бы поскорее пережить период его взросления, дотянуть до его девятнадцатилетия. Она любила Джои, но от его грубых подростковых выходок иногда впадала в отчаяние.
   Она заглянула в пакет.
   – Ты сейчас съешь свой сандвич, Кристофер?
   – Я бы предпочел прогуляться на голодный желудок, если вы не против. – Он возился с темными очками, нацепляя на дужки ядовито-розовый шнурок.
   – Я тоже. Поедим потом.
   – А еще лучше вот что: у меня есть сумка, так что мы можем взять сандвичи с собой и расположиться где-нибудь на пикник.
   – Здорово.
   Кристофер надел наконец темные очки, закрыл машину и подошел к Ли, держа в руках голубую нейлоновую сумку. Она переложила туда сандвичи, и он пристегнул сумку к поясу.
   Джои к тому времени был уже далеко впереди, искусно лавируя среди пешеходов на своих роликах и дожевывая сандвич. Казалось, больше его ничто и не волновало.
   Она проследила взглядом за сыном и сказала:
   – Господи, если бы он мог так же уверенно стоять на своих ногах.
   – Удивительная вещь: как быстро все-таки растут дети.
   – Да уж, прямо-таки гормональный ураган. Никогда не думала, что носы могут расти с такой скоростью.
   Они весело смеялись, шагая по Северной пешеходной тропе. Путь их лежал через открытые луга, усеянные дикими астрами, среди спелых хлебов, в которых рыскали фазаны, и редких лесов, даривших желанную прохладу и тень. Тропинка огибала маленькие болотца, где перекликались краснокрылые дрозды, оглашая окрестности своим прощальным летним пением. По пути встречались заброшенные старые фермы и иногда – новые, которые казались совершенно неуместными в этой заповедной зоне. Время от времени их обгоняли велосипедисты, яростно накручивавшие педали. Встречались знакомые, которые тоже шли пешком или бежали трусцой. Иногда в поле зрения возникал Джои и тут же исчезал. Или подкатывал к ним со страшным воем, в своей голубой кепке, надетой задом наперед, что усиливало дурное впечатление от его непривлекательной внешности.
   Ли вдруг заметила, что тропа совсем опустела и в лучах заходящего солнца стала похожа на реку жидкого золота. Джои умчался далеко вперед. Тропа тянулась на мили, доходя до парка Элм-Крик соседнего городка Мэйпл Гроув.
   – Интересно, куда это запропастился мой акселерат, – сказала она.
   – Не волнуйтесь. Он сейчас вернется.
   – Как ты, готов поворачивать назад? – спросила она.
   – Как вам будет угодно.
   Они развернулись, подставив спины теплым солнечным лучам, и взглянули на часы.
   – Мы идем уже больше часа, – заметил Кристофер. – Устали?
   – Да, черт возьми, но это приятная усталость.
   – Вы часто выбираетесь на такие прогулки?
   – Нет, совсем нет. Да и то только летом. А ты?
   – Я – регулярно. Летом хожу пешком, а зимой занимаюсь в спортзале, особенно приятно это после тяжелых дежурств.
   Поскольку дыхание нужно было приберечь для ходьбы, они замолчали. Воздух заметно посвежел, послышалось кваканье лягушек. Впереди показалась площадка для пикника. Здесь был столик, оборудованная стоянка для велосипедов, мусорный контейнер и фонтанчик с питьевой водой. Ли сразу же кинулась к нему, а Кристофер стоял сзади, разглядывая ее округлые формы, пока она склонилась к воде. Он вдруг поймал себя на том, что за последнее время хорошо изучил ее фигуру. Ли выпрямилась и обернулась, вытирая рот рукой и улыбаясь.
   Он наклонился к фонтану, обхватив его руками и выставив локти. Очки свободно болтались на шнурке. Она следила за тем, как он глотает воду, разглядывала пульсирующую под ухом жилку, упругие мышцы спины, проступавшие сквозь майку. Уже много лет прошло с тех пор, как она в последний раз с таким пристрастием разглядывала мужчину.
   Он выпрямился, крякнув по-мужски от удовольствия. И этот звук тоже давно не раздавался в ее доме. Рукой он вытер бровь.
   – Сандвичи, сандвичи! – радостно воскликнула она, дважды хлопнув в ладоши, словно бедуин, созывающий танцовщиц.
   – Вытаскивайте, – сказал он и повернулся к ней спиной.
   Она принялась расстегивать молнию сумки, сосредоточившись только на этом, – глупая женщина, любуется мужчиной, который на пятнадцать лет моложе нее! – и, порывшись, достала сандвичи. Они уселись за столик и принялись ужинать, разглядывая друг друга. Измазанные майонезом губы. Сбившиеся и чуть взмокшие у корней волосы. Разгоряченные быстрой ходьбой лица. Старая, поношенная одежда…
   И ощущение удивительного покоя, которое приходит так редко…
   – Итак… – начала она, вытирая рот жесткой бумажной салфеткой с оранжево-черными иероглифами. – Больше не было у тебя скоростных гонок?
   – Слава Богу, нет.
   – Что нового на работе?
   – Меня назначили инструктором по стрельбе.
   – Ух ты… поздравляю.
   – Но я не единственный, один из многих.
   – Все-таки… инструктор. Теперь тебе нужно готовить место для очередной нашивки на рубахе?
   – Да нет, никакой нашивки, лишь маленький значок.
   – А что делает инструктор по стрельбе?
   – Правильное название должности – ответственный за организацию и проведение учебных стрельбищ. Я должен буду проводить ежеквартальные аттестации по стрельбе из боевого оружия.
   – А где это проводится?
   – У нас есть небольшой тир, в парке за рестораном Перкинса.
   – Это там же, где и спортзал?
   – Да.
   – Я была там. Грег однажды взял меня с собой, показал, как движутся мишени. Надел мне наушники, а сам сделал несколько выстрелов. Так ты, значит, будешь проводить аттестации?
   – Да, и придумывать новые формы их проведения. В следующем месяце у нас будут проходить гамма-стрельбы, в которых примут участие все полицейские округа.
   – А что такое гамма-стрельбы?
   – Они проводятся с применением гамма-машин – это своего рода тренажер.
   – А ты изобретаешь и тренажеры?