Спенсер Лавирль. Сила любви

   – Нет, нельзя, чтобы еще один… – молила она. – Нет, только не это…
   Сердце его разрывалось. Он чувствовал, как от боли и жалости ломит кости, сводит живот, сдавливает легкие.
   – О… он… д… дол-жен… б… был… при… приехать… п… починить… м… мой… ш… шл… – Она так и не сумела закончить фразу.
   – Да… – с трудом прошептал он. – Он собирался ехать чинить вам шланг.
   Она забилась в конвульсиях, и он бережно опустил ее на пол. Его голые колени уперлись в прохладный деревянный пол. Она прижималась лбом к его шее, рыдала, уткнувшись в его нелепую гаитянскую рубашку, вздрагивая так сильно, что он поневоле раскачивался вместе с ней, чтобы не упасть.
   – Он… п… пытался… од… однажды… п… починить… но… к… ку… пил… не ту… на… садку…
   – Я знаю… я знаю… – пытался утешить он, поглаживая ее по спине, моля Бога о том, чтобы тот избавил ее от таких страданий, вернул бы Грега и того умершего ребенка, или же мужа, с которым ей было бы легче пережить эту страшную муку. А вместо этого сейчас рядом с ней он – не совсем посторонний, но и не друг, так – молодой человек, которого она мельком встречала несколько раз и с которым была приветлива, поскольку он работал и жил в одной квартире с ее сыном.
   Они долго стояли на коленях; его рубашка намокла от ее слез, ноги затекли и ныли. А она все рыдала, выла, стонала. Он усадил ее на пол, прислонив спиной к стене, а сам сел рядом, обняв ее за плечи.
   Вот уже и юбка ее стала влажной, а слезам, казалось, не будет конца.
   – Я сейчас. – Он оставил ее на мгновение, выскочив на кухню за носовыми платками, и тут же вернулся. Сев рядом, он положил ей на колени голубую коробку с платками «Клинекс», достал сразу три для себя и три для нее и всунул ей в руку, безвольно лежавшую на коленях. Да и вся она как-то обмякла и была очень слаба. Он обнял ее, прижался щекой к ее волосам и гладил ее руку, время от времени вытирая лицо и себе и ей и разбрасывая влажные голубые платки по полу.
   За окном шумела поливальная машина. Вот она развернулась и двинулась в обратный путь… Крис почувствовал, как горит плечо, онемела рука.
   Наконец она судорожно вздохнула и подняла голову. Крис осторожно высвободил руку и теперь мучительно размышлял, что же делать дальше. Она шумно высморкалась.
   – О Боже, – прошептала она, явно не уверенная в том, что найдет силы подняться. Прикрыв глаза, она еще какое-то время сидела, прижавшись к стене, тихонько всхлипывая.
   – А где Дженис? – спросил он.
   Сквозь ресницы вновь просочились слезы, и она закусила губу, пытаясь сдержать подступившие рыдания.
   Крис положил руку ей на плечо.
   – Где она? – прошептал он.
   – В С… Сан-Фр… Франциско.
   – В Сан-Франциско?
   – Да, со своей подругой К… Ким.
   В самом деле, Грег ведь говорил, что сестра уезжает на каникулы на Запад.
   – А Джои?
   – Джои на Г… Галл-лейк с Уит… Уитманами.
   – Надо послать кого-нибудь за ними.
   Плечи ее затряслись от рыданий. Крис не знал, что ему делать – то ли утешать ее, то ли оставить одну, чтобы она выплакала свое горе.
   – А ваша сестра, она в магазине? – спросил он.
   Она молча кивнула.
   Он опустился перед ней на колени, задержав взгляд на ее коротких спутанных волосах – темных, с медным отливом.
   – Хотите, я схожу за ней и попрошу побыть с вами?
   – Н… нет. – Она наконец подняла голову и вытерла глаза руками. – Не надо, я позвоню ей. – Она опять всхлипнула и потянулась к коробке с носовыми платками, потом начала неуверенно подниматься. Он поддержал ее под руки, подождал, пока она вытрет слезы.
   Несколько справившись с собой, она вымученно улыбнулась ему. Он обнял ее за плечи и повел в кухню. Там, на полке, стоял телефон, но Крис подумал, что надо бы переставить его на стол – так будет удобнее. Отодвинув стул, он усадил миссис Рестон, сам сел рядом. Кошелек, баночка кока-колы, книги все еще лежали на столе – напоминание о счастливых буднях, в которые ворвался он со страшным известием.
   – Не нужно сейчас никому звонить. Вам надо прийти в себя.
   Она подперла рукой подбородок и уставилась на дверь. Легкий ветерок колыхал прозрачную занавеску.
   Он молча выжидал. Его переживания словно растворились в ее безутешном горе.
   – Я должна поехать опознать его? – спросила она, обратив к нему опухшее лицо.
   – Нет, его опознали по водительскому удостоверению.
   Она прикрыла глаза и вздохнула даже с некоторым облегчением, потом вновь подняла на него взгляд.
   – Ты видел его?
   – Нет.
   – Хочешь?
   – Не знаю.
   – Ты не узнавал – он сильно пострадал?
   – Я не спрашивал. – По сути, это было правдой. Он ведь действительно не спрашивал.
   – Он был на своей машине?
   Он поднялся и принялся искать в шкафчиках стаканы. Взял один, заполнил его льдом из морозильника, вернулся к столу, долил кока-колой и передал миссис Рестон.
   – Он был в своей машине? – настойчиво переспросила она, явно собираясь задать следующий мучительный вопрос.
   Кристофер отошел к двери и встал спиной к миссис Рестон, широко расставив ноги, впиваясь голыми пальцами в мягкую резину подошв.
   – Нет, на мотоцикле.
   Повисло молчание, пока она осмысливала сказанное, потом ее высокий жалобный голос взвился отрывистым стаккато. Крис обернулся – вода была не тронута, а миссис Рестон, уперевшись локтями в крышку стола, сидела, закрыв лицо руками. Он подошел к ней и нежно обнял ее за плечи – просто чтобы она чувствовала, что он рядом и разделяет ее горе.
   – Вам совсем ни к чему видеть его. Зачем вам это нужно?
   – Я не знаю… я должна… я его мать… о Боже, Боже, Боже…
   – Нужно, чтобы сейчас с вами была ваша семья. Кому мне позвонить? Вашей сестре… или матери?
   – Я позвоню… сама. – Она промокнула лицо платком и, тяжело оперевшись о стол, усилием воли заставила себя подняться.
   Затем прошла к телефону. Сняв трубку, она так и не смогла набрать номер, выронила ее и пошатнулась.
   Крис тут же подскочил к ней и предложил:
   – Я позвоню. Кому?
   Она, казалось, никак не могла собраться.
   – Не знаю, – жалобно произнесла она, и слезы покатились по ее щекам. – Я н… не знаю. Не хочу п… подвергать их такому удару.
   – Идите-ка сюда. – Он подвел ее к столу. – Сядьте, я сам позабочусь обо всем. Где у вас телефонная книжка?
   – В ящ… ящике… там.
   Он нашел домашний телефонный справочник во втором ящике кухонного шкафа и стал набирать номер цветочного магазина. Она молча наблюдала за ним, прижав к губам скомканный платок. Глаза ее были красными, воспаленными.
   – Цветочный магазин, – ответил в трубке женский голос.
   – Это миссис Эйд? – спросил Крис.
   – Да.
   – Миссис Эйд, вы одна или с вами кто-то есть?
   – А кто говорит? – Голос прозвучал настороженно.
   – Прошу прощения, меня зовут Кристофер Лаллек. Я – друг вашего племянника, Грега Рестона. Я нахожусь в доме вашей сестры. Боюсь, у меня очень плохие новости. Грег погиб в автокатастрофе.
   В трубке воцарилось молчание. Крис представил себе миссис Эйд, онемевшую от ужаса.
   – Боже мой, – раздался наконец ее шепот.
   – Извините, что я так резко обрушил на вас это печальное известие. С вами кто-то есть рядом?
   Она расплакалась. Крис все это время не спускал глаз с миссис Рестон. Она поднялась и подошла к телефону, взяв у Криса трубку.
   – Сильвия?.. О, Сильвия… я знаю… о Боже… да… нет, нет… никто из них… да… о да, пожалуйста… спасибо тебе.
   Ей вновь понадобилась поддержка Криса, когда она повесила трубку.
   – Она сейчас едет, – прошептала она и прижалась к нему.
   Аромат лосьона для рук так и остался в его памяти, как, впрочем, и другое: луч послеполуденного солнца, прорвавшийся сквозь листву деревьев в саду; шорох занавески на кухонной двери; отдаленное жужжание газонокосилки; запах свежескошенной травы; букет садовых цветов на столе, с трудом различимый сквозь пелену слез, застилавшую глаза; фотография Грега в рамке на голубой стене; запотевшее стекло стакана с кока-колой; мягкая ткань юбки миссис Рестон, касающаяся его голых ног; ее пылающее лицо, уткнувшееся ему в шею, и прилипшая к телу, влажная от слез рубашка; записка на дверце холодильника: «Не забыть дать Грегу лазанью» и другая: «Дженис, рейс 75, час тридцать пять»; печальная мелодия по радио «Когда я зову тебя» в исполнении Винса Джилла.
   Шепот матери Грега: «О, он так любил эту песню».
   И его – в ответ: «Да, я знаю. Он постоянно заводил ее».
   Они оба любили эту песню, у обоих были компакт-диски с этой записью. И оба они с ужасом сознавали, сколь многое будет напоминать им теперь о страшной утрате…
   Во дворе затормозила машина, по дорожке зашуршали шаги. Открылась дверь, и Ли бросилась навстречу сестре. Крис молча наблюдал печальную сцену.
   – О, Ли…
   Услышав ее имя, он подумал: «Пожалуй, это слишком для одной женщины – ребенок, муж и вот теперь взрослый сын…»
   – Почему, Сильвия, почему? – причитала Ли.
   Сильвия лишь повторяла:
   – Не знаю, милая, не знаю.
   Сестры прильнули друг к другу и горько плакали.
   – О, Грег, Грег… – с мольбой взывала Ли к горячо любимому сыну, увидеть которого ей уж больше было не суждено.
   Кристофер Лаллек, глядя на бедную женщину, чувствовал, как опять закипает в нем тихая ярость. За свои тридцать лет он впервые столкнулся с настоящим горем. И ощущал себя потерянным, беспомощным. Все прошлые неурядицы и перипетии его жизни казались ничтожными и нелепыми в сравнении со страшной реальностью смерти. Она сковывала волю, разум, подавляла чувства, губила мечты.
   И если ему, Крису, сейчас так тяжело, то каково матери, потерявшей сына?
   Сестры разомкнули объятия, и Сильвия Эйд увидела Кристофера. Сквозь слезы она вымолвила:
   – Вы – Кристофер…
   Крис крепко обнял незнакомую женщину. Он, не отличавшийся до сих пор общительным нравом, суховатый и сдержанный, тем более с незнакомыми людьми, сейчас прижимал к себе женщину, с которой до этого едва перекинулся словом.
   Выразив таким образом сочувствие друг другу, они вновь обратились к той, кто более всех нуждался сейчас в заботе и утешении, Поддерживая Ли под руки, они увлекли ее в гостиную и усадили на диван. Ли Рестон прижалась к сестре, вновь и вновь повторяя все те же слова:
   – Он… он ехал сюда, ко мне… должен был починить мне шланг…
   Почему от этих простых слов в его глазах опять закипают слезы? Может, они напомнили о том, как беспечно он относился к жизни всего лишь час назад? Или о том, как нежно любил Грег свою мать?
   Сестры несколько успокоились, и Сильвия спросила:
   – Как ты узнала?
   – От Кристофера. Он приехал сразу, как только узнал о случившемся.
   Сильвия подняла на него покрасневшие глаза.
   – А как узнали вы?
   – Я… – Кристофер прокашлялся. – Я заехал в управление за жалованьем, там мне и сказали.
   Ли Рестон посмотрела на него сквозь слезы. И крепко сжала его руку.
   – Представляю, каким ударом это было для тебя. И потом… эта тяжелая миссия… встреча со мной.
   Он ощутил ее пожатие и словно заново пережил недавний шок, но тем не менее нашел в себе силы твердо встретить ее взгляд. И произнес хриплым шепотом:.
   – Он безумно любил вас.
   Она закрыла глаза, пытаясь хотя бы так сдержать слезы. И тоже прошептала, все еще сжимая его руку:
   – Спасибо тебе.
   В этот скорбный миг между ними возникло какое-то единение, общее горе сблизило их, связало незримыми узами.
   Он сделал все, что было в его силах, чтобы поддержать ее в самый трудный час.
   Она была признательна ему за то, что он отважился первым сообщить ей о смерти сына.
   – Я всегда буду рядом с вами… что бы ни случилось, – пообещал он, и обещание это было таким же искренним, как и любовь к ее сыну.
   – Спасибо, Кристофер, – сказала она и еще крепче сжала его руку, впервые по-настоящему оценив его как человека, как мужчину, в чьем участии она так нуждалась сейчас. Да и не только сейчас, но и в тревожном будущем.

Глава 2

   Для Ли Рестон жизнь продолжалась, но была подобна кошмарному сну. Временами боль утраты становилась невыносимой, и тогда, обессилев, Ли вновь заливалась слезами. Потом, словно повинуясь чужой воле, возвращалась к своим горестным обязанностям.
   Нужно позвонить Дженис.
   – Дженис… – Мысль о дочери вызвала новый поток слез. Ли все пыталась оттянуть разговор с Дженис, ей так не хотелось вторгаться в мир дочери с таким ужасным известием.
   – Давай я позвоню Дженис, – предложила Сильвия.
   – Спасибо, Сильвия, но она должна услышать это от меня.
   – О, Ли, зачем подвергать себя такой пытке?
   – Я ее мать. И это мой долг.
   Ли Рестон бывала временами упряма и сама признавала это. Она не любила уходить от проблем, расписываясь в собственной беспомощности. Так было всегда и так будет. Тем более что сейчас рядом с ней Сильвия и этот молодой человек, Кристофер. Они помогут, если станет совсем невмоготу.
   Она позволила Сильвии только набрать номер телефона Дженис. Потом дрожащей рукой сама взяла трубку. Ноги стали ватными. Рядом оказался стул – словно милость свыше, и она с облегчением присела.
   Дженис была несказанно рада звонку.
   – Мам, привет! Какой сюрприз! Еще пять минут – и ты бы нас не застала. Мы собираемся на рыбацкий причал!
   О, Дженис, моя любимая девочка, с каким тяжелым сердцем вторгаюсь я в твою жизнь.
   – Дорогая моя, боюсь, что мне придется попросить тебя вернуться домой. У меня очень печальная весть. Дженис, милая, я так сожалею… но произошла страшная авария. – Она впервые произносила эти слова, и впечатление было такое, словно сама впервые услышала их: шок и ужас смешались с ощущением ирреальности происходящего. – Наш милый Грег погиб.
   – О, нет… нет… не-е-е-т. Мама… Боже мой… нет…
   Ли сжала трубку обеими руками. Ей так хотелось быть сейчас рядом с Дженис, обнять ее, приласкать, утешить. Но их разделяли две тысячи миль, и ей оставалось лишь слушать, как рыдает в трубку дочь.
   – Нет, нет, это неправда!
   – О, Дженис, дорогая моя, как мне хочется быть сейчас рядом с тобой. Дженис, тебе придется… вылететь первым же… первым же рей… рей… – Она отчаянно пыталась побороть подступавшие рыдания. Сильвия, все это время стоявшая рядом, обняла ее, а Крис взял из ее рук трубку.
   – Дженис, говорит Кристофер Лаллек. Я здесь, с твоей мамой, так же как и твоя тетя Сильвия. Я очень сожалею… да, мы все в шоке.
   Голос Дженис, утопавший в слезах, звучал глухо и невнятно. Она задавала какие-то вопросы, Крис отвечал. Убитая горем мать не выдержала бы этого разговора. Наконец он сказал:
   – Дженис, передай трубку Ким.
   Чувствуя, что Дженис вряд ли сможет сейчас рассуждать здраво, он переговорил с ее подругой о том, как переделать заказ на авиабилеты, попросил ее перезвонить и передал, что сам приедет в аэропорт встретить Дженис в любое время. Оговорив все детали, он передал трубку миссис Рестон, чтобы та могла попрощаться с дочерью.
   – Дж… Дженис? Да… я тоже… Пожалуйста, поторопись.
   К концу разговора Ли почувствовала себя измотанной до предела. Но все равно сказала:
   – Я могу сейчас же позвонить и Джои. Я справлюсь.
   – Позволь мне, – умоляющим шепотом произнесла Сильвия. – Пожалуйста.
   – Нет, Сильвия. И это я должна сделать сама. И мне останется еще сходить в морг. Все остальное я оставляю вам с Кристофером.
   Как они и предполагали, Уитманам было не дозвониться. Был жаркий летний день – вероятно, они отправились на озеро.
   – Все равно будем пытаться, – сказала Ли, уставившись на телефон, который сейчас был для нее и другом, и врагом. Она уже проходила все это раньше. Хорошо помня, что положено делать в таких случаях, она с ужасом подумала о том, что предстоит еще раз поднять эту зловещую трубку и договориться с работником похоронного агентства, чтобы тот занялся телом ее сына. Боже милостивый… он был на мотоцикле. Перед глазами возникло ужасное видение, но она заставила себя представить Грега веселым и улыбающимся, уносящимся на своем мотоцикле с бодрым прощальным возгласом: «Спасибо за вкусную жратву, ма! Ты чертовски хороший повар».
   В памяти ожило и другое: день, когда умер Билл, а еще раньше – их трехмесячный малыш Грант. Она содрогнулась от воспоминаний и подумала о двух оставшихся детях. «Мне повезло, мне повезло, у меня есть еще они. Я должна быть сильной ради них».
   С этими мыслями она набрала номер телефона похоронного агентства. Она держалась, пока, видимо, не услышала вопрос:
   – Где он?
   И снова сознание случившегося потрясло ее.
   – Почему… где? – бормотала она, растерянным взглядом обводя стены, словно именно они могли объяснить ей суть происходящего. – Я… я не… о Господи…
   Кристофер тут же подошел и взял трубку из ее рук. Голос его звучал четко и убедительно.
   – Это офицер Кристофер Лаллек из полицейского управления Аноки, друг покойного. Я мог бы ответить на ваши вопросы.
   Говорил он напряженно и отрывисто:
   – Морг госпиталя Мерси… Сегодня в десять тридцать… Авария на мотоцикле… Да… Да, думаю, что да… 910-8510… Лютеранин… Да, если у нее нет своего священника, мы можем пригласить нашего капеллана… Думаю, ей потребуется время, чтобы принять такое решение. Еще не все члены семьи знают о случившемся… Да, завтра было бы лучше… Думаю, в девять было бы хорошо. Спасибо, мистер Деуэй.
   Повесив трубку, он записал на клочке бумаги имя и номер телефона Уолтера Деуэя и обратился к Ли:
   – Вам, конечно, необходимо будет встретиться с ним, но это можно сделать и завтра. Он предложил девять утра, и я согласился. Сейчас не стоит беспокоиться о формальностях. Он позаботится обо всем.
   – Грег уже в морге?
   – Да, в госпитале Мерси. В случаях гибели в автокатастрофах жертвы перевозят туда. Мистер Деуэй займется всем.
   Ли испытала что-то похожее на облегчение – как хорошо, что рядом с ней Кристофер. Конечно, ему тоже нелегко, но он берет на себя те обязанности, которые в этом случае легли бы на плечи мужа, будь он жив, или… взрослого сына. Одно его присутствие успокаивало ее, и временами ей казалось, что это Грег ходит по кухне, хлопочет и всеми способами пытается помочь ей справиться с обрушившимся на их жизнь несчастьем.
   Покинув Сильвию, Ли подошла к нему.
   – Кристофер, – сказала она, коснувшись короткого рукава его пестрой рубахи. – Спасибо тебе. Извини, что я не выдержала этого и взвалила все на тебя.
   – Вы имеете на это право, миссис Рестон. Сегодняшний день – один из самых черных в вашей жизни.
   – Но и в твоей тоже, – ответила она.
   – Да… это так. Но… – Взгляд его упал на записки, прилепленные к дверце холодильника. – Думаю, что Грег хотел бы, чтобы я хоть чем-нибудь помог вам, так что, если вы не возражаете, я еще побуду здесь.
   Она прильнула к нему, и они какое-то время молча стояли, глотая слезы. Она погладила его по спине, и на какое-то мгновение у нее опять возникло ощущение, будто рядом Грег.
   Раздался телефонный звонок.
   Трубку взяла Сильвия. Ли и Крис молча наблюдали.
   – Да, Ким. Рейс «Нордвест-356»… Семь пятьдесят девять… Я поняла. – Она аккуратно записала все на листке бумаги и слушала дальше. – Я очень сожалею, что ты вынуждена прервать каникулы, но это так любезно с твоей стороны, что возвращаешься вместе с Дженис. Ей очень нужна твоя поддержка.
   И после некоторой паузы добавила:
   – Семь пятьдесят девять, да. Я еще не знаю, кто из нас приедет за вами в аэропорт, но кто-нибудь обязательно будет. Пожалуйста, передай Дженис, что с мамой все в порядке. Мы рядом и не оставим ее ни на минуту. Да. Да. Хорошо, тогда до встречи.
   Повесив трубку, Сильвия сказала:
   – Ким возвращается вместе с Дженис, так что не волнуйся за нее, Ли.
   Это был первый телефонный звонок из множества последовавших вскоре. Известие о гибели Грега потрясло всех, кто его знал. Сильвия с Кристофером по очереди обзванивали близких и знакомых; дозвонились Барри, мужу Сильвии, который тут же примчался; родителям Ли, которых известие повергло в шок, и их пришлось долго утешать; соседке и близкому другу семьи Тине Сандерс, которая тоже немедленно прибежала к Ли. Сообщили и в цветочный магазин. Все время звонили Уитманам, но, к сожалению, безрезультатно.
   Дом постепенно наполнялся людьми. Приходили соседи, предлагая свою помощь. Сильвия составляла списки тех, кого еще нужно было известить о случившемся, и раздавала их соседям. С Ли вдруг произошло нечто странное. Она обернулась и уже было открыла рот, собираясь задать вопрос: «А Грегу уже позвонил кто-нибудь?» Она вовремя спохватилась. Страшная реальность вновь заставила ее содрогнуться. Она смотрела на женщин, склонившихся над ее телефонной книжкой, и никак не могла осмыслить того, что уже никогда не позвонит Грегу, не услышит его смеха, не увидит на кухне перед раскрытым холодильником в поисках какого-нибудь лакомства, никогда не побывает на его свадьбе, не дождется внуков. Неужели этот гвалт в доме вызван его смертью?
   Кто-то из соседей принес с собой кофеварку на тридцать шесть чашек, и вскоре дом наполнился ароматом свежесваренного кофе. Еще кто-то принес блюдо с фруктами, затем на столе появился кофейный пирог. Родители Ли, приехавшие вскоре, явно нуждались в большем утешении, чем сами предполагали, так что Ли пришлось поддерживать стариков, превозмогая боль и усталость.
   В сознании вдруг пронеслось: «Я должна выбраться отсюда! Я не выдержу здесь больше ни минуты!» Но в открытую дверь уже входили новые люди. И им тоже нужно было пролить слезы на ее груди, высказать свою печаль. Кристофер отыскал Ли в толпе соболезнующих и тихонько шепнул:
   – Миссис Рестон, я дозвонился Джои, он у телефона.
   Сердце учащенно забилось. Ли послушно направилась к телефону. Крис последовал за ней и встал сзади, словно отгораживая ее от собравшихся в комнате, чтобы никто не мог помешать ей выполнить свой тяжкий долг.
   – Джои?
   – Привет, мам, что-то случилось? Почему вдруг звонит Крис?
   – Джои, милый, я должна сообщить тебе страшную вещь… Дело в том, что…
   Она запнулась, и Джои взволнованно прокричал в трубку:
   – С кем-то беда, мама? Дженис?..
   – Это не Дженис, Джои… Грег.
   – Грег? – Голос его сорвался на высокий фальцет. – Что случилось?
   – Грег на мотоцикле попал в аварию.
   – О… – тяжело выдохнул он.
   – Грег погиб.
   Джои очень долго молчал. Когда он наконец заговорил, голос его звучал, как год назад, когда ломался.
   – Погиб? Но… но как же это возможно?
   – Знаю, в это трудно поверить, но это правда. Это случилось сегодня утром.
   – Но… но он же собирался взять нас с ребятами на ярмарку на будущей неделе.
   – Я знаю, милый, знаю.
   – О Боже, мам… – Он пытался сдержать слезы, но резкий фальцет и долгая пауза выдавали его состояние. – Это ведь несправедливо!
   Она прошептала:
   – Я знаю, Джои.
   – Как же мы будем жить без него?
   – Сумеем… ты увидишь. Это будет тяжело, но нас ведь трое, мы вместе. И с нами остаются те, кто по-настоящему любит нас. Здесь со мной тетя Сильвия, бабушка с дедом, соседи, Кристофер, а сегодня вечером прилетает Дженис. Но мне нужно, чтобы и ты был сейчас рядом, хорошо?
   – Хорошо, – едва слышно произнес он.
   – Я люблю тебя. И мы справимся, Джои. Вот увидишь.
   – О'кей. Миссис Уитман хочет поговорить с тобой.
   В голосе миссис Уитман звучал неподдельный ужас.
   – Боже праведный, – сказала она. – Мы немедленно выезжаем. Мы сейчас же привезем Джои. О, Ли, я так сожалею.
   Ли положила трубку и вытерла слезы. Крис все еще стоял за ее спиной.
   – Нелегко вам пришлось, – тихо произнес он.
   – Да.
   – Может, нужно съездить за ним?
   – Нет, его сейчас привезут.
   – Вы уверены? Я ведь могу поехать. Буду только рад помочь.
   Ли вдруг ощутила прилив глубокой благодарности к молодому человеку. Она положила руку ему на плечо.
   – Я знаю, что ты непременно съездил бы, но не надо. Они уже выезжают. Но, Крис, если ты действительно мог бы встретить в аэропорту Дженис и Ким, я бы была тебе очень признательна.
   Он сжал ее руку.
   – Конечно, я смогу.
   – Потому что если я поеду за Дженис, то могу разминуться с Джои, а я… – горе вновь захлестнуло ее, и Крис почувствовал это.
   – Не говорите больше ни слова. Я буду в аэропорту точно в назначенное время. А теперь давайте займемся вами. Как вы себя чувствуете? Хотите кофе или что-нибудь еще?
   – Нет, спасибо, Кристофер. А вот тебе хорошо бы что-нибудь съесть.
   – Нет, я не могу и думать о еде. Меня мутит от одного ее вида.
   День клонился к вечеру. Соседи уходили и вновь возвращались – с горячей закуской, сандвичами, салатами. Дверь уже и не закрывали, и в доме не утихал приглушенный гул голосов.
   На кухню вошла Сильвия.
   – Пришел Ллойд, Ли.
   – Ллойд. О, Ллойд. – Она поспешила к двери навстречу свекру. Среднего роста, стройный, с серебристыми, как и оправа его очков, волосами, интеллигентным лицом, которое даже и в скорби было удивительно приветливым и добрым. Более мягкого человека Ли не встречала.