Спенсер Лавирль. Сила любви

   Она молча наблюдала за ним, пока он шел к машине. Когда он заворачивал за угол дома, она позвала:
   – Кристофер?
   Он обернулся. Луна уже стояла высоко, и в ее свете Ли разглядела его короткую стрижку, пестрый рисунок рубашки, голые ноги и ступни в резиновых шлепанцах, которые он надел утром, собираясь на озеро в надежде отдохнуть и повеселиться.
   – Спасибо тебе за все. Без тебя я бы не выдержала.
   – И вам тоже спасибо, – сказал он, – что позволили побыть с вами. Я бы свихнулся, если бы переживал все это в одиночестве.
   Он уже собрался идти дальше, как вдруг Ли крикнула: «Подожди минутку!» – и исчезла в кухне. Вскоре она вышла, держа в руке завернутый в фольгу сверток. Мягко ступая босыми ногами, она подошла к Крису и протянула ему сверток.
   – Ты целый день ничего не ел. Подогрей это в печке… обещаешь?
   – Обещаю. Спасибо.
   Сверток был холодный – видимо, только что из холодильника. Крису не надо было разворачивать его, чтобы убедиться в том, что это лазанья.

Глава 3

   В машине Кристофер положил сверток на сиденье, завел мотор и с величайшей неохотой поехал домой.
   Квартира, которую они уже два года делили с Грегом, находилась в жилом комплексе под названием «Лесная просека». В свое время Криса привлекло то, что дом был новый, и он стал одним из первых его жильцов. Крис не скрывал, что помешан на чистоте. Его квартира должна была в первую очередь отвечать этому требованию, и тот, кому предстояло стать его соседом, должен был непременно соблюдать образцовый порядок!
   Когда Крис узнал, что новенький ищет квартиру, он подошел к нему и честно признался:
   – Я рос в помойке. Мои родители алкоголики, и им было наплевать, есть ли в доме какая-нибудь еда, я уж не говорю о том, что их совершенно не интересовало, отдраен ли сортир. Так что если ты не намерен следить за домом, скажи лучше сразу. Это избавит нас в дальнейшем от ненужных трений.
   Грег ответил:
   – Моя мать овдовела в тридцать шесть лет. С этого времени я вынужден был трудиться. Нас трое детей. Каждый четверг мать будила нас в шесть утра и до семи заставляла убираться. Вечером, после ужина, мы заканчивали уборку, так что к уик-энду дом блестел чистотой. Если же кто-то отлынивал от работы по дому, он лишался всех привилегий. А это и карманные деньги, и право пользоваться автомобилем. Как тебе это нравится, Лаллек?
   Улыбнувшись, они пожали друг другу руки. Так началась их дружба.
   Когда Кристофер открыл дверь своей квартиры и включил свет, он убедился, что кругом царит привычный порядок. Справа по коридору располагалась кухня, где все было вычищено до блеска. Прямо напротив входной двери была гостиная, выдержанная в теплых тонах: от светло-кремового до шоколадного. Еще когда друзья только устраивались на новой квартире, они сразу же договорились, что негоже двум холостякам сидеть на пивных бочонках вместо стульев, положив ноги на деревянные бобины, прежде служившие для намотки телефонных кабелей. Так что вскоре квартира приобрела вид уютный и явно не лишенный оригинальности. Здесь, в гостиной, стоял огромный кремового цвета диван с безразмерными подушками, пара мягких клубных стульев, коричневое кожаное кресло и в тон ему оттоманка. Целую стену занимал огромных размеров развлекательный центр. Особую домашность придавали всякие мелочи – фиговое дерево возле стеклянных дверей на балкон, подаренное матерью Грега на новоселье, пара окантованных плакатов на стене, несколько латунных настольных ламп, чайный столик из тикового дерева, развешанная на другой стене коллекция кепок. Они любили носить кепки и решили разместить коллекцию так, чтобы экспонаты были вполне досягаемы.
   Кристофер заметил, что среди кепок нет красной с надписью «Миннесота Туинз». Он содрогнулся, подумав, где она сейчас и на что похожа. Любимая же кепка Грега – зеленая – была на месте. Ее подарил ему дедушка на последний день рождения. Грег утверждал, что у нее идеальная форма. Крис медленно подошел к стене, снял зеленую кепку и долго держал в руках. Потом тяжело опустился в кожаное кресло, положил сверток с едой на оттоманку и нацепил на голову кепку. Закрыв глаза, он откинулся в кресле и погрузился в воспоминания о Греге: вот они играют в бейсбол… катаются на водных лыжах… едят хот-доги – Грег сходил по ним с ума; вот он едет в патрульной машине… сидит в дежурке, задрав ноги на стол, треплется с ребятами… слоняется по квартире… усиливает звук радиоприемника, услышав любимую песню, особенно если в исполнении Винса Джилла…
   Воспоминания… Проклятье, как они терзают душу!
   Кристофер поднялся, отнес лазанью в холодильник и прошел по коридору в дальний конец квартиры. Он долго стоял возле спальни Грега, собираясь с духом, чтобы войти туда, зажечь свет и оказаться один на один с тоскливой пустотой. Наконец он вошел… и замер, прислонившись к косяку двери, пронзенный страшной реальностью. Этого пистолета и кобуры, лежавших на комоде, уже никогда не коснутся пальцы Грега. Никогда уже не наденет он свою форму, не пришпилит к ней эмблему их полицейского управления, не возьмет в руки рацию. Он уже никогда не будет спать в этой комнате, переодеваться в гардеробной, рассматривать семейные фотографии, что стоят в рамках на комоде, никогда не дочитает книгу Роберта Паркера, не заплатит по счетам, что лежат в ящике шкафа, не включит радио, не наденет наушников, не крикнет из своей комнаты: «Я умираю от голода! Пойдем съедим где-нибудь хот-догов!»
   Он частенько предлагал это, а Крис кричал ему в ответ: «Опять ты со своими хот-догами! Передохни-ка, слышишь, Рестон?»
   Шуткам по поводу хот-догов не было конца.
   В прошлом году на Рождество Грег получил праздничный сертификат закусочной «Джимбоз догз» на Майн-стрит, которая стала уже городской достопримечательностью. Достаточно было съесть там один хот-дог, чтобы в течение двух дней ощущать во рту его привкус, а уж ароматный шлейф от него тянулся за тобой и все трое суток. Очень часто, проезжая в патрульной машине мимо этого заведения, Грег просил:
   – Притормози-ка.
   – О нет, – отвечал Крис. – Боже, только не сегодня!
   – А ты посмотри на это по-другому: мы же сэкономим на ужине…
   Так сказал ему Грег и в последний раз, когда они ехали мимо «Джимбоз».
   Крис прошел в спальню Грега, все еще не сняв зеленую кепку. Он чувствовал, как подступает боль – сдавило горло, грудь напряглась, защипало в глазах. И он сдался. Повалившись на пол, он прислонился спиной к кровати Грега, уткнулся головой в колени и зарыдал в голос. Комната наполнилась ужасающими воплями, которые, казалось, проникали во все щели и даже сквозь потолок в квартиру этажом выше. Криса это не волновало. Он дал волю своим чувствам – так было легче смириться со смертью.
   Боль была ужасной.
   Жестокой.
   Но и необходимой.
   – Проклятье! – орал он и рыдал, пока не иссякли слезы и не покинули силы.
   Он еще долго сидел потом в той же позе на полу, недоумевая, почему Господь забирает лучших, а всякая шваль продолжает грабить, насиловать, бросать своих детей на произвол судьбы.
   Был уже час ночи, а он все не мог встать. Он комкал в руках кепку Грега, и время от времени новые приступы рыданий душили его. Он не сопротивлялся им, чувствуя себя беспомощным и растерянным. Наконец он глубоко вздохнул и распрямился. Как странно: слезы все-таки приносят облегчение.
   Но чувствовал он себя погано.
   Ему казалось, что голова раскалывается, а глаза вот-вот лопнут, как кукурузные хлопья.
   И он вдруг признался самому себе, что этими горькими слезами оплакивал сейчас не только Грега, но и себя, свое одиночество, несчастное детство, о котором столько вспоминал сегодня.
 
   Дом Рестонов опустел, и Ли осталась с детьми одна. Они уже переоделись ко сну, ложиться поодиночке не хотели. Как отголосок тех дней, когда хоронили Билла, к ним вернулась боязнь одиночества.
   – Идите в мою постель, – предложила Ли, и дети, довольные, кинулись к ней.
   Они легли обнявшись, Ли – в середине, но сон не шел к ним.
   Прошло довольно много времени, прежде чем Джои, не без колебаний, решил сделать признание.
   – Послушай, мам…
   – Что, милый?
   – Когда ты позвонила… я сказал совсем не то, что думал. То есть я хочу сказать, что сморозил глупость.
   – А что ты сказал?
   – Ну, что Грег собирался взять нас с ребятами на ярмарку. Как будто только это для меня и важно. Ты понимаешь, что я имею в виду?
   Она крепче прижала к себе сына.
   – О, Джои, неужели ты все время мучился из-за этого?
   – Но это же прозвучало так эгоистично.
   – Нет-нет, Джои, милый, не переживай. Это нормальная человеческая реакция, вот и все. В то, что случилось, верится с трудом. Вполне естественно, человек теряется и говорит первое, что приходит в голову. День за днем тянется размеренная жизнь, и мы воспринимаем ее привычный ход как нечто само собой разумеющееся. И вдруг в эту повседневность вторгается страшное, а мы по инерции продолжаем думать о самых обыденных вещах: «Боже, как же такое возможно, что человека нет? Он же обещал сделать то-то и то-то»… Я помню, когда умер твой отец, я все твердила: «Но мы же собирались поехать путешествовать во Флориду». А сегодня, когда Кристофер сообщил о гибели Грега, я все причитала, как же так – он ведь обещал починить мне шланг. Так что, видишь, я вела себя так же, как и ты. Когда такое на тебя сваливается, мы не думаем, мы лишь реагируем, поэтому не казни себя.
   Дженис спросила:
   – Мама, знаешь, какие мысли вертелись у меня всю дорогу домой?
   – Какие?
   – О том, как обездолил меня Грег своей смертью. Он уже никогда не женится, у него не будет детей и жены, которые стали бы моими родственниками. Как ужасны будут теперь рождественские вечера, и мои дни рождения уже не будут такими веселыми, как раньше.
   – Я полагаю, каждый из нас думал сегодня о том же.
   Они замолчали.
   Слабый лунный свет проникал в комнату сквозь прозрачные шторы, выхватывая из темноты отдельные предметы, отражаясь в зеркале, висевшем над комодом.
   У Ли затекли руки. Она слегка высвободила их, но детей не отпустила.
   – А теперь я расскажу вам, о чем сегодня думала я, и не раз. От этих мыслей мне стало так страшно… что… ну нет, лучше уж все по порядку. В разгаре всей этой суматохи, когда беспрерывно звонил телефон, приходили и уходили люди, я вдруг поймала себя на том, что хочу спросить: «А Грегу позвонил кто-нибудь?» И меня как будто обожгло – ведь Грега нет! Он уже никогда не придет. И я испытала чувство страшной вины – будто забыла о том, что Грег умер и что вся суета вокруг именно поэтому…
   Дженис призналась:
   – То же самое было и со мной.
   – И со мной тоже, – сказал Джои.
   Но слова Ли о том, что их поведение было совершенно естественным, успокоили обоих. Потом Дже-нис робко шепнула:
   – Теперь никогда не будет так, как было.
   И Ли ответила:
   – Да, это точно. Но мы сами должны позаботиться, чтобы без Грега наша жизнь – насколько это возможно – была полной и радостной. Именно это я тысячу раз повторяла себе после смерти вашего отца. Мне это помогало жить. Если станет невмоготу, думайте так же. Вы обязательно должны быть счастливы, хотя это и потребует некоторых усилий.
   Наконец сон сморил их. Но был он беспокойным, тревожным. И не удивительно – ведь это была их первая ночь без Грега.
   С утра не смолкал телефон. Уловив момент затишья, Ли набрала номер телефона Ллойда.
   – Привет, дорогой, – сказала она. – Это Ли.
   – Детка! Как приятно слышать твой голос, хотя он и дрожит слегка.
   – Я хотела попросить тебя об одной услуге, Ллойд.
   – Конечно, о чем речь?
   – Ты не смог бы сходить со мной к похоронному агенту сегодня утром?
   – Конечно.
   – Я не хочу подвергать детей такому испытанию. Сильвия хотела поехать со мной и мои родители тоже, но я предпочла бы, чтобы со мной был ты.
   – Это самое приятное, что ты могла сказать старику в столь ранний час. Во сколько за тобой заехать?
   Рядом с Ллойдом она вновь обрела некоторое спокойствие, как если бы с ней был Билл. Добрый, милый Ллойд, лучик света в непроглядной тьме, – как она была благодарна ему за то, что он был в ее жизни.
   Ли уже доводилось встречаться с Уолтером Деуэем, и она знала, что ее ожидает: этот человек, безусловно, участлив, но он прежде всего делает свое дело и потому вынужден будет задавать вопросы, которых оно требует.
 
   В первую очередь занялись оформлением свидетельства о смерти: дата и место рождения покойного, полное имя, номер страхового полиса. Отвечать на эти вопросы было еще можно. Гораздо труднее было потом: на какой день хотели бы назначить похороны, время траурной панихиды, приглашать ли органиста, есть ли уже место на кладбище, какие подобрать цветы, как организовать поминальный обед, напечатать ли уведомление о траурной церемонии? Какой заказать гроб – открытый или закрытый? Есть ли с собой недавние фотографии Грега? Кто будет нести гроб?
   На этом вопросе Ли дрогнула, и за нее продолжил Ллойд.
   – Вчера со мной об этом говорил Кристофер Лаллек. Судя по всему, на похороны Грега соберутся полицейские со всего штата. Так у них принято хоронить своих. Ты не против, если кто-то из них понесет гроб, Ли? Для ребят это будет большая честь. Конечно, если ты позволишь.
   – Да… о, да. И Грег бы это одобрил. Он так любил свою работу.
   Ллойд взял ее руку в свою и мягко улыбнулся:
   – И, если ты позволишь любящему деду, – а я думал об этом всю сегодняшнюю бессонную ночь, – я бы хотел сказать надгробное слово.
   Ли всегда восхищалась душевной красотой этого человека – его милосердием, добротой, основанной на любви, его спокойной уверенностью в себе и силой духа. Так многому научилась она в жизни у Ллойда. В ответ на его просьбу она горько улыбнулась и нежно пожала ему руку.
   – Я знаю, что твой внук одобрил бы это. Спасибо тебе, дорогой.
   Они прошли в соседнюю комнату, уставленную гробами, и попытались взять себя в руки, не давая воли чувствам. Ллойд, внимательно осмотревшись, указал Ли на серебристый.
   – По-моему, вот этот. Он почти такого же цвета, как и первый автомобиль Грега, который я подарил ему в день окончания школы.
   Они покидали похоронное бюро, пообещав сообщить по телефону, кто будет нести гроб, и занести попозже одежду для Грега.
   Теперь предстояло еще одно испытание – прийти в дом, где он жил, строил счастливые планы на будущее, прийти туда, где каждая вещь напоминала о своем хозяине.
   – Ну что ж, па, – сказала Ли, когда они оказались в машине Ллойда. – Пришло время съездить на квартиру Грега.
   Ллойд взял ее за руку.
   – Никто еще не брался утверждать, что быть родителем просто. Всегда нужно помнить, что это не только великое счастье, но и великий труд. Сейчас как раз такой случай. Но ты постарайся думать о той радости, которую принес в твою жизнь сын. Помнишь, как они с Дженис, когда были маленькими, решили испечь для вас с Биллом праздничный торт? Торт получился замечательный, но, насколько я помню, они были не слишком сильны в кондитерском ремесле и вместо глазури посыпали его обыкновенным сахаром.
   – И мы тем не менее его с удовольствием ели… – Ли улыбнулась воспоминаниям.
   – А еще тот День матери, когда Грег построил тебе скворечник…
   – У меня он до сих пор хранится.
   – Я тогда предсказывал, что ребенок определенно вырастет плотником. Уж очень ловко он управлялся с молотком.
   – А помнишь, как он участвовал в соревнованиях в школе? Боже, как я любила болеть за него!
   Они так углубились в воспоминания, что не заметили, как подъехали к дому Грега. Несколько минут они сидели в машине, не решаясь выйти.
   Ллойд спросил:
   – Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
   – Да, – прошептала она. – Пожалуйста.
   На их осторожный стук дверь открыл Кристофер. Он был свежевыбрит, аккуратно причесан, в джинсах и майке. Ли достаточно было одного взгляда на его припухшие веки, чтобы понять, какую ночь он провел.
   – Привет, – просто сказала она и обняла его. Они постояли так, прижавшись друг к другу, вспоминая вчерашний день и первый шок от страшного известия.
   Наконец Крис сказал:
   – Привет, Ллойд, как ты?
   – Бывало и получше, – ответил Ллойд. – Догадываюсь, что ночью тебе тоже пришлось несладко.
   – Да, хуже не придумаешь.
   – Тебе надо было остаться у нас, – сказала Ли.
   – Может быть, – ответил он. – Может быть. Но рано или поздно все равно пришлось бы возвращаться сюда. И впереди еще так много трудных дней и ночей. Ли знала, что Крису сейчас по-своему тяжелее других – ведь он был ближе врех к Грегу. Да, она мать, но они с сыном жили порознь вот уже больше двух лет. А здесь, в этой квартире, его отсутствие ощущается каждоминутно, и справиться с этим Крису будет очень нелегко.
   – Ты съел мою лазанью? – спросила она.
   – Да, сегодня утром. – Он приложил руку к своему плоскому животу и слегка улыбнулся. – Она пришлась очень кстати.
   Ли оглядела кухню. Она все пыталась найти предлог, чтобы задержаться здесь подольше, оттягивая момент, когда нужно будет пройти в комнату, где жил Грег.
   – Можно, я позвоню, Кристофер? Мне нужно позвонить в магазин.
   – Конечно.
   Они с Ллойдом прошли в гостиную, и она набрала номер «Эбсолутли флорал».
   Ответила Сильвия.
   – Сильвия, ты уже пришла?
   Сестры наняли четырех дизайнеров, которые работали в магазине посменно.
   – Я подумала, что мне стоит проверить, как идут дела.
   – Все в порядке?
   – Да. Девочки справляются. Ни о чем не волнуйся. Ты хоть поспала?
   – Немного. Мы с Ллойдом уже были в агентстве, похороны в понедельник, в два часа дня.
   – Дорогая, я бы могла съездить с тобой.
   – Я знаю, и мать с отцом предлагали. Но поехал Ллойд. Мы со всем нормально справились… честное слово. А ты лучше помоги мне вот в чем, Сильвия…
   – Ради Бога. Все, что угодно, только скажи.
   – Позвони, пожалуйста, в «Келер энд Драмм» и закажи три десятка калл, немного фрезий, гардений и папоротника. Все растения – белые и зеленые. Позаботься также, чтобы был высокий мирт… – Она сделала паузу и добавила: – К понедельнику.
   – Ли, не собираешься же ты сама делать венки?
   – Да, именно это я и собираюсь делать.
   – Но, Ли…
   – Он был моим сыном. Я хочу сделать это сама, Сильвия.
   – Ли, это же глупо. Почему не поручить это кому-нибудь из девочек? Или мне? Я с удовольствием помогу тебе.
   – Сильвия, пожалуйста, пойми, это должна сделать только я. Ллойд произнесет надгробную речь, а я займусь венками.
   Сильвия согласилась не сразу.
   – Ну, хорошо, Ли, я сейчас все закажу.
   – Спасибо, Сильвия.
   – Да, Ли… Вот еще что. Поступает много заказов на цветы для Грега. Думаю, мне стоит остаться и помочь девочкам. Если я тебе понадоблюсь, позвони, и я сразу же приеду, о'кей?
   – Я справлюсь сама. Сейчас я в квартире Грега, со мной Ллойд и Кристофер. Дети дома.
   – О'кей, но позвони, если я тебе буду нужна, обещаешь?
   – Хорошо. Спасибо, Сильвия.
   Ли знала, что Ллойд с Крисом слышали ее разговор, хотя все это время тихонько переговаривались между собой. Она была благодарна им за то, что они ни словом не попытались переубедить ее. Вместо этого они сочувственно обняли ее за плечи, и все вместе они стали рассматривать коллекцию кепок на стене.
   – Вчера на нем была красная кепка, но его любимая здесь. Та, что ты подарил ему в прошлом году, Ллойд, – сказал Кристофер.
   Ллойд молча кивнул. Все трое понимали, нельзя поддаваться гнетущему настроению. Ли высвободилась из их рук и подошла к фиговому дереву.
   – А хорошо прижился этот фикус, – сказала она и ткнула пальцем в землю. – И виноградный плющ тоже…
   Глядя на эти молчаливые растения, ей отчаянно захотелось разрыдаться, просто потому, что Грег уже никогда не будет поливать их. Нет, и не только из-за этого: эти растения были своеобразным символом его независимости – ведь Ли подарила их сыну, когда он покидал родительский дом, начиная свою взрослую жизнь. Всего лишь два года длилась она… всего два.
   – Какие же это глупости! – воскликнула она, начиная злиться на себя за непрошенные слезы. – Ведь это всего-навсего растения! Безмозглые растения!
   – Это не глупости, – возразил Кристофер. – Я чувствую то же самое… Всякий раз, глядя на них… и на эти кепки… компакт-диски… на все, что попадается на глаза. Это не глупости.
   – Я знаю, – уже спокойнее ответила она. – Но я уже так устала от слез.
   – Понимаю, – мягко сказал он, – все мы устали.
   – Мне можно пройти в его спальню?
   Крис молча кивнул и двинулся по коридору. В дверях комнаты Грега он остановился, пропуская Ли вперед. Ллойд остался в гостиной.
   Ли огляделась и спросила:
   – Здесь всегда был такой порядок?
   – Грег говорил, что это вы приучили его к аккуратности. Рассказывал о ваших генеральных уборках по четвергам.
   – Господи, как он их ненавидел!
   – Но они не прошли для него впустую.
   Крис подошел к комоду.
   – Вчера ему пришли вот эти письма. – И он протянул ей конверты. – А сегодня утром я проверил его счета. Теми, что за квартиру, я займусь сам. А эти – за все остальное.
   Ли взглянула на пачку счетов.
   – Этот – за мотоцикл… – сказала она, и слезы хлынули из ее глаз.
   Крис держал ее в своих объятиях, пока она плакала, держал крепко, не смея шелохнуться. Глаза его оставались сухими.
   – О Боже, – шептала она сквозь слезы. – О Боже…
   Его вдруг поразило, как часто за последние двадцать четыре часа он держал в своих руках эту женщину. Чувствуя, как нуждается она в его поддержке, он словно становился увереннее в себе, и его собственная боль затихала. За девять лет службы в полиции он насмотрелся людского горя. Он даже прослушал курс лекций по психологии, где речь как раз шла о жертвах катастроф и трагедиях в семьях погибших. Но впервые настоящее горе коснулось лично его. Ему не доводилось хоронить близких, и не было в его жизни ни любящих родителей, ни дружной семьи, ни любимых друзей. Он даже сомневался, будет ли так убиваться по родителям.
   Но смерть Грега… Она потрясла его.
   К двери подошел Ллойд, сжимая в руках зеленую кепку. Он молча досмотрел на Кристофера, на Ли. Терпеливо ожидая, пока Ли успокоится. Но не дождавшись, тихо прошел в комнату и сел на кровать.
   – Я вот тут подумал, – сказал он, разговаривая как бы сам с собой. – Гроб будет закрытым. А Грег так любил эту кепку. И при жизни редко носил костюмы. Что вы скажете, – обратился он к Ли и Крису, – если мы похороним его в джинсах, одной из его любимых маек и в этой кепке? Ли, дорогая, что ты думаешь об этом?
   Она отстранилась от Кристофера и порылась в кармане в поисках платка. Вытерла глаза.
   – В голубых джинсах и этой кепке? О, Ллойд, ты хорошо придумал.
   – Так как ты смотришь на это?
   – Я же сказала.
   – Тогда давайте подберем майку. Крис, какую он чаще всего надевал?
   Когда они занялись конкретным делом, им стало намного легче рыться в вещах Грега. Они втроем действовали как единая команда, поддерживая друг друга, когда сдавали нервы, и, закончив, могли бы сказать, что выдержали еще одно испытание..
   Ли повернулась к Крису:
   – Ты поедешь с нами. Не надо оставаться здесь одному.
   – Спасибо, но мне надо ехать к дилеру «Форда» забрать свой новый «эксплорер». Я должен был сделать это еще вчера, но… – Он содрогнулся, вспомнив вчерашний день. Справившись с собой, продолжил: – Я позвонил дилеру и обещал, что буду сегодня.
   – Тогда, может, приедешь к нам попозже? Крис заколебался, опасаясь показаться чересчур навязчивым.
   – Знаете, мне кажется…
   – Кристофер, я настаиваю. Что тебе делать здесь? И, кроме всего прочего, соседи нанесли нам столько еды, что одним нам не справиться. Заезжай.
   – Хорошо. Я приеду.
   – Да, чуть не забыла. Можешь ты оказать мне услугу?
   – Все, что угодно.
   – Передай, пожалуйста, капитану мою благодарность за то, что он выразил желание выделить своих офицеров нести гроб. Попроси, пусть он отберет человек шесть – на его усмотрение. Грег, я знаю, симпатизировал Острински и еще… Ноуксу, кажется…
   – Острински и Ноукс, конечно же.
   – И тебя, Кристофер… – Она коснулась его руки. – Если… если ты не возражаешь, я бы хотела видеть там и тебя. Но только если ты сам этого хочешь.
   – Я бы обиделся, если бы вы не попросили меня об этом. Да и Грег ожидал бы этого от меня, так же как и я от него, случись несчастье со мной.
   Она крепко пожала ему руку.
   – Мне нужны как можно скорее имена остальных, чтобы сообщить их в похоронное агентство.
   – Я обо всем позабочусь, миссис Рестон. Переговорю с капитаном и сам позвоню Уолтеру Деуэю – вы не против?
   – Ты бы мне очень помог, спасибо. Мне кажется… Мне кажется, я очень обременяю тебя, Кристофер. Прости меня. Но ты действительно мне здорово помогаешь, и я хочу, чтобы ты знал об этом. Когда ты рядом, мне как-то легче на душе.
   Она улыбнулась, и от ее улыбки Кристофер почувствовал себя гораздо лучше, чем проснувшись поутру.
   – И мне тоже.
 
   Ли уехала. Крис отправился в управление, переговорил с капитаном, дозвонился Уолтеру Деуэю, а затем занялся еще одним малоприятным делом, в которое он не хотел посвящать Ли Рестон. Он направился в камеру хранения вещей погибших, чтобы забрать ключи Грега. Тоби, тамошний служитель, знал Криса, знал он и то, что они с Грегом вместе снимали квартиру.
   – Мне действительно очень жаль, – сказал он, вручая ключи.
   – Да, – Крис откашлялся. – Он был хорошим человеком и хорошим другом.
   Тоби положил свою тяжелую руку на его плечо. Они помолчали.