Суренова Юлиана. Книга 6_Путь тени

   – Ты сама все прекрасно знаешь! – не выдержав, всплеснула руками Нани. – Господин Шамаш сказал, что все дети пустыни – маги! Он велел нам не убивать рожденных в снегах, обещав, что тогда и мы получим своего Хранителя. И два года назад родился Кад!
   – Все, рожденные в снегах? – Мати взглянула на нее с недоверием. Она никогда не слышала ни о чем подобном. Странно – ведь это касалось ее, и… В первый миг она была готова разозлиться на Шамаша – почему он утаил от нее это знание? Наверное, еще совсем недавно она бы так и сделала, но теперь…
   Мати только вздохнула, опустив голову на грудь: "Что же, раз он не сказал, значит, считал, что так будет лучше. И мне, и всем остальным… Может быть, если бы я узнала правду, то сотворила бы еще больше ошибок, еще более ужасных, чем те, что и так были совершены…" В ее душе не было ни ликования – "Вот, наконец-то! Исполнилась самая заветная мечта!" – ни даже простой радости. Ее тревожила мысль – "То, что произошло, не правильно. Мне не следовало ни о чем узнавать, раз Шамаш не хотел этого…" И девушка поджала губы, чувствуя себя виноватой перед ним. "Прости меня, – мысленно заговорила она с богом солнца, уверенная: как бы далеко ни был повелитель небес, Он услышит ее, – я… Все происходит само собой, и я не могу помешать, но… Я буду вести себя так, словно ничего не случилось, словно все по-прежнему…
   Да и, в сущности, что я знаю? Это – лишь слова чужаков, в которые мне и не пришло бы в голову верить, если бы… – она снова вздохнула. – Если бы мне так сильно не хотелось верить, если бы я не знала, что никто не осмелился бы врать, говоря о небожителе, если бы…" -А когда Шамаш бывал у вас?
   – Тогда и был! – чужаки смотрели на нее с непониманием. Для них казалось само собой разумевшимся, несомненным, что никто не может забыть ничего, что касалось бы земного пути самого бога солнца!
   – Когда? – -Ну помнишь, четыре года назад, в снегах пустыни. Наши караваны встретились и хозяин вашего, твой отец, спас нас от голодной смерти. А потом еще…
   – А потом, в благодарность, вы пытались убить нас, разбив ледяной панцырь,- Мати тотчас все вспомнила. Ее глаза почернели, губы с силой сжались, а пальцы сжались так сильно, что ногти впились в ладони, раня их в кровь.
   "Спокойно… Спокойно… Все это было давно… Давно… Ничего уже нет… И вообще, они живы, потому что Шамаш простил их. И раз так…" -Я прощаю вас… – чуть слышно, одними побелевшими губами прошептала девушка.
   – Она прощает! – фыркнула толстушка. – Тоже мне дело!
   – Перестань, Нани! – поморщившись, нервно бросил Киш. – Все так хорошо складывается, а ты только все портишь! Того и гляди, добьешься, что будет хуже, чем было!
   – А что было плохого? Мы плохо жили? Особенно после того, как в караване родился Хранитель? И не маши на меня рукой! Не смей!
   – Да что ты понимаешь! Она – спутница повелителя небес!
   – Она – не спутница! А только дочь Его спутника!
   Но Киш не слушал ее, не позволял говорить, быстро и решительно продолжая:
   – А наши родители чуть было не убили ее!
   – Она – рожденная в пустыне! Прежний закон, еще действовавший в то время, велел…
   – И мы виноваты перед ней! Потому что если бы мы… если бы ты не рассказала взрослым правду…
   – Так ведь правду же, Киш! Правду! Откуда нам было знать…
   – Дура!
   – А сам-то!
   – Не ссорьтесь из-за меня, пожалуйста, – чуть слышно проговорила Мати.
   Девушка смотрела в сторону, не видя ничего, просто глядя в пустоты, что скрывалась в тени. Ей вдруг стало тесно в повозке, душно и жарко, захотелось вырваться наружу, в снега пустыни, и, не в силах бороться с этим чувством, она бросилась к пологу:
   – Простите меня… – пробормотала она, прикрыв рот ладонью. – Мне нужно…
   Они смотрели ей вслед. Пристальные взгляды внимательных глаз. В одних было презрение, в других – удивление и любопытство, в третьих – непонимание и страх.
   И ни тени сочувствия. Как можно сочувствовать той, чья жизнь – легенда?
 

Глава 10

 
   Первый день и, особенно, ночь тянулись жутко медленно. Сначала солнечный диск, застыв на месте, упрямо не хотел спускаться к горизонту. Потом, когда темнота сонной неповоротливой тучей выползла из своего подземного убежища, время вовсе остановилось. Бредшей возле повозки невест Мати показалось даже, что она, сколь бы медленно ни шла, опережала время на целый шаг.
   Единственно, что изменялось, это погода. Холод все усиливался и усиливался, словно караван подходил к ледяному дворцу госпожи Айи. Дыхание, серым облаком срывавшееся с губ, было готово оледенеть. И как бы девушка ни куталась, старательно пряча лицо в поднятый воротник, дуя под него, боясь упустить хотя бы вздох тепла, она все равно начала замерзать, особенно ноги.
   – Гостья, почему ты не в повозке? – прозвучало у нее над самым ухом, заставив Мати вздрогнуть. – Уже поздно, – между тем продолжал чужак. – Минувший день выдался нелегким. Нужно отдохнуть, пока боги дают нам такую возможность.
   Мати поджала губы. Это действительно было глупо – шутить с морозом.
   "Мне сейчас не хватает только простудиться и заболеть,-вздохнув, подумала девушка,-для полного счастья".
   Но ей так не хотелось идти в чужую повозку к совершенно чужим людям! Она была почти уверена, что караванщицы непременно начнут расспрашивать ее о чем-то таком, что ей не захочется вспоминать, а еще хуже – шушукаться между собой, искоса поглядывая на нее, говоря о ней при ней и, в то же время – не с ней, как-то… за спиной, что ли. Эти мысли заставили Мати поморщиться.
   – Что-то не так? – заметив это, спросил караванщик.
   – Нет, нет! Простите меня. Вы так добры, а я… – она качнула головой. – Я веду себя как неблагодарная тень, но…
   – Ничего, милая, – хозяин каравана понимающе улыбнулся. – Это, должно быть, очень тяжело: оказаться одной так далеко от родных, от дома…
   – Да, – кивнула Мати. Ей стало легче от того, что они говорили на одном языке.
   – И, потом, мы ведь те самые люди, которые чуть было не убили тебя… – говоря это, караванщик не спускал внимательного взгляда с лица гостьи, следя за ее реакцией. Хозяину каравана было очень важно, чтобы девушка знала правду. Только так он мог найти ответ на тот вопрос, который мучил не его одного: будут ли прощены их души?
   Мати прикусила на миг губу. – Я знаю, – чуть слышно проговорила она, – девочки рассказали мне…
   – И поэтому ты не хочешь идти в повозку?
   – Нет. Просто… Не знаю, – она чувствовала себя совершенной дурой. – Когда я одна, мне не так одиноко, как рядом с другими.
   – Бывает, – хозяин каравана кивнул. Его морщинистое лицо разгладилось. – Только…
   Знаешь, деточка, это придется перебороть. Одиночество. Иначе навсегда останешься одна.
   Мати вскинула на него настороженный взгляд.
   "Я вовсе не собираюсь задерживаться в вашем караване, тем более оставаться в нем навсегда!" – хотела воскликнуть она, но промолчала, сдержавшись. Эти люди были добры и внимательны к ней. Во всяком случае, в этот раз… Пока…И потому были достойны по крайней мере вежливости.
   – Спасибо, – склонив голову на грудь, проговорила она,а потом, чуть помедлив, добавила: – за совет.
   – Не за что. Девочка, мне бы очень хотелось, чтобы ты никогда не узнала, насколько близки к истине мои слова.
   – А ты сам… Ты сам это знаешь?- не понимая почему, спросила она чужака, который несмотря ни на что, на все прежние воспоминания, или, может быть, именно благодаря им казался ей все менее и менее чужим.
   Он несколько мгновений глядел на нее, затем, вздохнув, качнул головой:
   – Увы, да. Путь хозяина каравана – это всегда дорога одиночки.
   – Но почему?! – удивилась Мати. И испугалась, ведь как раз в это мгновение она сравнивала чужака со своим отцом, находя все больше и больше общих черт. – У тебя ведь есть семья… Да что семья – целый караван!
   – Да… – мужчина чуть заметно кивнул. Его задумчивое лицо помрачнело. – Только так даже хуже. Когда одиночество и вовне и внутри, два мира находятся в согласии, а если лишь по одну сторону границы… – он вздохнул. – Сам не знаю, зачем я все это тебе рассказываю… Может быть, хочу помочь, уберечь от чего-то, стремясь хоть как-то возместить тот ущерб, который мог причинить… И… Ничто ведь не проходит бесследно… Может быть, не встреться мы на твоем пути, не поведи себя так… жестоко, ты была бы сейчас другой, не бежала бы от людей…
   – Я, пожалуй, пойду, – Мати ощутила какое-то неприятное чувство в груди и заторопилась уйти, пока не сорвалась. – А то замерзла очень. И устала.
   – Да, конечно, – караванщик не пытался ее удержать. В конце концов, разве он не хотел именно этого? – Если девочки уже спят, – вослед ей прокричал он, – подушки и одеяла в сундуке! Он открыт, только крышку подними! И не думай ни о чем там, они ничьи. Все это готовятся для тех, кто приходит в повозку невест, и…
   – Да, я знаю! Спасибо, спасибо! Вы очень заботливы…
   Чуть приподняв краешек заиндевелой оленьей шкуры, она поспешно забралась в повозку и тотчас задернула полог за спиной, заправила его получше, так, чтобы не осталось ни одной самой маленькой щелочки, через которую внутрь проникал бы мороз.
   Она не стала доставать одеяла, потому что они были не ее.
   "Хорошо, что я научилась не только просыпаться, когда захочу, но и засыпать, – свернувшись в клубок, совсем как золотая волчица, думала она, закрывая глаза, – иначе б никогда не заснула. Только не сейчас. А так…" Ей приснилось, что все, случившееся с ней, было только лишь сном. Утром она проснулась в своем караване, где все вокруг было точно таким же, как всегда: и люди, и звери, и вещи. Сном оказался и Курунф, и вообще все случившееся в последнее время.
   Действительно, разве такое возможно – исполнение мечты? И ее дар. Ну какой из нее Творец заклинаний? Она – самая обычная смертная. Думать о другом – обманывать не только свой разум, но и душу. И оскорблять богов.
   – Мати! Ты собираешься сегодня есть! – окликнула ее подруга.
   – Потом! Завтракай одна! Я не хочу! – крикнула девушка. Ее глаза горели радостным возбуждением. – Как хорошо! Как все замечательно! – подбежав к Сати, она крепко-крепко обняла ее.
   – С ума сошла! – сорвалось с губ удивленной караванщицы. – Да что с тобой такое!
   – Я счастлива! Я снова дома! Все просто здорово! – и, сорвавшись с места, она вновь побежала куда-то, легко скользя по снегу, играя с лучами солнца, смеясь…
   Когда Мати вернулась в свою повозку, она внимательно огляделась вокруг, ища давно знакомые черточки, трещинки. Улыбка ее с каждым мигом становилась все шире и шире, а на душе делалось спокойно и блаженно.
   Какое-то время Сати смотрела на подругу, затем спросила:
   – Мати, ты здорова?
   – Да, здорова, здорова! Как же хорошо дома!
   – Ты говоришь так, словно куда-то уходила…
   – Я и уходила.
   – Сейчас? Погулять?
   – Нет… – на миг девушка прислушиваясь к чему-то внутри себя и,убедившись, что воспоминания не причиняют боль, она рассказала о своем сне Сати.
   Та внимательно выслушала ее, когда же спутница замолчала, качнула головой:
   – Что только не присниться! Тебе и раньше виделась всякая небывальщина, но на этот раз ты превзошла саму себя!
   – При чем здесь я! Как будто это я придумываю свои сны!
   – Иногда мне кажется, что так оно и есть.
   – Это невозможно!
   – Невозможно, чтобы госпожа Айя выдумала такую ерунду! Это надо же: Ри – старик, а летописец – юноша! И дальше – ну совсем! Ты только послушай, послушай, как это звучит со стороны! Демоны, нарушая волю своего повелителя, покинули город смерти.
   И зачем? Чтобы исполнить мечты простых смертных – тех, кого они всегда так ненавидели! – Сати фыркнула, но уже через несколько мгновений, задумавшись, вздохнула: – Город, готовый принять всех… Исполнение мечты… А-ах… Здорово было бы, если б нечто подобное случилось на самом деле! Хотя бы во сне…
   Привиделось мне… – она мечтательно прикрыла глаза. – Но нет же, – Сати снова вздохнула, – кто о чем мечтает – не получит никогда, а вот тебе все само идет в руки. Наверное, потому, что ты не способна этого оценить, выворачивая все словно шубу наизнанку – хорошее – плохое, плохое – хорошее…
   – Я не виновата, что я такая! – Мати была готова обидеться.
   – Прости! – Сати тотчас пододвинулась к ней, заглянув в глаза, коснулась ее руки.
   – Я не хотела сказать ничего такого, просто… Просто думала вслух. Так получилось. Не сердись!
   – Да что ты в самом деле! – дочь хозяина каравана резко отдернула руку: – Заладила – прости да прости! Как будто ты в чем-то виновата передо мной!
   – Я… Я лишь очень ценю нашу дружбу, только и всего! – в ее глазах зажглись слезы.
   – Ну, успокойся,не надо, – Мати взяла ее за локоть. – Вот, опять плачешь!
   – Это, наверно, у меня такая природа – тающая.
   – Что?
   – Ну, тающая. Как снег. Словно я – из снега. Поэтому как сердце начинает сильнее жечь, а душа трепетать, словно пламя на ветру, я и… – она хлюпнула носом.
   – Не плачь. А то я тоже сейчас заплачу, – она прижалась к Сати, прошептала. – Как, все-таки, хорошо, иметь подругу… Можно поговорить обо всем, что на сердце…
   – Мати…
   – Что?
   – Я вот подумала… Может быть, твой сон – не просто сон? Может быть, в нем что-то скрыто? Почему бы тебе не рассказать о нем?
   – Кому? Отцу? Он и так во всем видит опасность. Наверно, я унаследовала это чувство от него… В детстве я не ощущала его, а теперь, с каждым переходом – оно все растет и растет…
   – С тех самых пор, как ты узнала о своем даре?
   – Предвидения? Нет, – поспешно кивнула Мати, но затем, обратясь назад, в воспоминания, задумалась. – Наверно… – Если, конечно, просто два события не совпали во времени. "Так ведь бывает -происходит что-то, кажется – одно связано с другим, а на самом деле…".
   – Тогда, может быть, поговоришь с летописцем?
   – Дядей Евсеем? – Мати рассмеялась. Эта мысль показалась ей забавной. – И что он сделает? Напишет еще одну легенду?
   – Почему ты так говоришь о нем?
   – Как – так?
   – Словно недолюбливаешь…
   – Нет! Что ты! Я очень люблю и уважаю дядю!Просто этот сон…
   – Ты все еще видишь его молодым и потому несерьезным?
   – Нет…
   – Думаешь, ему это не понравится? Что в твоем сне он был почти ребенком?
   – Нет! Это ведь сон! Да и нет в этом ничего такого… Ведь все мечтают о вечной молодости, просто…
   – Просто он летописец, да? Обо всем, что он узнает, рассказывает другим? А ты не хочешь, чтобы другие знали?
   – Угу, – Мати кивнула, подтверждая, что на этот раз подруга угадала. – Моя жизнь для всех и так открытая книга, – вспомнив сон, Мати вздохнула. Чужие люди знали не только ее имя, но и слова, даже мысли…
   – И не только твоя. Такова наша плата за то, что мы идем дорогой небожителя… – Сати на миг прикусила губу. – Самая большая награда, которую только может заслужить смертный. И, одновременно, самое большое испытание. Огромное счастье и еще большая ответственность.
   – Я могла бы рассказать все ему… – задумчиво проговорила Мати.
   – Господину Шамашу? Да, действительно! Поговори с Ним!
   – Это было бы правильно… – Мати чувствовала, что так и должна сделать.
   – Пойдешь?
   – Да, сейчас… – девушка и сама не знала почему замешкалась. Словно что-то удерживало ее, что-то недосказанное, недоделанное здесь. – Только… Ашти, – позвала она волчицу, которая, едва заслышав голос хозяйки, вскинув голову, навострила уши. Ее мордочка чуть наклонилась на бок:
   "Что?" "Девочка… – рука караванщицы коснулась ее шеи, пробежалась по загривку. – Если…
   Если сон это явь, а явь это сон…" "Что за глупость!" – фыркнула та, для которой подобное никогда не показалось бы возможным.
   "Может быть, – у Мати не был ни сил, ни времени возражать и уж тем более спорить, доказывая свою правоту. Да и не важно было это, когда все, чего она сейчас хотела – чтобы золотая волчица выслушала ее, чтобы она ее услышала. – Ашти, если все так, значит, я где-то очень далеко от тебя, но… Услышь меня! Прошу тебя!
   Найди меня! Не оставляй одну!" -Найди! – она уже кричала. – Найди! – слезы брызнули у нее из глаз.
   – Что с тобой? – удивленно прошептала Сати, глядя на подругу во все глаза, не понимая, что вдруг с ней случилось.
   "Ладно, ладно, – поспешила приблизиться к девушке волчица. Она ткнулась мокрым носом ей в руку. – Хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь. Если ты сейчас спишь и я лишь снюсь тебе, я отыщу тебя наяву!" "Ты обещаешь?" – размазывая слезы по щекам, продолжала настаивать Мати.
   "Ну что за наваждение такое! Что с тобой происходит! Ну, успокойся! Хорошо, я обещаю!" Кивнув, Мати двинулась к пологу, коснулась его, однако, прежде чем выбраться наружу, обернулась, чтобы сказать:
   – Помни! Ты обещала!
   – Постой! – остановила ее Сати. Девушка выглядела не на шутку встревоженной. – Подожди! Прежде успокойся, а то мало ли что…
   – Мне нужно идти! Сейчас! – она плакала, душа стонала и металась, уже не просто предвидя, но точно зная, что последует за этим шагом.
   "Я проснусь, – слезы были горячие, словно огненная вода, которая сжигала глаза изнутри, – еще миг – и проснусь!" Откуда-то издалека, словно из-за полога, до нее донесся неразборчивый шепот.
   Сначала она решила, что это посвист ветра в снегах пустыни, но потом, по мере того, как нити сна начали ослабевать, выпуская ее из своей паутины, Мати стала различать слова.
   – Нет, что бы ты ни говорила, это здорово! Ты только подумай: попасть в легенду!
   – Мы были уже там однажды. И мне это совсем не понравилось! Чтобы потомки вспоминали нас слепцами и идиотами? – девушка фыркнула, затем противным, наигранно-гнусавым голосом продолжала: – "А, это те самые! Ну которые не узнали бога солнца! Где были их души? На что смотрели глаза!" И вообще…
   – Ну и что! Подумаешь! Главное, что мы встречали повелителя небес на своем пути!
   Нам будет что вспомнить в вечном сне! И нас не забудут.
   – Лучше бы совсем не помнили, чем помнили такими!
   – Знаешь, что говорят? Что все это не случайно. Что она оказалась в нашем караване, чтобы мы могли… сделать что-то особенное, значимое…
   – Мы раз уже чуть было не сделали!
   – Нани, ну что ты в самом деле!
   – Она ненавидит меня! – вдруг выпалила та.
   – Тише! – зашипела на нее подруга. – Ты ее разбудишь!
   На какое-то мгновение в повозке воцарилась тишина, в которой было слышно лишь напряженное дыхание.
   Но Мати этого даже не заметила.
   "Я ненавижу?! " – в первый миг она готова была закричать. – "Это ты ненавидишь меня! С самого первого мига, когда мы встретились еще тогда, будучи детьми!
   Потому что я не такая, как все! Потому что я… Я обращаю на себя внимание, а ты хочешь, чтобы все оно было приковано лишь к тебе одной!" – Если бы только ей хватило смелости произнести эти мысли вслух!
   Раньше она так могла: не стесняясь, ничего не страшась, выпалить все – и даже не задуматься над тем, что будет потом, обидят ее слова кого-нибудь, разозлят, ударят сорвавшимся хлыстом по ней самой. А теперь…
   "С тех пор, как драконий город остался позади… С тех самых пор, я больше думаю, чем говорю… И больше говорю, чем делаю", – с долей горечи промелькнуло у нее в голове. Это было… Тяжело и вообще как-то не правильно – знать, что ты даже живя, на самом деле не живешь вовсе, а… Мати не знала, как это назвать…
   Словно видишь сон наяву, сон, в котором все происходит не на самом деле… И вообще, происходит ли, или просто случается?
   – Странная она какая-то, – вновь донесся до нее приглушенный голос молодой караванщицы. – Не такая, как все.
   – Только сейчас это заметила? – ее подруга вновь фыркнула – с долей пренебрежения.
   – Ты посмотри на нее: как она одета!
   – А что? Обычная одежда. Добротная, практичная…
   – Вот именно – обычная! Ничего особенного! А ведь она – дочь хозяина каравана, да какого каравана! Я бы на ее месте… А как она себя ведет? Серенькая мышка, которая, в случае чего, спешит спрятаться в снежную норку.
   – Ей много всего пришлось пережить…
   – Нам тоже! Не забывай: мы дважды заглядывали в самые глаза смерти! А сколько раз стояли рядом с ней? И не упомнишь… Ей же дан такой шанс… Такой… А она им совсем не пользуется!
   – А чего ты ждала? Что она станет смотреть на нас свысока, не удостаивая нас не то что разговором, но даже своим присутствием? Что будет постоянно с взрослыми, уча их жить? У спутника повелителя небес не могло быть такой дочери!
   – Как ты думаешь… Он придет за ней?
   – Кто?
   – Бог солнца, конечно, кто же еще?
   – Ну… Не знаю… Наверно… Помнишь, как Он тогда бросился ее защищать? И потом…
   Помнишь, в легендах…
   – Вот было бы здорово! – мечтательно вздохнула ее подруга. – Увидеть Его! А то в прошлый раз мы были глупыми детьми, и…
   – Теперь мы выросли, но умнее не стали.
   – Почему это? Стали. Во всяком случае, я. Я не собираюсь с ней ссориться, и вообще…
   – Хочешь стать ее подругой? Чтобы она выделяла тебя среди нас? Чтобы она потом обратила на тебя Его внимание?
   – Да. А что?
   – Это неправильно!
   – Почему?
   – Когда имеешь дело с богами или теми, кто идет Их дорогой, нельзя играть. Правда все равно откроется. И тогда будет только хуже. Нужно быть искренней…
   – Ага, как ты! И окончательно все испортить!
   – Ничего я не порчу!
   – О, конечно! А что ты тогда делаешь? Взрослые из кожи вон лезут, чтобы гостья чувствовала себя у нас как дома, а ты ведешь себя с ней так, словно она – посвященная Губителя! И главное все из-за чего? Потому что Киш обратил на нее внимание? И я захотела дружить не только с тобой, но и с ней?
   – Инна…
   – Что, Нани? Что? Скажи, если это не так, в чем тогда дело?
   "Инна? Нани? – Мати в конец растерялась. Она уже забыла и думать о том, что подслушивать чужой разговор неправильно. Он так захватил ее, что она забыла обо всем остальном.
   Девушка не ожидала такой искренности. Конечно, чужачки были уверены, что она спит, и потому говорили так открыто, и все же…
   Особенно странными показались ей последние несколько слов. Она сперва даже подумала, что ошиблась, что неверно расслышала имена. Или в какой-то момент сбилась, перепутав такие похожие в шепоте голоса. Ее отношение к девушкам сразу изменилось.
   "Хорошо, что я узнала все сейчас. Нет ничего противнее притворства. Когда в лицо-лучшая подруга, а за глаза… Лучше уж та, которая не скрывает своего отношения. Даже если это – презрение… А то… Обожглась бы сильнее чем в тот раз. Доверилась бы, рассказала что-нибудь… И мучилась бы до тех пор, пока меня б не нашли…" Мати не сомневалась, что это случится очень скоро, возможно даже, через – несколько мгновений. Отодвинется полог, в повозку вскочит Ашти, а потом донесется голос Шамаша: "Пора возвращаться домой, маленькая странница!" И, все же, в ее душе было некоторое сомнение. Ведь она была в чужом караване уже второй день, а за ней до сих пор не приходили. Ну ладно, какое-то время было нужно на то, чтобы обнаружить ее отсутствие в повозке невест. Еще время – чтобы понять, что она не сидит в пустой складской повозке, забившись в дальний угол с очередным старым свитком. Или не убежала в снега с снежной волчицей охотится. В общем, что ей действительно нужна помощь. Но…
   "Но они ведь не будут выяснять все это слишком долго? Мне не хочется задерживаться здесь! И тем более… – она не смела даже в мыслях предположить, что такое возможно, ну, что ее вообще не найдут. Ведь пустыня бесконечна, а она в ней – всего лишь маленькая снежинка. – Нет… Нет. Нет! – она замотала головой.
   – Такого не может быть! Потому что так быть не должно!" -Кажется, она просыпается! – донеслось до нее. А потом скорее ощутила, чем увидела движение. Чужачки быстро приблизились к ней, сели рядом, не спуская внимательных взглядов с лица.
   – Не спишь? – спросила Нани.
   – Нет, – Мати села.
   – Приснился ледяной сон? – участливо проговорила Инна.
   – Нет. Сон был хороший. В отличие от яви, – тихо добавила она.
   – Тебе у нас не нравится?
   – Нравится или не нравиться может только дома. А вдали от него…
   – Как бы ни было хорошо, все равно плохо, – Нани кивнула, соглашаясь. – Да. Я бы чувствовала себя, наверно, так же. Впрочем, откуда мне знать, ведь я никогда не покидала дом. И, все же… Приключение… Это было бы самым лучшим, что бы произошло в моей жизни!
   – Если бы это было возможно, я бы поделилась с тобой… приключениями. Или, еще лучше, отдала бы тебе их все!…
   – Ну конечно! Ты еще скажи, что поменялась бы со мной местами!
   Мати вскинулась, как от удара хлыста, услышав насмешку в голосе чужачки.
   "А вот и скажу!" – захотелось бросить ей прямо в лицо. С вызовом. С жаром.
   Причинить ей столь сильную боль, на которую только способно слово. Но…
   "Это было бы неправдой, – словно холодной водой остудила ее пыл мысль. – А я не должна лгать. Если хочу, чтобы Шамаш нашел меня. Чтобы быть достойной этого".
   – Как бы плохо, больно, одиноко мне ни было б, как бы ни было тяжело, я ни за что не променяю свою дорогу даже на самую спокойную и легкую на свете!
   – М-м, вот, оказывается, ты какая! А то все тихоня да тихоня! – голос Нани смеялся, однако в устремленных на Мати глазах читалось уважение.
   – Это… Это нескромно, – поморщившись, прошептала Инна. – Хвастаться своей удачей…
   – Зато искренне, – пожала плечами Нани. Она повернулась к Мати. – Знаешь, если бы ты сказала что-то другое – я бы поняла, что ты лжешь. Потому что всем, читавшим легенды нового цикла, совершенно ясно: все хотели бы хоть на мгновение поменяться с тобой местами, но ты ни за какие дары не согласишься на подобный обмен.