Страница:
– Ты что, не понял, что я тебе сказала?
– Понял. Волки могут быть опасны!
– Для тебя!
– Для тебя.
– Да они же мои друзья!
– И слуги госпожи Айи, твоей божественной матери, – понимающе кивнул Киш, однако при этом не сделал и шага в сторону. А между тем время уходило. Еще несколько мгновений бесполезного спора – и волки окружили их со всех сторон, при этом взгляды рыжих глаз, обращенные на караванщиков, были отнюдь не доброжелательными, полные настороженности и затаенной злости.
Чувствуя себя неуютно под этими взглядами, Мати поежилась, нервно дернула плечами, открыла рот, чтобы что-то сказать, но в последний миг опомнившись, с силой стиснула губы.
"Ашти, Хан! – на языке мыслей закричала она. – Остановите стаю! Скажите…
Скажите им, что этот человек не опасен! Он почитает священных волков и не сделает им ничего плохого!" – она сжала ладони одну в другой, сложив их как в знаке мольбы, чувствуя, что руки начинают дрожать.
Волки молчали, застыв на своих местах, не приближаясь, однако и не отходя. Они выглядели настороженными, затаились, словно не зная, что им делать: напасть на тех, в ком видели опасность, или повременить, подождать, что будет дальше, храня себя от ошибки. Но и страх, и неуверенность проявлялась у них одинаково: спины ощетинились, губы раздулись, обнажая острые кривые клыки. Они пугали, небезосновательно считая: когда тебя бояться, собственный страх уходит, ведь для него остается меньше причин.
И в какое-то мгновение даже Мати почувствовала, что начинает их бояться. Этот страх был полон растерянности и удивления. А еще от него веяло холодом.
"А что если это совсем другие волки? С чего я взяла, что это стая, с которой Шамаш оставлял Хана и Ашти? Почему я вообще решила, что все происходит так, как я того хочу, а не просто само по себе? Я… Как мне только в голову пришло поверить, что я действительно способна управлять метелью и волками! Даже если я – дочь госпожи Айи, мне все равно не могут быть подвластны Ее слуги!" И тут…
Вперед несмело, осторожно ступая вышла молодая волчица, отличавшаяся от всех остальных необычайно светлой, не солнечно-рыжей, а лунно-золотой шерстью.
"Мати?" – остановившись в шаге от девушки неуверенно спросила она.
– Ашти! – Мати так обрадовалась, что была готова скакать, хлопая в ладоши. – Ашти!
Ашти! Наконец-то! Я так ждала тебя! Ты и представить себе не можешь, как я счастлива, что ты здесь, со мной!
"Мати, это действительно ты?" – волчица все еще выглядела неуверенной, не решаясь подойти.
"Конечно, я! Кто же еще!" "Ты как-то странно пахнешь, – Ашти недовольно повела носом, – не собой. Чужими".
"Не удивительно! Я ведь целый месяц жила в чужом караване! И эта одежда. Она не моя. Мне ее дали".
"Да… – волчица, наконец, приблизилась к ней, коснулась носом руки, лизнула, затем – узнав, закрутилась, завертелась, норовя лизнуть хозяйку в лицо. – Это в самом деле ты!" "Ну конечно я! – обычно Мати не позволяла подруге так себя вести, особенно на людях. Но сейчас она просто млела, чувствуя себя совершенно счастливой. – Кто же еще?" "Сперва нам показалось, что это госпожа… А потом, когда мы увидели людей…" "Нет, – девушка даже обиделась, поджала губы, отвернула от Ашти лицо, а потом и вовсе оттолкнула от себя волчицу, – это всего лишь я! А теперь, раз ты пришла не ко мне, почему бы тебе не уйти?" "Мати, – та потерлась о ее руку, скульнула, подняла глаза – такие грустные, такие несчастные. – Мати, не сердись на меня, пожалуйста!" – казалось, она вот-вот заплачет.
Девушка вздохнула, наклонилась к подруге, коснулась рукой головы:
"Как я могу на тебя сердиться! Ведь ты – моя золотая волчица! Ты и представить себе не можешь, как я тебя люблю! – она обхватила ее за шею, прижала к себе. – Прости, что оттолкнула тебя! Я… Я просто столько всего передумала за то время, что была здесь одна…" "Это все я…" "Это я виновата…" Поймав себя на том, что говорит те же слова, что и подруга, девушка улыбнулась.
Ей стало легко и тепло на сердце оттого, что в снежной пустыни есть существо, которое так хорошо ее понимает, чувствует то же, что она сама.
"Ты такая добрая, Мати… – Ашти уткнулась ей носом подмышку и замлела в объятиях. Это было еще одно ее отличие от Шуши – та не особенно любила тепло человеческих рук. Нет, конечно, ей нравилось, когда подруга чесала ей лоб или гладила живот, но вообще-то она была недотрогой. Ашти же не просто принимала ласки, но напрашивалась на них, подставляя то бок, то шею, порою даже лапой подводила руку к тому месту, которое у нее особенно чесалось. – Ты ведь не сердишься на меня? Я оставила тебя одну так надолго, убежала в стаю и носилась в ней по снегу в свое удовольствие…" "Что ты, моя прелесть! Ты не бросала меня! Это ведь я упросила Шамаша сделать так, чтобы вы с Ханом не могли вернуться в караван, пока тот находится во власти Курунфа! Я не хотела, чтобы вам угрожала беда!" "И все равно я должна была быть с тобой рядом! Но я даже не думала о тебе! Я…
Сама не знаю, как это случилось, почему, но… Прости меня, Мати, я очень-очень тебя люблю и никогда больше не покину!" – подняв умильную рыженькую мордочку волчица взглянула на подругу такими несчастными глазами, что девушке показалось, что она вот-вот расплачется вместе с ней. Зажмурив ставшие мокрыми глаза, она уткнулась в густую золотистую шерсть, от которой исходил густой ореховый запах дикого зверя.
"Ты ни в чем не виновата, – зашептала девушка, успокаивая и ее, и себя, – наверно, это Шамаш затуманил вашу память, понимая, что иначе вы, даже несмотря на Его запрет, станете нас искать… Ничего, теперь все хорошо. Мы рядом, мы вместе…" "Ты ведь не прогонишь меня?" "Нет! Скорее наоборот, – она тяжело вздохнула, – я не смогу отпустить тебя, даже если ты захочешь уйти, если станешь очень-очень просить, потому что… Ашти, я не смогу без тебя жить! Ты… Ты словно часть меня!" "Я никуда не уйду, – горячий шершавый язык коснулся щеки, скользнул к носу, – никогда! Потому что ты – больше чем моя часть, ты – весь мой мир".
"Но со временем тебе захочется найти свою стаю, как Шуши…" "Нет. Твой караван – моя стая. В другой я чувствую себя всего лишь гостьей.
Пусть почетной, всегда желанной, но не своей".
"Ты – священный зверь госпожи Айи. И если Она призовет тебя…" "Я приду на Ее зов. Но лишь затем, чтобы сказать: "Госпожа, Ты сама передала меня той, которую я почитаю почти так же, как и Тебя…" "Ашти! Это слишком! Так даже думать нельзя, не то что говорить богине снегов!" "Почему? Разве это не правда? Разве не ты с самого начала решала, жить мне или нет и не твоим словом я жива?" "Да, но…" "Если так, моя жизнь принадлежит тебе".
"Но твой дух…" "Мой дух согласен с таким выбором разума. Я хочу, чтобы ты никогда больше не была одна, не чувствовала себя одинокой. Что бы ни случилось! И так будет!
Клянусь тебе своим перерождением!" -Мати! – тихо окликнул ее Киш.
Только теперь вспомнив, что она не одна, девушка поспешно выпрямилась, стряхнула с одежды снег, смущенно улыбнулась:
– Прости! Я так обрадовалась встрече с подругой, что обо всем забыла! С тобой все в порядке?
– Мати… – он выглядел усталым, но совершенно счастливым. И уже собирался сказать что-то вроде: "Теперь, когда волки пришли, испытание осталось позади, мы можем возвращаться в караван…" -Подожди, Киш, – прервала его девушка, – несколько мгновений, – она присела на корточки возле снежной охотницы.
"Ашти, волки стаи… – она глядела на них с настороженной опаской. – Я чем-то разозлила стаю? Волки злы на меня за то, что я была так дерзка, что возомнила себя ровней госпоже Айе, которой подчиняется метель? Что я должна сделать, чтобы заслужить их прощение?" Подруга скосила взгляд на своих сородичей, на ее морде появилось такое ехидно-веселое выражение, что Мати не сомневалась – если бы волки умели смеяться, сейчас Ашти хохотала бы безудержно – звонко.
"Что-то не так? – девушка чувствовала себя неловко. – Ашти, пожалуйста, скажи им…
Скажи, если я провинилась в чем-то в их глазах, пусть они накажут меня. Но только меня! Мне бы очень не хотелось, чтобы из-за меня пострадал кто-то другой, ты…" "Да попробовали бы они хотя бы рыкнуть на меня! – волчица гордо выпрямилась, откинула голову назад, выпячивая грудь. – Я – избранная!" "Избранная? – она никогда не слышала ни о чем подобным, полагая, что если в стае и существуют различия, то только по возрасту и положению в семье. – Я знаю, есть вожак стаи, есть мать стаи, но избранная…" "Та, которую госпожа выделяет среди других подобных!" "Как посвященная у людей огня?" "Ну… – она наклонила голову, но не в знак согласия, а сомнения. – Да, наверное.
Я не знаю, что это значит – быть посвященной. Да и избранной тоже. Я еще слишком молода, неопытна. Но я полноправная избранная! Как и Хан. Он тоже избранный.
Господина Шамаша".
"А он где?"
"Кто? "
"Хан".
"Ну… – волчица потерла лапой нос. – Когда мы услышали зов… Это ведь не ты звала нас?" "Нет! – мотнула головой девушка, которая тотчас поспешила с объяснениями. – Только разве что во сне…" "Это было уже потом, когда я уже бежала к тебе, – в золотых глазах стоял вопрос:
– И почему, интересно, ты не позвала меня сразу же, как только все началось?" "Я не могла! Шамаш сказал, чтобы я звала вас с Ханом только когда беда, исходящая от Курунфа, останется позади".
"Очень глупо с Его стороны! – недовольно проворчала волчица. – Ведь мы – не просто слуги, мы еще и стражи. Кто, как не мы, должны защищать вас от бед?" "Он сделал лишь то, о чем просила его я".
"Я так и поняла, – фыркнула Ашти. – Неужели бы я осмелилась на самом деле назвать повелителя небес глупцом!" "Вот как? – вместо того, чтобы надуться, обидевшись, Мати лишь грустно улыбнулась подруге. – А меня так называть, значит, можно?" "Конечно", – задорно ухмыляющаяся рыжая морда волчицы наклонилась в подобии кивка.
Мати глубоко вздохнула. Ее душу наполнил покой наслаждения от сбывшейся надежды.
Однако в излучинах глаз продолжали теплиться, чуть дыша, опасливые огоньки вечного ожидания беды.
"Ашти…"
"Что? " "Я очень рада, что ты здесь, со мной, но… Но, все-таки, я предпочла, чтобы ты была в безопасности. Я не переживу, если с тобой что-то случится!" "Все "я" да "я"! – недовольно заворчала на нее волчица. – Какая же ты эгоистка!
А как же я? Ты подумала о том, смогу ли я жить, если с тобой будет что-то не так?
Смогу ли, умерев, хотя бы подумать о новом рождении?" – ее глаза, не мигая смотревшие на подругу, были полны слез.
Всхлипнув, Мати упала рядом с ней в снег, на колени, прижалась, спрятав лицо в мокрой рыжей шкуре.
"Прости меня! – Она думала о ней. Всегда и только о ней одной. Но не так. Иначе.
А, может быть, волчица была в чем-то права. Ведь жизнь – это еще не все. Есть нечто большее. – Ну, – она немного отстранилась от волчицы, зачерпнув пригоршню снега, смыла с лица так и не пролившиеся слезы. – Так что, все-таки, тебя привело ко мне? " "Госпожа".
"Богиня снегов?" – удивленно взглянула на нее девушка. Она-то все это время была уверена, что именно Айя удерживает ее вдали от каравана и всего, что было так или иначе с ним связано.
"Да, – кивнула волчица. – Она велела мне отыскать тебя. А Хан… Ты ведь понимаешь: даже если бы она послала к тебе и его, он все равно отправился бы другой дорогой. Как я не представляю для себя возможным оставлять тебя одну в беде, так он не желает оставлять одного бога солнца".
"Я понимаю", – девушка пробежала холодными пальцами по мягкой, шелковистой шкурке снежной охотницы, от которой исходило даже не тепло – жар.
"Ты ведь не сердишься на Хана? " "Нет! Конечно, нет! Он поступил так, как должен. И… Я не знаю, как, но обязательно найду способ объяснить все госпоже Айе" "Не надо, – Ашти ткнулась носом девушки в плечо, лизнула горячим шершавым языком щеку, – если понимаешь ты, то и она тоже…" "И что теперь? " Волчица взглянула на нее с удивлением. Весь ее вид говорил: "Я пришла к тебе.
Все. Дальше решай сама".
"Решай сама…" – вздохнув, Мати качнула головой. Что она могла решить?
Девушка огляделась вокруг.
Киш стоял в нескольких шагах позади. Юноша выглядел довольным и счастливым.
Собственно, а почему бы нет? Для него испытание закончилось. Оставалось только вернуться в караван, а там…
На его губах была улыбка, глаза блестели. Он думал о том, что дома его ждет праздник. Вот будет весело!…А главное, он, наконец, стал взрослым, обрел свой путь. И очень скоро у него будет семья.
Поймав на себе взгляд Киша, смысл которого не понял бы только слепец, девушка, смущенно покраснела, прикрыла глаза, словно пытаясь от него спрятаться. Нет, это была не та судьба, которую она для себя хотела.
Потом Мати взглянула на волков.
Они окружали ее со всех сторон плотным кольцом. Одни лежали, обратив взоры немигавших рыжих глаз, в которых больше не было ни тени страха или ярости, на стоявшую в центре их круга. Другие сидели, время от времени поглядывая через плечо, на оставленных стаей в стороне дозорных. Эти последние не приближались, даже не глядели в сторону девушки. Все, о чем они думали, о чем беспокоились, была безопасность стаи.
Мати не понимала, почему волки не уходили, чего ждали. Может быть, знака от госпожи Айи. Не находя ответов вокруг, девушка повернулась к Ашти.
"Ты сможешь привести меня к Хану? " – спросила она подругу.
"Конечно! "
"Но ведь метель замела все следы…" "Ну и что? – Ашти гордо выпрямилась, откинув чуть назад голову. – Подумаешь, следы! Запах сохраняется и под снегом. К тому же, он есть не только на земле, но и в воздухе, в дыхании ветра. Так что, не сомневайся: куда бы ни побежал дядя, я найду его! Идем! " Но Мати, вместо того, чтобы порывом ветра сорваться с места, вздохнув, качнула головой, не спеша сделать следующий шаг.
"Почему ты медлишь? " – волчица смотрела на нее с непониманием.
"Как бы мы ни старались, что б ни делали, нам не удастся найти Курунф, – еще мгновение назад радостно-возбужденная, она опустила голову на грудь, плечи поникли. – Шамаш закрыл его от вас…" "От нас, но не тебя!" "Я не знаю, как найти то, чего на самом деле нет. И пока я не пойму, все будет бесполезно…" – она повернулась спиной к снежной пустыни, лицом обратившись к тому горизонту, за которым скрылся шатер каравана.
"Вот и все… Все…" – глаза девушки погасли, в душу пробралась холодная, безликая пустота.
И тут вперед вышла старая волчица, в шкуру которой рядом с золотой нитью была вплетена серебряная прядь седины. Должно быть, это была мать стаи.
"Не сдавайся, – проговорила она, глядя на девушку глубокими мудрыми глазами существа, которое не только познало все в этом мире, но и смогло заглянуть за границы мироздания. – Не отступай. Нужно идти вперед, даже когда дороги не хватает и для одного шага".
"Я не знаю… Я уже ничего не знаю… Не понимаю…" – девушка замотала головой, отгоняя от себя тени наваждения.
"Успокойся. Все будет хорошо. Мы будем рядом с тобой, помогая и защищая".
"Почему? Почему вы готовы помогать мне? Ради Ашти? " "Ради нее. Ради тебя. Ради самих себя".
Мати свела на миг брови. Она не поняла, что имела в виду волчица. Однако переспрашивать не стала. Главным было другое: она была не одна в снегах пустыни.
"Спасибо!" – Мати подняла руку, собираясь погладить снежную волчицу, но в последний миг остановилась, не решившись. Это было бы слишком фамильярно. И потом, кто она такая? А это – мать стаи. К тому же, другие волки могли увидеть в ее жесте угрозу и напасть.
"Я заслужила наказание, – думала она, – но пусть оно настигнет меня не сейчас.
Потом. Когда от меня не будут зависеть жизни других. Пока же это так, я не могу себе позволить умереть!" "Только не гони нас, – продолжала старая волчица. – Потому что даже если ты сделаешь это, мы не сможем уйти. Но нам не хотелось бы делать что-то против твоей воли".
"Спасибо!" – губы девушки дрогнули. Она не ожидала услышать этих слов. Но именно они стали лучшим лекарством для ее сердца, наполнив его верой в собственные силы.
Она и представить себе не могла, что кто-то может быть столь бескорыстным. Ведь даже люди, прежде чем помогать, оговаривают условия, хотя они – одной крови. А тут – волки. Не просто чужие – другие.
Мати подняла голову. Обвела взглядом собравшихся вокруг нее снежных охотников, подолгу задерживаясь на каждом звере. В глазах всех – и стариков, и недавних щенков – она видела одно и то же – понимание, признание, и еще – нечто неуловимое, далекое – тень узнавания и почитания. С чего бы это? Хотя, конечно, если она на самом деле дочь госпожи Айи, в ней, ее чертах должно быть что-то от матери. Может быть, в этом все и дело. Они помогают ей, потому что такова воля их повелительницы. Однако если и так, что в этом плохого? Ничего.
Караванщица подняла голову, чтобы взглянуть на горизонт, который растворился в ярком солнечном свете, стерся без следа дыханием ветров, словно его не было вовсе. Никаких границ. Никаких расстояний. Все – лишь один миг и один шаг.
"Ладно, – наконец, она приняла решение. – Ты права, мать, – она с уважением взглянула на старую волчицу, – нужно идти вперед. А зачем, куда и как – это вопросы для тех, кто не хочет ничего делать".
Она вновь огляделась вокруг, но на этот раз ее взгляд был совсем другим – не скучающе-мечтательным, а резким, ищущим.
"Только прежде нужно разобраться с тем, что остается позади. Чтобы ничто не задерживало, не тянуло назад".
– Киш, – негромко окликнула она юношу.
– Да! – с готовностью отозвался тот, двинулся к девушке, но, наткнувшись на хмурые взгляды и предупреждающе недовольное ворчание волков, остановился.
"Пропустите его", – попросила Мати снежных охотников, и те, пусть с неохотой, но поднялись со своих мест, расступаясь перед чужаком.
"Ему здесь не место", – недовольно рыкнул огромный мощный волк, в котором без труда угадывался вожак стаи.
"Ты прав, – соглашаясь с ним, а вместе с ним и со всей стаей, кивнула Мати. – Ему пора возвращаться".
"Он ушел далеко от своего костра, – наклонил голову золотой охотник. – Ему будет трудно найти дорогу домой… Ты ведь хочешь, чтобы он дошел? " "Конечно!" – а как же иначе! Не могла же она оставить умирать в снегах того, кто оказался в них из-за нее! Никогда! И хотя снежный охотник ничего не говорил об этом, само предположение ранило ее душу.
"Я не хотел тебя обидеть, – заметив это, виновато пригнулся к снегу вожак, – лишь предложить: я мог бы послать кого-нибудь из стаи, чтобы они довели сына огня до его шатра".
"Это было бы замечательно! – глаза девушки зажглись радостью. – Спасибо тебе! – она была искренне благодарна золотому волку. Однако… Ее глаза все еще глядели на окружавший ее мир с опаской: – Но с ними все будет в порядке?" "Ты беспокоишься о моих детях? – снежный охотник смотрел на нее с уважением. – Так, словно это твои щенки? Ашти говорила правду: ты удивительное существо.
Доброе и внимательное. Для нас будет честью служить тебе. Что же до проводников…
Не беспокойся. С ними ничего не случится. Они осторожны и не подойдут к чужакам ближе, чем позволит безопасность".
"Спасибо тебе", – улыбнувшись, она кивнула волку, принимая его помощь, а потом повернулась к Кишу.
– Иди сюда, не бойся!
Тот осторожно, обходя священных зверей госпожи Айи на почтительном расстоянии, приблизился к Мати. Его глаза горели восхищением. Еще бы, оказаться в легенде!
– Пора возвращаться…
– Да! – кивнул Киш. Он считал так же. Да и не было никакого смысла дальше оставаться в снегах пустыни, пустых и холодных. Время испытания закончилось.
Впереди была жизнь. А жизнь невозможна вне каравана. Во всяком случае, он не видел для себя другого пути. Единственное, чего он не понимал, это почему Мати вздыхала, отчего ее глаза смотрели на него с такой грустью, словно прощаясь навсегда.
– Что ж… – она на миг прикусила губу. Всегда тяжело поворачиваться спиной к своему прошлому. Кажется, что лишаешься частицы себя. А когда в этом прошлом остается человек, к которому сердце успело привыкнуть… Но нет, лучше не затягивать. Пусть все закончится как можно скорее. – Прощай. Волки отведут тебя к каравану.
– Э! Тпру! Не так быстро! Подожди, подожди! Ты что же это, считаешь, что я вот так возьму и уйду, оставив тебя одну в снегах?! – он был готов возмутиться, разозленный не столько тем, что девушка подумала, что тот может с ней так поступить, сколько тем, что она решила с ним расстаться в тот самый миг, когда должна была соединиться на всю жизнь. – Это невозможно! – он бросился к ней, собираясь схватить за руку, чтобы увести силой, если та не готова идти сама. Но караванщик не успел сделать и шага, как перед ним оказалась пара больших рыжих волков. В глазах, движениях зверей была нескрываемая угроза, словно они предупреждали чужака: "Замри! Ни шагу больше! Иначе…" -Иди! – закричала Мати. – Уходи!
– Нет! Никогда! Если ты… Если не хочешь возвращаться, что ж, ладно, я пойду с тобой!
– Ты не можешь! Ты замерзнешь в снегах!
– Ты могла бы сделать так, чтобы…
– Нет, Киш! Прости меня! Прости, но тут наши пути расходятся. Навсегда! И не спорь со мной! Это не мое решение! Это воля госпожи Айи! Я уже сказала, что Она против нашей помолвки, и… – она говорила, говорила, понимая, что только половина ее слов – правда, однако остановиться уже не могла. – Уходи же! Ты ведь видишь, как мне тяжело!
– Вижу, – кивнул караванщик. Он все понял. Но понял по-своему: "Она хочет быть со мной. Любит меня. Но не может пойти против воли госпожи Айи, своей великой Матери. Ведь даже смертные родители могут помешать помолвке, что уж говорить о небожителях…" Так или иначе, ему ничего не оставалось, как смириться.
– Я тоже буду всегда любить тебя, – прошептал он, взглянул на Мати, стремясь запомнить, навсегда сохранить в своей памяти ее образ, хотел подойти, чтобы обнять, поцеловать на прощание, но волки не подпустили его к ней. А потом и она, вздохнув тяжело-тяжело, даже как показалось ему – с каким-то надрывом, повернулась и зашагала прочь, с каждым новым мигом все убыстряя и убыстряя шаг, словно стремясь как можно скорее оставить прошлое позади.
Прошлое… Каким бы плохим оно ни было, ему не сравниться с полным страхов и сомнений будущим.
Конец 6 книги
– Понял. Волки могут быть опасны!
– Для тебя!
– Для тебя.
– Да они же мои друзья!
– И слуги госпожи Айи, твоей божественной матери, – понимающе кивнул Киш, однако при этом не сделал и шага в сторону. А между тем время уходило. Еще несколько мгновений бесполезного спора – и волки окружили их со всех сторон, при этом взгляды рыжих глаз, обращенные на караванщиков, были отнюдь не доброжелательными, полные настороженности и затаенной злости.
Чувствуя себя неуютно под этими взглядами, Мати поежилась, нервно дернула плечами, открыла рот, чтобы что-то сказать, но в последний миг опомнившись, с силой стиснула губы.
"Ашти, Хан! – на языке мыслей закричала она. – Остановите стаю! Скажите…
Скажите им, что этот человек не опасен! Он почитает священных волков и не сделает им ничего плохого!" – она сжала ладони одну в другой, сложив их как в знаке мольбы, чувствуя, что руки начинают дрожать.
Волки молчали, застыв на своих местах, не приближаясь, однако и не отходя. Они выглядели настороженными, затаились, словно не зная, что им делать: напасть на тех, в ком видели опасность, или повременить, подождать, что будет дальше, храня себя от ошибки. Но и страх, и неуверенность проявлялась у них одинаково: спины ощетинились, губы раздулись, обнажая острые кривые клыки. Они пугали, небезосновательно считая: когда тебя бояться, собственный страх уходит, ведь для него остается меньше причин.
И в какое-то мгновение даже Мати почувствовала, что начинает их бояться. Этот страх был полон растерянности и удивления. А еще от него веяло холодом.
"А что если это совсем другие волки? С чего я взяла, что это стая, с которой Шамаш оставлял Хана и Ашти? Почему я вообще решила, что все происходит так, как я того хочу, а не просто само по себе? Я… Как мне только в голову пришло поверить, что я действительно способна управлять метелью и волками! Даже если я – дочь госпожи Айи, мне все равно не могут быть подвластны Ее слуги!" И тут…
Вперед несмело, осторожно ступая вышла молодая волчица, отличавшаяся от всех остальных необычайно светлой, не солнечно-рыжей, а лунно-золотой шерстью.
"Мати?" – остановившись в шаге от девушки неуверенно спросила она.
– Ашти! – Мати так обрадовалась, что была готова скакать, хлопая в ладоши. – Ашти!
Ашти! Наконец-то! Я так ждала тебя! Ты и представить себе не можешь, как я счастлива, что ты здесь, со мной!
"Мати, это действительно ты?" – волчица все еще выглядела неуверенной, не решаясь подойти.
"Конечно, я! Кто же еще!" "Ты как-то странно пахнешь, – Ашти недовольно повела носом, – не собой. Чужими".
"Не удивительно! Я ведь целый месяц жила в чужом караване! И эта одежда. Она не моя. Мне ее дали".
"Да… – волчица, наконец, приблизилась к ней, коснулась носом руки, лизнула, затем – узнав, закрутилась, завертелась, норовя лизнуть хозяйку в лицо. – Это в самом деле ты!" "Ну конечно я! – обычно Мати не позволяла подруге так себя вести, особенно на людях. Но сейчас она просто млела, чувствуя себя совершенно счастливой. – Кто же еще?" "Сперва нам показалось, что это госпожа… А потом, когда мы увидели людей…" "Нет, – девушка даже обиделась, поджала губы, отвернула от Ашти лицо, а потом и вовсе оттолкнула от себя волчицу, – это всего лишь я! А теперь, раз ты пришла не ко мне, почему бы тебе не уйти?" "Мати, – та потерлась о ее руку, скульнула, подняла глаза – такие грустные, такие несчастные. – Мати, не сердись на меня, пожалуйста!" – казалось, она вот-вот заплачет.
Девушка вздохнула, наклонилась к подруге, коснулась рукой головы:
"Как я могу на тебя сердиться! Ведь ты – моя золотая волчица! Ты и представить себе не можешь, как я тебя люблю! – она обхватила ее за шею, прижала к себе. – Прости, что оттолкнула тебя! Я… Я просто столько всего передумала за то время, что была здесь одна…" "Это все я…" "Это я виновата…" Поймав себя на том, что говорит те же слова, что и подруга, девушка улыбнулась.
Ей стало легко и тепло на сердце оттого, что в снежной пустыни есть существо, которое так хорошо ее понимает, чувствует то же, что она сама.
"Ты такая добрая, Мати… – Ашти уткнулась ей носом подмышку и замлела в объятиях. Это было еще одно ее отличие от Шуши – та не особенно любила тепло человеческих рук. Нет, конечно, ей нравилось, когда подруга чесала ей лоб или гладила живот, но вообще-то она была недотрогой. Ашти же не просто принимала ласки, но напрашивалась на них, подставляя то бок, то шею, порою даже лапой подводила руку к тому месту, которое у нее особенно чесалось. – Ты ведь не сердишься на меня? Я оставила тебя одну так надолго, убежала в стаю и носилась в ней по снегу в свое удовольствие…" "Что ты, моя прелесть! Ты не бросала меня! Это ведь я упросила Шамаша сделать так, чтобы вы с Ханом не могли вернуться в караван, пока тот находится во власти Курунфа! Я не хотела, чтобы вам угрожала беда!" "И все равно я должна была быть с тобой рядом! Но я даже не думала о тебе! Я…
Сама не знаю, как это случилось, почему, но… Прости меня, Мати, я очень-очень тебя люблю и никогда больше не покину!" – подняв умильную рыженькую мордочку волчица взглянула на подругу такими несчастными глазами, что девушке показалось, что она вот-вот расплачется вместе с ней. Зажмурив ставшие мокрыми глаза, она уткнулась в густую золотистую шерсть, от которой исходил густой ореховый запах дикого зверя.
"Ты ни в чем не виновата, – зашептала девушка, успокаивая и ее, и себя, – наверно, это Шамаш затуманил вашу память, понимая, что иначе вы, даже несмотря на Его запрет, станете нас искать… Ничего, теперь все хорошо. Мы рядом, мы вместе…" "Ты ведь не прогонишь меня?" "Нет! Скорее наоборот, – она тяжело вздохнула, – я не смогу отпустить тебя, даже если ты захочешь уйти, если станешь очень-очень просить, потому что… Ашти, я не смогу без тебя жить! Ты… Ты словно часть меня!" "Я никуда не уйду, – горячий шершавый язык коснулся щеки, скользнул к носу, – никогда! Потому что ты – больше чем моя часть, ты – весь мой мир".
"Но со временем тебе захочется найти свою стаю, как Шуши…" "Нет. Твой караван – моя стая. В другой я чувствую себя всего лишь гостьей.
Пусть почетной, всегда желанной, но не своей".
"Ты – священный зверь госпожи Айи. И если Она призовет тебя…" "Я приду на Ее зов. Но лишь затем, чтобы сказать: "Госпожа, Ты сама передала меня той, которую я почитаю почти так же, как и Тебя…" "Ашти! Это слишком! Так даже думать нельзя, не то что говорить богине снегов!" "Почему? Разве это не правда? Разве не ты с самого начала решала, жить мне или нет и не твоим словом я жива?" "Да, но…" "Если так, моя жизнь принадлежит тебе".
"Но твой дух…" "Мой дух согласен с таким выбором разума. Я хочу, чтобы ты никогда больше не была одна, не чувствовала себя одинокой. Что бы ни случилось! И так будет!
Клянусь тебе своим перерождением!" -Мати! – тихо окликнул ее Киш.
Только теперь вспомнив, что она не одна, девушка поспешно выпрямилась, стряхнула с одежды снег, смущенно улыбнулась:
– Прости! Я так обрадовалась встрече с подругой, что обо всем забыла! С тобой все в порядке?
– Мати… – он выглядел усталым, но совершенно счастливым. И уже собирался сказать что-то вроде: "Теперь, когда волки пришли, испытание осталось позади, мы можем возвращаться в караван…" -Подожди, Киш, – прервала его девушка, – несколько мгновений, – она присела на корточки возле снежной охотницы.
"Ашти, волки стаи… – она глядела на них с настороженной опаской. – Я чем-то разозлила стаю? Волки злы на меня за то, что я была так дерзка, что возомнила себя ровней госпоже Айе, которой подчиняется метель? Что я должна сделать, чтобы заслужить их прощение?" Подруга скосила взгляд на своих сородичей, на ее морде появилось такое ехидно-веселое выражение, что Мати не сомневалась – если бы волки умели смеяться, сейчас Ашти хохотала бы безудержно – звонко.
"Что-то не так? – девушка чувствовала себя неловко. – Ашти, пожалуйста, скажи им…
Скажи, если я провинилась в чем-то в их глазах, пусть они накажут меня. Но только меня! Мне бы очень не хотелось, чтобы из-за меня пострадал кто-то другой, ты…" "Да попробовали бы они хотя бы рыкнуть на меня! – волчица гордо выпрямилась, откинула голову назад, выпячивая грудь. – Я – избранная!" "Избранная? – она никогда не слышала ни о чем подобным, полагая, что если в стае и существуют различия, то только по возрасту и положению в семье. – Я знаю, есть вожак стаи, есть мать стаи, но избранная…" "Та, которую госпожа выделяет среди других подобных!" "Как посвященная у людей огня?" "Ну… – она наклонила голову, но не в знак согласия, а сомнения. – Да, наверное.
Я не знаю, что это значит – быть посвященной. Да и избранной тоже. Я еще слишком молода, неопытна. Но я полноправная избранная! Как и Хан. Он тоже избранный.
Господина Шамаша".
"А он где?"
"Кто? "
"Хан".
"Ну… – волчица потерла лапой нос. – Когда мы услышали зов… Это ведь не ты звала нас?" "Нет! – мотнула головой девушка, которая тотчас поспешила с объяснениями. – Только разве что во сне…" "Это было уже потом, когда я уже бежала к тебе, – в золотых глазах стоял вопрос:
– И почему, интересно, ты не позвала меня сразу же, как только все началось?" "Я не могла! Шамаш сказал, чтобы я звала вас с Ханом только когда беда, исходящая от Курунфа, останется позади".
"Очень глупо с Его стороны! – недовольно проворчала волчица. – Ведь мы – не просто слуги, мы еще и стражи. Кто, как не мы, должны защищать вас от бед?" "Он сделал лишь то, о чем просила его я".
"Я так и поняла, – фыркнула Ашти. – Неужели бы я осмелилась на самом деле назвать повелителя небес глупцом!" "Вот как? – вместо того, чтобы надуться, обидевшись, Мати лишь грустно улыбнулась подруге. – А меня так называть, значит, можно?" "Конечно", – задорно ухмыляющаяся рыжая морда волчицы наклонилась в подобии кивка.
Мати глубоко вздохнула. Ее душу наполнил покой наслаждения от сбывшейся надежды.
Однако в излучинах глаз продолжали теплиться, чуть дыша, опасливые огоньки вечного ожидания беды.
"Ашти…"
"Что? " "Я очень рада, что ты здесь, со мной, но… Но, все-таки, я предпочла, чтобы ты была в безопасности. Я не переживу, если с тобой что-то случится!" "Все "я" да "я"! – недовольно заворчала на нее волчица. – Какая же ты эгоистка!
А как же я? Ты подумала о том, смогу ли я жить, если с тобой будет что-то не так?
Смогу ли, умерев, хотя бы подумать о новом рождении?" – ее глаза, не мигая смотревшие на подругу, были полны слез.
Всхлипнув, Мати упала рядом с ней в снег, на колени, прижалась, спрятав лицо в мокрой рыжей шкуре.
"Прости меня! – Она думала о ней. Всегда и только о ней одной. Но не так. Иначе.
А, может быть, волчица была в чем-то права. Ведь жизнь – это еще не все. Есть нечто большее. – Ну, – она немного отстранилась от волчицы, зачерпнув пригоршню снега, смыла с лица так и не пролившиеся слезы. – Так что, все-таки, тебя привело ко мне? " "Госпожа".
"Богиня снегов?" – удивленно взглянула на нее девушка. Она-то все это время была уверена, что именно Айя удерживает ее вдали от каравана и всего, что было так или иначе с ним связано.
"Да, – кивнула волчица. – Она велела мне отыскать тебя. А Хан… Ты ведь понимаешь: даже если бы она послала к тебе и его, он все равно отправился бы другой дорогой. Как я не представляю для себя возможным оставлять тебя одну в беде, так он не желает оставлять одного бога солнца".
"Я понимаю", – девушка пробежала холодными пальцами по мягкой, шелковистой шкурке снежной охотницы, от которой исходило даже не тепло – жар.
"Ты ведь не сердишься на Хана? " "Нет! Конечно, нет! Он поступил так, как должен. И… Я не знаю, как, но обязательно найду способ объяснить все госпоже Айе" "Не надо, – Ашти ткнулась носом девушки в плечо, лизнула горячим шершавым языком щеку, – если понимаешь ты, то и она тоже…" "И что теперь? " Волчица взглянула на нее с удивлением. Весь ее вид говорил: "Я пришла к тебе.
Все. Дальше решай сама".
"Решай сама…" – вздохнув, Мати качнула головой. Что она могла решить?
Девушка огляделась вокруг.
Киш стоял в нескольких шагах позади. Юноша выглядел довольным и счастливым.
Собственно, а почему бы нет? Для него испытание закончилось. Оставалось только вернуться в караван, а там…
На его губах была улыбка, глаза блестели. Он думал о том, что дома его ждет праздник. Вот будет весело!…А главное, он, наконец, стал взрослым, обрел свой путь. И очень скоро у него будет семья.
Поймав на себе взгляд Киша, смысл которого не понял бы только слепец, девушка, смущенно покраснела, прикрыла глаза, словно пытаясь от него спрятаться. Нет, это была не та судьба, которую она для себя хотела.
Потом Мати взглянула на волков.
Они окружали ее со всех сторон плотным кольцом. Одни лежали, обратив взоры немигавших рыжих глаз, в которых больше не было ни тени страха или ярости, на стоявшую в центре их круга. Другие сидели, время от времени поглядывая через плечо, на оставленных стаей в стороне дозорных. Эти последние не приближались, даже не глядели в сторону девушки. Все, о чем они думали, о чем беспокоились, была безопасность стаи.
Мати не понимала, почему волки не уходили, чего ждали. Может быть, знака от госпожи Айи. Не находя ответов вокруг, девушка повернулась к Ашти.
"Ты сможешь привести меня к Хану? " – спросила она подругу.
"Конечно! "
"Но ведь метель замела все следы…" "Ну и что? – Ашти гордо выпрямилась, откинув чуть назад голову. – Подумаешь, следы! Запах сохраняется и под снегом. К тому же, он есть не только на земле, но и в воздухе, в дыхании ветра. Так что, не сомневайся: куда бы ни побежал дядя, я найду его! Идем! " Но Мати, вместо того, чтобы порывом ветра сорваться с места, вздохнув, качнула головой, не спеша сделать следующий шаг.
"Почему ты медлишь? " – волчица смотрела на нее с непониманием.
"Как бы мы ни старались, что б ни делали, нам не удастся найти Курунф, – еще мгновение назад радостно-возбужденная, она опустила голову на грудь, плечи поникли. – Шамаш закрыл его от вас…" "От нас, но не тебя!" "Я не знаю, как найти то, чего на самом деле нет. И пока я не пойму, все будет бесполезно…" – она повернулась спиной к снежной пустыни, лицом обратившись к тому горизонту, за которым скрылся шатер каравана.
"Вот и все… Все…" – глаза девушки погасли, в душу пробралась холодная, безликая пустота.
И тут вперед вышла старая волчица, в шкуру которой рядом с золотой нитью была вплетена серебряная прядь седины. Должно быть, это была мать стаи.
"Не сдавайся, – проговорила она, глядя на девушку глубокими мудрыми глазами существа, которое не только познало все в этом мире, но и смогло заглянуть за границы мироздания. – Не отступай. Нужно идти вперед, даже когда дороги не хватает и для одного шага".
"Я не знаю… Я уже ничего не знаю… Не понимаю…" – девушка замотала головой, отгоняя от себя тени наваждения.
"Успокойся. Все будет хорошо. Мы будем рядом с тобой, помогая и защищая".
"Почему? Почему вы готовы помогать мне? Ради Ашти? " "Ради нее. Ради тебя. Ради самих себя".
Мати свела на миг брови. Она не поняла, что имела в виду волчица. Однако переспрашивать не стала. Главным было другое: она была не одна в снегах пустыни.
"Спасибо!" – Мати подняла руку, собираясь погладить снежную волчицу, но в последний миг остановилась, не решившись. Это было бы слишком фамильярно. И потом, кто она такая? А это – мать стаи. К тому же, другие волки могли увидеть в ее жесте угрозу и напасть.
"Я заслужила наказание, – думала она, – но пусть оно настигнет меня не сейчас.
Потом. Когда от меня не будут зависеть жизни других. Пока же это так, я не могу себе позволить умереть!" "Только не гони нас, – продолжала старая волчица. – Потому что даже если ты сделаешь это, мы не сможем уйти. Но нам не хотелось бы делать что-то против твоей воли".
"Спасибо!" – губы девушки дрогнули. Она не ожидала услышать этих слов. Но именно они стали лучшим лекарством для ее сердца, наполнив его верой в собственные силы.
Она и представить себе не могла, что кто-то может быть столь бескорыстным. Ведь даже люди, прежде чем помогать, оговаривают условия, хотя они – одной крови. А тут – волки. Не просто чужие – другие.
Мати подняла голову. Обвела взглядом собравшихся вокруг нее снежных охотников, подолгу задерживаясь на каждом звере. В глазах всех – и стариков, и недавних щенков – она видела одно и то же – понимание, признание, и еще – нечто неуловимое, далекое – тень узнавания и почитания. С чего бы это? Хотя, конечно, если она на самом деле дочь госпожи Айи, в ней, ее чертах должно быть что-то от матери. Может быть, в этом все и дело. Они помогают ей, потому что такова воля их повелительницы. Однако если и так, что в этом плохого? Ничего.
Караванщица подняла голову, чтобы взглянуть на горизонт, который растворился в ярком солнечном свете, стерся без следа дыханием ветров, словно его не было вовсе. Никаких границ. Никаких расстояний. Все – лишь один миг и один шаг.
"Ладно, – наконец, она приняла решение. – Ты права, мать, – она с уважением взглянула на старую волчицу, – нужно идти вперед. А зачем, куда и как – это вопросы для тех, кто не хочет ничего делать".
Она вновь огляделась вокруг, но на этот раз ее взгляд был совсем другим – не скучающе-мечтательным, а резким, ищущим.
"Только прежде нужно разобраться с тем, что остается позади. Чтобы ничто не задерживало, не тянуло назад".
– Киш, – негромко окликнула она юношу.
– Да! – с готовностью отозвался тот, двинулся к девушке, но, наткнувшись на хмурые взгляды и предупреждающе недовольное ворчание волков, остановился.
"Пропустите его", – попросила Мати снежных охотников, и те, пусть с неохотой, но поднялись со своих мест, расступаясь перед чужаком.
"Ему здесь не место", – недовольно рыкнул огромный мощный волк, в котором без труда угадывался вожак стаи.
"Ты прав, – соглашаясь с ним, а вместе с ним и со всей стаей, кивнула Мати. – Ему пора возвращаться".
"Он ушел далеко от своего костра, – наклонил голову золотой охотник. – Ему будет трудно найти дорогу домой… Ты ведь хочешь, чтобы он дошел? " "Конечно!" – а как же иначе! Не могла же она оставить умирать в снегах того, кто оказался в них из-за нее! Никогда! И хотя снежный охотник ничего не говорил об этом, само предположение ранило ее душу.
"Я не хотел тебя обидеть, – заметив это, виновато пригнулся к снегу вожак, – лишь предложить: я мог бы послать кого-нибудь из стаи, чтобы они довели сына огня до его шатра".
"Это было бы замечательно! – глаза девушки зажглись радостью. – Спасибо тебе! – она была искренне благодарна золотому волку. Однако… Ее глаза все еще глядели на окружавший ее мир с опаской: – Но с ними все будет в порядке?" "Ты беспокоишься о моих детях? – снежный охотник смотрел на нее с уважением. – Так, словно это твои щенки? Ашти говорила правду: ты удивительное существо.
Доброе и внимательное. Для нас будет честью служить тебе. Что же до проводников…
Не беспокойся. С ними ничего не случится. Они осторожны и не подойдут к чужакам ближе, чем позволит безопасность".
"Спасибо тебе", – улыбнувшись, она кивнула волку, принимая его помощь, а потом повернулась к Кишу.
– Иди сюда, не бойся!
Тот осторожно, обходя священных зверей госпожи Айи на почтительном расстоянии, приблизился к Мати. Его глаза горели восхищением. Еще бы, оказаться в легенде!
– Пора возвращаться…
– Да! – кивнул Киш. Он считал так же. Да и не было никакого смысла дальше оставаться в снегах пустыни, пустых и холодных. Время испытания закончилось.
Впереди была жизнь. А жизнь невозможна вне каравана. Во всяком случае, он не видел для себя другого пути. Единственное, чего он не понимал, это почему Мати вздыхала, отчего ее глаза смотрели на него с такой грустью, словно прощаясь навсегда.
– Что ж… – она на миг прикусила губу. Всегда тяжело поворачиваться спиной к своему прошлому. Кажется, что лишаешься частицы себя. А когда в этом прошлом остается человек, к которому сердце успело привыкнуть… Но нет, лучше не затягивать. Пусть все закончится как можно скорее. – Прощай. Волки отведут тебя к каравану.
– Э! Тпру! Не так быстро! Подожди, подожди! Ты что же это, считаешь, что я вот так возьму и уйду, оставив тебя одну в снегах?! – он был готов возмутиться, разозленный не столько тем, что девушка подумала, что тот может с ней так поступить, сколько тем, что она решила с ним расстаться в тот самый миг, когда должна была соединиться на всю жизнь. – Это невозможно! – он бросился к ней, собираясь схватить за руку, чтобы увести силой, если та не готова идти сама. Но караванщик не успел сделать и шага, как перед ним оказалась пара больших рыжих волков. В глазах, движениях зверей была нескрываемая угроза, словно они предупреждали чужака: "Замри! Ни шагу больше! Иначе…" -Иди! – закричала Мати. – Уходи!
– Нет! Никогда! Если ты… Если не хочешь возвращаться, что ж, ладно, я пойду с тобой!
– Ты не можешь! Ты замерзнешь в снегах!
– Ты могла бы сделать так, чтобы…
– Нет, Киш! Прости меня! Прости, но тут наши пути расходятся. Навсегда! И не спорь со мной! Это не мое решение! Это воля госпожи Айи! Я уже сказала, что Она против нашей помолвки, и… – она говорила, говорила, понимая, что только половина ее слов – правда, однако остановиться уже не могла. – Уходи же! Ты ведь видишь, как мне тяжело!
– Вижу, – кивнул караванщик. Он все понял. Но понял по-своему: "Она хочет быть со мной. Любит меня. Но не может пойти против воли госпожи Айи, своей великой Матери. Ведь даже смертные родители могут помешать помолвке, что уж говорить о небожителях…" Так или иначе, ему ничего не оставалось, как смириться.
– Я тоже буду всегда любить тебя, – прошептал он, взглянул на Мати, стремясь запомнить, навсегда сохранить в своей памяти ее образ, хотел подойти, чтобы обнять, поцеловать на прощание, но волки не подпустили его к ней. А потом и она, вздохнув тяжело-тяжело, даже как показалось ему – с каким-то надрывом, повернулась и зашагала прочь, с каждым новым мигом все убыстряя и убыстряя шаг, словно стремясь как можно скорее оставить прошлое позади.
Прошлое… Каким бы плохим оно ни было, ему не сравниться с полным страхов и сомнений будущим.
Конец 6 книги