Страница:
Снова повторился вой, ближе, и сейчас он был одновременно похож на карканье вороны и медвежий рев: ОУВРРРУУЛЛЛ!
Кейн вскочил на ноги и выхватил меч.
– Ты знаешь, что это? – спросил Мэрэм, тоже вынимая меч.
ОУВРРРУУЛЛЛ!
Теперь уже все мы, за исключением мастера Йувейна, схватили оружие и стояли, вглядываясь в освещенные луной скалы у реки.
– Ради женской любви, Кейн, прошу, скажи нам, с чем мы столкнулись!
Однако Кейн хранил молчание, вглядываясь в темноту.
Крик повторился снова, но, похоже, отдаляясь. Через некоторое время он совсем ослабел и исчез в ночи.
– Нет, для меня слишком! – Мэрэм с обвиняющим видом повернулся к Кейну, словно бы это он вызвал ужасные голоса. – Волки так не воют!
– Не воют, – проворчал Кейн. – Но Синие – еще как.
– Синие!.. Кто такие Синие?
Вместо Кейна ему ответил мастер Йувейн, который склонился у костра, достал книгу и процитировал из «Видений»:
– «Тогда придут синие люди, полумертвецы, чьи крики подобны смерти. Они – предвестники Красного Дракона и призраки битвы». Всегда удивлялся, что означают эти строки. – Он закрыл книгу.
– Вот что они означают, – сказал Кейн. – Никто из нас не уснет этой ночью.
Он поведал нам то немногое, что знал о Синих, низкорослом и сильном народе, расе воинов, выведенной Морйином в эпоху Мечей. Их тела имели мало нервов и были нечувствительны к боли. Этот дар усиливался тем, что они ели ягоды кирки, позволявшие идти в бой в безумии гнева. Ягоды также окрашивали кожу в бледно-голубой цвет, а большинство Синих усиливали этот эффект, втирая в кожу синий сок. Многие также демонстрировали струпья и воспаления на руках и ногах, ибо, нечувствительные к боли, они не обращали внимания на свои раны. Зато не могли не обращать внимания враги – Синие шли в бой обнаженными, размахивая ужасными стальными топорами, выли, как сумасшедшие волки, и убивали без сожаления, словно их души были мертвы. Поэтому их называли Бездушными или Полумертвыми.
– Если Зверь создал этих воинов в эру Мечей, то почему здесь не сказано о них больше? – спросил мастер Йувейн, постучав по книге.
– Есть и другие книги, – буркнул Кейн, изучая мерцающую землю вокруг нас. – Вот доберемся когда-нибудь до Библиотеки, может, ты их и прочтешь.
Потом, сообразив, что слишком резко разговаривает с человеком, который заслуживает уважения, он поменял тон.
– К тому же они слишком ужасны, чтобы их описывать. Синие орудуют огромными топорами и заботятся о плоти других еще меньше, чем о своей собственной.
Морйин использовал Синих в начале завоевания Алонии. Они с успехом истребили всех своих противников, но сами оказались почти неконтролируемыми. Поэтому после одной особенно кровавой битвы Морйин – лорд Лжи, Предатель – пригласил вождей Синих на празднование победы. И там своей собственной рукой налил в их чаши отравленное вино.
– Говорят, все Синие исчезли в одну ночь, – сказал Кейн, глядя на горы. – Но думаю, что кто-то смог бежать и найти убежище здесь. Давно ходят слухи о том, что в Белых горах кроется какой-то ужас.
Мы молча смотрели на заснеженные вершины, сверкающие в лунном свете.
– До гор еще добрых сорок миль, – заметил Мэрэм. – Если на самом деле мы слышали Синих, то что они делают в холмах Йарконы?
– Я тоже хотел бы это знать. – Кейн хлопнул его по плечу и зловеще улыбнулся. – Но не так чтобы очень сильно. И не сегодня. Давайте наконец спать. Альфандерри и я покараулим первыми. Если Синие решат нам спеть, не сомневайтесь – мы вас разбудим.
Полумертвые, если это и вправду были они, ночью не вернулись. И все равно мы спали плохо. Когда настало утро, все поднялись красноглазые и раздражительные, уставшие так, что с трудом взобрались на лошадей. Хоть бы несколько облачков скрыли солнце!.. Увы, с каждым часом оно становились все жарче, угрожая затопить огнем все небо. Люди покинули эту местность. Свернув на юго-восток у изгиба реки, мы отыскали несколько покосившихся хижин на усеянной камнями равнине и хотели удостовериться, правильно ли едем. Однако хижины оказались пусты. Наверное, ночные крики Синих спугнули обитателей деревни, и те отправились искать защиты в замке местного лорда.
Поздним утром мы заметили несколько стервятников в небе и, подъехав ближе, ощутили отвратительный запах. Мэрэм предлагал заблаговременно свернуть, что бы ни лежало в том направлении, но Кейн, как всегда, пожелал взглянуть на то, что должно быть увидено. Вскоре мы добрались до небольшой возвышенности. Перед нами, вырастая из полыни и травы подобно жутким деревьям, высились три деревянных креста, с которых свисали почерневшие тела трех обнаженных людей; рядом на перекладинах сидели стервятники.
Кейн увидел птиц смерти, и его лицо потемнело. Он поскакал вперед, размахивая мечом и рыча как волк. Сначала стервятники не обратили внимания на одинокого всадника, но когда его меч отсек одному голову, остальные поднялись в воздух и принялись встревоженно кружить, ожидая, когда обезумевший человек оставит их в покое и можно будет спокойно попировать.
– Как я ненавижу этих проклятых птиц! – Кейн спешился, чтобы вытереть меч о траву. – Они – насмешка над благороднейшим творением Единого!
Мы подъехали ближе, закрывая лица плащами, – запах стоял невыносимый. Я заставил себя взглянуть на останки людей, так ужасно истерзанных клювами стервятников.
– Ты не говорил нам, что Синие научились гнусностям Палача.
– Я никогда и не слышал о таком. – Кейн бросил взгляд на кресты. – Это, наверное, дело рук одного из лордов, перешедших на сторону Каллимуна.
– Какого лорда? – спросила Лильяна, подъехав к нам. – Ринальд сказал, что лорды Вайрада следуют за Кайшэмом.
– Ну, похоже, что некоторые из них следуют за Айгулем.
Я слез с Эльтару, подошел к центральному кресту и, протянув руку, коснулся ступни распятого человека. Мертвая плоть была мягкой, вздувшейся и горячей – такой же горячей, как раскаленный воздух.
– Мы должны предать их земле.
Кейн воткнул меч в каменистую землю.
– Не спорю, Вэль. Однако нам придется копать целый день. А тот, кто распял их, может вернуться…
Мэрэм, дрожащими руками придерживавший у лица край плаща, не выдержал:
– Прошу, едем, пока не поздно!
Кейн, всегда с ним споривший, на этот раз кивнул.
– Он прав, надо ехать. Оставим птицам их обед. Даже стервятники должны есть.
Помолившись за трех людей, закончивших жизнь в этом пустынном месте, мы сели в седла и продолжили путешествие. Альфандерри увлажнил горло кровью с потрескавшихся губ и запел, чтобы подбодрить нас. Он выводил прекрасную мелодию в память об умерших, чьи души ушли к звездам за глубоким синим небом, но, несмотря на только что увиденный ужас, слова песни были о жизни:
Пой же песню славы,
Пой же песню славы,
Ибо свет Единого
Над миром воссияет.
– Слишком громко, – проворчал Кейн, оглядывая пологие холмы.
Однако Альфандерри, сосредоточившись на образе камня Света, что лежал где-то впереди, пел громко, с опрометчивой самозабвенностью, и его голос наполнял окрестности. Даже травы, выжженные и чахлые, должно быть, плакали при звуках чудесного пения.
– Проклятие, слишком громко, я сказал! – рявкнул Кейн, бросая на Альфандерри разгневанный взгляд. – Ты хочешь о нас всему миру растрезвонить?
Альфандерри, казалось, был пьян от красоты собственного пения и не обратил на Кейна никакого внимания. Странные и прекрасные звуки лились из его уст неиссякаемым потоком.
– Черт побери, Альфандерри, приди в себя!
Кейн с негодованием посмотрел на менестреля, и тот неожиданно затих, как побитый щенок.
– Мне очень жаль… я был так близок… так близок к тому, чтобы отыскать слова ангелов…
– Если явятся палачи, даже ангелы нам не помогут.
Атара указала на далекий холм. Я посмотрел в ту сторону и увидел, как за ним мелькнула туманная фигура.
– Что там? – покосился Кейн.
– Человек – похоже, одетый в синее.
При таких новостях Мэрэм сглотнул комок в горле.
– Мне жаль, – повторил Альфандерри. – Но, может быть, синий человек нас не заметил…
– Глупый менестрель, – тихо сказал Кейн. – Поехали, и будем надеяться на лучшее.
Мы снова двинулись в путь. С каждой пройденной милей воздух становился все раскаленнее, мерцал и плавился; нас преследовало зловоние смерти. Местность круглилась холмами, как волнами; петляя между ними, мы старались выдерживать курс.
Через некоторое время я почувствовал спиной что-то неприятное, словно на меня смотрел стервятник. Я остановился и поглядел налево.
– Что там? – спросил Мэрэм, остановив коня. – Что вы увидели?
Нам советовали избегать Айгуля, и мы старались. Однако Айгуль нашел нас сам.
Отряд рыцарей перевалил через гребень холма и поскакал вниз по склону прямо к нам. Их было человек двадцать. Кольчуги и шлемы сверкали на солнце. Всадник рядом с предводителем отряда вез древко с развевающимся штандартом: на ярко-желтом полотнище выделялись чешуя и свирепый язык огромного красного дракона.
– О Боже! – закричал Мэрэм. – О Боже!
Лильяна обнажила меч.
– Бежим или деремся, Вэль?
– Может быть, ни то, ни другое, – сказал я, пытаясь сохранять спокойствие – ради Мэрэма и самого себя. Повернувшись, я показал направо, где, подобно покрытому травой замку, высился холм. – Туда!
– Правильно, – согласился мастер Йувейн, глядя на несущихся на нас людей. – Может, это просто какой-нибудь своенравный лорд и его слуги. Если мы побежим, они решат, что мы боимся.
– Ну, мы и вправду боимся, – заметил Мэрэм. Он сказал еще что-то, но мы уже сорвались в галоп, и ветер отнес его слова в сторону.
Нам потребовалось всего несколько минут, чтобы подняться на почти плоскую вершину холма. Теперь было хорошо видно: следом за лордом с красным драконом на желтом сюрко ехали три обнаженных воина, чьи тела казались покрытыми синей краской. Их маленькие горные лошадки двигались легче, чем боевые кони тяжеловооруженных спутников. Мышцы у синих воинов бугрились, и каждый сжимал в руках огромный стальной топор.
– Мне очень жаль, – сказал Альфандерри Кейну, обнажившему меч и не сводившему глаз с приближавшегося отряда.
– Нам теперь не твое сожаление понадобится, мой юный друг, а твоя сила. И твоя храбрость, – с мрачной усмешкой ответил Кейн.
Отряд поднялся на гребень соседнего холма. Потом их предводитель вместе со знаменосцем и одним из синих людей отделился от основной группы и подъехал ближе к нам. Это был быстроглазый человек с лисьим выражением на жестком лице. Многие могли бы назвать его красивым, и он, казалось, нарочно демонстрировал свое изящество, прямо и горделиво сидя на лошади. Его глаза, такие же темные, как и аккуратно подстриженная бородка, уставились на меня, словно отравленные копья, пронзая сердце тьмой.
– Кто вы? Спускайтесь и назовите себя!
– А кто вы , – сказал я ему, – если подъезжаете к нам скрытно, как разбойники?
– Разбойники?.. Будь поосторожнее, когда говоришь с повелителем этих земель!
Я обменялся быстрыми взглядами с Кейном и Атарой, державшей у седла снаряженный лук. Ринальд говорил нам, что лорд Вайрада герцог Вайкрам – белобородый старик со шрамами на лице.
– Мы слышали, что хозяин здесь – лорд Вайкрам, – сказал я молодому мужчине.
– Уже нет, – радостно ответил тот. – Герцог Вайкрам мертв. Теперь я – повелитель Вайрада. А также Сайкара и Айгуля. Можете обращаться ко мне герцог Юлану.
Я неожиданно понял, что за ужасное зловоние висело в воздухе: запах множества тел, гниющих на солнце. Где-то неподалеку недавно была большая битва – герцог Юлану завоевал себе право владеть Вайрадом.
– Вы знаете мое имя, а я не знаю ваших.
– Мы паломники, всего лишь паломники, направляющиеся в Кайшэм.
– Паломники с мечами… – Он оглядел Кейна, Мэрэма и Атару, потом перевел взгляд на меня и долго изучал мое лицо. – Говорят, валари выглядят в точности, как ты.
Я выпростал руку из-под плаща и опустил ее на рукоять меча, краем глаза заметив, что Мэрэм в свободной руке сжимает красный кристалл, а Лильяна прижала к голове синюю фигурку.
– Что это у тебя в руке? – рявкнул на нее герцог Юлану.
Женщина ничего не ответила, только молча смотрела вперед.
Герцог Юлану повернул голову и зашептался с одним из Синих, чья большая круглая голова темнела от сока ягод кирки. Одно ухо отсутствовало, и кожа вокруг дыры была вся покрыта струпьями. На боку зияла открытая рана, наверное, от меча; в темно-красной гниющей плоти кишели белые личинки.
– Недоброе время вы выбрали для паломничества, – сказал герцог, глядя на нас снизу. Его резкий голос теперь смягчился, словно он собирался обольстить строптивую служанку. – В Сайкаре и Вайраде начались волнения; герцог Амадам и герцог Вайкрам попросили моей помощи, чтобы подавить бунт. Так мы и поступили. Недавно мы выиграли битву недалеко отсюда, в Тарманаме. Как ни печально, герцог Вайкрам погиб. Некоторые восставшие лорды и рыцари сбежали от нас. Теперь они, конечно, вне закона и будут нападать на паломников. В округе небезопасно, так что просим сложить оружие и ехать с нами ради вашей же собственной безопасности.
– Мы должны с благодарностью отклонить твое предложение, – сказал Кейн с удивительной вежливостью.
– Боюсь, это больше, нежели предложение. – Голос герцога гневно возвысился. – Следуйте за нами! Когда мир будет восстановлен, вы завершите свое паломничество.
– Спасибо, – ледяным голосом произнес Кейн.
– Даю слово, что с вами будут обращаться почтительно. – Герцог искренне улыбнулся. – В замке Вайкрама есть башня для гостей – она смотрит на реку Нашбрум. С удовольствием поместим вас туда.
Нос Лильяны устремился в его сторону, словно она вынюхивала яд.
– Герцог говорит правду: теперь в замке множество деревянных башен. Он хочет поместить нас на крестах рядом с рыцарями герцога и его семьей.
Побагровев от ярости так, что страшно было смотреть, Юлану взмахнул саблей.
– Будь ты проклята, ведьма! Дай мне то, что у тебя в руке, пока я ее тебе не отрубил!
Лильяна медленно раскрыла ладонь, показывая синий джелстеи. Потом вызывающе улыбнулась, сжала камень в кулаке и погрозила ему.
– Проклятая ведьма, – пробормотал герцог.
– Битва при Тарманаме действительно была, – сообщила она всем, кто мог слышать. – Но не было там восставших лордов – только верные герцогу Вайкраму, которого безжалостно предали смерти.
Спокойно и размеренно Лильяна стала рассказывать о том, что высмотрела в мозгу Юлану. Она поведала, что тот со своей армией прибыл в Сайкар, как и предполагал Ринальд. Однако мощные укрепления никто не осаждал. Пока инженеры Юлану делали катапульты и тараны, к его армии присоединились Синие. А потом клирики Каллимуна, засланные в город, убили герцога Сайкара и всю его семью. Кузен герцога, барон Мукал, открыл ворота города. Многих распяли – и армия Сайкара перешла к Юлану, принеся клятву верности ему и его далекому повелителю. Так Сайкар пал меньше чем за день.
Герцог Юлану собрал обе армии, а также отряды Синих и молниеносным броском вторгся в Вайрад. У герцога Вайкрама и его лордов не было времени узнать о том, что произошло в Сайкаре, и договориться о мире или приемлемых условиях. Им пришлось выбирать: безоговорочно сдаться или идти в битву. Пока библиотекари Кайшэма собирались послать войска, стало слишком поздно, и герцог Вайкрам решил сражаться в одиночку. Его силы были разбиты, выживших распяли. И теперь плененная семья старого герцога ожидала той же участи, сидя в темнице в собственном замке.
– Сайкар завоевало коварство. Ты слышишь ложь в его словах? Каждый вздох сулит нам еще большее коварство.
Герцог Юлану уставился на Лильяну, и я сообразил, что он со своими телохранителями искал дорогу на Кайшэм для армии, когда один из Синих сообщил ему о нашем присутствии.
Два рыцаря, закованных в кольчуги и вооруженных зловещего вида кривыми мечами, подъехали ближе, словно успокаивая и поддерживая господина перед лицом ядовитых фраз Лильяны.
– Ты многое знаешь… однако не сознаешь главного.
– Чего же, дорогой герцог?
– В конце концов тебе придется целовать мне ноги. Сколько времени прошло, старая ведьма, с тех пор, как ты целовала мужчину?
В ответ Лильяна снова подняла кулак в его сторону, отогнув средний палец.
Лицо герцога наполнилось ненавистью, но он нашел в себе силы превратить ее в слова:
– Почему бы тебе не заглянуть в мой разум сейчас?
Потом он, клирик Каллимуна, устремил на Лильяну такой ядовитый и полный злобы взгляд, что та вскрикнула от боли. Я даже по нефритовой рукояти почувствовал, как вспыхнул в ножнах Элькэлэдар.
– Любезный же ты лорд! – Несмотря на мучение, Лильяна не отвела взгляда в сторону. – Наверняка все в Йарконе отмечают твои образцовые манеры.
Я понимал ее стратегию: она пыталась использовать синий джелстеи и всю остроту своего языка, чтобы спровоцировать герцога. Ибо если суждено случиться битве, то лучше, чтобы герцогу и его людям пришлось подниматься по холму. Такова была наша судьба, записанная на луне и звездах; я видел ее приближение так же ясно, как Атара. Но моя судьба заключалась в том чтобы установить мир.
– Герцог Юлану, теперь ты лорд Сайкара и Вайрада. Однако твои владения приобретены коварством. Без сомнения, лорды Кайшэма готовятся отнять их. Отзови своих людей, дай нам продолжить путешествие. Достигнув Кайшэма, мы поговорим с библиотекарями – может быть, есть возможность не допустить войны.
Жалкая получилась речь, и герцог прекрасно это понимал.
– Если ты и вправду валари, то, похоже, вы растеряли свою хваленую храбрость, коли предлагаете такие трусливые вещи, лишь бы сбежать от врага.
Потом он заметил шрам на моем лбу, и его глаза, едва не доведшие Лильяну до слез, вонзились в мои.
Черные личинки пытались прогрызть себе путь в мой мозг.
Ладонь сильнее сжалась вокруг украшенной лебедями рукояти Элькэлэдара. Я ощутил, как огонь силюстрии собирается в моих глазах.
И неожиданно герцог Юлану отвел взгляд.
– Паломники, да? Семеро … Что же нам делать с семью чертовыми паломниками?
Порыв ветра пошевелил травы вокруг холма, и синий воин с бритой головой нетерпеливо повернулся к герцогу. Его речь напоминала серию гортанных звуков, похожих на рычание медведя. С шеи бритоголового свисал сверкающий камень – большой квадратный алмаз, подобный тем, что вставляют в нагрудные пластины знаменитых доспехов валари. Остальные Синие носили такие же камни. Коснувшись запястьем алмазного навершия моего меча, я внезапно понял, откуда у них такие камни: их выковыряли из доспехов распятых валари после битвы при Таршиде целую эпоху назад. Три тысячи лет Морйин хранил камни для того дня, когда они могут понадобиться. И вот день настал. Ясно, что этими украденными камнями он купил службу Синих – и, может быть, забвение прошлых предательств.
– Уртурук считает, что мы просто обязаны послать вас в Кайшэм. По крайней мере ваши головы.
Раз уж Морйин пустил в ход так долго сберегаемое сокровище, значит, он наконец решился на открытое завоевание не только Йарконы, но и всего Эа.
– Библиотекарям надо намекнуть, что они утратили право принимать паломников.
Пока лошади нервно ржали и рыли землю, герцог смотрел на травянистый холм, словно решая, что делать.
Потом Лильяна улыбнулась ему.
– А разве ты уже не входил в контакт с библиотекарями?
Лицо герцога снова исказилось от ярости, и он уставился на Лильяну, как будто хотел испепелить ее. А та посмотрела на него в ответ, получая, пожалуй, слишком много удовольствия от издевательства над врагом. Потом она рассказала нам о тайне, которую с такой болью добыла из разума герцога.
– После Тарманама, – громко сказала она, чтобы слышали все, – разве ты не посылал самого быстрого гонца в Кайшэм с требованием выкупа? И разве библиотекари не прислали тебе книгу с золотыми буквами? Книгу манер?
Когда упрек библиотекарей и истинные мотивы его желания уязвить Кайшэм вышли на свет, тайный позор герцога обнажился как нерв. Юлану побелел, дернул поводья так, что конь заржал от боли, а потом неожиданно указал на нас мечом.
– Проклятая ведьма! Взять ее! Взять их всех! Живыми!
Приказ обрадовал Синих. Они сдвинули вместе свои огромные топоры и под звон стали испустили долгий и свирепый вопль:
– ОУВРРРУУЛЛЛ!
Затем двадцать рыцарей вонзили шпоры в бока ржущих лошадей, и началась битва.
Глава 31
Кейн вскочил на ноги и выхватил меч.
– Ты знаешь, что это? – спросил Мэрэм, тоже вынимая меч.
ОУВРРРУУЛЛЛ!
Теперь уже все мы, за исключением мастера Йувейна, схватили оружие и стояли, вглядываясь в освещенные луной скалы у реки.
– Ради женской любви, Кейн, прошу, скажи нам, с чем мы столкнулись!
Однако Кейн хранил молчание, вглядываясь в темноту.
Крик повторился снова, но, похоже, отдаляясь. Через некоторое время он совсем ослабел и исчез в ночи.
– Нет, для меня слишком! – Мэрэм с обвиняющим видом повернулся к Кейну, словно бы это он вызвал ужасные голоса. – Волки так не воют!
– Не воют, – проворчал Кейн. – Но Синие – еще как.
– Синие!.. Кто такие Синие?
Вместо Кейна ему ответил мастер Йувейн, который склонился у костра, достал книгу и процитировал из «Видений»:
– «Тогда придут синие люди, полумертвецы, чьи крики подобны смерти. Они – предвестники Красного Дракона и призраки битвы». Всегда удивлялся, что означают эти строки. – Он закрыл книгу.
– Вот что они означают, – сказал Кейн. – Никто из нас не уснет этой ночью.
Он поведал нам то немногое, что знал о Синих, низкорослом и сильном народе, расе воинов, выведенной Морйином в эпоху Мечей. Их тела имели мало нервов и были нечувствительны к боли. Этот дар усиливался тем, что они ели ягоды кирки, позволявшие идти в бой в безумии гнева. Ягоды также окрашивали кожу в бледно-голубой цвет, а большинство Синих усиливали этот эффект, втирая в кожу синий сок. Многие также демонстрировали струпья и воспаления на руках и ногах, ибо, нечувствительные к боли, они не обращали внимания на свои раны. Зато не могли не обращать внимания враги – Синие шли в бой обнаженными, размахивая ужасными стальными топорами, выли, как сумасшедшие волки, и убивали без сожаления, словно их души были мертвы. Поэтому их называли Бездушными или Полумертвыми.
– Если Зверь создал этих воинов в эру Мечей, то почему здесь не сказано о них больше? – спросил мастер Йувейн, постучав по книге.
– Есть и другие книги, – буркнул Кейн, изучая мерцающую землю вокруг нас. – Вот доберемся когда-нибудь до Библиотеки, может, ты их и прочтешь.
Потом, сообразив, что слишком резко разговаривает с человеком, который заслуживает уважения, он поменял тон.
– К тому же они слишком ужасны, чтобы их описывать. Синие орудуют огромными топорами и заботятся о плоти других еще меньше, чем о своей собственной.
Морйин использовал Синих в начале завоевания Алонии. Они с успехом истребили всех своих противников, но сами оказались почти неконтролируемыми. Поэтому после одной особенно кровавой битвы Морйин – лорд Лжи, Предатель – пригласил вождей Синих на празднование победы. И там своей собственной рукой налил в их чаши отравленное вино.
– Говорят, все Синие исчезли в одну ночь, – сказал Кейн, глядя на горы. – Но думаю, что кто-то смог бежать и найти убежище здесь. Давно ходят слухи о том, что в Белых горах кроется какой-то ужас.
Мы молча смотрели на заснеженные вершины, сверкающие в лунном свете.
– До гор еще добрых сорок миль, – заметил Мэрэм. – Если на самом деле мы слышали Синих, то что они делают в холмах Йарконы?
– Я тоже хотел бы это знать. – Кейн хлопнул его по плечу и зловеще улыбнулся. – Но не так чтобы очень сильно. И не сегодня. Давайте наконец спать. Альфандерри и я покараулим первыми. Если Синие решат нам спеть, не сомневайтесь – мы вас разбудим.
Полумертвые, если это и вправду были они, ночью не вернулись. И все равно мы спали плохо. Когда настало утро, все поднялись красноглазые и раздражительные, уставшие так, что с трудом взобрались на лошадей. Хоть бы несколько облачков скрыли солнце!.. Увы, с каждым часом оно становились все жарче, угрожая затопить огнем все небо. Люди покинули эту местность. Свернув на юго-восток у изгиба реки, мы отыскали несколько покосившихся хижин на усеянной камнями равнине и хотели удостовериться, правильно ли едем. Однако хижины оказались пусты. Наверное, ночные крики Синих спугнули обитателей деревни, и те отправились искать защиты в замке местного лорда.
Поздним утром мы заметили несколько стервятников в небе и, подъехав ближе, ощутили отвратительный запах. Мэрэм предлагал заблаговременно свернуть, что бы ни лежало в том направлении, но Кейн, как всегда, пожелал взглянуть на то, что должно быть увидено. Вскоре мы добрались до небольшой возвышенности. Перед нами, вырастая из полыни и травы подобно жутким деревьям, высились три деревянных креста, с которых свисали почерневшие тела трех обнаженных людей; рядом на перекладинах сидели стервятники.
Кейн увидел птиц смерти, и его лицо потемнело. Он поскакал вперед, размахивая мечом и рыча как волк. Сначала стервятники не обратили внимания на одинокого всадника, но когда его меч отсек одному голову, остальные поднялись в воздух и принялись встревоженно кружить, ожидая, когда обезумевший человек оставит их в покое и можно будет спокойно попировать.
– Как я ненавижу этих проклятых птиц! – Кейн спешился, чтобы вытереть меч о траву. – Они – насмешка над благороднейшим творением Единого!
Мы подъехали ближе, закрывая лица плащами, – запах стоял невыносимый. Я заставил себя взглянуть на останки людей, так ужасно истерзанных клювами стервятников.
– Ты не говорил нам, что Синие научились гнусностям Палача.
– Я никогда и не слышал о таком. – Кейн бросил взгляд на кресты. – Это, наверное, дело рук одного из лордов, перешедших на сторону Каллимуна.
– Какого лорда? – спросила Лильяна, подъехав к нам. – Ринальд сказал, что лорды Вайрада следуют за Кайшэмом.
– Ну, похоже, что некоторые из них следуют за Айгулем.
Я слез с Эльтару, подошел к центральному кресту и, протянув руку, коснулся ступни распятого человека. Мертвая плоть была мягкой, вздувшейся и горячей – такой же горячей, как раскаленный воздух.
– Мы должны предать их земле.
Кейн воткнул меч в каменистую землю.
– Не спорю, Вэль. Однако нам придется копать целый день. А тот, кто распял их, может вернуться…
Мэрэм, дрожащими руками придерживавший у лица край плаща, не выдержал:
– Прошу, едем, пока не поздно!
Кейн, всегда с ним споривший, на этот раз кивнул.
– Он прав, надо ехать. Оставим птицам их обед. Даже стервятники должны есть.
Помолившись за трех людей, закончивших жизнь в этом пустынном месте, мы сели в седла и продолжили путешествие. Альфандерри увлажнил горло кровью с потрескавшихся губ и запел, чтобы подбодрить нас. Он выводил прекрасную мелодию в память об умерших, чьи души ушли к звездам за глубоким синим небом, но, несмотря на только что увиденный ужас, слова песни были о жизни:
Пой же песню славы,
Пой же песню славы,
Ибо свет Единого
Над миром воссияет.
– Слишком громко, – проворчал Кейн, оглядывая пологие холмы.
Однако Альфандерри, сосредоточившись на образе камня Света, что лежал где-то впереди, пел громко, с опрометчивой самозабвенностью, и его голос наполнял окрестности. Даже травы, выжженные и чахлые, должно быть, плакали при звуках чудесного пения.
– Проклятие, слишком громко, я сказал! – рявкнул Кейн, бросая на Альфандерри разгневанный взгляд. – Ты хочешь о нас всему миру растрезвонить?
Альфандерри, казалось, был пьян от красоты собственного пения и не обратил на Кейна никакого внимания. Странные и прекрасные звуки лились из его уст неиссякаемым потоком.
– Черт побери, Альфандерри, приди в себя!
Кейн с негодованием посмотрел на менестреля, и тот неожиданно затих, как побитый щенок.
– Мне очень жаль… я был так близок… так близок к тому, чтобы отыскать слова ангелов…
– Если явятся палачи, даже ангелы нам не помогут.
Атара указала на далекий холм. Я посмотрел в ту сторону и увидел, как за ним мелькнула туманная фигура.
– Что там? – покосился Кейн.
– Человек – похоже, одетый в синее.
При таких новостях Мэрэм сглотнул комок в горле.
– Мне жаль, – повторил Альфандерри. – Но, может быть, синий человек нас не заметил…
– Глупый менестрель, – тихо сказал Кейн. – Поехали, и будем надеяться на лучшее.
Мы снова двинулись в путь. С каждой пройденной милей воздух становился все раскаленнее, мерцал и плавился; нас преследовало зловоние смерти. Местность круглилась холмами, как волнами; петляя между ними, мы старались выдерживать курс.
Через некоторое время я почувствовал спиной что-то неприятное, словно на меня смотрел стервятник. Я остановился и поглядел налево.
– Что там? – спросил Мэрэм, остановив коня. – Что вы увидели?
Нам советовали избегать Айгуля, и мы старались. Однако Айгуль нашел нас сам.
Отряд рыцарей перевалил через гребень холма и поскакал вниз по склону прямо к нам. Их было человек двадцать. Кольчуги и шлемы сверкали на солнце. Всадник рядом с предводителем отряда вез древко с развевающимся штандартом: на ярко-желтом полотнище выделялись чешуя и свирепый язык огромного красного дракона.
– О Боже! – закричал Мэрэм. – О Боже!
Лильяна обнажила меч.
– Бежим или деремся, Вэль?
– Может быть, ни то, ни другое, – сказал я, пытаясь сохранять спокойствие – ради Мэрэма и самого себя. Повернувшись, я показал направо, где, подобно покрытому травой замку, высился холм. – Туда!
– Правильно, – согласился мастер Йувейн, глядя на несущихся на нас людей. – Может, это просто какой-нибудь своенравный лорд и его слуги. Если мы побежим, они решат, что мы боимся.
– Ну, мы и вправду боимся, – заметил Мэрэм. Он сказал еще что-то, но мы уже сорвались в галоп, и ветер отнес его слова в сторону.
Нам потребовалось всего несколько минут, чтобы подняться на почти плоскую вершину холма. Теперь было хорошо видно: следом за лордом с красным драконом на желтом сюрко ехали три обнаженных воина, чьи тела казались покрытыми синей краской. Их маленькие горные лошадки двигались легче, чем боевые кони тяжеловооруженных спутников. Мышцы у синих воинов бугрились, и каждый сжимал в руках огромный стальной топор.
– Мне очень жаль, – сказал Альфандерри Кейну, обнажившему меч и не сводившему глаз с приближавшегося отряда.
– Нам теперь не твое сожаление понадобится, мой юный друг, а твоя сила. И твоя храбрость, – с мрачной усмешкой ответил Кейн.
Отряд поднялся на гребень соседнего холма. Потом их предводитель вместе со знаменосцем и одним из синих людей отделился от основной группы и подъехал ближе к нам. Это был быстроглазый человек с лисьим выражением на жестком лице. Многие могли бы назвать его красивым, и он, казалось, нарочно демонстрировал свое изящество, прямо и горделиво сидя на лошади. Его глаза, такие же темные, как и аккуратно подстриженная бородка, уставились на меня, словно отравленные копья, пронзая сердце тьмой.
– Кто вы? Спускайтесь и назовите себя!
– А кто вы , – сказал я ему, – если подъезжаете к нам скрытно, как разбойники?
– Разбойники?.. Будь поосторожнее, когда говоришь с повелителем этих земель!
Я обменялся быстрыми взглядами с Кейном и Атарой, державшей у седла снаряженный лук. Ринальд говорил нам, что лорд Вайрада герцог Вайкрам – белобородый старик со шрамами на лице.
– Мы слышали, что хозяин здесь – лорд Вайкрам, – сказал я молодому мужчине.
– Уже нет, – радостно ответил тот. – Герцог Вайкрам мертв. Теперь я – повелитель Вайрада. А также Сайкара и Айгуля. Можете обращаться ко мне герцог Юлану.
Я неожиданно понял, что за ужасное зловоние висело в воздухе: запах множества тел, гниющих на солнце. Где-то неподалеку недавно была большая битва – герцог Юлану завоевал себе право владеть Вайрадом.
– Вы знаете мое имя, а я не знаю ваших.
– Мы паломники, всего лишь паломники, направляющиеся в Кайшэм.
– Паломники с мечами… – Он оглядел Кейна, Мэрэма и Атару, потом перевел взгляд на меня и долго изучал мое лицо. – Говорят, валари выглядят в точности, как ты.
Я выпростал руку из-под плаща и опустил ее на рукоять меча, краем глаза заметив, что Мэрэм в свободной руке сжимает красный кристалл, а Лильяна прижала к голове синюю фигурку.
– Что это у тебя в руке? – рявкнул на нее герцог Юлану.
Женщина ничего не ответила, только молча смотрела вперед.
Герцог Юлану повернул голову и зашептался с одним из Синих, чья большая круглая голова темнела от сока ягод кирки. Одно ухо отсутствовало, и кожа вокруг дыры была вся покрыта струпьями. На боку зияла открытая рана, наверное, от меча; в темно-красной гниющей плоти кишели белые личинки.
– Недоброе время вы выбрали для паломничества, – сказал герцог, глядя на нас снизу. Его резкий голос теперь смягчился, словно он собирался обольстить строптивую служанку. – В Сайкаре и Вайраде начались волнения; герцог Амадам и герцог Вайкрам попросили моей помощи, чтобы подавить бунт. Так мы и поступили. Недавно мы выиграли битву недалеко отсюда, в Тарманаме. Как ни печально, герцог Вайкрам погиб. Некоторые восставшие лорды и рыцари сбежали от нас. Теперь они, конечно, вне закона и будут нападать на паломников. В округе небезопасно, так что просим сложить оружие и ехать с нами ради вашей же собственной безопасности.
– Мы должны с благодарностью отклонить твое предложение, – сказал Кейн с удивительной вежливостью.
– Боюсь, это больше, нежели предложение. – Голос герцога гневно возвысился. – Следуйте за нами! Когда мир будет восстановлен, вы завершите свое паломничество.
– Спасибо, – ледяным голосом произнес Кейн.
– Даю слово, что с вами будут обращаться почтительно. – Герцог искренне улыбнулся. – В замке Вайкрама есть башня для гостей – она смотрит на реку Нашбрум. С удовольствием поместим вас туда.
Нос Лильяны устремился в его сторону, словно она вынюхивала яд.
– Герцог говорит правду: теперь в замке множество деревянных башен. Он хочет поместить нас на крестах рядом с рыцарями герцога и его семьей.
Побагровев от ярости так, что страшно было смотреть, Юлану взмахнул саблей.
– Будь ты проклята, ведьма! Дай мне то, что у тебя в руке, пока я ее тебе не отрубил!
Лильяна медленно раскрыла ладонь, показывая синий джелстеи. Потом вызывающе улыбнулась, сжала камень в кулаке и погрозила ему.
– Проклятая ведьма, – пробормотал герцог.
– Битва при Тарманаме действительно была, – сообщила она всем, кто мог слышать. – Но не было там восставших лордов – только верные герцогу Вайкраму, которого безжалостно предали смерти.
Спокойно и размеренно Лильяна стала рассказывать о том, что высмотрела в мозгу Юлану. Она поведала, что тот со своей армией прибыл в Сайкар, как и предполагал Ринальд. Однако мощные укрепления никто не осаждал. Пока инженеры Юлану делали катапульты и тараны, к его армии присоединились Синие. А потом клирики Каллимуна, засланные в город, убили герцога Сайкара и всю его семью. Кузен герцога, барон Мукал, открыл ворота города. Многих распяли – и армия Сайкара перешла к Юлану, принеся клятву верности ему и его далекому повелителю. Так Сайкар пал меньше чем за день.
Герцог Юлану собрал обе армии, а также отряды Синих и молниеносным броском вторгся в Вайрад. У герцога Вайкрама и его лордов не было времени узнать о том, что произошло в Сайкаре, и договориться о мире или приемлемых условиях. Им пришлось выбирать: безоговорочно сдаться или идти в битву. Пока библиотекари Кайшэма собирались послать войска, стало слишком поздно, и герцог Вайкрам решил сражаться в одиночку. Его силы были разбиты, выживших распяли. И теперь плененная семья старого герцога ожидала той же участи, сидя в темнице в собственном замке.
– Сайкар завоевало коварство. Ты слышишь ложь в его словах? Каждый вздох сулит нам еще большее коварство.
Герцог Юлану уставился на Лильяну, и я сообразил, что он со своими телохранителями искал дорогу на Кайшэм для армии, когда один из Синих сообщил ему о нашем присутствии.
Два рыцаря, закованных в кольчуги и вооруженных зловещего вида кривыми мечами, подъехали ближе, словно успокаивая и поддерживая господина перед лицом ядовитых фраз Лильяны.
– Ты многое знаешь… однако не сознаешь главного.
– Чего же, дорогой герцог?
– В конце концов тебе придется целовать мне ноги. Сколько времени прошло, старая ведьма, с тех пор, как ты целовала мужчину?
В ответ Лильяна снова подняла кулак в его сторону, отогнув средний палец.
Лицо герцога наполнилось ненавистью, но он нашел в себе силы превратить ее в слова:
– Почему бы тебе не заглянуть в мой разум сейчас?
Потом он, клирик Каллимуна, устремил на Лильяну такой ядовитый и полный злобы взгляд, что та вскрикнула от боли. Я даже по нефритовой рукояти почувствовал, как вспыхнул в ножнах Элькэлэдар.
– Любезный же ты лорд! – Несмотря на мучение, Лильяна не отвела взгляда в сторону. – Наверняка все в Йарконе отмечают твои образцовые манеры.
Я понимал ее стратегию: она пыталась использовать синий джелстеи и всю остроту своего языка, чтобы спровоцировать герцога. Ибо если суждено случиться битве, то лучше, чтобы герцогу и его людям пришлось подниматься по холму. Такова была наша судьба, записанная на луне и звездах; я видел ее приближение так же ясно, как Атара. Но моя судьба заключалась в том чтобы установить мир.
– Герцог Юлану, теперь ты лорд Сайкара и Вайрада. Однако твои владения приобретены коварством. Без сомнения, лорды Кайшэма готовятся отнять их. Отзови своих людей, дай нам продолжить путешествие. Достигнув Кайшэма, мы поговорим с библиотекарями – может быть, есть возможность не допустить войны.
Жалкая получилась речь, и герцог прекрасно это понимал.
– Если ты и вправду валари, то, похоже, вы растеряли свою хваленую храбрость, коли предлагаете такие трусливые вещи, лишь бы сбежать от врага.
Потом он заметил шрам на моем лбу, и его глаза, едва не доведшие Лильяну до слез, вонзились в мои.
Черные личинки пытались прогрызть себе путь в мой мозг.
Ладонь сильнее сжалась вокруг украшенной лебедями рукояти Элькэлэдара. Я ощутил, как огонь силюстрии собирается в моих глазах.
И неожиданно герцог Юлану отвел взгляд.
– Паломники, да? Семеро … Что же нам делать с семью чертовыми паломниками?
Порыв ветра пошевелил травы вокруг холма, и синий воин с бритой головой нетерпеливо повернулся к герцогу. Его речь напоминала серию гортанных звуков, похожих на рычание медведя. С шеи бритоголового свисал сверкающий камень – большой квадратный алмаз, подобный тем, что вставляют в нагрудные пластины знаменитых доспехов валари. Остальные Синие носили такие же камни. Коснувшись запястьем алмазного навершия моего меча, я внезапно понял, откуда у них такие камни: их выковыряли из доспехов распятых валари после битвы при Таршиде целую эпоху назад. Три тысячи лет Морйин хранил камни для того дня, когда они могут понадобиться. И вот день настал. Ясно, что этими украденными камнями он купил службу Синих – и, может быть, забвение прошлых предательств.
– Уртурук считает, что мы просто обязаны послать вас в Кайшэм. По крайней мере ваши головы.
Раз уж Морйин пустил в ход так долго сберегаемое сокровище, значит, он наконец решился на открытое завоевание не только Йарконы, но и всего Эа.
– Библиотекарям надо намекнуть, что они утратили право принимать паломников.
Пока лошади нервно ржали и рыли землю, герцог смотрел на травянистый холм, словно решая, что делать.
Потом Лильяна улыбнулась ему.
– А разве ты уже не входил в контакт с библиотекарями?
Лицо герцога снова исказилось от ярости, и он уставился на Лильяну, как будто хотел испепелить ее. А та посмотрела на него в ответ, получая, пожалуй, слишком много удовольствия от издевательства над врагом. Потом она рассказала нам о тайне, которую с такой болью добыла из разума герцога.
– После Тарманама, – громко сказала она, чтобы слышали все, – разве ты не посылал самого быстрого гонца в Кайшэм с требованием выкупа? И разве библиотекари не прислали тебе книгу с золотыми буквами? Книгу манер?
Когда упрек библиотекарей и истинные мотивы его желания уязвить Кайшэм вышли на свет, тайный позор герцога обнажился как нерв. Юлану побелел, дернул поводья так, что конь заржал от боли, а потом неожиданно указал на нас мечом.
– Проклятая ведьма! Взять ее! Взять их всех! Живыми!
Приказ обрадовал Синих. Они сдвинули вместе свои огромные топоры и под звон стали испустили долгий и свирепый вопль:
– ОУВРРРУУЛЛЛ!
Затем двадцать рыцарей вонзили шпоры в бока ржущих лошадей, и началась битва.
Глава 31
Герцог лично возглавил штурм холма. Он был достаточно смел, чтобы демонстрировать храбрость, и достаточно хитер, чтобы понимать: рыцари не позволят ему в одиночку броситься на наши мечи. Взмыленные лошади взрыли копытами склон холма, и два рыцаря прикрыли герцога живым щитом.
И вовремя. За моей спиной тренькнула тетива, и стрела вонзилась в грудь ведущего рыцаря.
– Двадцать три! – крикнула Атара.
Несколько мгновений спустя другая стрела, просвистев в воздухе, скользнула по щиту герцога. А потом он и его люди напали на нас.
Первый из тех, что попали на холм – грузный мужчина с обезумевшими от страха глазами, – выскочил как раз напротив меня. Однако, взбираясь наверх, он потерял скорость и баланс и я легко вонзил наконечник копья ему в горло. Падая, он вырвал копье из моей руки. Я услышал дикий вопль, но потом понял, что рыцарь умер молча, а из разорванного горла изошло лишь несколько кровавых пузырей. Вопль звучал внутри меня. Он становился все громче и громче; казалось, сама земля корчится в агонии, раскалываясь подо мной на куски и засасывая в черную бездонную пропасть.
– Вэль! – крикнул откуда-то Кейн. – Доставай меч!
Я слышал, как его меч рассек воздух и прорубил латный нашейник врага. Мельком я заметил, что Мэрэм возится с кристаллом и пытается поймать несколько солнечных лучей. Мастер Йувейн, к моему изумлению, поднял щит убитого и защищал им Лильяну от другого рыцаря, в то время как она на лошади пыталась пробиться к герцогу Юлану. Справа и слева Атара и Альфандерри яростно работали мечами, отбивая атаки тех, кто хотел проехать к нам в тыл и напасть сзади.
Трясущимися руками я вытащил из ножен Элькэлэдар. Длинное лезвие засияло в солнечных лучах.
Вид серебряного джелстеи смутил людей герцога Юлану и разогнал тьму, охватившую меня. Мой ум внезапно очистился, кисти и плечи наполнила яростная сила, сила, казавшаяся неисчерпаемой, как море. Я словно ощутил в себе бушующую кровь Эльтару, более того, огни самой земли.
Меч вспыхнул белым так ярко и ослепительно, что ближайшие рыцари вскрикнули и прижали руки к глазам. Но прочие и трое Синих по-прежнему неслись ко мне. Кейн был рядом – пронзая, убивая, проклиная… Эльтару, делясь со мной неисчерпаемой силой, обращал свою ярость на каждого, кто пытался причинить мне вред. Рыцарь, сбитый с лошади, хотел ударить меня в спину булавой – Эльтару лягнул его, ударив в грудь и повалив на землю. Как раз когда Уртурук, Синий с отрезанным ухом, напал на меня с огромным топором, Эльтару топтал копытами поверженного рыцаря. Он наносил удары с ужасающей силой, снова и снова, пока голова врага не превратилась в месиво сломанных белых костей и мозгов, проступившее через пробитый шлем.
– Вэль – справа!
Топор Уртурука чуть не перерубил шею Эльтару. Мой конь, теперь поняв, что враг намерен убить его, чтобы добраться до меня, яростно хлестнул Синего копытом, вырвав из плеча шмат плоти. Однако Уртурук даже не заметил потери. С перекошенным от ярости ртом он снова напал на Эльтару и на этот раз попытался раскроить коню череп.
Я взмахнул Элькэлэдаром. Серебряная молния рассекла железной твердости древко топора и голую грудь Уртурука. Фонтан крови ослепил меня, и я не заметил, как один из рыцарей герцога подкрался с другой стороны – об атаке предупредило только неожиданное ржание Эльтару. Развернувшись, я вновь взмахнул Элькэлэдаром, и звездной остроты лезвие разрубило щит и оплетенное кольчугой предплечье, врезавшись в стальные кольца, что прикрывали живот рыцаря. Несчастный повалился на землю, воя в смертельной агонии.
– Взять его! – завопил своим рыцарям герцог Юлану, гарцевавший ярдах в двенадцати от меня. – Не можете справиться с одним чертовым валари!..
Может, его люди и сумели бы одолеть нас, если бы не ярость Кейна и неожиданный ужас перед моим мечом. Кроме того, они пытались покалечить нас и взять в плен, а не убить.
Рыцари наседали со всех сторон, и я послал Эльтару прямо на герцога Юлану. Однако Лильяна, которую мастер Йувейн все еще прикрывал щитом справа, пока Кейн сражался слева, уже добралась до него и ухитрилась снести ему мечом кончик носа. Кровь хлынула ручьем из этой довольно ничтожной раны, оказавшейся, впрочем, достаточной для того, чтобы перепугать герцога Юлану – и его людей.
– Герцог ранен! – закричал один из капитанов. – Отступаем! Защищайте герцога! Уводите его в безопасное место!
Хотя и не герцог скомандовал позорное отступление, он не сделал попытки оспорить приказ и возглавил бегство с холма. Двое рыцарей прикрывали его спину – и поплатились за это жизнью. Кейн достал одного, разрубив голову, а я пронзил мечом другого.
И сражение закончилось.
– Будем преследовать? – воскликнул Мэрэм, в опьянении боя выскочив на вершину холма. – Я дам им почувствовать вкус огня!
И вовремя. За моей спиной тренькнула тетива, и стрела вонзилась в грудь ведущего рыцаря.
– Двадцать три! – крикнула Атара.
Несколько мгновений спустя другая стрела, просвистев в воздухе, скользнула по щиту герцога. А потом он и его люди напали на нас.
Первый из тех, что попали на холм – грузный мужчина с обезумевшими от страха глазами, – выскочил как раз напротив меня. Однако, взбираясь наверх, он потерял скорость и баланс и я легко вонзил наконечник копья ему в горло. Падая, он вырвал копье из моей руки. Я услышал дикий вопль, но потом понял, что рыцарь умер молча, а из разорванного горла изошло лишь несколько кровавых пузырей. Вопль звучал внутри меня. Он становился все громче и громче; казалось, сама земля корчится в агонии, раскалываясь подо мной на куски и засасывая в черную бездонную пропасть.
– Вэль! – крикнул откуда-то Кейн. – Доставай меч!
Я слышал, как его меч рассек воздух и прорубил латный нашейник врага. Мельком я заметил, что Мэрэм возится с кристаллом и пытается поймать несколько солнечных лучей. Мастер Йувейн, к моему изумлению, поднял щит убитого и защищал им Лильяну от другого рыцаря, в то время как она на лошади пыталась пробиться к герцогу Юлану. Справа и слева Атара и Альфандерри яростно работали мечами, отбивая атаки тех, кто хотел проехать к нам в тыл и напасть сзади.
Трясущимися руками я вытащил из ножен Элькэлэдар. Длинное лезвие засияло в солнечных лучах.
Вид серебряного джелстеи смутил людей герцога Юлану и разогнал тьму, охватившую меня. Мой ум внезапно очистился, кисти и плечи наполнила яростная сила, сила, казавшаяся неисчерпаемой, как море. Я словно ощутил в себе бушующую кровь Эльтару, более того, огни самой земли.
Меч вспыхнул белым так ярко и ослепительно, что ближайшие рыцари вскрикнули и прижали руки к глазам. Но прочие и трое Синих по-прежнему неслись ко мне. Кейн был рядом – пронзая, убивая, проклиная… Эльтару, делясь со мной неисчерпаемой силой, обращал свою ярость на каждого, кто пытался причинить мне вред. Рыцарь, сбитый с лошади, хотел ударить меня в спину булавой – Эльтару лягнул его, ударив в грудь и повалив на землю. Как раз когда Уртурук, Синий с отрезанным ухом, напал на меня с огромным топором, Эльтару топтал копытами поверженного рыцаря. Он наносил удары с ужасающей силой, снова и снова, пока голова врага не превратилась в месиво сломанных белых костей и мозгов, проступившее через пробитый шлем.
– Вэль – справа!
Топор Уртурука чуть не перерубил шею Эльтару. Мой конь, теперь поняв, что враг намерен убить его, чтобы добраться до меня, яростно хлестнул Синего копытом, вырвав из плеча шмат плоти. Однако Уртурук даже не заметил потери. С перекошенным от ярости ртом он снова напал на Эльтару и на этот раз попытался раскроить коню череп.
Я взмахнул Элькэлэдаром. Серебряная молния рассекла железной твердости древко топора и голую грудь Уртурука. Фонтан крови ослепил меня, и я не заметил, как один из рыцарей герцога подкрался с другой стороны – об атаке предупредило только неожиданное ржание Эльтару. Развернувшись, я вновь взмахнул Элькэлэдаром, и звездной остроты лезвие разрубило щит и оплетенное кольчугой предплечье, врезавшись в стальные кольца, что прикрывали живот рыцаря. Несчастный повалился на землю, воя в смертельной агонии.
– Взять его! – завопил своим рыцарям герцог Юлану, гарцевавший ярдах в двенадцати от меня. – Не можете справиться с одним чертовым валари!..
Может, его люди и сумели бы одолеть нас, если бы не ярость Кейна и неожиданный ужас перед моим мечом. Кроме того, они пытались покалечить нас и взять в плен, а не убить.
Рыцари наседали со всех сторон, и я послал Эльтару прямо на герцога Юлану. Однако Лильяна, которую мастер Йувейн все еще прикрывал щитом справа, пока Кейн сражался слева, уже добралась до него и ухитрилась снести ему мечом кончик носа. Кровь хлынула ручьем из этой довольно ничтожной раны, оказавшейся, впрочем, достаточной для того, чтобы перепугать герцога Юлану – и его людей.
– Герцог ранен! – закричал один из капитанов. – Отступаем! Защищайте герцога! Уводите его в безопасное место!
Хотя и не герцог скомандовал позорное отступление, он не сделал попытки оспорить приказ и возглавил бегство с холма. Двое рыцарей прикрывали его спину – и поплатились за это жизнью. Кейн достал одного, разрубив голову, а я пронзил мечом другого.
И сражение закончилось.
– Будем преследовать? – воскликнул Мэрэм, в опьянении боя выскочив на вершину холма. – Я дам им почувствовать вкус огня!