Зинделл Дэвид. Камень Света

   – Это не сон? – прошептал Дэй, отдавая камень Света Кейну. Он потер пальцами лоб, словно ощущая под ними ненавистную татуировку. – Я хочу посмотреть! Вэль, можно я в твой меч посмотрюсь?
   Я вынул из ножен Элькэлэдар и держал его так, что Дэй мог видеть свое отражение в сияющем серебре. Но меч в присутствии камня Света вдруг вспыхнул так ярко, что на несколько мгновений никто из нас не мог видеть. Потом вновь обрел зеркальную гладкость, и Дэй сидел, с удивлением глядя на себя.
   – Она и в самом деле исчезла. Теперь в Трайе меня не выследят.
   Мы решили, что мальчик отправится в Трайю с Кейном и Лильяной, а там Лильяна за ним присмотрит. Атара проводит их мимо гор со стороны Вендраша. Она собиралась засвидетельствовать свое почтение Сайаджаксу и племени кармэк, прежде чем продолжить путь с Кейном и остальными в Трайю, чтобы закончить дела с отцом.
   – Король Киритан должен узнать, что камень Света найден и поиск закончен. И я должна сказать ему это.
   – Хотелось бы посмотреть… – Кейн глядел на чашу, которую держал в руках. Его глаза, похожие на черный камень, казалось, коснулись яростного света самого творения. – Хотя также хотел бы я посмотреть на его лицо, когда Вэль покажет ему это.
   Он передал камень Света мне.
   – Ты уверен, что не хочешь изменить свои планы?
   Я сжал чашу в ладонях.
   – Камень Света прежде должно принести к валари. Мы его стражи и не сможем выполнить свой долг, если я тайком от моего народа отнесу его в Трайю.
   – Но, Вэль, – напомнил мне Мэрэм, – король Киритан велел нашедшему камень Света принести его к нему. Наши клятвы…
   – Мы клялись отыскать камень Света для всего Эа, но не для себя самих. Для Эа, Мэрэм, – не для короля Киритана.
   – А как тогда насчет твоей клятвы?
   Золото камня Света вдруг стало в моих руках холодным, как лед. Я прекрасно помнил, как стоял в зале короля Киритана перед тысячами рыцарей и знатных лордов, обещая королю, что принесу ему камень Света и тогда объявлю Атару своей невестой.
   Я посмотрел на Атару, сидевшую неподвижно, словно статуя.
   – Эту клятву я один исполнить не в силах.
   После наш разговор свернул на воспоминания о том, что мы перенесли вместе, и о радостях, и о печалях. Кейн припомнил, как Огонек кружился на носу Альфандерри. Эта история заставила Дэя рассмеяться легким детским смехом, который мы были рады услышать, ибо казалось, что мальчик никогда уже не будет смеяться снова. Его неожиданная радость заставила всех нас прослезиться, особенно Лильяну, которая сама едва не потеряла способность смеяться, как и предсказывала когда-то Атара на берегу залива Китов. Ибо эта женщина слишком глубоко заглянула в разум Морйина и увидела там зло такое огромное, что ее собственная радость жизни могла бы угаснуть навеки. Даже сияющего присутствия камня Света оказалось недостаточно, чтобы излечить ее.
   Наконец настало время начать долгие и горькие прощания. Мастер Йувейн рассказал Дэю о Великом Белом Братстве и отдал ему свою копию «Сэганом Эли». Дэй пообещал прочесть ее и когда-нибудь приехать в Меш. Я отдал Кейну точильный камень из спрессованной алмазной пыли, который когда-то подарил мне мой брат Мэндру. Лезвие Элькэлэдара не нуждалось в заточке, а кэлама Кейна иногда требовала этого. В ответ он отдал мне один из камней крови, которые взял в покоях Морйина, и научил меня им пользоваться. Далеко за полночь, когда луна уже висела низко над горизонтом, я переговорил с Лильяной о некоторых вещах, которые она увидела в разуме Морйина.
   А потом мы с Атарой бродили среди волнующихся трав на краю нашего лагеря. Дважды она чуть не упала, когда длинная трава цепляла ее за ноги. На этот раз она была воистину слепа. Я предложил ей руку, но Атара отказалась.
   – Я должна научиться обходиться сама.
   – Никто из нас не должен быть один. Если этот поиск и научил меня чему, так этому.
   – Все же ты не можешь ходить за меня. Не можешь смотреть за меня.
   – Нет. – Я коснулся кольчуги на своей груди, под которой находился камень Света. – Но теперь, когда камень найден, я могу жениться на тебе.
   – Я все еще не исполнила своего обета, – напомнила она мне.
   Остановившись, я посмотрел через степь на запад, в сторону Аргатты.
   – Так скольких ты убила? Шестьдесят человек? Семьдесят?
   – Ты хотел бы, чтобы больше?
   Я прислушался к биению ее сердца.
   – Тебя удерживает не клятва.
   – Нет, – тихо ответила Атара, прикасаясь к повязке на своем лице. – Я не могу выйти за тебя так .
   – Но зрение вернется, – сказал я, имея в виду ее способность к пророчествам, которая, казалось, стала только сильнее. – В Аргатте, когда Кейн коснулся…
   – Кейн пойдет своим путем, а я своим. И Кейн – всего лишь Кейн, понимаешь?
   Я оглянулся на костер, где, подобно одинокому стражу, стоял мой друг, обозревая кругом степь.
   – Иногда Кейна ведут пути Единого. Но слишком часто влекут его собственные пути. У него нет силы даровать мне видение. В Аргатте, на мгновение, он помог мне отыскать путь обратно к Единому. Но я… не могу навсегда остаться там. И поэтому я совершенно слепа.
   – Мне все равно.
   – Но мне не все равно. Когда-нибудь, если я принесу тебе сына, как я желала тысячи раз и к чему стремилась, как только могла… моего сына… Когда я возьму его на руки и буду кормить своим молоком, когда я посмотрю на него… Если я не смогу увидеть его, если я не смогу видеть, как он смотрит на меня, мое сердце разобьется.
   Я стоял под пылающими звездами, недоступными ей теперь, этими узорами жизни и смерти, вышитыми серебряной иглой рока. И тот же рок выковывает наши сердца, а в огне ненависти или любви, это уж решать только нам.
   – Понимаю. – Как мог я любить эту женщину, если бы не охранял ее сердце, как свое собственное, как сам камень Света?
   – Я знаю, что это тщетно. Я знаю, что это эгоистично, но я…
   – Понимаю.
   Шевельнувшись, я погладил ее волосы, мерцающие в звездном свете серебром и золотом. Но Атара покачала головой и отодвинулась от меня.
   – Нет-нет, я теперь имакла , разве ты не слышал. Я имакла и меня нельзя касаться, – прошептала она.
   – Мне все равно, Атара.
   Я знал, что ей будет тяжело, если я прикоснусь к ней, но еще тяжелее – если нет. И так в последний раз я поцеловал ее, и губы мои обожгла боль худшая, чем от драконьего огня.
   Мы сели рядом на холодную траву и, держась за руки, ждали, пока солнце не зажжет небо над горами на востоке. Когда настало время прощаться, Атара сжала мою руку.
   – Удачи тебе, Вэлаша Элахад.
   На мгновение глаза мои обожгло словно огнем, и все расплылось, так что я стал почти так же слеп, как она.
   – Ступай в свете Единого.
   Она ушла седлать лошадь, а я сидел, молча глядя на последние ночные звезды. Через некоторое время ко мне подошел Мэрэм. Каким-то образом он понял, что произошло между нами, и я любил его за это.
   – Будь храбрым, старый друг, ибо всегда остается надежда. Если ты и научил меня чему, так этому.
   Я вынул из-под кольчуги камень Света и протянул к небу. Первые лучи солнца, встающего над склонами Таркеля, вдруг окрасили его, и я понял, что Мэрэм прав.
   – Спасибо тебе.
   Я сжал руку друга, и он помог мне подняться на ноги. Я указал на восток в сторону Таркеля.
   – Почему бы нам теперь не поехать за тем пивом, которое я обещаю тебе вот уже последнюю тысячу миль?
   Улыбка, осветившая лицо Мэрэма, напомнила мне о том, что не важно, как сильно буду я скучать по Атаре и тем, кто покинет нас сегодня, ведь дорогие мне люди ждут у сияющих гор моего дома.

Глава 47

   В миле от лагеря Атара отыскала брод через Алмазную реку и повела через него Лильяну, Дэя и Кейна. Там уже простирались земли племени эдарийи, в настоящее время союзного Кармэку. Атара ехала на огненной лошади, со шкурой черногривого льва на плечах, и я не боялся за нее – лишь испытывал великое сомнение в том, что мы сможем увидеться снова.
   В тишине утра мы с Мэрэмом и мастером Йувейном направились на восток вдоль реки. Здесь не нашлось пограничных камней, отмечающих точное место, где Эльтару впервые поставил копыто на почву Меша. Но когда степь уступила пологим предгорьям, предшествующим Шошанской гряде Утренних гор, я понял, что больше мы не найдем здесь сарнийцев, обрабатывающих каменистую землю или пасущих на пастбищах стада овец, но встретим лишь воинов валари, следующих за знаменем короля Шэмеша.
   Под склонами горы Таркель стояла крепость, обращенная к Алмазной и к долине, через которую текла река. Это было огромное квадратное сооружение с толстыми гранитными стенами – одна из двадцати двух сторожевых крепостей, окружавших королевство моего отца. Вежливость требовала, чтобы мы проехали через нее и засвидетельствовали свое почтение командующему. И рыцари, и воины, стоявшие на стенах, пожалуй, потребовали бы этого, если бы мы попытались проехать мимо. Правду сказать, трое неизвестных никогда не смогли бы просто проехать из Вендраша в Меш незамеченными и неостановленными.
   У северных ворот нас встретили пятьдесят воинов в кольчугах и командир крепости, мужчина с полным длинным лицом, почти седой, длинноволосый. Он представился как лорд Мэнтану из Пушку. Чуть ли не весь его гарнизон вышел посмотреть на трех странных людей, которые явно не были сарнийцами, и при этом невредимыми пришли из сарнийских земель.
   – Кто вы? – спросил лорд Мэнтану, как только мы остановились за воротами.
   Его люди выстроились по обеим сторонам дороги, ведущей от ворот, на всякий случай сжимая рукояти кэлам. Я не узнал никого из них. Похоже, крепость населяли воины из земель по берегам реки Савош, той части Меша, что я навещал более десяти лет назад.
   – Мое имя, – сказал я, откидывая плащ, чтобы показать лебедя и звезды на истрепанном сюрко, – Вэлаша Элахад.
   Как молния лорд Мэнтану выхватил свою кэламу и направил на меня. И так же быстро обнажили мечи его воины.
   – Невозможно! – воскликнул он. – Сэр Вэлаша погиб прошлой весной в Ишке, в Черной трясине. Нам докладывали об этом!
   – Это новость для меня, – проговорил я с улыбкой. – Похоже на то, что ишканы прислали неверный доклад. Мое имя Вэлаша Элахад. А друзья мои – принц Мэрэм Мэршэк из Дэли и мастер Йувейн из Братства.
   После дальнейших споров мы убедили их в том, что не самозванцы. На удачу один из каменщиков крепости, ремонтировавший стену, однажды работал в святилище братьев неподалеку от Сильвашу. Когда его позвали, он тепло поприветствовал мастера Йувейна, так как тот когда-то исцелил его от катаракты.
   – Мои извинения, сэр Вэлаша, – сказал лорд Мэнтану. Он вложил меч в ножны и пожал мне руку. – Но ишканы и в самом деле прислали весть о том, что вы сгинули в Черной трясине. Как вы выбрались оттуда?
   Мэрэм немедленно использовал эту возможность, чтобы предложить:
   – Эту историю лучше рассказывать за кружкой пива.
   – Может, и так, – согласился лорд Мэнтану. – Однако сейчас не время для выпивки.
   – Почему?
   – Разве вы не слышали? Ну конечно, вы же были в этом вашем глупом поиске. Вы хоть до Трайи добрались?
   – Да, – я снова улыбнулся, – добрались. Но прошу, объясните нам, какие обстоятельства заставляют ваших людей обнажать мечи против соотечественников?
   Лорд Мэнтану помедлил секунду, потом сказал:
   – Мы только вчера получили весть о том, что ишканы двинулись на Меш. Мы должны встретиться с ними в битве на полях между Верхним и Нижним Раашвашем.
   Так, – подумал я, – все-таки дошло и до этого . Осень в самом разгаре, ячмень вырос и убран, так что ишканы наконец добились объявления битвы, которой жаждали так долго.
   – Была ли объявлена дата?
   – Да, шестнадцатое.
   – А сегодня двенадцатое, правильно?
   Глаза лорда Мэнтану расширились, и он спросил:
   – Где вы были, что сомневаетесь в том, какое сегодня число?
   – В мрачном месте, в самом мрачном из всех, – ответил я.
   Хотя все сарнийские племена от Гальды до Длинной Стены знали о наших приключениях в Аргатте, похоже, весть о них не смогла преодолеть стену Утренних гор. Я решил, что сейчас не время говорить о нашем путешествии – и уж, конечно, показывать золотую чашу, что вынесли мы из недр Скартару.
   Я поклонился и сказал:
   – Лорд Мэнтану, как видите, у нас мало времени. Вы снабдите нас едой и питьем, чтобы мы могли ехать как можно скорее?
   Мэрэм несколько встревожился от того, что расслышал в моем голосе.
   – Но Вэль, ты же не думаешь поехать на эту битву?
   Именно это я и собирался сделать, и он отлично это понимал.
   – Король призвал к Раашвашу всех свободных рыцарей и воинов. А ведь он своей рукой дал мне кольцо.
   Я сжал кулак, демонстрируя Мэрэму кольцо рыцаря с двумя сверкающими алмазами. Пятьдесят воинов, выстроившихся у ворот, смотрели на меня с пониманием. Как и лорд Мэнтану.
   – Наша обязанность состоит в том, чтобы оставаться здесь и пропустить величайшую битву наших лет, и тем больше сожаление, – сказал он. – Но, сэр Вэлаша, похоже, что удача на вашей стороне. Вы прибыли домой как раз вовремя, чтобы снискать славу и выказать свою доблесть.
   Да уж, – подумал я, – судьба привела меня в Меш также для того, чтобы увидеть раны и смерть братьев от ишканских мечей .
   Мэрэм, который все-таки еще не примирился с перспективой участия в очередной битве, мрачно посмотрел на меня.
   – Отсюда до Раашваша добрая сотня миль – к тому же по горам. Как можем мы надеяться преодолеть это расстояние всего за четыре дня?
   – Мы поедем быстро. Очень быстро.
   – О-о. – Он потер ягодицы. Несмотря на лечение мастера Йувейна, Мэрэм все еще жаловался на раны, полученные в битве за Кайшэм. – Бедный я.
   Пока пятеро людей лорда Мэнтану наполняли наши седельные сумки овсом, солониной и другими припасами, я повернулся к Мэрэму.
   – Это не твоя битва. Никто из нас не подумает о тебе плохо, если ты останешься здесь и отдохнешь или с мастером Йувейном поедешь прямиком в святилище Братства.
   – Да, наверное, так. Но я сам буду думать о себе плохо. Я проехал рядом с тобой половину Эа не для того, чтобы в последний момент бросить ишканам.
   Мы сжали друг другу руки, его пальцы, как тиски, впились в мою рыцарскую кольчужную перчатку.
   – Боюсь, что я в любом случае не оставлю вас, – сказал мастер Йувейн. – Если сражение состоится, на самом деле состоится, то там будет много работы для лекаря.
   После того как лорд Мэнтану позаботился о наших припасах, мы поблагодарили его, распрощались и выехали в ворота, вскоре добравшись до Крепостного тракта, идущего вдоль границы Ишки. Как всегда, люди моего отца поддерживали его в хорошем состоянии. Изо всех сил погоняя лошадей, мы галопом понеслись на северо-восток королевства моего отца.
   В тот день погода держалась хорошая, и мы проехали довольно много. Стояло прекраснейшее время года, и листва деревьев расцветилась яркими красками. Клены, выстроившиеся вдоль дороги, покачивали яркими красными листьями, протягивая их солнцу, а выше по склонам осины сияли желтыми кронами на фоне темно-синего неба. Мы проезжали мимо пастбищ, на которых белели стада овец, и мимо полей, желтых от соломы, оставшейся после недавней уборки ячменя. Той ночью мы нашли пристанище в доме женщины по имени Файора. Она накормила нас бараниной и черным ячменным хлебом и попросила присмотреть за ее мужем, сэром Лейсу, если мы вдруг встретимся на полях у Раашваша.
   Следующий день – тринадцатое Вэльте – застал нас пробирающимися мимо высочайших пиков Шошана. Мы проскакали по мосту, перекинутому через один из притоков Алмазной, потом миновали еще два форта, прежде чем пересечь ледяную синюю реку, несущую свои воды к югу, к Ишке. Мы надеялись добраться к вечеру до горы Рааскель, но, пожалев лошадей, не говоря уже о несчастных ягодицах Мэрэма, решили провести ночь в одном из фортов всего в нескольких милях от моста.
   – Завтра вам предстоит тяжелое путешествие, – сказал командир крепости, мастер Тадра. – Отсюда до Северной дороги путь очень крут.
   Что правда, то правда. Холод следующим утром, перед восходом солнца, был так жесток, что дыхание лошадей становилось в воздухе паром, пока они двигались вверх по Крепостной дороге. Здесь ее покрытые льдом камни поворачивали прочь от горы Рааскель, белым рогом вздымавшейся на севере. Дорога несколько миль шла на юг, потом поворачивала обратно на север и снова на восток. Мы поели горячего в форте, стоявшем у пересечения Крепостной и Северной дорог. Мы остановились там, желая поприветствовать командира крепости, лорда Эвиана, но в крепости оказался новый командир, мастер Сивар, сообщивший нам, что надо поторопиться, если мы хотим нагнать лорда Эвиана и вместе встретить ишканов двумя днями позже.
   – Битва должна начаться утром, – предупредил он, – и они не станут ждать припозднившегося рыцаря, хотя бы и сына самого короля Шэмеша.
   Мы задержались в крепости лишь затем, чтобы задать лошадям овса и напоить их, а также посмотреть на Северную дорогу – там, где она исчезала во вратах Телемеша, ведущих в Ишку. Там, на снежном поле между Рааскелем и Корукелем с его двумя вершинами и великаньими горбами, нас когда-то атаковал белый медведь, посланный Морйином, и едва не положил конец путешествию в самом начале. Теперь мы испытывали мрачное удовлетворение, зная, что повелитель Иллюзий долгое время не сможет делать гулей из людей и животных.
   Днем мы проехали через Кай. По дороге в Ишку у нас недостало времени даже на то, чтобы принять горячую ванну в одной из гостиниц, не говоря уже о пиве, которое я когда-то обещал Мэрэму. Мы быстро оставили маленькие островерхие домики и лавки позади. Теперь только один форт стоял на длинном отрезке дороги между Каем и Раашвашем, и я хотел добраться до него засветло.
   Мы нашли эту холодную, опустевшую крепость практически лишенной припасов – их в фургонах отослали на поле битвы, на восток. Сон наш той ночью был коротким и тревожным. Впервые после Аргатты мне снились кошмары, к которым Морйин не имел никакого отношения. Я с радостью вскочил еще до рассвета и оседлал Эльтару, готовясь к еще одному длинному дню пути.
   От крепости до Нижнего Раашваша нас отделяли добрых тридцать миль, а потом еще примерно семь до поля битвы. Я не знал, как нам удастся преодолеть это расстояние за один день. Утро выдалось холодным, высоко в небе неслись облака, резкие порывы ветра предвещали бурю. Хотя в лесу за стенами форта пахло древесным дымом и сухими листьями, в морозном осеннем воздухе висела какая-то горечь: от воспоминаний о том, что мы потеряли за время долгого пути, и от предчувствий того, что заберет завтрашняя битва.
   Мне не требовались шпоры или окованная серебром плеть вождя племени ньярья, Вайшакэна, чтобы убедить Эльтару мчаться вперед. Как всегда, он чувствовал мое желание ехать как можно быстрее и вел за собой остальных лошадей, летя вниз по дороге со всей скоростью, которую его подкованные копыта могли выбить из каменной брусчатки. Мой свирепый боевой конь чувствовал запах битвы впереди – и не такой битвы, во время которой надо прятаться за стенами, пока Синие и прочие сражаются с нами. Он предвкушал встречу с множеством воинов, выстроившихся длинными сверкающими рядами, и отрядами конницы, несущимися по траве навстречу друг другу. Эльтару был бесстрашным животным, и я немного завидовал его вере в то, что будущее как-нибудь позаботится само о себе и что все будет хорошо.
   Холодало все сильнее, ранним днем небо заволокли тяжелые облака, а несколькими часами спустя посыпались первые хлопья снега. Мэрэм, закутавшись в плащ, немедленно предположил, что на нас пала длань рока, лишив надежды добраться сегодня до поля битвы.
   – Может, они ее и вовсе отменили, – сказал он, пока лошади цокали копытами по дороге. – Какое удовольствие сражаться под снегом?
   Я посмотрел на своего друга сквозь кружащиеся белые снежинки, медленно летевшие с неба.
   – Они не отменят битву, Мэрэм. Так что нам надо ехать, и еще быстрее. Если это возможно.
   – Ехать под снегом?
   – Да. И ночью, если понадобится.
   Хотя в Наргаршате приходилось нам переносить холод и похуже, но сейчас-то мы надеялись на тепло очагов нашего дома и на окончание путешествия. Если буря усилится, дела наши будут плохи. Однако, как это обычно бывает, снегопад продолжался всего пару часов. А вскоре облака начали расходиться. Ближе к сумеркам, когда воздух стал темным и ледяным, на небе начали появляться звезды.
   – Похоже, судьба все-таки дает нам шанс, – сказал я Мэрэму.
   – Да, подставить себя под ишканские копья, – проворчал он, стирая изморозь с усов. – Помнишь тот день в полях лорда Харши? Разве он не сказал, что в следующий раз, когда ишканы и мешцы выстроятся для битвы, ты будешь там впереди своей армии?
   Мастер Йувейн, редко когда шутивший, бросил на Мэрэма веселый взгляд со своей усталой лошади.
   – Я и не знал, что в Меше водятся пророки. Может, нам стоило и его взять с собой в путешествие.
   Это предложение заставило Мэрэма заворчать. Он повернулся ко мне и проговорил:
   – Лорд Харша слишком стар, чтобы идти на войну, не так ли? Вот уж кого не хотел бы я встретить на поле битвы.
   – Мы рискуем встретить там только мертвецов, если не поторопимся.
   Тем вечером мы ужинали, не покидая седел: холодная трапеза, состоявшая из сыра, сушеных вишен и боевых бисквитов, чуть не поломавших нам зубы. Путь наш в холодной ночи был долог. Множество звезд и яркий полумесяц сияли на темном небе и давали достаточно света, чтобы мы могли следовать по смутно белевшей дороге, напоминавшей ленту тусклого серебра, тянущуюся к восточным горам. Самым безопасным было придерживаться Крепостной дороги и не сворачивать с нее до самой крепости у начала Нижнего Раашваша. Там дорога от Майра, по которой прошла армия моего отца, следовала семь миль вдоль реки, а потом сворачивала к северо-востоку в сторону Верхнего Раашваша. Но для нас, пришедших с запада, не этот путь был самым коротким. Я знал о другой дороге, которая вела прямиком от Крепостной дороги к Верхнему Раашвашу.
   – Ты хочешь, чтобы мы снежной ночью пересекли горы? – недоверчиво спросил Мэрэм, когда я сообщил ему свой план. – Это не остроумно.
   – Мудро ли это? – осведомился мастер Йувейн, когда мы остановились ненадолго, чтобы дать отдохнуть лошадям. – Твой короткий путь сэкономит нам лишь несколько миль.
   Я поднял взгляд к звездам, туда, где стремительно летело по небу созвездие Лебедя.
   – Это может сэкономить нам лишний час – и послужить разницей между жизнью и смертью.
   – Очень хорошо, – сказал он, собирая силы для последнего рывка.
   – С моей стороны тоже не очень остроумно было ехать с вами, – проворчал Мэрэм.
   – Давай. – Я ободряюще улыбнулся. – Мы решались на вещи и похуже.
   Тропа, отходившая от Крепостного тракта, когда мы наконец ее отыскали, оказалась и вполовину не такой ужасной, как боялся Мэрэм. Конечно, она была немощеной и достаточно крутой и петляла вверх и вниз по склону небольшой горы. Но камни под копыта лошадям почти не попадали, тропа оказалась довольно чистой. Она нырнула в рощу вечнозеленых деревьев, припорошенных белым и мерцавших в лунном свете, потом миновала заросли дубов и вязов с почти опавшей листвой. К тому времени, как небо над нами начало светлеть, тихие леса, сквозь которые мы проезжали, покрывала всего пара дюймов снега.
   Я полагал, что стечение обоих рукавов Раашваша лежит от нас в пяти или четырех милях. Мы быстро ехали по земле, постепенно понижавшейся к северо-востоку, в направлении нашего путешествия. По мере спуска в долину деревья вокруг демонстрировали более богатые листвой кроны. Восходящее солнце только начало растапливать снег. Леса вокруг звенели капелью, напоминавшей дождь. Откуда-то спереди раздавался глубокий, гораздо более тревожный звук: гудение боевых барабанов, сотрясавшее воздух и призывающее воинов на битву.
   Наконец мы взобрались на маленький холм и в просвете между деревьями увидели армии Ишки и Меша, выстроившиеся внизу. Ясное утреннее солнце бросало яркие лучи на ряды щитов, копий и полированных стальных шлемов. Верхний Раашваш лежал слева, ряды ишканов – примерно двенадцать тысяч человек – растянулись в пятистах ярдах к югу. Они стояли вдоль берега реки, от основания нашего холма к Нижнему Раашвашу, соединявшемуся с Верхним в миле к востоку. Там король Хэдэру расположил левый фланг, где на фоне ярких вод сплошь стояли пешие воины. Кавалерию он собрал вокруг себя, на правом фланге у подножия холма. Я чувствовал, что Сальмелу, лорд Ишшур и лорд Нэдру здесь, сидят на своих фыркающих и роющих землю конях, ожидая приказа к атаке, и вдобавок насчитал почти семь тысяч рыцарей, неотрывно смотревших на знамя с белым медведем, реявшее над королем Хэдэру.
   Лицом к лицу с ними на покрытой снегом земле выстроились ряды десятитысячной армии рыцарей и воинов Меша. В миле от нас у Нижнею Раашваша по правую руку от пеших воинов стояли двести мешских рыцарей. Я знал, что ими должен предводительствовать Азару и, может быть, Кэршар, а также еще один или двое моих братьев. Хотя мой отец всегда умело пользовался особенностями местности, он не считал, что реки, холмы и тому подобные вещи могут защитить фланги. Это, как он всегда говорил, дает людям ложное чувство безопасности и ослабляет их волю к сражению. А воля к сражению моего отца, я знал, была весьма велика. Он пытался изо всех сил избежать этого, но теперь, оказавшись в итоге на поле битвы против ишканов, не пожалел бы ни одного рыцаря или воина, осмелившегося скрестить с ним мечи.