Страница:
Согласиться? Значит, стать соучастником. Вот так вот, милые гуманисты. Вот так вот.
Шатов посмотрел на Дмитрия Петровича, который терпеливо ждал, закинув ногу за ногу.
– И вы вытащили меня для того, чтобы совершить такой благой поступок? Вы все очень хотите, чтобы система ваша стала гуманней и веселее?
– Нет. Вы ведь читали свое дело. Вы не могли не заметить, что очень сходны с Драконом по типу мышления…
– Нет.
– Да. И вы это прекрасно сознаете. Только благодаря этому сходству вы смогли выжить.
– И вы решили…
– Вначале мы хотели вас просто уничтожить, – голос старика стал звучать сухо, как будто ломался наст на февральском снегу. – Но потом поняли, что это не признак силы…
– Хотели доказать своим ученикам, что никто не смеет вставать на пути вашей империи, что вы круче всех?
– Что-то вроде этого, – Дмитрий Петрович встал со стула и прошелся по комнате. – Но потом пришла мысль, что вы могли бы заменить Дракона.
– Не вам одним.
– Вы об организации Михаила Хорунжего?
– О ней.
– Эта организация вышвырнула вас, как ненужную бумажку, в тот момент, когда вы особенно нуждались в помощи, – глухо сказал Дмитрий Петрович.
– И я должен их за это ненавидеть? – спросил Шатов.
Дмитрий Петрович промолчал.
– Выбросили меня, – повторил тихо Шатов. – Я что, все делал сам? По похоронам?
– Да. Вы никому не разрешили принять в этом участие. Совершенно никому. Вы сами ходили на кладбище, вы были единственным, кто стоял у могилы. Даже поминали вы ее в одиночку. А потом вам стало хуже… Извините, – сказал Дмитрий Петрович, увидев, как сжались кулаки и как вздулись на скулах у Шатова мышцы.
– Все один… – еле слышно сказал Шатов, протянул руку и снова прикоснулся к папке со своей фамилией на обложке. – Кто ее убил?
Дмитрий Петрович подошел к окну и отдернул штору. Замер, что-то рассматривая в темноте.
– Кто ее убил? – повторил свой вопрос Шатов.
– Дракон нанял человека. Дал ваши координаты и задание – убить обоих. Расстрелять.
– И Хорунжий не смог его перехватить?
– А он, насколько мы знаем, даже и не пытался. Его люди оказались рядом в тот момент, когда убийца перезаряжал свой автомат. Убийцу схватили, но он ничего о нас рассказать не мог. Просто не знал.
Все, как я предполагал, подумал Шатов. Почти дословно.
– Мы потом нашли вас в сумасшедшем доме, заплатили и вывезли вас. Сняли похожую квартиру, сделали прививку, чтобы встряхнуть, а потом привезли в райцентр, в командировку…
– Ну, да, кивнул Шатов, там я немного разгулялся…
– Нет, там вы просто уснули, а потом проснулись уже здесь, на тропинке.
– И все это ради того, чтобы заменить Дракона, сохранить лицо перед учениками и… Что еще? – что-то должно быть еще, Шатов понимал это превосходно.
Они должны спросить еще о чем-нибудь.
– Еще мы хотели бы получить информацию о Хорунжем.
– Я так понял, что вы о Мише знаете достаточно много…
– О том, что он представляет некую организацию – знаем. О том, что он работал с вами, когда вы сражались против Дракона во второй раз, тоже знаем. Мы даже знаем его контактный телефон и пару-тройку конспиративных квартир. Но нам еще нужно…
– От жилетки рукава и от мертвого осла уши… – усмехнувшись, сказал Шатов.
Дмитрий Петрович подобрался, будто ему в лицо бросили перчатку.
– Не смотрите на меня так, уважаемый писатель, – поднял руки Шатов, – это цитата. Я просто напичкан этими цитатами, и они вылетают к месту и не к месту. Извините.
Уважаемый писатель перевел дыхание:
– Нам нужно, чтобы вы помогли понять цели и задачи организации, которой руководит Хорунжий.
– А если я их не знаю?
– Вы ведь что-то знаете? А когда вы возвратитесь в больницу, пройдете освидетельствование и снова вернетесь к нормальному образу жизни, то сможете наладить контакт с ними.
– И стучать вам… А если я не захочу?
Тогда вы просто расскажите нам все, что знаете о Хорунжем – привычки, шутки, телефоны, если они вам известны, как на него можно выйти…
– И вы пустите за ним хвост, чтобы соорудить подобную папочку еще о нем? – Шатов поднял свое досье и, подержав с секунду, швырнул его на стол. – Он срисует вас сразу же.
– Это будут уже наши заботы.
Шатов закрыл глаза, потянулся.
– Замечательная идея пришла к вам голову, Дмитрий Петрович. Ведь это вы автор сценария? – Шатов взглянул на собеседника и вздрогнув, таким острым и настороженным был взгляд старика. – Что-то не так?
Не переигрывай, напомнил себе Шатов. Не нужно переигрывать. Пусть они думают, что ты уже созрел, что готов делать все, что они захотят.
Вспомнить бы все. Как все было, как он бежал под пулями. Вспомнить. И откуда они знают о Хорунжем?
Эта мысль мелькнула еще в доме, когда он сидел на полу и разговаривал со Звонаревым. Тот упомянул Хорунжего, сказав, что тот лично поместил Шатова в их чудесную клинику. Откуда они узнали о Хорунжем, ведь официально его организация не светилась в связи с делом Дракона. Официально организация Хорунжего вообще не существует.
Организация, которой руководит Михаил Хорунжий. И они не уверены, что Шатов знает какие-то подробности. И в документах…
Шатов снова посмотрел на свое досье. Там нет упоминания о Хорунжем и его ребятах. И там нет ни одной фотографии Хорунжего, ни отдельно, ни вместе. Нет фотографии свадьбы Шатова, а ведь это был бы снимок ближайшего окружения Шатова.
Такое чувство, что ребята только что узнали о Хорунжем. Несколько дней назад.
Шатов тяжело вздохнул:
– Когда я должен принять решение?
– До завтрашнего утра, – сухо ответил Дмитрий Петрович.
– Почему такая спешка?
– Вы должны будете участвовать в… – Дмитрий Петрович сделал паузу, … – в обряде. Посвящения.
– В качестве кого?
– В качестве члена Замка.
– И в чем будет заключаться обряд?
– Дмитрий Петрович! – голос Светланы был испуган, до дрожи.
– Что еще? – недовольно спросил Дмитрий Петрович.
Его прервали. Он не доволен. Он подошел к самому завершению блестяще задуманного и чисто проведенного разговора. Почти чисто проведенного.
– Там… Там вас зовут…
– Кто?
– Все.
От Светланы исходило напряжение, будто только что она совершила нечто такое, что потребовало от нее максимального напряжения сил, полной самоотдачи.
– Что там произошло? – недовольный голос, Дмитрий Петрович все еще пытается найти повод остаться в кабинете, продолжить разговор.
– Там только что нашли Николая Игоревича.
– Что значит нашли?
– Убитым. У себя в доме.
Какой Николай Игоревич, попытался вспомнить Шатов? Звонарева звали, кажется, Илья Васильевич, а… Черт, это же директор школы. Его Звонарев так называл, когда здоровался возле школы.
Дмитрий Петрович побледнел:
– Когда нашли?
– Минут десять назад. Я прошла всех собирать, как вы просили, а он… Я забежала к Игорю, а он попросил позвать остальных…
– И я оказался последним, – желчно сказал Дмитрий Петрович.
– Нет, я еще не забежала за Андреем Валентиновичем.
– Ну, так беги, – Дмитрий Петрович немного растерянно оглянулся на Шатова.
– Кто-то решил делать карьеру, – понимающе кивнул Шатов.
Глава 11
Шатов посмотрел на Дмитрия Петровича, который терпеливо ждал, закинув ногу за ногу.
– И вы вытащили меня для того, чтобы совершить такой благой поступок? Вы все очень хотите, чтобы система ваша стала гуманней и веселее?
– Нет. Вы ведь читали свое дело. Вы не могли не заметить, что очень сходны с Драконом по типу мышления…
– Нет.
– Да. И вы это прекрасно сознаете. Только благодаря этому сходству вы смогли выжить.
– И вы решили…
– Вначале мы хотели вас просто уничтожить, – голос старика стал звучать сухо, как будто ломался наст на февральском снегу. – Но потом поняли, что это не признак силы…
– Хотели доказать своим ученикам, что никто не смеет вставать на пути вашей империи, что вы круче всех?
– Что-то вроде этого, – Дмитрий Петрович встал со стула и прошелся по комнате. – Но потом пришла мысль, что вы могли бы заменить Дракона.
– Не вам одним.
– Вы об организации Михаила Хорунжего?
– О ней.
– Эта организация вышвырнула вас, как ненужную бумажку, в тот момент, когда вы особенно нуждались в помощи, – глухо сказал Дмитрий Петрович.
– И я должен их за это ненавидеть? – спросил Шатов.
Дмитрий Петрович промолчал.
– Выбросили меня, – повторил тихо Шатов. – Я что, все делал сам? По похоронам?
– Да. Вы никому не разрешили принять в этом участие. Совершенно никому. Вы сами ходили на кладбище, вы были единственным, кто стоял у могилы. Даже поминали вы ее в одиночку. А потом вам стало хуже… Извините, – сказал Дмитрий Петрович, увидев, как сжались кулаки и как вздулись на скулах у Шатова мышцы.
– Все один… – еле слышно сказал Шатов, протянул руку и снова прикоснулся к папке со своей фамилией на обложке. – Кто ее убил?
Дмитрий Петрович подошел к окну и отдернул штору. Замер, что-то рассматривая в темноте.
– Кто ее убил? – повторил свой вопрос Шатов.
– Дракон нанял человека. Дал ваши координаты и задание – убить обоих. Расстрелять.
– И Хорунжий не смог его перехватить?
– А он, насколько мы знаем, даже и не пытался. Его люди оказались рядом в тот момент, когда убийца перезаряжал свой автомат. Убийцу схватили, но он ничего о нас рассказать не мог. Просто не знал.
Все, как я предполагал, подумал Шатов. Почти дословно.
– Мы потом нашли вас в сумасшедшем доме, заплатили и вывезли вас. Сняли похожую квартиру, сделали прививку, чтобы встряхнуть, а потом привезли в райцентр, в командировку…
– Ну, да, кивнул Шатов, там я немного разгулялся…
– Нет, там вы просто уснули, а потом проснулись уже здесь, на тропинке.
– И все это ради того, чтобы заменить Дракона, сохранить лицо перед учениками и… Что еще? – что-то должно быть еще, Шатов понимал это превосходно.
Они должны спросить еще о чем-нибудь.
– Еще мы хотели бы получить информацию о Хорунжем.
– Я так понял, что вы о Мише знаете достаточно много…
– О том, что он представляет некую организацию – знаем. О том, что он работал с вами, когда вы сражались против Дракона во второй раз, тоже знаем. Мы даже знаем его контактный телефон и пару-тройку конспиративных квартир. Но нам еще нужно…
– От жилетки рукава и от мертвого осла уши… – усмехнувшись, сказал Шатов.
Дмитрий Петрович подобрался, будто ему в лицо бросили перчатку.
– Не смотрите на меня так, уважаемый писатель, – поднял руки Шатов, – это цитата. Я просто напичкан этими цитатами, и они вылетают к месту и не к месту. Извините.
Уважаемый писатель перевел дыхание:
– Нам нужно, чтобы вы помогли понять цели и задачи организации, которой руководит Хорунжий.
– А если я их не знаю?
– Вы ведь что-то знаете? А когда вы возвратитесь в больницу, пройдете освидетельствование и снова вернетесь к нормальному образу жизни, то сможете наладить контакт с ними.
– И стучать вам… А если я не захочу?
Тогда вы просто расскажите нам все, что знаете о Хорунжем – привычки, шутки, телефоны, если они вам известны, как на него можно выйти…
– И вы пустите за ним хвост, чтобы соорудить подобную папочку еще о нем? – Шатов поднял свое досье и, подержав с секунду, швырнул его на стол. – Он срисует вас сразу же.
– Это будут уже наши заботы.
Шатов закрыл глаза, потянулся.
– Замечательная идея пришла к вам голову, Дмитрий Петрович. Ведь это вы автор сценария? – Шатов взглянул на собеседника и вздрогнув, таким острым и настороженным был взгляд старика. – Что-то не так?
Не переигрывай, напомнил себе Шатов. Не нужно переигрывать. Пусть они думают, что ты уже созрел, что готов делать все, что они захотят.
Вспомнить бы все. Как все было, как он бежал под пулями. Вспомнить. И откуда они знают о Хорунжем?
Эта мысль мелькнула еще в доме, когда он сидел на полу и разговаривал со Звонаревым. Тот упомянул Хорунжего, сказав, что тот лично поместил Шатова в их чудесную клинику. Откуда они узнали о Хорунжем, ведь официально его организация не светилась в связи с делом Дракона. Официально организация Хорунжего вообще не существует.
Организация, которой руководит Михаил Хорунжий. И они не уверены, что Шатов знает какие-то подробности. И в документах…
Шатов снова посмотрел на свое досье. Там нет упоминания о Хорунжем и его ребятах. И там нет ни одной фотографии Хорунжего, ни отдельно, ни вместе. Нет фотографии свадьбы Шатова, а ведь это был бы снимок ближайшего окружения Шатова.
Такое чувство, что ребята только что узнали о Хорунжем. Несколько дней назад.
Шатов тяжело вздохнул:
– Когда я должен принять решение?
– До завтрашнего утра, – сухо ответил Дмитрий Петрович.
– Почему такая спешка?
– Вы должны будете участвовать в… – Дмитрий Петрович сделал паузу, … – в обряде. Посвящения.
– В качестве кого?
– В качестве члена Замка.
– И в чем будет заключаться обряд?
– Дмитрий Петрович! – голос Светланы был испуган, до дрожи.
– Что еще? – недовольно спросил Дмитрий Петрович.
Его прервали. Он не доволен. Он подошел к самому завершению блестяще задуманного и чисто проведенного разговора. Почти чисто проведенного.
– Там… Там вас зовут…
– Кто?
– Все.
От Светланы исходило напряжение, будто только что она совершила нечто такое, что потребовало от нее максимального напряжения сил, полной самоотдачи.
– Что там произошло? – недовольный голос, Дмитрий Петрович все еще пытается найти повод остаться в кабинете, продолжить разговор.
– Там только что нашли Николая Игоревича.
– Что значит нашли?
– Убитым. У себя в доме.
Какой Николай Игоревич, попытался вспомнить Шатов? Звонарева звали, кажется, Илья Васильевич, а… Черт, это же директор школы. Его Звонарев так называл, когда здоровался возле школы.
Дмитрий Петрович побледнел:
– Когда нашли?
– Минут десять назад. Я прошла всех собирать, как вы просили, а он… Я забежала к Игорю, а он попросил позвать остальных…
– И я оказался последним, – желчно сказал Дмитрий Петрович.
– Нет, я еще не забежала за Андреем Валентиновичем.
– Ну, так беги, – Дмитрий Петрович немного растерянно оглянулся на Шатова.
– Кто-то решил делать карьеру, – понимающе кивнул Шатов.
Глава 11
Что у индийских женщин обозначает красная точка на лбу, Шатов так толком и не запомнил. Что обозначала красная точка на лбу у директора школы гениев, было понятно при первом же взгляде.
Николай Игоревич лежал на спине возле кровати в своей спальне, раскинув руки и глядя остекленелым взглядом в потолок. Красная точка точно посередине между бровей была входным отверстием пули. Выходного отверстия видно не было, но потому, как быстро темнел светлый ковер под затылком убитого, выходное отверстие было изрядным.
Во весь затылок.
Шатов прикинул, куда должна была полететь пуля после того, как разворотила череп, и обнаружил небольшую дырку в обоях, точно над небольшим акварельным пейзажиком. Сосны и домики между ними.
А в одном из домиков на картинке лежит убитый пятидесятилетний мужчина с пробитой головой, а не стене висит пейзажик, в одном из домиков, изображенных на котором… Шатов потряс головой.
Игорь стоял в головах покойника, держа руки за спиной. Елена присела на край кресла возле двери и смотрела, держась руками за горло, словно собираясь закричать.
Дмитрий Петрович прошел по комнате, сунув руки в карманы своих светлых брюк, аккуратно переступил увеличивающуюся лужу крови и остановился, рассматривая пробоину в стене.
Звонарев стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.
И тишина тоже стояла между ними, заглядывая каждому в душу.
– А покойничек вроде бы не испугался, – сказал Шатов. – Вроде бы знал убийцу.
Звонарев быстро взглянул на Шатова и снова перевел взгляд на лицо убитого.
– Ясное дело, – развел руками Шатов, – знал. Тут чужие, как я понимаю, не ходят.
– Заткнись, – резко бросил Игорек.
– Это с каких хренов? – осведомился Шатов и сел на кровать покойного. – Зато мы теперь знаем, кто был самым главным. Есть свои плюсы.
– В жизни не подумал бы, что это он, – признался Дмитрий Петрович, оборачиваясь к остальным. – Кто угодно, даже Игорек. Но не Николай Игоревич.
– Кто-то с вами не согласился, – засмеялся Шатов. – Взял, да и перешел в другую весовую категорию.
– Если не ошибся, – процедил Звонарев.
– Если ошибся, то мы скоро об этом узнаем, – Шатов потер руки, – у вас через какое время наступает возмездие за ошибку?
– Заткните ему кто-нибудь рот, – простонала Елена.
Ее колотила нервная дрожь, тонкие пальцы на горле дрожали.
– Заткните его кто-нибудь, – повторила Елена.
– Сейчас, – кивнул Шатов, – сами же приглашали в свой клуб смертников. Но я еще не вступил в него. У меня еще есть время до утра.
– Что будем делать? – спросил Игорь.
– Что? – переспросил Дмитрий Петрович. – Что обычно – похороним.
– И заживем обычной счастливой жизнью строителей империи, – подхватил Шатов.
– О господи, – простонала Елена.
– Пардон, мадам, я слегка выпил, – сообщил Шатов. – Вы где обычно своих хороните? Кладбище, небось, огромное. Часом, не в стену замуровываете? Или детишкам тела отдаете поиграться?
Сейчас кто-нибудь из них взорвется. Кто первый? Елена, понятно, на грани истерики, и тут очень трудно понять почему. Она уже неоднократно видела подобное, и ручки ее ухоженные не по локоть, а по самые плечи в крови. Зачем такие нервы. Мужики поспокойней, играют немного желваками, но держатся.
Молодцы. Хотя, все-таки нервничают. Почему? Или Дмитрий Петрович выразил общее мнение, что покойный директор мало подходил на должность главного? Каждый из них наметил своего кандидата, тихонько готовился к устранению, но теперь оказался у разбитого корыта. Нужно будет думать с самого начала.
Подыскивать нового кандидата, типа Шатова, охмурять его, разыгрывать перед ним комедию.
– С другой стороны, – сказал Шатов вслух, – теперь гораздо меньше будет кандидатов, в случае, если шкраба убили по ошибке. Замочат виновного… Вы же его сами замочите, по указанию императора, а потом останется всего четыре потенциальных кандидата.
– Убийцу еще нужно будет найти, – обронил Звонарев.
– Ему придется выходить на связь и представляться, – Дмитрий Петрович щелкнул пальцами.
– То есть, лотерейка еще та получается, – закончил цепочку рассуждений Шатов нарочито громким и даже развязным голосом. – Кстати, о кандидатах. А где Андрей Валентинович? За ним, кажется, Светлана побежала?
– Действительно, а где Андрей, – Елена по очереди посмотрела на всех присутствующих, потом перевела взгляд куда-то за дверь спальни и вскрикнула. – Светлана!
Все обернулись к двери.
Вошла Светлана. Белая, как полотно.
– Что-то с клиентом? – поинтересовался Шатов.
– Он…
– Просил не беспокоить? – Шатов не мог прекратить злить присутствующих, что-то подталкивало его изнутри, заставляя вести себя именно так, подстрекая и провоцируя.
В конце концов, то, что плохо им, уже хорошо.
– Он умер, – прошептала Света.
– Черт, – Звонарев метнулся к выходу.
За ним следом выбежал Игорь, быстрым шагом вышел Дмитрий Петрович.
– А вы не боитесь оставаться одна? – осведомился Шатов, проходя мимо Елены. – Тут что-то климат испортился, смертность – просто невообразимая. Пойдем, Светлана.
Рука девушки оказалась неожиданно холодной.
– Не нужно так нервничать, – тихо казал Шатов Светлане, – такое чувство, что ты никогда не видела покойников.
Андрей Витальевич явно умер не так быстро, как директор школы. Посреди комнаты валялся перевернутый стул, ковер на полу был скомкан, а сам покойный лежал, скорчившись, на животе, выбросив правую руку вперед, словно пытаясь дотянуться к чему-то.
Лицо искажено гримасой боли.
Звонарев присел возле трупа, отодвинул воротник рубашки на нем и покачал головой.
Сразу под линией волос на шее виднелась ярко-красная точка, крохотная, как след от шприца.
– На самоубийство также не похоже, – сказал Шатов.
– Яд, – Звонарев выпрямился и спрятал руки в карманы. – Похоже, что была сделана инъекция быстродействующего яда. Ты его нашла уже мертвым?
Все обернулись к Светлане.
– Нет, – качнула головой та. – Он был еще живой, когда я вошла. Он хрипел, текла пена изо рта. Я подумала, что это сердечный приступ, попыталась…
– Что попыталась? – Игорь подошел к девушке и взял его за подбородок. – Искусственное дыхание ему сделать?
Поза покойного действительно не похожа была на позу человека, которому оказывали первую помощь.
– Нет, он тянулся к затылку, я глянула, увидела след от иглы… И…
– Что и? – быстро спросил Игорь.
– И стала спрашивать, кто его…
– Вот это трезвый подход, – Шатов показал большой палец. – Назови, кто тебя замочил! И что сказал покойный?
Светлана посмотрела на Шатова. Зрачки были маленькими, словно следы от уколов.
– Что он сказал? – повторил вопрос Звонарев.
Тишина в комнате усмехнулась и беззвучно прошла от трупа к двери.
– Он ничего не сказал, только хрипел. Потом умер.
Все переглянулись.
– Сколько времени нужно такому яду, чтобы убить человека? – словно сам у себя спросил Дмитрий Петрович.
– От пяти до десяти минут, – ответил Звонарев, – если я правильно определил что это за яд.
– От пяти до десяти. Тебе, Светка, здорово повезло, Шатов подошел к девушке и обнял ее за плечи. – Разминулась с убийцей буквально на пять минут. И это, кстати, значит, что никто из здесь присутствующих не мог сделать больному прививку от жизни. Поздравляю, мы с вами вне подозрений.
– А кто тогда? – Елена совсем потерялась, взгляд ее блуждал по комнате, а голос срывался и дрожал. – Кто?
– Хороший вопрос, красавица, – похвалил Шатов.
– Заткнись, – процедил Игорь.
– Ага, сейчас только шнурки поглажу и уши накрахмалю, – Шатов и сам не понял, из каких глубин его памяти выпрыгнула эта пристказка.
– Я сказал, рот закрой! – Игорь обернулся к Шатову.
– Да-да, – Шатов осторожно перенес центра тяжести на левую ногу, надеясь, что успеет отреагировать на удар. Не успел.
Собственно, Шатов даже и не заметил удара.
Комната вдруг сжалась, воздух окаменел в груди и пол метнулся навстречу Шатову.
– Я сказал, рот закрой, – Игорек потер костяшки пальцев на правой руке.
Шатов несколько раз молча вздохнул, оперся о кресло и встал. Все отвели от него взгляды.
Классный удар. Понятно теперь, кто готовил Жорика и Антона. Замечательно приложил, сенсей. А Хорунжий, между прочим, честно предупреждал, что никакие тренировки не сделают из Шатова Брюса Ли.
– Хорошо бьешь, урод, – сказал Шатов.
– Могу добавить.
– Обязательно. Только ответишь мне, что сейчас собираешься делать, и я сразу же подставлю с вою челюсть, – Шатов сморщившись потер грудь. – Это у вас, как я понимаю, первый случай убийцы со стороны? Вы, как я понимаю, не привыкли, что к вам приходят ночью с такими вот неприличными предложениями? Одно дело – искать убийцу среди своих. Другое дело – пытаться найти его среди тысяч людей. И самое главное, у кого может быть причина?
Шатов застонал и сел на пол возле стены. Хорошо приложил Игорь, нужно будет иметь ввиду, что удар с правой у него как из пушки. С левой пока еще не экспериментировали. И спешить с этим не следует.
А как пахнет адреналин. И страх. И неуверенность. Не привыкли ребята из Замка оказываться в такой неприятной ситуации.
В ушах начало звенеть. Шатов потряс головой. И вроде не слишком сильно приложился головой об пол… Они что, забыли здесь, что от сотрясения мозга я могу прийти в состояние буйного помешательства. Вот только встану и сразу же приду. Минут через десять. Пусть себе пока пообсуждают свое трефовое положение.
– Это кто-то чужой, – тусклым голосом простонала Елена, – этот урод прав – убил чужой.
– Но кто? – Звонарев обернулся к Дмитрию Петровичу.
– Что вы на меня так смотрите? – взорвался тот. – Этот сценарий писал не я.
– Может, милицию вызовем? – предложил Шатов.
Нет, но как болит в груди. И в ушах шум не прекращается…
– Нету у нас милиции, – Игорь шагнул к кровати, споткнулся о ногу покойника и выругался. – Мы сами – милиция.
– А тот, в черном, который меня вчера сюда сопровождал, – это кто?
– У нас есть небольшая боевая группа, которая выполняет особые поручения, – Звонарев тоже сел, подвинув кресло к середине комнаты. – Но им может приказывать только главный.
– Так пусть прикажет.
Дмитрий Петрович хмыкнул.
– Что так? – Шатов, поморщившись, встал. – А, понял. Основному придется сейчас сказать, что это он Лучше всех спрятавшийся, и когда кризис пройдет, то его легко смогут спалить коллеги. Из самых лучших побуждений.
– Нечто вроде этого, – согласился Дмитрий Петрович. Господа, какие будут предложения по этому поводу?
Сейчас, главный сразу признается, что это он.
– Это, часом, не сам главный отдал приказ вашему спецотряду? Или хотя бы одному бойцу? – Шатов решил не садиться, остановился возле Светланы и обнял ее за плечи. – Такая возможность вами предусматривалась, Дмитрий Петрович? Это ведь вы автор вашей конституции.
– Не предусматривалась. Но если это так, то главный проживет не слишком долго. Я могу хорошо представить себе реакцию императора.
– А это ничего, что мы тут стоим в освещенной комнате, а окно не зашторено, – скучным голосом спросил Шатов.
– Черт! – Звонарев бросился к окну и задернул шторы.
Его можно исключить из списка подозреваемых, или он специально так демонстративно волнуется, чтобы снять себя подозрение? Шатов провел рукой по плечу Светланы. Мышцы очень напряжены. Волнуется, девочка. Шатов легонько сжал ее плечо. Светлана еле заметно кивнула.
– Так что будем делать? – спросил Шатов. – Если отряд все-таки вызвать, сколько времени ему понадобится, чтобы прибыть? Игорь, ты знаешь?
– Минут тридцать.
– И ведь не факт, что прибывшие бойцы не станут стрелять благородное собрание.
– Сделайте же что-нибудь! – выкрикнула Елена. – Хоть что-нибудь.
– Главный! – окликнул Шатов. – Тебе признаваться придется. Не знаю, как у вас с эпохой империй, но эпоха перемен уже наступила. Серьезно. И вы или доживаете до утра все вместе, или, я боюсь, все вместе не доживаете.
– Мало получил? – тяжело спросил Игорь.
– Нет, есть другой вариант, мы все, как в штатовском фильме ужасов, расходимся по своим спаленкам, и утром собираемся, чтобы поздравить выжившего. Правда, в некоторых фильмах до утра не доживает никто. Давайте, выбирайте. Я в ваши политические игры еще играть не начал, так что, полагаю, убивать меня особого повода нет, – Шатов оторвался от стены. – Я еще и Светлану могу взять с собой. Девчонку жалко. Вы тут нервничаете, а ей нужно психику беречь. А я, как старый безумец, понимаю, как важно сохранить здравый взгляд на жизнь.
– Женя, – прошептала вдруг девушка. – Ребята в школе говорили, что под холмом есть бункер. И в каждый из домов из него есть выход.
– Эй, – Шатов с удовлетворением заметил, как вздрогнул от его возгласа Звонарев, а Елена втянула испуганно голову в плечи. – Это правда, что говорит подрастающее поколение? Тут есть бункер?
– Есть, – Дмитрий Петрович в который раз поправил складки на брюках, – и в него действительно можно попасть из любого домика. Только код доступа туда имеет один человек.
– Наша песня хороша, начинай сначала, – пропел Шатов. – А жить так хочется! Может, вам стоит поклясться, что вы не станете обижать главного, если он признается?
– Я никогда не мечтал быть Замком, – усмехнулся Дмитрий Петрович – Меня вполне устраивает мое нынешнее положение. Самое главное в нем то, что никто из вас не захочет его занять. И не сможет. Это все знают. Каждый.
– Кто-то из вас троих… – Шатов посмотрел на дрожащую Елену и мысленно добавил, – … двоих.
Светлана беспокойно оглянулась на входную дверь.
– Что там? – негромко спросил Шатов.
– Запах не слышишь?
Шатов принюхался. Вроде бы дымком потянуло. Или показалось…
– Из вас никто камин не разжигал? – спросил Шатов.
– Какой камин? – Звонарев недовольно обернулся к Шатову.
– Обыкновенный, с дровами и огнем. Здорово тянет паленым.
Игорь резко встал со стула, двумя прыжками преодолел расстояние до двери в сени, открыл ее. Запах дыма стал явственней.
– Неужели горим? – пробормотал Шатов.
События вдруг понеслись так стремительно, что он не успевал даже попытаться в них разобраться. Только ему казалось, что еще немного и можно будет понять смысл происходящего, как и без того сюрреалистическая картинка выворачивалась совсем уж фантастической стороной.
Как бы не резвился Шатов, но убийства застали его врасплох. И не его одного.
– Горит пустой дом, тот, что на дельней поляне, – Сказал Игорь.
– Будем гасить? – спросил Шатов. – На фоне огня наши силуэты будут особенно контрастными и эффектными. Как мишени. Лес хоть не загорится?
– Не должен, – Дмитрий Петрович сходил к выходу, мельком взглянул и вернулся. – Домик каменный, мебели нет, крыша черепичная, может выгореть пол в комнатах и чердак. Деревьев поблизости нет. Толково зажгли, молодцы.
– Они могут и нас сжечь! – Елена метнулась к выходу. – Они нас сожгут. Всех сожгут! Отпустите меня! Отпустите!
Крик оборвался резким звуком пощечины.
Игорь втолкнул Елену назад в комнату. Женщина упала на труп, взвизгнула и торопливо отползла прочь, подальше от покойника.
– Они нас сожгут. Сожгут. Они хотят, чтобы мы вышли наружу, и они нас убьют, – торопливо шептала Елена, на коленях переползая с места на место. – Они нас убьют. А если мы не выйдем под пули, то они нас сожгут вместе с домом. Сожгут. Сожгут, сожгут, сожгут, сожгут…
Елена все бормотала и бормотала, словно была дорогой куклой, в которой что-то сломалось, и которая теперь могла только бесконечно повторять одно слово: сожгут, сожгут, сожгут, сожгут…
Звонарев наклонился к ней, попытался что-то сказать, замахнулся, но Елена проворно отползла в сторону, не прекращая своего жутковатого «сожгутсожгутсожгутсожгут»…
– А еще возможен смешной вариант, – сказал Шатов, – что один из покойников и вправду был главным. А те, кто нас, простите, вас собирается замочить, действуют по собственной инициативе… Очень может получится смешно. Вы что предпочитаете – пулю, укольчик или огонь?
Елена запричитала громче, срываясь крика.
– Нашего полку прибыло, – Шатов подмигнул Звонареву, – процент нас, чокнутых, в обществе растет с каждой минутой. Вы еще не решили к нам присоединиться? Двинутых, говорят, сам бог бережет. Я, вот, например, совсем не боюсь. Елена, если сможет задуматься, тоже перестанет бояться.
– Игорь, – сказал Звонарев.
Игорь молча посмотрел в глаза врача и отвернулся.
– Хватит притворяться, Игорь. Если вы сейчас не начнете действовать, то мы просто не будем иметь возможности на вас покушаться.
Значит, устало подумал Шатов, Игорь. Вот не думал, что у него хватит ума выследить предыдущего главного и красиво его убрать. Остальные, похоже, тоже до последнего момента об этом не думали.
– Примите мои поздравления, – сказал Дмитрий Петрович, – вы просто мастер притворства. Я до последней секунды думал, что это Илья Васильевич.
– Не вышло у меня, – развел руками Звонарев, – только я стал подозревать Демьяна, как его нашли утречком с ножом за ухом.
– Не повезло, – кивнул Дмитрий Петрович.
В гостиной зазвенело, разлетаясь конное стекло. Шатов краем глаза заметил, как бледнеет лицо Звонарева, и на всякий случай медленно попятился от двери, увлекая за собой Светлану. Та пошла за ним, двигаясь как во сне.
Не хватало еще погибнуть во внутренней разборке этих уродов, хотя, кажется, разборка не совсем внутренняя.
Николай Игоревич лежал на спине возле кровати в своей спальне, раскинув руки и глядя остекленелым взглядом в потолок. Красная точка точно посередине между бровей была входным отверстием пули. Выходного отверстия видно не было, но потому, как быстро темнел светлый ковер под затылком убитого, выходное отверстие было изрядным.
Во весь затылок.
Шатов прикинул, куда должна была полететь пуля после того, как разворотила череп, и обнаружил небольшую дырку в обоях, точно над небольшим акварельным пейзажиком. Сосны и домики между ними.
А в одном из домиков на картинке лежит убитый пятидесятилетний мужчина с пробитой головой, а не стене висит пейзажик, в одном из домиков, изображенных на котором… Шатов потряс головой.
Игорь стоял в головах покойника, держа руки за спиной. Елена присела на край кресла возле двери и смотрела, держась руками за горло, словно собираясь закричать.
Дмитрий Петрович прошел по комнате, сунув руки в карманы своих светлых брюк, аккуратно переступил увеличивающуюся лужу крови и остановился, рассматривая пробоину в стене.
Звонарев стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.
И тишина тоже стояла между ними, заглядывая каждому в душу.
– А покойничек вроде бы не испугался, – сказал Шатов. – Вроде бы знал убийцу.
Звонарев быстро взглянул на Шатова и снова перевел взгляд на лицо убитого.
– Ясное дело, – развел руками Шатов, – знал. Тут чужие, как я понимаю, не ходят.
– Заткнись, – резко бросил Игорек.
– Это с каких хренов? – осведомился Шатов и сел на кровать покойного. – Зато мы теперь знаем, кто был самым главным. Есть свои плюсы.
– В жизни не подумал бы, что это он, – признался Дмитрий Петрович, оборачиваясь к остальным. – Кто угодно, даже Игорек. Но не Николай Игоревич.
– Кто-то с вами не согласился, – засмеялся Шатов. – Взял, да и перешел в другую весовую категорию.
– Если не ошибся, – процедил Звонарев.
– Если ошибся, то мы скоро об этом узнаем, – Шатов потер руки, – у вас через какое время наступает возмездие за ошибку?
– Заткните ему кто-нибудь рот, – простонала Елена.
Ее колотила нервная дрожь, тонкие пальцы на горле дрожали.
– Заткните его кто-нибудь, – повторила Елена.
– Сейчас, – кивнул Шатов, – сами же приглашали в свой клуб смертников. Но я еще не вступил в него. У меня еще есть время до утра.
– Что будем делать? – спросил Игорь.
– Что? – переспросил Дмитрий Петрович. – Что обычно – похороним.
– И заживем обычной счастливой жизнью строителей империи, – подхватил Шатов.
– О господи, – простонала Елена.
– Пардон, мадам, я слегка выпил, – сообщил Шатов. – Вы где обычно своих хороните? Кладбище, небось, огромное. Часом, не в стену замуровываете? Или детишкам тела отдаете поиграться?
Сейчас кто-нибудь из них взорвется. Кто первый? Елена, понятно, на грани истерики, и тут очень трудно понять почему. Она уже неоднократно видела подобное, и ручки ее ухоженные не по локоть, а по самые плечи в крови. Зачем такие нервы. Мужики поспокойней, играют немного желваками, но держатся.
Молодцы. Хотя, все-таки нервничают. Почему? Или Дмитрий Петрович выразил общее мнение, что покойный директор мало подходил на должность главного? Каждый из них наметил своего кандидата, тихонько готовился к устранению, но теперь оказался у разбитого корыта. Нужно будет думать с самого начала.
Подыскивать нового кандидата, типа Шатова, охмурять его, разыгрывать перед ним комедию.
– С другой стороны, – сказал Шатов вслух, – теперь гораздо меньше будет кандидатов, в случае, если шкраба убили по ошибке. Замочат виновного… Вы же его сами замочите, по указанию императора, а потом останется всего четыре потенциальных кандидата.
– Убийцу еще нужно будет найти, – обронил Звонарев.
– Ему придется выходить на связь и представляться, – Дмитрий Петрович щелкнул пальцами.
– То есть, лотерейка еще та получается, – закончил цепочку рассуждений Шатов нарочито громким и даже развязным голосом. – Кстати, о кандидатах. А где Андрей Валентинович? За ним, кажется, Светлана побежала?
– Действительно, а где Андрей, – Елена по очереди посмотрела на всех присутствующих, потом перевела взгляд куда-то за дверь спальни и вскрикнула. – Светлана!
Все обернулись к двери.
Вошла Светлана. Белая, как полотно.
– Что-то с клиентом? – поинтересовался Шатов.
– Он…
– Просил не беспокоить? – Шатов не мог прекратить злить присутствующих, что-то подталкивало его изнутри, заставляя вести себя именно так, подстрекая и провоцируя.
В конце концов, то, что плохо им, уже хорошо.
– Он умер, – прошептала Света.
– Черт, – Звонарев метнулся к выходу.
За ним следом выбежал Игорь, быстрым шагом вышел Дмитрий Петрович.
– А вы не боитесь оставаться одна? – осведомился Шатов, проходя мимо Елены. – Тут что-то климат испортился, смертность – просто невообразимая. Пойдем, Светлана.
Рука девушки оказалась неожиданно холодной.
– Не нужно так нервничать, – тихо казал Шатов Светлане, – такое чувство, что ты никогда не видела покойников.
Андрей Витальевич явно умер не так быстро, как директор школы. Посреди комнаты валялся перевернутый стул, ковер на полу был скомкан, а сам покойный лежал, скорчившись, на животе, выбросив правую руку вперед, словно пытаясь дотянуться к чему-то.
Лицо искажено гримасой боли.
Звонарев присел возле трупа, отодвинул воротник рубашки на нем и покачал головой.
Сразу под линией волос на шее виднелась ярко-красная точка, крохотная, как след от шприца.
– На самоубийство также не похоже, – сказал Шатов.
– Яд, – Звонарев выпрямился и спрятал руки в карманы. – Похоже, что была сделана инъекция быстродействующего яда. Ты его нашла уже мертвым?
Все обернулись к Светлане.
– Нет, – качнула головой та. – Он был еще живой, когда я вошла. Он хрипел, текла пена изо рта. Я подумала, что это сердечный приступ, попыталась…
– Что попыталась? – Игорь подошел к девушке и взял его за подбородок. – Искусственное дыхание ему сделать?
Поза покойного действительно не похожа была на позу человека, которому оказывали первую помощь.
– Нет, он тянулся к затылку, я глянула, увидела след от иглы… И…
– Что и? – быстро спросил Игорь.
– И стала спрашивать, кто его…
– Вот это трезвый подход, – Шатов показал большой палец. – Назови, кто тебя замочил! И что сказал покойный?
Светлана посмотрела на Шатова. Зрачки были маленькими, словно следы от уколов.
– Что он сказал? – повторил вопрос Звонарев.
Тишина в комнате усмехнулась и беззвучно прошла от трупа к двери.
– Он ничего не сказал, только хрипел. Потом умер.
Все переглянулись.
– Сколько времени нужно такому яду, чтобы убить человека? – словно сам у себя спросил Дмитрий Петрович.
– От пяти до десяти минут, – ответил Звонарев, – если я правильно определил что это за яд.
– От пяти до десяти. Тебе, Светка, здорово повезло, Шатов подошел к девушке и обнял ее за плечи. – Разминулась с убийцей буквально на пять минут. И это, кстати, значит, что никто из здесь присутствующих не мог сделать больному прививку от жизни. Поздравляю, мы с вами вне подозрений.
– А кто тогда? – Елена совсем потерялась, взгляд ее блуждал по комнате, а голос срывался и дрожал. – Кто?
– Хороший вопрос, красавица, – похвалил Шатов.
– Заткнись, – процедил Игорь.
– Ага, сейчас только шнурки поглажу и уши накрахмалю, – Шатов и сам не понял, из каких глубин его памяти выпрыгнула эта пристказка.
– Я сказал, рот закрой! – Игорь обернулся к Шатову.
– Да-да, – Шатов осторожно перенес центра тяжести на левую ногу, надеясь, что успеет отреагировать на удар. Не успел.
Собственно, Шатов даже и не заметил удара.
Комната вдруг сжалась, воздух окаменел в груди и пол метнулся навстречу Шатову.
– Я сказал, рот закрой, – Игорек потер костяшки пальцев на правой руке.
Шатов несколько раз молча вздохнул, оперся о кресло и встал. Все отвели от него взгляды.
Классный удар. Понятно теперь, кто готовил Жорика и Антона. Замечательно приложил, сенсей. А Хорунжий, между прочим, честно предупреждал, что никакие тренировки не сделают из Шатова Брюса Ли.
– Хорошо бьешь, урод, – сказал Шатов.
– Могу добавить.
– Обязательно. Только ответишь мне, что сейчас собираешься делать, и я сразу же подставлю с вою челюсть, – Шатов сморщившись потер грудь. – Это у вас, как я понимаю, первый случай убийцы со стороны? Вы, как я понимаю, не привыкли, что к вам приходят ночью с такими вот неприличными предложениями? Одно дело – искать убийцу среди своих. Другое дело – пытаться найти его среди тысяч людей. И самое главное, у кого может быть причина?
Шатов застонал и сел на пол возле стены. Хорошо приложил Игорь, нужно будет иметь ввиду, что удар с правой у него как из пушки. С левой пока еще не экспериментировали. И спешить с этим не следует.
А как пахнет адреналин. И страх. И неуверенность. Не привыкли ребята из Замка оказываться в такой неприятной ситуации.
В ушах начало звенеть. Шатов потряс головой. И вроде не слишком сильно приложился головой об пол… Они что, забыли здесь, что от сотрясения мозга я могу прийти в состояние буйного помешательства. Вот только встану и сразу же приду. Минут через десять. Пусть себе пока пообсуждают свое трефовое положение.
– Это кто-то чужой, – тусклым голосом простонала Елена, – этот урод прав – убил чужой.
– Но кто? – Звонарев обернулся к Дмитрию Петровичу.
– Что вы на меня так смотрите? – взорвался тот. – Этот сценарий писал не я.
– Может, милицию вызовем? – предложил Шатов.
Нет, но как болит в груди. И в ушах шум не прекращается…
– Нету у нас милиции, – Игорь шагнул к кровати, споткнулся о ногу покойника и выругался. – Мы сами – милиция.
– А тот, в черном, который меня вчера сюда сопровождал, – это кто?
– У нас есть небольшая боевая группа, которая выполняет особые поручения, – Звонарев тоже сел, подвинув кресло к середине комнаты. – Но им может приказывать только главный.
– Так пусть прикажет.
Дмитрий Петрович хмыкнул.
– Что так? – Шатов, поморщившись, встал. – А, понял. Основному придется сейчас сказать, что это он Лучше всех спрятавшийся, и когда кризис пройдет, то его легко смогут спалить коллеги. Из самых лучших побуждений.
– Нечто вроде этого, – согласился Дмитрий Петрович. Господа, какие будут предложения по этому поводу?
Сейчас, главный сразу признается, что это он.
– Это, часом, не сам главный отдал приказ вашему спецотряду? Или хотя бы одному бойцу? – Шатов решил не садиться, остановился возле Светланы и обнял ее за плечи. – Такая возможность вами предусматривалась, Дмитрий Петрович? Это ведь вы автор вашей конституции.
– Не предусматривалась. Но если это так, то главный проживет не слишком долго. Я могу хорошо представить себе реакцию императора.
– А это ничего, что мы тут стоим в освещенной комнате, а окно не зашторено, – скучным голосом спросил Шатов.
– Черт! – Звонарев бросился к окну и задернул шторы.
Его можно исключить из списка подозреваемых, или он специально так демонстративно волнуется, чтобы снять себя подозрение? Шатов провел рукой по плечу Светланы. Мышцы очень напряжены. Волнуется, девочка. Шатов легонько сжал ее плечо. Светлана еле заметно кивнула.
– Так что будем делать? – спросил Шатов. – Если отряд все-таки вызвать, сколько времени ему понадобится, чтобы прибыть? Игорь, ты знаешь?
– Минут тридцать.
– И ведь не факт, что прибывшие бойцы не станут стрелять благородное собрание.
– Сделайте же что-нибудь! – выкрикнула Елена. – Хоть что-нибудь.
– Главный! – окликнул Шатов. – Тебе признаваться придется. Не знаю, как у вас с эпохой империй, но эпоха перемен уже наступила. Серьезно. И вы или доживаете до утра все вместе, или, я боюсь, все вместе не доживаете.
– Мало получил? – тяжело спросил Игорь.
– Нет, есть другой вариант, мы все, как в штатовском фильме ужасов, расходимся по своим спаленкам, и утром собираемся, чтобы поздравить выжившего. Правда, в некоторых фильмах до утра не доживает никто. Давайте, выбирайте. Я в ваши политические игры еще играть не начал, так что, полагаю, убивать меня особого повода нет, – Шатов оторвался от стены. – Я еще и Светлану могу взять с собой. Девчонку жалко. Вы тут нервничаете, а ей нужно психику беречь. А я, как старый безумец, понимаю, как важно сохранить здравый взгляд на жизнь.
– Женя, – прошептала вдруг девушка. – Ребята в школе говорили, что под холмом есть бункер. И в каждый из домов из него есть выход.
– Эй, – Шатов с удовлетворением заметил, как вздрогнул от его возгласа Звонарев, а Елена втянула испуганно голову в плечи. – Это правда, что говорит подрастающее поколение? Тут есть бункер?
– Есть, – Дмитрий Петрович в который раз поправил складки на брюках, – и в него действительно можно попасть из любого домика. Только код доступа туда имеет один человек.
– Наша песня хороша, начинай сначала, – пропел Шатов. – А жить так хочется! Может, вам стоит поклясться, что вы не станете обижать главного, если он признается?
– Я никогда не мечтал быть Замком, – усмехнулся Дмитрий Петрович – Меня вполне устраивает мое нынешнее положение. Самое главное в нем то, что никто из вас не захочет его занять. И не сможет. Это все знают. Каждый.
– Кто-то из вас троих… – Шатов посмотрел на дрожащую Елену и мысленно добавил, – … двоих.
Светлана беспокойно оглянулась на входную дверь.
– Что там? – негромко спросил Шатов.
– Запах не слышишь?
Шатов принюхался. Вроде бы дымком потянуло. Или показалось…
– Из вас никто камин не разжигал? – спросил Шатов.
– Какой камин? – Звонарев недовольно обернулся к Шатову.
– Обыкновенный, с дровами и огнем. Здорово тянет паленым.
Игорь резко встал со стула, двумя прыжками преодолел расстояние до двери в сени, открыл ее. Запах дыма стал явственней.
– Неужели горим? – пробормотал Шатов.
События вдруг понеслись так стремительно, что он не успевал даже попытаться в них разобраться. Только ему казалось, что еще немного и можно будет понять смысл происходящего, как и без того сюрреалистическая картинка выворачивалась совсем уж фантастической стороной.
Как бы не резвился Шатов, но убийства застали его врасплох. И не его одного.
– Горит пустой дом, тот, что на дельней поляне, – Сказал Игорь.
– Будем гасить? – спросил Шатов. – На фоне огня наши силуэты будут особенно контрастными и эффектными. Как мишени. Лес хоть не загорится?
– Не должен, – Дмитрий Петрович сходил к выходу, мельком взглянул и вернулся. – Домик каменный, мебели нет, крыша черепичная, может выгореть пол в комнатах и чердак. Деревьев поблизости нет. Толково зажгли, молодцы.
– Они могут и нас сжечь! – Елена метнулась к выходу. – Они нас сожгут. Всех сожгут! Отпустите меня! Отпустите!
Крик оборвался резким звуком пощечины.
Игорь втолкнул Елену назад в комнату. Женщина упала на труп, взвизгнула и торопливо отползла прочь, подальше от покойника.
– Они нас сожгут. Сожгут. Они хотят, чтобы мы вышли наружу, и они нас убьют, – торопливо шептала Елена, на коленях переползая с места на место. – Они нас убьют. А если мы не выйдем под пули, то они нас сожгут вместе с домом. Сожгут. Сожгут, сожгут, сожгут, сожгут…
Елена все бормотала и бормотала, словно была дорогой куклой, в которой что-то сломалось, и которая теперь могла только бесконечно повторять одно слово: сожгут, сожгут, сожгут, сожгут…
Звонарев наклонился к ней, попытался что-то сказать, замахнулся, но Елена проворно отползла в сторону, не прекращая своего жутковатого «сожгутсожгутсожгутсожгут»…
– А еще возможен смешной вариант, – сказал Шатов, – что один из покойников и вправду был главным. А те, кто нас, простите, вас собирается замочить, действуют по собственной инициативе… Очень может получится смешно. Вы что предпочитаете – пулю, укольчик или огонь?
Елена запричитала громче, срываясь крика.
– Нашего полку прибыло, – Шатов подмигнул Звонареву, – процент нас, чокнутых, в обществе растет с каждой минутой. Вы еще не решили к нам присоединиться? Двинутых, говорят, сам бог бережет. Я, вот, например, совсем не боюсь. Елена, если сможет задуматься, тоже перестанет бояться.
– Игорь, – сказал Звонарев.
Игорь молча посмотрел в глаза врача и отвернулся.
– Хватит притворяться, Игорь. Если вы сейчас не начнете действовать, то мы просто не будем иметь возможности на вас покушаться.
Значит, устало подумал Шатов, Игорь. Вот не думал, что у него хватит ума выследить предыдущего главного и красиво его убрать. Остальные, похоже, тоже до последнего момента об этом не думали.
– Примите мои поздравления, – сказал Дмитрий Петрович, – вы просто мастер притворства. Я до последней секунды думал, что это Илья Васильевич.
– Не вышло у меня, – развел руками Звонарев, – только я стал подозревать Демьяна, как его нашли утречком с ножом за ухом.
– Не повезло, – кивнул Дмитрий Петрович.
В гостиной зазвенело, разлетаясь конное стекло. Шатов краем глаза заметил, как бледнеет лицо Звонарева, и на всякий случай медленно попятился от двери, увлекая за собой Светлану. Та пошла за ним, двигаясь как во сне.
Не хватало еще погибнуть во внутренней разборке этих уродов, хотя, кажется, разборка не совсем внутренняя.