– Честно? Поверил. У вас почти получилось. Почти получилось. Если бы меня не остановила Светлана, то я наделал бы глупостей. А так, я еще раз посмотрел документы…
– Справка?..
– Нет, фотография.
– Фотография… – Игорь левой рукой провел по лицу, пытаясь вытереть кровь, но только размазал ее. – Этим козлам нужно было, чтобы ты только согласился… только принял участие в обряде… чтобы детки видели, что даже Охотник ничего не может сделать против умных ребят из Замка… Даже сам Охотник…
Игорь замолчал, и Шатову показалось, что он потерял сознание. Но через секунду Игорь открыл глаза.
– Сиди где сидишь, Шатов… где сидишь…
– Я сижу.
– Вот и хорошо.
– Нужно было тебя сразу после стрельбы на дорогах прокрутить, как того парня… а потом вместе с уголовниками оставить лежать где-нибудь в лесу… они тебя за… захватили… и уби… ли… – голова Игоря медленно опустилась на грудь, потом вздрогнула и снова поднялась. – Устроили вызов в командировку, потом – нападение… потом везли тебя хрен знает сколько… сюда… еще уркам организовывали побег… хлопотно все как-то получилось… и глупо…
– А вы откуда узнали про Хорунжего? – спросил Шатов.
– А паренек тот сказал… который с тобой ехал… фотограф… крутой такой фотограф… с пистолетом… одного урку положил прямо на дороге… еще одного подранил… тебя прикрывал… – Игорь застонал и пожаловался, – больно…
Паренек. Фотограф. Никита. Он отстреливался, пока Шатов бежал по лесу. И они его взяли. А Шатов и не знал, что весельчак Никита еще и выполняет функции его телохранителя. Так они Никиту пытали…
– Он не слишком много знал… крепкий парень… не выдержал… мы мальчишку привели… одиннадцать лет пацану, а как работать умеет… так твой оператор выть начал не от боли… от жалости… к мальчишке… просил увести… не разрешать работать над ним… И рассказал… все… что знал… – голос стих до шепота, потом снова окреп. – Только не много он знал… немного…
Игорь снова застонал, закрыв глаза.
– Сидишь, Шатов? – задыхаясь от боли и крови, спросил он.
– Сижу.
– Недолго… осталось… не будет легенды о великом Охотнике… будет легенда о… о том, как я его убил… я тебя ведь пристрелю, Шатов…
– А не подохнешь раньше, – спросил Шатов спокойно.
– Сме…лый, – попытался засмеяться Игорь. – Ни…че…го… и смелые умирают. Знаешь?
Пистолет медленно пошел вверх.
У пистолет бездонные дала. Еще никому не удалось разглядеть в них дно. Вот такие дела, Евгений Шатов. Вот такие хреновые дела. Сейчас из этой черной дырки вылетит птичка. Может быть, это не больно.
Шатов взглянул на то, что осталось от лица Звонарева, и снова перевел взгляд на дуло пистолета. Как медленно он его поднимает. Можно было бы попытаться вскочить или увернуться, но в этом уже нет смысла. Все уже предопределено, сказал Дракон. От тебя уже ничего не зависит. Ты все уже сделал и теперь остается ждать, как они прорастут, твои поступки. Как прорастут зубы дракона.
Прорастут зубы дракона…
Закрыть глаза? Пулю он все равно не сможет различить в полете. Или время снова замрет, и Шатов бесконечно долго будет наблюдать, как пуля медленно преодолевает микрон за микроном расстояние от дула до лица. И бесконечные мгновения он будет видеть, как пуля, вгрызаясь в окаменевшее мгновение, будет вначале продавливать кожу, потом…
Выстрел прозвучал неожиданно. Грохот заполнил собой весь коридор, все тело и весь мозг Шатова. Но боли не было. Только сердце, оцепенев от ужаса, пропустило несколько ударов, а потом бросилось наверстывать упущенное.
Еще выстрел. И снова Шатов не почувствовал боли.
Открой глаза, приказал себе Шатов. Открой глаза.
Игорь все также сидел на полу, рука с пистолетом покоилась на коленях. А лицо… Лица не было. Была кровавая маска.
Шатов повернул голову. В паре метров от него стояла Светлана. И в опущенной ее руке также был пистолет. И от его ствола медленно поднималась вверх, к фонарю, тонкая струйка дыма.
На лице девушки не было ни страха, ни растерянности.
Она молча подошла к Игорю, вывернула из его мертвой руки пистолет, небрежно сунула его себе сзади, за ремень джинсов. Быстро обыскала карманы и вытащила ключ от входной двери.
– Лихо, – пробормотал Шатов.
– А вы говорите, что мы плохо готовим наших выпускников, – Дмитрий Петрович подвинул табурет к самому порогу столовой и сел. – Вы не простудитесь, на бетоне сидючи?
– Я уже привык, – сказал Шатов, глядя, как Светлана открывает дверь и скрывается за ней.
Лязгнул засов входной двери. И шаги. Много шагов. Несколько человек.
Ночь, клуб, разрешите вам представить… Мальчики из выпускного класса.
– Здравствуй, тезка, – улыбнулся Шатов.
– Добрый вечер, Евгений Сергеевич, – тезка остановился возле Шатова, пропуская мимо остальных.
Двое быстро прошли по коридору и скрылись в компьютерной. Один остановился перед спальнями и оглянулся на Светлану.
– Елена в третьей спальне, – сказала Светлана.
Мальчишка кивнул и вошел в спальню под номер три.
– Вот такие дела, – сказал Дмитрий Петрович.
– Весело, – сказал Шатов. – Зубки прорастают. Вы тут рассказывали, что сеять драконьи зубки – это классно. Это стильно и прозорливо… А они вон как проросли.
От спальни номер три донесся то ли всхлип, то ли вздох.
Светлана подошла и села на бетон возле Шатова.
– Что это значит, Светочек? – спросил Дмитрий Петрович.
– У нас выпускной, – сказал Света, пожав плечами.
– Это так теперь прощаются с детством, – усмехнулся Шатов.
– С детством мы попрощались немного раньше. Каждый по своему.
– А я ждал чего-то подобного, – торжественно произнес Дмитрий Петрович. – Если вы полагаете, что придумали нечто новое и оригинальное…
– Светка, мы вошли в машину, – крикнул паренек от двери компьютерной, и девушка вскочила и убежала на зов.
Шатов снова улыбнулся.
– У меня не слишком глупая улыбка? – спросил он.
– Достаточно, – желчно ответил Дмитрий Петрович. – Вы понимаете, что происходит?
– А вы? Ведь это вы – писатель?
– Писатель… – согласился Дмитрий Петрович. – А это выпускники школы гениев.
– Вы испытываете чувство законной гордости? – спросил Шатов.
– Да, – серьезно сказал Дмитрий Петрович. – Да. Они ведь смогли не просто начать драться за свободу, но и использовать для этого вас и мои разработки.
– Это вы спланировали все, что происходило со мной?
– Да. И ведь точно все рассчитал. Просчитал вас, как логарифм.
– Если бы мне не было лень, я бы встал и придушил вас собственными руками, – казал Шатов. – Сволочь старая.
– Не беспокойтесь, за вас эту работу выполнят другие… Им не нужны свидетели.
– Что они сейчас делают, как вы полагаете?
– Как вы слышали, они копаются в файлах секретной базы данных. И я, полагаю, уничтожают, в первую очередь, всякую информацию о себе. Они гении, и поняли, что мы их с привязи не отпустим. И решили не ждать милости от природы, а взять ее своими руками. Сережа! – Дмитрий Петрович окликнул мальчишку, заходившего в третью спальню.
– Что, Дмитрий Петрович? – очень вежливо спросил паренек.
– Вы свои аттестаты и паспорта из школы забрали?
– Мы сделали новые, на другие имена, – спокойно ответил паренек.
– Вот видите, они не хотят оставить после себя след. Не совсем понятно только, зачем им вы для этого… – Дмитрий Петрович покачал головой.
– А мне не совсем понятно, кого из нас они пристрелят первым. А все остальное, более менее, я понял, – Шатов неожиданно для себя зевнул. – Слушайте, я здорово хочу спать.
– Скоро выспитесь, – пообещал Дмитрий Петрович.
– Спасибо на добром слове.
Снова в коридор вышла Светлана, подошла поближе.
– Евгений Сергеевич, объясните пожалуйста, как вы раскололи досье. Я тоже была уверенна, что вы поверите. Дмитрий Петрович никогда не ошибается.
– Спасибо, Света, – с чувством произнес Дмитрий Петрович.
– Не за что, – ответила Светлана. – Каким образом. Что там было такое?
– Давай меняться, Света, – сказал Шатов, – вначале ты мне расскажешь, как вы все это провернули, а потом…
Света поправила волосы.
– Хорошо, у нас еще есть время. Мы решили уходить. Нельзя оставаться на крючке, если мы хотим чувствовать себя полноценными людьми. И уходить нужно так, чтобы искали не нас, чтобы искали кого-нибудь другого.
– Меня, например, – подсказал Шатов.
– Вас. Вы стали очень популярной личностью у нас. Символом того, как один сильный человек может противостоять всему этому, – Светлана сделала неопределенный жест рукой. – Мы не скрывали этого, наоборот, мы всячески это демонстрировали, мы даже разделились на две группы, те, которые помнили Дракона, и те, которые восхищались вами.
– Если бы вы прочитали их сочинение, – тихо засмеялся Дмитрий Петрович. – Мы тут чуть ч ума не сошли, читая восхищенные оды в ваш адрес. Мы, естественно, не могли так этого оставить. Нам нужно было остановить все это, навести порядок в мозгах, особенно у выпускников.
– Мы так и думали. Ребята нашли способ обойти защиту в локальной сети, и мы знали все приказы главного по Замку. Все решения, все планы… Мы только никак не могли вычислить кто именно этот главный. Мы и подумать не могли, что это Игорь, – лицо Светланы исказилось на мгновение, но потом снова успокоилось.
– И тут привезли меня, – сказал Шатов.
– Да. И им понадобилась девчонка, которая будет пудрить вам мозги, изображать влюбленность и подбрасывать по чуть-чуть информации.
– Ты прекрасно справилась со своей работой, – похвалил Шатов.
От бетона тянуло холодом, но Шатов решил не обращать на это внимания. Простатит заработать он все равно не успеет.
– Не совсем, – сказал Светлана. – В постель я так и не затащила…
– Ничего, мы были на грани. После клуба я собирался тебя трахнуть, а потом уговорить помочь мне сбежать. Если бы не пистолет…
– О пистолете я ляпнула по глупости. Не рассчитала с коктейлем, – Светлана оглянулась на стоящего в коридоре мальчишку. – Батарейки диктофон я наместо вставила, так и думала, что вы захотите…
– А мы ломали головы, откуда у вас работающий диктофон. Нужно было его просто сломать, – недовольным тоном сказал Дмитрий Петрович.
– Мы бы починили.
– Спасибо, – сказал Шатов. – И разрешение на визит в клуб от имени Замка это ваши компьютерные гении мне скинули?
– Да. Заодно Галя проследила за их реакцией на ужине. И тогда мы впервые заподозрили Игоря.
– Он единственный проявил тогда интерес, – вспомнил Шатов.
– Да. Мы все время подталкивали вас, Евгений Сергеевич, нам нужно было заставить их действовать быстрее, и мы так или иначе подбрасывали вам факты и фактики, мелкие реплики, чтобы вы быстрее приперли их к стенке. Нам нужно было все успеть до обряда.
– И вы успели. И мы – успели. Если бы они сегодня не начали с вами серьезный разговор, то мы бы не смогли сегодня все начать. Нам нужно было, чтобы они собрались вместе, чтобы испугались, и чтобы главный, Игорь это, или кто другой, провели нас сюда, к базе данных.
– И для этого вы убили двух из них…
– Я убила. Только я могла не вызвать ни у кого из них подозрения. Я ведь жила у вас, Евгений Сергеевич.
Два человека. Она сегодня просто так убила двух человек. Трех, Шатов взглянул на труп Игоря. Убила и спокойно говорит об этом, ни одна черточка в ее лице не дрогнула. Но в слух Шатов только сказал, что Светлана отлично сыграла свою роль. А Светлана вежливо поблагодарила.
– Но вы обещали, Евгений Сергеевич, – напомнила Светлана.
– Обещал, – Шатов посмотрел на ребят, с сияющими лицами, выходивших из компьютерной. – Но время, кажется, закончилось.
– Еще две минуты есть, – сказала Светлана. – В чем ошибся Дмитрий Петрович.
Одноклассники подошли и остановились возле Шатова, ожидая его ответа. Им очень важна эта информация. Для них всякая информация важна.
– Они очень кропотливо все подготовили. Им нужно было убедить меня в том, что я после гибели жены остался один, что Хорунжий списал меня, что никому я больше не нужен. Хорунжего они в досье включить не успели, это я уже потом понял, после того, как рассмотрел основную ошибку. Это подтвердило мое подозрение. А тут еще и Дмитрий Петрович мог рассказал мне, как я совершенно один, без друзей и соратников оформлял документы и делал заказы.
– Ну, – напомнил Дмитрий Петрович, когда Шатов сделал паузу.
– Надпись на надгробье.
– Надпись? – переспросил Дмитрий Петрович. – Я сам ее придумал. Лилии Шатовой от мужа. Я не мог ничего другого добавить, а то, что муж мог такое написать…
– Мог. Любой другой – мог. А я – нет. Ни в каком состоянии. Ни в приступе безумия. Потому, что она не Лилия, а Вита. Понимаете? Вита.
– Как это – Вита? – растерянно спросил Дмитрий Петрович. – Ведь по документам – Лилия. И фотооператор твой…
– Вита, – сказал Шатов и улыбнулся. – У моей жены – прекрасное имя – жизнь.
Дмитрий Петрович покачал головой, но промолчал.
– Пора, – сказал тезка Шатова, он был главным среди ребят.
Шатов напрягся.
Мальчишки и Светлана молча прошли мимо Шатова и Дмитрия Петровича и скрылись за дверью.
– Странно, – сказал Дмитрий Петрович.
– Странно, – согласился Шатов.
– Они еще, в сущности, дети, – заметил Дмитрий Петрович.
– Они не дети, они – зубы Дракона, – сказал Шатов.
– Они дети, только мы их вырастили такими. И они еще способны совершать ошибки…
– То, что оставили нас в живых?
– Нет, эту ошибку, по крайней мере, в отношении меня, они исправят в ближайшее время, – Дмитрий Петрович отчего-то засмеялся. – И они правильно рассчитали, что информация в этом компьютере не дублируется, а, значит, уничтожив ее тут, они уничтожат ее в принципе. Они верно рассчитали, что Игорь, обнаружив, что компьютер отключен от связи, не станет отключать его, и ребята сэкономили немного времени. Если бы Илья не решил прирезать Игоря…
Дмитрий Петрович покачал головой.
– Странные существа люди. Тут грозит гибель, а он пытается сделать карьеру…
– Если бы Звонарев не решил убить Игоря, то Света минут через десять вошла бы в столовую и перестреляла бы всех, – сказал Шатов.
– Талантливая девчонка…
– Но вы сказали, что они все-таки ошиблись.
– Ошиблись, потому, что я лично готовил для каждого из них биографию. И это у меня в компьютере находятся все данные об этом. С рекомендованными знакомствами, с… со всей их жизнью и будущей карьерой…
– Я думаю, что данные в тех компьютерах они тоже уничтожили. Вместе с компьютерами.
– Наверняка, но они не учли, что я могу носить их с собой, – Дмитрий Петрович вынул из кармана рубашки небольшой пакет. – Вот здесь – все. Возьмите.
– Нас ведь выведут одновременно.
– А вдруг по очереди? И мы хоть на секунду их обманем? – Дмитрий Петрович бросил пакетик Шатову. – Берите. И подтвердите, в случае чего, что я был готов к такому повороту событий. Просчитал их.
Шатов спрятал пакетик в карман брюк.
– Вот экспромты у меня действительно получаются плохо, – пожаловался Дмитрий Петрович. – Когда пришлось сходу придумывать ваше местное безумие, со срывами и агрессией, я местами переусердствовал.
– Вам помогали детки.
– Это точно… Но ведь у меня почти получилось! – воскликнул Дмитрий Петрович. – Ведь мне удалось придумать правду?
– Удалось, – согласился Шатов. – Я чуть с ума не сошел, сволочь вы старая.
– Да что же они там тянут, – почти простонал Дмитрий Петрович. – Времени совершенно не ценят.
Открылась дверь и в коридор заглянул один из ребят, кажется, Сергей.
– Дмитрий Петрович, помогите нам пожалуйста, – вежливо попросил он.
– Ну, наконец-то, – выдохнул с облегчением Дмитрий Петрович. – Знаете, я до самой смерти так и не научился терпеливо ждать. И не переношу мятых брюк.
Дмитрий Петрович медленно прошел до двери, оглянулся, поднял руку и сказал, как всегда высокопарно:
– А у вашей жены – прекрасное имя. Жизнь.
И вышел.
Шатов встал и пошел следом. Он вышел в тоннель почти вовремя. Он успел увидеть, как семнадцатилетний мальчишка пропустил Дмитрия Петровича мимо себя, поднял пистолет и выстрелил старику в затылок.
Ноги писателя подломились, он опустился на колени. Постоял секунду, а потом упал лицом вперед.
Сережа оглянулся, увидел Шатов, пожал зачем-то плечами и быстро поднялся по скобам наверх.
Шатов подошел к телу Дмитрия Петровича. Аккуратный выстрел. Говорят, почти безболезненный. Человек умирает до того, как успевает боль почувствовать.
Ваш выход, Евгений Шатов.
Наверху солнце еще не встало. Только на востоке, за рекой, небо начало светлеть, словно под углями разгоралось пламя.
Тезка Шатова стоял на опушке и ожидал Шатова. Спортивная командировочная сумка стояла на земле, кажется на том самом месте, где Шатов ее нашел однажды утром, миллион лет назад проснувшись на тропинке.
– Мы уничтожили все данные о себе, – сказал тезка.
– Мы с Дмитрием Петровичем так и поняли.
– Перевели деньги на счета так, чтобы потом иметь возможность начать дело не с нуля, – тезка старательно избегал смотреть Шатову в глаза.
А тот не особенно старался заглянуть в глаза своему тезке.
– Зачем вам я? – Шатов почесал шрам на щеке.
– Вы нам нужны как легенда. Охотник, который смог убить Дракона и который смог вырваться из Гнезда, уничтожив весь состав Замка. И еще он сумел увести почти три десятка выпускников. И на все это ему понадобилось меньше недели, – сказал тезка. – Красиво?
– И что это дает вам? – устало поинтересовался Шатов.
– Нам? Нас не будут искать. Вначале станут искать вас и тех, кто за вами стоит. Если это вас интересует, то информация об организации Хорунжего дальше нашего Замка не пошла. Вы все еще героический одиночка. Легендарный одиночка. О вас знает здесь каждый, даже первоклашки.
– И те, которые били меня на лужайке?
– Эти сегодня поймут, что вы их пожалели. Что вы не убиваете молодь, а охотитесь только на крупную дичь. На хищников. На чудовищ. И искать будут вас. Найдут, но тронуть побоятся, потому, что вы уже легенда, и всякий, кто на вас решается напасть, неминуемо погибает.
– Спасибо на добром слове, – сказал Шатов.
– Извините, но мы вынуждены так поступить. Уже сегодня к вечеру начнется эвакуация школы, они начнут вывозить учеников, разбрасывать их в другие школы. Легенда об Охотнике поедет вместе с детьми. Мы позаботились о том, чтобы ее распространили, как можно шире. Вы очень неплохое пугало, и очень неплохое прикрытие для наших будущих акций в других районах. Это не мы будем подминать под себя всю систему, а жуткий мистический Охотник. А мы со временем, будем знать, где находятся эти другие школы. И мы сможем потом, со временем…
– Высоко замахиваетесь.
– Нас так готовили, – сказал тезка.
– Эвакуировать будут, чтобы я не успел сюда никого прислать?
– Да.
– А крестьяне и варвары?
– Нас это не касается.
– Понятно…
– Да что вам понятно? – чуть повысил голос тезка. Мы можем добиться многого. Мы хотим добиться много, но не для этих скотов, которые уничтожают друг друга и которые могут только насиловать и убивать.
– А вы не умеете убивать и насиловать?
– Мы умеем не только насиловать и убивать, – отрезал тезка. – Не только.
– Вы еще и вышивать можете, и на швейной машинке…
Семнадцатилетний мальчишка улыбнулся чуть иронично и, не прощаясь, пошел к подножью холма, где его ждали одноклассники. Оглянулся.
– Мы на всякий случай перечислили на имя вашей жены некоторую сумму денег.
– На какой на всякий? – спросил Шатов.
– Вам придется идти пешком достаточно долго, и варваров еще никто не отменил. Это опасно, – объяснил тезка.
– Спасибо, – сказал Шатов. – Я постараюсь.
– С вами пойдет Сергей. Он поможет выбраться, а потом уже уйдет по своему маршруту.
Сергей неслышно вынырнул из-за дерева и остановился слева от Шатова. У того заныл затылок.
Снизу подбежала Светлана, обняла Шатов, легонько поцеловала в щеку и шепнула, что оставила Шатову в сумке подарок.
– Спасибо! – вдогонку крикнул Шатов.
Светлана помахала рукой.
– Пойдем, Серега, – сказал Шатов.
Глава 12
– Справка?..
– Нет, фотография.
– Фотография… – Игорь левой рукой провел по лицу, пытаясь вытереть кровь, но только размазал ее. – Этим козлам нужно было, чтобы ты только согласился… только принял участие в обряде… чтобы детки видели, что даже Охотник ничего не может сделать против умных ребят из Замка… Даже сам Охотник…
Игорь замолчал, и Шатову показалось, что он потерял сознание. Но через секунду Игорь открыл глаза.
– Сиди где сидишь, Шатов… где сидишь…
– Я сижу.
– Вот и хорошо.
– Нужно было тебя сразу после стрельбы на дорогах прокрутить, как того парня… а потом вместе с уголовниками оставить лежать где-нибудь в лесу… они тебя за… захватили… и уби… ли… – голова Игоря медленно опустилась на грудь, потом вздрогнула и снова поднялась. – Устроили вызов в командировку, потом – нападение… потом везли тебя хрен знает сколько… сюда… еще уркам организовывали побег… хлопотно все как-то получилось… и глупо…
– А вы откуда узнали про Хорунжего? – спросил Шатов.
– А паренек тот сказал… который с тобой ехал… фотограф… крутой такой фотограф… с пистолетом… одного урку положил прямо на дороге… еще одного подранил… тебя прикрывал… – Игорь застонал и пожаловался, – больно…
Паренек. Фотограф. Никита. Он отстреливался, пока Шатов бежал по лесу. И они его взяли. А Шатов и не знал, что весельчак Никита еще и выполняет функции его телохранителя. Так они Никиту пытали…
– Он не слишком много знал… крепкий парень… не выдержал… мы мальчишку привели… одиннадцать лет пацану, а как работать умеет… так твой оператор выть начал не от боли… от жалости… к мальчишке… просил увести… не разрешать работать над ним… И рассказал… все… что знал… – голос стих до шепота, потом снова окреп. – Только не много он знал… немного…
Игорь снова застонал, закрыв глаза.
– Сидишь, Шатов? – задыхаясь от боли и крови, спросил он.
– Сижу.
– Недолго… осталось… не будет легенды о великом Охотнике… будет легенда о… о том, как я его убил… я тебя ведь пристрелю, Шатов…
– А не подохнешь раньше, – спросил Шатов спокойно.
– Сме…лый, – попытался засмеяться Игорь. – Ни…че…го… и смелые умирают. Знаешь?
Пистолет медленно пошел вверх.
У пистолет бездонные дала. Еще никому не удалось разглядеть в них дно. Вот такие дела, Евгений Шатов. Вот такие хреновые дела. Сейчас из этой черной дырки вылетит птичка. Может быть, это не больно.
Шатов взглянул на то, что осталось от лица Звонарева, и снова перевел взгляд на дуло пистолета. Как медленно он его поднимает. Можно было бы попытаться вскочить или увернуться, но в этом уже нет смысла. Все уже предопределено, сказал Дракон. От тебя уже ничего не зависит. Ты все уже сделал и теперь остается ждать, как они прорастут, твои поступки. Как прорастут зубы дракона.
Прорастут зубы дракона…
Закрыть глаза? Пулю он все равно не сможет различить в полете. Или время снова замрет, и Шатов бесконечно долго будет наблюдать, как пуля медленно преодолевает микрон за микроном расстояние от дула до лица. И бесконечные мгновения он будет видеть, как пуля, вгрызаясь в окаменевшее мгновение, будет вначале продавливать кожу, потом…
Выстрел прозвучал неожиданно. Грохот заполнил собой весь коридор, все тело и весь мозг Шатова. Но боли не было. Только сердце, оцепенев от ужаса, пропустило несколько ударов, а потом бросилось наверстывать упущенное.
Еще выстрел. И снова Шатов не почувствовал боли.
Открой глаза, приказал себе Шатов. Открой глаза.
Игорь все также сидел на полу, рука с пистолетом покоилась на коленях. А лицо… Лица не было. Была кровавая маска.
Шатов повернул голову. В паре метров от него стояла Светлана. И в опущенной ее руке также был пистолет. И от его ствола медленно поднималась вверх, к фонарю, тонкая струйка дыма.
На лице девушки не было ни страха, ни растерянности.
Она молча подошла к Игорю, вывернула из его мертвой руки пистолет, небрежно сунула его себе сзади, за ремень джинсов. Быстро обыскала карманы и вытащила ключ от входной двери.
– Лихо, – пробормотал Шатов.
– А вы говорите, что мы плохо готовим наших выпускников, – Дмитрий Петрович подвинул табурет к самому порогу столовой и сел. – Вы не простудитесь, на бетоне сидючи?
– Я уже привык, – сказал Шатов, глядя, как Светлана открывает дверь и скрывается за ней.
Лязгнул засов входной двери. И шаги. Много шагов. Несколько человек.
Ночь, клуб, разрешите вам представить… Мальчики из выпускного класса.
– Здравствуй, тезка, – улыбнулся Шатов.
– Добрый вечер, Евгений Сергеевич, – тезка остановился возле Шатова, пропуская мимо остальных.
Двое быстро прошли по коридору и скрылись в компьютерной. Один остановился перед спальнями и оглянулся на Светлану.
– Елена в третьей спальне, – сказала Светлана.
Мальчишка кивнул и вошел в спальню под номер три.
– Вот такие дела, – сказал Дмитрий Петрович.
– Весело, – сказал Шатов. – Зубки прорастают. Вы тут рассказывали, что сеять драконьи зубки – это классно. Это стильно и прозорливо… А они вон как проросли.
От спальни номер три донесся то ли всхлип, то ли вздох.
Светлана подошла и села на бетон возле Шатова.
– Что это значит, Светочек? – спросил Дмитрий Петрович.
– У нас выпускной, – сказал Света, пожав плечами.
– Это так теперь прощаются с детством, – усмехнулся Шатов.
– С детством мы попрощались немного раньше. Каждый по своему.
– А я ждал чего-то подобного, – торжественно произнес Дмитрий Петрович. – Если вы полагаете, что придумали нечто новое и оригинальное…
– Светка, мы вошли в машину, – крикнул паренек от двери компьютерной, и девушка вскочила и убежала на зов.
Шатов снова улыбнулся.
– У меня не слишком глупая улыбка? – спросил он.
– Достаточно, – желчно ответил Дмитрий Петрович. – Вы понимаете, что происходит?
– А вы? Ведь это вы – писатель?
– Писатель… – согласился Дмитрий Петрович. – А это выпускники школы гениев.
– Вы испытываете чувство законной гордости? – спросил Шатов.
– Да, – серьезно сказал Дмитрий Петрович. – Да. Они ведь смогли не просто начать драться за свободу, но и использовать для этого вас и мои разработки.
– Это вы спланировали все, что происходило со мной?
– Да. И ведь точно все рассчитал. Просчитал вас, как логарифм.
– Если бы мне не было лень, я бы встал и придушил вас собственными руками, – казал Шатов. – Сволочь старая.
– Не беспокойтесь, за вас эту работу выполнят другие… Им не нужны свидетели.
– Что они сейчас делают, как вы полагаете?
– Как вы слышали, они копаются в файлах секретной базы данных. И я, полагаю, уничтожают, в первую очередь, всякую информацию о себе. Они гении, и поняли, что мы их с привязи не отпустим. И решили не ждать милости от природы, а взять ее своими руками. Сережа! – Дмитрий Петрович окликнул мальчишку, заходившего в третью спальню.
– Что, Дмитрий Петрович? – очень вежливо спросил паренек.
– Вы свои аттестаты и паспорта из школы забрали?
– Мы сделали новые, на другие имена, – спокойно ответил паренек.
– Вот видите, они не хотят оставить после себя след. Не совсем понятно только, зачем им вы для этого… – Дмитрий Петрович покачал головой.
– А мне не совсем понятно, кого из нас они пристрелят первым. А все остальное, более менее, я понял, – Шатов неожиданно для себя зевнул. – Слушайте, я здорово хочу спать.
– Скоро выспитесь, – пообещал Дмитрий Петрович.
– Спасибо на добром слове.
Снова в коридор вышла Светлана, подошла поближе.
– Евгений Сергеевич, объясните пожалуйста, как вы раскололи досье. Я тоже была уверенна, что вы поверите. Дмитрий Петрович никогда не ошибается.
– Спасибо, Света, – с чувством произнес Дмитрий Петрович.
– Не за что, – ответила Светлана. – Каким образом. Что там было такое?
– Давай меняться, Света, – сказал Шатов, – вначале ты мне расскажешь, как вы все это провернули, а потом…
Света поправила волосы.
– Хорошо, у нас еще есть время. Мы решили уходить. Нельзя оставаться на крючке, если мы хотим чувствовать себя полноценными людьми. И уходить нужно так, чтобы искали не нас, чтобы искали кого-нибудь другого.
– Меня, например, – подсказал Шатов.
– Вас. Вы стали очень популярной личностью у нас. Символом того, как один сильный человек может противостоять всему этому, – Светлана сделала неопределенный жест рукой. – Мы не скрывали этого, наоборот, мы всячески это демонстрировали, мы даже разделились на две группы, те, которые помнили Дракона, и те, которые восхищались вами.
– Если бы вы прочитали их сочинение, – тихо засмеялся Дмитрий Петрович. – Мы тут чуть ч ума не сошли, читая восхищенные оды в ваш адрес. Мы, естественно, не могли так этого оставить. Нам нужно было остановить все это, навести порядок в мозгах, особенно у выпускников.
– Мы так и думали. Ребята нашли способ обойти защиту в локальной сети, и мы знали все приказы главного по Замку. Все решения, все планы… Мы только никак не могли вычислить кто именно этот главный. Мы и подумать не могли, что это Игорь, – лицо Светланы исказилось на мгновение, но потом снова успокоилось.
– И тут привезли меня, – сказал Шатов.
– Да. И им понадобилась девчонка, которая будет пудрить вам мозги, изображать влюбленность и подбрасывать по чуть-чуть информации.
– Ты прекрасно справилась со своей работой, – похвалил Шатов.
От бетона тянуло холодом, но Шатов решил не обращать на это внимания. Простатит заработать он все равно не успеет.
– Не совсем, – сказал Светлана. – В постель я так и не затащила…
– Ничего, мы были на грани. После клуба я собирался тебя трахнуть, а потом уговорить помочь мне сбежать. Если бы не пистолет…
– О пистолете я ляпнула по глупости. Не рассчитала с коктейлем, – Светлана оглянулась на стоящего в коридоре мальчишку. – Батарейки диктофон я наместо вставила, так и думала, что вы захотите…
– А мы ломали головы, откуда у вас работающий диктофон. Нужно было его просто сломать, – недовольным тоном сказал Дмитрий Петрович.
– Мы бы починили.
– Спасибо, – сказал Шатов. – И разрешение на визит в клуб от имени Замка это ваши компьютерные гении мне скинули?
– Да. Заодно Галя проследила за их реакцией на ужине. И тогда мы впервые заподозрили Игоря.
– Он единственный проявил тогда интерес, – вспомнил Шатов.
– Да. Мы все время подталкивали вас, Евгений Сергеевич, нам нужно было заставить их действовать быстрее, и мы так или иначе подбрасывали вам факты и фактики, мелкие реплики, чтобы вы быстрее приперли их к стенке. Нам нужно было все успеть до обряда.
– И вы успели. И мы – успели. Если бы они сегодня не начали с вами серьезный разговор, то мы бы не смогли сегодня все начать. Нам нужно было, чтобы они собрались вместе, чтобы испугались, и чтобы главный, Игорь это, или кто другой, провели нас сюда, к базе данных.
– И для этого вы убили двух из них…
– Я убила. Только я могла не вызвать ни у кого из них подозрения. Я ведь жила у вас, Евгений Сергеевич.
Два человека. Она сегодня просто так убила двух человек. Трех, Шатов взглянул на труп Игоря. Убила и спокойно говорит об этом, ни одна черточка в ее лице не дрогнула. Но в слух Шатов только сказал, что Светлана отлично сыграла свою роль. А Светлана вежливо поблагодарила.
– Но вы обещали, Евгений Сергеевич, – напомнила Светлана.
– Обещал, – Шатов посмотрел на ребят, с сияющими лицами, выходивших из компьютерной. – Но время, кажется, закончилось.
– Еще две минуты есть, – сказала Светлана. – В чем ошибся Дмитрий Петрович.
Одноклассники подошли и остановились возле Шатова, ожидая его ответа. Им очень важна эта информация. Для них всякая информация важна.
– Они очень кропотливо все подготовили. Им нужно было убедить меня в том, что я после гибели жены остался один, что Хорунжий списал меня, что никому я больше не нужен. Хорунжего они в досье включить не успели, это я уже потом понял, после того, как рассмотрел основную ошибку. Это подтвердило мое подозрение. А тут еще и Дмитрий Петрович мог рассказал мне, как я совершенно один, без друзей и соратников оформлял документы и делал заказы.
– Ну, – напомнил Дмитрий Петрович, когда Шатов сделал паузу.
– Надпись на надгробье.
– Надпись? – переспросил Дмитрий Петрович. – Я сам ее придумал. Лилии Шатовой от мужа. Я не мог ничего другого добавить, а то, что муж мог такое написать…
– Мог. Любой другой – мог. А я – нет. Ни в каком состоянии. Ни в приступе безумия. Потому, что она не Лилия, а Вита. Понимаете? Вита.
– Как это – Вита? – растерянно спросил Дмитрий Петрович. – Ведь по документам – Лилия. И фотооператор твой…
– Вита, – сказал Шатов и улыбнулся. – У моей жены – прекрасное имя – жизнь.
Дмитрий Петрович покачал головой, но промолчал.
– Пора, – сказал тезка Шатова, он был главным среди ребят.
Шатов напрягся.
Мальчишки и Светлана молча прошли мимо Шатова и Дмитрия Петровича и скрылись за дверью.
– Странно, – сказал Дмитрий Петрович.
– Странно, – согласился Шатов.
– Они еще, в сущности, дети, – заметил Дмитрий Петрович.
– Они не дети, они – зубы Дракона, – сказал Шатов.
– Они дети, только мы их вырастили такими. И они еще способны совершать ошибки…
– То, что оставили нас в живых?
– Нет, эту ошибку, по крайней мере, в отношении меня, они исправят в ближайшее время, – Дмитрий Петрович отчего-то засмеялся. – И они правильно рассчитали, что информация в этом компьютере не дублируется, а, значит, уничтожив ее тут, они уничтожат ее в принципе. Они верно рассчитали, что Игорь, обнаружив, что компьютер отключен от связи, не станет отключать его, и ребята сэкономили немного времени. Если бы Илья не решил прирезать Игоря…
Дмитрий Петрович покачал головой.
– Странные существа люди. Тут грозит гибель, а он пытается сделать карьеру…
– Если бы Звонарев не решил убить Игоря, то Света минут через десять вошла бы в столовую и перестреляла бы всех, – сказал Шатов.
– Талантливая девчонка…
– Но вы сказали, что они все-таки ошиблись.
– Ошиблись, потому, что я лично готовил для каждого из них биографию. И это у меня в компьютере находятся все данные об этом. С рекомендованными знакомствами, с… со всей их жизнью и будущей карьерой…
– Я думаю, что данные в тех компьютерах они тоже уничтожили. Вместе с компьютерами.
– Наверняка, но они не учли, что я могу носить их с собой, – Дмитрий Петрович вынул из кармана рубашки небольшой пакет. – Вот здесь – все. Возьмите.
– Нас ведь выведут одновременно.
– А вдруг по очереди? И мы хоть на секунду их обманем? – Дмитрий Петрович бросил пакетик Шатову. – Берите. И подтвердите, в случае чего, что я был готов к такому повороту событий. Просчитал их.
Шатов спрятал пакетик в карман брюк.
– Вот экспромты у меня действительно получаются плохо, – пожаловался Дмитрий Петрович. – Когда пришлось сходу придумывать ваше местное безумие, со срывами и агрессией, я местами переусердствовал.
– Вам помогали детки.
– Это точно… Но ведь у меня почти получилось! – воскликнул Дмитрий Петрович. – Ведь мне удалось придумать правду?
– Удалось, – согласился Шатов. – Я чуть с ума не сошел, сволочь вы старая.
– Да что же они там тянут, – почти простонал Дмитрий Петрович. – Времени совершенно не ценят.
Открылась дверь и в коридор заглянул один из ребят, кажется, Сергей.
– Дмитрий Петрович, помогите нам пожалуйста, – вежливо попросил он.
– Ну, наконец-то, – выдохнул с облегчением Дмитрий Петрович. – Знаете, я до самой смерти так и не научился терпеливо ждать. И не переношу мятых брюк.
Дмитрий Петрович медленно прошел до двери, оглянулся, поднял руку и сказал, как всегда высокопарно:
– А у вашей жены – прекрасное имя. Жизнь.
И вышел.
Шатов встал и пошел следом. Он вышел в тоннель почти вовремя. Он успел увидеть, как семнадцатилетний мальчишка пропустил Дмитрия Петровича мимо себя, поднял пистолет и выстрелил старику в затылок.
Ноги писателя подломились, он опустился на колени. Постоял секунду, а потом упал лицом вперед.
Сережа оглянулся, увидел Шатов, пожал зачем-то плечами и быстро поднялся по скобам наверх.
Шатов подошел к телу Дмитрия Петровича. Аккуратный выстрел. Говорят, почти безболезненный. Человек умирает до того, как успевает боль почувствовать.
Ваш выход, Евгений Шатов.
Наверху солнце еще не встало. Только на востоке, за рекой, небо начало светлеть, словно под углями разгоралось пламя.
Тезка Шатова стоял на опушке и ожидал Шатова. Спортивная командировочная сумка стояла на земле, кажется на том самом месте, где Шатов ее нашел однажды утром, миллион лет назад проснувшись на тропинке.
– Мы уничтожили все данные о себе, – сказал тезка.
– Мы с Дмитрием Петровичем так и поняли.
– Перевели деньги на счета так, чтобы потом иметь возможность начать дело не с нуля, – тезка старательно избегал смотреть Шатову в глаза.
А тот не особенно старался заглянуть в глаза своему тезке.
– Зачем вам я? – Шатов почесал шрам на щеке.
– Вы нам нужны как легенда. Охотник, который смог убить Дракона и который смог вырваться из Гнезда, уничтожив весь состав Замка. И еще он сумел увести почти три десятка выпускников. И на все это ему понадобилось меньше недели, – сказал тезка. – Красиво?
– И что это дает вам? – устало поинтересовался Шатов.
– Нам? Нас не будут искать. Вначале станут искать вас и тех, кто за вами стоит. Если это вас интересует, то информация об организации Хорунжего дальше нашего Замка не пошла. Вы все еще героический одиночка. Легендарный одиночка. О вас знает здесь каждый, даже первоклашки.
– И те, которые били меня на лужайке?
– Эти сегодня поймут, что вы их пожалели. Что вы не убиваете молодь, а охотитесь только на крупную дичь. На хищников. На чудовищ. И искать будут вас. Найдут, но тронуть побоятся, потому, что вы уже легенда, и всякий, кто на вас решается напасть, неминуемо погибает.
– Спасибо на добром слове, – сказал Шатов.
– Извините, но мы вынуждены так поступить. Уже сегодня к вечеру начнется эвакуация школы, они начнут вывозить учеников, разбрасывать их в другие школы. Легенда об Охотнике поедет вместе с детьми. Мы позаботились о том, чтобы ее распространили, как можно шире. Вы очень неплохое пугало, и очень неплохое прикрытие для наших будущих акций в других районах. Это не мы будем подминать под себя всю систему, а жуткий мистический Охотник. А мы со временем, будем знать, где находятся эти другие школы. И мы сможем потом, со временем…
– Высоко замахиваетесь.
– Нас так готовили, – сказал тезка.
– Эвакуировать будут, чтобы я не успел сюда никого прислать?
– Да.
– А крестьяне и варвары?
– Нас это не касается.
– Понятно…
– Да что вам понятно? – чуть повысил голос тезка. Мы можем добиться многого. Мы хотим добиться много, но не для этих скотов, которые уничтожают друг друга и которые могут только насиловать и убивать.
– А вы не умеете убивать и насиловать?
– Мы умеем не только насиловать и убивать, – отрезал тезка. – Не только.
– Вы еще и вышивать можете, и на швейной машинке…
Семнадцатилетний мальчишка улыбнулся чуть иронично и, не прощаясь, пошел к подножью холма, где его ждали одноклассники. Оглянулся.
– Мы на всякий случай перечислили на имя вашей жены некоторую сумму денег.
– На какой на всякий? – спросил Шатов.
– Вам придется идти пешком достаточно долго, и варваров еще никто не отменил. Это опасно, – объяснил тезка.
– Спасибо, – сказал Шатов. – Я постараюсь.
– С вами пойдет Сергей. Он поможет выбраться, а потом уже уйдет по своему маршруту.
Сергей неслышно вынырнул из-за дерева и остановился слева от Шатова. У того заныл затылок.
Снизу подбежала Светлана, обняла Шатов, легонько поцеловала в щеку и шепнула, что оставила Шатову в сумке подарок.
– Спасибо! – вдогонку крикнул Шатов.
Светлана помахала рукой.
– Пойдем, Серега, – сказал Шатов.
Глава 12
На первом же привале Шатов заглянул в свою сумку и обнаружил там пистолет. Ту самую «беретту», из которой Игорь собирался его убить.
Покойный Игорь.
Сергей оказался хорошим попутчиком. Им удалось проскочить мимо варваров, обойти несколько постов милиции, которая могла работать на Империю.
Они шли окружной дорогой, поэтому она заняла у них почти пять суток.
На четвертые закончилась еда, и идти пришлось под недовольное бурчание шатовского желудка.
Оказалось, что Сергей много читал, любит Германа Гессе, которого уважал Шатов, а также любил читать фантастику, знатоком которой себя считал и Шатов.
По вечерам они долго обсуждали разных авторов, отмахиваясь от комаров. Костров не жгли.
На третий день Сергей провалился в болото, и Шатов чуть не утонул сам, вытаскивая его оттуда.
Через пять дней они вышли к заболоченному берегу небольшой реки.
– Отсюда до трассы – километров десять, – сказал Сергей, указывая направление. – Вправо по реке – подвесной мост. Вон виден!
Сергей отошел в сторону, чтобы дать возможность Шатову посмотреть. Шатов улыбнулся, подошел к самому краю реки, а потом обернулся и выстрелил из пистолета. В лицо семнадцатилетнего мальчишки.
Его отбросило навзничь, в кусты. Из руки выпал пистолет, с накрученным на ствол глушителем.
– Вот такие дела, – сказал Шатов и приготовился ответить что-нибудь Дракону, который с самого начала путешествия предупреждал его.
Но Дракон уважительно промолчал.
Мальчишка умер сразу, не успев даже удивиться. Так и упал с сосредоточенным выражением лица. Он был очень старательным мальчишкой.
Шатов нашел в воде корягу и спрятал тело под ней. Подумал и зашвырнул оба пистолета в воду.
Всю ночь просидел на берегу реки, перекатывая на ладони стрелянную гильзу от девятимиллиметрового патрона.
С рассветом переоделся в чистую одежду из сумки и через три часа вышел к трассе.
Еще через сутки добрался до города.
Поднялся в лифте на третий этаж, достал из кармана ключ и открыл дверь.
– Шатов? – Мишка Хорунжий стоял на пороге кухни, ошарашенно-радостно разглядывая пришельца. – Ты где шлялся, чертушка? Почему не позвонил?
Шатов молча поставил сумку на пол, пожал плечами. Ну как ты ему объяснишь, что не смотря на все те уверенные объяснения по поводу жены, Шатов так и не решился разрешить себе, поверить окончательно в ее жизнь. Боялся сглазить, что ли.
– Что молчишь? Мы же тебя чуть не похоронили, – сказал Хорунжий.
– Никиту нашли?
– Да, – коротко ответил Хорунжий.
– Я ничем не мог помочь, – сказал Шатов, прошел по коридору, заглядывая в комнаты. – А где Вита?
– Господи, да ты единственный, кто этого не знает. У тебя сын родился. Понимаешь, сын! – Хорунжий наконец вышел из состояния оцепенения и стал ощупывать Шатова. – Уже три дня как ты отец. Вита ни в какую не соглашалась уезжать, твердила, что ты вот-вот вернешься. Мы ее загрузили в машину только под обещанье, что до ее возвращения тебя в квартире буду дожидаться я.
– Дождался, – спокойно сказал Шатов.
– Да что с тобой было? – спросил Хорунжий.
– Потом расскажу. Потом. Все равно ты не поверишь.
– Поверю, – пообещал Хорунжий.
– Вечером, – сказал Шатов.
– Хорошо, вечером, – согласился Хорунжий.
– У тебя машина здесь? – спросил Шатов.
– Конечно, сейчас запрягу.
– Пошли вместе, – попросил Шатов.
Остановив машину перед светофором, Хорунжий взглянул в лицо Шатову:
– Ты как будто обгорел.
– Может быть, – ответил Шатов.
Хорунжий пожал плечами и больше до самой клиник вопросов не задавал.
– Как сына назовешь? – спросил Хорунжий, когда они подошли под окна Витыной палаты на третьем этаже.
– Не знаю, – сказал Шатов.
Хорунжий достал из кармана «мобильник» и набрал номер.
– Мы твоей супружнице тоже трубу дали в палату. Так что, сможешь не орать, а поговорить интеллигентно, – пояснил Хорунжий и, заулыбавшись, быстро заговорил в телефон, – Вита, выгляни, пожалуйста, в окошко. Малыш сейчас не с тобой? Жаль, но ладно. Подходи к окну.
– Смотри, – Хорунжий поднял руку, указывая на окно палаты. – Вот она, появилась. Держи телефон.
Шатов шагнул вперед, чувствуя, как к горлу подступают слезы.
– Вита, – сказал Шатов еле слышно.
Вита молча стояла возле окна, не отрываясь, глядя на Шатова.
– Вита, – сказал Шатов громче.
– Да возьми же ты телефон, бестолковый, – толкнул его в плечо Хорунжий.
– Вита! – крикнул Шатов. – Я люблю тебя, Вита! Я люблю тебя, Вита! Люблю!
Стайка птиц сорвалась с соседнего дерева и взлетела вверх, к чистому голубому небу.
– Я люблю тебя, Вита, – шепотом повторил Шатов, не имея сил отвести взгляда от самой красивой женщины на свете.
– Я люблю тебя, Вита, – беззвучно прошептал Шатов.
Он стоял и молча смотрел на свою жену долго-долго, пока ей не принесли на кормление ребенка.
По лицу Шатова текли слезы, но он не обращал на них внимания.
Покойный Игорь.
Сергей оказался хорошим попутчиком. Им удалось проскочить мимо варваров, обойти несколько постов милиции, которая могла работать на Империю.
Они шли окружной дорогой, поэтому она заняла у них почти пять суток.
На четвертые закончилась еда, и идти пришлось под недовольное бурчание шатовского желудка.
Оказалось, что Сергей много читал, любит Германа Гессе, которого уважал Шатов, а также любил читать фантастику, знатоком которой себя считал и Шатов.
По вечерам они долго обсуждали разных авторов, отмахиваясь от комаров. Костров не жгли.
На третий день Сергей провалился в болото, и Шатов чуть не утонул сам, вытаскивая его оттуда.
Через пять дней они вышли к заболоченному берегу небольшой реки.
– Отсюда до трассы – километров десять, – сказал Сергей, указывая направление. – Вправо по реке – подвесной мост. Вон виден!
Сергей отошел в сторону, чтобы дать возможность Шатову посмотреть. Шатов улыбнулся, подошел к самому краю реки, а потом обернулся и выстрелил из пистолета. В лицо семнадцатилетнего мальчишки.
Его отбросило навзничь, в кусты. Из руки выпал пистолет, с накрученным на ствол глушителем.
– Вот такие дела, – сказал Шатов и приготовился ответить что-нибудь Дракону, который с самого начала путешествия предупреждал его.
Но Дракон уважительно промолчал.
Мальчишка умер сразу, не успев даже удивиться. Так и упал с сосредоточенным выражением лица. Он был очень старательным мальчишкой.
Шатов нашел в воде корягу и спрятал тело под ней. Подумал и зашвырнул оба пистолета в воду.
Всю ночь просидел на берегу реки, перекатывая на ладони стрелянную гильзу от девятимиллиметрового патрона.
С рассветом переоделся в чистую одежду из сумки и через три часа вышел к трассе.
Еще через сутки добрался до города.
Поднялся в лифте на третий этаж, достал из кармана ключ и открыл дверь.
– Шатов? – Мишка Хорунжий стоял на пороге кухни, ошарашенно-радостно разглядывая пришельца. – Ты где шлялся, чертушка? Почему не позвонил?
Шатов молча поставил сумку на пол, пожал плечами. Ну как ты ему объяснишь, что не смотря на все те уверенные объяснения по поводу жены, Шатов так и не решился разрешить себе, поверить окончательно в ее жизнь. Боялся сглазить, что ли.
– Что молчишь? Мы же тебя чуть не похоронили, – сказал Хорунжий.
– Никиту нашли?
– Да, – коротко ответил Хорунжий.
– Я ничем не мог помочь, – сказал Шатов, прошел по коридору, заглядывая в комнаты. – А где Вита?
– Господи, да ты единственный, кто этого не знает. У тебя сын родился. Понимаешь, сын! – Хорунжий наконец вышел из состояния оцепенения и стал ощупывать Шатова. – Уже три дня как ты отец. Вита ни в какую не соглашалась уезжать, твердила, что ты вот-вот вернешься. Мы ее загрузили в машину только под обещанье, что до ее возвращения тебя в квартире буду дожидаться я.
– Дождался, – спокойно сказал Шатов.
– Да что с тобой было? – спросил Хорунжий.
– Потом расскажу. Потом. Все равно ты не поверишь.
– Поверю, – пообещал Хорунжий.
– Вечером, – сказал Шатов.
– Хорошо, вечером, – согласился Хорунжий.
– У тебя машина здесь? – спросил Шатов.
– Конечно, сейчас запрягу.
– Пошли вместе, – попросил Шатов.
Остановив машину перед светофором, Хорунжий взглянул в лицо Шатову:
– Ты как будто обгорел.
– Может быть, – ответил Шатов.
Хорунжий пожал плечами и больше до самой клиник вопросов не задавал.
– Как сына назовешь? – спросил Хорунжий, когда они подошли под окна Витыной палаты на третьем этаже.
– Не знаю, – сказал Шатов.
Хорунжий достал из кармана «мобильник» и набрал номер.
– Мы твоей супружнице тоже трубу дали в палату. Так что, сможешь не орать, а поговорить интеллигентно, – пояснил Хорунжий и, заулыбавшись, быстро заговорил в телефон, – Вита, выгляни, пожалуйста, в окошко. Малыш сейчас не с тобой? Жаль, но ладно. Подходи к окну.
– Смотри, – Хорунжий поднял руку, указывая на окно палаты. – Вот она, появилась. Держи телефон.
Шатов шагнул вперед, чувствуя, как к горлу подступают слезы.
– Вита, – сказал Шатов еле слышно.
Вита молча стояла возле окна, не отрываясь, глядя на Шатова.
– Вита, – сказал Шатов громче.
– Да возьми же ты телефон, бестолковый, – толкнул его в плечо Хорунжий.
– Вита! – крикнул Шатов. – Я люблю тебя, Вита! Я люблю тебя, Вита! Люблю!
Стайка птиц сорвалась с соседнего дерева и взлетела вверх, к чистому голубому небу.
– Я люблю тебя, Вита, – шепотом повторил Шатов, не имея сил отвести взгляда от самой красивой женщины на свете.
– Я люблю тебя, Вита, – беззвучно прошептал Шатов.
Он стоял и молча смотрел на свою жену долго-долго, пока ей не принесли на кормление ребенка.
По лицу Шатова текли слезы, но он не обращал на них внимания.