Абнетт Дэн. Возвращение Рейвенора

   — Заэль? — спросил он. — Заэль Эффернети? Ты ли это, малыш?
   — Привет, доктор Белкнал.
   — Во имя Трона, Заэль. Я же не видел тебя… год или даже больше. Мне сказали, что ты умер.
   — Только не я, — покачал головой Заэль.
   — Замечательно. Просто замечательно. А это кто? — спросил Белкнап, глядя на Кыс.
   — Она…
   — Я друг Заэля, — сказала Пэйшэнс. — Мне нужен медик. Мальчик рекомендовал вас.
   — Да? И что с вами случилось?
   — Со мной — ничего. Но мне нужен медик, который отправился бы со мной и осмотрел еще двух друзей Заэля.
   — Если вам нужен медик, — сказал Белкнап, — сходите в местную клинику. Общественный госпиталь.
   — Мне необходим особенный врач, — мягко произнесла Пэйшэнс.
   — Да? И в чем же должна заключаться его особенность?
   — В том, что он зашивает криминальные раны, не задавая вопросов.
   Белкнап оглянулся на Заэля:
   — Черт возьми, мальчик! Во что ты ввязался?
   — Ничего плохого, клянусь, — произнес Заэль. Локум вернулся к своей работе.
   — Вы придете? — спросила Пэйшэнс.
   — Да. Ради Заэля. Но только, когда закончу здесь.
   Им пришлось прождать целый час, пока он оказывал помощь всем людям в очереди. Затем Белкнал накинул старый армейский плащ, собрал черный медицинский мешок и вышел за ними на улицу.
   — Вы не собираетесь запирать дверь? — спросила у него Кыс.
   — У меня нечего красть, — сказал Белкнап. — К тому же если вы здесь что-то запираете, то местная публика обязательно вломится туда, чтобы узнать, зачем вам это понадобилось.
   Они сели в вагон поезда и с грохотом помчались обратно мимо темных лабиринтов города-улья. В ветхом вагоне их было только трое.
   Кыс заметила свисающие с шеи Белкнапа старые солдатские жетоны. Судя по внешнему виду, ему было не более тридцати или тридцати пяти лет, и признаки старости казались преждевременными.
   — Ветеран Гвардии? — спросила она.
   — Военный врач. Шесть лет. Демобилизовался, как только представилась возможность.
   — Почему?
   — Не выносил вида крови.
   — А если честно? — улыбнулась она.
   Он посмотрел на нее. Его полуприщуренные, словно он смотрел на яркий свет, глаза были очень выразительны.
   — Я ведь даже не знаю вашего имени, — сказал он. — И у меня нет желания рассказывать вам настолько личные подробности.
   — Хорошо. Но ведь было что-то между службой в Гвардии и практикой в нищем квартале?
   — Девять лет в качестве районного врача. Работал в четвертом административном округе общего блока J.
   Вагон пьяно закачался, когда поезд проехал по рельсовому стыку. Стоявшая Кыс была вынуждена вцепиться в поручни, чтобы сохранить равновесие.
   — И почему же вы ушли с работы? — спросила она.
   — Я не ушел. Я по-прежнему обслуживаю четвертый административный округ общего блока J.
   — Да, но делаете это неофициально. Вы действуете вне закона.
   — Точно. Я настоящий отщепенец.
   — Но почему?
   Лампы мигнули на секунду, когда от тряски вагон оторвался от токопроводящего рельса. Поезд помчался в мерцающей синими огнями темноте. Затем чистый белый свет загорелся снова.
   — Вы задаете слишком много вопросов, — сказал Белкнап.
   — Я любознательна, — сказала Кыс. — Это профессиональное.
   —  Оставь его в покое. Хватит его допрашивать, —передал ей Заэль.
   Кыс все еще не испытывала особой радости оттого, что он научился это делать. Когда мальчик пытался разговаривать таким образом, было немного больно. Он еще не отточил свой талант.
   —  Я буду спрашивать у него все, что вздумается, Заэль,- толкнула она ответные слова. — Мы же собираемся доверить ему Кару и Нейла. Мне надо знать, стоит ли так поступать.
   Белкнап переводил взгляд с Заэля на Кыс, слегка улыбаясь.
   — Что это было? — спросил он, показывая пальцем вначале на Кыс, потом на мальчика. — У вас что, какой-то личный код или что-то вроде того?
   — Что-то вроде того, — ответил Заэль.
   — Что именно? Бандитский код? Количество морганий? Тайные сигналы? — Белкнап печально покачал головой. — Да, готов биться об заклад, что это тайный язык какой-то банды. Наверняка она одна из таких.
   — Вы даже не поверите, — сказала Кыс.
   — А ты — произнес Белкнап, глядя на Заэля. — Знаешь, я всегда надеялся, что ты избежишь такой судьбы. Не скатишься, как все остальные. Ведь говорил же я тебе?
   — Говорили, — признал Заэль.
   — Понимаю, что обстоятельства складывались не в твою пользу, особенно в такой грязной помойке, как J. Но я надеялся. У тебя светлая голова, Заэль Эффернети. Если бы ты примкнул к школуму, поучился бы, то, может, и нашел бы себе достойное местечко. Ты мог справиться. Мог выковать собственную жизнь, невзирая на любые обстоятельства. Но, полагаю, ты предпочел более легкий путь.
   Как ни странно, но Кыс неожиданно почувствовала желание защитить мальчика. Казалось, что Заэль вот-вот заплачет.
   — Заэль не выбирал легкого пути, доктор, — спокойно проговорила она.
   — Да, в этом-то вся соль, верно? — сказал медик. — Жизнь, которую выбирают люди вроде вас, всегда кажется легкой поначалу. Несколько рискованных предприятий, быстрые деньги. Но конец ваш никогда не бывает легким.
   Кыс поймала взгляд Заэля, и оба рассмеялись.
   — Я сказал что-то смешное? — спросил Белкнап.
   — Просто истерика, — сказала Кыс. — А теперь ответьте мне. Почему вы оставили практику районного врача?
   Неотразимые голубые глаза Белкнапа уставились прямо на нее.
   — Я ее не оставлял. Хотите знать, как все вышло? Отлично. Меня выгнали. Департамент Медика уволил меня и лишил права практиковать. Они отобрали у меня диплом, потому что я был признан виновным в серьезной врачебной ошибке. Теперь довольны?
   —  О Трон, Заэль! И ты привел меня к нему? Нам нужен настоящий врач, а не некомпетентный шарлатан!
    — Спроси его почему.
   —  Что?
   —  Спроси доктора, почему ею выгнали.
   — Почему? — спросила Кыс.
   — Я уже сказал. Врачебная ошибка. Тяжелый случай профессионального несоответствия, нарушение присяги Медика Империалис.
   Кыс покачала головой, сунула руку в карман и протянула Белкнапу горсть мелочи.
   — Уходите на следующей остановке. Возвращайтесь назад. Извините, что побеспокоили вас. Нам придется найти кого-нибудь еще. Кого-то компетентного.
   Заэль вскочил.
   — Скажите ей! — закричал он. — Скажите ей причину, доктор!
   Белкнап поглядел на него:
   — Это не имеет значения, Заэль.
   — Скажите ей!
   — Это мое личное дело.
   Заэль обернулся к Кыс:
   — Его выгнали за мошенничество! Вся проблема была в деньгах! Он только пытался… Во имя Трона, доктор, объясните же ей! Я не знаю, как все это описать!
   Белкнап сделал глубокий вдох.
   — Как районный врач, я был ограничен в бюджете. Его совершенно не хватало. Вы же видели, что происходит в J. Я едва справлялся. Недоедание, беспорядочные свалки токсических отходов, наркомания, хронические болезни. Люди умирали — действительно, на самом деле умирали — только потому, что я не мог позволить себе всех принять. Поэтому я попытался переиграть систему. Я заполнял фальшивые свидетельства, указывал рабочие расходы, которых на самом деле не было, обманывал систему социального обеспечения, потому что только так можно было увеличить бюджет и приобрести необходимые вещи. Вещи, в которых нуждались мои пациенты. Потом Администратум поймал меня на горячем. Мою лицензию порвали, а самого выгнали и сказали, что мне еще повезло, что я не оказался в тюрьме.
   — Видишь, — обратился Заэль к Кыс.
   — Поэтому вы просто продолжаете практиковать, невзирая ни на что? — спросила Кыс. — В качестве подпольного медика?
   — Послушайте, мадам-друг-Заэля. Официальные больницы автоматически отказывают в помощи любому человеку из клана, раненному в уличных столкновениях. Любому наркоману. Любому, кто утратил удостоверение личности. Любому ребенку, не имеющему зарегистрированного родителя или опекуна. Администратум, исходя из каких-то собственных расчетов, рекомендует наличие одного практикующего медика на пять тысяч граждан города. А вы знаете, что происходит здесь, в Петрополисе? Один врач на сто тысяч жителей. Сто тысяч, вы представьте! Думаете, Бог-Император Человечества радуется, глядя на то, что тут творится? Я просто пытаюсь уменьшить статистику!
   Вагон закачался. Лампы снова мигнули. Поезд стал притормаживать. Белкнап подобрал рассыпавшуюся мелочь.
   — Удачи, — сказал он. — Заэль, может быть, уже слишком поздно это говорить, но постарайся быть хорошим мальчиком, ладно?
   Поезд задрожал и остановился. Открылись автоматические двери.
   Белкнап попытался подняться, но Пэйшэнс застыла прямо перед ним.
   — Меня зовут Пэйшэнс Кыс, — сказала она.
   — Патрик Белкнап, — ответил он.
   — А разве не докторПатрик Белкнап? — спросила она.
   В течение нескольких долгих мгновений они смотрели друг на друга.
   — Сядьте, сэр, — сказала она. — Вы нам подходите.
   Он сел.
   — Пэйшэнс Кыс, значит? Не отказался бы узнать, как же вас зовут на самом деле.
   — Даже и не мечтайте, — ответила она.
   Двери заскользили, закрываясь, и поезд тронулся дальше.
 

Глава девятая

   Там, где общий блок Q выходил на залив, в ночи мерцал огонь маяка. Это был один из двадцати девяти стационарных маяков, обрамлявших извилистое побережье Петрополиса.
   Из сплошной стены ливня вырвался частный флаер, приземлившийся на свои восемь шарнирных лап посреди каменного дока. Сложив крылья, он зашагал вперед, пока весь его корпус не скрылся под защитным навесом.
   Вход в здание маяка освещался дрожащими огоньками свечей и светосферами. Магус-таинник Леззард и приблизительно сорок провидцев Братии стояли на ветру и дожидались.
   Из открывшегося в боку флаера люка вышли три фигуры и зашагали плечом к плечу к дверям.
   Справа от Орфео Куллина, облаченного в синий деловой костюм, шла Лейла Слейд, нарядившаяся в темно-красные тона. Правая рука женщины поглаживала рукоятку пистолета, покоящегося в кобуре на поясе. Лейла внимательно поглядывала по сторонам, выслеживая любое движение в сумраке, разгоняемом только светом фар, который рассеивался под дождем.
   Слева от Куллина вышагивал Саул Кинер, подпольный псайкер. В течение долгих лет он процветал, продавая свои услуги на черном рынке Петрополиса клиентам, в которых не было отбоя. Это был низкорослый и тучный мужчина. Прекрасная одежда говорила о его богатстве, а телосложение просто кричало о непристойно роскошной жизни, даруемой его ремеслом.
   В повадках Кинера сквозили признаки маниакальной одержимости. Он постоянно потирал друг о друга свои пухлые, похожие на сосиски пальцы. Лицо его периодически сводили судороги и нервный тик, заставлявшие раскачиваться круглый двойной подбородок.
   В жирных руках Кинер держал управляющую сферу. Ему пришлось несколько часов не выпускать ее из рук, чтобы наладить симпатическую связь с инкубулой.
   — Мы смотрели за вами, Орфео, — произнес Леззард.
   — Благодарю вас, магус-таинник, за такую встречу. Спасибо Братии за то, что они собрались здесь приветствовать нас. — Плавный голос Куллина каким-то образом перекрывал и шум дождя, и рев двигателей флаера.
   — Заходите, — произнес Леззард.
   Он повернулся и, поскрипывая экзоскелетом, зашагал рядом с Куллином. Слейд и псайкер шли чуть позади, сопровождаемые вереницей монахов.
   — Все подготовлено? — спросил Куллин, когда они миновали проходную старого маяка.
   — Все сделано в соответствии с вашими требованиями. Все готово.
   — А устройство, которое я вам отправлял? С ним все в порядке?
   — В полном порядке, Орфео.
   Они спустились в подвальное помещение маяка — пустой барабан, стены которого были облицованы простым кирпичом, сырым от морской влаги. Пространство освещалось нужным числом тонких свечей — их было три тысячи сто девять. Устройство располагалось в центре пола, молчаливое, окруженное со всех сторон письменами. На каменном полу была тщательно вычерчена пентаграмма. Линии и знаки нарисованы при помощи костной золы — во всяком случае, Куллин очень на это надеялся, иначе ночь могла завершиться очень быстро, неожиданно и кроваво.
   За пределами круга внешних письмен располагались клетки с приношениями. Жалкое человеческое стадо, загнанное в железные короба, хнычущее и скребущееся в двери.
   — Местные жители? — спросил Куллин.
   — Главным образом, — ответил Леззард. — Хотя некоторые принадлежали Братии. Те, на ком проступило Нечистое Пятно, и те, кто оказался бесполезен в качестве провидца.
   — Есть какая-нибудь свежая информация? Что-нибудь новое? Другие детерминанты? Показывал ли мениск Братии какие-либо изменения?
   — Кое-что было, — пробулькал Леззард.
   Он кивнул Стефою, и провидец вручил Куллину пачку бумаг, где были расписаны последние видения.
   — Нет. Не важно. Нет, — бормотал Куллин, просматривая записи и сминая некоторые, прежде чем отбросить их в сторону. — А вот это уже интересней. Изменение в завесе тьмы всего час или два назад. Перспективы внезапно стали более высокими. Почему?
   — Мы еще не успели разобраться в этом, — ответил Артуа. — Но нас порадовали эти результаты.
   — Любопытно. — Куллин продолжал прожигать взглядом клочок бумаги. — Здесь есть имя. Не могу разобрать.
   Лейла Слейд заглянула ему через плечо.
   — Белкнап, сэр, — сказала она.
   — Белкнап. Превосходно. — Орфео Куллин отбросил смятую бумажку и посмотрел на следующую. — А вот это…
   — Нас порадовало это известие, — произнес Леззард. — Оно подтверждает ваши догадки. В настоящее время именно этот человек, высокородный и обладающий властью, является ключевой фигурой в пророчестве. Самый мощный детерминатив. Если его не остановить, все может рухнуть.
   — Как приятно оказаться правым, — усмехнулся Куллин. — Сол, если не возражаешь, займи свое место, и давай приступим. Я уже ощущаю жгучее нетерпение своей машины. Магус-таинник? Отведите собратьев подальше.
   Леззард обернулся и отогнал своих людей в темноту подвала, начинавшуюся за кругом свечей. Куллин видел, как сверкают во мраке их аугметические глаза, делая их похожими на банду циклопов.
   — Лейла, — бросил через плечо Куллин, — будь наготове. Если хоть один дернется, пристрели его.
   Женщина кивнула и извлекла из кобуры свой «хостековский» «Ливери 50». Она вначале разрядила его, а потом вогнала свежую обойму со специальными патронами и передернула затвор.
   — Мастер Кинер, — произнес Куллин, — приступайте.
   Сол Кинер поднял управляющую сферу и, в соответствии с инструкциями, начал раздвигать материю реальности силой своего разума. В подвале оккультистского маяка резко похолодало.
   Устройство, стоящее по центру пола, завибрировало. Оно представляло собой маленькую пирамидку, выполненную из золота и серебра. И пирамидка эта начала раскачиваться и дрожать, словно сквозь нее пропустили мощное напряжение.
   Кинер торопился, вращая сферу в руках. Устройство продолжало дрожать.
   — Теперь я ощущаю его, — пробормотал Кинер. — О да. Оно идет на мой зов. О да, оно уже здесь…
   Три тысячи и еще сто девять огоньков свечей вспыхнули и вытянулись выше. Их свет стал распространяться во все стороны. Небольшая золотая пирамидка задрожала и стала разворачиваться.
   Она не выпустила из себя фигуру. Она гнулась и деформировалась, сама превращаясь в нее. Сложенные вместе золотые грани сминались и расширялись, обретая новую форму, собирающуюся вокруг изливающегося из центра пирамиды тумана. Образовалась сидящая на корточках фигура — согбенная, с опущенной головой. Золотой узор, ранее покрывавший пирамиду, заструился по членам фигуры, образуя доспехи, одеяния, шлем с плюмажем.
   Бронзовый Вор поднялся на ноги. С него скатывались волны дыма, еще не развеявшегося после его пробуждения. Существо обладало стройным телом, скрытым под сегментированными пластинами из золота и бронзы, и безликим, лишь с прорезями для глаз, шлемом.
   — Инкубула пробудилась, — прошептал Кинер.
   — Скажи ему, что он может пообедать, — сказал Куллин.
   Кинер поговорил с созданием на ментальном уровне при помощи сферы, и металлическое существо шагнуло вперед. Дым варпа сочился из его золотых членов. Существо подняло руки и, с влажным щелчком, выдвинуло из них свои поющие мечи.
   Демон подошел к ближайшей клетке. Жертвы, находившиеся в ней, увидели его приближение и завизжали.
   Существо ударило сквозь прутья, вонзая клинки в плоть, и начало кормиться.
   Шесть минут спустя, когда клетки превратились в помятые остовы с дымящимися костями внутри, инкубула с лязгом двинулась к письменам, убирая поющие мечи.
   — Все готово, — произнес Кинер, заламывая пальцы. — Оно готово. Оно наелось и жаждет знать, что от него хотят. Оно хочет знать, зачем ты его разбудил.
   Куллин кивнул и оглянулся на Лейлу Слейд, державшую последние пять минут свой пистолет нацеленным на инкубулу.
   — Можешь убрать его, Лея, — произнес Куллин.
   Он прошел к пентаграмме, теперь только тонкий внешний круг письмен отделял его от инкубулы.
   — Привет, — мягко произнес Орфео. — Помнишь меня? Конечно, помнишь. Я покажу тебе имя. Что делать дальше, ты знаешь и без меня.
   Куллин поднял перед существом лист бумаги.
   — Видишь? Прочитай внимательно. Ты понял?
   Бронзовый Вор учтиво склонил голову.
   — Его зовут Жадер Трайс, — произнес Куллин. — Можешь поступить с ним в меру своей испорченности.
   Бронзовый Вор закачался, и из его спины выдвинулись широкие металлические крылья. Он взмахнул ими, поднимаясь в воздух и вылетая за пределы круга, за пределы маяка.
   Направляясь к городу.
 

Глава десятая

   Тщательно составленная и умело донесенная до публики речь подошла к концу, и аудитория вскочила на ноги, бешено аплодируя. Одобрительный гул заставил содрогнуться стены величественного банкетного зала, самого роскошного помещения дипломатического дворца общего блока А.
   Оратор поклонился, благодаря за аплодисменты и улыбаясь выкрикам, которые ему удалось выудить из высокопоставленных персон Гильдии Производителей. Эта гильдия являлась одной из самых влиятельных организаций субсектора, представляя интересы и государственных, и частных предприятий, а ее лидеры были весьма образованными и хитрыми людьми, обладающими коммерческой смекалкой. «И все-таки они дураки, — подумал Жадер Трайс, — если их заставляют вскакивать все эти бессмысленные фразы вроде „подлинного процветания рынка", „финансового подъема" и „великолепного будущего для наших детей", просто грамотно собранные вместе и правильно озвученные».
   Конечно же, именно так он все и сделал.
   Глава гильдии Сефон Галвах поднялась из кресла, стоящего рядом с Трайсом, пожала ему руку и, поведя руками, призвала собрание к порядку. Шум постепенно затих.
   Галвах была высокой, статной женщиной ста семидесяти лет от роду, но выглядела только на сорок с хвостиком благодаря дорогим омолаживающим процедурам. Ее волосы, цвета золота, были подвязаны белой лентой и покрыты круглой, обшитой мехом горностая шляпой, а длинное платье, поверх которого была накинута должностная, украшенная орнаментом мантия, было соткано из белого, как лед, шелка и шерсти. Сефон подняла кубок. У ее платья были длинные, широкие рукава, подхваченные золотой тесьмой на манжетах.
   «Мудрое решение, госпожа, — подумал Трайс, — правильно сделали, что выбрали одежду, скрывающую ваши локти».
   Именно локти всегда выдавали подлинный возраст женщины, сколько бы она ни билась над своим омоложением.
   — Мои друзья по гильдии, — сказала она. — Мне бы хотелось, чтобы вы присоединились ко мне в выражении самой сердечной благодарности достопочтимому оратору, выступившему сейчас на нашем ежегодном обеде, первому управляющему министерства торговли субсектора, сэру Жадеру Трайсу.
   Последовали новый взрыв аплодисментов и торжественные, громкие тосты. Собравшиеся подняли кубки, и в тот же миг грянула музыка. Позже прислуга убрала со столов и гости переместились к открытой площадке, чтобы начать там свои величавые танцы.
   — Прекрасные слова, управляющий, — произнесла глава гильдии, присаживаясь рядом с Трайсом. — Вы знаете, как завести публику.
   — Если бы вы только знали, — пробормотал Трайс.
   — Простите? — произнесла она, наклоняясь к нему. — Музыка слишком громко…
   — Я только сказал, что очень рад, госпожа.
   Галвах отвернулась, чтобы поговорить с подошедшим к ней именитым членом гильдии. Трайс немного посидел, поигрывая кубком и разглядывая танцующих людей, суетящуюся прислугу, группки беседующих гостей. Жадер Трайс был стройным человеком неопределенною возраста, с выдающейся бородкой и длинными черными волосами, сейчас собранными в хвост. Глаза у него были разными: один светился синевой моря, а второй, более темный, казался тлеющим угольком. Жадер был облачен в тяжелый парчовый балахон, расшитый золотом, поверх наброшена длинная тога с серебряным узором. С шеи на тяжелой золотой цепи свисал знак властных полномочий. Остроумный, шелковоголосый, Трайс стал одной из самых могущественных фигур в субсекторе Ангелус. Он не признавал над собой никаких авторитетов, кроме самого лорда-губернатора, поскольку именно Баразан основал его министерство, придя к власти в 400 году.
   Трайс чувствовал легкую усталость. День казался ему долгим и был испорчен неожиданным поворотом событий. К тому же Жадер не слишком любил участвовать в таких вот банкетах, но эти люди имели серьезный вес в обществе, и ему хотелось, чтобы они оставались на его стороне.
   —  Мой лорд.
   Трайс поднял взгляд. В другом конце переполненного двухсотметрового зала появился человек, застывший в огромном дверном проеме.
   —  Надо переговорить.
   Трайс едва заметно кивнул, так что заметить это мог лишь его собеседник. Потом он поднялся.
   — Надеюсь, еще не уходите? Вы обещали мне танец, — произнесла Галвах, оборачиваясь к нему.
   Еще несколько гильдеров, оказавшихся неподалеку, тоже стали убеждать его остаться.
   Трайс улыбнулся максимально победоносной улыбкой.
   — Конечно же я не ухожу, друзья мои. Но сами знаете, выходных у меня не бывает. Скажем так, стоимость кроны… а ведь все мы знаем, что именно она истинныйповелитель человечества…
   Присутствующие зашлись в хохоте.
   — Так вот, курс кроны на приграничном рынке продолжает падать. Мне необходимо связаться с главным казначеем Цакстона прежде, чем закроются торги. Как только я покончу с этими тягостными обязанностями — а вы и сами знаете, сколь наслаждается главный казначей звуком собственного голоса, усиленного астропатом…
   Снова прокатился смех.
   — Покончив с этим, я вернусь. Между нами говоря, мои достопочтимые друзья, все это от нервов. Наш лорд Баразаи пришел к власти три года назад, и, можно сказать, медовый месяц закончился. Инвесторы и ряд торговых союзов приграничья обеспокоены тем, что либеральные реформы, обещанные нашим лордом перед инаугурацией, не спешат воплощать в жизнь. Знаете, как я всегда говорю в таких случаях?
   — На все нужно время! — выкрикнул один из пожилых гильдеров.
   — В точности так, сэр Онрисс, — улыбнулся Трайс, и зал снова содрогнулся от смеха. — Так что прошу извинить меня, но придется мне на минутку отлучиться, чтобы снова успокоить их нервы. Вы оцените мой поступок завтра, когда получите отчеты по успешности своей торговли. А что касается вас, любезная моя госпожа Галвах, то клянусь честью моей матери, что возвращусь не позднее чем через пятнадцать минут. И тогда вы узнаете, что о таком искусном партнере по танцу вы и мечтать не могли.
   И снова все засмеялись, на этот раз во главе с преувеличенно зардевшейся Галвах. Трайс встал из-за стола.
   Тут же возле него выросли четыре телохранителя из губернаторской службы: крепкие мужчины, облаченные в броню из темно-синей кожи и керамита, с опущенными визорами шлемов, с хеллганами, прикрепленными магнитными замками к кирасам. Как высшее должностное лицо Администратума субсектора, Трайс наслаждался тем, что охраняли его не хуже, чем самого лорда-губернатора.
   В сопровождении такого эскорта он прошел по банкетному залу к залитому хрустальным светом огромному коридору. Разговоры гостей и праздничная музыка остались позади.
   Его уже дожидались возле двери, ведущей в зал для переговоров. Мимо промчались слуги.
   — Ждите меня здесь, — приказал Трайс своим телохранителям и зашел вместе с ожидавшим его человеком внутрь.
   Зал для переговоров представлял собой несколько смежных роскошных гостиных, абсолютно неуязвимых для любой слежки, чтобы представители дипломатического корпуса могли в обстановке строжайшей секретности заключать свои контракты.
   Двери сразу же захлопнулись за спиной. Трайс почувствовал, как загудели звукопоглотители, вокс-глушители и пси-блокировщики.
   Трайс подошел к бару и налил себе большую порцию амасека.
   — Желаешь выпить, Торос?
   Торос Ревок вежливо покачал головой. Он был облачен в тонкий темный костюм, а руки его прятались под перчатками. Он был такой же частью охраны Трайса, как и вооруженные охранники, ожидающие их снаружи. Только его услуги были не столь официальными. Торос Ревок был одним из старших должностных лиц тайной организации, известной как секретисты.