Адамов Аркадий Григорьевич. Идет розыск [Полный вариант]

   – А если…
   – Второй теперь не вернется. Теперь его, гада, искать придется, ой-ой, где. А тебе спасибо.
   – Где Лена?
   – Сейчас мы ее прихватим. А мотоцикл через час заберут. Иди, открой ворота.
   Вова побежал к воротам.
   Тихо заурчал мотор, и машина медленно выползла на улицу.
   Выехав из поселка на шоссе, Лосев вскоре увидел пост ГАИ. Он подъехал к нему. Один из инспекторов, посмотрев его удостоверение, сказал:
   – Тут ваши товарищи попали в аварию. Пьяный водитель грузовой машины. Доставлены в Москву. Еще счастливо отделались. Но операция сорвалась.
   – Ну, ну, капитан, – ответил Лосев и крепко вытер ладонью лицо. – Операция продолжается.

ГЛАВА VI
Первые удары

   Около двенадцати часов на следующий день вся группа собралась у Цветкова. Были здесь и Откаленко с Шухминым. К счастью, они отделались только ушибами во время аварии на шоссе. Удар грузовой машины получился скользящим, к тому же обе машины шли в одном направлении, и «Волга» оказалась как бы снесенной в кювет. Сейчас у Игоря видна была лишь белая наклейка на щеке и небольшой синяк под глазом, а у Шухмина такая же наклейка красовалась на лбу, но Петр заметно хромал.
   – М-да… – недовольно процедил Цветков, оглядев обоих. – Хорошо еще так отделались.
   – Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, Федор Кузьмин, – бодро ответил Шухмин.
   А Лосев насмешливо прибавил:
   – Потери налицо, а что ты, интересно, нашел в том кювете?
   – Тебе бы там поискать, – сердито ответил Петр.
   – Зачем? Я в это время вот что нашел, – Виталий, улыбнувшись, кивнул на сидевшую тут же Лену.
   – Одного лейтенанта нашел, а другого чуть не потерял, – не остался в долгу Шухмин.
   И все сразу стали серьезными.
   – Как он, узнал? – обращаясь к Лосеву, строго спросил Цветков.
   – В госпитале, – вздохнул Виталий. – Ножевая рана. Но опасности для жизни нет. Сегодня меня к нему пустить обещали.
   – М-да… – снова еще недовольнее покачал головой Цветков. – Плохо получилось. Дорого заплатили. Правда, Лосев действовал в неожиданных обстоятельствах.
   – И действовал правильно, – хмуро вставил Шухмин. – Преступников установил и нашу задачу заодно выполнил.
   – Действовал правильно до момента задержания, – возразил Цветков. – А вот тут поторопился. Надо было разобраться и взять на себя Смолякова.
   – Точно, – Виталий досадливо ударил кулаком об ладонь. – Поторопился.
   Лена сидела внешне вполне спокойная и время от времени украдкой поглядывала на угрюмо молчавшего Откаленко. Она уже знала, что произошло после ее исчезновения, и все, что с ней самой случилось, почему-то сразу отступило на второй план. Она так ярко представила себе, что должны были пережить в тот вечер ее товарищи, сколько она доставила им волнений, что сейчас была полна нежной и виноватой благодарности ко всем им. А Игоря ей было так нестерпимо жалко, что она еле удержалась, чтобы не сесть с ним рядом, не сказать тихо хоть два слова, самых важных, самых, как ей казалось, нужных ему сейчас. Но она знала, что Игорь – самолюбивый, скрытный и сильный человек – никогда ей этого не простит. И заставила себя этого не делать.
   – Какие сообщения с дачи? – спросил Цветков у Вали Денисова.
   – Мы приехали туда в восемь тридцать, – ответил тот. – Гости уже разъехались. Говорили с Вовой, хозяином.
   – Ну, и что?
   – Во-первых, – как всегда обстоятельно начал докладывать Денисов, – он произвел на меня хорошее впечатление и говорил правду.
   – Точно. Хорошее, – подтвердил Лосев. – Случайный среди них человек.
   – Во-вторых, – ровным голосом продолжал Денисов, словно Лосев и не перебивал его. – Гости разъехались спокойно. Никаких подозрений в связи с отсутствием тех двоих не возникло. Лев Константинович их ранний отъезд даже одобрил. В-третьих, больше на даче никто не появлялся. Других сообщений нет.
   – А исчезновение Златовой их не встревожило? – спросил Цветков.
   – Не очень. Поняли, конечно, что убежала. Посмеялись над Глинским. Нина, правда, разохалась. А Глинский разозлился.
   – Куда делась та девушка, которая приехала с Шаниным?
   – Уехала со всеми.
   – И кто она такая, установить, выходит, не удалось? – продолжал спрашивать Цветков, на этот раз обращаясь к Лене.
   Та смущенно покачала головой.
   – Я ее даже не видела.
   – Так. Значит, из всей этой компании, – подвел первый итог Цветков, – мы не знаем, кто такая эта девица – ну, ее мы быстро установим, адрес у нас есть – и кто такой Лев Константинович. Второй раз он от нас ушел.
   – На машине Нины Сергеевны, – добавил Денисов. – Сотрудники ГАИ их пропустили, записав номера. Других инструкций они не имели.
   – И не могли иметь, – досадливо откликнулся Лосев. – Вести незаметное наблюдение за тремя машинами они не смогли бы. А Денисов опоздал.
   – Так, ведь… – начал было оправдываться Денисов.
   Но Цветков жестом остановил его.
   – Хватит, – коротко произнес он и добавил: – Тут все ясно. И ясно, что пока мы не установили, кто такой этот Лев Константинович.
   – Главарь, – убежденно откликнулся Лосев и иронически добавил: – Уважаемая Нина Сергеевна знает, кого выбирать в дружки. Юные увлечения кончились.
   – Ваше мнение? – обратился Цветков к Лене.
   Он вел себя с вей, как будто ничего особенного вчера не случилось, и она остается в его глазах умным и надежным сотрудником. Хотя на самом деле, и это все понимали, ее участие во вчерашней операции не только не принесло особой пользы, но и изрядно осложнило дальнейшую разработку опасной преступной группы. Ведь она все же весьма странно исчезла с дачи, и у кого-то это могло вызвать подозрение. Да и ее отношения с Ниной Сергеевной теперь неизбежно должны были осложниться. Как-никак та предала ее, и Лене полагалось серьезно обидеться. Это означало почти разрыв вместо желаемого сближения. Тем не менее Кузьмич вел себя, словно ничего особенного вчера с Леной не произошло и, как всегда, интересовался ее мнением.
   – Главарь, – подтвердила Лена. – И ее друг. Кроме того… он вовсе не Лев Константинович, оказывается. И кто он такой, не знает даже Нина.
   – Это она сама вам сказала? – насторожился Цветков и даже перестал вертеть в руках очки.
   – Это мне Глинский сказал. И добавил… – Лена на секунду задумалась. – Нет, он дал мне понять, что что-то про него знает.
   – Так, так. Это надо запомнить. Теперь еще вопрос, – продолжал Цветков, снова обращаясь к Денисову. – Как гости уехали, кто в какой машине, ты не спросил?
   – Спросил, – быстро, словно ожидая этот вопрос, ответил Валя. – Значит, так. Машин было три. С Ниной уехал один Лев Константинович. С Глинским уехали Коменков и та девушка Рая, которую Шанин привез. Ну, а Бобриков повез Катрин и Жанну.
   – Жанна работает вместе с Ниной, – пояснила Лена. – А Катрин – на какой-то промтоварной базе.
   – Так, – кивнул Цветков. – Теперь глядите, что получается. Значит, Шанин у нас. Смоляков скрылся. Остальные…
   – Надо брать Глинского, – с необычной для него злостью сказал Лосев.
   Цветков взглянул на него.
   – Это мы еще посмотрим, – ответил он и, сняв трубку одного из телефонов, набрал короткий номер. – Цветков говорит. Добрый день. Как почерковедческая экспертиза по Глинскому?.. Да? Прекрасно.
   Он положил трубку и посмотрел на сидевшего в стороне Албаняна, и тот невольно напрягся под его взглядом.
   – Глинского мы можем брать, – задумчиво сообщил Цветков. – Обе фальшивые доверенности заполнены им. И по кислоте, и по пряже. Вот только не рано ли? Что скажут коллеги?
   Албанян решительно кивнул головой.
   – Можно брать, – сказал он. – Надо брать! – добавил он запальчиво. – Он должен вывести нас на главаря. Быстро вывести. Связан напрямую. Не через Нину. Уверен.
   – А мы этим арестом главаря не спугнем? – с сомнением спросил Денисов.
   – Глинский нам его через три дня отдаст, увидите, – сказал Лосев. – Тот не успеет даже испугаться.
   – Мы еще можем спугнуть подпольных покупателей этой самой кислоты или, там, пряжи, – сказал Шухмин и, морщась, потрогал лоб. – Вон Лосев говорит, какой-то там Свиридов в Лялюшках уже напуган. Концы в воду упрячет и…
   – Нет, нет! – энергично перебил его Албанян. – Мы ему не дадим упрятать концы! Через час мы туда едем.
   – Кто там начальник подсобного цеха, ты еще не знаешь? – спросил Лосев. – Случайно, не Лев Константинович? Тогда поосторожнее.
   – Сомневаюсь, – покачал головой Эдик. – Но посмотрим.
   – Что ж, подведем некоторые итоги, – деловито и неторопливо произнес Цветков и повторил: – Кое-какие итоги. Значит, преступная группа включает в себя пока что, во-первых, этого самого Льва Константиновича…
   – Так называемого, – ядовито вставил Лосев.
   – Пока именно так и называемого. Допустим, это главарь. Затем идет Глинский. Он ищет фондодержателей и изготовляет фальшивые документы. Далее идет Шанин. Он являлся с этими документами и забирал товар. И, наконец, Смоляков, шофер.
   – Во втором случае, с пряжей, – вставил Албанян, – являлся и забирал товар кто-то другой. Возможно, и шофер был другой.
   – Верно, – кивнул Цветков. – Но пока нам известны вот эти.
   – А Бобриков? – спросил Лосев. – Он, ведь, где-то рядом.
   – Именно что, – с ударением произнес Цветков. – Рядом. Как, вот, и эта самая Нина, допустим, или Коменков, паршивец такой.
   – Но все трое могут пригодиться, Федор Кузьмич, – вставил Лосев. – Все трое что-то, да знают.
   – Конечно, – согласился Цветков. – Вокруг них мы еще поработаем.
   – Но аресты могут их тоже напугать.
   – Ну, и что? Они не скроются. Они станут только еще разговорчивее, – Цветков усмехнулся и тут же нахмурился. – И еще нам надо искать Смолякова. Мно-ого на нем крови, – и неожиданно обернулся к молчавшему Откаленко. – Ты, милый мой, как себя чувствуешь?
   – Хорошо, – сдержанно ответил Игорь.
   – Совсем хорошо?
   – Совсем.
   – Так, – удовлетворенно кивнул Цветков. – Что ж, тогда беремся за дело. Ты, Лосев, немедленно побеседуй с Шаниным, от него много ниточек тянется. И много у нас к нему вопросов. Правда, ты его и брал. Но парень он хлипкий. И на контакт легко пойдет. Ты, Денисов, получишь санкцию прокурора на арест Глинского. Дальше. Вы, Златова, позвоните этой самой Липе, поделитесь происшедшим, пожалуйтесь. Надо попробовать восстановить контакт с Ниной Сергеевной. Это тоже путь к их главарю. Ну, а вы, – обратился он к Откаленко и Шухмину, – сегодня свободны, – и многозначительно добавил: – Набирайся сил, Откаленко.
   Лосев вернулся к себе в комнату и сразу же вызвал Шанина. Конвой доставил того уже через несколько минут из соседнего здания.
   Впервые Виталий рассмотрел по-настоящему этого парня. Ночная схватка в счет не шла. Он производил на первый взгляд неплохое впечатление. Открытое, даже чем-то симпатичное лицо, пухлые губы, правда, чуть капризные, мягкая линия подбородка, чуть толстоватый, добродушный нос, обычно, видимо, веселые, голубые глаза и светлая, модно подстриженная копна волос. Фигура тонкая, даже изящная, узкие, нервные руки.
   Держался Шанин самоуверенно, даже вызывающе, хотя вид у него был неважный. После поездки в Лялюшки переодеться он не успел и потому был в стареньком сером костюмчике, еще более измятом после схватки на даче и ночи, проведенной в милиции. Под пиджаком был надет синий свитер. Здоровый румянец на щеках слегка потускнел, вокруг глаз легли тени, и пухлые губы были упрямо сжаты.
   Шанин сразу узнал Лосева. Насупившись, он остановился перед столом и, заложив руки за спину, с вызовом спросил:
   – Вы чего это рукоприкладством занимаетесь? Кто это вам позволил? Я могу и прокурору написать, имейте в виду.
   – Вот мы сейчас и разберемся, кто чего себе позволил, – усмехнулся Лосев. – А пока садитесь и отвечайте на вопросы.
   – Не желаю я отвечать на ваши вопросы, – капризно ответил Дима и уже совсем другим, деловым тоном спросил. – Закурить найдется? Забыл свои в машине.
   – Найдется. Да вы садитесь.
   Виталий придвинул к нему сигареты и зажигалку. Шанин опустился на стул, жадно закурил и, видимо, стал успокаиваться.
   – Так вот, раз вы отвечать на мои вопросы не хотите, – сказал Виталий, – тогда послушайте, что я вам скажу.
   – Пожалуйста, – великодушно согласился Шанин, небрежно разваливаясь на стуле.
   – Во-первых, – сухо произнес Виталий, – как легко догадаться, вы арестованы. И перед вами сейчас не ваши дружки, Бобриков или Витик-Шпунтик, то есть Коменков, а инспектор уголовного розыска, старший лейтенант Лосев. Поэтому прошу сесть, как положено в такой ситуации.
   Неизвестно, что произвело на Шанина большее впечатление, официальное напоминание Лосева об аресте или его проявившаяся вдруг осведомленность, но Дима требование Лосева выполнил, снисходительно пожав при этом плечами.
   А Виталий сказал все это спокойно, даже как-то буднично и совсем не враждебно. Он еще искал нужную интонацию для предстоящего допроса. Можно было сразу же попробовать запутать, подавить этого парня, явно еще зеленого и неопытного, чтобы заставить его разговориться. А можно было его разозлить, раздразнить, и в какой-то момент он наверняка потеряет контроль над собой, «заведется» и, конечно же, проговорится. Но был и третий путь – заставить этого парня задуматься, здраво оценить ситуацию, в которую он попал, и выбрать ту линию поведения, которая сейчас выгоднее всего для него. Но вот способен ли Шанин сейчас задуматься, в этом Виталий не был уверен. Парень-то был лишь чуть-чуть знаком, только по его поведению в бухгалтерии, да и то со слов Риты, и еще по каким-то отдельным словечкам там, в Лялюшках, во дворе Свиридова, сообщенным Пенкиным, наконец, по тому, как он вел себя в момент схватки на даче, как растерялся, как неумело и неуверенно пытался сопротивляться. Эх, почему только первым шел к машине он, а не убийца Смоляков со своим ножом! Но эта досадливая мысль, сейчас лишь отвлекавшая и совсем неуместная, промелькнула в голове Виталия мгновенно и тут же исчезла. Что было, то было. А сейчас перед ним сидел Шанин, и известно о нем совсем мало. И потому Виталий вовсе не был уверен, сумеет ли этот парень задуматься, серьезно и здраво оценить опасную ситуацию, в которую попал. Хотя Виталий никакой симпатии к нему не испытывал, более того, он был ему неприятен и враждебен, однако с момента, когда тот попал к нему, Виталий ощущал какую-то неизбежную ответственность за этого парня. И еще Виталий знал, что такое первый допрос, как много от него зависит. В этом первом допросе следовало принять свойственную Виталию интонацию, которая обычно приводила к нужному результату, к малому или большому, но выигрышу, а то и к победе.
   Все эти мысли и расчеты лишь промелькнули в голове Виталия, он их и не думал формулировать, а как бы ощутил в ходе начавшегося уже допроса, который от этого вовсе не прервался, и, как только Шанин послушно изменил позу, Виталий продолжал:
   – …А, во-вторых, я хочу, чтобы вы до конца поняли ситуацию, в которую попали. Мы, как вы можете тоже легко догадаться, оказались на той даче не случайно и арестованы вы тоже не случайно.
   – Это еще посмотрим, случайно или нет, – нервно и с угрозой произнес Шанин. – Когда отец узнает…
   – Обязательно узнает, а как же, – подтвердил Виталий все тем же ровным, спокойным тоном, заметив про себя, однако, эту неоконченную фразу. – А посмотреть мы и сейчас посмотрим, случайно вы арестованы или нет.
   – Даже интересно, – с показным безразличием усмехнулся Дима.
   – Ничего тут интересного нет, Шанин, – вздохнул Виталий. – Сами знаете. Тут все очень серьезно и печально. Потому что вы совершили опасное преступление, даже два. Потом я предъявлю вам доказательства, а пока…
   – Нет! – запальчиво воскликнул Дима. – Вы мне их сразу предъявите!
   – Хорошо. Но сначала я вам эти два преступления назову, хотя вы и сами их прекрасно знаете.
   – Нет, не знаю! Не знаю, представьте себе!
   – Ну, ну. Не надо так нервничать, – усмехнулся Лосев. – Так вот, ваше первое преступление. Вы получили десять тонн лимонной кислоты по фальшивой доверенности и чужому паспорту на имя некоего Борисова. Вспоминаете?
   – Нет!
   – Вот это уже глупо, Шанин. Мы предъявим вас работникам бухгалтерии того завода, и вас все опознают. Неужели не ясно?
   Дима молчал, нервно куря сигарету, и смотрел в пол. Видно было, что о такой возможности он, действительно, не подумал.
   – Второе ваше преступление еще опаснее, – продолжал Лосев. – Вы – соучастник убийства и покушения на второе. Там, в воротах завода. Это вы тоже, надеюсь, вспоминаете?
   – Нет! Я никого не убивал!.. – испуганно закричал Дима, и губы у него запрыгали. – Никого!.. Я… Я не вел машину!
   – Это верно. Машину вел… Кто вел машину?
   – Водитель вел!.. Семен!.. А я…
   – А вы сидели рядом. Может быть, вы ему и велели задавить того старика?
   – Вы что, с ума сошли?! – Дима рывком подался вперед. – С ума, да?
   – Скорее сошли в тот момент с ума вы. И Смоляков. Человек-то, ведь, погиб, Шанин. А девушка оказалась в больнице.
   – Это не я!.. Я никогда… Что вы!.. – на глазах у Шанина навернулись слезы.
   – Вы давно знаете Смолякова? Вы знаете, что он уже был однажды осужден, причем за разбой?
   – Ничего я не знаю! Ничего!
   – Но самого-то Смолякова знаете?
   – Ну, так… немного…
   – Вот что, Шанин, – решительно сказал Лосев. – Давайте говорить серьезно. Потому что положение ваше тоже серьезное. Вы это уже видите, надеюсь. О Смолякове вам придется вспомнить все, что вы о нем знаете. О других ваших дружках тоже. Двоих я вам уже назвал. Назову и остальных. Но сначала поговорим о вас самих. Я хочу вас понять, хочу узнать, как вы докатились до всего этого.
   – Вас это не касается, – Шанин упрямо поджал губы. – Я не собираюсь исповедоваться.
   – Поймите, это в ваших же интересах, – не отступал Виталий. – Лучше, чтобы я вас понял. Вот сами смотрите. Моя задача, моя и моих товарищей, – до конца раскрыть преступление и задержать преступников. Первым оказались задержанным вы. Но вы, слава богу, сошка мелкая, на вторых ролях, так сказать. Убийца не вы, согласен. Но соучастник вы или нет? Пособник или нет? Дальше. Ведь хищение кислоты на огромную сумму совершили вы. Но разве вы инициатор, организатор, главарь? А ведь это хищение не просто крупное, а особо крупное. Чувствуете разницу? Так зачем же вам первым и единственным лезть в петлю? Вы что, хотите пожертвовать собой? Все взять на себя? Не думаю, признаться. И ради чего? Рассуждайте, Шанин. Спокойно и логично рассуждайте. Про нервы, про упрямство и амбицию, про всякие там симпатии и обещания сейчас надо забыть. Вы же видите, что произошло с вами и куда все идет.
   Дима молчал. Он уже погасил сигарету и теперь сидел, охватив руками колено, и тревожно, напряженно смотрел в пол ничего не видящими, отсутствующими глазами. Кажется, он начинал кое-что понимать.
   – Вы арестованы, – продолжал Лосев. – И это позволяет сказать вам то, чего бы я не мог вам сказать, будь вы на свободе. Так вот. Схема хищений, в которых вы принимали участие, нам ясна. Глинский изготавливал фальшивые доверенности – он, кстати, сегодня или завтра будет тоже арестован, – а вы получали по ним фондируемое сырье.
   – Я всего один раз получил, – нервно сказал Дима, не отрывая глаз от пола.
   – Вряд ли. Откуда бы тогда такая наглость, такая развязность. Вы только вспомните, как вы себя вели в бухгалтерии завода. Как привычно вы себя вели там.
   – Я всегда себя так веду. Это мой стиль. Ну, такой я, да. Что из этого? – Дима, наконец, оторвался от пола и теперь с вызовом смотрел на Лосева.
   – Я еще не все про вас сказал, – неприязненно заметил Виталий. – Надо бы добавить, что совести у вас нет, что любите широко и легко пожить. Так, ведь?
   В ответ Дима усмехнулся, презрительно и небрежно.
   – Ну, допустим, что так. А у кого есть совесть? Все хотят жить широко.
   Виталий тоже усмехнулся.
   – А, ведь, кое в чем вы правы, – сказал он. – Все хотят как можно лучше жить. И вы, конечно, тоже. Но даже если отбросить совесть, а к ней мы еще вернемся, и рассуждать чисто практически, то вы выбрали не лучший путь к хорошей жизни. Ну, повеселились вы, легко и широко пожили… ну, сколько месяцев вы участвуете в преступлениях?.. Говорите, говорите, Шанин. Это не так уж и опасно для вас.
   – Я не собираюсь… Хотя, что тут такого? – сам себя перебил Дима и с вызовом сказал: – Ну год, для круглого счета.
   – Вот. Веселились вы год. А вы знаете, сколько лет теперь вы будете вести очень скучную и очень трудную жизнь?
   – Риск, конечно, – Дима как можно небрежнее пожал плечами, но вдруг поднял глаза на Лосева и неуверенно спросил: – Сколько мне дадут, как думаете? Ну, если я, допустим, признаюсь.
   – Дело не только в признании, Шанин. Если хотите знать, оно нам в данном случае не так уж и нужно. Все будет доказано и без него. Сами видите. Оно больше нужно вам самим. Но за признанием суд должен увидеть раскаяние. Вот в чем дело. И тогда срок наказания, конечно, будет меньше. Да это вы все сами, наверное, знаете. Вы работаете в ПТУ?
   – Да…
   – Что преподаете?
   – Рисование. Там по программе это требуется.
   – Что же вы окончили?
   – Институт культуры.
   – Там вы и познакомились с Коменковым?
   – Там, – неохотно подтвердил Дима.
   – Тогда не институт культуры, а всего лишь училище?
   – Какое это имеет значение? Хотел в Суриковское, но, конечно, не прошел. Папаша не пожелал раскошелиться.
   – Считаете, надо было взятку дать?
   – А вы как считаете? – с вызовом спросил Шанин.
   – Я считаю по-другому. И, видимо, ваш отец тоже. Кстати, не каждый и возьмет. Вот ваш отец, видимо, не возьмет взятку, если отказался ее дать. Впрочем, ладно. Вернемся к делу. Сейчас, Шанин, надо спасать то, что можно еще спасти.
   – Что ж теперь спасать? – уныло спросил Дима. – Хана мне.
   – Первое – это надо отвечать на вопросы и не брать на себя чужую вину.
   – А второе?
   – Ну, второе – это думать. Необходима переоценка ценностей. Только это от вас сейчас ждать рано, я понимаю.
   – Да, ладно. Не крутите, – махнул рукой Дима. – Задавайте ваши вопросы. Попробую ответить, если смогу.
   – Что ж. Для начала и это неплохо. Зачем ездили вчера в Лялюшки, к Свиридову Петру Савельевичу?
   – И это знаете? – удивился Шанин.
   – И это. Так зачем?
   – Отвезли ему конверт. Письмо.
   – Письмо?
   – Ну, там, кажется, и деньги были.
   – Вот это уже точнее. От кого деньги?
   – А я знаю?
   – Знаете. Конечно, знаете, – улыбнулся Виталий. – Я и то знаю. От Льва Константиновича, так, ведь?
   Дима быстро взглянул на него и вздохнул.
   – Играете со мной, как кошка с мышью. А сами все знаете.
   – Я с вами не играю, Шанин, – серьезно возразил Виталий. – Я в такие игры играть не умею. И, к сожалению, не все знаю. Вот, например, Лев Константинович, кто он такой?
   – Не знаю. Вот честно вам говорю, не знаю. Я и конверт тот не от него получил.
   – От Нины Сергеевны?
   – Вот именно, – Дима обескураженно покачал головой. – Ну, чистые кошки-мышки. Чего только зря спрашиваете?
   – Не зря, – улыбнулся Виталий. – Совсем не зря. Ну, а где живет Лев Константинович, как его фамилия? Вот этого я, действительно, пока не знаю.
   – И я не знаю. Я же вам сказал.
   Виталий почувствовал искренность в голосе Димы.
   «Правильный все-таки путь, – удовлетворенно подумал он. – Тут, кажется, не все еще потеряно с этим парнем».
   – Ладно, – вздохнул Виталий. – Я вам верю, Шанин. Представляете, какой прогресс? Ну, а кто такая Рая, вы ее привезли вчера на дачу?
   – Севка велел. Его кадр… Знакомая то есть.
   – Зачем она ему понадобилась?
   – Ну, как «зачем»? Тоже мне вопрос.
   – Нет, вы не то подумали, Шанин. Тут, я полагаю, причина другая. Где она работает, знаете?
   – А-а, кондитерская фабрика? Ха! Я даже не допер, – Дима слегка оживился. – Точно. Ну, вы даете.
   – Могли бы сообразить и вы, – усмехнулся Виталий. – Обычная же его тактика.
   – Точно.
   – Но вот Лев Константинович. Как до этого волка добраться? Посоветуйте, Шанин. Где вы сами с ним встречаетесь?
   Виталий спросил это так открыто и доверительно, что Дима невольно посмотрел на него с удивлением.
   – Да, да, – подтвердил Лосев. – Разговор у нас теперь идет начистоту. Так, ведь?
   – Что поделаешь, – криво усмехнулся Шанин. – Надо спасать шкуру.
   Виталий покачал головой.
   – Дело не только в шкуре. Это вы потом поймете. Так где вы сами с ним встречались, с Львом Константиновичем?
   – Нигде, в том-то и дело. Все мне Нинка дала: и доверенность, и паспорт. И ехать куда объяснила.
   – Эх, жаль, – невольно вздохнул Виталий.
   – Чего жаль-то? Через нее и доберетесь.
   – Жаль, что еще один человек, оказывается, в преступление втянут, – пояснил Виталий. – Нину эту жаль, если хотите знать.
   – Нет, вы все-таки странный какой-то, – покачал головой Дима и усмехнулся. – Вам-то чего жалеть?
   – Не странный я. Потом поймете.
   – Больно много вы на «потом» оставляете.
   – Ничего. Времени подумать у вас тоже хватит. А сейчас вернемся к вопросу о совести, остатки которой, мне кажется, у вас все же есть.
   – Ни у кого ее нет.
   – А вот посмотрим. Итак, у вас на глазах был убит старик вахтер, Степан Ильич Сиротин, очень хороший человек…
   – Не успел я его остановить, Семена, – быстро сказал Дима. – И помешать не успел. Он же сбесился просто.
   – Осуждаете, значит?