Страница:
И вечером Лена поехала к Липе.
Перед этим она, правда, не удержалась и позвонила Откаленко. Весь день она думала о нем, с того момента, как на утренней оперативке увидела его лицо со следами ушибов и, как ей показалось, очень грустные, совсем больные глаза.
– Как дела, капитан? – с наигранной бодростью спросила Лена.
– Нормально, – скупо ответил Игорь. – Ты-то как?
Лена уже научилась улавливать всякие оттенки его голоса. На этот раз она уловила досаду и какое-то недовольство ею. Последнее ее задело. Это он еще ею недоволен.
Сам… Впрочем, Лена не стала углубляться во взаимные обиды.
– Я тоже нормально, капитан, – все так же бодро ответила она. – Как ушибы, болят? Тебе что велели делать?
– Терпеть. А ты что делаешь?
– Еду к подружке Липе.
– Ну, ясно, – с неудовольствием ответил Игорь.
– Привет, капитан.
– Привет.
Вздохнув, Лена повесила трубку. «Что же это такое? – невесело подумала она. – Долго это будет продолжаться? И чем это он недоволен?».
Она думала об этом и по дороге к Липе.
Как все-таки тяжело складываются их отношения. И она не может их порвать, у нее просто нет сил порвать окончательно. Неужели она такая слабая? Ведь ясно же все. Ведь будет лучше, легче и ей, и ему. А вчера он мчался ей на помощь. Нервничал, конечно, спешил, злился. И такая нелепая авария. Слава богу, он цел. Цел хотя бы…
Но он ужасно самолюбив. Эта авария… Он не может себе простить ее. Вот в чем дело. Вот почему он сердит не на нее, а на себя. Нет, и на нее тоже. Наверное за то, что она вообще поехала на дачу. Но…
Лена с трудом оторвалась от этих мыслей и заставила себя думать о предстоящей встрече. Ведь у Липы будет Нина, это ясно. А будет ли кто-нибудь еще? Вряд ли.
Когда Лена приехала, Нина была уже там.
Они встретились вполне дружелюбно, даже расцеловались. Лена, правда, изображала обиду, она была холодновата и сдержанна. А Нина… она изображала раскаяние. И обе чувствовали, что идет игра, и были полны взаимной неприязни, настороженности и при этом очевидного желания снова наладить отношения, хотя цель каждой оставалась для другой неясной.
Липа всего этого не замечала, она была преисполнена радости и нежности к обеим своим подругам и не переставала болтать.
Все уселись пить чай.
– Ой, я так виновата перед тобой, дорогая, – сказала Нина, осторожно откусывая печенье. – Но я даже не могла подумать, что он так обнаглеет. И решила, что ты тоже этого хочешь. Но просто ломаешься. А Севка, конечно, подлец. Заманить, обмануть.
Привык, понимаешь, что женщины сами вешаются ему на шею. Эффектный мужик, ничего не скажешь, правда?
– Правда.
– Ну, и выпил, конечно. Его, между прочим, можно понять, – Нина лукаво улыбнулась. – Ты же прелесть.
– Наглец, – ответила Лена, тоже улыбаясь. – Я люблю таких проучить.
– А разве у вас ничего не было?
– Кое-что было, – усмехнулась Лена. – Например, я ему чуть не сломала плечо. Он взвыл и убежал. Но успел меня все же запереть.
– Ой, какой ужас! – всплеснула руками Липа.
– Как же ты выбралась? – поинтересовалась Нина и засмеялась. – Представляешь? Под утро Севка к тебе спускается… Ой, правда, у него плечо все время болело. Сказал, что ударился. Но как же ты все-таки выбралась?
– Топор нашла. Нажала им на замок, он и отскочил.
– Ну, и вернулась бы к нам.
– Что ты! Я очень испугалась, – улыбнулась Лена. – Схватила пальто и бежать. Прямо на станцию. Еле нашла ее.
– А мы Севке знаешь, как дали? Он теперь на коленях будет у тебя прощения просить, увидишь. Он и сам переживает…
– Ой, тут я сомневаюсь, – засмеялась Лена. – Ты его видела?
– Нет. Пропал куда-то, – и Нина задумчиво добавила: – А вообще-то не должен был.
– Девочки, девочки, вы ничего не едите, – всполошилась Липа.
Некоторое время затем разговор вертелся вокруг пустяков. Но вот, улучив момент, когда Липа вышла зачем-то на кухню, Нина многозначительно сказала:
– Ты знаешь, тебя хочет видеть Лев Константинович.
Лена недоверчиво усмехнулась.
– Мне казалось, он хочет видеть только тебя.
– Не говори глупости, у него деловой разговор.
– Какие у нас с ним могут быть дела, что ты болтаешь?
– Увидишь. Кстати, Леночка, ты на каких операциях сидишь у себя в бухгалтерии?
– На продуктовых фондах, а что?
– Включая кондитерский цех?
– Конечно.
– И где вы выбираете эти фонды, интересно? Скажем, для кондитерского цеха?
– Ой, из тысячи мест, ты даже не представляешь.
Липа появилась с горячими пирожками, и снова завязался общий разговор. Гости наперебой расхваливали пирожки.
«Подбираются, – усмехалась про себя Лена. – И ничего не боятся. Интересно, что будет, когда выяснится, что Глинский и Шанин исчезли». Лена была полна снисходительного и насмешливого презрения к этим глупым «деятелям». Она и не подозревала, какое новое испытание ей готовится.
– Леночка, ты мне скажи свой рабочий телефон, – попросила Нина. – Я тебе на днях непременно позвоню.
– Пожалуйста, – охотно согласилась Лена. – Пиши.
Это было предусмотрено заранее. В отделе Цветкова уже знали, что по этому номеру телефона могут попросить работника бухгалтерии ресторана Леночку.
– А Петя твой очень тогда рассердился? – поинтересовалась Нина.
Лена по какому-то наитию ответила:
– Ах, у нас с ним сложные отношения. Есть еще один человек. Игорь. Он даже чем-то мне ближе кажется.
– А кто он такой?
– Игорь? Юрисконсульт.
– Да? А Петя?
– Он работает по снабжению в Спорткомитете. Ты же видела, какой он громадный, – засмеялась Лена.
– Да-а. Мужик видный. Я бы такими не бросалась.
– Ах, я еще ничего не знаю. Да и чего ломать голову? Замуж я ни за одного из них не собираюсь. Мне и так хорошо.
– И роман с обоими? – лукаво подмигнула Нина.
– Ниночка, – Лена весело погрозила ей пальцем. – Мы с тобой еще не такие близкие подруги. Не торопись.
– Ах, вы, наверное, только Инночке доверяете, – с обидой вставила сгоравшая от любопытства Липа. – А мы любим вас не меньше, клянусь.
– Ну, с Инной мы знакомы чуть не десять лет. Ой, даже больше, – ответила Лена. – Еще со школы, представляете?
Больше разговор никаких опасных тем не касался. И вечер кончился вполне дружески. На прощанье Липа расцеловала обеих подруг.
Как всегда, Нина довезла Лену до дома и предупредила:
– Значит, я тебе на днях буду звонить, хорошо? Кстати, запиши на всякий случай мой домашний телефон. Мало ли что.
Она приоткрыла дверцу машины, и в салоне зажегся свет. Лена на клочке бумаги записала номер телефона. И они простились.
…Нина позвонила на следующий день, под вечер.
Но за день до этого произошел один странный случай.
Утром Инне Уманской позвонил ее брат и весело осведомился:
– Инка, помощь нужна. С работой. Твоя Ленка еще в милиции работает или ушла уже?
– С чего ты взял? – удивилась Инна. – Конечно, работает.
– В ОБХСС?
– Нет. Она в МУРе.
– Эх, жаль. Тут толчочек один нужен. Волынят, дьяволы!
– А ты в суд на них подай. Раз тебя оправдали, пусть…
– Тут лучше, понимаешь, неофициально, – досадливо возразил Николай. – А у Ленки нет знакомых в ОБХСС?
– Не знаю. Во всяком случае просить ее я ни о чем не буду.
Инна рассердилась.
– Ну, тогда ладно. Считай, что этого разговора у нас не было, – обиделся Николай и бросил трубку.
А на следующий день после ареста Глинского Валя Денисов отправился вместе со следователем на его квартиру для официального обыска. Однако обыск результатов не дал. Никаких следов преступной деятельности Глинского обнаружено не было. Но Денисова насторожило поведение матери Глинского, полной, растрепанной, желчной старухи. Она ни на шаг не отходила от следователя, проводившего обыск, при этом все время что-то сердито ворчала себе под нос. И вот в какой-то момент Валя уловил, как старуха раздраженно сказала:
– …Покоя от них нет… Ищут, ищут…
– От кого вам нет покоя, гражданка? – поинтересовался Валя.
– Да от вас, от кого же еще…
– Но мы же у вас впервые.
– Не вы, так другие. С утра уже один усатый был. Тоже какую-то бумагу сунул.
Денисов переглянулся с подошедшим следователем.
– И что взял? – спросил тот.
– А я знаю? Бумаги…
– Ну, какой из себя был тот человек? – спросил обеспокоенный Денисов.
– Я, молодой человек, вас не запоминаю, – сердито ответила старуха. – Все вы для меня на одно лицо.
Через час Валя докладывал об этом разговоре Цветкову.
– М-да… – задумчиво ответил тот. – Утром, выходит, они его не дождались и решили кое-что из дома его изъять. Опоздали мы, выходит.
– Все утро прокурора ждали, санкцию на обыск получить, – хмуро сказал Денисов.
Вскоре после этого и позвонила Нина. К счастью, Лена была на месте.
– Леночка, – торопливо и встревоженно сказала Нина. – Очень надо увидеться. Я заеду за тобой. Вы где находитесь?
– Ой, мне сейчас надо с начальством ехать на точку, – ответила Лена, лукаво улыбнувшись сотруднику, который подозвал ее к телефону. – А оттуда я к Инне обещала заехать. Может, отложим до завтра?
– Нет, нет. Ну, я тебя на этой точке перехвачу.
– Неудобно. Давай тогда так условимся. Через… – Лена посмотрела на часы. – Ну, к шести у Инны. Ладно?
– К ней заходить не хотелось бы. Я тебя лучше возле ее дома подожду. В машине. Давай адрес.
– Пиши.
Лена продиктовала адрес и повесила трубку.
– Почему-то очень спешит, – сказала она. – И волнуется.
В этот момент в комнату вошел Откаленко. Наклейку с лица он снял, но под глазом остался бурый рубец до самой щеки. Тем не менее Игорь был бодр, энергичен и даже на свой манер скупо улыбался.
Лена удивленно спросила:
– Ты зачем пришел? Тебе лежать надо.
– Кто сказал?
– Начальство. При мне.
– А, может, я по тебе соскучился?
– Ого! – еще больше удивилась Лена и сказала сидевшему тут же сотруднику. – А, ведь, он болен серьезнее, чем мы думали.
– Да-а, – шутливо согласился тот. – На голову перекинулось.
Откаленко с напускной строгостью сказал:
– Шуточки? На работе находитесь, товарищи, – и обратился к Лене. – Кто там спешит и кто там волнуется?
– Уважаемая Нина Сергеевна.
– А куда ты собралась, интересно знать, к ней?
– На свидание.
– С кем?
– Ты что, мой начальник? В крайнем случае Лосев мой начальник. Он хоть старший группы.
– Допустим, я его замещаю. Ну, говори, говори.
– Нина требует встречи.
– Может, все-таки, мне с тобой поехать? Ну, друг-приятель, допустим.
– У меня уже один друг-приятель был, – засмеялась Лена. – Хочешь, чтобы и тебя так обвели?
– Давай серьезно, – нахмурился Игорь.
– А если серьезно, то не надо со мной ехать. Одна поеду. И она одна, видимо, будет. Разговор у нее, мне кажется, какой-то секретный. Вот и к Инне даже зайти не пожелала. Так что ты тоже помешаешь.
– Помешаю? – Игорь секунду помедлил, потом решительно сказал: – Ладно. Идем к Кузьмичу. Там решим.
По дороге он сказал Лене сердито:
– Я тебя больше ни на шаг одну не отпущу. Все.
– Посмотрим, – заносчиво и независимо ответила Лена, но сердце у нее на миг замерло от волнения.
…А спустя час Лена подходила к дому, где жила Инна, и уже издали увидела поджидавшие ее красные «Жигули».
Нина сказала торопливо:
– Поехали скорей. Нас ждут.
– Но я должна к Инне зайти.
– Потом, потом. Поехали.
– Нет, – капризно возразила Лена и даже приоткрыла дверцу машины. – Больше я ни на какие дачи с тобой не поеду.
– Да не на дачу, не на дачу, – раздраженно ответила Нина. – Не будь дурочкой-то. Здесь недалеко. Лев Константинович просит тебя приехать.
– А я уже сказала…
– Знаю! Слышала! – каким-то взвинченным, базарным тоном выкрикнула Нина и тут же спохватилась. – Ой, извини. Нервы, знаешь, никуда стали. Ну, я тебя умоляю. И не беспокойся. Он тебя пальцем не тронет. Просто есть серьезный разговор.
Лена пожала плечами и рассеянно посмотрела на другую сторону улицы, где стояла ничем не примечательная серая «Волга».
– Ну, если ты так просишь… – и Лена прикрыла дверцу.
Машина сорвалась с места. Видно было, как Нина нервничает.
Довольно быстро они оказались в одном из кривых переулочков Замоскворечья, возле старого, трехэтажного дома с облупленной штукатуркой и ржавыми балкончиками. Нина заехала во двор и остановилась возле темного подъезда. Чуть не на ощупь, держась за перила, поднялись на второй этаж.
Нина позвонила.
Дверь открыл сам Лев Константинович, одетый вовсе не по-домашнему, в темном костюме и галстуке. Глянцево бритые щеки даже поблескивали в тусклом свете одинокой лампочки в передней, щеточка седых усов воинственно топорщилась под широким носом.
– Прошу, – церемонно сказал он чуть в нос и помог обеим женщинам снять пальто, потом снова повторил: – Прошу. Вот сюда.
Они зашли в скудно обставленную, мрачноватую комнату. Маленькая квартира эта была как бы выгорожена из большой. Лена даже подумала, что и дверь в нее была тоже вроде бы лишней на лестничной площадке.
– Ниночка, чайку бы нам, – барственно и спокойно распорядился Лев Константинович, потирая руки, и указал Лене на стул возле пустого, накрытого пестрой скатертью квадратного стола на толстых, разных ножках, над которым свисал оранжевый, замызганный абажур. – Присаживайтесь. Сейчас мы и свет здесь зажжем. Где это он тут включается? Ага…
Казалось, он и сам незадолго до них впервые пришел в этот дом.
Лев Константинович подошел к двери и щелкнул выключателем. Над столом вспыхнули две лампочки под стареньким абажуром, и в комнате сразу стало светло.
Лев Константинович вернулся к столу. Его крупное лицо с живыми глазами-буравчиками под нависшими, черными бровями из сурового вдруг стало неожиданно грустным, когда он посмотрел на Лену, посмотрел внимательно и сочувственно.
– Что вы на меня так смотрите. Лев Константинович? – улыбнулась Лена.
– Жалко вас, милочка. Ведь я вам должен сообщить пренеприятнейшую для вас вещь. Ваша фамилия, если не ошибаюсь, Златова, не так ли?
– Так, – как можно спокойнее ответила Лена. – Что из этого?
Однако это открытие ее обеспокоило. Откуда они узнали ее фамилию? Ведь она никому ее не сообщала. И что в таком случае им еще известно?
– Вы, очевидно, неприятно удивлены, правда? – усмехнулся Лев Константинович. – А между тем все очень просто. Фамилию сообщила ваша подруга, Инна.
– Кому сообщила? – совсем простодушно поинтересовалась Лена.
– Нам. Она, видите ли, связана с некоторыми нашими коллегами.
– Неправда!
– Правда, правда. И вы, кстати, тоже. Вы особенно. Вам, в частности, известен некий Николай Уманский?
– Он ни в чем не виноват! – вырвалось у Лены.
– Ошибаетесь. Просто мы ему помогли выбраться из этого дела. Он нам нужен. Но он, увы, остался под подозрением, большим подозрением. Так что сами понимаете… – Лев Константинович вздохнул и сочувственно развел руками.
Лену охватил страх. Что же теперь будет? Ведь она, действительно, совершила служебный проступок, она скрыла… то есть, она не хотела, но так получилось… Да, да, какой ужас! И Инна… Что она им сказала? И что им мог сказать этот Николай?.. И они теперь…
– Но это только половина того, что я должен вам сообщить, – все с той же изысканной вежливостью продолжал Лев Константинович, не спуская глаз с Лены. – Вторая половина посерьезнее. Почему вы нас обманули? Вы, ведь, в милиции работаете, не так ли?
– Вы с ума сошли! – воскликнула Лена. Но получилось у нее это не очень уверенно. Лена растерялась.
– Нет. Никто с ума не сошел. Никто, – сочувственно покачал головой Лев Константинович. – Просто не надо других считать глупее себя.
В это время вошла Нина с подносом в руках. На нем стояли большой, цветастый заварочный чайник, чашки, блюдца, розетки с вареньем, горка печенья на тарелке, еще что-то. Нина с какой-то неопределенной усмешкой быстро и молча расставила все на столе.
Потом прямо из заварочного чайника налила всем чай.
– Отлично. Попьем чаю, – деловито распорядился Лев Константинович и придвинул к себе чашку. – Так и беседа пойдет легче.
Лена к своей чашке не прикоснулась. Она сидела ошеломленная, не в силах собраться с мыслями. Все произошло слишком неожиданно и выглядело слишком страшно. Лев Константинович громко отхлебнул чай и посмотрел на Лену.
– Вам, милочка, – сказал он, – придется все нам рассказать. Все. Ничего тут теперь не поделаешь. Придется.
Лена сделала невольное движение, и Лев Константинович, уловив его, насмешливо усмехнулся.
– Не бойтесь. Мы вас не будем пытать, бить и прочие глупости. Вы все нам расскажете сами. Ведь вы за это получили большие деньги.
– Я?!
– Конечно. Как-никак, пять тысяч.
– Вы с ума сошли! Какие пять тысяч?
Лену начала бить мелкая, противная дрожь. Теперь она уже боялась взять в руки чашку, чтобы не выдать себя, не расплескать. А во рту у неё вдруг все пересохло.
– Ну, опять, – поморщился Лев Константинович, со вкусом отхлебывая чай. – Это не разговор. Деньги вы получили, и мы можем в любую минуту это доказать, если потребуется. И тогда… Ну, вы сами понимаете, что тогда. Вот почему вам придется все нам рассказать. Самое интересное, – он снова не спеша отхлебнул чай, – вы не сможете больше никого арестовать. Ну, Севочку Глинского вы взяли. Верно. А кого еще?
Лена молчала.
– Так, – констатировал, как бы даже удовлетворенно, Лев Константинович. – Пока ничего говорить не хотите. Что ж, я терпелив. И еще кое-что вам скажу. Да вы пейте чай, милочка, пейте. И ты пей, – кивнул он Нине. – У нас, как видите, вполне мирная беседа. Леночка, надеюсь, все взвесит. Иначе… Вам теперь, полагаю, ясно, как мы узнали место вашей истинной работы? МУР, не так ли? А почему МУР, а не ОБХСС?
– За вами еще и убийство, – глухо сказала Лена.
– Ну, ну, убийство не за нами. Убийство… Впрочем, теперь понятно. Вот что значит связываться с уголовником, дорогая, – обратился Лев Константинович к Нине. – Фи! Мразь такая… Ну да, ладно. Так вот, – он снова повернулся к Лене. – Вы, если хотите знать, вызвали у меня подозрение с самого начала. Ваша ошибка: вы слишком активно шли на сближение с Ниночкой. Не заметили? И она не заметила. И никто из наших не заметил. Заметил я, – самодовольно ухмыльнулся Лев Константинович. – Еще до вашей встречи с Ниночкой.
– Она тоже активно шла на сближение, – сказала Лена.
– А это уже по моему совету. Ведь началось шевеление и вокруг Севочки. Вот, кстати, ваша сберкнижка, – Лев Константинович не спеша достал бумажник, вынул оттуда новенькую сберкнижку и насмешливо помахал ею в воздухе. – Вами лично положено на нее пять тысяч. Лично. Три дня назад. Вот, полюбуйтесь.
Он раскрыл книжку и показал Лене сначала первый листик с ее фамилией, прикрыв при этом номер сберкассы, потом следующую страницу, где значилась внесенная сумма – пять тысяч, потом так же не спеша спрятал книжку в бумажник.
– Все-таки я бы на вашем месте эти деньги взял, – вздохнув, сказал Лев Константинович. – И никто, ведь, не узнает, имейте в виду, ни одна душа. А мы с Ниночкой молчать умеем. Тем более, что это и в наших интересах. А такой суммой, знаете, не бросаются.
– Вы бросаетесь, – сказала Лена и откашлялась.
– Не-ет, – усмехнулся Лев Константинович. – В крайнем случае одним работником МУРа будет меньше, – и резко спросил: – Шанин арестован?
– Да, – вырвалось у Лены почти непроизвольно, и она испугалась.
– Ну, вот, – удовлетворенно кивнул Лев Константинович. – Видите? Вам же ничего не стоит заработать эти деньги. Что у вас есть против Севочки?
– Он негодяй, ваш Севочка.
– Ну, это само собой, – махнул рукой Лев Константинович. – Но за попытку к изнасилованию вы его привлекать не собираетесь, надеюсь?
– За ним есть кое-что еще.
– Вот, вот. Что же? Ведь он не совершил убийство. Он там просто не был. И, соответственно, кислоту не вывозил. Так, ведь? Это сделал Димочка, вам известно, полагаю?
– Известно…
Лена не знала, что делать, как себя вести. Просто молчать? Но нервы не выдерживали молчания. Ей хотелось заставить этих негодяев, этих наглецов тоже испугаться, хотелось показать, что она их не боится, что презирает их, что провокация ничего им не даст. Она сразу же все сообщит Федору Кузьмичу… Но такие деньги… На ее имя, на ее счету… Разве эти люди будут рисковать такими деньгами просто так? Они сообщат об этих деньгах не Цветкову, конечно, не генералу даже, а еще выше. Там Лену не знают. Там назначат служебное расследование, а пока отстранят ее от работы, и кто знает… Ведь к этому прибавится еще и Николай. Получается, что она скрыла знакомство с ним. У Лены все похолодело внутри. Кто знает, чем это все кончится… Кто знает… Что же делать?
Как себя сейчас вести с ними, чтобы… Чтобы вырваться отсюда. Они же так просто не отпустят ее…
– Тогда что же предъявляется Севочке? – снова повторил вопрос Лев Константинович. – Говорите, милочка. Вы же начали. Продолжайте.
– Он подделывал доверенности, ваш Севочка.
– Ах, вот вы до чего докопались. И знакомился с нужными людьми?
– Да.
– Так, так… – Лев Константинович подумал с минуту и неожиданно с вызовом спросил: – А не могли бы вы кое-что передать своему начальству?
– Что именно?
– Ну, например… – он вдруг заколебался. – Например… Нет, это, пожалуй, рано, – и резко спросил: – Вы знаете, куда делась кислота?
– Не знаю.
– Вы говорите только за себя?
– Конечно.
– А у вас там… не знают?
– Это мне неизвестно.
– Милочка, вы начинаете говорить неправду, – укоризненно покачал головой Лев Константинович, и настороженные его глазки под лохматыми бровями зло сузились. – Это очень неосмотрительно с вашей стороны.
– А вы давно говорите неправду всем вокруг.
– Ну, зачем же дерзить старшим? – усмехнулся Лев Константинович, но взгляд оставался все таким же жестким. – «Давно», «давно»… Если хотите знать, именно поэтому я быстро распознаю неправду у других. Так вот, значит, знаете, куда ее отвезли?
– Допустим.
– Очень хорошо.
– Ничего хорошего, – вдруг вставила Нина, все время напряженно слушавшая их разговор, и со злостью добавила, обращаясь к Лене. – Удушила бы я тебя, милочка, – она с издевкой произнесла последнее слово. – Жаль, что Севка тебя не покалечил.
– Ну, ну. Не надо так, – примирительно сказал Лев Константинович, отхлебывая чай. – Это ничего не дает, Ниночка. А разговор у нас получается превосходный. Если его передать ее начальству, то станет ясно, за что она получила деньги.
Лев Константинович даже потер руки от удовольствия и снова, уже деловым тоном, нахмурившись, обратился к Лене:
– У вас там есть такой… Лосев. Он случайно не занимается нашим делом?
– Откуда вы его знаете? – почему-то испугалась Лена.
Она чувствовала, что теряет контроль над собой. Ее все больше сбивал этот, с виду спокойный, а на самом деле нервный, напряженный, все время менявший русло и таивший всякие ловушки, разговор. Она не могла уследить за всеми этими поворотами и ловушками, за мыслями человека, сидевшего перед ней, ненавистного ей человека, и эта, кипевшая в ней, еле сдерживаемая ненависть тоже мешала сосредоточиться, мешала соображать.
– Откуда знаю? Наслышан, – неопределенно ответил Лев Константинович. – От коллег. Однажды он тоже чуть не взял деньги. Но мы раздумали.
– Лжете!
– Зачем? Так он занимается этим делом?
– Ну, занимается.
– Гм… Это плохо, – он забарабанил пальцами по столу. – Плохо…
Лев Константинович нервно достал сигареты, закурил и некоторое время пристально смотрел на горящую спичку, потом ловко перехватил за обуглившийся кончик, дал спичке догореть до конца и тогда только бросил в пепельницу.
– Вот так, – уже бодро заключил он и посмотрел на Нину. – А, ведь, я мог однажды этого Лосева… Пожалел. И вот теперь… – он снова нахмурился и обратился к Лене. – Значит, Лосев. Кто еще занимается нашим делом?
– Это вас не касается.
– Очень даже касается. А его начальник… Этот самый Цветков! Жив еще?
– Конечно, жив.
– И не ушел на пенсию? Ай, ай. Пора бы. С ним я тоже когда-то лично был знаком. М-да, встречались, встречались, как же.
– И снова встретитесь.
– Вы так полагаете? – насмешливо спросил Лев Константинович. – Что, у него не бывает неудач?
Лене вдруг стало невыносимо горько и так обидно, что задрожал подбородок и она, еле справившись с собой, сказала:
– Вы его плохо знаете. Он…
– Ладно, ладно, – властно перебил ее Лев Константинович. – Оставим воспоминания. У нас есть вопросы поважнее. И раз уж наше сотрудничество началось, надо… вам что, плохо, милочка?
Лена сидела бледная и, попробовав взять чашку, поспешно опустила ее на блюдце, громко звякнув о его край.
– Ничего мне не плохо.
– Нет, плохо, – сочувственно покачал головой Лев Константинович. – Очень плохо. Что ж, тогда на сегодня, пожалуй, хватит. И запомните, вы столько наговорили нам и мы так щедро вам заплатили, что не советую развязывать язык в другом месте. И выходить из игры. Ниночка, вези ее… Ну, куда попросит.
Перед этим она, правда, не удержалась и позвонила Откаленко. Весь день она думала о нем, с того момента, как на утренней оперативке увидела его лицо со следами ушибов и, как ей показалось, очень грустные, совсем больные глаза.
– Как дела, капитан? – с наигранной бодростью спросила Лена.
– Нормально, – скупо ответил Игорь. – Ты-то как?
Лена уже научилась улавливать всякие оттенки его голоса. На этот раз она уловила досаду и какое-то недовольство ею. Последнее ее задело. Это он еще ею недоволен.
Сам… Впрочем, Лена не стала углубляться во взаимные обиды.
– Я тоже нормально, капитан, – все так же бодро ответила она. – Как ушибы, болят? Тебе что велели делать?
– Терпеть. А ты что делаешь?
– Еду к подружке Липе.
– Ну, ясно, – с неудовольствием ответил Игорь.
– Привет, капитан.
– Привет.
Вздохнув, Лена повесила трубку. «Что же это такое? – невесело подумала она. – Долго это будет продолжаться? И чем это он недоволен?».
Она думала об этом и по дороге к Липе.
Как все-таки тяжело складываются их отношения. И она не может их порвать, у нее просто нет сил порвать окончательно. Неужели она такая слабая? Ведь ясно же все. Ведь будет лучше, легче и ей, и ему. А вчера он мчался ей на помощь. Нервничал, конечно, спешил, злился. И такая нелепая авария. Слава богу, он цел. Цел хотя бы…
Но он ужасно самолюбив. Эта авария… Он не может себе простить ее. Вот в чем дело. Вот почему он сердит не на нее, а на себя. Нет, и на нее тоже. Наверное за то, что она вообще поехала на дачу. Но…
Лена с трудом оторвалась от этих мыслей и заставила себя думать о предстоящей встрече. Ведь у Липы будет Нина, это ясно. А будет ли кто-нибудь еще? Вряд ли.
Когда Лена приехала, Нина была уже там.
Они встретились вполне дружелюбно, даже расцеловались. Лена, правда, изображала обиду, она была холодновата и сдержанна. А Нина… она изображала раскаяние. И обе чувствовали, что идет игра, и были полны взаимной неприязни, настороженности и при этом очевидного желания снова наладить отношения, хотя цель каждой оставалась для другой неясной.
Липа всего этого не замечала, она была преисполнена радости и нежности к обеим своим подругам и не переставала болтать.
Все уселись пить чай.
– Ой, я так виновата перед тобой, дорогая, – сказала Нина, осторожно откусывая печенье. – Но я даже не могла подумать, что он так обнаглеет. И решила, что ты тоже этого хочешь. Но просто ломаешься. А Севка, конечно, подлец. Заманить, обмануть.
Привык, понимаешь, что женщины сами вешаются ему на шею. Эффектный мужик, ничего не скажешь, правда?
– Правда.
– Ну, и выпил, конечно. Его, между прочим, можно понять, – Нина лукаво улыбнулась. – Ты же прелесть.
– Наглец, – ответила Лена, тоже улыбаясь. – Я люблю таких проучить.
– А разве у вас ничего не было?
– Кое-что было, – усмехнулась Лена. – Например, я ему чуть не сломала плечо. Он взвыл и убежал. Но успел меня все же запереть.
– Ой, какой ужас! – всплеснула руками Липа.
– Как же ты выбралась? – поинтересовалась Нина и засмеялась. – Представляешь? Под утро Севка к тебе спускается… Ой, правда, у него плечо все время болело. Сказал, что ударился. Но как же ты все-таки выбралась?
– Топор нашла. Нажала им на замок, он и отскочил.
– Ну, и вернулась бы к нам.
– Что ты! Я очень испугалась, – улыбнулась Лена. – Схватила пальто и бежать. Прямо на станцию. Еле нашла ее.
– А мы Севке знаешь, как дали? Он теперь на коленях будет у тебя прощения просить, увидишь. Он и сам переживает…
– Ой, тут я сомневаюсь, – засмеялась Лена. – Ты его видела?
– Нет. Пропал куда-то, – и Нина задумчиво добавила: – А вообще-то не должен был.
– Девочки, девочки, вы ничего не едите, – всполошилась Липа.
Некоторое время затем разговор вертелся вокруг пустяков. Но вот, улучив момент, когда Липа вышла зачем-то на кухню, Нина многозначительно сказала:
– Ты знаешь, тебя хочет видеть Лев Константинович.
Лена недоверчиво усмехнулась.
– Мне казалось, он хочет видеть только тебя.
– Не говори глупости, у него деловой разговор.
– Какие у нас с ним могут быть дела, что ты болтаешь?
– Увидишь. Кстати, Леночка, ты на каких операциях сидишь у себя в бухгалтерии?
– На продуктовых фондах, а что?
– Включая кондитерский цех?
– Конечно.
– И где вы выбираете эти фонды, интересно? Скажем, для кондитерского цеха?
– Ой, из тысячи мест, ты даже не представляешь.
Липа появилась с горячими пирожками, и снова завязался общий разговор. Гости наперебой расхваливали пирожки.
«Подбираются, – усмехалась про себя Лена. – И ничего не боятся. Интересно, что будет, когда выяснится, что Глинский и Шанин исчезли». Лена была полна снисходительного и насмешливого презрения к этим глупым «деятелям». Она и не подозревала, какое новое испытание ей готовится.
– Леночка, ты мне скажи свой рабочий телефон, – попросила Нина. – Я тебе на днях непременно позвоню.
– Пожалуйста, – охотно согласилась Лена. – Пиши.
Это было предусмотрено заранее. В отделе Цветкова уже знали, что по этому номеру телефона могут попросить работника бухгалтерии ресторана Леночку.
– А Петя твой очень тогда рассердился? – поинтересовалась Нина.
Лена по какому-то наитию ответила:
– Ах, у нас с ним сложные отношения. Есть еще один человек. Игорь. Он даже чем-то мне ближе кажется.
– А кто он такой?
– Игорь? Юрисконсульт.
– Да? А Петя?
– Он работает по снабжению в Спорткомитете. Ты же видела, какой он громадный, – засмеялась Лена.
– Да-а. Мужик видный. Я бы такими не бросалась.
– Ах, я еще ничего не знаю. Да и чего ломать голову? Замуж я ни за одного из них не собираюсь. Мне и так хорошо.
– И роман с обоими? – лукаво подмигнула Нина.
– Ниночка, – Лена весело погрозила ей пальцем. – Мы с тобой еще не такие близкие подруги. Не торопись.
– Ах, вы, наверное, только Инночке доверяете, – с обидой вставила сгоравшая от любопытства Липа. – А мы любим вас не меньше, клянусь.
– Ну, с Инной мы знакомы чуть не десять лет. Ой, даже больше, – ответила Лена. – Еще со школы, представляете?
Больше разговор никаких опасных тем не касался. И вечер кончился вполне дружески. На прощанье Липа расцеловала обеих подруг.
Как всегда, Нина довезла Лену до дома и предупредила:
– Значит, я тебе на днях буду звонить, хорошо? Кстати, запиши на всякий случай мой домашний телефон. Мало ли что.
Она приоткрыла дверцу машины, и в салоне зажегся свет. Лена на клочке бумаги записала номер телефона. И они простились.
…Нина позвонила на следующий день, под вечер.
Но за день до этого произошел один странный случай.
Утром Инне Уманской позвонил ее брат и весело осведомился:
– Инка, помощь нужна. С работой. Твоя Ленка еще в милиции работает или ушла уже?
– С чего ты взял? – удивилась Инна. – Конечно, работает.
– В ОБХСС?
– Нет. Она в МУРе.
– Эх, жаль. Тут толчочек один нужен. Волынят, дьяволы!
– А ты в суд на них подай. Раз тебя оправдали, пусть…
– Тут лучше, понимаешь, неофициально, – досадливо возразил Николай. – А у Ленки нет знакомых в ОБХСС?
– Не знаю. Во всяком случае просить ее я ни о чем не буду.
Инна рассердилась.
– Ну, тогда ладно. Считай, что этого разговора у нас не было, – обиделся Николай и бросил трубку.
А на следующий день после ареста Глинского Валя Денисов отправился вместе со следователем на его квартиру для официального обыска. Однако обыск результатов не дал. Никаких следов преступной деятельности Глинского обнаружено не было. Но Денисова насторожило поведение матери Глинского, полной, растрепанной, желчной старухи. Она ни на шаг не отходила от следователя, проводившего обыск, при этом все время что-то сердито ворчала себе под нос. И вот в какой-то момент Валя уловил, как старуха раздраженно сказала:
– …Покоя от них нет… Ищут, ищут…
– От кого вам нет покоя, гражданка? – поинтересовался Валя.
– Да от вас, от кого же еще…
– Но мы же у вас впервые.
– Не вы, так другие. С утра уже один усатый был. Тоже какую-то бумагу сунул.
Денисов переглянулся с подошедшим следователем.
– И что взял? – спросил тот.
– А я знаю? Бумаги…
– Ну, какой из себя был тот человек? – спросил обеспокоенный Денисов.
– Я, молодой человек, вас не запоминаю, – сердито ответила старуха. – Все вы для меня на одно лицо.
Через час Валя докладывал об этом разговоре Цветкову.
– М-да… – задумчиво ответил тот. – Утром, выходит, они его не дождались и решили кое-что из дома его изъять. Опоздали мы, выходит.
– Все утро прокурора ждали, санкцию на обыск получить, – хмуро сказал Денисов.
Вскоре после этого и позвонила Нина. К счастью, Лена была на месте.
– Леночка, – торопливо и встревоженно сказала Нина. – Очень надо увидеться. Я заеду за тобой. Вы где находитесь?
– Ой, мне сейчас надо с начальством ехать на точку, – ответила Лена, лукаво улыбнувшись сотруднику, который подозвал ее к телефону. – А оттуда я к Инне обещала заехать. Может, отложим до завтра?
– Нет, нет. Ну, я тебя на этой точке перехвачу.
– Неудобно. Давай тогда так условимся. Через… – Лена посмотрела на часы. – Ну, к шести у Инны. Ладно?
– К ней заходить не хотелось бы. Я тебя лучше возле ее дома подожду. В машине. Давай адрес.
– Пиши.
Лена продиктовала адрес и повесила трубку.
– Почему-то очень спешит, – сказала она. – И волнуется.
В этот момент в комнату вошел Откаленко. Наклейку с лица он снял, но под глазом остался бурый рубец до самой щеки. Тем не менее Игорь был бодр, энергичен и даже на свой манер скупо улыбался.
Лена удивленно спросила:
– Ты зачем пришел? Тебе лежать надо.
– Кто сказал?
– Начальство. При мне.
– А, может, я по тебе соскучился?
– Ого! – еще больше удивилась Лена и сказала сидевшему тут же сотруднику. – А, ведь, он болен серьезнее, чем мы думали.
– Да-а, – шутливо согласился тот. – На голову перекинулось.
Откаленко с напускной строгостью сказал:
– Шуточки? На работе находитесь, товарищи, – и обратился к Лене. – Кто там спешит и кто там волнуется?
– Уважаемая Нина Сергеевна.
– А куда ты собралась, интересно знать, к ней?
– На свидание.
– С кем?
– Ты что, мой начальник? В крайнем случае Лосев мой начальник. Он хоть старший группы.
– Допустим, я его замещаю. Ну, говори, говори.
– Нина требует встречи.
– Может, все-таки, мне с тобой поехать? Ну, друг-приятель, допустим.
– У меня уже один друг-приятель был, – засмеялась Лена. – Хочешь, чтобы и тебя так обвели?
– Давай серьезно, – нахмурился Игорь.
– А если серьезно, то не надо со мной ехать. Одна поеду. И она одна, видимо, будет. Разговор у нее, мне кажется, какой-то секретный. Вот и к Инне даже зайти не пожелала. Так что ты тоже помешаешь.
– Помешаю? – Игорь секунду помедлил, потом решительно сказал: – Ладно. Идем к Кузьмичу. Там решим.
По дороге он сказал Лене сердито:
– Я тебя больше ни на шаг одну не отпущу. Все.
– Посмотрим, – заносчиво и независимо ответила Лена, но сердце у нее на миг замерло от волнения.
…А спустя час Лена подходила к дому, где жила Инна, и уже издали увидела поджидавшие ее красные «Жигули».
Нина сказала торопливо:
– Поехали скорей. Нас ждут.
– Но я должна к Инне зайти.
– Потом, потом. Поехали.
– Нет, – капризно возразила Лена и даже приоткрыла дверцу машины. – Больше я ни на какие дачи с тобой не поеду.
– Да не на дачу, не на дачу, – раздраженно ответила Нина. – Не будь дурочкой-то. Здесь недалеко. Лев Константинович просит тебя приехать.
– А я уже сказала…
– Знаю! Слышала! – каким-то взвинченным, базарным тоном выкрикнула Нина и тут же спохватилась. – Ой, извини. Нервы, знаешь, никуда стали. Ну, я тебя умоляю. И не беспокойся. Он тебя пальцем не тронет. Просто есть серьезный разговор.
Лена пожала плечами и рассеянно посмотрела на другую сторону улицы, где стояла ничем не примечательная серая «Волга».
– Ну, если ты так просишь… – и Лена прикрыла дверцу.
Машина сорвалась с места. Видно было, как Нина нервничает.
Довольно быстро они оказались в одном из кривых переулочков Замоскворечья, возле старого, трехэтажного дома с облупленной штукатуркой и ржавыми балкончиками. Нина заехала во двор и остановилась возле темного подъезда. Чуть не на ощупь, держась за перила, поднялись на второй этаж.
Нина позвонила.
Дверь открыл сам Лев Константинович, одетый вовсе не по-домашнему, в темном костюме и галстуке. Глянцево бритые щеки даже поблескивали в тусклом свете одинокой лампочки в передней, щеточка седых усов воинственно топорщилась под широким носом.
– Прошу, – церемонно сказал он чуть в нос и помог обеим женщинам снять пальто, потом снова повторил: – Прошу. Вот сюда.
Они зашли в скудно обставленную, мрачноватую комнату. Маленькая квартира эта была как бы выгорожена из большой. Лена даже подумала, что и дверь в нее была тоже вроде бы лишней на лестничной площадке.
– Ниночка, чайку бы нам, – барственно и спокойно распорядился Лев Константинович, потирая руки, и указал Лене на стул возле пустого, накрытого пестрой скатертью квадратного стола на толстых, разных ножках, над которым свисал оранжевый, замызганный абажур. – Присаживайтесь. Сейчас мы и свет здесь зажжем. Где это он тут включается? Ага…
Казалось, он и сам незадолго до них впервые пришел в этот дом.
Лев Константинович подошел к двери и щелкнул выключателем. Над столом вспыхнули две лампочки под стареньким абажуром, и в комнате сразу стало светло.
Лев Константинович вернулся к столу. Его крупное лицо с живыми глазами-буравчиками под нависшими, черными бровями из сурового вдруг стало неожиданно грустным, когда он посмотрел на Лену, посмотрел внимательно и сочувственно.
– Что вы на меня так смотрите. Лев Константинович? – улыбнулась Лена.
– Жалко вас, милочка. Ведь я вам должен сообщить пренеприятнейшую для вас вещь. Ваша фамилия, если не ошибаюсь, Златова, не так ли?
– Так, – как можно спокойнее ответила Лена. – Что из этого?
Однако это открытие ее обеспокоило. Откуда они узнали ее фамилию? Ведь она никому ее не сообщала. И что в таком случае им еще известно?
– Вы, очевидно, неприятно удивлены, правда? – усмехнулся Лев Константинович. – А между тем все очень просто. Фамилию сообщила ваша подруга, Инна.
– Кому сообщила? – совсем простодушно поинтересовалась Лена.
– Нам. Она, видите ли, связана с некоторыми нашими коллегами.
– Неправда!
– Правда, правда. И вы, кстати, тоже. Вы особенно. Вам, в частности, известен некий Николай Уманский?
– Он ни в чем не виноват! – вырвалось у Лены.
– Ошибаетесь. Просто мы ему помогли выбраться из этого дела. Он нам нужен. Но он, увы, остался под подозрением, большим подозрением. Так что сами понимаете… – Лев Константинович вздохнул и сочувственно развел руками.
Лену охватил страх. Что же теперь будет? Ведь она, действительно, совершила служебный проступок, она скрыла… то есть, она не хотела, но так получилось… Да, да, какой ужас! И Инна… Что она им сказала? И что им мог сказать этот Николай?.. И они теперь…
– Но это только половина того, что я должен вам сообщить, – все с той же изысканной вежливостью продолжал Лев Константинович, не спуская глаз с Лены. – Вторая половина посерьезнее. Почему вы нас обманули? Вы, ведь, в милиции работаете, не так ли?
– Вы с ума сошли! – воскликнула Лена. Но получилось у нее это не очень уверенно. Лена растерялась.
– Нет. Никто с ума не сошел. Никто, – сочувственно покачал головой Лев Константинович. – Просто не надо других считать глупее себя.
В это время вошла Нина с подносом в руках. На нем стояли большой, цветастый заварочный чайник, чашки, блюдца, розетки с вареньем, горка печенья на тарелке, еще что-то. Нина с какой-то неопределенной усмешкой быстро и молча расставила все на столе.
Потом прямо из заварочного чайника налила всем чай.
– Отлично. Попьем чаю, – деловито распорядился Лев Константинович и придвинул к себе чашку. – Так и беседа пойдет легче.
Лена к своей чашке не прикоснулась. Она сидела ошеломленная, не в силах собраться с мыслями. Все произошло слишком неожиданно и выглядело слишком страшно. Лев Константинович громко отхлебнул чай и посмотрел на Лену.
– Вам, милочка, – сказал он, – придется все нам рассказать. Все. Ничего тут теперь не поделаешь. Придется.
Лена сделала невольное движение, и Лев Константинович, уловив его, насмешливо усмехнулся.
– Не бойтесь. Мы вас не будем пытать, бить и прочие глупости. Вы все нам расскажете сами. Ведь вы за это получили большие деньги.
– Я?!
– Конечно. Как-никак, пять тысяч.
– Вы с ума сошли! Какие пять тысяч?
Лену начала бить мелкая, противная дрожь. Теперь она уже боялась взять в руки чашку, чтобы не выдать себя, не расплескать. А во рту у неё вдруг все пересохло.
– Ну, опять, – поморщился Лев Константинович, со вкусом отхлебывая чай. – Это не разговор. Деньги вы получили, и мы можем в любую минуту это доказать, если потребуется. И тогда… Ну, вы сами понимаете, что тогда. Вот почему вам придется все нам рассказать. Самое интересное, – он снова не спеша отхлебнул чай, – вы не сможете больше никого арестовать. Ну, Севочку Глинского вы взяли. Верно. А кого еще?
Лена молчала.
– Так, – констатировал, как бы даже удовлетворенно, Лев Константинович. – Пока ничего говорить не хотите. Что ж, я терпелив. И еще кое-что вам скажу. Да вы пейте чай, милочка, пейте. И ты пей, – кивнул он Нине. – У нас, как видите, вполне мирная беседа. Леночка, надеюсь, все взвесит. Иначе… Вам теперь, полагаю, ясно, как мы узнали место вашей истинной работы? МУР, не так ли? А почему МУР, а не ОБХСС?
– За вами еще и убийство, – глухо сказала Лена.
– Ну, ну, убийство не за нами. Убийство… Впрочем, теперь понятно. Вот что значит связываться с уголовником, дорогая, – обратился Лев Константинович к Нине. – Фи! Мразь такая… Ну да, ладно. Так вот, – он снова повернулся к Лене. – Вы, если хотите знать, вызвали у меня подозрение с самого начала. Ваша ошибка: вы слишком активно шли на сближение с Ниночкой. Не заметили? И она не заметила. И никто из наших не заметил. Заметил я, – самодовольно ухмыльнулся Лев Константинович. – Еще до вашей встречи с Ниночкой.
– Она тоже активно шла на сближение, – сказала Лена.
– А это уже по моему совету. Ведь началось шевеление и вокруг Севочки. Вот, кстати, ваша сберкнижка, – Лев Константинович не спеша достал бумажник, вынул оттуда новенькую сберкнижку и насмешливо помахал ею в воздухе. – Вами лично положено на нее пять тысяч. Лично. Три дня назад. Вот, полюбуйтесь.
Он раскрыл книжку и показал Лене сначала первый листик с ее фамилией, прикрыв при этом номер сберкассы, потом следующую страницу, где значилась внесенная сумма – пять тысяч, потом так же не спеша спрятал книжку в бумажник.
– Все-таки я бы на вашем месте эти деньги взял, – вздохнув, сказал Лев Константинович. – И никто, ведь, не узнает, имейте в виду, ни одна душа. А мы с Ниночкой молчать умеем. Тем более, что это и в наших интересах. А такой суммой, знаете, не бросаются.
– Вы бросаетесь, – сказала Лена и откашлялась.
– Не-ет, – усмехнулся Лев Константинович. – В крайнем случае одним работником МУРа будет меньше, – и резко спросил: – Шанин арестован?
– Да, – вырвалось у Лены почти непроизвольно, и она испугалась.
– Ну, вот, – удовлетворенно кивнул Лев Константинович. – Видите? Вам же ничего не стоит заработать эти деньги. Что у вас есть против Севочки?
– Он негодяй, ваш Севочка.
– Ну, это само собой, – махнул рукой Лев Константинович. – Но за попытку к изнасилованию вы его привлекать не собираетесь, надеюсь?
– За ним есть кое-что еще.
– Вот, вот. Что же? Ведь он не совершил убийство. Он там просто не был. И, соответственно, кислоту не вывозил. Так, ведь? Это сделал Димочка, вам известно, полагаю?
– Известно…
Лена не знала, что делать, как себя вести. Просто молчать? Но нервы не выдерживали молчания. Ей хотелось заставить этих негодяев, этих наглецов тоже испугаться, хотелось показать, что она их не боится, что презирает их, что провокация ничего им не даст. Она сразу же все сообщит Федору Кузьмичу… Но такие деньги… На ее имя, на ее счету… Разве эти люди будут рисковать такими деньгами просто так? Они сообщат об этих деньгах не Цветкову, конечно, не генералу даже, а еще выше. Там Лену не знают. Там назначат служебное расследование, а пока отстранят ее от работы, и кто знает… Ведь к этому прибавится еще и Николай. Получается, что она скрыла знакомство с ним. У Лены все похолодело внутри. Кто знает, чем это все кончится… Кто знает… Что же делать?
Как себя сейчас вести с ними, чтобы… Чтобы вырваться отсюда. Они же так просто не отпустят ее…
– Тогда что же предъявляется Севочке? – снова повторил вопрос Лев Константинович. – Говорите, милочка. Вы же начали. Продолжайте.
– Он подделывал доверенности, ваш Севочка.
– Ах, вот вы до чего докопались. И знакомился с нужными людьми?
– Да.
– Так, так… – Лев Константинович подумал с минуту и неожиданно с вызовом спросил: – А не могли бы вы кое-что передать своему начальству?
– Что именно?
– Ну, например… – он вдруг заколебался. – Например… Нет, это, пожалуй, рано, – и резко спросил: – Вы знаете, куда делась кислота?
– Не знаю.
– Вы говорите только за себя?
– Конечно.
– А у вас там… не знают?
– Это мне неизвестно.
– Милочка, вы начинаете говорить неправду, – укоризненно покачал головой Лев Константинович, и настороженные его глазки под лохматыми бровями зло сузились. – Это очень неосмотрительно с вашей стороны.
– А вы давно говорите неправду всем вокруг.
– Ну, зачем же дерзить старшим? – усмехнулся Лев Константинович, но взгляд оставался все таким же жестким. – «Давно», «давно»… Если хотите знать, именно поэтому я быстро распознаю неправду у других. Так вот, значит, знаете, куда ее отвезли?
– Допустим.
– Очень хорошо.
– Ничего хорошего, – вдруг вставила Нина, все время напряженно слушавшая их разговор, и со злостью добавила, обращаясь к Лене. – Удушила бы я тебя, милочка, – она с издевкой произнесла последнее слово. – Жаль, что Севка тебя не покалечил.
– Ну, ну. Не надо так, – примирительно сказал Лев Константинович, отхлебывая чай. – Это ничего не дает, Ниночка. А разговор у нас получается превосходный. Если его передать ее начальству, то станет ясно, за что она получила деньги.
Лев Константинович даже потер руки от удовольствия и снова, уже деловым тоном, нахмурившись, обратился к Лене:
– У вас там есть такой… Лосев. Он случайно не занимается нашим делом?
– Откуда вы его знаете? – почему-то испугалась Лена.
Она чувствовала, что теряет контроль над собой. Ее все больше сбивал этот, с виду спокойный, а на самом деле нервный, напряженный, все время менявший русло и таивший всякие ловушки, разговор. Она не могла уследить за всеми этими поворотами и ловушками, за мыслями человека, сидевшего перед ней, ненавистного ей человека, и эта, кипевшая в ней, еле сдерживаемая ненависть тоже мешала сосредоточиться, мешала соображать.
– Откуда знаю? Наслышан, – неопределенно ответил Лев Константинович. – От коллег. Однажды он тоже чуть не взял деньги. Но мы раздумали.
– Лжете!
– Зачем? Так он занимается этим делом?
– Ну, занимается.
– Гм… Это плохо, – он забарабанил пальцами по столу. – Плохо…
Лев Константинович нервно достал сигареты, закурил и некоторое время пристально смотрел на горящую спичку, потом ловко перехватил за обуглившийся кончик, дал спичке догореть до конца и тогда только бросил в пепельницу.
– Вот так, – уже бодро заключил он и посмотрел на Нину. – А, ведь, я мог однажды этого Лосева… Пожалел. И вот теперь… – он снова нахмурился и обратился к Лене. – Значит, Лосев. Кто еще занимается нашим делом?
– Это вас не касается.
– Очень даже касается. А его начальник… Этот самый Цветков! Жив еще?
– Конечно, жив.
– И не ушел на пенсию? Ай, ай. Пора бы. С ним я тоже когда-то лично был знаком. М-да, встречались, встречались, как же.
– И снова встретитесь.
– Вы так полагаете? – насмешливо спросил Лев Константинович. – Что, у него не бывает неудач?
Лене вдруг стало невыносимо горько и так обидно, что задрожал подбородок и она, еле справившись с собой, сказала:
– Вы его плохо знаете. Он…
– Ладно, ладно, – властно перебил ее Лев Константинович. – Оставим воспоминания. У нас есть вопросы поважнее. И раз уж наше сотрудничество началось, надо… вам что, плохо, милочка?
Лена сидела бледная и, попробовав взять чашку, поспешно опустила ее на блюдце, громко звякнув о его край.
– Ничего мне не плохо.
– Нет, плохо, – сочувственно покачал головой Лев Константинович. – Очень плохо. Что ж, тогда на сегодня, пожалуй, хватит. И запомните, вы столько наговорили нам и мы так щедро вам заплатили, что не советую развязывать язык в другом месте. И выходить из игры. Ниночка, вези ее… Ну, куда попросит.