Страница:
Песнь седьмая
Второе небо — Меркурий (окончание)
1
Osanna, sanctus Deus sabaoth,
Superillustrans claritate tua
Felices ignes horum malacoth!»*
4
Так видел я поющей сущность* ту
И как она под свой напев поплыла,
Двойного света движа красоту.
7
Она себя с другими в пляске слила,
И, словно стаю мчащихся огней,
Внезапное пространство их укрыло.
10
Колеблясь, я: «Скажи, скажи же ей, —
Твердил себе. — Ты, жаждой опаленный,
Скажи об этом госпоже твоей!»
13
Но даже в БЕ и в ИЧЕ* приученный
Святыню чтить, я, голову клоня,
Поник, как человек в истоме сонной.
16
Она, таким не потерпев меня,
Сказала, улыбнувшись мне так чудно,
Что счастлив будешь посреди огня:
19
«Как я сужу, — а мне понять нетрудно, —
Ты тем смущен, что праведная месть
Быть может отомщенной правосудно.*
22
Твои сомненья мне легко расплесть;
А ты внимай, и то, чего не ведал,
В моих словах ты будешь рад обресть.
25
За то, что тот, кто не рождался,* не дал
Связать свой произвол, себе на зло, —
Прокляв себя, он всех проклятью предал;
28
И человечество больным слегло
На долгие века во тьме растленной,
Пока господне Слово* не сошло
31
В мир, где природу, от творца вселенной
Отпавшую, оно слило с собой
Могуществом Любви неизреченной.
34
На то, что я скажу, глаза открой!
Была природа эта, с ним слитая,
Как в миг созданья, чистой и благой;
37
Но все же — тою, что обитель Рая
Утратила, в преступной слепоте
Путь истины и жизни презирая.
40
Поэтому и кара на кресте,
Свершаясь над природой восприятой,
Была превыше всех по правоте;
43
Но также и неправеднейшей платой,
Когда мы взглянем, с чьим лицом слилась
Природа эта и кто был распятый.
46
Так эта смерть, в последствиях делясь,
И бога, и евреев утолила:
Раскрылось небо, и земля встряслась.
49
И я тебе отныне разъяснила,
Как справедливость праведным судом
За праведное мщенье отомстила.*
52
Но только вновь твой ум таким узлом,
За мыслью мысль, обвился многократно,
Что ждет свободы и томится в нем.
55
Ты говоришь: «Мне это все понятно;
Но почему господь для нас избрал
Лишь этот путь спасенья, мне невнятно».
58
Никто из тех, мой брат, не проникал
Очами в тайну этого решенья,
Чей дух в огне любви не возмужал.
61
Здесь многие пытают силу зренья,
Но различают мало; потому
Скажу, чем вызван этот путь спасенья.
64
Господня благость, отметая тьму,
Горит в самой себе и так искрится,
Что вечные красоты льет всему.
67
Все то, что прямо от нее струится,*
Пребудет вечно, ибо не прейдет
Ее печать, когда она ложится.
70
Все то, что прямо от нее течет,
Всецело вольно, ибо то свободно,
Что новых сил* не ощущает гнет.
73
Что ей сродней, то больше ей угодно;
Священный жар, повсюду излучен,
Живее в том, что более с ним сходно.
76
И человек всем этим наделен;*
Но при утрате хоть единой доли
Он благородства своего лишен.
79
Один лишь грех его лишает воли,
Лишая сходства с Истинным Добром,
Которым он не озаряем боле.
82
Низверженный в достоинстве своем,
Он встать не может, не восполнив счета
Возмездием за наслажденье злом.
85
Природа ваша, согрешая tota*
В своем зерне,* утратила, упав,
Свои дары и райские ворота;
88
И не могла вернуть старинных прав,
Как строгое покажет рассужденье,
Тот или этот брод не миновав:
91
Иль чтоб господь ей даровал прощенье
Из милости; иль чтобы смертный сам
Мог искупить свое грехопаденье.
94
Теперь направь глаза ко глубинам
Предвечного совета и вниманьем
Усиленно прильни к мои словам!
97
Сам человек достойным воздаяньем
Спасти себя не мог, лишенный сил
Принизиться настолько послушаньем,
100
Насколько вознестись, ослушный, мнил;
Вот почему своими он делами
Себя бы никогда не искупил.
103
Был должен бог, раз не могли вы сами,
К всецелой жизни возвратить людей,
Будь то одним, будь то двумя путями.*
106
Но делателю дело тем милей,
Чем более, из сердца источая,
В него вложил он благости своей;
109
И благость божья, в мире разлитая,
Тем и другим направилась путем,
Вас к прежним высям вознести желая.
112
Между последней тьмой и первым днем
Величественней не было деянья
И не свершится впредь ни на одном.*
115
Бог, снизошедший до самоотданья,
Щедрее вам помог себя спасти,
Чем милостью простого оправданья;
118
И были бы закрыты все пути
Для правосудья, если б сын господень
Не принял униженья во плоти.
121
Чтоб ты от всех сомнений был свободен,
Добавлю поясненье,* и тогда
Ты зоркостью со мною станешь сходен.
124
Ты говоришь: «И пламя, и вода,
И воздух, и земля, и их смешенья,
Придя в истленье, гибнут без следа.
127
А это ведь, однако же, творенья!
И если речь твоя была верна,
Им надо быть избавленным от тленья».
130
Брат! Ангелы и чистая страна,
Где ты сейчас, — я так бы изложила, —
В их совершенстве созданы сполна.*
133
И те стихии, что ты назвал было,
И сложенное ими естество
Образовала созданная сила.
136
Сотворены* само их вещество
И сила тех творящих излучений,
Что льют светила, движась вкруг него.
139
Душа животных и душа растений
Из свойственной среды извлечены
Лучами и движеньем звездной сени.
142
А ваши жизни в вас вдохновлены
Всевышней благостью и к ней всецело,
В нее влюбленные, устремлены.
145
На этом основать ты можешь смело
И ваше воскресенье, если ты
Припомнишь, как творилось ваше тело
148
И творенье прародительской четы».
Песнь восьмая
Третье небо — Венера — Любвеобильные
1
В погибшем мире* веровать привыкли,
Что излученья буйной страсти льет —
Киприда, движась в третьем эпицикле;*
4
И воздавал не только ей почет
Обетов, жертв и песенного звона
В былом неведенье былой народ,
7
Но чтились вместе с ней, как мать — Диона,
И Купидон — как сын; и басня шла,
Что на руки его брала Дидона.*
10
Той, кем я начал, названа была
Звезда, которая взирает страстно
На солнце то вдогонку, то с чела.*
13
Как мы туда взлетели, мне неясно;
Но что мы — в ней, уверило меня
Лицо вожатой, став вдвойне прекрасно.
16
Как различимы искры средь огня
Иль голос в голосе, когда в движенье
Придет второй, а первый ждет, звеня,
19
Так в этом свете видел я круженье
Других светил, и разный бег их мчал,
Как, верно, разно вечное их зренье.*
22
От мерзлой тучи ветер не слетал
Настолько быстрый, зримый иль незримый,
Чтоб он не показался тих и вял
25
В сравненье с тем, как были к нам стремимы
Святые светы, покидая пляс,
Возникший там, где реют серафимы.*
28
Из глуби тех, кто был вблизи от нас,
«Осанна» так звучала, что томился
По этим звукам я с тех пор не раз.
31
Потом один от прочих отделился
И начал так: «Мы все служить тебе
Спешим, чтоб ты о нас возвеселился.
34
В одном кругу, круженье и алчбе
Наш сонм с чредой Начал* небесных мчится,
Которым ты сказал, в земной судьбе:
37
«Вы, чьей заботой третья твердь кружится»;*
Мы так полны любви, что для тебя
Нам будет сладко и остановиться».
40
Мои глаза доверили себя
Глазам владычицы и, их ответом
Сомнение и робость истребя,
43
Вновь утолились этим щедрым светом,
И я: «Скажи мне, кто вы», — произнес,
Замкнув большое чувство в слове этом.
46
Как в мощи и в объеме он возрос
От радости, — чья сила умножала
Былую радость, — слыша мой вопрос!
49
И, став таким, он мне сказал: «Я мало
Жил в дельном мире;* будь мой век продлен,
То многих бы грядущих зол не стало.
52
Я от тебя весельем утаен,
В лучах его сиянья незаметный,
Как червячок средь шелковых пелен.
55
Меня любил ты, с нежностью не тщетной:
Будь я в том мире, ты бы увидал
Не только лишь листву любви ответной.
58
Тот левый берег, где свой быстрый вал
Проносит, смешанная с Соргой, Рона,
Господства моего в грядущем ждал;*
61
Ждал рог авзонский, где стоят Катона,
Гаэта, Бари, замкнуты в предел
От Верде к Тронто до морского лона.*
64
И на челе моем уже блестел
Венец земли, где льется ток Дуная,*
Когда в немецких долах отшумел;
67
Прекрасная Тринакрия, — вдоль края,
Где от Пахина уперся в Пелор
Залив, под Эвром стонущий, мгляная
70
Не от Тифея, а от серных гор,* —
Ждала бы государей, мной рожденных
От Карла и Рудольфа, до сих пор,
73
Когда бы произвол, для угнетенных
Мучительный, Палермо не увлек
Вскричать: «Бей, бей!» — восстав на беззаконных.*
76
И если бы мой брат предвидеть мог,
Он с каталонской жадной нищетою
Расстался бы, чтоб избежать тревог;*
79
Ему пора бы, к своему покою,
Иль хоть другим, его груженый струг
Не загружать поклажею двойною:
82
Раз он, сын щедрого, на щедрость туг,
Ему хоть слуг иметь бы надлежало,
Которые не жадны класть в сундук».
85
«То ликованье, что во мне взыграло
От слов твоих, о господин мой, там,
Где всяких благ скончанье и начало,
88
Ты видишь, верю, как я вижу сам;
Оно мне тем милей; и тем дороже,
Что зримо вникшим в божество глазам.
91
Ты дал мне радость, дай мне ясность тоже;
Я тем смущен, услышав отзыв твой,
Что сладкое зерно столь горьким всхоже».*
94
Так я; и он: «Вняв истине одной,
К тому, чем вызвано твое сомненье,
Ты станешь грудью, как стоишь спиной.
97
Тот, кто приводит в счастье и вращенье
Мир, где ты всходишь, в недрах этих тел
Преображает в силу провиденье.
100
Не только бытие предусмотрел
Для всех природ всесовершенный Разум,
Но вместе с ним и лучший их удел.
103
И этот лук,* стреляя раз за разом,
Бьет точно, как предвидено стрельцом,
И как бы направляем метким глазом.
106
Будь иначе, твердь на пути твоем
Такие действия произвела бы,
Что был бы вместо творчества — разгром;
109
А это означало бы, что слабы
Умы, вращающие сонм светил,
И тот, чья мудрость их питать должна бы.
112
Ты хочешь, чтоб я ближе разъяснил?»
И я: «Не надо. Мыслить безрассудно,
Что б нужный труд природу утомил».
115
И он опять: «Скажи, мир жил бы скудно,
Не будь согражданином человек?»
«Да, — молвил я, — что доказать нетрудно».
118
«А им он был бы, если б не прибег
Для разных дел к многоразличью званий?
Нет, если правду ваш мудрец* изрек».
121
И, в выводах дойдя до этой грани,
Он заключил: «Отсюда — испокон
Различны корни ваших содеяний:*
124
В одном родится Ксеркс, в другом — Солон,
В ином — Мельхиседек, в ином — родитель
Того, кто пал, на крыльях вознесен.*
127
Круговорот природы, впечатлитель
Мирского воска, свой блюдет устав,
Но он не поглядит, где чья обитель.*
130
Вот почему еще в зерне Исав
Несходен с Яковом,* отец Квирина
Так низок, что у Марса больше прав.*
133
Рожденная природа заедино
С рождающими шла бы их путем,
Когда б не сила божьего почина.*
136
Теперь ты к истине стоишь лицом.
Но чтоб ты знал, как мне с тобой отрадно,
Хочу, чтоб вывод был тебе плащом.*
139
Природа, если к ней судьба нещадна,
Всегда, как и любой другой посев
На чуждой почве, смотрит неприглядно;
142
И если б мир, основы обозрев,
Внедренные природой, шел за нею,
Он стал бы лучше, в людях преуспев.
145
Вы тащите к церковному елею
Такого, кто родился меч нести,*
А царство отдаете казнодею* ;
148
И так ваш след сбивается с пути».
Песнь девятая
Третье небо — Венера (окончание)
1
Когда твой Карл, прекрасная Клеменца* ,
Мне пролил свет, он, вскрыв мне, как вражда
Обманет некогда его младенца,*
4
Сказал: «Молчи, и пусть кружат года!»
И я могу сказать лишь, что рыданья
Ждут тех, кто пожелает вам вреда.
7
И жизнь святого этого сиянья
Опять вернулась к Солнцу,* им полна,
Как, в мере, им доступной, все созданья.
10
Вы, чья душа греховна и темна,
Как от него вас сердце отвратило,
И голова к тщете обращена?
13
И вот ко мне еще одно светило*
Приблизилось и, озарясь вовне,
Являло волю сделать, что мне мило.
16
Взор Беатриче, устремлен ко мне,
В том, что она с просимым согласилась,
Меня, как прежде, убедил вполне.
19
«Дай, чтобы то, чего хочу, свершилось,
Блаженный дух, — сказал я, — мне явив,
Что мысль моя в тебе отобразилась».
22
Свет, новый для меня, на мой призыв,
Из недр своих, пред тем звучавших славой,
Сказал, как тот, кто щедрым быть счастлив:
25
«В Италии, растленной и лукавой,
Есть область от Риальто до вершин,
Нистекших Брентой и нистекших Пьявой;*
28
И там есть невысокий холм* один,
Откуда факел снизошел, грозою
Кругом бушуя по лицу равнин.*
31
Единого он корня был со мною;
Куниццой я звалась и здесь горю
Как этой побежденная звездою.
34
Но, в радости, себя я не корю
Такой моей судьбой, хоть речи эти
Я не для вашей черни говорю.
37
Об этом драгоценном самоцвете,*
Всех ближе к нам, везде молва идет;
И прежде чем умолкнуть ей на свете,
40
Упятерится этот сотый год:*
Тех, чьи дела величьем пресловуты,
Вторая жизнь* вослед за первой ждет.
43
В наш век о ней не думает замкнутый
Меж Адиче и Тальяменто* люд
И, хоть избит, не тужит ни минуты.
46
Но падуанцы вскорости нальют
Другой воды в Виченцское болото,
Затем что долг народы не блюдут.*
49
А там, где в Силе впал Каньян, есть кто-то,
Владычащий с подъятой головой,
Кому уже готовятся тенета.*
52
И Фельтро оросит еще слезой
Грех мерзостного пастыря, столь черный,
Что в Мальту* не вступали за такой.
55
Под кровь феррарцев нужен чан просторный,
И взвешивая, сколько унций в ней,
Устал бы, верно, весовщик упорный,
58
Когда свой дар любезный иерей