Андреев Олег. Вокзал

   Поняла? Действуй.
   Майор подозвал двух оперативников и приказал установить персональную слежку за действиями курносенькой в отношении кассы номер шестнадцать.
   Попадется. Куда денется. Если и свой резерв отдала, вывернется. У подруг попросит.
   Курносенькая оказалась прирожденной актрисой. Были испробованы все возможные варианты. Не помог даже погибший муж. Все решил ребенок. С третьего захода Оксана не выдержала стенаний молодой русской матери и пошла по кабинкам других кассиров. На ее несчастье, все они уже свой личные, притыренные билеты кишиневского направления загнали. И тогда она посоветовала подойти к некоему Эдуарду. Сказать, что от нее.
   Который в шляпе?
   Нет, который в бейсболке «Кентукки». Так я ж у него уже просила.
   Оксана повесила на свою кассу табличку и вышла. Скоро она появилась в зале в наброшенном на форму гражданском пальто и поманила «мамашу» за собой. Следом двинулись оперативники. Она подвела «мамашу» к Эдуарду.
   – Эдик, у тебя сердце или камень? Я понимаю, что ты далеко не благотворительный фонд, но для меня-то можно было сделать? Я же просила…
   – Впервые вижу, – возмутился Эдик. – Но для тебя, Оксаночка, всегда. Куда?
   Кишинев небось?
   Курносенькая кивнула и протянула сжатые в потном кулачке деньги.
   Тут их и повязали. Всех.
   Тимошевский Николай Павлович, полчаса любовавшийся филигранной работой сотрудницы милиции, остался доволен. Теперь можно поспешить к заветному сафьяновому ящичку.
   Операция набирала обороты, но главное для него уже было сделано – Саперов будет доволен. Остальное – дело техники.
   "Электричка до Твери отправится с двенадцатого пути через несколько минут.
   Бабушка, если вы не поняли – это до бывшего Калинина. Да-да, теперь называется Тверь. Как во времена вашей Юности. Поторопитесь".

Глава 33
БОЦМАН

   Станция. Мать. Братишка. Переполненный пульман. На соседних путях воинский эшелон. Младший ничего не понимает, а вот он, Алексей, машет нашим солдатам, рассматривает зачехленные, опущенные книзу хоботы орудий. Ему интересно все. И как у ополченцев завязаны обмотки, и где они берут гуталин, и как примкнуть штык. А потом мать послала его за кипятком к титану на станции. Он побежал, и начался ад. Небо раскололось на множество мелких цветных стеклышек, как в детском калейдоскопе. Но главное, звук, от которого все обрывалось в низу живота и нестерпимо хотелось стать маленькой мышью, забиться в уголок или щель и больше никогда-никогда не выходить оттуда. Даже к маме. Даже к братишке.
   Рвануло так, что посыпались потолочные балки. Совсем рядом соседу такой балкой разнесло голову. Мальчик увидел, как она исчезла, а в лицо ему брызнуло чем-то горячим. Больше ничего не помнил. Откопали случайно. От станционного здания остались одни полутораметровые стены. Умели строить при царе. На пожарище копошились местные жители в надежде добыть из-под обломков годное для хозяйства.
   Мальчик ничего не соображал. Его погрузили в вагон следующего в тыл поезда с эвакуировавшимся детским домом. Так он оказался в Перми.
   Алексей сидел истуканом около костра, и на его холодное тело садилась роса. Глаза были бессмысленно открыты, и в них, отражаясь, плясали языки пламени. Колдун подкрался сзади и начал нашептывать на ухо одному ему известные слова. Затем внезапно поднял бубен и ударил в его тугую кожу.
   Все. Боцман очнулся. Посмотрел вокруг ничего не видящими и непонимающими глазами. Его отвели спать. Поутру запрягли лошадь.
   Собственно, дороги обратно не помнил вовсе. Очнулся только на причале. Был одет в аккуратно постиранную и зашитую форменку.
   Маньчжурка подтолкнула его к трапу, где собралась уже вся команда.
   Это потом лоцман скажет, как уговаривал капитана задержаться, не списывать моториста на берег, придумывал разные предлоги, а когда и это не помогло, он, самый старший, напился. А ведь его самого могли наказать в первую голову. И дождались. Алексей, молчавший всю обратную дорогу, доложился капитану судна, без единой запинки отбарабанив общепринятый текст. Без картавинки, без заикания.
   И простили. Простили. Две недели на камбузе пролетели незаметно, а в Комсомольске он сразу же пошел к начальству Амурского речного пароходства.
   Вот так вот, закончил свой рассказ Боцман.
   – Давай еще, что ли, приложимся?
   Никто не возражал, тем более была еще чекушка. О ней забыли, но ведь всему свое время.
   – Да, Алексей, ваша великая страна… – начал американец.
   – Только ни черта ею управлять не умеют, – перебил Профессор с горечью.
   – Ты бы сумел… – сказал Боцман, и никто не понял, серьезно или нет высказался их товарищ, но Лэрри, похоже, был согласен.
   – Нет, славяне, – отказался Профессор. – Для этого нужна доминантность.
   – Харизма, – подсказал Боцман.
   – Мне интересно, почему это уголовные психологи для своих клиентов применяют термин «доминантность», а для политиков изобрели какую-то харизму.
   Так вот, кто-нибудь слышал про теорию «клевания»? Понятно. В курятнике, среди двадцати кур, одна начнет наводить порядок. Это те самые пять процентов доминантности. Среди людей то же самое явление и то же процентное содержание доминантов. Сделаем поправку на интеллект и НТР, получаем общество неравных возможностей. Те доминанты, для которых сложились обстоятельства, становятся полководцами и политиками, в других обстоятельствах доминант – преступник.
   Таким образом, политика от преступления отличается только названием и… обстоятельствами.
   Американец с трудом постигал изложенное.
   – Во время корейской войны среди американских военнопленных, например, были очень редки бунты и побеги, а все почему. Потому что хитрые китайцы понаблюдали за заключенными, выделили неординарных и содержали отдельно.
   Неординарных было всего пять процентов. Их содержать проще, чем всю ораву, представляющую собой гремучую смесь. Остальных охраняли чисто номинально. Нет лидера, нет бунта… Боцман! Алексей Иваныч, ты уже того?..
   – Говори, говори, я слушаю, – буркнул Боцман.
   На самом деле он был далеко отсюда. Какая-то еще неоформившаяся мысль занозой засела в его мозгу, и, пока не образовался нарыв и не прорвался, заноза эта еще будет сидеть, причиняя чувство беспокойства и неуверенности. Это было давно забытое предчувствие. Боцман иногда испытывал в прошлой жизни это тянущее беспокойство, которое потом оборачивалось приятным или неприятным событием. Но давно уже не было такого с ним, а пожалуй, что и всю жизнь. Такого сильного беспричинного волнения он не испытывал никогда. Что-то должно произойти в ближайшее время. В самое ближайшее.
   Он пытался разгадать, откуда ждать беды или радости, – не получалось. От этой умственной работы его клонило ко сну. Может, там он что разгадает? На самом деле, сочиняют же симфонии во сне, открывают Периодическую систему элементов.
   – Вы в Бога верите? – внезапно спросил Профессора Лэрри.
   – Алексей Иваныч сегодня видел, как погиб его друг. Человеческая жизнь, в сущности, ничего не стоит. Природа дает нам ее с рождением и отнимает с одинаковым равнодушием. Вселенная возникла по воле случая, и мы несемся в пустоте со своими мелкими заботами и претензиями. Придумали себе великодушного Бога. А землетрясения, торнадо, цунами не что иное, как свидетельство его отсутствия. Или наличия.
   Покончив с тирадой, Профессор вдруг заметил, что Боцман давно уже клюет носом, а американец сидит с глупой улыбкой. У нас такое выражение лица назвали бы блаженным. Бывший интеллигент засуетился, засобирался, как некогда – в другой жизни, – наверное, суетился и собирался в гостях, когда вдруг понимал, что никому его проповеди не нужны, молодым надо в койку, а любителям на посошок. Он подхватил Боцмана под руки, пожал американцу руку от всего русского народа и вздохнул. Путь до вокзала с таким грузом представлялся ему восхождением на Голгофу. Впрочем, что такое русская история, как не постоянное стремление вверх.
   – Что ты сказал? – вдруг вскинулся Боцман.

Глава 34
СЕРГЕЙ

   После украинской таможни в купе уже не ложились. Не пройдет и получаса, как снова начнут ходить, но уже русские пограничники и таможенники.
   – Полож ты банки! Зараз москали перевернут усе вверх дном, – дала указание жена Васеньке, раскладывающему после украинской таможенной проверки банки снова по сумкам.
   – Будут переворачивать, я опять достану. Шо це, трудно? – Васенька, однако, перестал заворачивать консервацию в тряпки и газеты, а заложил в сумки просто так.
   Сергей лежал на верхней полке, глядя в потолок. Пульсация в голове почти оставила его, и мучительная картинка больше не тревожила.
   «Может быть, и обойдется еще?» – подумал он.
   Чеченец Аслан похрапывал на нижней полке. После таможенного шмона, когда его чуть не замели, он почувствовал большое облегчение и с удовольствием заснул.
   Поезд все еще стоял на пограничной зоне Украины. В коридоре вагона ходили люди. За окном светало.
   – А-а-а-а, – вдруг истошно закричала женщина из соседнего купе. – А, помогите! Люди добрые! Обокрали!
   – Ой, мамочка ридна, что там случилось? – заговорила жена Васечки, прислушиваясь к крикам женщины.
   – Обворовали бабу! Не слышишь, что ли? – Васечка беспокойно выглянул из купе.
   Многие пассажиры вагона в этот момент бросились проверять свои кошельки и карманы. И через некоторое время закричал, ругаясь матом, кавказец:
   – Вай, кошелек украли. Вай, все деньги…
   – Прямо из сумки вытащили, – причитала первая обнаружившая пропажу женщина.
   – Ты посмотри, гад какой. Из кармана пиджака весь бумажник увел, – бурно жестикулируя, воздевал руки к небу кавказец.
   – Ой, я видела, как паренек такой здесь всю ночь околачивался, – говорила пожилая женщина из третьего купе. – У меня бессонница в поездах. И духота еще доканывает. Я щелочку-то приоткрыла в купе. А он туда-сюда ходит. Туда-сюда.
   Вроде как курить в тамбур. А глаза-то по купе бегают.
   – Точно-точно. Это такой очкарик щупленький. Я тоже видал, как он ночью шастал по вагону, – заговорил пенсионер.
   Обокраденный кавказец, немного еще покричав, побежал к купе проводницы.
   – Слушай, зови милицию, – проговорил он ей. – У меня такую сумму денег украли, какая тебе и не снилась.
   – Да откуда ты знаешь, что мне снится? – усмехнулась курносая проводница.
   – Может быть, мне снится такое, что ты никогда в жизни не увидишь.
   – Ой, да что же мне делать! Ведь все забрали, – выла белугой первая пострадавшая.
   – Глядите, вот он идет, – крикнул наблюдательный пенсионер.
   Несколько человек выглянули из купе и увидели, как из тамбура появился ни о чем не подозревающий очкарик. Двое здоровых мужчин, тут же сориентировавшись, двинулись ему навстречу. Что-то в них насторожило очкарика. Он остановился на полдороге, внимательно оглядывая мужиков. Почуяв опасность, дернулся назад и побежал. Но мужики уже ждали этого и ринулись за ним. У тамбурной двери они схватили очкарика за шиворот и поволокли в вагон. Он попробовал пару раз дернуться в их руках, но, почувствовав, что это бесполезно, затих.
   – Ну-ка тащите его сюда, – закричали пассажиры из разных купе.
   – Выворачивай ему карманы! – скомандовал пенсионер.
   Два здоровых мужика обыскали карманы парня. Они извлекли оттуда целлофановый пакет с пачкой денег.
   – Вот они – мои деньги, – закричала пострадавшая женщина. – У, ворюга!
   Сволочь! Сволочь! Попался!
   – Хоть бы от пакета избавился, козел! – презрительно сказал один из обыскивавших мужиков.
   – Почему сразу козел? – спокойно отпарировал очкарик. – Просто не успел еще.
   – Он еще и огрызается, подонок, – выкрикнул кто-то из пассажиров.
   – Не огрызаюсь, а просто объясняю, – поправил очки пойманный вор.
   Мимо обыскивающей группы пронесла мусор женщина, испуганно оглядывая щупленького преступника.
   – Бумажник мой есть? – прибежал из купе проводницы пострадавший кавказец.
   – Бумажника нет. Вот только пачка баксов, – нашел в кармане щупленького доллары второй обыскивающий.
   – Мои баксы, – закричал кавказец. – А портмоне куда дел?
   – Чего кричишь? Докажи, что твои баксы! – снова спокойно сказал вор.
   Он, казалось, не испытывал никакого беспокойства по поводу своей поимки.
   Наоборот, старался вести себя вежливо, говорить убедительно. И весь его опрятный вид, маленькие математические очки, тонкие пальцы, интеллигентно поправляющие эти очки, сбивали всех с толку. Не о таких ворах обычным пассажирам рассказывали фильмы и книги!
   – Да вот же портмоне. Он его в мусорный ящик кинул, – нашла улику женщина, выбрасывающая мусор.
   – Не хватайте портмоне из мусора, – посоветовал кто-то. – Пусть милиция берет бумажник с отпечатками пальцев.
   – Да я и не собиралась по помойкам лазить, – пожала плечами женщина с мусором.
   – Скотина! Падаль! Мы честно своим горбом их заработали! А он, гадина! – снова забилась в истерике пострадавшая женщина и ударила парня по голове кулаком.
   Очкарик успел закрыться от нее рукой.
   – Бить меня не надо, – все так же сдержанно проговорил вор. – И кричать не стоит. Это никому ведь жизни не прибавит.
   Спокойствие вора выводило из себя.
   – Да тебя убить мало! – заревела жертва воровства.
   – Ну за воровство казнят только в азиатских странах. Да и то – не везде, – заметил вор. – А вы давайте действуйте по нашим законам. Зовите милицию сюда. И никакого рукоприкладства.
   Вокруг парня угрожающе сдвинулась толпа. Может быть, и накостыляли бы ему сейчас граждане пассажиры, если бы в это время не появились в сопровождении проводницы украинские стражи порядка.
   – Что здесь происходит? – сразу оценил ситуацию уже не очень молодой лейтенант.
   – Да вот ворюгу с поличным взяли, – сказал один из задержавших мужиков.
   – Ну насчет «с поличным» – это пусть милиция разбирается. Дайте и ей проявить себя, – проговорил очкарик. – А то, что скрутили они меня и что я признаюсь в совершении кражи, – это точно.
   – Двух краж, – уточнил возмущенный кавказец.
   – Так, кто тут пострадавший? Давайте пройдем в отделение милиции, – предложил немолодой лейтенант.
   – Как то есть пройдем? – растерялся пострадавший кавказец.
   – А поезд в это время тю-тю? – усмехнулась уже получившая обратно свой сверток с деньгами женщина.
   – Но протокол-то составить нужно? – сказал лейтенант.
   – Зачем составлять, дарагой? И тебе, и нам время терять, да? Пусть он отдаст мои баксы, и разойдемся по-хорошему, да? А вы его забрать можете и без нас, да?
   – На каком же я основании его заберу? – резонно заметил лейтенант.
   – Да! На каком основании? – улыбнулся очкарик. – И пусть еще этот гражданин докажет, что это его баксы, – повернулся он к кавказцу.
   – Вай, ты посмотри, какой подлый человек! – возмутился житель Кавказа.
   – Ладно, граждане пострадавшие. Не хотите выходить – это мне понятно.
   Тогда пройдемте в купе проводницы, составим протокол там. А его берите в отделение, – скомандовал лейтенант двум стоявшим позади милиционерам.
   – Тут он портмоне выбросил, – напомнила так и оставшаяся стоять начеку у мусорника женщина.
   – Микола, забери вещдок, – скомандовал коллеге лейтенант.
   – Счастливого пути, граждане, – абсолютно не ерничая, серьезно сказал очкарик. – Извините за причиненное беспокойство.
   Пассажиры проводили щупленького вора недоуменным взглядом.
   Поезд через некоторое время двинулся дальше. Пассажиры разошлись по своим купе, однако, взбудораженные этим приключением, они еще долго не могли угомониться.

Глава 35
ЛАРИН

   У Ларина голова шла кругом. После того как Оксана покинула его комнату отдыха под усмешки работников ФСБ, ему захотелось громко и грязно выругаться, да так, чтобы все эмоции сразу наружу. Но полковник Чернов со своими орлами находились все еще в его кабинете.
   – Ладно, Виктор Андреевич, – покровительственно похлопал по плечу начальника вокзала полковник ФСБ. – Будем надеяться, что эта ваша невеста не испортит нам операцию. У меня глаз на людей наметан – за столько лет службы.
   Такие, как она, не болтают. Но вы все-таки с ней еще раз переговорите.
   – Обязательно, – ответил Ларин, а про себя подумал: «Шли бы вы все подальше!»
   Селектор. Ларин нажал кнопку.
   – Виктор Андреевич, вам жена звонит. – Голос Ольги был встревожен.
   – Я же сказал, не соединять меня с ней, – приглушенно ответил Ларин.
   – Но она звонит каждые пятнадцать минут, – не унималась секретарша. – Не могу же я все время говорить, что вас нет.
   – Все равно не соединять, – Ларин с неприязнью посмотрел на фээсбэшников, с любопытством прислушивающихся к разговору.
   – Она говорит, что знает о том, что вы в кабинете, – начала оправдываться секретарша. – И если вы не возьмете трубку, она грозится приехать.
   – Вы что, хотите, чтоб я вас уволил? – сорвался Ларин, переходя с секретаршей на «вы», что означало высшую степень его раздражения. – Выполняйте, что вам говорят.
   Ларин стукнул по кнопке селектора, отключив связь.
   – Тяжелый у вас денек, Виктор Андреевич. Можно только посочувствовать, – фамильярно покачал головой полковник.
   – Вам что-то еще от меня надо? – мрачно оборвал его Ларин.
   – Пока ничего, кроме какого-то небольшого помещения с телефонами. Для нашего оперативного штаба, – перешел на серьезный тон Леонид Константинович.
   Ларин на секунду задумался:
   – Кабинет моего заместителя подойдет?
   – Вполне. К тому же это рядом с вами – всегда можно вас быстро разыскать.
   Виктор Андреевич проводил незваных гостей в соседний кабинет.
   – Брунев, тут на день товарищи займут твое помещение, – сказал он засуетившемуся возле своего рабочего стола заму.
   Его короткое замешательство было вызвано одной маленькой причиной: Брунев только что принял сто граммов водочки – для оздоровления, а закусить еще не успел.
   – Пожалуйста, пожалуйста, – заулыбался быстро краснеющий зам.
   Новая порция алкоголя, попавшая на старые «дрожжи», очень быстро дала о себе знать.
   – Ты пока найди, где сам расположишься, – неприятно взглянул на окосевшего зама начальник вокзала.
   – Не беспокойтесь, я в бухгалтерии устроюсь, – заверил Брунев.
   «Ты там устроишься!» – усмехнулся Ларин, знавший, что в бухгалтерии работает зазноба его заместителя – пышная хохотушка Ниночка.
   Брунев быстро собрал нужные бумаги и вышел из-за стола и при этом неосторожно задел спрятанную под стулом недопитую бутылку. Она шумно упала.
   – Ой, извините, – растерянно улыбнулся заместитель и мигом спрятал бутылку в ящик письменного стола.
   «Да сколько же терпеть его пьянство, да еще в придачу его жену?» – раздраженно подумал Ларин.
   Расположив фээсбэшников в кабинете своего зама, Ларин вышел в приемную и с недовольством остановился перед секретаршей. Ольга испуганно подняла на шефа преданные глаза. Виктор Андреевич пытался собраться с мыслями. Что-то ведь он еще хотел выяснить из текущих вопросов, но забыл.
   – Вот что, Оля! – наконец обратился Ларин к секретарше. – Выясни, что там с застрявшими тремя вагонами. Все главные пути должны быть немедленно расчищены.
   – Обязательно, – сделала пометку в еженедельнике секретарша.
   – Теперь так, бригадира носильщиков я когда уже звал?
   – Три дня назад.
   – И где он?
   – Я каждые полчаса его приглашаю.
   – Да не приглашать надо, а вызывать! – сорвался Ларин.
   Носильщики были еще одной головной болью Ларина. Эти ребята были настоящей мафией. Собственно, они и заправляли всеми черными делишками на вокзале. У них была строгая военная дисциплина, даже своя агентурная сеть. Основной приработок они получали не когда катили тележки с багажом пассажиров, а снимая пенку со всяких вокзальных проходимцев – с тех же нищих, билетных жучков, кидал, торговцев вразнос, проституток. Они все держали под своим контролем.
   Справиться с ними Ларин не мог. С Тимошевским у него были долгие беседы о мафии носильщиков, но начальник отделения милиции только разводил руками – нет фактов. Да, знаем, видим, следим, как только попадутся, так сразу…
   Больше того, носильщики обнаглели уже до того, что могли сами перекрывать входы и выходы из вокзала. Они, собственно, были хозяевами того, чего хозяином считался как раз Ларин. Это был долгий и муторный конфликт. И разрешения его видно не было. Время от времени Ларин вызывал бригадира и делал ему какое-то несущественное замечание. Если тот принимал это покорно, Ларин его отпускал.
   Если возражал – а именно это Ларину и было нужно, – Виктор Андреевич бушевал и вкатывал бригадиру очередной выговор с занесением. Три таких выговора – и он увольнял бригадира. Хоть так он давал понять веселым и бойким ребятам носильщикам, что хозяин здесь все-таки он. Последний бригадир, татарин Рамиль, пока что все его замечания выслушивал покорно. Но Ларин понимал, тот уже готов сорваться, и ждал. Теперь вот Рамиль вообще игнорировал его вызов. Только Собинова то и дело дергала Рамиля. За это он ей был благодарен, а вот за своенравности, за вольные ее обращения с информационным текстом благодарен не был. Сегодня же выкроит минутку и устроит бывшей актрисе разнос. Да что там – просто уволит ее.
   – Сегодня разговаривать с бригадиром не буду. А завтра чтоб как штык. Так, что у нас еще? – спросил устало Виктор Андреевич.
   – Вот, бумаги от экономиста. Это по задолженности компании «Голдрейлвэй».
   «Умница, хоть и полная дура, – подумал о секретарше Виктор Андреевич. – Именно об этом я и хотел узнать. Нет, справедливости ради надо сказать, что Ольга все-таки не полная дура, а дура с интуицией. А последнее у женщин иногда вполне может заменить ум».
   – Значит, так – Вадима Саперова вызови ко мне!
   «Надо с этими фокусами кончать! И решительно!» – давно уже такие мысли были в голове у Виктора Андреевича.
   – Я звонила – он еще на работе не появлялся, – доложила секретарша.
   "Орел, – возмутился про себя Ларин. – Уже первый час, а ему хоть бы что.
   Наворотил тут дел и шатается неизвестно где. Хотя, наверное, просто отсыпается – накувыркался ночью с Лариской", – грубо и вместе с тем мучительно подумал он о неприятной ему связи дочери и Вадима.
   – Виктор Андреевич, – залепетала секретарша. – А как быть с вашей женой?
   Ведь если она приедет сюда, я не смогу не пустить ее в кабинет. Вы же сами это знаете…
   Ларин рассеянно посмотрел на Ольгу и, не удостоив ее ответом, скрылся в своем кабинете. Уже сидя за своим столом, он опять вызвал секретаршу по селектору:
   – Оля, что там львовский поезд?
   – Полчаса назад уточняла – движется по расписанию.
   – Хорошо. – Он отключил связь.
   И тут же снова раздался звонок селектора.
   – Да что такое? – недовольно спросил он секретаршу.
   – Виктор Андреевич, вам дочь звонит, – настороженно проговорила Ольга. – Соединять?
   – А ты как думаешь? – неожиданно спросил начальник, подавив тяжелый вздох.
   Все-таки достали его сегодня домашние.
   – Ой, Виктор Андреевич. Делайте, как вам лучше, – ушла от прямого ответа секретарша.
   – Кто же знает, как оно будет лучше? – невесело усмехнулся Ларин. – Соединяй давай.
   – Папа, ты че, обалдел совсем? – сразу стала «наезжать» Лариса. – Ты что с матерью делаешь? Или какая-то шлюха может перечеркнуть маме всю жизнь? Ты кто – старый кобель?
   – Да как ты со мной разговариваешь, соплячка? – возмутился Ларин.
   А про себя подумал:
   «Ну что за гадская манера у жены – пользоваться запрещенными приемами и подключать к вопросам, касающимся только их двоих, дочь».
   – Разговариваю так, как ты себя ведешь, – отпарировала дочь.
   – Не лезь не в свои дела, я тебе еще раз говорю. А матери передай, что если она будет втягивать тебя в наши дела, то я поведу себя уже по-другому. Ты меня слышишь?
   – Я ваша дочь. И все, что происходит между вами, касается меня в первую очередь. – Голос Ларисы дрогнул. – К тому же, папа, я уже взрослая и все понимаю. Ты мог бы со мной хоть раз поговорить по душам. Все-таки я тебе не чужой человек.
   – По душам, – огрызнулся Ларин. – А она у тебя есть, эта душа?! Ты лучше бы со своим хахалем по душам разобралась.
   – А вот это тебя уже точно не касается.
   – Ага, значит, то, что происходит у меня с матерью, тебя касается, а что происходит у тебя с дружком, меня не касается. Ты лучше бы отыскала своего бойфренда. Где его носит в середине рабочего дня?
   – Папа, почему ты так не любишь Вадима? – сухо спросила Лариса.
   – Да потому, что он подонок! И мне жуть как обидно, что именно такие нравятся моей дочери.
   В это время дверь кабинета бесцеремонно открылась и без доклада секретарши вошел Вадим.
   – О, легок на помине, – взглянул на вошедшего Виктор Андреевич, а в трубку сказал:
   – Объявился твой ненаглядный.
   – Дай мне с ним переговорить. – Лариса сама уже несколько часов разыскивала Вадима, но его мобильник был снова отключен, а по другим телефонам отвечала секретарша или автоответчик.
   – После. Сейчас мне самому хочется сказать ему пару ласковых. – Ларин, не попрощавшись с дочерью, положил трубку. – Ну так что, молодой человек? Долго это будет продолжаться?
   И Ларин пустил по столу расчеты по задолженности прямо в руки Вадиму. Тот бегло просмотрел цифры, положил бумаги на стол и сказал: