Андреев Олег. Вокзал

   – Что ты имеешь в виду? – «включил дурака» Саперов.
   – Ну ты же меня прекрасно понимаешь, – проговорил Ларин, чувствуя жгучий стыд.
   – Дурак ты, Витя! – махнул рукой Саперов. – Давай лучше выпьем за дружбу!
   – Значит, ничего не было? – обрадовался Виктор быстрому концу неприятного разговора.
   – Да при чем здесь «было», «не было»? – отмахнулся Михаил.
   – Как это при чем? Ты чего, Миш? – растерялся Ларин.
   – Ну какой смысл задавать такие вопросы?
   – Что-то ты, Миша, пургу какую-то несешь, – разозлился Ларин. – Я тебя четко спрашиваю: было или нет?
   Саперов выдержал долгую паузу, дурашливо глядя на Ларина.
   – Послушай! Ну неужели, если у меня с ней что-то было, я ответил бы тебе правду? Ну сам подумай, – Михаил для убедительности вытаращил пьяные глаза. – Так какой же тогда смысл задавать такие вопросы? В общем, ничего я тебе, Витенька, говорить не буду. Просто из принципа.
   Ларин так и застыл от неожиданности.
   – Да и зачем тебе правда? – обнял его за плечи Михаил. – Что ты с ней будешь тогда делать – с этой правдой? А вдруг она окажется такой, что придется принимать какие-то решения. Разводиться, например. Вот ты мне скажи: ты готов вообще разводиться?
   – Нет.
   – Молодец.
   На том и закончили они тогда и больше не поднимали эту тему разговора. Но с этого дня в их отношениях возникла уже серьезная трещина.
   А вскоре Михаил без любви женился на дочке своего шефа. Но благодаря этому уже через пару месяцев получил заграничную командировку в Италию на три года. А после возвращения пути друзей сами собой стали расходиться. Уж слишком разным стал их образ жизни.
   Саперов здорово изменился даже внешне. В его манере говорить появилось что-то ленивое и снисходительное. Он начал смотреть на Ларина, как на не равного себе. Михаил теперь подчеркивал свою близость к высшим кругам. Любил рассказывать о правительственных фуршетах, закрытых ресторанах – только для особого контингента. А когда в один из дней рождения Ларина Саперов поздравил его через свою секретаршу, Виктор отчетливо понял, что прежней дружбы больше нет.
   – Девушка, – ответил он тогда саперовской секретарше, – я благодарю вас за теплые слова. Надеюсь, вам не трудно было их произносить незнакомому человеку?
   – Да ну что вы! – растерялась секретарша.
   – А своему шефу передайте, что меня это его поздравление проняло так, как ни одно событие в жизни. В общем, тронут до глубокой задницы…
   Ларин швырнул трубку. В комнату заглянула обеспокоенная жена:
   – С кем ты сейчас разговаривал?
   – Принимал поздравления от Саперова, – усмехнулся Виктор.
   – Ты пригласил его на день рождения? – ничего не поняв, спросила жена.
   – Не было возможности пригласить его лично. Разве что его секретаршу. – И он на секунду задумался. – Слушай, Людка, а это мысль…
   – Ты о чем? – раздражаясь от непонимания, спросила жена.
   – Насчет секретарши, – думая о своем, вдохновился пришедшей ему в голову идеей Виктор.
   – Да ну тебя, – отмахнулась Людмила и вышла из комнаты.
   Но Виктор возникшую тогда идею с секретаршей претворил в жизнь по-своему.
   Через месяц был день рождения у Саперова. Михаил позвонил и пригласил Виктора отпраздновать его в шикарном ресторане в кругу высоких гостей. Причем дал понять Ларину, что оказывает ему великую честь, приглашая на подобное мероприятие. Виктор предложение принял с большой благодарностью, ничем не выдав Саперову обиду за поздравление через секретаршу.
   А в день рождения Саперова в ресторан вместо Ларина явилась теперь уже его секретарша и сказала, что она является полномочным представителем Виктора Андреевича Ларина на этом мероприятии. Передав скороговоркой поздравления (при этом секретарша дважды произнесла отчество Саперова не правильно), уполномоченная Ларина плюхнулась за праздничный стол рядом с табличкой «Ларин Виктор Андреевич». После этого Саперов и Ларин долго не встречались и не звонили друг другу.
   Саперов при помощи все того же тестя стремительно пошел вверх по служебной лестнице. В разгар перестройки он снова вернулся в сферу железнодорожного транспорта, и в конце концов занял пост министра путей сообщения. У Ларина с Саперовым с этого момента вновь возобновились отношения, но уже рабочие.
   И все же бывшим друзьям еще раз на короткое время пришлось сойтись в роли старых приятелей. Так получилось, что жены Ларина и Саперова оказались с детьми в одном детском центре на стационарном обследовании и с этого момента стали очень дружны. После больницы детям необходим был морской воздух, и их матери решили провести лето вместе. Отцы – а было летнее время отпусков – скрепя сердце вынуждены были присоединиться.
   Путевки в престижный пансионат – для бывших комсомольских работников – организовал Саперов. Загорали, купались, по вечерам ходили в рестораны.
   Возникло ощущение прежней беззаботной жизни – без статусов, без социальных различий.
   Как-то вечером собрались «выйти на природу» с шашлыками. Разожгли костер, смотрели на огонь, пели песни юности.
   – Эх, девчонки, как хорошо, – после очередной песни выдохнул с ностальгией Михаил. – А слабо сейчас голяком в море, а? Штиль-то какой сказочный!
   – Нет уж, вы давайте вперед, а я с детьми посижу! – отказалась Людмила.
   Она взглянула на заснувшую на одеяле у костра Ларочку, рядом с которой возился Вадим. Ларины долго не могли родить ребенка. Людмила каждый год проходила курс лечения от бесплодия. И когда уже надежды родить не осталось и Виктор предложил взять ребенка в детдоме, жена неожиданно забеременела. И после родов так трудно доставшийся им ребенок вызывал у Людмилы повышенную заботу и внимание.
   – Да брось, Люда! Пошли! – сказала жена Саперова. – Вадик посмотрит за малышкой. Все-таки он взрослый мальчик. Да и мы тут же все – рядом.
   – Пойдем, Людка, – позвал Виктор. – Вода теплющая. И луна полная.
   Мистическая. Когда еще такой вечер будет!
   Они бросились в воду, на ходу сдирая с себя одежду, визжа и крича от удовольствия, брызгаясь, как дети.
   – Ой, Миша, не отплывай от меня далеко, – просила жена Саперова. – А то я еще с детства в темноте боюсь купаться.
   – Ой, не хватай за ноги. Так и разрыв сердца получить можно, – испуганно била по поверхности руками Людмила, когда Виктор нырял под ней.
   – Да не лупи ты так по воде, Людка, – выныривал Ларин, держась за уши. – Оглушить можешь.
   Они не сразу заметили, как маленький мальчик вошел в воду. – чуть в стороне от них. Как попытался поплыть по-собачьи. Потом, устав, решил встать на песчаное дно, а дна под ногами не оказалось. Он растерянно задергался на воде, что есть силы забил руками.
   – Мама! – позвал он в конце концов на помощь.
   Позвал звонко, страшно, громко. Но за брызгами и криками купающихся его никто не услышал. Голова мальчонки скрылась под водой, потом снова появилась.
   – Мам, – прохрипел он во второй раз, захлебываясь водой, и снова ушел вниз.
   – Что это там плещется? – оглянулась на всплеск воды у берега Людмила.
   – Рыба, наверное, – предположил Михаил и снова нырнул.
   – Стоп-стоп-стоп! – настороженно взглянул в сторону плещущейся «рыбы»
   Виктор и тут же рванул к берегу. – Это ребенок!
   Людмила бросилась за ним следом. Мальчик уже ушел под воду. Только в последний раз, как прощание этому миру, над водой появилась его рука и тут же скрылась. Виктор доплыл до этого места, суетно стал нырять вокруг. Наконец подхватил мальчонку.
   – Это Вадим, – заверещала оказавшаяся рядом Людмила и с безумными глазами побежала из воды.
   – Доченька, Лариса, – неслась жена Ларина к костру.
   Девочка все так же мирно спала у огня. Людмила подхватила ее на руки и с силой прижала к себе.
   – Господи! Доченька моя! – целовала она дочку как безумная. – Ласточка ненаглядная.
   Девочка проснулась и заплакала. Так же прижимая ее к себе, Людмила быстрыми шагами пошла назад к берегу. А там уже Виктор вытащил Вадика из воды и, уложив на берегу, пытался освободить его легкие от жидкости. Вокруг него металась жена Саперова и истошно орала. Сам Михаил сдерживал ее двумя руками, глядя полными ужаса глазами на Виктора, спасавшего их сына.
   Мальчика вырвало. Он пришел в себя и заплакал. А потом вцепился в Ларина, да так сильно, что на коже у Виктора остались синяки. Решив, что самое страшное позади. Саперов попытался взять мальчика на руки. Но Вадим еще крепче обнял за шею Ларина и непонимающими глазами посмотрел вокруг себя.
   – Не надо, Миша! – сказал Саперову Виктор. – Давай я сам его понесу. У него шок. Это потом пройдет.
   Так они и пошли. Виктор с мальчиком на руках, рядом с ним Людмила с Ларочкой, которая опять задремала на руках матери. А сзади них Саперов, поддерживающий рыдающую жену. Они молча дошли до пансионата. Остановились у домика, где жили Саперовы.
   – Спасибо, Виктор, – глухо поблагодарил Ларина Михаил.
   Благодарность была скупой, обыденной, но Виктор заметил, как заблестели слезы в глазах бывшего друга.
   – Да что ты, Миша. Все хорошо, – так же скупо ответил Ларин.
   Но Вадим не захотел отпускать Ларина и еще крепче вцепился в его шею.
   – Нет, нет, дядя Витя, я с тобой, – жалостливо заплакал мальчик.
   – Пойдемте тогда к нам, – растерянно предложил Ларин.
   Они расположились в гостиной в домике у Лариных. Мальчика положили на диван. Виктор сел с ним рядом.
   – Не уходи от меня, дядя Витя, пожалуйста. – Мальчик продолжал держать Ларина за руку.
   Он так и не отпустил руку Виктора в ту ночь. Пришлось Ларину прилечь рядом.
   И до конца смены в пансионате Вадик просто не отходил от дяди Вити ни на шаг. И купаться в море шел, только держа его за руку. А когда в Москве семьи прощались в аэропорту, чтобы ехать по домам, Вадик вдруг схватил Виктора за руку и поцеловал ее.
   – Ну что ты! – опешил Ларин. – Так нельзя делать. Ты же мужчина.
   – Еще раз спасибо тебе, Виктор, за все! – проговорила жена Саперова, и глаза ее увлажнились.
   – А можно мне вам, дядя Витя, звонить? – не унимался мальчишка. – И приезжать в гости?
   – Да, пожалуйста, конечно, – вступила в разговор Людмила. – Приезжайте к нам в выходные. Уж не забывайте теперь нас.
   Саперов с неудовольствием отвернулся и высморкался – ему почему-то была неприятна эта сцена.
   – Спасибо, Людочка, приедем обязательно с Вадимом, – уверила саперовская жена. – Я тебе завтра позвоню. – Женщины на прощание расцеловались.
   Уже сидя в такси, жена Саперова попробовала успокоить мужа.
   – Ты что, Миша, ревнуешь Вадика к Виктору? – осторожно спросила она его.
   – Да не болтай ерунду, – под нос пробурчал Михаил. – С чего ты взяла?
   – По тебе это сразу видно, – улыбнулась она.
   Саперов не удостоил ее ответа.
   – Перестань, Миша, не надо. Все-таки Виктор его спас.
   – Ну и что ж теперь? По гроб жизни ему быть обязанным? – отвернулся Саперов к окну. – Спаситель – тоже мне. Просто оказался в тот момент ближе к Вадику.
   – А ты подумай, что было бы, если б не оказался? – спросила жена с горечью в голосе.
   Виктор промолчал. А когда дома на следующий день услышал, как мило его жена щебечет с Людмилой, сказал:
   – Таскаться к ним в гости с Вадимом я тебе запрещаю.
   – Это почему же? – удивилась жена.
   – Дважды повторять не буду, – отрезал муж без объяснений.
   И все же жена Саперова несколько раз нарушила запрет. Они приезжали с Вадимом в гости к Людмиле в те дни, когда Саперов уезжал в командировку. Пару раз даже застали дома Виктора, чему мальчик был очень рад. Ларин и сам привязался к Вадиму – играл с ним, что-то объяснял, подарил игрушечную железную дорогу. И как-то ночью после такого посещения сказал жене:
   – Сына хочется! Такого, как Вадька! Может, еще попробуем родить. А? – Он приподнялся над женой, пытаясь заглянуть ей в глаза.
   – Да что ты, Витя! – растерялась она. – Еле дочку родили. Забыл уж, как намучились?
   – Ничего я не забыл. Только я бы еще рискнул. – В его голосе была решительность и страстность, какой Людмила уже давно не видела в нем.
   – Ты бы рискнул, – передразнила жена. – Тебе ведь что.
   – Но я же не виноват, что все это положено делать женщинам? – не унимался Виктор.
   – Даже говорить на эту тему больше не хочу, – отрезала жена.
   Виктор обиженно замолчал. Они долго лежали в темноте. Каждый думал о своем.
   – Ничего, – сказала чуть погодя Людмила. – Смотри, как Вадим с нашей Лариской играет. Может быть, вырастет и женится на ней. И будет нам сыном.
   Ларин неопределенно пожал плечами.
   – А почему бы и нет, – задумчиво проговорил он позже.
   Сейчас же, спустя шестнадцать лет, при одной только мысли о браке Вадима и Ларисы Виктора Андреевича просто трясло.
   «Дура моя Лариска. Ну и дура! – Ларин очнулся от воспоминаний в своем рабочем кабинете. – Спуталась с этим подонком Вадимом».
   Он закурил и снова вспомнил Саперова-младшего мальчиком, которого вытащил в то далекое лето из воды. Перепуганного и жалкого.
   «Вот гаденыш, – презрительно подумал он о Вадиме, – тогда цеплялся за мою шею, руки целовал. Интересно, он хоть сам помнит об этом? Ведь не такой уж маленький был тогда».
   Вадим Саперов помнил о случае с дядей Витей, хотя и не любил вспоминать этого. Для мальчишки это было настоящее потрясение, после которого у него на всю жизнь осталась патологическая боязнь воды.
   – Оля, что там нового? – вызвал Ларин по селектору секретаршу.
   Он удивился, что за столько времени, пока он предавался воспоминаниям, его никто не потревожил. А ведь день сегодня был сумасшедшим. Хотя что же здесь странного. Просто служащие старались лишний раз не беспокоить своего начальника в столь скорбный для него день.
   – Три застрявших вагона убрали, – доложила Ольга. – И вообще основательно подчистили все главные пути. Также навели порядок на стоянках электричек.
   – А мама? – вырвалось у Ларина. – Я имею в виду… – хотел поправиться он, но секретарша все уже поняла.
   – Львовский, Виктор Андреевич, все так же идет по расписанию.
   – Очень хорошо. – Он отключил связь.
   «Значит, мама приедет вовремя», – он не сразу понял, что думает сейчас о матери, как о живой.
   Нет, не свыкся он еще с ее смертью. Вот, может быть, когда увидит ее в гробу, когда закопают ее в землю…
   Мама… Самое близкое, родное существо в его жизни. Как ему теперь будет не хватать родной крови! Жена – это не родная кровь. Дочь – ну это все-таки не то. Другое поколение. Ее еще саму воспитывать нужно, направлять, поддерживать.
   В этом Саперов-старший, конечно, прав – вспомнил Ларин слова Михаила о сыне.
   Короче, не опора Ларину дочь. По крайней мере, в ближайшее время ею не станет.
   Вот если была хотя бы сестра или брат? А ведь мама рассказывала ему о том, что у него в детстве был брат, который погиб во время войны. Иногда, когда она возвращалась к этой теме, он чувствовал, что смутно помнит что-то связанное с братом.
   Мама впервые рассказала Виктору о брате, когда ему было восемь лет.
   Мальчику ночью приснился кошмарный сон. Он закричал, силясь проснуться.
   Антонина Петровна подскочила к сыну.
   – Что, Витюшенька? Что, родимый мой? – подхватила она его на руки, хотя он был уже большой.
   – Мама, сон мне страшный приснился. – И Витюша прижался к материнской груди.
   – Ну успокойся, я теперь с тобой, – стала качать мать сына, как младенца.
   – Хочешь посижу рядом, пока ты не уснешь?
   – Мамочка, зажги лампу, – испуганно попросил мальчик. – Я темноты боюсь.
   – Хорошо, родной. Сейчас светло будет. Ты только ничего не бойся. Я ведь с тобой.
   – Мама, мне снилась железная дорога. Какая-то станция. И много людей – в пыли, – взволнованно начал рассказывать свой сон Витя. – Такие все грустные и молчат. И все чего-то боятся. А я у тебя на руках. А рядом за руку держит тебя другой мальчик, чуть побольше меня. И почему-то «мама» тебя зовет! Мне даже странно во сне было, что ты – МОЯ мама, а он тебя тоже мамой зовет.
   – Ой, Витюшенька, неужели ты все это помнишь? – напряженно вслушивалась Антонина Петровна в каждое слово мальчика.
   – Что, мама, помню? – переспросил Виктор.
   – Потом, потом. Ты рассказывай сон, не останавливайся, – боясь, что сын забудет приснившееся, теребила его мать.
   – Я во сне начинаю плакать, кричу, что пить хочу – вроде как температура у меня, заболел, что ли.
   – Именно так оно и было, сынок, – всплеснула руками Антонина Петровна.
   – Да что, мама, было? О чем ты говоришь? – снова прервал рассказ Витя.
   – После, родной мой. Ты дальше рассказывай!
   – И я, значит, кричу, воды требую, а ты говоришь этому мальчику, ну, тому, что держит тебя за руку: «Принеси, сынок, водички братику. Видишь, как он пить хочет – жар у него». И ты его сыном называешь.
   Витя остановился, увидев, как мать беззвучно заплакала.
   – Не плачь, мама. А то я больше тебе ничего не скажу.
   – Хорошо, хорошо, не буду, – вытерла мать слезы. – Ты только все говори, как видел.
   – Все говорю, не волнуйся, мама. – И мальчик снова продолжил свой рассказ.
   Антонина Петровна молча слушала его, качала головой, а потом вдруг сказала:
   – Это, мальчик мой, тебе не сон приснился. Это ты вспомнил, что с нами было во время войны. Надо же. Ведь совсем маленький был, полных четырех лет еще не было, а все запомнил.
   – А кто был тот мальчик? – взволнованно спрашивал Витя.
   – Да, сыночка, братик у тебя был. На два годика старше тебя.
   – Где же он теперь? – допытывался взбудораженный Витя.
   – А вот как за водичкой для тебя он тогда пошел, так и не вернулся. Разве во сне тебе больше ничего не привиделось?
   – Да. Пошел он за водой к большому дому. Только все потом в огне. И этот дом большой упал прямо перед поездом.
   – То не дом, то вокзал железнодорожный. Туда за водичкой твой братик-то и пошел. И не вернулся. – Мать заплакала навзрыд.
   – А где он сейчас, мама? –Спросил Витя. – Почему он не с нами?
   – Так не нашли мы его потом. Я целый день после взрывов его вокруг обломков искала. И среди раненых тоже искала – там рядом госпиталь располагался, а всех раненых с вокзала перенесли туда.
   – Так, может, он где-то живет сейчас? Может быть, остался тогда жить, а мы его не нашли?
   – Вряд ли, сыночка. Я после войны столько его искала, столько запросов делала. Лет пять еще. Все детдома проверила. И ничего. Никаких следов. Хотя в той послевоенной неразберихе разве можно было кого-то найти? Не мы одни потеряли ребенка, многие теряли тогда родственников.
   Мама долго молчала, думая о своем.
   – Я думаю, что он погиб, – сказала она чуть позже. – Вот не чувствует его мое сердце. Если б он жив остался, я бы чувствовала…
   В течение всей жизни Ларину снился этот сон – мальчик, держащий маму за ручку, он сам – Витя, требующий у матери воды. Потом языки пламени, взрывы, рухнувший вокзал и столб пыли…
   Почему он сегодня об этом вспомнил?
   Он тяжело поднялся. Надо было идти в информационный отдел.

Глава 44
ЛАРИСА ЛАРИНА

   – Что за гадство! – выругалась Лариса, с силой бросив трубку на рычаг телефонного аппарата, расположенного при входе в транспортный институт.
   – Ты чего, Лар? – отвлеклась от учебной тетради подруга Ларисы Светлана, стоящая рядом.
   – Все, как назло! Всем хочется до основания расшатать мне нервную систему.
   Сговорились, что ли? Папашка решил на старости лет семейную жизнь задвинуть.
   Полюбил, он, видите ли, перед смертью. Мать в истерике бьется, что этого не переживет. Поговори да поговори с отцом. Пусть образумится. Поздно уже – старческий маразм на него надвигается.
   – Да плюнь ты на это! Мои вон пять лет назад развелись. Поначалу тоже орали, вешаться собирались. А теперь ничего – все утряслось. Даже в гости друг к другу ходим. А на праздники отец матери огромные букеты цветов дарить стал.
   Он их никогда раньше не дарил, когда они были мужем и женой.
   Светлана закрыла тетрадь, обняла подругу за плечи:
   – Не куксись, Лариска! Сходи лучше вечером с Вадимом куда-нибудь, развейся.
   – Я до вечера не доживу, – выдохнула Лариса.
   – Ну плюнь на все, сходи сейчас!
   – Да поругались мы с ним, Светка! – тяжело выдохнула девушка. – И кажется, серьезно.
   – Брось ты. Сегодня поругались, завтра помиритесь. Первый раз, что ли? А не хочешь мириться, ну и фиг с ним. Пошли завтра на дискотеку. Оторвемся по полной программе.
   – Завтра не могу. Завтра бабушку хоронить.
   – У тебя бабушка умерла? Ой, Лар, извини, я ведь не знала.
   – Перестань, все нормально.
   Подруги некоторое время помолчали.
   – Ты знаешь, так удивительно, – снова заговорила Лариса. – Вроде родной человек умер, а у меня голова совсем другими проблемами занята.
   – Ты зачет пойдешь сдавать? – посмотрела на часы подруга.
   – Ничего в голову не лезет, Светка. Дай закурить лучше.
   – Смотри, к экзамену не допустят.
   – Ну и фиг с ним. На бабушку свалю – допустят.
   Девчонки закурили.
   – А с Вадимом что? – спросила Светка.
   – Баба у него появилась. Вот что! – глухо произнесла Лариса.
   – Застукала, что ли?
   – Чувствую.
   – Ну, это тогда ерунда. Чувствовать – это не наверняка узнать. И вообще.
   Появилась – исчезнет. Тебе, главное, умно себя сейчас вести. Все надо продумать, рассчитать…
   – Не хочу я ничего рассчитывать. Не хочу, чтобы, кроме меня, еще кто-то у него был.
   – Ну тогда нужно ставить вопрос ребром. Хотя обычно такие ребристые вопросы не в нашу пользу решаются.
   – Да плевать! Лишь бы разрешить как-то. – Лариса сделала последнюю глубокую затяжку и отбросила окурок в сторону. – А вот прямо сейчас поеду к нему в офис и все разрешу.
   – Ты куда окурки на землю бросаешь? – появилась откуда ни возьмись старая уборщица. – Рядом же урна стоит.
   – Ой, мне б твои проблемы, бабушка, – подняла и бросила в урну окурок Лариса. – Я бы тогда самым счастливым человеком была.
   – Ты вначале просто человеком стань, а потом уже и на «счастливого» замахивайся, – не унималась старуха.
   – Ну понеслось, – недовольно закатила глаза Лариса. – Ладно, Светка, чао.
   Я поехала.
   – Смотри, Лар, чтобы потом не жалела, – дала последнее напутствие подруга.
   В это время Вадим сидел в своем рабочем кабинете. Настроение после разговора с Лариным было мерзким. Нет, он ни за что не волновался: папа всегда его прикроет. Но все же неприятно, когда с тобой так разговаривают. Он набрал номер телефона экскурсионного бюро:
   – Там Валя не появилась?.. Нет?.. Послушай, козочка, ты точно ничего не путаешь? Может, она забегала хотя бы на минутку, а ты забыла ей про меня сказать? Нет, не забыла?.. Ладно. – Вадим с раздражением повесил трубку.
   В кабинет вошла секретарша Майя. Еле заметные синячки под глазами, умело замазанные тональным кремом, выдавали полубессонную ночь.
   «Хорошо она сегодня отмахала на мне, – вспомнил Саперов сексуальные старания секретарши ранним утром у себя дома. – И между прочим, она в девять уже была на работе. Умница! Хороший работник! А я дрых, как сурок, до полудня».
   – Вот ваш кофе, – поставила она перед ним чашку. – Я сделала двойной.
   Думаю, что вам сейчас не помешает взбодриться.
   «Ты посмотри, на „вы“ меня называет! Держит дистанцию, лапочка!»
   Вадим сделал несколько глотков.
   – Новости есть? – погладил он Майю по заднице, аппетитно выпирающей под обтягивающей юбкой.
   Она вопросительно взглянула на шефа. Уловила его слащавый взгляд и, широко раздвинув ноги, села ему на колени.
   – Таких новостей, чтобы вас ими обременять, нет! – ответила она, расстегивая ширинку его брюк. – Только проводница бизнес-вагона дожидается. Та, что вы просили вызвать переговорить.
   – О черт! Совсем забыл, – с досадой остановил он руку Майи, двигающуюся в его штанах. – Ну-ка зови ее сюда.
   Майя по-деловому привела в порядок штаны шефа и выпорхнула из кабинета.
   Через несколько секунд к Вадиму вошла совсем молоденькая, перепуганная девчонка. Очень смазливая.
   – Тебя как зовут? – не предлагая ей сесть, нахально спросил Вадим.
   – Инна.
   – Вот что, Инна. Ты мне все подробно расскажи по поводу вчерашнего. Только всю правду – от начала и до конца. И не бойся: здесь тебе не прокуратура.
   – Да меня уже вызывали туда вчера, – затараторила девчонка. – Только что я могу рассказать? Я им в поезде напитки подавала, ну, этим двум бизнесменам.
   Потом третий пришел, посмотрел на меня и говорит: «Дайте мне, ребята, эту девчонку на пару часов».
   Вадима не удивил рассказ Инны. Дело в том, что обслуживать своих клиентов двух вагонов, бизнес-класса поезда «Лолита» должны были совсем молоденькие девочки. Выглядели такие девчонки обычно лет на четырнадцать – пятнадцать – специально их подбирали под название поезда. Хотя на самом деле им обязательно должно было быть не меньше восемнадцати. Чтобы в случае чего не было проблем по соответствующим статьям о несовершеннолетних. Подносили они еду и напитки, будучи одеты в один прозрачный передник на голое тело. И при желании клиентов более интимных услуг должны были выполнять их.
   – И что дальше? – спросил Вадим.
   – Ну, в общем, он говорит: «Давайте сюда вашу девку». Страшный такой, старый, лет за шестьдесят.
   – А ты что?
   – Я ничего. Отдали бы – пошла с ним. Так они тут как затеялись. Этот старый кричит мне: «Пошла за мной», а те двое ему: «Нет, девка наш вагон обслуживает. Мы за нее платили. В стоимость билета это входит. А ты, если очень ее хочешь, попроси у нас по-человечески!» Этот старый в штыки, тащит меня. Те – с другой стороны. Потом за нож. Я как закричу. Зажмурилась. А когда глаза открыла – кровь на мне. Даже вначале не поняла, что не моя. А потом как глянула – старый лежит на полу, хрипит. Тут я побежала… И больше ничего не видела…