Страница:
– Ладно! Хватит шипеть! – слегка прикрикнул на нее супруг, – Я вижу ты так и не нашла подход к новому рабу…
– Я уже сказала, что надо с ним сделать!
– Это всегда успеется, а пока он нужен мне для другого…
– Для чего же?
– Пошла вон, – шикнул Партакл на рабыню и та мгновенно испарилась. Калиархара уже с интересом обернулась на него – она очень любила все таинственное и запретное.
– На совете все идет преотвратно… Если не станет одного человека, то думаю, все наладится.
– Хм, – кивнула, поняв его мысли жена, – Но он хромает… Не подведет ли тебя его рана?
– Сильно хромает? – недовольно нахмурился Партакл.
– Посмотри сам, – пожала плечами красотка.
– Хорошо, – пойду к нему сам, чтобы не смог притвориться.
Нартанг сидел на пороге своей каморки, когда заметил приближающегося вельможу.
Он чуть заметно ухмыльнулся и остался сидеть.
Партакл быстро подошел к нему. Приветствовать первым он не привык и ждал от воина хоть каких-то слов, но их так и не последовало. Начиная немного раздражаться неподвижностью и немотой своего нового подопечного, Партакл нахмурился, но перешагнув через себя, обратился к «истукану»:
– Как твоя нога, Нартанг?
– Заживает, – бесцветно ответил тот, продолжая буравить вельможу изучающим черным глазом.
– Сможешь сражаться, как прежде?
– Смогу, – вмиг поднялся воин – он никак не думал, что так скоро получит шанс на освобождение.
– Не на боях… – немного замялся Партакл, не зная с чего начать.
– Мне все равно.
– Хорошо, – приободрился вельможа, – Нужно будет убить одного знатного человека.
Его охраняют. Нужно будет убить и охранников. Сможешь?
– А если смогу – будем в расчете? – задал один волновавший его вопрос Нартанг.
– Если сделаешь, что говорю – можешь ко мне даже не возвращаться.
– Когда идти?
– Я скажу когда.
– Хорошо, – кивнул воин – настроение у него поднялось – дела складывались неожиданно хорошо.
Однако Партакл ушел и долго еще потом не появлялся с момента их разговора. Идти к нему самому Нартанг не видел смысла и мучался ожиданием. Десять дней прошло с того дня, как он вышел из темниц арены, а промелькнувшая тень освобождения вновь растворилась в аллеях тенистого сада Партакла.
– Где же твой джин, Кариф?! Растворился в пустынном мороке?! – подкалывали друзья захмелевшего торговца, который заявился к ним в богатых одеждах в сопровождении двух здоровых смуглых рабов, тоже разодетых в добротные одеяния, теперь сопровождавших его повсюду.
– Я его хорошо продал – он мне надоел. Больно страшная рожа! Зато теперь спокойно могу ходить по улицам – вот купил двух дриунов – такие же могучие, но зато преданные, не в пример тому бешеному! – напыщенно важно отвечал Кариф.
– Ну, ну, – кивали слушатели, улыбаясь – они-то помнили чудовищную силу Нартанга и хорошо понимали, что эти двое так же беззвучно полегли бы от его руки, случись воину появиться, чтобы напасть на своего бывшего владельца. Только где теперь удивительный боец никто так и не допытается у вруна-Карифа – это они тоже хорошо понимали, – Ну, ну, Кариф. Конечно…
Теперь Кариф уже не закупал товаров и не собирал караван – он шел во дворец к калифу, чтобы купить у него титул шейха, который так и не носил еще по причине своего происхождения и чрезмерной жадности, накапливая все большие и большие богатства. Теперь же он обладал огромными деньгами, на которые не только можно было отстроить настоящий дворец и стены, но и наполнить его всякими чудесными вещами и хорошими рабами.
Он жил невдалеке от Города Солнца и поэтому должен был идти к калифу Сухаду, как правителю земель. Вчера он запросил дозволения предстать перед правителем со своей просьбой и теперь спешил к назначенному времени.
Торговец переминался с ноги на ногу в комнате перед дверьми в зал приемов.
Дорогие неудобные туфли нещадно давили его пухлые ноги, расшитый золотом халат плохо пропускал воздух, вызывая испарину, но он все же держался, воодушевляемый своей целью, которая вот-вот должна была быть достигнута.
– Входи! – торжественно распахнул двери визирь – сегодня он смотрел на Карифа по-другому, не как когда тот являлся простым торговцем.
Кариф встрепенулся и вошел в зал, где на своем троне уже сидел Сухад.
– Мой высокочтимый повелитель! – поклонился Кариф, подходя к калифу.
– Приветствую тебя, Кариф, – кивнул ему в ответ правитель, – Я получил вчера твою просьбу и твое золото, но пока я еще не принял решения.
– Мой повелитель?! – растерянно посмотрел на него торговец – он внес в казну города вчера чуть ли не в двое больше обычного, чтобы уж наверняка быть уверенным в своем успехе.
– Скажи Кариф, неужели все эти деньги ты заработал одной торговлей? Тогда поистине наши земли могут гордиться таким удачливым сыном Солнца! Ведь ты знаешь, что должен подтвердить, что у тебя есть еще десять таких же частей, что ты внес вчера в казну, и ты будешь содержать на них небольшой отряд защитников, а также приумножать свое достояние?
– Конечно, о высокочтимый Сухад! Я все это знаю и все подготовил. Я долго странствовал, во всем себе отказывал, считал каждый медяк – и вот теперь я могу с гордостью объявить, что могу сделать все, что велит обычай! Не скрою, что большую часть этих денег выручил я с небезызвестного тебе бойца, именуемого Нартангом, которого ты не велел мне больше выставлять в твоем городе, о великий.
Теперь же я продал его в далеком и чужом городе и могу спокойно вздохнуть – ибо враждебный нрав его не давал мне расслабиться и на миг.
– Так ты продал его? – прищурился Сухад, вспоминая слова воина о договоре с торговцем о свободе по его сотой победе над противником в боях. Калиф уже оплакал свою неверную любимую, уже перегорел ревностью и ненавистью к воину, и нередко вспоминал его теперь, потому что увидел в нем человека, одаренного многим и чистого духом.
– Продал, великий, – кивнул Кариф.
– Почему же не продал мне? Я же предлагал тебе, помнишь? – не меняя тона, продолжал Сухад.
– Мой повелитель, он не стал бы служить тебе! Он одержал столько побед, что я уже не мог держать его, а никто кроме меня не мог управлять им так, чтобы он делал что-то по собственной воле, – начал оправдываться торговец, не понимая, почему великий калиф интересуется его рабом, – Поэтому я продал его на тяжелую работу в рудники – там крепкие цепи и прочные кнуты, – хихикнул он, – Там его нечеловеческая сила будет как раз к месту!
Калиф молчал. Он смотрел на человека, ползущего на более высшую ступень любыми силами и не имеющего кроме денег ничего, что должен был иметь шейх. Бесстрашный и непобедимый воин поразил его своей отвагой и своей историей, и тем ужасней она была для Сухада, что он знал ее начало и услышал сейчас ее конец. Он хорошо понимал, что Нартанг не станет работать в каменоломнях, что его наверняка уже забили до смерти за его непокорство и презрение к боли… Что же ему теперь остается? Вспоминать высокородного воина, каждый раз глядя на этого жалкого продажного торгаша, нарушившего свою клятву, предавшего человека, что приносил ему такие деньги, нажившись на нем в последний раз? Человека, который его, Сухада, правителя города, высокородного калифа, спас от верной смерти, и которого он, пусть и не гласно, но стал считать своим другом, равным по происхождению и внутренней силе…
Сухад внимательно смотрел на заелозившего под его взглядом Карифа: золото, что торговец внес в его казну, было как раз кстати в исполнении его задумок по новым торговым путям… однако иметь такого подданного, который в любой момент может предать, видя выгоду или опасность…
– Я хочу, чтобы до заката ты покинул мой город и больше никогда не появлялся в нем, – холодно произнес калиф, – Сейчас тебе вернут деньги, на которые ты хотел купить себе титул шейха. Но знай, Кариф, что шейху мало иметь много денег и богатств – у шейха должно быть гордое и честное сердце! Мне не нужен такой человек, как ты – убирайся вон! – он сделал знак стражникам, и те грозно двинулись на открывшего от неожиданности рот торговца – такого он никак не ждал от сегодняшнего визита.
Сухад подошел к резному окну и посмотрел, как Карифа изгоняют из его дворца, его города… Больше он не увидит подлого торговца… но забудет ли погибшего от его жадности воина?
Партакл в первый раз за две недели не спешил в город:
– Наконец-то я расправился со своими делами, – потягиваясь после сна на просторном мягком ложе, улыбнулся жене он.
– Наконец-то ты станешь уделять мне хоть толику своего внимания, – наиграно-сварливо ответила красотка.
– Бессовестная, все мое свободное время принадлежит тебе!
– Ну да, если еще припомнить, что его у тебя нет!
– Ничего, дорогая, зато теперь его у меня будет уйма. Все решилось как нельзя лучше – твой муж по прежнему главный человек в Тире, после правителя, конечно, – как бы невзначай поправился вельможа, – Даже не пришлось выпускать нашего зверя! – усмехнулся он.
– Так ты для этого его готовил! – сразу поняла Калиархара недосказанный мужем на неделе замысел. А Каний тебя опередил, да еще и сам поплатился за это! – засмеялась она, – А ты еще говоришь, что я хитрая!
– Конечно хитрая. Я же просто умный! – подколол ее супруг.
– Ну погоди! – наигранно зло прошипела красотка и бросилась его щекотать.
– Ай, ай, жена, прекрати! – смеясь, покрикивал на нее вельможа, но Калиархара не отступалась.
– Ага, смеешься?! А все говоришь, что тебе скучно! Чего же тогда смеешься?!
– Прекрати, отстань! – поймал ее наконец за руки Партакл.
– Ну все больше не буду, отпусти, а то синяки оставишь! – сразу же недовольно заерзала капризуля.
– Смотри у меня! – погрозил ей пальцем вельможа и вновь устроился поудобней на подушках, – А все действительно скучно…
– Все время ты говоришь мне о том, как тебе скучно, – начиная раздражаться, насупилась Калиархара, усаживаясь напротив мужа.
– Ну если мне действительно скучно?! – невинно пожал плечами тот.
– Я придумала что может дать тебе новые впечатления, – загадочно улыбнулась красавица.
– Что же? – Партакл давным-давно испытал уже всевозможные наслаждения и был настолько развращен плотскими утехами и извращениями, что его, казалось, ничем нельзя было пронять.
– Я скажу, но давай уговоримся – если тебя это всколыхнет, то ты позволишь этому случиться, сколько бы это ни стоило! – загадочно произнесла Калиархара с видом заговорщицы.
– Ну что ж быть по-твоему, – согласился заинтригованный вельможа – Ты же знаешь – деньги уже давно перестали волновать меня.
– Хорошо. Тогда слушай – я хочу, чтобы Нартанг взял при нас Дидаолу! – с торжественным видом объявила развратная жена – она вовсе не забыла дерзкого воина и радовалась, подловив мужа на слове – теперь он не сможет увильнуть от расправы над наглецом. От расправы, потому что она так и не нашла мужчину среди рабов или слуг, которые согласились бы исполнить ее желание – Калиархара была уверена, что и воин также откажется от этого, тем самым призвав на себя уже неотвратимое наказание – никто не смел отказывать Партаклу!
– Дидаолу Нартанг?! – вспомнив невинное сказочное дитя и своего ужасного раба, внутренне содрогнулся вельможа.
– Ага! Проняло?! – победно заключила красотка, отметив вытянувшееся лицо мужа.
– Не скрою, – признался тот.
– Значит быть тому?!
– Быть, раз проспорил, – развел руками Партакл, приглашая жестом жену вернуться к нему в постель.
Обрадованная победой Калиархара даже не стала упираться, как это часто любила делать…
Когда супруги спустились на нижний ярус дома, стоял уже жаркий день. Одий терпеливо ожидал пробуждения хозяина, чтобы получить от него указания на день.
Первые слова господина, заставили его подумать, что все теперь в этом доме крутиться вокруг проклятого воина:
– Одий, как там поживает Нартанг? – махнув на его поклон, осведомился Партакл.
– Его рана уже затянулась, господин, Рат говорит, что на нем все заживает, как на звере.
– Зверь и есть! – ввернула Калиархара.
– Приведи его сюда, – велел Партакл, выходя на двор и щурясь на яркое солнце. За господами вышли телохранители Калиархары, неизменно дежурившие у дверей, пока их хозяйка была с мужем дома. На дворе рабы прогуливали лошадей. Партакл невольно залюбовался своими красавцами вороными чаще других выбираемыми им для поездок.
Одного из них вел Мидий, переведенный Одием в конюшню по предложению одного из надсмотрщиков. Раб вздрогнул, поймав на себе взгляд господина. Вельможа поспешно отвернулся – что ему до раба.
– О, ковыляет! – зло отметила Калиархара, разглядев в саду высокую немного раскачивающуюся фигуру Нартанга, намеренно настраивая мужа против непоколебимого воина.
Нартанг подошел к стоящим на ступенях и встал – солнце было у него за спиной и он не щурясь смотрел на них своим тяжелым взглядом, не выражавшим абсолютно ничего, кроме мрачной отрешенности. Он пришел, готовый выступить вскоре по уговору с Партаклом для убийства его соперника.
– Одий, пошли кого-нибудь за Дидаолой, – в свою очередь распорядилась Калиархара, не желая затягивать долгожданной развязки своего замысла. Казначей поклонился и отошел, давая распоряжения первому попавшемуся ему на пути рабу.
– Как твоя нога, Нартанг? – так и не дождавшись от воина какого-либо приветствия, насупив брови, осведомился Партакл.
– Почти не болит, – прорычал тот, не понимая для чего вельможа собрал здесь столько лишних людей, чтобы дать ему достаточно неординарное, если не тайное задание.
– Хорошо, – Партакл спустился со ступеней, обошел воина со спины и внимательно посмотрел на ровный рубец на его икре, плотно стянувшийся кровавой корочкой.
– Я уже пробовал биться один – все как и раньше, – как бы между прочим заметил Нартанг.
– Как и раньше быть не может, – одарив воина злым взглядом, непонятно к чему заметила Калиархара, подходя к мужу и обнимая его за шею – высокая стройная женщина была с ним почти одно роста.
Не найдя что ответить, воин пожал плечами, а потом его взгляд скользнул по тропинке, ведущей к дому из сада, и он невольно замер, увидев семенящую за посланным рабом девочку. Нартанг понял, что в первую ночь пребывания здесь он все же видел не сон, а живое существо и вот это необыкновенное существо спешило сейчас сюда.
Калиархара проследила за его взглядом и торжествующе улыбнулась, подбадривая мужа пламенным взглядом и нежными прикосновениями.
– Ты говорил, что можешь сделать все что угодно, чтобы выбраться отсюда? – продолжал тем временем Партакл.
– Да, – буркнул воин, подразумевая под вопросом недавний разговор и немного нервничая, чувствуя какой-то подвох во всем происходящем.
– Мои условия немного изменились, – продолжил вельможа.
В это время сказочное существо подошло еще ближе. И теперь с Нартанга сошло первое наваждение и он увидел просто малое прекрасное дите, совсем недавно вырванное из счастливой своей доброй мирной жизни с игрушками, сладостями и мамиными сказками на ночь, совсем недавно лелеянное родителями и оберегаемое окружающими за свою невиданную красоту. Но теперь же за эту самую неземную красоту и невинность взятую из сказки жизни в суровое рабство. На ее лице еще не исчезли до конца следы долгих и горьких слез – вокруг огромных глаз виднелись красные круги.
– Возьми ее и мы тебя отпустим, – как бы невзначай, сказала страшная женщина.
Нартанг онемел – он пялился на необычайно красивую и хрупкую девочку, неизвестно какой насмешкой Хьярга попавшую в этот страшный мир, и не мог переварить только что услышанных слов. Потом, когда смысл их начал потихоньку доходить до него, он медленно перевел свой удивленный и моментально темнеющий вселенской ненавистью взгляд на ту, что только что предложила ему новую цену его новой свободы.
– Что?! – поперхнувшись человеческой речью, рыкнул воин.
– Ты с ней при нас и свободен, – разъясняя жестами, как дебилу, беззаботно улыбнулась Калиархара.
Черная пелена ненависти и злобы застлала взор Нартанга, он не сразу понял, почему так напряглись и выдвинулись вперед, немного побледнев, охранники-близнецы, почему высокородный Партакл невольно отстранил за себя свою дерзкую жену, а когда понял – оскалился еще больше – возмущенный и охваченный справедливым гневом, он просто сделал один шаг вперед. Ему хотелось раздавить руками эту женщину, словно змею, укусившую, но не сумевшую, а может и сумевшую поразить ядом.
– Стоять! – донесся до него голос «нового господина», – Стой не то умрешь!
Непонятно как оказавшееся здесь дитя, над которым только что ему предложили надругаться, наконец, разбудило в Нартанге уже почти уснувшее за годы плена качество королей Данерата – в один миг решать проблему, просчитывая многое наперед и незамедлительно исполняя задуманное. Она все-таки стала именно той вестью богов, какой он посчитал ее сначала. В один миг вялые мысли о побеге и поиске возможных путей к нему обрисовались в четкую картину, которую он тут же начал творить – колесница, которую еще только собирались запрягать, стояла в стороне, пара вороных осталась во дворе – остальных уже заводили в конюшню, укрывая от полуденной жары; дорогу Нартанг приблизительно знал – он помнил путь от дома вельможи до арены и помнил положение улиц торговой части, где ходил с Карифом. Отбросив ненужный участок, прилегающий к территории гигантского рынка Тира, он четко наметил себе путь прочь из этого города.
– Убирайся в свой угол! – нервно подернув головой, приказал Партакл – он неплохо чувствовал людей и сейчас четко знал, что от этого раба исходит большая опасность – опасность, которую он сам назвал бы смертельной, если бы не привык к своей неприкосновенности настолько, что продолжал повелевать явно непокорному и непобедимому бойцу.
Нартанг не двинулся с места – в его голове завершался вырисовываться красивый и опасный план освобождения.
– Пошел отсюда, я сказал! – повторил вельможа.
– Может он просто хочет исполнить условие! – ехидно заметила Калиархара, которая вообще, похоже, ничего не боялась и ни о чем не заботилась, кроме собственных развлечений и удовлетворения своей чудовищной фантазии.
Нартанг быстро резанул своим взглядом по стоявшим рядом и так же быстро пошел прочь туда, где оставались его доспехи – от хромоты не осталось и следа. Та коморка, что отвели ему, была не так далеко от двора и поэтому путь его не занял много времени. Быстро и четко, не делая ни единого лишнего движения, Нартанг умело застегивал пряжки доспехов. Убирать волосы не было времени, он одел шлем так и, покинув убогое помещение, быстро пошел обратно.
– Ты что задумал?! – возмутился Партакл, уже собравшийся удалиться в свой дом, обнимая супругу за стройную талию.
Нартанг молчал – он больше не желал говорить о чем-то – слова ничего не давали ему, кроме неприятностей.
Навстречу ему метнулись близнецы телохранители – метнулись инстинктивно, как учили – с разных сторон и одновременно, стремясь пронзить короткими широкими мечами незащищенные доспехами шею и ноги.
Нартанг этого очень ждал – ему было нужно оружие. Он быстро завладел им – увернулся от правого, перехватив руку с мечом, перевернул и толкнул его навстречу левому. Неимоверно вывернув кисть, завладел мечом бывшего правового, тут же раскроил им шею левого, покончив через миг и со вторым. Боевой механизм завелся вновь – остановить его могла только смерть, но подарить ее воину здесь было просто некому. Возмущенные и гневные крики «новых хозяев» раздражали его – он без особого труда отбил блок вставшего на защиту своей жены Партакла, убил его, все так же, не останавливаясь, без малейшего сомнения и сожаления прикончил остолбеневшую красавицу Калиархару. Его затуманенный ненавистью и жаждой битвы взгляд скользнул по бледной прозрачной девочке, смотрящей на него округлившимися от ужаса глазами – что ему сейчас до испуганного ребенка, который несколько мгновений назад пробудил в нем то неистовое рвение к свободе, благодаря которому он сейчас вырывался прочь отсюда? Ему уже было не жалко ее – брошенную в муравейник бабочку с неокрепшими резными крылышками – секундное наваждение прошло – он вновь забыл что такое жалость, что такое вообще человеческие чувства.
Может, если бы она смотрела на него по-другому, попросила бы спасти, тогда бы он еще заметил ее, может, и взял бы с собой, но нет – рядом с ним не было места слабому ребенку – он не знал что с ним делать, не хотел и не мог отвлекаться на спасение невинной жизни. «Вперед!» – вот единственная мысль, что жила сейчас в его голове. Все его истомившееся в неволе существо рвало цепи ненавистного плена чужой земли и воли. Он чувствовал себя всесильным, ибо не ведал ни страха, ни сомнения, ни той силы, что могла бы его остановить – он искренне верил в себя и в Удачу, которая сейчас просто не могла его оставить. Рабы и слуги, что были свидетелями страшной и быстрой расправы над самыми сильными и влиятельными для них людьми, остолбенело глядели на страшного воина, а он стремительно подошел к пятящимся от него конюхам – среди которых даже не признал знакомого раба-плаксу – и, не произнося ни слова, забрал поводья двух горячих коней, совсем недавно носивших колесницу богатейшего гражданина Тира. Кони были не в пример пустынным – высокие, сильные и веселые – они беззаботными глазами покосились на нового всадника – им было все равно с кем лететь наперегонки с ветром. Нартанг вспрыгнул на ничем непокрытую спину животного – он не стал отвлекаться на сбрую – была только узда и ладно – быстро привязал к ремню длинный повод второго коня.
Опешившие люди во дворе боялись останавливать его – они теперь вообще не знали что им делать – те, которые были для них повелителями и богами только что стали мертвы в один миг – в этот миг рухнул весь их устой жизни.
– Вперед! – стиснув ногами крутые бока, рыкнул Нартанг, хлопнув коня по крупу плоской стороной меча. Животное фыркнуло и рванулось вперед – хоть и непривычным способом, но этот человек дарил ему самое желанное – свободу неудержимого бега.
Очень быстро и без всяких препятствий пролетел Нартанг по улицам Тира – его выбранная тактика оказалась верной – скорость и неожиданность – сначала пугала и отталкивала людей, а уж потом заставляла думать: «кто это был?». Промелькнула мимо мрачной громадиной гигантская каменная арена, остался где-то справа треклятый рынок товаров и рабов, приближались ворота. На них стояла стража.
Нартанг еще не решил как будет действовать там, но вскоре думать уже стало некогда – конь стремительно летел прямо на заступивших дорогу солдат.
– Стой! От кого едешь?! – недовольно крикнул ему стражник.
– От Партакла! – рыкнул воин первое пришедшее на ум.
– Проезжай! – скорее для приличия ответил солдат, едва успевая отскочить из-под копыт горячего коня.
– Совсем этот Партакл своих распустил – ни за кого не считают нас! – с нескрываемым недовольством сплюнул на землю напарник стража, провожая взглядом быстро удаляющегося всадника.
– А что это за знаки у него такие были? Что-то не припомню, чтобы в знаках Партакла были крылатые львы и змеи?! – оправившись от первого замешательства, нахмурил брови чудом спасшийся из-под копыт солдат.
– У Партакла знак – лавровый венок и воин с мечом. Крылатый лев… Что-то вообще такого не припомню… – тоже нахмурился второй, бросая на напарника встревоженный взгляд, в котором было предчувствие только что сделанной ошибки.
– А ты лица не разглядел?
– Нет. Но где-то я его точно видел… Но где…
– На арене!!! – вдруг осенило неудачливого стражника, – Это он играл Пернея! Я вспомнил его доспехи! Вот откуда я видел их!
– Ты уверен? – еще больше хмуря брови спросил его напарник.
– Конечно! Как он там бился! – вспомнил солдат поразительное зрелище.
– Стой! Так что? Мы пропустили раба без бумаги господина?!
– О боги! – в миг осекся стражник, осознавая какую оплошность они допустили, – О боги!!! – повторил он вспоминая чьим именно рабом назвался улизнувший, – Так это раб Партакла! А кони точно Партакла! Так значит – он свел коней и удирает сейчас?!!! – дошла наконец до него вся суть происшедшего.
Солдат стал самым первым человеком, который вычислил Нартанга и узнал о его намерении, вернее даже не намерении, а свершении задуманного.
Когда стражник закончил цепочку своих умозаключений, воин уже оставил позади последние дома, стоявшие на отшибе и увиденные им первыми по прибытии из пустыни.
Сильный конь летел вперед, мощными ногами попирая любимую землю – он не знал, что в своем стремлении к свободе, человек, что дарил ему долгожданную безумную скачку, без сожаления мог забрать переполняющую его пока жизнь. Его собрат недовольно похрапывал сзади, злясь на то, что вечный напарник по колеснице сейчас впереди и они не летят плечом к плечу по этой бесконечной дороге, равные и безудержные.
Солдат, стоявший на страже границы больше заботился о людях, въезжавших в его страну, нежели выезжавших из нее, если еще заметить, что выезжавших не было практически вообще – лишь те немногие, что возвращались обратно в свои пески.
Поэтому возникший из пыльного облака черный всадник показался стражнику миражом, нагнанным полуденным безжалостным солнцем. Привлеченный лишь стуком копыт, он повернулся к приближающемуся воину и вскинул руку в останавливающем жесте, заступая ему дорогу, почему-то абсолютно забыв про свое копье – видно жара и вправду совсем измотала его. Меч свистнул в воздухе, отбросив несколько капель со своего хорошо отточенного края прямо в лицо только что вышедшему из небольшой хижины пограничнику. Два озверелых вороных вихрем пронеслись мимо, совсем напрасно заступивший воину дорогу к свободе солдат опал на землю безжизненным мешком. Дорога впервые за долгое время вливала в Нартанга давно забытую силу – силу свободы! Она, словно толстая вена, несла в себе ту жизненную энергию, которая пьянила лучше любого вина и радовала своей бесконечностью и неизведанностью! Дорога стала для Нартанга сейчас самым великим счастьем, потому что теперь он уже был действительно полностью свободным!
– Я уже сказала, что надо с ним сделать!
– Это всегда успеется, а пока он нужен мне для другого…
– Для чего же?
– Пошла вон, – шикнул Партакл на рабыню и та мгновенно испарилась. Калиархара уже с интересом обернулась на него – она очень любила все таинственное и запретное.
– На совете все идет преотвратно… Если не станет одного человека, то думаю, все наладится.
– Хм, – кивнула, поняв его мысли жена, – Но он хромает… Не подведет ли тебя его рана?
– Сильно хромает? – недовольно нахмурился Партакл.
– Посмотри сам, – пожала плечами красотка.
– Хорошо, – пойду к нему сам, чтобы не смог притвориться.
Нартанг сидел на пороге своей каморки, когда заметил приближающегося вельможу.
Он чуть заметно ухмыльнулся и остался сидеть.
Партакл быстро подошел к нему. Приветствовать первым он не привык и ждал от воина хоть каких-то слов, но их так и не последовало. Начиная немного раздражаться неподвижностью и немотой своего нового подопечного, Партакл нахмурился, но перешагнув через себя, обратился к «истукану»:
– Как твоя нога, Нартанг?
– Заживает, – бесцветно ответил тот, продолжая буравить вельможу изучающим черным глазом.
– Сможешь сражаться, как прежде?
– Смогу, – вмиг поднялся воин – он никак не думал, что так скоро получит шанс на освобождение.
– Не на боях… – немного замялся Партакл, не зная с чего начать.
– Мне все равно.
– Хорошо, – приободрился вельможа, – Нужно будет убить одного знатного человека.
Его охраняют. Нужно будет убить и охранников. Сможешь?
– А если смогу – будем в расчете? – задал один волновавший его вопрос Нартанг.
– Если сделаешь, что говорю – можешь ко мне даже не возвращаться.
– Когда идти?
– Я скажу когда.
– Хорошо, – кивнул воин – настроение у него поднялось – дела складывались неожиданно хорошо.
Однако Партакл ушел и долго еще потом не появлялся с момента их разговора. Идти к нему самому Нартанг не видел смысла и мучался ожиданием. Десять дней прошло с того дня, как он вышел из темниц арены, а промелькнувшая тень освобождения вновь растворилась в аллеях тенистого сада Партакла.
– Где же твой джин, Кариф?! Растворился в пустынном мороке?! – подкалывали друзья захмелевшего торговца, который заявился к ним в богатых одеждах в сопровождении двух здоровых смуглых рабов, тоже разодетых в добротные одеяния, теперь сопровождавших его повсюду.
– Я его хорошо продал – он мне надоел. Больно страшная рожа! Зато теперь спокойно могу ходить по улицам – вот купил двух дриунов – такие же могучие, но зато преданные, не в пример тому бешеному! – напыщенно важно отвечал Кариф.
– Ну, ну, – кивали слушатели, улыбаясь – они-то помнили чудовищную силу Нартанга и хорошо понимали, что эти двое так же беззвучно полегли бы от его руки, случись воину появиться, чтобы напасть на своего бывшего владельца. Только где теперь удивительный боец никто так и не допытается у вруна-Карифа – это они тоже хорошо понимали, – Ну, ну, Кариф. Конечно…
Теперь Кариф уже не закупал товаров и не собирал караван – он шел во дворец к калифу, чтобы купить у него титул шейха, который так и не носил еще по причине своего происхождения и чрезмерной жадности, накапливая все большие и большие богатства. Теперь же он обладал огромными деньгами, на которые не только можно было отстроить настоящий дворец и стены, но и наполнить его всякими чудесными вещами и хорошими рабами.
Он жил невдалеке от Города Солнца и поэтому должен был идти к калифу Сухаду, как правителю земель. Вчера он запросил дозволения предстать перед правителем со своей просьбой и теперь спешил к назначенному времени.
Торговец переминался с ноги на ногу в комнате перед дверьми в зал приемов.
Дорогие неудобные туфли нещадно давили его пухлые ноги, расшитый золотом халат плохо пропускал воздух, вызывая испарину, но он все же держался, воодушевляемый своей целью, которая вот-вот должна была быть достигнута.
– Входи! – торжественно распахнул двери визирь – сегодня он смотрел на Карифа по-другому, не как когда тот являлся простым торговцем.
Кариф встрепенулся и вошел в зал, где на своем троне уже сидел Сухад.
– Мой высокочтимый повелитель! – поклонился Кариф, подходя к калифу.
– Приветствую тебя, Кариф, – кивнул ему в ответ правитель, – Я получил вчера твою просьбу и твое золото, но пока я еще не принял решения.
– Мой повелитель?! – растерянно посмотрел на него торговец – он внес в казну города вчера чуть ли не в двое больше обычного, чтобы уж наверняка быть уверенным в своем успехе.
– Скажи Кариф, неужели все эти деньги ты заработал одной торговлей? Тогда поистине наши земли могут гордиться таким удачливым сыном Солнца! Ведь ты знаешь, что должен подтвердить, что у тебя есть еще десять таких же частей, что ты внес вчера в казну, и ты будешь содержать на них небольшой отряд защитников, а также приумножать свое достояние?
– Конечно, о высокочтимый Сухад! Я все это знаю и все подготовил. Я долго странствовал, во всем себе отказывал, считал каждый медяк – и вот теперь я могу с гордостью объявить, что могу сделать все, что велит обычай! Не скрою, что большую часть этих денег выручил я с небезызвестного тебе бойца, именуемого Нартангом, которого ты не велел мне больше выставлять в твоем городе, о великий.
Теперь же я продал его в далеком и чужом городе и могу спокойно вздохнуть – ибо враждебный нрав его не давал мне расслабиться и на миг.
– Так ты продал его? – прищурился Сухад, вспоминая слова воина о договоре с торговцем о свободе по его сотой победе над противником в боях. Калиф уже оплакал свою неверную любимую, уже перегорел ревностью и ненавистью к воину, и нередко вспоминал его теперь, потому что увидел в нем человека, одаренного многим и чистого духом.
– Продал, великий, – кивнул Кариф.
– Почему же не продал мне? Я же предлагал тебе, помнишь? – не меняя тона, продолжал Сухад.
– Мой повелитель, он не стал бы служить тебе! Он одержал столько побед, что я уже не мог держать его, а никто кроме меня не мог управлять им так, чтобы он делал что-то по собственной воле, – начал оправдываться торговец, не понимая, почему великий калиф интересуется его рабом, – Поэтому я продал его на тяжелую работу в рудники – там крепкие цепи и прочные кнуты, – хихикнул он, – Там его нечеловеческая сила будет как раз к месту!
Калиф молчал. Он смотрел на человека, ползущего на более высшую ступень любыми силами и не имеющего кроме денег ничего, что должен был иметь шейх. Бесстрашный и непобедимый воин поразил его своей отвагой и своей историей, и тем ужасней она была для Сухада, что он знал ее начало и услышал сейчас ее конец. Он хорошо понимал, что Нартанг не станет работать в каменоломнях, что его наверняка уже забили до смерти за его непокорство и презрение к боли… Что же ему теперь остается? Вспоминать высокородного воина, каждый раз глядя на этого жалкого продажного торгаша, нарушившего свою клятву, предавшего человека, что приносил ему такие деньги, нажившись на нем в последний раз? Человека, который его, Сухада, правителя города, высокородного калифа, спас от верной смерти, и которого он, пусть и не гласно, но стал считать своим другом, равным по происхождению и внутренней силе…
Сухад внимательно смотрел на заелозившего под его взглядом Карифа: золото, что торговец внес в его казну, было как раз кстати в исполнении его задумок по новым торговым путям… однако иметь такого подданного, который в любой момент может предать, видя выгоду или опасность…
– Я хочу, чтобы до заката ты покинул мой город и больше никогда не появлялся в нем, – холодно произнес калиф, – Сейчас тебе вернут деньги, на которые ты хотел купить себе титул шейха. Но знай, Кариф, что шейху мало иметь много денег и богатств – у шейха должно быть гордое и честное сердце! Мне не нужен такой человек, как ты – убирайся вон! – он сделал знак стражникам, и те грозно двинулись на открывшего от неожиданности рот торговца – такого он никак не ждал от сегодняшнего визита.
Сухад подошел к резному окну и посмотрел, как Карифа изгоняют из его дворца, его города… Больше он не увидит подлого торговца… но забудет ли погибшего от его жадности воина?
Партакл в первый раз за две недели не спешил в город:
– Наконец-то я расправился со своими делами, – потягиваясь после сна на просторном мягком ложе, улыбнулся жене он.
– Наконец-то ты станешь уделять мне хоть толику своего внимания, – наиграно-сварливо ответила красотка.
– Бессовестная, все мое свободное время принадлежит тебе!
– Ну да, если еще припомнить, что его у тебя нет!
– Ничего, дорогая, зато теперь его у меня будет уйма. Все решилось как нельзя лучше – твой муж по прежнему главный человек в Тире, после правителя, конечно, – как бы невзначай поправился вельможа, – Даже не пришлось выпускать нашего зверя! – усмехнулся он.
– Так ты для этого его готовил! – сразу поняла Калиархара недосказанный мужем на неделе замысел. А Каний тебя опередил, да еще и сам поплатился за это! – засмеялась она, – А ты еще говоришь, что я хитрая!
– Конечно хитрая. Я же просто умный! – подколол ее супруг.
– Ну погоди! – наигранно зло прошипела красотка и бросилась его щекотать.
– Ай, ай, жена, прекрати! – смеясь, покрикивал на нее вельможа, но Калиархара не отступалась.
– Ага, смеешься?! А все говоришь, что тебе скучно! Чего же тогда смеешься?!
– Прекрати, отстань! – поймал ее наконец за руки Партакл.
– Ну все больше не буду, отпусти, а то синяки оставишь! – сразу же недовольно заерзала капризуля.
– Смотри у меня! – погрозил ей пальцем вельможа и вновь устроился поудобней на подушках, – А все действительно скучно…
– Все время ты говоришь мне о том, как тебе скучно, – начиная раздражаться, насупилась Калиархара, усаживаясь напротив мужа.
– Ну если мне действительно скучно?! – невинно пожал плечами тот.
– Я придумала что может дать тебе новые впечатления, – загадочно улыбнулась красавица.
– Что же? – Партакл давным-давно испытал уже всевозможные наслаждения и был настолько развращен плотскими утехами и извращениями, что его, казалось, ничем нельзя было пронять.
– Я скажу, но давай уговоримся – если тебя это всколыхнет, то ты позволишь этому случиться, сколько бы это ни стоило! – загадочно произнесла Калиархара с видом заговорщицы.
– Ну что ж быть по-твоему, – согласился заинтригованный вельможа – Ты же знаешь – деньги уже давно перестали волновать меня.
– Хорошо. Тогда слушай – я хочу, чтобы Нартанг взял при нас Дидаолу! – с торжественным видом объявила развратная жена – она вовсе не забыла дерзкого воина и радовалась, подловив мужа на слове – теперь он не сможет увильнуть от расправы над наглецом. От расправы, потому что она так и не нашла мужчину среди рабов или слуг, которые согласились бы исполнить ее желание – Калиархара была уверена, что и воин также откажется от этого, тем самым призвав на себя уже неотвратимое наказание – никто не смел отказывать Партаклу!
– Дидаолу Нартанг?! – вспомнив невинное сказочное дитя и своего ужасного раба, внутренне содрогнулся вельможа.
– Ага! Проняло?! – победно заключила красотка, отметив вытянувшееся лицо мужа.
– Не скрою, – признался тот.
– Значит быть тому?!
– Быть, раз проспорил, – развел руками Партакл, приглашая жестом жену вернуться к нему в постель.
Обрадованная победой Калиархара даже не стала упираться, как это часто любила делать…
Когда супруги спустились на нижний ярус дома, стоял уже жаркий день. Одий терпеливо ожидал пробуждения хозяина, чтобы получить от него указания на день.
Первые слова господина, заставили его подумать, что все теперь в этом доме крутиться вокруг проклятого воина:
– Одий, как там поживает Нартанг? – махнув на его поклон, осведомился Партакл.
– Его рана уже затянулась, господин, Рат говорит, что на нем все заживает, как на звере.
– Зверь и есть! – ввернула Калиархара.
– Приведи его сюда, – велел Партакл, выходя на двор и щурясь на яркое солнце. За господами вышли телохранители Калиархары, неизменно дежурившие у дверей, пока их хозяйка была с мужем дома. На дворе рабы прогуливали лошадей. Партакл невольно залюбовался своими красавцами вороными чаще других выбираемыми им для поездок.
Одного из них вел Мидий, переведенный Одием в конюшню по предложению одного из надсмотрщиков. Раб вздрогнул, поймав на себе взгляд господина. Вельможа поспешно отвернулся – что ему до раба.
– О, ковыляет! – зло отметила Калиархара, разглядев в саду высокую немного раскачивающуюся фигуру Нартанга, намеренно настраивая мужа против непоколебимого воина.
Нартанг подошел к стоящим на ступенях и встал – солнце было у него за спиной и он не щурясь смотрел на них своим тяжелым взглядом, не выражавшим абсолютно ничего, кроме мрачной отрешенности. Он пришел, готовый выступить вскоре по уговору с Партаклом для убийства его соперника.
– Одий, пошли кого-нибудь за Дидаолой, – в свою очередь распорядилась Калиархара, не желая затягивать долгожданной развязки своего замысла. Казначей поклонился и отошел, давая распоряжения первому попавшемуся ему на пути рабу.
– Как твоя нога, Нартанг? – так и не дождавшись от воина какого-либо приветствия, насупив брови, осведомился Партакл.
– Почти не болит, – прорычал тот, не понимая для чего вельможа собрал здесь столько лишних людей, чтобы дать ему достаточно неординарное, если не тайное задание.
– Хорошо, – Партакл спустился со ступеней, обошел воина со спины и внимательно посмотрел на ровный рубец на его икре, плотно стянувшийся кровавой корочкой.
– Я уже пробовал биться один – все как и раньше, – как бы между прочим заметил Нартанг.
– Как и раньше быть не может, – одарив воина злым взглядом, непонятно к чему заметила Калиархара, подходя к мужу и обнимая его за шею – высокая стройная женщина была с ним почти одно роста.
Не найдя что ответить, воин пожал плечами, а потом его взгляд скользнул по тропинке, ведущей к дому из сада, и он невольно замер, увидев семенящую за посланным рабом девочку. Нартанг понял, что в первую ночь пребывания здесь он все же видел не сон, а живое существо и вот это необыкновенное существо спешило сейчас сюда.
Калиархара проследила за его взглядом и торжествующе улыбнулась, подбадривая мужа пламенным взглядом и нежными прикосновениями.
– Ты говорил, что можешь сделать все что угодно, чтобы выбраться отсюда? – продолжал тем временем Партакл.
– Да, – буркнул воин, подразумевая под вопросом недавний разговор и немного нервничая, чувствуя какой-то подвох во всем происходящем.
– Мои условия немного изменились, – продолжил вельможа.
В это время сказочное существо подошло еще ближе. И теперь с Нартанга сошло первое наваждение и он увидел просто малое прекрасное дите, совсем недавно вырванное из счастливой своей доброй мирной жизни с игрушками, сладостями и мамиными сказками на ночь, совсем недавно лелеянное родителями и оберегаемое окружающими за свою невиданную красоту. Но теперь же за эту самую неземную красоту и невинность взятую из сказки жизни в суровое рабство. На ее лице еще не исчезли до конца следы долгих и горьких слез – вокруг огромных глаз виднелись красные круги.
– Возьми ее и мы тебя отпустим, – как бы невзначай, сказала страшная женщина.
Нартанг онемел – он пялился на необычайно красивую и хрупкую девочку, неизвестно какой насмешкой Хьярга попавшую в этот страшный мир, и не мог переварить только что услышанных слов. Потом, когда смысл их начал потихоньку доходить до него, он медленно перевел свой удивленный и моментально темнеющий вселенской ненавистью взгляд на ту, что только что предложила ему новую цену его новой свободы.
– Что?! – поперхнувшись человеческой речью, рыкнул воин.
– Ты с ней при нас и свободен, – разъясняя жестами, как дебилу, беззаботно улыбнулась Калиархара.
Черная пелена ненависти и злобы застлала взор Нартанга, он не сразу понял, почему так напряглись и выдвинулись вперед, немного побледнев, охранники-близнецы, почему высокородный Партакл невольно отстранил за себя свою дерзкую жену, а когда понял – оскалился еще больше – возмущенный и охваченный справедливым гневом, он просто сделал один шаг вперед. Ему хотелось раздавить руками эту женщину, словно змею, укусившую, но не сумевшую, а может и сумевшую поразить ядом.
– Стоять! – донесся до него голос «нового господина», – Стой не то умрешь!
Непонятно как оказавшееся здесь дитя, над которым только что ему предложили надругаться, наконец, разбудило в Нартанге уже почти уснувшее за годы плена качество королей Данерата – в один миг решать проблему, просчитывая многое наперед и незамедлительно исполняя задуманное. Она все-таки стала именно той вестью богов, какой он посчитал ее сначала. В один миг вялые мысли о побеге и поиске возможных путей к нему обрисовались в четкую картину, которую он тут же начал творить – колесница, которую еще только собирались запрягать, стояла в стороне, пара вороных осталась во дворе – остальных уже заводили в конюшню, укрывая от полуденной жары; дорогу Нартанг приблизительно знал – он помнил путь от дома вельможи до арены и помнил положение улиц торговой части, где ходил с Карифом. Отбросив ненужный участок, прилегающий к территории гигантского рынка Тира, он четко наметил себе путь прочь из этого города.
– Убирайся в свой угол! – нервно подернув головой, приказал Партакл – он неплохо чувствовал людей и сейчас четко знал, что от этого раба исходит большая опасность – опасность, которую он сам назвал бы смертельной, если бы не привык к своей неприкосновенности настолько, что продолжал повелевать явно непокорному и непобедимому бойцу.
Нартанг не двинулся с места – в его голове завершался вырисовываться красивый и опасный план освобождения.
– Пошел отсюда, я сказал! – повторил вельможа.
– Может он просто хочет исполнить условие! – ехидно заметила Калиархара, которая вообще, похоже, ничего не боялась и ни о чем не заботилась, кроме собственных развлечений и удовлетворения своей чудовищной фантазии.
Нартанг быстро резанул своим взглядом по стоявшим рядом и так же быстро пошел прочь туда, где оставались его доспехи – от хромоты не осталось и следа. Та коморка, что отвели ему, была не так далеко от двора и поэтому путь его не занял много времени. Быстро и четко, не делая ни единого лишнего движения, Нартанг умело застегивал пряжки доспехов. Убирать волосы не было времени, он одел шлем так и, покинув убогое помещение, быстро пошел обратно.
– Ты что задумал?! – возмутился Партакл, уже собравшийся удалиться в свой дом, обнимая супругу за стройную талию.
Нартанг молчал – он больше не желал говорить о чем-то – слова ничего не давали ему, кроме неприятностей.
Навстречу ему метнулись близнецы телохранители – метнулись инстинктивно, как учили – с разных сторон и одновременно, стремясь пронзить короткими широкими мечами незащищенные доспехами шею и ноги.
Нартанг этого очень ждал – ему было нужно оружие. Он быстро завладел им – увернулся от правого, перехватив руку с мечом, перевернул и толкнул его навстречу левому. Неимоверно вывернув кисть, завладел мечом бывшего правового, тут же раскроил им шею левого, покончив через миг и со вторым. Боевой механизм завелся вновь – остановить его могла только смерть, но подарить ее воину здесь было просто некому. Возмущенные и гневные крики «новых хозяев» раздражали его – он без особого труда отбил блок вставшего на защиту своей жены Партакла, убил его, все так же, не останавливаясь, без малейшего сомнения и сожаления прикончил остолбеневшую красавицу Калиархару. Его затуманенный ненавистью и жаждой битвы взгляд скользнул по бледной прозрачной девочке, смотрящей на него округлившимися от ужаса глазами – что ему сейчас до испуганного ребенка, который несколько мгновений назад пробудил в нем то неистовое рвение к свободе, благодаря которому он сейчас вырывался прочь отсюда? Ему уже было не жалко ее – брошенную в муравейник бабочку с неокрепшими резными крылышками – секундное наваждение прошло – он вновь забыл что такое жалость, что такое вообще человеческие чувства.
Может, если бы она смотрела на него по-другому, попросила бы спасти, тогда бы он еще заметил ее, может, и взял бы с собой, но нет – рядом с ним не было места слабому ребенку – он не знал что с ним делать, не хотел и не мог отвлекаться на спасение невинной жизни. «Вперед!» – вот единственная мысль, что жила сейчас в его голове. Все его истомившееся в неволе существо рвало цепи ненавистного плена чужой земли и воли. Он чувствовал себя всесильным, ибо не ведал ни страха, ни сомнения, ни той силы, что могла бы его остановить – он искренне верил в себя и в Удачу, которая сейчас просто не могла его оставить. Рабы и слуги, что были свидетелями страшной и быстрой расправы над самыми сильными и влиятельными для них людьми, остолбенело глядели на страшного воина, а он стремительно подошел к пятящимся от него конюхам – среди которых даже не признал знакомого раба-плаксу – и, не произнося ни слова, забрал поводья двух горячих коней, совсем недавно носивших колесницу богатейшего гражданина Тира. Кони были не в пример пустынным – высокие, сильные и веселые – они беззаботными глазами покосились на нового всадника – им было все равно с кем лететь наперегонки с ветром. Нартанг вспрыгнул на ничем непокрытую спину животного – он не стал отвлекаться на сбрую – была только узда и ладно – быстро привязал к ремню длинный повод второго коня.
Опешившие люди во дворе боялись останавливать его – они теперь вообще не знали что им делать – те, которые были для них повелителями и богами только что стали мертвы в один миг – в этот миг рухнул весь их устой жизни.
– Вперед! – стиснув ногами крутые бока, рыкнул Нартанг, хлопнув коня по крупу плоской стороной меча. Животное фыркнуло и рванулось вперед – хоть и непривычным способом, но этот человек дарил ему самое желанное – свободу неудержимого бега.
Очень быстро и без всяких препятствий пролетел Нартанг по улицам Тира – его выбранная тактика оказалась верной – скорость и неожиданность – сначала пугала и отталкивала людей, а уж потом заставляла думать: «кто это был?». Промелькнула мимо мрачной громадиной гигантская каменная арена, остался где-то справа треклятый рынок товаров и рабов, приближались ворота. На них стояла стража.
Нартанг еще не решил как будет действовать там, но вскоре думать уже стало некогда – конь стремительно летел прямо на заступивших дорогу солдат.
– Стой! От кого едешь?! – недовольно крикнул ему стражник.
– От Партакла! – рыкнул воин первое пришедшее на ум.
– Проезжай! – скорее для приличия ответил солдат, едва успевая отскочить из-под копыт горячего коня.
– Совсем этот Партакл своих распустил – ни за кого не считают нас! – с нескрываемым недовольством сплюнул на землю напарник стража, провожая взглядом быстро удаляющегося всадника.
– А что это за знаки у него такие были? Что-то не припомню, чтобы в знаках Партакла были крылатые львы и змеи?! – оправившись от первого замешательства, нахмурил брови чудом спасшийся из-под копыт солдат.
– У Партакла знак – лавровый венок и воин с мечом. Крылатый лев… Что-то вообще такого не припомню… – тоже нахмурился второй, бросая на напарника встревоженный взгляд, в котором было предчувствие только что сделанной ошибки.
– А ты лица не разглядел?
– Нет. Но где-то я его точно видел… Но где…
– На арене!!! – вдруг осенило неудачливого стражника, – Это он играл Пернея! Я вспомнил его доспехи! Вот откуда я видел их!
– Ты уверен? – еще больше хмуря брови спросил его напарник.
– Конечно! Как он там бился! – вспомнил солдат поразительное зрелище.
– Стой! Так что? Мы пропустили раба без бумаги господина?!
– О боги! – в миг осекся стражник, осознавая какую оплошность они допустили, – О боги!!! – повторил он вспоминая чьим именно рабом назвался улизнувший, – Так это раб Партакла! А кони точно Партакла! Так значит – он свел коней и удирает сейчас?!!! – дошла наконец до него вся суть происшедшего.
Солдат стал самым первым человеком, который вычислил Нартанга и узнал о его намерении, вернее даже не намерении, а свершении задуманного.
Когда стражник закончил цепочку своих умозаключений, воин уже оставил позади последние дома, стоявшие на отшибе и увиденные им первыми по прибытии из пустыни.
Сильный конь летел вперед, мощными ногами попирая любимую землю – он не знал, что в своем стремлении к свободе, человек, что дарил ему долгожданную безумную скачку, без сожаления мог забрать переполняющую его пока жизнь. Его собрат недовольно похрапывал сзади, злясь на то, что вечный напарник по колеснице сейчас впереди и они не летят плечом к плечу по этой бесконечной дороге, равные и безудержные.
Солдат, стоявший на страже границы больше заботился о людях, въезжавших в его страну, нежели выезжавших из нее, если еще заметить, что выезжавших не было практически вообще – лишь те немногие, что возвращались обратно в свои пески.
Поэтому возникший из пыльного облака черный всадник показался стражнику миражом, нагнанным полуденным безжалостным солнцем. Привлеченный лишь стуком копыт, он повернулся к приближающемуся воину и вскинул руку в останавливающем жесте, заступая ему дорогу, почему-то абсолютно забыв про свое копье – видно жара и вправду совсем измотала его. Меч свистнул в воздухе, отбросив несколько капель со своего хорошо отточенного края прямо в лицо только что вышедшему из небольшой хижины пограничнику. Два озверелых вороных вихрем пронеслись мимо, совсем напрасно заступивший воину дорогу к свободе солдат опал на землю безжизненным мешком. Дорога впервые за долгое время вливала в Нартанга давно забытую силу – силу свободы! Она, словно толстая вена, несла в себе ту жизненную энергию, которая пьянила лучше любого вина и радовала своей бесконечностью и неизведанностью! Дорога стала для Нартанга сейчас самым великим счастьем, потому что теперь он уже был действительно полностью свободным!