Страница:
– Господин… Можно мне войти, господин? – вдруг донесся снаружи робкий дрожащий голос.
– Да,- просипел воин – язык никак не хотел его слушаться.
Полог слегка отодвинулся, в небольшую щель проскользнула девушка, все в той же фиолетовой накидке, в которой и ехала все это время на одном из передних верблюдов. Нартанг абсолютно не знал, какая именно из десяти, казалось, совсем одинаковых рабынь перед ним. Но сейчас ему стало абсолютно все равно какая – главное, что она его! Сейчас все время воздержания вдруг обрушилось на сознание воина, он ощутил такое, абсолютно непреодолимое желание обладать этой женщиной прямо здесь и сейчас, что просто взлетел со своего места, одним единым движением оказавшись рядом со своей гостьей. Пока рабыня робко закрывала за собой полог, Нартанг уже сбросил с себя свой балахон и в нетерпении жадно провел рукой по покрывалу, скрывающему ее. Девушка сделала глубокий вдох и обернулась к нему, «одевая» на лицо улыбку.
– Господин, позволь станцевать для тебя, – все так же робко спросила она, глядя на воина огромными карими глазами.
– Как тебя зовут? – хрипло спросил Нартанг, – снимая с нее тяжелое покрывало и проводя рукой по черным волнистым густым волосам.
– Зайхара, – все так же тихо ответила рабыня.
– Зайхара, – повторил, оскалившись в улыбке Нартанг, – Не надо танцевать, Зайхара.
Приласкай меня, я так давно не видел женщины! – жадно глядя в глубокие, словно пустынный колодец, глаза дочери песков доверчиво произнес воин. И видно, столько в его словах было скрытой боли и тоски, что едва живая от парализующей боязни перед жутким человеком девушка, вдруг прониклась к нему доверием и отбросила свои страхи, проведя рукой по его часто вздымающейся груди.
– Приляг, господин, и забудь про свои тревоги, – уже более уверенно улыбнулась она, начиная знакомое дело.
Нартанг лег на жесткую циновку и совсем не ощутил ее колкости – мягкие руки Зайхары уже гладили и ласкали его одеревеневшее тело:
– Ты могуч, словно лев, – тихо прошептала она, дотрагиваясь губами до рельефного торса воина…
То, что делала в эту ночь маленькая черноглазая рабыня, стало для Нартанга абсолютно новым неведомым непрекращающимся наслаждением. Ее ласки пьянили его намного сильнее любого вина, и ему казалось, словно душа отходит от сокращающегося в порывах страсти тела и плавает рядом в жарком мягком пламени масляной лампы.
Когда, уже под конец ночи, воин забылся внезапно навалившимся сном, маленькая рабыня даже с некоторым сожалением посмотрела на своего «господина» и, юрко выскользнув наружу, пошла к ютившимся у верблюдов подругам по несчастью.
Дремавший под навесом у догорающего костра Залим тут же проснулся:
– Эй, ты, иди сюда! – окликнул он вновь закутавшуюся в покрывало девушку, – Хозяин приказал спросить у тебя, чего желал воин. Я не слышал, чтобы ты пела… – добавил он сердито, – Ты не исполнила волю хозяина – не сделал все, как полагается?
– Он велел мне не танцевать и не петь, а сразу начать ласки, – затравлено посмотрела на него рабыня – в свои четырнадцать лет она уже хорошо разбиралась в людях и безошибочно определяла, чего можно ждать от того или иного человека. Ее опыт говорил, что этот раб, получивший небольшую власть от господина над другими рабами, очень гордился своим положением, а сейчас безумно завидует спящему воину, который отобрал у него, по-видимому, основную благосклонность хозяина. А теперь он был абсолютно не прочь сорвать свою обиду на ком-нибудь побеззащитней…
Зайхара хорошо знала таких людей – ей не раз перепадали от них жестокие тумаки.
Этот человек сам хотел бы оказаться на месте воина, но он не смел даже приказать ей доставить ему удовольствие, пока никто не видит, чтобы хоть как-то удовлетворить свое явное желание.
– Я сделала все, как велел хозяин, господин. Воин больше уже не мог услаждаться и теперь спит…
– Тьфу, распутная! Иди на свое место, – презрительно сплюнул Залим, за высокомерием скрывая зависть и влечение, провожая поспешившую исполнить приказ рабыню жадным взглядом.
На утро Кариф обнаружил своего верного раба переминающимся с ноги на ногу у палатки воина и рассмеялся:
– Ну, Залим, иди – буди Нартанга!
– Господин… – мученически произнес верный раб, представляя, что с ним сделает разбуженный воин – разбухший сине-лиловый нос еще не зажил от его тяжелой руки.
– Ладно, проверь караван – скоро тронемся в путь, – еще громче засмеялся торговец,
– Нартанг, дорогой, вставай уже! – позвал он, и полог шатра тут же распахнулся.
– Я встал, – немного смущенно оскалился воин – его лицо за все время плена впервые приобрело какое-то человеческое выражение, а не походило на страшную маску.
– Я вижу, ты доволен, дорогой?! – улыбался во всю ширь Кариф.
– Доволен, – усмехнулся Нартанг, – Я и не знал, что так бывает…
– Ха-ха-ха! – во всю глотку засмеялся Кариф, – Теперь понимаешь, почему я так быстро уехал из города?! Это очень ценный товар – дочери племени айкинеров очень ценятся! Они очень искусные! – буквально растворялся в своей собственной улыбке торговец – сам он сегодняшней ночью взял в свой шатер сразу трех рабынь, но не утруждал себя какими-либо действиями, лишь получая безмерное удовольствие, – Промедли я и еще чего доброго их бы у меня выкрали или не дали житья ценами!
Завтра я их продам в Залигаре и стану очень богатым! – похвастался плут.
– Куда ты деваешь все эти деньги? – попытался понять жадность торговца Нартанг.
– Как куда? Я их складываю в сундуки и коплю! – искренне удивился Кариф.
– А если, пока ты ездишь, на твой дом нападут и украдут все деньги? – ухмыльнулся Нартанг.
– Э-э-э нет – мой шатер на торговой территории – там не воруют! Там калиф хорошо охраняет свои земли. Вот если бы я жил по ту сторону песков – это да – там только и нужно, что каждый день трястись за свое добро! Но мой шатер никто не тронет! А потом, когда я накоплю много денег, я построю целый город и стану там настоящим шейхом!
– Хм, хитер, – покачал головой Нартанг, с тенью презрения глядя на своего «хозяина» – и с этим мелким торгашом ему скитаться по пустыне еще неизвестно сколько… – А в этом, как ты сказал – Залимаре – я буду драться? – решил он уточнить все же насколько долго будет еще с этим человеком. Мысли о Свободе постоянно окутывали его туманной дымкой.
– Ай, дорогой, ты думаешь только о боях! В Залигаре боев нет – там вообще почти ничего нет – только рынок: рабы, верблюды, иногда кони, но очень редко. Там ты должен будешь следить за моим Гайридом – его могут украсть!
– Я не пес, – сразу помрачнел воин, вернувшись на землю, и вспомнив где он находится и с кем говорит…
– Нартанг, давай не будем с тобой ссориться? – примирительно поднял руки торговец,
– Я делаю хорошо тебе – ты мне. Просто посидишь в сторонке с моим конем и посмотришь, чтобы к нему никто не подходил, а если подойдут – защитишь, – заискивающе улыбнулся хитрец, – Договорились?
– Ладно, – неохотно ответил воин.
– Вот и славно! – кивнул Кариф и дал команду каравану трогаться.
Залигар был действительно одним огромным рынком – его даже тяжело было назвать городом: ни стен, ни ворот, ни домов – одни только лавки с товарами и многочисленные вкопанные столбы, к которым были привязаны люди и верблюды; и лишь одна единственная постройка – большой навес, где продавались драгоценные кони пустыни – самое дорогое в этой стране песков – и, конечно же, центром был колодец – то, за счет чего основывался каждый город или селение. Кариф торопился занять отдаленное место у трех столбов с небольшим навесом, Нартанг заметил, что к этим же столбам торопится еще один человек с караваном из верблюдов необычной белой окраски. Воину стало интересно, как разойдутся дельцы. Торговец верблюдами подошел к навесу первым, Кариф опоздал буквально на десяток шагов.
– Почтенный, это – мое место, я становлюсь на него уже десятый год! – по обыкновению улыбаясь, обратился к «захватчику» Кариф.
– Но я занял его первым, почтенный. Если бы все ждали, когда приедут те, кто встает на место всегда – Залигар был бы похож на стан степняков! – ответил ему высокий худощавый человек с длинной тощей шеей и глазами грифа. Его сходство с птицей усиливал длинный изогнутый нос на узком лице с большим, почти безгубым ртом.
– Да, но я-то уже здесь, так что будь добр, освободи мне путь и поищи себе другое место! – воинственно произнес Кариф, покосившись на Нартанга и напрягшегося Залима с другими рабами.
– Что ж, ладно, – кивнул грифоподобный человек, проследив за взглядом торговца и отметив явное преимущество в людях у «законного» владельца удобной стоянки.
– Солнце одарило тебя разумом, – учтиво улыбнулся ему Кариф, буквально раздуваясь от гордости.
– А тебя хорошим товаром, – также учтиво улыбнулся ему человек, направляя свой караван дальше по полукругу столбов.
– И у тебя товар тоже не плох, – ободрил его Кариф, делая Залиму знак останавливаться.
Кариф первым соскочил на песок – здесь, в отличии от других городов пустыни не было даже клочка твердой земли. Первым делом он завел под навес своего коня и крепко привязал его к жерди опоры.
– Нартанг, дорогой, иди сюда. Мы сейчас все уйдем на площадь. Посиди здесь, посмотри за Гайридом.
– Угу, – мрачно кивнул воин, слезая с только что уложенного верблюда и вытирая потное лицо пыльной рукой, – Только воду оставь, – по обыкновению попросил воин.
– Хорошо, дорогой, – кивнул торговец, – Залим! Напои Гайрида и оставь воду Нартангу!
Воин ухмыльнулся – наверное небо бы перевернулось, если в песках лошадь оценили ниже человека. Потом он уселся у жерди навеса, где тень была поглубже и посмотрел на рабынь, подгоняемых толчками Залима. Интересно, кто стоит здесь дороже – те верблюды, что вел грифолицый или эти хрупкие и ласковые девочки?
– Кариф! – окликнул он торговца.
– Ну что? – недовольно отозвался тот – он явно уже что-то считал и прикидывал в уме.
– А они дорогие? – кивнул воин на укрытых покрывалами рабынь.
– Да! – гордо улыбнулся торговец.
– Дороже верблюдов? – уточнил свой вопрос Нартанг.
– Конечно, дорогой. Тебе понравилась та?
– Да, – кивнул воин, уже решив, что Кариф собирается оставить Зайхару ему.
– Я потом дам тебе другую, – усмехнувшись, махнул ему торговец, – Ну все, сиди тут.
И Кариф засеменил за удаляющимся с «ценным товаром» Залимом. Нартанг не смотрел больше за ушедшими. Он сидел и думал, что завяз в этих песках по самое горло – прошло уже столько времени, а до цели было так далеко – сто убитых бойцов. Пока на счету воина было только четыре… Нартанг понял, как хитер был Кариф. Он согласился тогда на условия торговца от безысходности, но теперь надежда на освобождение таяла, как мираж, расплываясь в неопределенности растянутого до бесконечности времени. Он понял, что Кариф может тянуть с его боями неимоверно долго, путешествуя из одного города в другой при необходимости скрывая проходящие «игры». Воин мог остаться здесь навсегда, так и не убив своего последнего сотого противника… Конь всхрапнул и вывел его из своих мыслей.
Нартанг слегка приподнял голову и увидел оборванного раба, крадущегося вдоль сложенных на песке тюков и пустых бутылей из-под воды. Из-за этого «бруствера» воина почти не было видно, а его неподвижность ввела «лазутчика» в заблуждение.
Оборванец встретился взглядом с черным глазом Нартанга, вздрогнул, как от удара, вскрикнул и пустился наутек. Воин мрачно оскалился: «Интересно посмотреть сейчас на свое отражение… – подумал он, – Неужели действительно так «красив»?»
Кариф вернулся уже ближе к закату. С ним был только Залим, двое прежних рабов, и три новых верблюда – как раз те белые, что вел грифолицый…
– Все! – довольно улыбнулся торговец Нартангу, – Завтра едем в Карилам. Все в порядке, Нартанг, никто не подходил к тебе?
– Нет, – оскалился воин.
– Ага, ну и славно, – поежился под многозначительным злым взглядом воина Кариф, – Залим, снимаемся, отходим от рынка, пока еще совсем не стемнело!
Залим понимающе кивнул и стал поспешно колотить рабов и орать на них, чтобы шевелились и быстро наполнили опорожненные бурдюки водой. Сам же принялся седлать новых верблюдов. Очень скоро их маленький караван отошел от города.
Когда уже почти стемнело, а луна все не показывалась, Кариф крикнул, чтобы останавливались:
– Все расставляйте шатры – ночуем здесь. Но чтоб все равно кто-то караулил Гайрида и верблюдов.
Приказание торговца исполнили быстро, и вскоре Нартанг уже лежал в своем маленьком шатре и вспоминал прошлую ночь. Ему было жаль тоненькой Зайхары – кому достанется нежная девочка, которая не отстранила даже его – страшного и немытого?
Достанется какому-нибудь зажравшемуся негодяю, днем будет работать до изнеможения, а ночью – услаждать господина. И через год превратиться в истерзанного грязного оборвыша – такую же, как многие, женщины в этом чужом и непонятном мире… Да и Хьярг с ней! Рабыня, пришедшая на одну ночь и всецело отдавшаяся страшному животному – она и не женщина вовсе! Так – нечто…
– Ай! Ай!!! Грабят!!! – вывел воина из своих мыслей резкий визг одного из рабов.
Нартанг подумал продолжить спокойно лежать, хотя все тело уже напряглось, и готово было ринуться вперед.
– Нартанг! Нартанг! Спасай, дорогой! – донесся до него истошный крик Карифа.
– Ага, сейчас поймешь какой я «дорогой», – хмыкнул воин, вставая и выглядывая из-за полога: три их верблюда белыми силуэтами уже поспешно тряслись, за какими-то людьми, а Гайрид храпел и пятился от двух незнакомых оборванцев, пытающихся поймать его за коротко срезанную узду, которую горячий конь вырвал из их рук.
Карауливший добро хозяина раб, завизжавший только что, был уже мертв и валялся с перерезанным горлом.
– Нартанг! – бежал к воину Кариф, падая в песок, протягивая меч, который не выдавал ему после неповиновения на площади в Городе солнца.
– Поторгуемся, почтенный?! – оскалился на него Нартанг.
– Ты что, Нартанг?! – уставился на него безумными круглыми от страха глазами Кариф.
– Во сколько ты ценишь свое добро? – спокойно спросил Нартанг, выходя из шатра и вытаскивая из закостеневших пальцев опешившего торговца меч.
– Ты что?! – заорал еще громче Кариф, – Гайрид!!! – обернулся он на тревожное ржание своего коня.
– Десять моих убитых за то, что я все тебе сейчас верну обратно, – просто сказал Нартанг, – Пятерых убью – пятерых набавишь, – предложил он свою цену пялившемуся на него выпученными глазами «хозяину».
– А-а-ай, шайтан!!! – как-то неестественно простонал Кариф, – Да, да!!! Только убей их!
– Слово даешь?! – уже направляясь к схватившим, наконец, коня за узду разбойникам, обернулся воин.
– Даю, даю!
– Ладно, – хмыкнул Нартанг, оскалился и подскочил к конокрадам.
Один из них, первым заметивший воина, выхватил свой кинжал и что-то закричал, явно надеясь своим видом напугать неприятеля, но потом, разглядев лучше защитника добычи, тут же переменил свое решение и кинулся наутек, бросив товарища одного. Тот, растерянно посмотрел на спину улепетывающего подельника, оглянулся, не выпуская повод храпящего коня, и тут же, получив глубокую рану в бок, с криком осел в песок. Нартанг же, не останавливаясь, быстро сорвал с неудачливого конокрада его длинный пояс и, поймав пятящегося коня, ловко привязал к его срезанной узде новый повод. Потом, вскочив на спину нервному животному, ударил его пятками в бока – конь всхрапнул и, подскочив на задних ногах, с места сорвался в галоп. Воин сразу отметил, сколько прыти было у тонконогого жеребца – он вихрем взлетел на гребень дюны и птицей кинулся вниз, неумолимо настигая воров верблюдов, которые уже садились на своих, спрятанных в песчаной впадине горбатых скакунов. Гайрид показал все замечательные качества коня пустыни – казалось, он летел, не касаясь песка, и покрывал расстояние за сказочно короткое время; Нартанг даже засомневался – сумеет ли он на такой скорости ударить, как нужно. Но через мгновение сомневаться уже не было времени: рука воина сама сделал то, в чем был не уверен разум – двое разбойников упали, даже не успев достать своего оружия. Последний из неудачливых грабителей, бледный, словно кость, задумал спрятаться за верблюдами. Но Нартанг, еще раз удивившись подвижности лошади, ловко направил коня в сторону, противоположенную их стремительной скачки, и Гайрид, крутанувшись, как волчок, рванулся обратно – спрятаться ночному татю так и не удалось – Нартанг налетел на него с неотвратимостью смерти. Пятого и последнего из налетчиков, первым ударившегося в бегство, воин легко нашел по следам, не успевшим слиться с общей волнообразной гладью песков. Тот удирал от него, словно от песчаного джина – злого духа пустыни. Наверное, Нартанг сейчас и был воплощением ужасного существа, которым пугали еще совсем молодого парня лет этак пять назад, потому что, когда воин нагнал его, тот даже не стал вытаскивать оружие – в его взгляде было сознание того, что жизнь его закончена. Воин подарил ему быструю смерть. Потом он вернулся к верблюдам и вместе с животными направился в лагерь, по окраине которого метался Кариф с зажатым в руке длинным кинжалом. Смотрелся он очень комично и воин невольно оскалился:
– Мог бы и сам справиться – чего звал? – с усмешкой бросил он на землю узду первого верблюда, к седлу которого были привязаны остальные.
– Ай, Нартанг! Гайрид! – запричитал торговец, хватаясь за повод своего коня, растерянно и ошалело взглянув на воина, и принимаясь наглаживать морду любимого питомца с трепещущими от быстрой скачки ноздрями.
– Да все хорошо с твоим Гайридом, – вновь оскалился воин, – Добивать этого? – подошел он к скулящему на земле последнему оставшемуся в живых разбойнику, хватая его за волосы и приставляя меч к горлу.
Кариф растерянно посмотрел на него, потом испугался необходимости принятия решения, отвернулся, успокаивая самого себя, и, не оборачиваясь, визгливо выкрикнул: «Режь, шакала!» Воин пожал плечами и перерезал извивающемуся у него в ногах конокраду горло. Он удивился – почему Карифа так напугало убийство воров, ведь смотрел же торговец бои на арене? Но потом решил, что маленький человек, наверное, и вправду понимал бои, как «игры» и даже не задумывался, что убивают-то там по-настоящему…
– Ну что, Кариф, еще десять убитых к моим первым четырем. Так? – сразу решил расставить все по своим местам воин.
– Ай, как тебе не стыдно?! Как не стыдно?! Это не честно! – запричитал торговец,
– Ты в такой час стал со мной торговаться! Так не честно, не честно!
– Эй, ты чего, от своих слов отказываешься? – с явной угрозой произнес воин – сейчас он был еще разгорячен своей «охотой» и никак не собирался терять то, на что рассчитывал.
– Нет, нет, – поспешно ответил смышленый торговец, – Но прошу тебя, дорогой, больше не надо так! Я тебе делал хорошо, и ты мне делай хорошо! – завел Кариф свою извечную песню.
– Да ладно тебе, – отмахнулся воин, обтер меч об одежду уже бездыханного разбойника и пошел к своему шатру.
– Эй, Нартанг, ты куда? – удивился торговец.
– Спать дальше, – непонимающе пожал плечами воин.
– Здесь? Среди убитых? – выпучил глаза торговец все еще не вышедший до конца из состояния шока.
– Ну и что? – уж ему-то не впервой было ночевать в такой компании, – До утра не завоняют.
– Ай, что говоришь?! Их души превратятся теперь в джинов и будут преследовать нас!
– Чушь какая, – фыркнул Нартанг, – Ты сниматься хочешь в ночь?
– Нет, нет, до солнца нельзя ничего делать – то все нечисто!
– Ну и верование у тебя, – еще раз фыркнул воин, – Если никуда не идем – делай что хочешь, а я спать буду, – и ушел в свой маленький шатер.
А трое опешивших детей песков остались в обществе трупа и животных. Залим собрал всех верблюдов и привязал к шатру хозяина, поручив оставшемуся рабу не отрывать от них взгляда, потом привел сбрую Гайрида в надлежащий вид и для пущей верности намотал узду себе на руку. Кариф еще раз осмотрел своего коня – не сбил ли тяжелый воин ему спину и только потом залез в свой шатер. Всю оставшуюся ночь торговец не смыкал глаз, ему то мерещились новые шорохи, то казалось, что из темных углов, не охваченных трепещущим светильником, кто-то выползает. Потом он стал думать о воине, и чем больше он о нем думал, тем все больше росла в нем тревога. Кариф считал себя большим знатоком людей, их мыслей и желаний, да он и был таковым, иначе никогда бы не нажил столько добра, сколько у него уже было скоплено. Но все же он чувствовал себя обманутым – действуя единственно верным в общении с воином методом – уважением и поблажками- он незаметно сам стал его рабом. И вот теперь тот выменянный на дорогой кинжал полуживой от побоев и голода грязный вонючий раб стал уже распоряжаться в караване, и сам он боялся сказать ему что-то наперекор. И меч! Он ведь оставил у себя меч! Зачем Кариф продал чернокожего?! Теперь ни он, ни Залим даже не смогут выстрелить из лука, если воин решит что-то сделать против них!
Кариф не знал, что как раз схожие мысли вертелись сейчас у Нартанга в голове.
Воин сидел в своей палатке, погасив светильник, и размышлял о том, что сейчас торговец полностью зависит от него: они втроем – оставшегося раба он и вовсе не считал за человека – а сделай он одно лишь движение, уже и вдвоем – во всей пустыне. Ему нужно будет лишь немного припугнуть трусливого торговца и заставить по приходу в очередной город продать верблюдов, купить для него хорошую одежду свободного человека, взять достаточно воды и пойти прочь из этих земель! Уж Кариф-то наверняка знает все пути в проклятых песках. Но если эта толстая тварь решит отстоять свои права обманутого «хозяина», то Нартангу придется несладко – вся свора этих задохликов бросится на него, норовя немедля наказать наглое животное… Раскидать-то он их может и раскидает, если лучников не будет, но вот куда потом? Куда уходить? Кругом были одни пески, не хуже добротной цепи, приковавшие Нартанга к своему «благодетелю». Да и слово, данное воином чужеземному торговцу, не позволяло ему пока решиться на подобное. Пока Кариф не показал, что намерен нарушить свое…
– Нартанг, как ты можешь здесь спать?! Выходи, дорогой, уже утро! Пора трогаться в путь! – позвал его «хозяин».
– Иду, – вышел воин, потягиваясь и разминая кости от долгого сидения в одной позе – он так и не уснул, до утра блуждая в своих мыслях.
Караван был почти готов, палатка Карифа убрана, оставалась только его. Воин решил попробовать сделать все немного мягче, чем думал ночью:
– Залим, собирай шатер. Ты, – ткнул он пальцем в оставшегося раба, – Забери у шакалов оружие и хорошие вещи. Кариф, а есть мы не будем? – дружественно обратился он к торговцу, собираясь незаметно взять главенство в отряде в свои руки. Но тот хорошо понял, чего хочет воин.
– Нартанг, дорогой, ты успокойся… Я тебя пока не назначал главным по каравану, и здесь все делают то, что говорю я, – по обыкновению улыбаясь, спокойно изрек Кариф, и Нартанг оценил, как торговец хорошо понимает обстановку и как ловко умеет выходить из трудностей.
– Да я спокоен, Кариф, только голодный, – оскалился воин, понимая, что начни он сейчас напирать сильнее и отношения в караване обострятся до острия меча. Его меча. И все сведется как раз к тому, о чем он уже размышлял…
– Эй, Эфар, живо достань финики, сыр и воду для Нартанга! – тут же распорядился Кариф и сел на коня, – Поешь в дороге, – кивнул торговец воину и направил Гайрида шагом вперед.
– А я все-таки забрал бы у воров оружие, – безразличным тоном пожал плечами Нартанг.
Кариф, оглянулся на него, хотел что-то ответить, но передумал – согласись он с его предложением, и положение предводителя опять бы пошатнулось.
Карилам очень походил на Шатер Пустыни – такие же высокие ворота, такие же щербатые стены, такие же обтрепанные жители – только стражники здесь были другие.
На них воин обратил внимание сразу – все как один высокие, крепкие, горбоносые, лысые и с курчавыми черными бородами. Тогда они очень поразили воина схожестью лиц и фигур. Но первое удивление прошло, их караван въехал в ворота, Нартанг отметил, что у Карифа не потребовали обезоружить раба – то есть его. Это он запомнил, как еще одно отличие в законах разных городов одного королевства или царства. Впрочем, здесь каждый город, каждое поселение и было одним маленьким царством, соседствующим с другими, подобными ему, большими или меньшими по размеру и богатству. Таким вот царьком – шейхом и хотел вскоре стать Кариф.
Конечно же о том, чтобы стать калифом большого города торговец мечтал тоже, но знал, что это только мечты – калифами не становились простые смертные: калифат передавался по наследству от отца к сыну; после бездетного же правителя власть переходила к его ближайшему родственнику по мужской линии – женщины, даже из знатных родов, в этой стране были существами бесправными.
– Кариф, что это за люди стояли у ворот? – спросил воин у торговца, когда они свернули в какой-то безлюдный переулок.
– Это кауры, – многозначительно произнес тот, – Но те, что ты видел у ворот полностью подчиняются калифу – у него в плену их жены и дети! Он был настолько мудр, что не велел своим воинам перебить всех вражеских выродков, а взял как залог. Тогда все воины этого племени прибежали, словно побитые псы, и сложили оружие. Потом они дали клятву калифу быть преданными до конца своей жизни, если он пощадит их женщин и детей! Мудрость калифа была так велика, что он принял их клятву – и вот теперь его город охраняют настоящие кауры!
– Да,- просипел воин – язык никак не хотел его слушаться.
Полог слегка отодвинулся, в небольшую щель проскользнула девушка, все в той же фиолетовой накидке, в которой и ехала все это время на одном из передних верблюдов. Нартанг абсолютно не знал, какая именно из десяти, казалось, совсем одинаковых рабынь перед ним. Но сейчас ему стало абсолютно все равно какая – главное, что она его! Сейчас все время воздержания вдруг обрушилось на сознание воина, он ощутил такое, абсолютно непреодолимое желание обладать этой женщиной прямо здесь и сейчас, что просто взлетел со своего места, одним единым движением оказавшись рядом со своей гостьей. Пока рабыня робко закрывала за собой полог, Нартанг уже сбросил с себя свой балахон и в нетерпении жадно провел рукой по покрывалу, скрывающему ее. Девушка сделала глубокий вдох и обернулась к нему, «одевая» на лицо улыбку.
– Господин, позволь станцевать для тебя, – все так же робко спросила она, глядя на воина огромными карими глазами.
– Как тебя зовут? – хрипло спросил Нартанг, – снимая с нее тяжелое покрывало и проводя рукой по черным волнистым густым волосам.
– Зайхара, – все так же тихо ответила рабыня.
– Зайхара, – повторил, оскалившись в улыбке Нартанг, – Не надо танцевать, Зайхара.
Приласкай меня, я так давно не видел женщины! – жадно глядя в глубокие, словно пустынный колодец, глаза дочери песков доверчиво произнес воин. И видно, столько в его словах было скрытой боли и тоски, что едва живая от парализующей боязни перед жутким человеком девушка, вдруг прониклась к нему доверием и отбросила свои страхи, проведя рукой по его часто вздымающейся груди.
– Приляг, господин, и забудь про свои тревоги, – уже более уверенно улыбнулась она, начиная знакомое дело.
Нартанг лег на жесткую циновку и совсем не ощутил ее колкости – мягкие руки Зайхары уже гладили и ласкали его одеревеневшее тело:
– Ты могуч, словно лев, – тихо прошептала она, дотрагиваясь губами до рельефного торса воина…
То, что делала в эту ночь маленькая черноглазая рабыня, стало для Нартанга абсолютно новым неведомым непрекращающимся наслаждением. Ее ласки пьянили его намного сильнее любого вина, и ему казалось, словно душа отходит от сокращающегося в порывах страсти тела и плавает рядом в жарком мягком пламени масляной лампы.
Когда, уже под конец ночи, воин забылся внезапно навалившимся сном, маленькая рабыня даже с некоторым сожалением посмотрела на своего «господина» и, юрко выскользнув наружу, пошла к ютившимся у верблюдов подругам по несчастью.
Дремавший под навесом у догорающего костра Залим тут же проснулся:
– Эй, ты, иди сюда! – окликнул он вновь закутавшуюся в покрывало девушку, – Хозяин приказал спросить у тебя, чего желал воин. Я не слышал, чтобы ты пела… – добавил он сердито, – Ты не исполнила волю хозяина – не сделал все, как полагается?
– Он велел мне не танцевать и не петь, а сразу начать ласки, – затравлено посмотрела на него рабыня – в свои четырнадцать лет она уже хорошо разбиралась в людях и безошибочно определяла, чего можно ждать от того или иного человека. Ее опыт говорил, что этот раб, получивший небольшую власть от господина над другими рабами, очень гордился своим положением, а сейчас безумно завидует спящему воину, который отобрал у него, по-видимому, основную благосклонность хозяина. А теперь он был абсолютно не прочь сорвать свою обиду на ком-нибудь побеззащитней…
Зайхара хорошо знала таких людей – ей не раз перепадали от них жестокие тумаки.
Этот человек сам хотел бы оказаться на месте воина, но он не смел даже приказать ей доставить ему удовольствие, пока никто не видит, чтобы хоть как-то удовлетворить свое явное желание.
– Я сделала все, как велел хозяин, господин. Воин больше уже не мог услаждаться и теперь спит…
– Тьфу, распутная! Иди на свое место, – презрительно сплюнул Залим, за высокомерием скрывая зависть и влечение, провожая поспешившую исполнить приказ рабыню жадным взглядом.
На утро Кариф обнаружил своего верного раба переминающимся с ноги на ногу у палатки воина и рассмеялся:
– Ну, Залим, иди – буди Нартанга!
– Господин… – мученически произнес верный раб, представляя, что с ним сделает разбуженный воин – разбухший сине-лиловый нос еще не зажил от его тяжелой руки.
– Ладно, проверь караван – скоро тронемся в путь, – еще громче засмеялся торговец,
– Нартанг, дорогой, вставай уже! – позвал он, и полог шатра тут же распахнулся.
– Я встал, – немного смущенно оскалился воин – его лицо за все время плена впервые приобрело какое-то человеческое выражение, а не походило на страшную маску.
– Я вижу, ты доволен, дорогой?! – улыбался во всю ширь Кариф.
– Доволен, – усмехнулся Нартанг, – Я и не знал, что так бывает…
– Ха-ха-ха! – во всю глотку засмеялся Кариф, – Теперь понимаешь, почему я так быстро уехал из города?! Это очень ценный товар – дочери племени айкинеров очень ценятся! Они очень искусные! – буквально растворялся в своей собственной улыбке торговец – сам он сегодняшней ночью взял в свой шатер сразу трех рабынь, но не утруждал себя какими-либо действиями, лишь получая безмерное удовольствие, – Промедли я и еще чего доброго их бы у меня выкрали или не дали житья ценами!
Завтра я их продам в Залигаре и стану очень богатым! – похвастался плут.
– Куда ты деваешь все эти деньги? – попытался понять жадность торговца Нартанг.
– Как куда? Я их складываю в сундуки и коплю! – искренне удивился Кариф.
– А если, пока ты ездишь, на твой дом нападут и украдут все деньги? – ухмыльнулся Нартанг.
– Э-э-э нет – мой шатер на торговой территории – там не воруют! Там калиф хорошо охраняет свои земли. Вот если бы я жил по ту сторону песков – это да – там только и нужно, что каждый день трястись за свое добро! Но мой шатер никто не тронет! А потом, когда я накоплю много денег, я построю целый город и стану там настоящим шейхом!
– Хм, хитер, – покачал головой Нартанг, с тенью презрения глядя на своего «хозяина» – и с этим мелким торгашом ему скитаться по пустыне еще неизвестно сколько… – А в этом, как ты сказал – Залимаре – я буду драться? – решил он уточнить все же насколько долго будет еще с этим человеком. Мысли о Свободе постоянно окутывали его туманной дымкой.
– Ай, дорогой, ты думаешь только о боях! В Залигаре боев нет – там вообще почти ничего нет – только рынок: рабы, верблюды, иногда кони, но очень редко. Там ты должен будешь следить за моим Гайридом – его могут украсть!
– Я не пес, – сразу помрачнел воин, вернувшись на землю, и вспомнив где он находится и с кем говорит…
– Нартанг, давай не будем с тобой ссориться? – примирительно поднял руки торговец,
– Я делаю хорошо тебе – ты мне. Просто посидишь в сторонке с моим конем и посмотришь, чтобы к нему никто не подходил, а если подойдут – защитишь, – заискивающе улыбнулся хитрец, – Договорились?
– Ладно, – неохотно ответил воин.
– Вот и славно! – кивнул Кариф и дал команду каравану трогаться.
Залигар был действительно одним огромным рынком – его даже тяжело было назвать городом: ни стен, ни ворот, ни домов – одни только лавки с товарами и многочисленные вкопанные столбы, к которым были привязаны люди и верблюды; и лишь одна единственная постройка – большой навес, где продавались драгоценные кони пустыни – самое дорогое в этой стране песков – и, конечно же, центром был колодец – то, за счет чего основывался каждый город или селение. Кариф торопился занять отдаленное место у трех столбов с небольшим навесом, Нартанг заметил, что к этим же столбам торопится еще один человек с караваном из верблюдов необычной белой окраски. Воину стало интересно, как разойдутся дельцы. Торговец верблюдами подошел к навесу первым, Кариф опоздал буквально на десяток шагов.
– Почтенный, это – мое место, я становлюсь на него уже десятый год! – по обыкновению улыбаясь, обратился к «захватчику» Кариф.
– Но я занял его первым, почтенный. Если бы все ждали, когда приедут те, кто встает на место всегда – Залигар был бы похож на стан степняков! – ответил ему высокий худощавый человек с длинной тощей шеей и глазами грифа. Его сходство с птицей усиливал длинный изогнутый нос на узком лице с большим, почти безгубым ртом.
– Да, но я-то уже здесь, так что будь добр, освободи мне путь и поищи себе другое место! – воинственно произнес Кариф, покосившись на Нартанга и напрягшегося Залима с другими рабами.
– Что ж, ладно, – кивнул грифоподобный человек, проследив за взглядом торговца и отметив явное преимущество в людях у «законного» владельца удобной стоянки.
– Солнце одарило тебя разумом, – учтиво улыбнулся ему Кариф, буквально раздуваясь от гордости.
– А тебя хорошим товаром, – также учтиво улыбнулся ему человек, направляя свой караван дальше по полукругу столбов.
– И у тебя товар тоже не плох, – ободрил его Кариф, делая Залиму знак останавливаться.
Кариф первым соскочил на песок – здесь, в отличии от других городов пустыни не было даже клочка твердой земли. Первым делом он завел под навес своего коня и крепко привязал его к жерди опоры.
– Нартанг, дорогой, иди сюда. Мы сейчас все уйдем на площадь. Посиди здесь, посмотри за Гайридом.
– Угу, – мрачно кивнул воин, слезая с только что уложенного верблюда и вытирая потное лицо пыльной рукой, – Только воду оставь, – по обыкновению попросил воин.
– Хорошо, дорогой, – кивнул торговец, – Залим! Напои Гайрида и оставь воду Нартангу!
Воин ухмыльнулся – наверное небо бы перевернулось, если в песках лошадь оценили ниже человека. Потом он уселся у жерди навеса, где тень была поглубже и посмотрел на рабынь, подгоняемых толчками Залима. Интересно, кто стоит здесь дороже – те верблюды, что вел грифолицый или эти хрупкие и ласковые девочки?
– Кариф! – окликнул он торговца.
– Ну что? – недовольно отозвался тот – он явно уже что-то считал и прикидывал в уме.
– А они дорогие? – кивнул воин на укрытых покрывалами рабынь.
– Да! – гордо улыбнулся торговец.
– Дороже верблюдов? – уточнил свой вопрос Нартанг.
– Конечно, дорогой. Тебе понравилась та?
– Да, – кивнул воин, уже решив, что Кариф собирается оставить Зайхару ему.
– Я потом дам тебе другую, – усмехнувшись, махнул ему торговец, – Ну все, сиди тут.
И Кариф засеменил за удаляющимся с «ценным товаром» Залимом. Нартанг не смотрел больше за ушедшими. Он сидел и думал, что завяз в этих песках по самое горло – прошло уже столько времени, а до цели было так далеко – сто убитых бойцов. Пока на счету воина было только четыре… Нартанг понял, как хитер был Кариф. Он согласился тогда на условия торговца от безысходности, но теперь надежда на освобождение таяла, как мираж, расплываясь в неопределенности растянутого до бесконечности времени. Он понял, что Кариф может тянуть с его боями неимоверно долго, путешествуя из одного города в другой при необходимости скрывая проходящие «игры». Воин мог остаться здесь навсегда, так и не убив своего последнего сотого противника… Конь всхрапнул и вывел его из своих мыслей.
Нартанг слегка приподнял голову и увидел оборванного раба, крадущегося вдоль сложенных на песке тюков и пустых бутылей из-под воды. Из-за этого «бруствера» воина почти не было видно, а его неподвижность ввела «лазутчика» в заблуждение.
Оборванец встретился взглядом с черным глазом Нартанга, вздрогнул, как от удара, вскрикнул и пустился наутек. Воин мрачно оскалился: «Интересно посмотреть сейчас на свое отражение… – подумал он, – Неужели действительно так «красив»?»
Кариф вернулся уже ближе к закату. С ним был только Залим, двое прежних рабов, и три новых верблюда – как раз те белые, что вел грифолицый…
– Все! – довольно улыбнулся торговец Нартангу, – Завтра едем в Карилам. Все в порядке, Нартанг, никто не подходил к тебе?
– Нет, – оскалился воин.
– Ага, ну и славно, – поежился под многозначительным злым взглядом воина Кариф, – Залим, снимаемся, отходим от рынка, пока еще совсем не стемнело!
Залим понимающе кивнул и стал поспешно колотить рабов и орать на них, чтобы шевелились и быстро наполнили опорожненные бурдюки водой. Сам же принялся седлать новых верблюдов. Очень скоро их маленький караван отошел от города.
Когда уже почти стемнело, а луна все не показывалась, Кариф крикнул, чтобы останавливались:
– Все расставляйте шатры – ночуем здесь. Но чтоб все равно кто-то караулил Гайрида и верблюдов.
Приказание торговца исполнили быстро, и вскоре Нартанг уже лежал в своем маленьком шатре и вспоминал прошлую ночь. Ему было жаль тоненькой Зайхары – кому достанется нежная девочка, которая не отстранила даже его – страшного и немытого?
Достанется какому-нибудь зажравшемуся негодяю, днем будет работать до изнеможения, а ночью – услаждать господина. И через год превратиться в истерзанного грязного оборвыша – такую же, как многие, женщины в этом чужом и непонятном мире… Да и Хьярг с ней! Рабыня, пришедшая на одну ночь и всецело отдавшаяся страшному животному – она и не женщина вовсе! Так – нечто…
– Ай! Ай!!! Грабят!!! – вывел воина из своих мыслей резкий визг одного из рабов.
Нартанг подумал продолжить спокойно лежать, хотя все тело уже напряглось, и готово было ринуться вперед.
– Нартанг! Нартанг! Спасай, дорогой! – донесся до него истошный крик Карифа.
– Ага, сейчас поймешь какой я «дорогой», – хмыкнул воин, вставая и выглядывая из-за полога: три их верблюда белыми силуэтами уже поспешно тряслись, за какими-то людьми, а Гайрид храпел и пятился от двух незнакомых оборванцев, пытающихся поймать его за коротко срезанную узду, которую горячий конь вырвал из их рук.
Карауливший добро хозяина раб, завизжавший только что, был уже мертв и валялся с перерезанным горлом.
– Нартанг! – бежал к воину Кариф, падая в песок, протягивая меч, который не выдавал ему после неповиновения на площади в Городе солнца.
– Поторгуемся, почтенный?! – оскалился на него Нартанг.
– Ты что, Нартанг?! – уставился на него безумными круглыми от страха глазами Кариф.
– Во сколько ты ценишь свое добро? – спокойно спросил Нартанг, выходя из шатра и вытаскивая из закостеневших пальцев опешившего торговца меч.
– Ты что?! – заорал еще громче Кариф, – Гайрид!!! – обернулся он на тревожное ржание своего коня.
– Десять моих убитых за то, что я все тебе сейчас верну обратно, – просто сказал Нартанг, – Пятерых убью – пятерых набавишь, – предложил он свою цену пялившемуся на него выпученными глазами «хозяину».
– А-а-ай, шайтан!!! – как-то неестественно простонал Кариф, – Да, да!!! Только убей их!
– Слово даешь?! – уже направляясь к схватившим, наконец, коня за узду разбойникам, обернулся воин.
– Даю, даю!
– Ладно, – хмыкнул Нартанг, оскалился и подскочил к конокрадам.
Один из них, первым заметивший воина, выхватил свой кинжал и что-то закричал, явно надеясь своим видом напугать неприятеля, но потом, разглядев лучше защитника добычи, тут же переменил свое решение и кинулся наутек, бросив товарища одного. Тот, растерянно посмотрел на спину улепетывающего подельника, оглянулся, не выпуская повод храпящего коня, и тут же, получив глубокую рану в бок, с криком осел в песок. Нартанг же, не останавливаясь, быстро сорвал с неудачливого конокрада его длинный пояс и, поймав пятящегося коня, ловко привязал к его срезанной узде новый повод. Потом, вскочив на спину нервному животному, ударил его пятками в бока – конь всхрапнул и, подскочив на задних ногах, с места сорвался в галоп. Воин сразу отметил, сколько прыти было у тонконогого жеребца – он вихрем взлетел на гребень дюны и птицей кинулся вниз, неумолимо настигая воров верблюдов, которые уже садились на своих, спрятанных в песчаной впадине горбатых скакунов. Гайрид показал все замечательные качества коня пустыни – казалось, он летел, не касаясь песка, и покрывал расстояние за сказочно короткое время; Нартанг даже засомневался – сумеет ли он на такой скорости ударить, как нужно. Но через мгновение сомневаться уже не было времени: рука воина сама сделал то, в чем был не уверен разум – двое разбойников упали, даже не успев достать своего оружия. Последний из неудачливых грабителей, бледный, словно кость, задумал спрятаться за верблюдами. Но Нартанг, еще раз удивившись подвижности лошади, ловко направил коня в сторону, противоположенную их стремительной скачки, и Гайрид, крутанувшись, как волчок, рванулся обратно – спрятаться ночному татю так и не удалось – Нартанг налетел на него с неотвратимостью смерти. Пятого и последнего из налетчиков, первым ударившегося в бегство, воин легко нашел по следам, не успевшим слиться с общей волнообразной гладью песков. Тот удирал от него, словно от песчаного джина – злого духа пустыни. Наверное, Нартанг сейчас и был воплощением ужасного существа, которым пугали еще совсем молодого парня лет этак пять назад, потому что, когда воин нагнал его, тот даже не стал вытаскивать оружие – в его взгляде было сознание того, что жизнь его закончена. Воин подарил ему быструю смерть. Потом он вернулся к верблюдам и вместе с животными направился в лагерь, по окраине которого метался Кариф с зажатым в руке длинным кинжалом. Смотрелся он очень комично и воин невольно оскалился:
– Мог бы и сам справиться – чего звал? – с усмешкой бросил он на землю узду первого верблюда, к седлу которого были привязаны остальные.
– Ай, Нартанг! Гайрид! – запричитал торговец, хватаясь за повод своего коня, растерянно и ошалело взглянув на воина, и принимаясь наглаживать морду любимого питомца с трепещущими от быстрой скачки ноздрями.
– Да все хорошо с твоим Гайридом, – вновь оскалился воин, – Добивать этого? – подошел он к скулящему на земле последнему оставшемуся в живых разбойнику, хватая его за волосы и приставляя меч к горлу.
Кариф растерянно посмотрел на него, потом испугался необходимости принятия решения, отвернулся, успокаивая самого себя, и, не оборачиваясь, визгливо выкрикнул: «Режь, шакала!» Воин пожал плечами и перерезал извивающемуся у него в ногах конокраду горло. Он удивился – почему Карифа так напугало убийство воров, ведь смотрел же торговец бои на арене? Но потом решил, что маленький человек, наверное, и вправду понимал бои, как «игры» и даже не задумывался, что убивают-то там по-настоящему…
– Ну что, Кариф, еще десять убитых к моим первым четырем. Так? – сразу решил расставить все по своим местам воин.
– Ай, как тебе не стыдно?! Как не стыдно?! Это не честно! – запричитал торговец,
– Ты в такой час стал со мной торговаться! Так не честно, не честно!
– Эй, ты чего, от своих слов отказываешься? – с явной угрозой произнес воин – сейчас он был еще разгорячен своей «охотой» и никак не собирался терять то, на что рассчитывал.
– Нет, нет, – поспешно ответил смышленый торговец, – Но прошу тебя, дорогой, больше не надо так! Я тебе делал хорошо, и ты мне делай хорошо! – завел Кариф свою извечную песню.
– Да ладно тебе, – отмахнулся воин, обтер меч об одежду уже бездыханного разбойника и пошел к своему шатру.
– Эй, Нартанг, ты куда? – удивился торговец.
– Спать дальше, – непонимающе пожал плечами воин.
– Здесь? Среди убитых? – выпучил глаза торговец все еще не вышедший до конца из состояния шока.
– Ну и что? – уж ему-то не впервой было ночевать в такой компании, – До утра не завоняют.
– Ай, что говоришь?! Их души превратятся теперь в джинов и будут преследовать нас!
– Чушь какая, – фыркнул Нартанг, – Ты сниматься хочешь в ночь?
– Нет, нет, до солнца нельзя ничего делать – то все нечисто!
– Ну и верование у тебя, – еще раз фыркнул воин, – Если никуда не идем – делай что хочешь, а я спать буду, – и ушел в свой маленький шатер.
А трое опешивших детей песков остались в обществе трупа и животных. Залим собрал всех верблюдов и привязал к шатру хозяина, поручив оставшемуся рабу не отрывать от них взгляда, потом привел сбрую Гайрида в надлежащий вид и для пущей верности намотал узду себе на руку. Кариф еще раз осмотрел своего коня – не сбил ли тяжелый воин ему спину и только потом залез в свой шатер. Всю оставшуюся ночь торговец не смыкал глаз, ему то мерещились новые шорохи, то казалось, что из темных углов, не охваченных трепещущим светильником, кто-то выползает. Потом он стал думать о воине, и чем больше он о нем думал, тем все больше росла в нем тревога. Кариф считал себя большим знатоком людей, их мыслей и желаний, да он и был таковым, иначе никогда бы не нажил столько добра, сколько у него уже было скоплено. Но все же он чувствовал себя обманутым – действуя единственно верным в общении с воином методом – уважением и поблажками- он незаметно сам стал его рабом. И вот теперь тот выменянный на дорогой кинжал полуживой от побоев и голода грязный вонючий раб стал уже распоряжаться в караване, и сам он боялся сказать ему что-то наперекор. И меч! Он ведь оставил у себя меч! Зачем Кариф продал чернокожего?! Теперь ни он, ни Залим даже не смогут выстрелить из лука, если воин решит что-то сделать против них!
Кариф не знал, что как раз схожие мысли вертелись сейчас у Нартанга в голове.
Воин сидел в своей палатке, погасив светильник, и размышлял о том, что сейчас торговец полностью зависит от него: они втроем – оставшегося раба он и вовсе не считал за человека – а сделай он одно лишь движение, уже и вдвоем – во всей пустыне. Ему нужно будет лишь немного припугнуть трусливого торговца и заставить по приходу в очередной город продать верблюдов, купить для него хорошую одежду свободного человека, взять достаточно воды и пойти прочь из этих земель! Уж Кариф-то наверняка знает все пути в проклятых песках. Но если эта толстая тварь решит отстоять свои права обманутого «хозяина», то Нартангу придется несладко – вся свора этих задохликов бросится на него, норовя немедля наказать наглое животное… Раскидать-то он их может и раскидает, если лучников не будет, но вот куда потом? Куда уходить? Кругом были одни пески, не хуже добротной цепи, приковавшие Нартанга к своему «благодетелю». Да и слово, данное воином чужеземному торговцу, не позволяло ему пока решиться на подобное. Пока Кариф не показал, что намерен нарушить свое…
– Нартанг, как ты можешь здесь спать?! Выходи, дорогой, уже утро! Пора трогаться в путь! – позвал его «хозяин».
– Иду, – вышел воин, потягиваясь и разминая кости от долгого сидения в одной позе – он так и не уснул, до утра блуждая в своих мыслях.
Караван был почти готов, палатка Карифа убрана, оставалась только его. Воин решил попробовать сделать все немного мягче, чем думал ночью:
– Залим, собирай шатер. Ты, – ткнул он пальцем в оставшегося раба, – Забери у шакалов оружие и хорошие вещи. Кариф, а есть мы не будем? – дружественно обратился он к торговцу, собираясь незаметно взять главенство в отряде в свои руки. Но тот хорошо понял, чего хочет воин.
– Нартанг, дорогой, ты успокойся… Я тебя пока не назначал главным по каравану, и здесь все делают то, что говорю я, – по обыкновению улыбаясь, спокойно изрек Кариф, и Нартанг оценил, как торговец хорошо понимает обстановку и как ловко умеет выходить из трудностей.
– Да я спокоен, Кариф, только голодный, – оскалился воин, понимая, что начни он сейчас напирать сильнее и отношения в караване обострятся до острия меча. Его меча. И все сведется как раз к тому, о чем он уже размышлял…
– Эй, Эфар, живо достань финики, сыр и воду для Нартанга! – тут же распорядился Кариф и сел на коня, – Поешь в дороге, – кивнул торговец воину и направил Гайрида шагом вперед.
– А я все-таки забрал бы у воров оружие, – безразличным тоном пожал плечами Нартанг.
Кариф, оглянулся на него, хотел что-то ответить, но передумал – согласись он с его предложением, и положение предводителя опять бы пошатнулось.
Карилам очень походил на Шатер Пустыни – такие же высокие ворота, такие же щербатые стены, такие же обтрепанные жители – только стражники здесь были другие.
На них воин обратил внимание сразу – все как один высокие, крепкие, горбоносые, лысые и с курчавыми черными бородами. Тогда они очень поразили воина схожестью лиц и фигур. Но первое удивление прошло, их караван въехал в ворота, Нартанг отметил, что у Карифа не потребовали обезоружить раба – то есть его. Это он запомнил, как еще одно отличие в законах разных городов одного королевства или царства. Впрочем, здесь каждый город, каждое поселение и было одним маленьким царством, соседствующим с другими, подобными ему, большими или меньшими по размеру и богатству. Таким вот царьком – шейхом и хотел вскоре стать Кариф.
Конечно же о том, чтобы стать калифом большого города торговец мечтал тоже, но знал, что это только мечты – калифами не становились простые смертные: калифат передавался по наследству от отца к сыну; после бездетного же правителя власть переходила к его ближайшему родственнику по мужской линии – женщины, даже из знатных родов, в этой стране были существами бесправными.
– Кариф, что это за люди стояли у ворот? – спросил воин у торговца, когда они свернули в какой-то безлюдный переулок.
– Это кауры, – многозначительно произнес тот, – Но те, что ты видел у ворот полностью подчиняются калифу – у него в плену их жены и дети! Он был настолько мудр, что не велел своим воинам перебить всех вражеских выродков, а взял как залог. Тогда все воины этого племени прибежали, словно побитые псы, и сложили оружие. Потом они дали клятву калифу быть преданными до конца своей жизни, если он пощадит их женщин и детей! Мудрость калифа была так велика, что он принял их клятву – и вот теперь его город охраняют настоящие кауры!