Страница:
ленному конгломерату или союзу разношерстных элементов, как будто бы
даже немножко только правее большевиков, а, может быть, и левее
большевиков".
"Беспартийные элементы служили здесь только подножкой, ступенькой,
мостиком, по которому явились белогвардейцы. Это неизбежно политически".
(Ленин, речь на X съезде РКП 8 марта 1921 г., стенограф. отчет, стр.
19).
Дело шло в Кронштадте, как известно, не только о беспартийных: в
восстании принимало участие много партийных матросов. Вместе с беспартийными
они сдвинули власть с классовой зарубки.
Кронштадтская форма "Термидора" - военное восстание. Но при известных
условиях можно более мирно сползти к Термидору. Если кронштадтцы, партийные
и беспартийные, под лозунгом Советов и во имя Советов спускались к
буржуазному режиму, то можно сползти на термидорианские позиции даже со
знаменем коммунизма в руках. В этом и состоит дьявольская хитрость истории.
Что же такое Термидор? Спуск революции на одну ступеньку -сдвижок
власти вправо - в результате какого то надлома или надрыва революции.
Наверху, у руля, как будто те же самые люди, те же самые речи и те же самые
знамена. На другой день после 9 Термидора, победоносные участники его были
глубочайшим образом уверены, что ничего катастрофического не произошло:
просто расправились с группой "бывших вождей", ставших смутьянами,
дезорганизаторами и "объективно" помощниками Питта, тогдашнего Чемберлена. А
внизу произошли глубокие перемещения классовых сил.
Собственнические элементы успели к этому времени оправиться, окрепнуть,
набраться духу. Восстановился гражданский порядок. Новые собственники хотели
больше всего, чтобы им не мешали наслаждаться собственностью. Они нажимали
на государственный аппарат, на клубы якобинцев, из которых многие сами
чувствовали себя собственниками, людьми порядка, - и якобинской партии
понадобилось перегруппироваться: выдвинуть вперед одни элементы, более
способные и склонные плыть по новому течению, присоединить к ним новые
элементы, не якобинского происхождения, - и оттеснить назад, отбросить,
обессилить и обезглавить те элементы, которые отражали интересы и страсти
городских низов, санклютов. В свою очередь, эти низы уже не чувствовали
прежней уверенности в своих силах -- под давлением новых собственников и
прикрывавшего их государственного аппарата. Первый сдвиг власти и выразился
в передвижке внутри той же правящей партии: одни якобинцы оттеснили других
якобинцев. Но это-то и явилось -говоря ленинскими словами -- подножкой,
ступенькой, мостиком, по которому позже пришла к власти крупная буржуазия,
возглавляемая Бонапартом.
Есть ли у нас опасность Термидора? Этот вопрос означает: а) есть ли у
нас опасность буржуазной реставрации вообще; б) есть ли основания думать,
что эта реставрация совершится не сразу, одним ударом, а
рядом последовательных сдвигов, причем первый сдвиг произойдет сверху,
в значительной мере внутри одной и той же партии - от элементов,
представлявших подъем революции, к элементам, приспособляющимся к ее спуску.
Отрицать опасность буржуазной реставрации для диктатуры пролетариата в
отсталой стране, в капиталистическом окружении -- немыслимо. Говорить о
неизбежности Термидора может только меньшевик или действительный капитулянт,
не понимающий ни международных, ни внутренних ресурсов нашей революции. Но
отрицать возможность Термидора может только чиновник, болтун или хвастун. У
нас речь идет, разумеется, только о возможности, только об опасности - в том
самом смысле, в каком Ленин говорил: "Аграрной революции не отнимет никакая
сила в мире, а социалистическую - враги еще могут отнять".
Но буржуазная реставрация, вообще говоря, мыслима либо в виде
решительного и крутого переворота (с интервенцией и без интервенции), либо в
виде нескольких последовательных сдвигов. Это Устрялов и называет спуском на
тормозах, и при спуске на тормозах, дело вовсе не проходит безболезненно,
как показала та же французская революция. 9 Термидора было дополнено 18
Брюмера.
Таким образом, доколе не победила европейская революция, возможности
буржуазной реставрации у нас отрицать нельзя. Какой же из двух возможных
путей более вероятен в наших условиях: путь крутого контрреволюционного
переворота или путь последовательных сдвигов, со встряской на каждом этапе,
и с термидорианским сдвигом, как ближайшим этапом? На этот вопрос, думаю,
можно дать только архиусловный ответ. Поскольку вообще нельзя отрицать
возможности буржуазной реставрации, постольку приходится иметь перед глазами
оба ее варианта, -- и с тормозами и без тормозов - взвешивать их шансы,
подмечать элементы их подготовки. В политике, как и в экономике, остается
все тот же вопрос: кто кого?
На XI съезде Ленин очень ярко нарисовал возможный термидорианский сдвиг
власти. Он брал вопрос в разрезе культуры, которая, конечно, теснейшим
образом связана и с экономикой и с политикой:
"История знает превращения всяких сортов, полагаться на убежденность,
преданность и прочие превосходные душевные качества - это вещь в политике
совсем несерьезная".
"Нас учили: бывает, что один народ завоюет другой народ, и тогда тот
народ, который завоевал, бывает завоевателем, а тот, который завоеван,
бывает побежденным. Это очень просто и всем понятно. Но что бывает с
культурой этих народов? Тут Не так просто. Если народ, который завоевал,
культурнее народа побежденного, то он навязывает ему свою культуру, а если
наоборот, то бывает так, что побежденный свою культуру навязывает
завоевателю".
Считал ли Ленин, что такого рода перерождение управляющих неизбежно?
Нет. Считал ли он его возможным? Безусловно. Считал ли он его вероятным? При
известных исторических условиях - да. Означало
ли это пессимизм? Нет, самый вопрос звучит глупостью. (Должен тут же в
скобках сказать, что над одним из столпов партии приятель его проделал злую
шутку, показав ему, под видом собственной статьи, цитированные мною выдержки
из речи Ленина на XI съезде. "Столп" не узнал действительного автора и
оценил речь Ленина так: "Старческое брюзжание, пахнет оппозицией".) Таким
образом, Ленин считал не исключенным, что экономические и культурные сдвиги
в сторону буржуазного перерождения могут в течение долгого периода
происходить при сохранении власти большевиков, путем незаметной
культурно-политической ассимиляции известного слоя большевистской партии,
новой поднимающейся мелкобуржуазной стихией. Этим самым Ленин признавал
возможность термидорианского надлома и сдвига власти, хотя это вовсе не
значит, что он считал партию термидорианской или попросту ругал нас
термидорианцами. Надо же понимать язык марксизма. Происходят ли в стране
процессы, которые могут сделать вполне реальной опасность Термидора - при
бюрократически слепой политике с нашей стороны? Происходят. Не буду
останавливаться ни на кулаке, частнике, ни на давлении империализма извне.
Это общеизвестно. Но вот возьмем такой пример: на таком-то заводе старый
кадр революционных рабочих отодвигается в сторону, а то и просто загоняется
в оппозицию новыми элементами, иногда даже не проделавшими гражданской
войны, причем среди этих новых элементов немало таких, которые до революции
были покорные хозяевам, а в первый период революции были враждебны
большевизму, и которые теперь, в качестве партийцев, всегда покорных
начальству, кроют оппозиционеров теми самыми словами, какими крыли в свое
время большевиков. Такие "сдвиги" даже на заводах не составляют редкого
исключения. Что они означают? Это не контрреволюция, не переворот, а
перегруппировка элементов внутри одного и того же класса, одной и той же
партии, - такая перегруппировка, которая поднимает кверху наиболее легко
приспособляющиеся элементы и тем самым понижает революционную
сопротивляемость класса. Идет ли у нас сейчас перегруппировка элементов по
этой линии в более широком масштабе Я утверждаю, что идет. Бешеная борьба с
оппозицией и есть тот метод, который облегчает указанную перегруппировку сил
внутри партии - под давлением непролетарских классов. В этом и состоит тот
наиболее опасный процесс, который может чрезвычайно облегчить
термидорианским элементам в стране удар по партии.
Против указаний на опасность Термидора возражают, что у нас де другое
соотношение классов, чем во Франции и пр. и пр. Но и мы догадываемся, что
базой большевиков является не предпролетариат XVIII века, а индустриальный
рабочий класс XX века. И мы слыхали, что у Французской революции не было
выхода наружу, ибо Францию окружали более отсталые феодальные страны. У
нашей же революции есть выход наружу, ибо нас окружают более передовые
капиталистические страны. Контрреволюция во Франции была абсолютной
исторической неизбежностью. У нас же она представляется только возможностью
-в случае исключительно неблагоприятного дальнейшего сочетания меж-
дународных условий и исключительно неправильной политики внутри. Один
из нынешних теоретических разоружителей партии цитировал Маркса насчет того,
что пролетарской революции незачем де рядиться в костюмы прошлого и делал
отсюда глупенький и сладенький вывод: незачем, стало быть, говорить о
Термидоре. Рядиться в тогу прошлого можно для того, чтобы скрыть от себя и
других скудность своей исторической роли. Это негоже. Но можно и должно
искать аналогий с прошлым, учиться на примерах прошлого. В 1902 году Ленин
писал, что социал-демократ это якобинец, связавший себя с революционным
движением рабочего класса. Тогда, 25 лет тому назад, именно мне довелось
возражать Ленину в том смысле, что Французская революция была
мелкобуржуазной революцией, а наша -- пролетарская, что незачем
оборачиваться назад, на якобинцев и пр., - словом, я развивал ту самую
премудрость, которую теперь повторяют, разбавляя водою, критики оппозиции.
Незачем говорить, что Ленин не хуже нас знал разницу между XVIII "столетием
и XX, между санкюлотами и индустриальными рабочими, - и, тем не менее, он
был совершенно прав, проводя нить исторической преемственности от якобинца к
большевику. Однородный смысл имеет и аналогия с Термидором. Она многому
учит. Термидор есть особая форма контрреволюции, совершаемой в рассрочку, в
несколько приемов, и использующей для первого этапа элементы той же правящей
партии - путем их перегруппировки и противопоставления.
Ссылка некоторых мудрецов на то, что группа Робеспьера еще в день 9
Термидора была у власти, а не в оппозиции совершенно смехотворна. Никто же
не говорит о тождестве процессов. Если бы термидорианцы не сразу
гильотинировали группу Робеспьера, а только лишили бы ее постепенно власти,
скажем, для начала только "проработали" бы ее, то группа эта попала бы в
оппозицию. Как и с другой стороны, у нас нет недостатка в таких, вполне уже
доспевших термидорианцах, которые требуют ускоренной физической расправы с
оппозицией. Тут уж дело идет о технике, а не о политическом существе
процесса.
Не сомневаюсь нисколько, что из этих моих слов будет кое-кем сделан и
опубликован тот вывод, что наша революция обречена, что перед нею только
путь Термидора, что наша партия является термидорианской, что
социалистическое развитие невозможно и т. д. и т. п. Я считаю такой метод
"проработки" одним из наиболее злокачественных признаков влияния
термидорианских тенденций на аппарат нашей собственной партии: это есть
духовное разоружение пролетариата, усыпление партии, уничтожение
идейно-политических граней между правым и левым, революционным и
оппортунистическим, между социал-демократией и большевизмом. Теоретическое
разоружение и политическое усыпление партии облегчает работу термидорианских
тенденций. Против такого разоружения оппозиция ведет и будет вести
непримиримую борьбу, -- именно потому, что она ни в каком случае не считает
Термидор неизбежным.
Л. Троцкий [июль 1927 г.]
НАШЕ МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И ОПАСНОСТЬ ВОЙНЫ
СССР стоит перед угрозой нападения на него со стороны империалистов.
Война не только вероятна, но и неизбежна. Отсрочить ее, выиграть как можно
больше времени для укрепления СССР и революционного сплочения международного
пролетариата -- должно составлять одну из наших важнейших практических
задач. Предотвратить ее могла бы только победоносная пролетарская революция
в решающих странах.
Самая возможность мировой войны надвигается потому, что 1) несколько
лет борьбы капитализма за свое укрепление и частичные успехи этой борьбы
сделали самым жгучим вопросом для решающих капиталистических государств
вопрос о рынках; 2) империалистская буржуазия убедилась в несомненном росте
хозяйственной мощи СССР, увидела, что диктатура пролетариата, огражденная
монополией внешней торговли, не даст капиталистам "свободного" рынка в
России; 3) империалистская буржуазия спекулирует на внутренних трудностях
СССР; 4) поражение революции в Китае, как и предшествовавшие поражения
английских забастовок, внушают империалистам надежду, что им удастся
сокрушить СССР.
Разрыв дипломатических отношений Англии с СССР подготовлялся давно, но
именно поражение китайской революции ускорило его. В этом смысле разрыв есть
расплата за отказ от большевистской политики в Китае. Было бы совершенно
ошибочным предполагать, что дело сведется только к изменению формы торговли
между Англией и нами ("торговать, как торгуем с Америкой"). Теперь уже
совершенно ясно, что империалистская Англия имеет определенный план
действий. Она готовит войну против СССР, имея "моральный мандат" буржуазии
нескольких стран, рассчитывая так или иначе вовлечь в войну против нас
Польшу, Румынию, Прибалтийские страны, быть Может, и Югославию, Италию,
Венгрию и т. д.
Польша, по всей видимости, предпочла бы получить еще некоторый срок на
подготовку войны против нас. Но не исключено, что Англия заставит ее воевать
и раньше.
Во Франции английское давление в сторону единого фронта против СССР
встречает поддержку со стороны влиятельной части буржуазии, которая
становится все непримиримее в своих требованиях, и, конечно, в удобный для
нее момент не остановится перед разрывом.
Чем больше "юлит" германская дипломатия в последнее время, тем яснее
становится, что на деле "ориентация" Германии устремляется на Запад.
Германские буржуа уже открыто говорят, что в войне против СССР Германия,
быть может, вначале останется "нейтральной" (наподобие Америки в 1914 г.) --
с тем, чтобы побольше нажиться на войне, в затем за дорогую цену открыто
продать свой нейтралитет западным империалистам. Ничего не может быть
вредней для коренных интересов СССР, как замазывание перехода германской
буржуазии к западной "ориентации", ибо неожиданный для нас удар буржуазной
Германии
может получить решающее значение. Только открытое "высказывание того,
что есть", только пробуждение бдительности рабочих СССР и рабочих Германии
может оградить нас от этого удара, или, по крайней мере, затруднить его для
германской буржуазии.
Японская буржуазия маневрирует в отношении СССР не менее искусно,
нежели германская. Она ловко заметает следы, прикидываясь "другом". Она даже
задержала - на время - захват КВЖД Чжан Цзолинем. Но она исподволь
натягивает вожжи в Китае и может скоро скинуть маску по отношению к нам.
Если правительство Танаки и не станет правительством войны против СССР, то
оно, во всяком случае, может вступить на путь вымогательства и частичных
захватов.
На Ближнем Востоке (Турция, Персия) мы, во всяком случае, не завоевали
такого положения, которое обеспечило бы СССР хотя бы твердый нейтралитет в
случае нападения на нас империалистов. Скорее следует ожидать в таком
случае, что правительства этих государств, под давлением империалистов,
склонны будут оказывать им необходимые услуги против СССР.
При нападении На нас, Америка, сохраняющая полностью свое непримиримое
отношение к СССР, представит империалистский "тыл", значение которого будет
тем больше, что именно она может обеспечить финансирование войны против
СССР. Подготовка общего фронта против СССР начата и католической церковью,
располагающей совершенно реальным влиянием в правительствах ряда стран
(между прочим, в важнейшей составной части германской правительственной
машины: в партии центра).
Итог: если годы 1923-25 были годами признаний нас рядом буржуазных
государств, то теперь надвигается период разрывов. Признания периода
1923-1925 гг. сами по себе не означали, что мир обеспечен, что передышка
прочна. Разрывы нынешнего периода сами по себе еще не обозначают, что война
неизбежна в самом ближайшем времени. Но что мы вошли в новую полосу крайнего
обострения международной обстановки, чреватой нападением на СССР - это
несомненно.
Противоречия внутри капиталистического мира велики. Удача единого
фронта мировой буржуазии против нас на длительный срок трудна, Но частичное
объединение нескольких буржуазных государств против нас на некоторый срок,
вполне возможно.
Все это, вместе взятое, должно побудить нашу партию: 1) признать
международное положение опасным; 2) снова выдвинуть на передний план вопросы
международной политики и 3) вести самым напряженным образом всестороннюю
подготовку обороны СССР, -- на случай войны.
Буржуазия и вожди социал-демократии будут всячески стараться обмануть
народ насчет истинного характера той войны, которую империализм готовит
против СССР. Наша задача заключается в том, чтобы уже сейчас разъяснять
широчайшим массам народов всего мира, что это будет война империалистов и
рабовладельцев против первого государства пролетарской диктатуры, война
капитализма против социализма. В этой войне империалистская буржуазия будет
- по существу дела -
бороться за интересы сохранения всей системы капиталистического
наемного рабства, СССР - за интересы международного пролетариата всех
колониальных, полуколониальных и порабощенных стран, за дело международной
революции и социализма.
Уже сейчас вся наша работа должна вестись под лозунгами: 1) Долой войну
империалистов против государства пролетарской диктатуры. 2) Превращение
империалистской войны в гражданскую во всех государствах, воюющих против
СССР. 3) Поражение всех буржуазных государств, воюющих против СССР -- каждый
честный пролетарий капиталистической страны должен активно работать для
поражения "своего" правительства. 4) Переход на сторону Красной армии
каждого иностранного солдата, который не хочет помогать рабовладельцам
"своей" страны - СССР есть отечество всех трудящихся. 5) Лозунг "защиты
отечества" будет фальшивым прикрытием интересов империализма во всех
буржуазных странах, кроме колониальных и полуколониальных стран, ведущих
национально-революционную войну против империалистов. В СССР лозунг защиты
отечества будет правдой, ибо мы защищаем социалистическое отечество и базу
мирового рабочего движения. 6) Мы - оборонцы с 25 октября 1917 г. Наша
"отечествен-ная" (Ленин) война будет войной "за советскую республику, как
отряд несмирной армии социализма", наша "отечественная" война "не выход к
буржуазному государству, а выход к международной социалистической революции"
(Ленин) Наша защита отечества есть защита диктатуры пролетариата. Нашу войну
поведет рабочий и батрак с опорой - бедняком, с союзником - середняком и
против "своего" кулака, "нового" буржуа, бюрократа, устряловского спеца,
белого эмигранта. Наша война действительно справедливая война. Кто не
оборонец по отношению к СССР, тот безусловный изменник международному
пролетариату.
* * *
Поражение китайской революции изменяет -- конечно, лишь временно
реальное соотношение сил в пользу империализма. Переход ухан-ского о
правительства на открыто контрреволюционные рельсы, соглашения китайских
генералов между собой и мировым империализмом есть шаг к созданию "прочного"
буржуазно-кулацкого режима внутри - под опекой мирового империализма вовне.
По всему сочетанию обстоятельств это означало бы на Деле соглашение против
СССР. Однако, установление подобного режима в Китае на сколько-нибудь
длительный срок, по соотношению классов и по всему международному положению,
невозможно. Новые революционные бои, новая революция в Китае неизбежны.
Все условия для победы революционно-демократической диктатуры
пролетариата и крестьянства в Китае были налицо. Молодой и сильный
пролетариат, полный самоотвержения. Огромные многомиллионные массы
крестьянства, подымающегося на прямое восстание. Отсутствие
социал-демократической партии и социал-демократических традиций,
всюду и везде мешающих революции. Неограниченный авторитет в
тру-дяшихся массах Китая большевизма. И все-таки, в результате - тяжкое
поражение рабочего класса. А Киткомпартию, - которая должна была в великих
революционных битвах получить настоящий большевистский закал, - "Правда"
вынуждена объявить меньшевистской.
Чем объяснить весь этот неслыханный итог? Неправильным меньшевистским
"руководством" Сталина-Бухарина, навязавшим китайской компартии (через ИККИ)
тактику, прямо противоположную большевизму. Сваливать теперь вину на
китайских коммунистов - и поверхностно, и недостойно.
Все решения II и IV всемирных конгрессов Коминтерна - о Советах на
Востоке, о полной самостоятельности рабочих коммунистических партий в
странах национально-революционного движения, о союзе рабочего класса с
крестьянством против "своей" буржуазии и чужого империализма - все это было
забыто.
Поддержка "блока четырех классов" - под фактическим руководством
буржуазно-помещичьих генералов, подчинение компартии Чан Кайши, а затем Фын
Юйсяну, Тан Шенчи и Ван Тинвею - все это было несовместимо с задачей
добиться руководящей роли рабочего класса и развязывания крестьянской
революции Ленинская "революционно-демократическая диктатура пролетариата и
крестьянства" была подменена мартыновской "общенациональной оппозицией",
блоком "всех" или "четырех" классов, который на деле оказался блоком против
рабочих и крестьян. Вместо союза пролетариата с крестьянством, под
руководством первого, на деле осуществился "союз" с буржуазией, под
руководством последней. Не мы использовали буржуазию, а буржуазия
использовала нас. Китайский рабочий класс под неправильным руководством
таскал каштаны из огня для буржуазии. В результате, он до сих пор сыграл ту
же роль, какую рабочий класс играл в буржуазных революциях 1848 г. Тактика
Сталина-Бухарина-Мартынова привела к тому, что Киткомпартия, пропитавшись
меньшевистскими уклонами, в решающие моменты революции фактически играла
роль придатка к буржуазному Гоминдану. При таком руководстве неизбежно было
не только поражение революции, но и идейно-политический крах руководящих
кругов Киткомпартии. Дальнейшее пребывание в Гоминдане обрекло бы компартию
Китая на полное разложение. Однако, китайская буржуазия на свой лад дает
уроки коммунистам. Неумолимый ход классовой борьбы учит и научит китайских
коммунистов не повторять тех губительных ошибок, которые навязало им
"руководство" Сталина-Бухарина.
В стране с развитыми классовыми противоречиями (как современный Китай),
империализм не только не смягчает классовые противоречия, не только на
сколько-нибудь длительный срок не может объединить "всю нацию", но наоборот.
При первых же широких народных движениях, затрагивающих сколько-нибудь
значительные интересы командующих классов, китайская буржуазия неминуемо
выступает против "своих" рабочих и крестьян в союзе с империалистами,
толкающими ее на особенно беспощадные расправы.
Своеобразие китайской революции в нынешней международной обстановке
заключается отнюдь не в наличии в Китае якобы "революционной" либеральной
буржуазии, а в следующем:
Китайская революция в нынешнюю эпоху империалистских войн
и пролетарских революций могла и должна была пройти ближе к типу
советской революции.
Китайское крестьянство, более задавленное, чем русское при ца
ризме, стонущее под игом не только своих, но и чужеземных угнетате
лей, могло подняться и поднялось сильнее, чем русское крестьянство
перед 1905 г.
Лозунг Советов (выдвинутый Лениным для Китая еще в 1920 г.)
имел безусловную почву в китайских условиях 1926-1927 гг. Советы
в Китае в 1927 г. могли стать формой сплочения сил крестьянства под
руководством пролетариата, действительным центром революции, орга
низацией отпора буржуазному Гоминдану и вышедшим из его недр
китайским Кавеньякам и действительными органами революционно-
демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.
Учение Ленина о том, что буржуазно-демократическая революция может быть
доведена до конца лишь союзом рабочего класса и крестьянства (под
руководством первого) против буржуазии - не только применимо для Китая и
аналогичных колониальных стран, но именно и представляет единственный путь к
победе в этих странах.
Вне этого пути остается лишь меньшевистский путь союза с либеральной
буржуазией (более умеренных и более радикальных оттенков), неминуемо ведущий
даже немножко только правее большевиков, а, может быть, и левее
большевиков".
"Беспартийные элементы служили здесь только подножкой, ступенькой,
мостиком, по которому явились белогвардейцы. Это неизбежно политически".
(Ленин, речь на X съезде РКП 8 марта 1921 г., стенограф. отчет, стр.
19).
Дело шло в Кронштадте, как известно, не только о беспартийных: в
восстании принимало участие много партийных матросов. Вместе с беспартийными
они сдвинули власть с классовой зарубки.
Кронштадтская форма "Термидора" - военное восстание. Но при известных
условиях можно более мирно сползти к Термидору. Если кронштадтцы, партийные
и беспартийные, под лозунгом Советов и во имя Советов спускались к
буржуазному режиму, то можно сползти на термидорианские позиции даже со
знаменем коммунизма в руках. В этом и состоит дьявольская хитрость истории.
Что же такое Термидор? Спуск революции на одну ступеньку -сдвижок
власти вправо - в результате какого то надлома или надрыва революции.
Наверху, у руля, как будто те же самые люди, те же самые речи и те же самые
знамена. На другой день после 9 Термидора, победоносные участники его были
глубочайшим образом уверены, что ничего катастрофического не произошло:
просто расправились с группой "бывших вождей", ставших смутьянами,
дезорганизаторами и "объективно" помощниками Питта, тогдашнего Чемберлена. А
внизу произошли глубокие перемещения классовых сил.
Собственнические элементы успели к этому времени оправиться, окрепнуть,
набраться духу. Восстановился гражданский порядок. Новые собственники хотели
больше всего, чтобы им не мешали наслаждаться собственностью. Они нажимали
на государственный аппарат, на клубы якобинцев, из которых многие сами
чувствовали себя собственниками, людьми порядка, - и якобинской партии
понадобилось перегруппироваться: выдвинуть вперед одни элементы, более
способные и склонные плыть по новому течению, присоединить к ним новые
элементы, не якобинского происхождения, - и оттеснить назад, отбросить,
обессилить и обезглавить те элементы, которые отражали интересы и страсти
городских низов, санклютов. В свою очередь, эти низы уже не чувствовали
прежней уверенности в своих силах -- под давлением новых собственников и
прикрывавшего их государственного аппарата. Первый сдвиг власти и выразился
в передвижке внутри той же правящей партии: одни якобинцы оттеснили других
якобинцев. Но это-то и явилось -говоря ленинскими словами -- подножкой,
ступенькой, мостиком, по которому позже пришла к власти крупная буржуазия,
возглавляемая Бонапартом.
Есть ли у нас опасность Термидора? Этот вопрос означает: а) есть ли у
нас опасность буржуазной реставрации вообще; б) есть ли основания думать,
что эта реставрация совершится не сразу, одним ударом, а
рядом последовательных сдвигов, причем первый сдвиг произойдет сверху,
в значительной мере внутри одной и той же партии - от элементов,
представлявших подъем революции, к элементам, приспособляющимся к ее спуску.
Отрицать опасность буржуазной реставрации для диктатуры пролетариата в
отсталой стране, в капиталистическом окружении -- немыслимо. Говорить о
неизбежности Термидора может только меньшевик или действительный капитулянт,
не понимающий ни международных, ни внутренних ресурсов нашей революции. Но
отрицать возможность Термидора может только чиновник, болтун или хвастун. У
нас речь идет, разумеется, только о возможности, только об опасности - в том
самом смысле, в каком Ленин говорил: "Аграрной революции не отнимет никакая
сила в мире, а социалистическую - враги еще могут отнять".
Но буржуазная реставрация, вообще говоря, мыслима либо в виде
решительного и крутого переворота (с интервенцией и без интервенции), либо в
виде нескольких последовательных сдвигов. Это Устрялов и называет спуском на
тормозах, и при спуске на тормозах, дело вовсе не проходит безболезненно,
как показала та же французская революция. 9 Термидора было дополнено 18
Брюмера.
Таким образом, доколе не победила европейская революция, возможности
буржуазной реставрации у нас отрицать нельзя. Какой же из двух возможных
путей более вероятен в наших условиях: путь крутого контрреволюционного
переворота или путь последовательных сдвигов, со встряской на каждом этапе,
и с термидорианским сдвигом, как ближайшим этапом? На этот вопрос, думаю,
можно дать только архиусловный ответ. Поскольку вообще нельзя отрицать
возможности буржуазной реставрации, постольку приходится иметь перед глазами
оба ее варианта, -- и с тормозами и без тормозов - взвешивать их шансы,
подмечать элементы их подготовки. В политике, как и в экономике, остается
все тот же вопрос: кто кого?
На XI съезде Ленин очень ярко нарисовал возможный термидорианский сдвиг
власти. Он брал вопрос в разрезе культуры, которая, конечно, теснейшим
образом связана и с экономикой и с политикой:
"История знает превращения всяких сортов, полагаться на убежденность,
преданность и прочие превосходные душевные качества - это вещь в политике
совсем несерьезная".
"Нас учили: бывает, что один народ завоюет другой народ, и тогда тот
народ, который завоевал, бывает завоевателем, а тот, который завоеван,
бывает побежденным. Это очень просто и всем понятно. Но что бывает с
культурой этих народов? Тут Не так просто. Если народ, который завоевал,
культурнее народа побежденного, то он навязывает ему свою культуру, а если
наоборот, то бывает так, что побежденный свою культуру навязывает
завоевателю".
Считал ли Ленин, что такого рода перерождение управляющих неизбежно?
Нет. Считал ли он его возможным? Безусловно. Считал ли он его вероятным? При
известных исторических условиях - да. Означало
ли это пессимизм? Нет, самый вопрос звучит глупостью. (Должен тут же в
скобках сказать, что над одним из столпов партии приятель его проделал злую
шутку, показав ему, под видом собственной статьи, цитированные мною выдержки
из речи Ленина на XI съезде. "Столп" не узнал действительного автора и
оценил речь Ленина так: "Старческое брюзжание, пахнет оппозицией".) Таким
образом, Ленин считал не исключенным, что экономические и культурные сдвиги
в сторону буржуазного перерождения могут в течение долгого периода
происходить при сохранении власти большевиков, путем незаметной
культурно-политической ассимиляции известного слоя большевистской партии,
новой поднимающейся мелкобуржуазной стихией. Этим самым Ленин признавал
возможность термидорианского надлома и сдвига власти, хотя это вовсе не
значит, что он считал партию термидорианской или попросту ругал нас
термидорианцами. Надо же понимать язык марксизма. Происходят ли в стране
процессы, которые могут сделать вполне реальной опасность Термидора - при
бюрократически слепой политике с нашей стороны? Происходят. Не буду
останавливаться ни на кулаке, частнике, ни на давлении империализма извне.
Это общеизвестно. Но вот возьмем такой пример: на таком-то заводе старый
кадр революционных рабочих отодвигается в сторону, а то и просто загоняется
в оппозицию новыми элементами, иногда даже не проделавшими гражданской
войны, причем среди этих новых элементов немало таких, которые до революции
были покорные хозяевам, а в первый период революции были враждебны
большевизму, и которые теперь, в качестве партийцев, всегда покорных
начальству, кроют оппозиционеров теми самыми словами, какими крыли в свое
время большевиков. Такие "сдвиги" даже на заводах не составляют редкого
исключения. Что они означают? Это не контрреволюция, не переворот, а
перегруппировка элементов внутри одного и того же класса, одной и той же
партии, - такая перегруппировка, которая поднимает кверху наиболее легко
приспособляющиеся элементы и тем самым понижает революционную
сопротивляемость класса. Идет ли у нас сейчас перегруппировка элементов по
этой линии в более широком масштабе Я утверждаю, что идет. Бешеная борьба с
оппозицией и есть тот метод, который облегчает указанную перегруппировку сил
внутри партии - под давлением непролетарских классов. В этом и состоит тот
наиболее опасный процесс, который может чрезвычайно облегчить
термидорианским элементам в стране удар по партии.
Против указаний на опасность Термидора возражают, что у нас де другое
соотношение классов, чем во Франции и пр. и пр. Но и мы догадываемся, что
базой большевиков является не предпролетариат XVIII века, а индустриальный
рабочий класс XX века. И мы слыхали, что у Французской революции не было
выхода наружу, ибо Францию окружали более отсталые феодальные страны. У
нашей же революции есть выход наружу, ибо нас окружают более передовые
капиталистические страны. Контрреволюция во Франции была абсолютной
исторической неизбежностью. У нас же она представляется только возможностью
-в случае исключительно неблагоприятного дальнейшего сочетания меж-
дународных условий и исключительно неправильной политики внутри. Один
из нынешних теоретических разоружителей партии цитировал Маркса насчет того,
что пролетарской революции незачем де рядиться в костюмы прошлого и делал
отсюда глупенький и сладенький вывод: незачем, стало быть, говорить о
Термидоре. Рядиться в тогу прошлого можно для того, чтобы скрыть от себя и
других скудность своей исторической роли. Это негоже. Но можно и должно
искать аналогий с прошлым, учиться на примерах прошлого. В 1902 году Ленин
писал, что социал-демократ это якобинец, связавший себя с революционным
движением рабочего класса. Тогда, 25 лет тому назад, именно мне довелось
возражать Ленину в том смысле, что Французская революция была
мелкобуржуазной революцией, а наша -- пролетарская, что незачем
оборачиваться назад, на якобинцев и пр., - словом, я развивал ту самую
премудрость, которую теперь повторяют, разбавляя водою, критики оппозиции.
Незачем говорить, что Ленин не хуже нас знал разницу между XVIII "столетием
и XX, между санкюлотами и индустриальными рабочими, - и, тем не менее, он
был совершенно прав, проводя нить исторической преемственности от якобинца к
большевику. Однородный смысл имеет и аналогия с Термидором. Она многому
учит. Термидор есть особая форма контрреволюции, совершаемой в рассрочку, в
несколько приемов, и использующей для первого этапа элементы той же правящей
партии - путем их перегруппировки и противопоставления.
Ссылка некоторых мудрецов на то, что группа Робеспьера еще в день 9
Термидора была у власти, а не в оппозиции совершенно смехотворна. Никто же
не говорит о тождестве процессов. Если бы термидорианцы не сразу
гильотинировали группу Робеспьера, а только лишили бы ее постепенно власти,
скажем, для начала только "проработали" бы ее, то группа эта попала бы в
оппозицию. Как и с другой стороны, у нас нет недостатка в таких, вполне уже
доспевших термидорианцах, которые требуют ускоренной физической расправы с
оппозицией. Тут уж дело идет о технике, а не о политическом существе
процесса.
Не сомневаюсь нисколько, что из этих моих слов будет кое-кем сделан и
опубликован тот вывод, что наша революция обречена, что перед нею только
путь Термидора, что наша партия является термидорианской, что
социалистическое развитие невозможно и т. д. и т. п. Я считаю такой метод
"проработки" одним из наиболее злокачественных признаков влияния
термидорианских тенденций на аппарат нашей собственной партии: это есть
духовное разоружение пролетариата, усыпление партии, уничтожение
идейно-политических граней между правым и левым, революционным и
оппортунистическим, между социал-демократией и большевизмом. Теоретическое
разоружение и политическое усыпление партии облегчает работу термидорианских
тенденций. Против такого разоружения оппозиция ведет и будет вести
непримиримую борьбу, -- именно потому, что она ни в каком случае не считает
Термидор неизбежным.
Л. Троцкий [июль 1927 г.]
НАШЕ МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И ОПАСНОСТЬ ВОЙНЫ
СССР стоит перед угрозой нападения на него со стороны империалистов.
Война не только вероятна, но и неизбежна. Отсрочить ее, выиграть как можно
больше времени для укрепления СССР и революционного сплочения международного
пролетариата -- должно составлять одну из наших важнейших практических
задач. Предотвратить ее могла бы только победоносная пролетарская революция
в решающих странах.
Самая возможность мировой войны надвигается потому, что 1) несколько
лет борьбы капитализма за свое укрепление и частичные успехи этой борьбы
сделали самым жгучим вопросом для решающих капиталистических государств
вопрос о рынках; 2) империалистская буржуазия убедилась в несомненном росте
хозяйственной мощи СССР, увидела, что диктатура пролетариата, огражденная
монополией внешней торговли, не даст капиталистам "свободного" рынка в
России; 3) империалистская буржуазия спекулирует на внутренних трудностях
СССР; 4) поражение революции в Китае, как и предшествовавшие поражения
английских забастовок, внушают империалистам надежду, что им удастся
сокрушить СССР.
Разрыв дипломатических отношений Англии с СССР подготовлялся давно, но
именно поражение китайской революции ускорило его. В этом смысле разрыв есть
расплата за отказ от большевистской политики в Китае. Было бы совершенно
ошибочным предполагать, что дело сведется только к изменению формы торговли
между Англией и нами ("торговать, как торгуем с Америкой"). Теперь уже
совершенно ясно, что империалистская Англия имеет определенный план
действий. Она готовит войну против СССР, имея "моральный мандат" буржуазии
нескольких стран, рассчитывая так или иначе вовлечь в войну против нас
Польшу, Румынию, Прибалтийские страны, быть Может, и Югославию, Италию,
Венгрию и т. д.
Польша, по всей видимости, предпочла бы получить еще некоторый срок на
подготовку войны против нас. Но не исключено, что Англия заставит ее воевать
и раньше.
Во Франции английское давление в сторону единого фронта против СССР
встречает поддержку со стороны влиятельной части буржуазии, которая
становится все непримиримее в своих требованиях, и, конечно, в удобный для
нее момент не остановится перед разрывом.
Чем больше "юлит" германская дипломатия в последнее время, тем яснее
становится, что на деле "ориентация" Германии устремляется на Запад.
Германские буржуа уже открыто говорят, что в войне против СССР Германия,
быть может, вначале останется "нейтральной" (наподобие Америки в 1914 г.) --
с тем, чтобы побольше нажиться на войне, в затем за дорогую цену открыто
продать свой нейтралитет западным империалистам. Ничего не может быть
вредней для коренных интересов СССР, как замазывание перехода германской
буржуазии к западной "ориентации", ибо неожиданный для нас удар буржуазной
Германии
может получить решающее значение. Только открытое "высказывание того,
что есть", только пробуждение бдительности рабочих СССР и рабочих Германии
может оградить нас от этого удара, или, по крайней мере, затруднить его для
германской буржуазии.
Японская буржуазия маневрирует в отношении СССР не менее искусно,
нежели германская. Она ловко заметает следы, прикидываясь "другом". Она даже
задержала - на время - захват КВЖД Чжан Цзолинем. Но она исподволь
натягивает вожжи в Китае и может скоро скинуть маску по отношению к нам.
Если правительство Танаки и не станет правительством войны против СССР, то
оно, во всяком случае, может вступить на путь вымогательства и частичных
захватов.
На Ближнем Востоке (Турция, Персия) мы, во всяком случае, не завоевали
такого положения, которое обеспечило бы СССР хотя бы твердый нейтралитет в
случае нападения на нас империалистов. Скорее следует ожидать в таком
случае, что правительства этих государств, под давлением империалистов,
склонны будут оказывать им необходимые услуги против СССР.
При нападении На нас, Америка, сохраняющая полностью свое непримиримое
отношение к СССР, представит империалистский "тыл", значение которого будет
тем больше, что именно она может обеспечить финансирование войны против
СССР. Подготовка общего фронта против СССР начата и католической церковью,
располагающей совершенно реальным влиянием в правительствах ряда стран
(между прочим, в важнейшей составной части германской правительственной
машины: в партии центра).
Итог: если годы 1923-25 были годами признаний нас рядом буржуазных
государств, то теперь надвигается период разрывов. Признания периода
1923-1925 гг. сами по себе не означали, что мир обеспечен, что передышка
прочна. Разрывы нынешнего периода сами по себе еще не обозначают, что война
неизбежна в самом ближайшем времени. Но что мы вошли в новую полосу крайнего
обострения международной обстановки, чреватой нападением на СССР - это
несомненно.
Противоречия внутри капиталистического мира велики. Удача единого
фронта мировой буржуазии против нас на длительный срок трудна, Но частичное
объединение нескольких буржуазных государств против нас на некоторый срок,
вполне возможно.
Все это, вместе взятое, должно побудить нашу партию: 1) признать
международное положение опасным; 2) снова выдвинуть на передний план вопросы
международной политики и 3) вести самым напряженным образом всестороннюю
подготовку обороны СССР, -- на случай войны.
Буржуазия и вожди социал-демократии будут всячески стараться обмануть
народ насчет истинного характера той войны, которую империализм готовит
против СССР. Наша задача заключается в том, чтобы уже сейчас разъяснять
широчайшим массам народов всего мира, что это будет война империалистов и
рабовладельцев против первого государства пролетарской диктатуры, война
капитализма против социализма. В этой войне империалистская буржуазия будет
- по существу дела -
бороться за интересы сохранения всей системы капиталистического
наемного рабства, СССР - за интересы международного пролетариата всех
колониальных, полуколониальных и порабощенных стран, за дело международной
революции и социализма.
Уже сейчас вся наша работа должна вестись под лозунгами: 1) Долой войну
империалистов против государства пролетарской диктатуры. 2) Превращение
империалистской войны в гражданскую во всех государствах, воюющих против
СССР. 3) Поражение всех буржуазных государств, воюющих против СССР -- каждый
честный пролетарий капиталистической страны должен активно работать для
поражения "своего" правительства. 4) Переход на сторону Красной армии
каждого иностранного солдата, который не хочет помогать рабовладельцам
"своей" страны - СССР есть отечество всех трудящихся. 5) Лозунг "защиты
отечества" будет фальшивым прикрытием интересов империализма во всех
буржуазных странах, кроме колониальных и полуколониальных стран, ведущих
национально-революционную войну против империалистов. В СССР лозунг защиты
отечества будет правдой, ибо мы защищаем социалистическое отечество и базу
мирового рабочего движения. 6) Мы - оборонцы с 25 октября 1917 г. Наша
"отечествен-ная" (Ленин) война будет войной "за советскую республику, как
отряд несмирной армии социализма", наша "отечественная" война "не выход к
буржуазному государству, а выход к международной социалистической революции"
(Ленин) Наша защита отечества есть защита диктатуры пролетариата. Нашу войну
поведет рабочий и батрак с опорой - бедняком, с союзником - середняком и
против "своего" кулака, "нового" буржуа, бюрократа, устряловского спеца,
белого эмигранта. Наша война действительно справедливая война. Кто не
оборонец по отношению к СССР, тот безусловный изменник международному
пролетариату.
* * *
Поражение китайской революции изменяет -- конечно, лишь временно
реальное соотношение сил в пользу империализма. Переход ухан-ского о
правительства на открыто контрреволюционные рельсы, соглашения китайских
генералов между собой и мировым империализмом есть шаг к созданию "прочного"
буржуазно-кулацкого режима внутри - под опекой мирового империализма вовне.
По всему сочетанию обстоятельств это означало бы на Деле соглашение против
СССР. Однако, установление подобного режима в Китае на сколько-нибудь
длительный срок, по соотношению классов и по всему международному положению,
невозможно. Новые революционные бои, новая революция в Китае неизбежны.
Все условия для победы революционно-демократической диктатуры
пролетариата и крестьянства в Китае были налицо. Молодой и сильный
пролетариат, полный самоотвержения. Огромные многомиллионные массы
крестьянства, подымающегося на прямое восстание. Отсутствие
социал-демократической партии и социал-демократических традиций,
всюду и везде мешающих революции. Неограниченный авторитет в
тру-дяшихся массах Китая большевизма. И все-таки, в результате - тяжкое
поражение рабочего класса. А Киткомпартию, - которая должна была в великих
революционных битвах получить настоящий большевистский закал, - "Правда"
вынуждена объявить меньшевистской.
Чем объяснить весь этот неслыханный итог? Неправильным меньшевистским
"руководством" Сталина-Бухарина, навязавшим китайской компартии (через ИККИ)
тактику, прямо противоположную большевизму. Сваливать теперь вину на
китайских коммунистов - и поверхностно, и недостойно.
Все решения II и IV всемирных конгрессов Коминтерна - о Советах на
Востоке, о полной самостоятельности рабочих коммунистических партий в
странах национально-революционного движения, о союзе рабочего класса с
крестьянством против "своей" буржуазии и чужого империализма - все это было
забыто.
Поддержка "блока четырех классов" - под фактическим руководством
буржуазно-помещичьих генералов, подчинение компартии Чан Кайши, а затем Фын
Юйсяну, Тан Шенчи и Ван Тинвею - все это было несовместимо с задачей
добиться руководящей роли рабочего класса и развязывания крестьянской
революции Ленинская "революционно-демократическая диктатура пролетариата и
крестьянства" была подменена мартыновской "общенациональной оппозицией",
блоком "всех" или "четырех" классов, который на деле оказался блоком против
рабочих и крестьян. Вместо союза пролетариата с крестьянством, под
руководством первого, на деле осуществился "союз" с буржуазией, под
руководством последней. Не мы использовали буржуазию, а буржуазия
использовала нас. Китайский рабочий класс под неправильным руководством
таскал каштаны из огня для буржуазии. В результате, он до сих пор сыграл ту
же роль, какую рабочий класс играл в буржуазных революциях 1848 г. Тактика
Сталина-Бухарина-Мартынова привела к тому, что Киткомпартия, пропитавшись
меньшевистскими уклонами, в решающие моменты революции фактически играла
роль придатка к буржуазному Гоминдану. При таком руководстве неизбежно было
не только поражение революции, но и идейно-политический крах руководящих
кругов Киткомпартии. Дальнейшее пребывание в Гоминдане обрекло бы компартию
Китая на полное разложение. Однако, китайская буржуазия на свой лад дает
уроки коммунистам. Неумолимый ход классовой борьбы учит и научит китайских
коммунистов не повторять тех губительных ошибок, которые навязало им
"руководство" Сталина-Бухарина.
В стране с развитыми классовыми противоречиями (как современный Китай),
империализм не только не смягчает классовые противоречия, не только на
сколько-нибудь длительный срок не может объединить "всю нацию", но наоборот.
При первых же широких народных движениях, затрагивающих сколько-нибудь
значительные интересы командующих классов, китайская буржуазия неминуемо
выступает против "своих" рабочих и крестьян в союзе с империалистами,
толкающими ее на особенно беспощадные расправы.
Своеобразие китайской революции в нынешней международной обстановке
заключается отнюдь не в наличии в Китае якобы "революционной" либеральной
буржуазии, а в следующем:
Китайская революция в нынешнюю эпоху империалистских войн
и пролетарских революций могла и должна была пройти ближе к типу
советской революции.
Китайское крестьянство, более задавленное, чем русское при ца
ризме, стонущее под игом не только своих, но и чужеземных угнетате
лей, могло подняться и поднялось сильнее, чем русское крестьянство
перед 1905 г.
Лозунг Советов (выдвинутый Лениным для Китая еще в 1920 г.)
имел безусловную почву в китайских условиях 1926-1927 гг. Советы
в Китае в 1927 г. могли стать формой сплочения сил крестьянства под
руководством пролетариата, действительным центром революции, орга
низацией отпора буржуазному Гоминдану и вышедшим из его недр
китайским Кавеньякам и действительными органами революционно-
демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.
Учение Ленина о том, что буржуазно-демократическая революция может быть
доведена до конца лишь союзом рабочего класса и крестьянства (под
руководством первого) против буржуазии - не только применимо для Китая и
аналогичных колониальных стран, но именно и представляет единственный путь к
победе в этих странах.
Вне этого пути остается лишь меньшевистский путь союза с либеральной
буржуазией (более умеренных и более радикальных оттенков), неминуемо ведущий