Бабкин Михаил Александрович. Слимперия

   Вечером все повторилось по-новой – легкий ужин с шампанским, масса взаимных комплиментов и скорый глубокий сон. На следующий день сонная история повторилась еще раз, и еще... тут мой хозяин и призадумался: а не ведет ли графиня с ним игру? Что, если она раскусила его намерения и незаметно меняет бокалы? А он, значит, от собственного зелья косеет и дрыхнет в то время, когда спать ему вовсе не положено? С такими тяжелыми мыслями, опухший от бесконечного сна и с пролежнями на благородной морде, Кирик пошел на очередную встречу с графиней. Графиня, должен сказать, тоже не выглядела майской розой – осунулась, подурнела, вся какая-то всклокоченная стала, на нервах... Попытался Кирик снова о романтике разговор завести, да не пошла беседа: какая нафиг романтика с такой-то рожей как у него и с такими нервами как у нее! Через пять минут невнятной болтовни у графини вдруг началась истерика – вцепилась она ногтями в морду Кирику, а он ей в ответ оплеух навешал, для приведения в чувства. Хорошо, никто тот скандал не видел, они за шлюпками на корме стояли... Графиня Кирика гнусным негодяем обозвала, охотником за титулом и наследством ее покойного мужа – который, между прочим, и не графом был вовсе, а королем великого государства в Каменном Мире! О чем негодяй принц прекрасно знает... да какой он к черту принц, если танцевать не умеет! Она, королева, его сразу раскусила. Ну нигде, нигде от этих проходимцев не спрячешься, даже путешествуя инкогнито. Даже подсыпая им в шампанское снотворное, чтобы отвязались, в конце-то концов! И где, черт побери, видано, чтобы изо дня в день опаивали женщину ее же собственным снотворным, наглость какая... и вообще, как он ухитрялся это делать, она ведь следила за бокалами!
   Кирик прям обалдел, услышав такое признание, и, не долго думая, объяснил знатной вдове что к чему. И еще сказал, что ему на хрен не нужны были ни тот королевский титул, ни те сокровища, о которых он впервые слышит. Просто хотел усыпить «графиню» и ограбить ее как частное лицо, всего-то! Но коли эдакая накладочка вышла, то он, Кирик, обязуется больше не предпринимать попыток ограбления и вообще немедленно покидает корабль. Дабы не смущать высокопоставленную особу своим присутствием.
   А королева на это заявление – ох уж эти непредсказуемые женщины! – вдруг категорически потребовала, чтобы никуда Кирик с корабля не девался и оставался при ней. Мол, обещал сделать путешествие ярким и незабываемым? Вот и делай...
   Поговорили они начистоту, разобрались что к чему, посмеялись и в знак примирения пошли в ресторан... но шампанское заказывать не стали! На всякий случай. Они, вор Кирик и королева Магда, вообще его больше никогда не пили, даже когда официальный прием устраивали... В память о своем знакомстве не пили.
   – Поженились, что ли? – спросил Семен, вытираясь полотенцем. – Раз совместные приемы устраивали, то, стало быть, поженились.
   – Совершенно верно, – подтвердил Мар. – Через год после свадьбы дочку родили, невзирая на королевскую трудовую занятость, хе-хе. А дочурка, когда выросла, стала наследной правительницей... Очень, знаешь ли, знаменитой правительницей! Вернее, воительницей. Ее в Каменном Мире до сих пор помнят – одни ее великой героиней считают, памятники ставят, другие ее именем непослушных детишек пугают... Но это уже совсем другая история.
   – Ишь ты, – удивился Семен, натягивая маскировочный комбинезон. – Да-а, будь у твоего хозяина самый простенький будильник, глядишь, все совсем иначе могло статься! И дочки-правительницы никакой не было бы, и памятников... Судьба, одно слово.
   – А я о чем толкую, – усмехнулся медальон. – Кстати, о судьбе: я думаю, что если б каждый младенец рождался с сопроводительной запиской – типа, кем он будет, когда вырастет, – то, сдается мне, не все из младенцев покидали бы роддом живыми! Особенно те, у кого на роду написано стать богатым и знаменитым... Между прочим, Семен, у той дочки-воительницы был сын, а у его праправнука тоже сын, с которым ты хорошо знаком, – Мар выжидательно умолк.
   – Ну? – Семен превратил костюм в спортивную одежду. – И кто же он, тот неведомый знакомец?
   – Мастер Четырех Углов! – торжественно возвестил медальон.
   – Где? – встрепенулся Семен, с тревогой оглядываясь по сторонам. Потом сообразил:
   – Ффу-у, помянул черта не к месту... Получается, у Олии в роду была настоящая королева-воительница? Эдакая Зена, королева воинов? Кто бы мог подумать.
   – Ты смотри, Хайку не проболтайся, – предупредил Семена Мар. – У него к сиятельным особам женского пола довольно своеобразное отношение, не самое лучшее.
   – Не проболтаюсь, – пообещал Семен. – Зачем человека понапрасну нервировать... А пойду-ка я прогуляюсь, свежим воздухом подышу! Вон и рассвет уже, – за витражным окном заметно посветлело. – Газет прикуплю, почитаю, чего новенького на Перекрестке творится. И впрямь, не сидеть же в номере дурак дураком, когда выспался и настроение хорошее!
   – Фи, газеты! – с пренебрежением отозвался Мар. – Ничего в них нету, кроме брехни и сплетен. И рекламных объявлений. Давай-ка лучше я в новостную линию связи загляну... правда, ее отыскать сначала надо, а то здесь, в номере, только местная гостиничная работает.
   – Вот видишь, – Семен направился к двери. – Еще и линию искать, по этажам туда-сюда ходить, дежурных будить, спрашивать, возни-то сколько! Я уж лучше враки и сплетни почитаю, авось что путное обнаружится. Опять же, ножками прогуляюсь, все ж моцион.
   На улице было по-утреннему прохладно. Рассветная серая мгла и легкий туман превратили парк в таинственный лес, из которого на Семена настороженно смотрели разноцветные глаза витрин фирменных магазинчиков-ресторанчиков. Семен представил себе, что в лесу его поджидают голодные, охочие до человеческих потрохов чудовища, а он, бравый охотник с разрушительным бластером в виде медальона, отважно идет их истреблять – и рассмеялся. Нет, этичудища были охочи лишь до денег, ни до чего более, а с деньгами пока что проблем не предвиделось. Во всяком случае, до конца света должно было вполне хватить.
   Но впечатление загадочной опасности Семену понравилось: он углубился в неизведанный страшный лес и осторожно пошел по асфальтовой тропинке, ведущей в логово огненноглазых зверей семейства «купи-продай», безжалостных к тем, у кого нету великого защитного амулета по имени «наличка». Сторожко пробираясь по таинственному лесу в предчувствии яростного покупательного сражения, Семен едва не наступил на таинственного алкоголика, задремавшего в кустах и высунувшего ноги на тропинку: впечатление было испорчено напрочь и дальше Семен пошел обычным шагом, позабыв о своей детской фантазии.
   Заходить в какой-либо ресторан Семен не стал, настроения не было, а вот магазинчики посетил все: они работали круглосуточно и торговали чем угодно, от пирожков с мясом до золотых украшений. Украшения Семену не требовались – купив в одном магазине несколько свежих газет-толстушек, в другом кулек горячих пончиков, в третьем бутылку лимонада, Семен нашел полянку с лавочкой, где и расположился. Уплетая пончики и запивая их холодным лимонадом, Семен принялся неторопливо просматривать одну из газет, по привычке начав с последней страницы. Мар был прав: газета оказалась сплошь забита рекламными объявлениями и сплетнями из жизни неизвестных Семену знаменитостей; позевывая, Семен листал и листал газету, пока не добрался до первой, начальной страницы.
   – Опаньки! – изумленно воскликнул Мар, – гляди-ка, гляди! Скандал во дворце Императора! Как же так, уже скандал и без нас?
   На первой странице под заголовком «Паникеров – к ответу!» размещалась крупная фотография входа в императорский дворец: перед фасадом здания, исчезая за краями фото, тянулась цепь угрюмых полиментов с прозрачными щитами и увесистыми дубинками в руках. Арочный вход во дворец охраняли особо дюжие бойцы, неспокойно охраняли – их дубинки были в основательной работе, местами аж размазались; кому и по каким местам доставалось, разобрать не удалось, потерпевшие в кадр не попали. Семен и Мар углубились в чтение статьи под фотографией.
   Суть передовицы заключалась в том, что со вчерашнего дня по Перекрестку ходят упорные слухи о подписании Императором указа об освобождении со своих должностей всех глав и руководителей имперских служб, как силовых, так и муниципальных. И якобы Император после столь необъяснимого поступка отказал всем в назначенной на тот день плановой аудиенции, закрылся во дворце и никакого доступа к нему нынче нет. Однако, как говорилось в статье, доблестные службы правопорядка находятся на своих местах и исправно несут службу; коммунальное хозяйство работает как и прежде; армия находится в боевой готовности и никакой враг...
   Семен пропустил ура-патриотическую часть текста и наткнулся на абзац, где провокационные слухи о затворничестве Императора связывали с упаднической болтовней известного прорицателя С. насчет грядущего конца света, и во всю клеймили позором всяческих сволочей-приспешников, распускающих лживые умыслы о грядущем вскоре Судном Дне; Семен, уронив газету, вскочил с лавки.
   – Стой, ты чего? – запротестовал медальон. – Я ж до конца не дочитал!
   – Нечего там читать, – отрезал Семен. – Если уже в центральной прессе говорят о затворничестве Кардинала и о конце света, вроде как массовые слухи опровергают, то медлить нельзя – того и гляди могут начаться волнения и пробраться во дворец станет вообще невозможно! Надо действовать прямо сейчас, времени в обрез... ты когда-то говорил, что поисковые заклинания имперского сыскного отдела найдут меня на Перекрестке за сутки? От суток осталось всего ничего, – Семен кинулся бегом к гостинице.
   – Так-так, – возбужденно зачастил Мар. – Наконец-то началось! А то все пончики, лимонадики, тишь да благодать... Правильно! Вперед, пля, на штурм дворца! Ура! Только мы туда не попадем, – внезапно закручинился медальон, – у меня, понимаешь, привязки ни к одному из его залов нету, этому дворцу всего-то лет пятьдесят, новострой... Не приходилось мне в нем бывать. Да если бы и нашлась привязка, толку-то? Проход во дворец надежно запаролен – это ежели с помощью транспортной магии туда лезть. А без верного пароля нас прямиком в Исправительный Мир вышвырнет, дворец ух какие сторожевые заклинания охраняют! Вернее, должно вышвырнуть, а куда на самом деле забросит, по нынешним временам, хрен его знает...
   – Без магии прорвемся, – заверил Семен на бегу, – как-нибудь да влезем. – Он вывернул на аллею, ведущую к отелю, и внезапно чуть не налетел на группу таких же, как и он, бегунов в похожей спортивной форме. Спортсмены бежали молча, сосредоточенно, с нахмуренными суровыми лицами, словно не пробежку делали, а выполняли важную ответственную работу; в руках у спортсменов были авоськи, битком набитые толстыми книгами и не ими одними – как заметил Семен, у некоторых вместо книг в авоськах лежали тяжелые пластиковые бутылки. Возглавлял группу рослый лидер-знаменосец – на красном полотнище золотилась надпись «Бегущие вместе». Куда и зачем они бежали вместе со своим знаменем и авоськами, Семен понятия не имел, но так как ему было по пути, то он пристроился в хвост группы.
   Возле отеля группа остановилась, остановился передохнуть и Семен – бегать с полным желудком было тяжело, пончики и лимонад остались явно недовольны длительной пробежкой. Ничуть не уставшие спортсмены деловито вытряхнули из авосек книги и построились вокруг бумажной кучи в каре; у всех книг оказалось одинаковое название: «Учебник начинающего предсказателя». После чего, к удивлению Семена, несколько спортсменов деловито полили книжную груду из принесенных бутылей – в воздухе резко запахло бензином – и лидер-знаменосец громогласно заявил:
   – Так будет с каждым мерзавцем, посягнувшим на устои и спокойствие нашего имперского общества! Скажем дружное «нет!» возмутительным предсказаниям о конце света! В лице этой кучи мы сжигаем не только порнографические сочинения предсказателя-отщепенца, но и его самого, символически. Поджигай, – с этими словами рослый лидер отошел в сторону: один из спортсменов швырнул в книжную горку зажженную спичку и через секунду на площади перед входом в гостиницу заполыхал костер.
   – Слушай, а с каких пор учебники стали порнографией? – вполголоса поинтересовался Семен у вставшего в строй книжного пожарника.
   – С сегодняшнего дня, – также вполголоса ответил пожарник. – По нашему общему единогласному решению. Паникеров – к ответу!
   – А чего возле гостиницы? – не унимался Семен. – Тут же место не шибко людное. Надо было на центральной площади, с мегафоном и под барабаны...
   – Там прохожие могут по шее надавать, – раздраженно пояснил спортсмен-поджигатель, меряя Семена подозрительным взглядом. – А ты чего провокационные вопросы задаешь? Не наш, что ли? Из этих, из паникеров-предсказателей, да?
   – Не, я просто мимо пробегал, – честно ответил Семен и сторонкой, чтобы не привлекать к себе внимание, обошел замерших в суровом молчании борцов с предсказательной порнухой.
   – Мда, – скрипучим голосом сказал молчавший до этого медальон. – Падение всех малых и больших государств, как правило, начиналось именно с публичного уничтожения неугодных кому-то книг, не важно, хороших или плохих... Печально это! И знаменательно, причем без участия всяких опальных предсказателей. Увы.
   Поднявшись на этаж, Семен первым делом разбудил Олию: минут пять барабанил в ее дверь кулаком, вызывая косые взгляды у проходивших мимо ранних постояльцев; наконец заспанная девушка открыла ему дверь. Входить в номер Семен не стал, назначил Олии встречу через полчаса в холле, на первом этаже, и пошел будить Хайка. Впрочем, стучаться к нему и тормошить черепахового бойца не пришлось – дверь была открыта, а сам Хайк уже бодрствовал, как раз собирался чистить зубы и умываться. Семен вкратце рассказал ему о газетных новостях и о том, что времени осталось очень мало, под обрез, поисковые заклинания вот-вот найдут его, Семена! А заодно не поздоровится и Олии с Хайком... К рассказу о дворцовом скандале Хайк отнесся спокойно, а насчет малого времени заметил, что когда они проберутся во дворец, то никакое поисковое колдовство их там не достанет, не пробьется сквозь магическую защиту. Это ж не рядовая пивная, а дворец, сердце Империи, как-никак!..
   Семену очень понравилось, что Хайк сказал не «если», а «когда» – согласившись с черепаховым бойцом, Семен оставил его умываться, а сам пошел на первый этаж, ждать друзей.
   Пока суть да дело, Семен вышел на улицу, поглядеть, как обстоят дела с «Бегущими вместе». Дела, похоже, обстояли нормально: поодаль от ступенек валялось золотобуквенное знамя, черное горелое пятно отмывали щетками двое служащих гостиницы, а наряд полиментов уводил последнего из спортсменов-бегунов; Семен от души порадовался неожиданному правоохранительному рвению – сомнительная затея с сожжением книг вовсе не пришлась ему по душе.
   – Наверное, проинструктировать загодя полиментов забыли, – желчно сказал Мар. – Они и арестовали по незнанию ребятишек... Ну ничего, скоро выпустят.
   – Ты думаешь? – удивился Семен. – Но почему?
   – Потому что без благословения вышестоящих чиновников такие акции не проводятся, – мудро изрек медальон. – Нужен был козел отпущения, чтобы отвлечь народ от вредных слухов, его и нашли... Уверен, что в кустах прятались репортеры-фотографы и дневные выпуски любимых тобой газет обязательно выйдут с заголовками типа: «Так поступают настоящие патриоты», с соответствующими фотографиями. Нда, не завидую я тому прорицателю... – вздохнул Мар.
   Вскоре из гостиницы вышел Хайк, минут через десять появилась и Олия в знакомом платье «сафари»: не найдя Семена в условленном месте, друзья решили, что он на улице и не ошиблись. Семен повторил свой рассказ специально для Олии – девушка, в отличии от Хайка, восприняла новости близко к сердцу: она то и дело ойкала, переживая за Семена, и сочувственно глядела на него, что Семену очень понравилось.
   – ...Итак, план на сегодня будет следующий, – подвел итог Семен. – Сейчас завтракаем, после идем ко дворцу, проникаем в него...
   – И свергаем гада Кардинала! – воодушевлено подсказал Мар. – За шкирку его и долой из правителей! А тебя на его место. Что, здорово я придумал? Здорово? – Семен запнулся, продолжил:
   – Тут у некоторых имеются крайне революционные предложения, – пояснил он, не уточняя у кого, хотя и так было ясно. – Поясняю для этих некоторых: никого свергать я не намерен! Я хочу спасти мироздание, а не наказать Кардинала-Императора. Пусть себе правит, какое мне до него дело!.. Находим Кардинала, забираем у него заклинание, разогнавшее Миры – надо будет, насильно забираем! – читаем его наоборот и восстанавливаем исходное положение Миров. Все.
   – Семен, ты не прав, – огорчился медальон. – Мы что ж, ничего со спасения мироздания не поимеем, выходит? А нафига ж его тогда спасать, а? За большое «спасибо»? Учти, тебе и его не скажут, потому как никто в Империи знать не будет, что это ты всех героически спас...
   – Ничего, – утешил Мара Семен, – для истории это обычное дело, когда герой безымянен. Иногда его деяние вообще остается для народа неизвестным... Между прочим, настоящий герой принципиально скромен и не бегает по улице с криком: «Люди, дивитесь какой я великий подвиг отчебучил! Восторгайтесь мной, я это люблю, мне это нравится!» Понял?
   – Дурацкий принцип, – недовольно сказал Мар. – С такими взглядами надо дома сидеть, пиво пить и животом толстеть, а не Миры спасать, вот еще... – и огорченно умолк: спорить с Семеном он не собирался, бестолку это! Коли сказал, что не будет Императором, значит, не будет.
   – Утешься хотя бы тем, что если уцелеет мироздание, тогда уцелеем и мы, – улыбаясь, заметил Семен. – И ты тоже.
   – Единственное, что радует, – буркнул Мар.
   Добираться до императорского дворца решили на такси, благо и машин, и извозчичьих колясок возле гостиницы хватало. Но прежде чем отправиться в путь, Семен на минутку зашел в кусты, где превратил спортивную одежку в нечто более подходящее для похода ко дворцу: непритязательный костюм среднего качества и покроя, который вряд ли будет выделяться в толпе зевак и репортеров. А то, что их возле дворца окажется предостаточно, Семен не сомневался.
   Таксист попался разговорчивый: услышав, куда надо пассажирам, сразу доложил, что за сегодняшнее утро у него уже третья поездка ко дворцу, что народ словно с ума сошел, прет на дворцовую площадь валом, хотя какой это к черту народ! Репортеров он туда возил, а это не народ, это газетные бандиты, мерзавцы и подлецы, потому что наличными не платят, а дают расписки, по которым ему придется долго выбивать деньги из тех газетных редакций... Вспомнив о своих обидчиках, таксист оглядел Семена, тут же затормозил и потребовал, чтобы пассажиры признались, репортеры они или нет? Если репортеры, то пусть дуют на своих двоих или ищут какого другого кретина. Семен, сидевший на переднем сидении рядом с водителем, клятвенно заверил, что к газетным мерзавцам они никакого отношения не имеют и сунул таксисту золотой, авансом оплатив за проезд. Водитель сказал, что у него нету сдачи, а Семен ответил: «Ну и хрен с ней. Езжай!», а Мар принялся ворчать о разорительной неэкономности некоторых воров с прикрытием, которые скоро по миру пойдут с протянутой рукой от таких широких жестов, и фиг кто горбушку черствую подаст... Семен убрал медальон за пазуху и принялся глядеть в окошко.
   Перекресток жил своей обычной жизнью. По улицам все также ездили бездымные машины, кареты и повозки – некоторые запряженные лошадьми, некоторые без; все также неведомо куда спешили прохожие, деловитые, сосредоточенные; по-прежнему работали магазины, рестораны и увеселительные центры; единственное отличие, которое заметил Семен, было в том, что на улицах стало гораздо больше патрульных полиментов. Впрочем, машины они не останавливали, пассажиров не проверяли и Семен перестал обращать на полиментов внимание.
   Императорский дворец Семен увидел издалека: здание возвышалось над высотными городскими постройками как гора над холмами. Белая, с золотыми пятнами-вкраплениями гора – архитекторы, создавшие дворец, не мудрствуя лукаво придали ему вид пирамиды. А золотые пятна при внимательном рассмотрении оказались гигантскими барельефами – суровыми лицами, повернутыми в профиль. Видимо, это были лики предыдущих Императоров или видных политических деятелей Перекрестка, кого же еще можно изобразить на стенах имперского дворца-пирамиды? Семен хотел было спросить у таксиста, но передумал – какая, в сущности, разница...
   Такси выехало на громадную площадь и остановилось: дальше, как пояснил таксист, общественному транспорту ходу не было – проезд по площади карался серьезным штрафом. Вплоть до ссылки в Исправительный Мир. Семен вылез из машины одновременно с Хайком, помог выйти Олии; такси немедленно развернулось и уехало.
   Возле дворца народу было преизрядно: у главного входа, перед плотным оцеплением – но не подходя к нему близко, с учетом вчерашнего опыта – толпились журналисты, ожидая неведомо чего; репортеры то и дело щелкали фотоаппаратами, ослепляя вспышками полиментов. Полиметы ругались, демонстративно поигрывая дубинками, но без команды в ход их не пускали.
   По сторонам от плотной группы охотников за новостями кучковались зеваки, в основном молодежь с бутылками пива в руках: те вели себя более вольготно и шумно, то свистели, то орали; иногда, озорства ради, с силой выталкивали из своей кучки кого-нибудь прямо в оцепление, где бедолага, ежели не успевал вовремя отскочить, иногда получал дубинкой по спине или голове, уж как ему повезет. Похоже, эти дурацкие выходки развлекали полиментов больше, чем зевак: били они не сильно, а так, для порядка. Чтобы не скучно было.
   Пройти во дворец, даже воспользовавшись невидимостью, казалось невозможным.
   – Эх, хорошо озоруют, – искренне порадовался за молодежь Мар, которому Семен объявил амнистию и вынул из-за пазухи. – Здорово быть таким молодым, таким отвязным... таким глупым и безбашенным! Аж завидно. Никаких тебе хлопот, никаких мыслей, одни рефлексы-инстинкты! Я, Семен, иногда себя настолько старым и мудрым чувствую, что пора меня на пенсию отправлять, чесслово... Типа надиктовывать мемуары, делиться воспоминанием с молодняком и наставлять его на путь истинный: как не попасться во время работы и грамотно замести следы, где можно выгодно толкнуть украденное... сколько и кому сунуть на лапу в Исправительном Мире, чтобы не доставали принудительно-воспитательными работами.
   – Отставить пенсию и мемуары, – приказал Семен, внимательно разглядывая толпу издали. – Тем более, что у воровских медальонов пенсий не бывает... Хм, народ, ваши предложения – как пробраться во дворец?
   Народ был в замешательстве и ничего путного предложить не смог: Мар хотел было напугать всех драконьим рыком, как он сделал у ворот славного городка Палдор, но Семен ответил, что здесь не провинция и никто на такую дешевку не купится; Олия долго морщила лоб, в конце концов пожала плечами и ничего предлагать не стала; Хайк, не долго думая, посоветовал устроить массовую драку и под шумок прорваться к дворцовому входу. А драку он, Хайк, организует без проблем, было бы на то разрешение Симеона! Чувствовалось, что Хайку его план очень нравится, он уже и куртку начал снимать, чтобы рукам вольно было, однако Семен от организованного побоища отказался, потому что не драка то будет, а натуральное избиение младенцев. Хотя массовое волнение, действительно, было бы как нельзя кстати!
   Так как идей больше не поступало, Семен объявил, что сам придумает реальный план. И стал думать. Минут через десять нетерпеливый Мар вежливо поинтересовался, родилась ли хоть какая-нибудь гениальная задумка в светлой голове его хозяина или нет? Узнав же, что план все еще в процессе разработки, то есть ничего ни хрена не придумано, вредный медальон посоветовал Семену обратиться напрямую к полиментам и поинтересоваться у них самих, как всего вернее поступить: все-таки напугать, или побить, или, гм-гм, подкупить всех оптом? Последнее, скорей всего, найдет живейший отклик в сердцах доблестных стражников порядка. Хотя это и нереально – никаких денег на подкуп эдакой оравы не хватит...
   – Придумал! – Семен хлопнул себя по лбу. – Сейчас устроим такое, что ни полиментам, ни репортерам с зеваками до нас никакого дела не будет!
   – Это как? – насторожился Мар, поняв, что своими опрометчивыми словами он подал Семену некую идею. Причем вряд ли та идея ему, Мару, понравится.
   – Переполох устроим, – охотно пояснил Семен и медальону, и друзьям. – Подходим к оцеплению поближе и Мар по моей команде швыряет сотню-другую золотых, что припасены у него в загашнике, в толпу. Начинается суета, волнение... народ подбирает монеты, дерется за них, обязательно... Потом, когда страсти накаляются до предела, Мар швыряет деньги за оцепление, в сторону от входа во дворец. Ликующий народ сминает полиментов в погоне за денежками, остальные охранники, естественно, стягиваются к месту бучи... между прочим, полименты тоже люди и от золота не откажутся, так что дополнительная суматоха с дубинками нам обеспечена. А мы тем временем гордо входим во дворец. Можно даже без колпака невидимости – нынче нас сделают незаметными халявное золото и всеобщая потасовка!