Бабкин Михаил Александрович. Слимперия

   – Врет, жучара, – уверенно сказал Мар. – Цену ломит, вредитель. Ему, небось, тыщу золотых разрешили тебе отстегнуть, царя ведь охранять будешь, не мешок картошки! Вот он и ломит, чтобы подзаработать. Семен, не поддавайся на провокацию, дави его, дави!
   – Девятьсот, – ровным голосом ответил Семен. – По триста на каждого. Предполагаю, что и вы, Фальк, не в накладе останетесь... Деньги вперед, перед началом осмотра стадиона, такое мое условие.
   – Договорились, – быстро согласился Фальк, – перед началом и получите. Я поехал в управление, а вы тоже не задерживайтесь: жду вас у стадиона через два часа, – Фальк встал и, не прощаясь, ушел к дороге, ловить извозчика.
   – Значит, не тыщу ему разрешили потратить, а полторы, как минимум, – с досадой воскликнул медальон. – Даже торговаться не стал... Эх, лоханулись мы, Семен! Тьфу, блин.
   – Ребята, извините, что у вас согласия не спросил, – Семен обернулся к Олии и Хайку с виноватым видом. – Увлекся как-то... Вы не против работы на стадионе?
   – Ничуть, – Олия восторженно смотрела на Семена. – Вот это хватка, вот это класс! Почти тысячу монет отхватить и всего-навсего за ночное дежурство, за просмотр драки оборотней, да какой – борьбы на выживание! Я бы сама денег не пожалела, чтобы увидеть такое, а тут еще и заплатят... Я – за!
   – Не думаю, что нам дадут спокойно посмотреть, – Семен недовольно поморщился. – Не думаю... Хайк, а ты как?
   – Куда вы, туда и я, – коротко ответил Хайк. – Без вариантов.
   – Ну и славно, – Семен взял креветку. – Допиваем пиво и двигаем к стадиону. Начинается работа!
   – А как же конец света? – напомнил Семену медальон. – Ты о нем не забыл? Собирался вроде подумать, решить чего-то... Или я ошибся?
   – Ситуация изменилась. Что сейчас важнее, сам посуди, – внушительно сказал Мару Семен, – теоретический конец света в отдаленном будущем или жизни реальных людей и сегодня? Ну, не людей, оборотней... И девятьсот золотых в придачу.
   – Девятьсот реальных золотых, конечно, – не раздумывая заявил Мар. – Дураков нету! Вопрос закрыт, я был не прав.
   – То-то же, – Семен поднял кружку с пивом:
   – За успех! – и выпил до дна. Тем более, что пива там оставалось немного.
   ...Стадион на Муравьиной Плеши, как Семен и предполагал, оказался той самой громадиной, которую он видел ночью из окна гостиничного номера. Стадион назывался «Плешка» и внутри напоминал хоккейный: такие же пластиковые сиденья, широкие проходы и высокие прозрачные щиты вокруг игрового поля. Но все же отличия имелись, и отличия заметные.
   Игровое травяное поле было исчерчено белой сеткой с крупными ячейками: как объяснил Фальк, это были выдвижные стенки – с их помощью можно было создавать подвижные лабиринты для игры «Найди и загрызи» и ей подобных; отделять пары соревнующихся во время боя на выживание с последующим объединением тех выживших в новые пары; также при помощи стен пресекалась массовая драка игроков с болельщиками. Подобные драки случались не часто, но все же случались, особенно в финальных играх.
   Как понял Семен, бои «на выживание» были действительно на выживание, по-настоящему, – проигравший зачастую погибал, несмотря на врожденное свойство оборотней быстро восстанавливаться: и впрямь, попробуй-ка восстановись, если тебе оторвали голову! Или перекусили пополам... Но желающих участвовать в играх возможность погибнуть не останавливала – выигравший получал крупный денежный приз, который с лихвой окупал и смертельный риск, и возможные увечья.
   Стадион был открытый, без крыши, но с решетчатым железным куполом – на ребрах купола, по периметру стадиона, висели мощные прожекторы для освещения трибун. Над игровым полем тоже были светильники, но другие, поменьше размером и укрепленные на специальной подвесной площадке: здоровенная площадка напоминала ровный потолок, раскинувшийся от одного конца игрового поля до другого.
   Фальк пояснил, что малые прожектора – это узконаправленные лунныесветильники, вызывающие эффект полнолунного обращения; также Фальк сказал, что во время натурального полнолуния соревнования, разумеется, не проводятся. Во избежание неприятностей! Были, мол, исторические прецеденты, но какие именно, народный службист уточнять не стал.
   Прежде чем приступить к осмотру стадиона, Фальк выдал Семену обещанные деньги: пересчитывать золото Семен не захотел, слишком долго пришлось бы возиться, время шло к вечеру, – он поручил Мару запаковать кошель одноразовым упаковочным заклинанием, заодно и пересчитать монеты. Паролем вызова Семен назначил фразу: «Деньги-дребеденьги»; Мар охотно выполнил поручение и с радостью сообщил, что монет не девятьсот, а целых девятьсот одна! О чем попросил Фальку не говорить: сам обсчитался, сам и виноват. Закон рынка, понимаешь...
   Хайк, заинтересовавшись столь оригинальным способом хранения наличности, попросил упаковать в медальон и его золото, то, что Хайк унес из сокровищницы королевы Яны – надоело ему таскать в сумке зряшную тяжесть. Мар отнесся к просьбе с большим энтузиазмом: ему нравилось ощущать себя крупным банкиром, вернее, крепким банком! Хотя проку от того золота для него лично не было никакого.
   Упаковав и золото Хайка, медальон возвестил, что у них нынче на балансе шесть тысяч монет без малого и с такими деньжищами можно послать нафиг всех оборотней вместе с их царем и удариться в бега, пока не началось. В смысле, пока террористы чего вредного для целостности банка-медальона не устроили... Семен посоветовал Мару заткнуться и не мешать оплаченной работе: он, Семен, в отличии от некоторых железяк, имеет совесть! Мар, словно давно ждал повода, тут же пустился в философские рассуждения об относительности понятия «совесть» в различных жизненных ситуациях: кончилось дело тем, что Семен спрятал медальон под куртку, откуда голос Мара доносился едва слышно и работе не мешал.
   Семен и его команда обошли сначала все внутренние помещения стадиона – как ни странно, их оказалось немного, в основном комнаты ожидания для участников игр, с обязательными лунными светильниками помимо обычных, дежурных: Фальк, ставший на время проводником и экскурсоводом, отвечал на любые вопросы, связанные с проведением соревнований. В комнатах ожидания оборотни-игроки готовились перед выходом на поле – их, обращенных, экипировали работники стадиона, нечувствительные к лунному свету из-за специально принимаемых лекарств. Экипировали в личные доспехи игрока, от которых в немалой степени зависел исход боя, и потому нужен был глаз да глаз – не так доспехи застегнул, ремешок какой излишне перетянул и все, не дошел до финала игрок, хорошо если живой остался... Потому-то игроки-профессионалы предпочитали, чтобы их готовили к сражению близкие родственники.
   Хотя и здесь не обходилось без накладок: Фальк, похмыкивая в усы, рассказал историю о том, как одна неверная жена готовила мужа к очередному поединку – мало того, что излишне перетянула на его доспехах все застежки-завязки, так еще перед выходом пригоршню мерзлых лосиных блох мужу под панцирь насыпала, специально их в баночке на льду держала. А поединщиком у несчастного мужа как раз любовник той неверной жены был... Блохи, понятное дело, скоро отогрелись и в самый неподходящий момент принялись мужа люто грызть; мало того, многие из блох во время боя и на любовника-поединщика перескочили! И вместо нормальной схватки получилась идиотская комедия: весь стадион ревет, жаждет крови, а эти двое бросили грызню и принялись с остервенением чесаться, но много ли в тех железках почешешься... не поверите – они под рев зрителей помогли друг дружке доспехи сорвать, где зубами, где когтями, и чесались до тех пор, пока их из брандспойтов водой не окатили! Конечно же, оба немедленно были сняты с соревнования за применение недозволенных в честном бою средств... блохи не допинг, сразу видны! А искать правого и виноватого не стали, кому оно нужно, после такого срама...
   Что там дальше произошло с теми двумя неудачниками и одной неверной женой, Фальк не знал, давно это было, но с тех пор у оборотней бытует выражение «Подпустить блоху» – поговорка, как понял Семен, схожая с земной про медвежью услугу.
   Ни в комнатах ожидания, ни в подсобных помещениях Семен магии не обнаружил, ни вредной, ни полезной, о чем Фальк сделал соответствующую запись в протоколе осмотра, где все и расписались, после чего антиколдовская бригада пошла наверх обследовать трибуны.
   На трибунах и без Семена с его компанией народу хватало: ретивые охранники-службисты тщательно осматривали кресла, выискивая прикрепленную к спинкам-сиденьям-ножкам взрывчатку или что иное подозрительное; царскую ложу, устроенную на уровне первого, самого нижнего яруса, проверяли особо тщательно, уж там службистов было тьма-тьмущая, не сосчитать сколько! Царская ложа – защищенный стальными листами домик-выступ, с бронестеклом во всю лицевую стену, – напоминала пустую сахарницу, облепленную муравьями: охрана проверяла домик и снаружи, и внутри. Семен заглянул в окно-стену, увидел, что там не только содрали декоративную обшивку с кирпичных стен, но даже разобрали полы и презрительно усмехнулся: вряд ли неведомые террористы стали бы минировать ложу, слишком это просто! Слишком это на поверхности... Усмехнулся и пошел по рядам кресел, делать своюработу.
   Осмотр стадиона закончился, когда уже начало смеркаться. Не найдя ничего подозрительного, Семен и компания в который раз расписались в протоколе осмотра, после чего Семен вздохнул с облегчением: ему уже порядком надоели все эти бюрократические заморочки, хотелось наконец отдохнуть от беготни по трибунам и посмотреть обещанное представление. Так как наблюдать за соревнованием им предстояло из царской ложи, то Фальк немедля провел туда Семена и его команду через отдельный, усиленно охраняемый вход.
   Царская ложа выглядела изнутри целехонькой, словно ее и не разбирали до основания: натертый паркетный пол, занавеси на стенах, ряд мягких кресел возле стены-окна, столик с бутылками и закусками, кабинка туалета – словом, все чин-чинарем, располагайся и отдыхай себе на здоровье! По-царски.
   Фальк приволок откуда-то стулья, расставил их вдоль стены. Пояснил, что, как правило, в ложу посторонние охранники не допускаются, у царя свои телохранители, потому и не предусмотрены дополнительные сидячие места. Но сегодня день предстоит особый, тревожный... вернее, ночь... и царь милостиво разрешил наемному магу Симеону, вместе с его командой, присутствовать при нем. Ну, и ему, Фальку, тоже такая честь выпала, за компанию. Хотя, как подумал, Семен, скорее всего Фальку поручили следить за той наемной командой, на всякий случай...
   Семен, пользуясь отсутствием монарха, подошел к окну.
   Небо в перекрестьях купола было черным, ночным; трибунные прожектора трудились во всю, заливая ряды неприятным, бледно-фиолетовым заревом: лунные светильники над игровым полем пока что бездействовали. Народу уже собралось изрядно, почти все места были заняты: поток зрителей-болельщиков, спускающихся по лестницам проходов, редел – соревнование, похоже, должно было начаться вот-вот.
   – Ваше величество! – громко отрапортовал Фальк за спиной Семена, – группа магоохраны к работе готова! Старший – бригадир Фальк, служба народной безопасности. – Семен поспешно отступил от окна и повернулся лицом к монарху.
   Царь оборотней совершенно не походил на царя, вернее, на расхожий образ монарха великого и всеблагого, мудрого, чуткого, утомленного бременем вечной ответственности... на образ, созданный историческими фильмами и книгами – не походил! Причем разительно.
   Перед Семеном стоял наголо остриженный громила ростом чуть ли не под потолок, с низким лбом, глубоко посаженными глазками-бусинками и квадратной челюстью; вместо роскошных одежд и походной мантии на царе оборотней был все тот же, набивший оскомину, болотного цвета костюм неопределенного покроя, такой же как и у всех жителей города; короны у царя не было. Громила что-то безостановочно жевал, оглядываясь по сторонам: взгляд у царя был цепкий, оценивающий – разок глянул на Семена, что-то решил про себя и тут же потерял к наемному магоохраннику всяческий интерес; монарх прошел к креслам и сел в центре ряда.
   Семен даже подумал сперва, что не царь то вовсе, а один из его телохранителей, проверяющий состояние помещения, ан нет! Вошедшие следом двое, ростом едва пониже царя, были одеты в черную, как у Фалька, полувоенную камуфляжку, подпоясаны и вооружены: помимо обязательных кобур с пистолетами у каждого телохранителя на поясе еще висел устрашающих размеров кинжал в узорчатых ножнах. Насколько Семен помнил, более всего оборотни страшились серебра – значит, наверняка клинки у тех кинжалов были серебряными! Пули в патронах, скорее всего, тоже не из свинца отливались...
   Телохранители остались у входа, сложив руки на груди, и с бесстрастным видом смотрели куда-то вдаль: ни новоявленная магоохрана, ни Олия их не интересовали – они были на службе. Приказано царем не трогать человеков – не тронут, а прикажет убить – убьют.
   Семен присел на краешек стула, уставился в окно: игровое поле было как на ладони, все ж первый ярус, как-никак! Прожектора над трибунами сильно потускнели за то время, пока Семен разглядывал царя, зато включились на полную мощность лунные светильники – сейчас игровое поле напоминало ночную лужайку, залитую ярким колдовским светом. Эльфов на ней только не хватало, или фей... Или оборотней. Потому что никакого действия на игровом поле не происходило.
   Семен не знал, так ли оно должно быть или не так, специальная это задержка или случайная – мало ли какие правила у оборотневских игрищ! Но, судя по оживлению в рядах и приглушенному шуму за окном, что-то действительно было не в порядке; царь нетерпеливо заерзал в кресле, приподнялся было и сел – на поле из десятка открывшихся ворот побежали люди в черном, много, целая толпа. Вернее, игроки-оборотни, откуда здесь людям взяться-то... и довольно неуклюжие игроки! Оборотни бежали странно переваливаясь на ходу, вприпрыжку; Семен пригляделся и изумленно покачал головой – надо же, как он ошибся... Это были птицы с черным оперением, не до конца оформившиеся под лунными светильниками в комнатах ожидания, но вполне убедительные птицы. "Забавно у них состязания начинаются, " – подумал Семен. – "Бой в воздухе, что ли? Кто больше ламп клювом расколошматит? Не-ет, скорее всего это группа поддержки вышла, для разогрева зрителей, " – и, успокоившись, приготовился смотреть развлекательную программу.
   – Кто пустил орнитов?! – рявкнул, вскакивая с кресла, царь. Голос был ему под стать, хриплый и трубный. – Откуда они, серебро им в кровь, взялись, если в программе наземный бой?!! – Семен подобрался: ого, в соревновании возникли непредвиденные изменения... совсем непредвиденные! Настораживающие.
   Оборотни-орниты полностью обратились в птиц: разом, словно по команде, они взмахнули крыльями и взлетели, стаей пронеслись под светильниками, бросив густую тень на игровое поле – Семен успел заметить, что в лапах орниты держали какие-то круглые блестящие предметы, и откуда они их только взяли? – и резко ушли вверх, в ночную темноту. А после этого начался кошмар...
   Из неба на ряды со зрителями посыпались те самые блестящие предметы: не долетев до рядов, шары гулко взрывались, оставляя в воздухе облака дыма; осколки дробно застучали по крыше и бронестеклу царской ложи. Жуткий рев тысяч перепуганных болельщиков заглушил частые взрывы; народ в панике кинулся с трибун кто куда, давя и сминая все на своем пути; дымные облачка возникали то там, то тут, по всему стадиону, над всеми секторами – словно кто-то, не целясь специально, лупил по зрительским рядам шрапнелью из зенитки.
   – Серебряные бомбы! – зарычал царь, кидаясь к окну. – Сволочи! Сволочи!! – и замолотил по стеклу кулаками; телохранители, сорвавшись с места и позабыв о магоохранниках, бросились к монарху – то ли оттащить его от окна, то ли прикрыть собой в случае, если стекло не выдержит прямого попадания бомбы, Семен не понял. Не успел понять.
   Видимо, покушение разрабатывалось именно с учетом того, что телохранителям в этой ситуации будет не до посторонних, не до чужаков: первая пуля вошла одному из охранников в затылок и на бронестекло плеснула коричневая жижа вместе с вырванным пулей глазом; следующий выстрел достался второму телохранителю, в шею, в позвоночник, – он, телохранитель, тоже умер сразу, а вот третьего выстрела не последовало, хотя Фальк стрелял очень быстро и очень метко: Хайк все равно оказался проворней. Семен еще поворачивал голову на звук стрельбы, а Хайк уже отнял пистолет у народного службиста, оторвав ему кисть руки вместе с оружием, и вдобавок тут же с хрустом свернул Фальку шею. После чего сел на стул и принялся вытирать руки краем настенной занавеси.
   Царь обернулся, глянул на труп Фалька – под расстегнутой курткой была видна подмышечная кобура, – покривился брезгливо, сказал:
   – Зря. Надо было вначале допросить. Эй ты, маг! – царь ткнул пальцем в сторону Семена, – немедленно разбей стекло! Мне надо под лампы, авось успею! Живо бей стекло, кому говорю! Возвращаться слишком долго... Бей!
   – Мар, – Семен говорил торопливо, злить царя было ни к чему, – сможешь бронестекло разбить?
   – Запросто, – не менее торопливо ответил медальон, – только пусть царево величество в сторону свалит, а то пришибу!
   – В сторону! – крикнул Семен царю и махнул рукой, – прочь!
   Царь отскочил от окна.
   Почти сразу же ударил гром, от которого Семен едва не оглох: бронестекло покрылось трещинами, помутнело и рассыпалось множеством крошечных осколков, похоронив под ними царевых телохранителей; в комнате сразу стало очень шумно, Семен даже сквозь глухоту слышал отчаянные крики гибнущих оборотней. Царь, рыча от ярости, длинным прыжком вылетел из ложи, приземлился у прозрачного ограждения игрового поля и, не теряя скорости, врезался всем телом в преграду. Та не выдержала, проломилась: царь вбежал в искусственный лунный свет, на ходу срывая с себя одежды. Поначалу орниты царя не заметили, – куда там, в такой-то суматохе! – а уж после атаковать его было поздно: царь оборотней начал превращаться. Буквально за секунды его тело раздалось и покрылось твердой чешуей, блестящей как сталь; шея вытянулась, голова стала плоской и рогатой; хвост и крылья прорезались одновременно, и выросли с пугающей быстротой, как в компьютерном мультфильме. Царь оборотней... дракон-оборотень задрал голову к черному небу, заревел, пустив длинную струю рыжего пламени, и взлетел в неспокойное небо.
   Охота началась.
   Самая финальная и самая беспощадная.
   – Эта, – рассудительно сказал Мар. – Сдается мне, что пора линять отсюда куда подальше. Тут сейчас такие разборки будут, что и нам достанется на всю катушку! Или бомбой серебряной убивать начнут, или в давке потопчут, или охранники пристрелить попробуют, а оно нам надо? С такими-то деньжищами... Ты, Семен, как хочешь, а я вас отсюда выдергиваю, – не успел Семен возразить, хотя чего уж возражать, все правильно, как Мир Оборотней исчез.
   Место, в которое нынче попал Семен, выглядело достаточно странно, но вполне узнаваемо: квадратный светильник на потолке и однотонно-темный ковер на полу; два мягких дивана, прикрепленных к противоположным стенам, с широкой багажной полкой над каждым из них; деревянный столик у большого зашторенного окна.
   Пол комнаты ощутимо подрагивал и под ним то и дело что-то ритмично постукивало.
   Это, несомненно, было купе – причем очень просторное купе! До непривычности просторное.
   – Ты куда нас притащил, банк самоходный? – устало спросил Семен, поворачиваясь к окну спиной. – Где мы?
   Олия сидела посреди купе на стуле, бледная, испуганная – Мар так и прихватил ее, вместе со стулом, – а Хайк с флегматичным видом продолжал вытирать руки обрывком занавеси.
   – Понятия не имею, – хихикнул медальон. – Ты ж знаешь, что нынче с адресами творится... В хорошее место прибыли: ни оборотней тебе, ни бомб, натуральная благодать! Передохнете на диванчиках, поспите, а утром дальше куда двинем... только придумай, куда! Ты, кажись, о конце света заботился, типа разобраться что к чему и конкретно отменить его? Вот и отменяй! У тебя получится, я знаю.
   – Я? Отменить конец света? – Семен озадаченно потер подбородок. – Хм... интересная мысль. А почему бы и нет? – и вдруг понял, что у них появилась очень важная цель всего путешествия! Можно сказать, смысл существования.
   Конкретный.

Глава 8
Самоходный Локомотив, Идущий Меж Пространств

   – Схожу-ка я, посмотрю, что здесь к чему, – Хайк открыл дверь, вышел из купе. Семен надумал было пойти с ним вместе, но глянул на Олию и остался: девушка выглядела такой напуганной, что бросать ее одну было никак нельзя! Да и то, в самом деле, – буквально несколько минут тому назад вокруг них гибли оборотни и рвались серебряные бомбы, смерть и грохот повсюду, а сейчас тишина и уют... но времени-то всего ничего прошло, не успела еще Олия в себя прийти! Это Хайку просто – он за свою жизнь в таких переделках побывал, что давным-давно уже научился быстро переключаться: нет угрозы, ну и ладно, можно расслабиться. Да и Семен ко всяким опасным приключениям более спокойно, что ли, стал относиться... Но для Олии подобные жуткие события были в диковинку: на ее глазах почти мгновенно погибли трое, ужасно погибли, причем один из них – к которому она уже почти привыкла, который начинал внушать доверие – оказался предателем... и который хладнокровно пристрелил бы после убийства царя и их самих, наверняка пристрелил бы, не нужны ему были свидетели!
   Семен понимал, что происходит с девушкой. И еще понимал, что отвлечь ее от тех невеселых мыслей надо как можно скорее, немедленно, ни к чему ей переживать то, что уже прошло и вряд ли повторится.
   – Олия, есть хочешь? – Семен уселся на диван возле окна. – Иди сюда, к столику. – Олия молча встала со стула, пересела на соседний диван, уставилась невидящим взглядом в зашторенное окно.
   – Мар, сообрази-ка чего поужинать, – попросил Семен. – Хотя нет – сделай-ка ты нам лучше бутылочку шампанского! И шоколаду, если в запасе есть. Конфеты какие-нибудь, что ли...
   – Момент, – отозвался медальон. – Прошу! – на столе возникла бутылка холодного шампанского, стаканчик с салфетками, коробка шоколадных конфет-ассорти и пара хрустальных бокалов: Хайка, похоже, Мар в расчет не принял, сервировал купейный столик на двоих.
   – Олия, знаешь, чего... – Семен взял бутылку, откупорил ее, разлил пенистое вино по бокалам. – Давай сделаем вид, что у нас неожиданное романтическое свидание. Как тебе моя идея?
   – Что?! – Олия посмотрела на Семена громадными от удивления глазами, враз позабыв о своих тяжелых мыслях. Чего Семен и добивался.
   – Представь себе, как будто мы только что случайно познакомились, – воодушевился Семен. – Оказались в одном купе, потому что нам по пути, мы...
   – В одно и то же заведение ехали, – услужливо подсказал Мар. – На курсы повышения квалификации для воров-рецидивистов. – Семен, услышав реплику, запнулся от неожиданности, но Олия на ту заминку внимания не обратила.
   – Меня зовут Олия, – девушка улыбнулась Семену. – А вас?
   – А я Симеон, – подхватил игру Семен. – Мы с вами раньше нигде не встречались, случаем? Очень ваше лицо мне знакомо. Очень-очень.
   – Не думаю, что встречались, – Олия лукаво посмотрела на Семена, взяла бокал, пригубила шипучего вина. – А вы, Симеон, кто будете, если не секрет?
   – Я, милая Олия, человек вольный, – Семен тоже взял бокал, но пить не стал. – Путешествую по Мирам, нигде особо не задерживаясь – по ряду причин не задерживаясь... Жизнь кочевая, но интересная! А работаю я...
   – Воры мы, – с гордостью за профессию сказал Мар, Семен и брякнул по подсказке: Олия фыркнула в бокал, облилась шампанским и на том романтическое свидание закончилось. Потому что когда Олия вытерла лицо и руки салфеткой, в купе зашел Хайк.
   Семен с досадой посмотрел на друга, не вовремя он все же вернулся, погулял бы еще хотя бы полчасика – но досада мгновенно исчезла: вид у Хайка был ошарашенный. Словно он самого себя на прогулке встретил.
   – Что случилось? – Семен протянул Хайку свой бокал, тот взял и выпил залпом, – в чем дело?
   – Вы в окно глядели? – Хайк поставил бокал на столик. – Посмотрите, не пожалеете! – Семен поднял штору.
   За окном был поздний вечер. Поезд ехал по высокой насыпи – внизу темнел густой лес, над лесом висела полная белая луна; на фоне луны высвечивался далекий косяк ведьм на метлах, спешащих куда-то по своим ведьминским делам – все в черном, с высокими остроконечными шляпами. Ведьмы как ведьмы...
   – Сейчас, погодите, – Хайк налил себе еще шампанского. – Сейчас будет... – почти сразу после его слов поезд вошел в туннель, странный туннель со светлыми дымчатыми стенами, и через секунду вынырнул совсем в другом месте: здесь было раннее утро, солнце едва поднялось из-за горизонта; поезд шел по железному мосту – внизу, по реке, плыли крутобокие деревянные корабли с поднятыми парусами. А на высоком берегу раскинулся город с разноцветными крышами низких домов; белокаменная церковь с золотым куполом, стоявшая почти у края берега, выглядела как зажженная свеча посреди россыпи детских кубиков.