Страница:
– Естественно, заказ, – Мастер потер сухие ладошки, словно у него замерзли руки. – Частный. Мне не нужна подневольная служба! И отказаться ты тоже имеешь право, дело серьезное, опасное... Похоже, я только зря время на тебя трачу, – внезапно с досадой сказал Мастер Четырех Углов. – Раз пошел такой разговор – отказаться, не отказаться, толку не будет... Нет, не потянешь ты это дело, – старик презрительно скривил губы. – Кишка тонка. Не дорос ты, Симеон, еще до настоящего вора... Искусник, ха! Кто тебе эту кличку придумал, непонятно. – Мастер, покашливая, достал из кармана ингалятор и прыснул лекарством себе в рот. – Мальчишка ты, а не вор-умелец. Ученик.
– Погодите, – Семен начал заводиться: его явно оскорбляли! В него не верили. – Я вам своего ответа еще не дал!
– Ну так давай, отвечай, – Мастер неожиданно подмигнул Семену. – Оправдай свое звание, Искусник Симеон! Потешь старика, много ли радости у меня в той жизни осталось, – Мастер Четырех Углов вытер ладонью под глазами, точно слезы смахнул, но щеки при этом у него оставались сухими.
– Берусь, – решился Семен. – Но ничего не гарантирую! Вы же сами сказали, что там надежная магическая охрана. Если я с ней не справлюсь, то...
– Справишься, – прервал Семена Мастер, – чтобы такой бравый парень как ты, да не справился с какой-то дурацкой защитой! Тем более удачливыйпарень, – старик отвлекся, натянул панамку себе чуть ли не на уши. – Холодно у меня здесь... Я, Симеон, о тебе много чего знаю, полнится Империя слухами! В общем, слово тобой сказано, а я буду ждать результата. Меня не ищи, я с тобой завтра сам свяжусь, – Мастер резко наклонился вперед (Семену почудилось, что дед сию секунду вывалится из своего кресла) и ткнул пальцем в сторону Семена, прямиком ему в грудь. – Адресок зала, где хранится кадуцей, я уже скинул в твой медальон... Хороший у тебя медальон, Симеон! Уникальный. – Мастер завистливо поцокал языком. – Когда-нибудь, надеюсь, он станет украшением моей коллекции. Ну бывай, Искусник! – прощально тявкнули фанфары, изображение замерцало и исчезло: Семен остался в комнате один.
– Что-то не нравится мне эта затея, – мрачно сказал Мар. – Ты обратил внимание, как он тебя на «слабо» взял? И намеки насчет меня... Все это, Семен, дурно пахнет. Воняет, ежели точнее. Подвох, явный подвох! Но в чем?
– Подвох там, или не подвох, – Семен встал из кресла, – но, как выразился четырехугольный дед: «Слово сказано». Стало быть, надо мне сейчас двигать в тот Мир, где хранится кадуцей и делать дело. А там, на месте, разберусь, что к чему! Если украду, то тысяча золотых мне никак не помешает... да хрен с ним, с тем золотом, не бедствую я, – мне просто неприятно, что этот главный воровской сморчок меня дураком и недотепой считает!
– Да уж, – Мар тяжело вздохнул. – Я и говорю, на «слабо» тебя дедуля зацепил. А ты и пошел у него на поводу: нет, чтобы сначала подумать, со мной посоветоваться, а уж после давать ответ! Если эту фигню лучшие специалисты Империи украсть не смогли, то, подозреваю, задание невыполнимо принципиально.
И вообще, зачем Главе воровской Гильдии нефритовая безделица? Для коллекции? Не верю! Платить тысячу золотых за ненужную вещь по меньшей мере глупо. Мыслю я, что кадуцей не настолько уж и прост...
– Ты коллекционеров не встречал, – Семен вышел из рабочей комнаты, – они все с одинаковым мозговым вывихом. Ежели такой вывихнутый чего решил в свою коллекцию заполучить, то ни за какими расходами не постоит! Последние штаны продаст, но купит.
– То-то Мастер в халате сидел, – недовольно проворчал медальон, – штаны у него явно закончились... Все же, Семен, есть у меня подозрение, что от тебя хотят избавиться! Ты в Гильдии не состоишь, работаешь сам по себе, хлеб у остальных воров отбиваешь. И в общак взносы не делаешь, какой Гильдии от тебя прок? Опять же твои похождения на виду, можно сказать, ты – имперская знаменитость! Почему бы и не сунуть палку в твои колеса? Нефритовую. – Мар безрадостно хохотнул над собственной шуткой. – Устроить полиментовскую засаду по анонимному сообщению о готовящемся ограблении... или наемного убийцу в темном уголочке заначить... или ловушку-самострел наладить... или...
– Мар, у тебя, похоже, начинается паранойя, – Семен остановился у стрельчатого окна и, пользуясь им как зеркалом, превратил свой пляжный наряд в черное трико и мягкие туфли; за окном все также фосфорно сиял океан, но зеленой луны видно не было: наверное, ушла на другую сторону замка-пансионата. – Сам себя пугаешь и меня заодно! Тут к работе подготовиться надо, настроиться, а не жуткими пророчествами заниматься... А ты на что? Вот и следи, чтобы всяких неприятностей с нами не случилось, ловушечно-полиментовских!
– Паранойя? – медальон призадумался. – О, знаю такое слово! Правильное слово, умное. Это, Семен, у обывателей та паранойя болезнью считается, а в нашем деле без нее никак нельзя. Больше опасаешься – дольше живешь!
– Жаль, новости не узнали, – не слушая умных рассуждений медальона, сказал Семен. – Заморочил мне голову дед-угловик! Когда вернемся, первым делом именно новостями займусь. Украду жезл и займусь... Мар, а где находится зал с кадуцеем? В каком Мире?
– Секундочку, – медальон тихо забубнил что-то невнятное. Видимо, по имперскому списку истинных Миров адрес проверял.
– Вот, нашел, – Мар замялся. – Э-э... странное название. Окраинный Мир, это где ж он находится? Никогда там не был. Захолустье небось какое-то, на самом краю Вселенского Диска...
– Какая разница, – Семен отвернулся от окна. – Не пешком же! Запускай адрес, сейчас посмотрим, насколько он Окраинный, тот Мир.
– Угу, – ответил Мар и включил транспортное заклинание.
Глава 2
– Погодите, – Семен начал заводиться: его явно оскорбляли! В него не верили. – Я вам своего ответа еще не дал!
– Ну так давай, отвечай, – Мастер неожиданно подмигнул Семену. – Оправдай свое звание, Искусник Симеон! Потешь старика, много ли радости у меня в той жизни осталось, – Мастер Четырех Углов вытер ладонью под глазами, точно слезы смахнул, но щеки при этом у него оставались сухими.
– Берусь, – решился Семен. – Но ничего не гарантирую! Вы же сами сказали, что там надежная магическая охрана. Если я с ней не справлюсь, то...
– Справишься, – прервал Семена Мастер, – чтобы такой бравый парень как ты, да не справился с какой-то дурацкой защитой! Тем более удачливыйпарень, – старик отвлекся, натянул панамку себе чуть ли не на уши. – Холодно у меня здесь... Я, Симеон, о тебе много чего знаю, полнится Империя слухами! В общем, слово тобой сказано, а я буду ждать результата. Меня не ищи, я с тобой завтра сам свяжусь, – Мастер резко наклонился вперед (Семену почудилось, что дед сию секунду вывалится из своего кресла) и ткнул пальцем в сторону Семена, прямиком ему в грудь. – Адресок зала, где хранится кадуцей, я уже скинул в твой медальон... Хороший у тебя медальон, Симеон! Уникальный. – Мастер завистливо поцокал языком. – Когда-нибудь, надеюсь, он станет украшением моей коллекции. Ну бывай, Искусник! – прощально тявкнули фанфары, изображение замерцало и исчезло: Семен остался в комнате один.
– Что-то не нравится мне эта затея, – мрачно сказал Мар. – Ты обратил внимание, как он тебя на «слабо» взял? И намеки насчет меня... Все это, Семен, дурно пахнет. Воняет, ежели точнее. Подвох, явный подвох! Но в чем?
– Подвох там, или не подвох, – Семен встал из кресла, – но, как выразился четырехугольный дед: «Слово сказано». Стало быть, надо мне сейчас двигать в тот Мир, где хранится кадуцей и делать дело. А там, на месте, разберусь, что к чему! Если украду, то тысяча золотых мне никак не помешает... да хрен с ним, с тем золотом, не бедствую я, – мне просто неприятно, что этот главный воровской сморчок меня дураком и недотепой считает!
– Да уж, – Мар тяжело вздохнул. – Я и говорю, на «слабо» тебя дедуля зацепил. А ты и пошел у него на поводу: нет, чтобы сначала подумать, со мной посоветоваться, а уж после давать ответ! Если эту фигню лучшие специалисты Империи украсть не смогли, то, подозреваю, задание невыполнимо принципиально.
И вообще, зачем Главе воровской Гильдии нефритовая безделица? Для коллекции? Не верю! Платить тысячу золотых за ненужную вещь по меньшей мере глупо. Мыслю я, что кадуцей не настолько уж и прост...
– Ты коллекционеров не встречал, – Семен вышел из рабочей комнаты, – они все с одинаковым мозговым вывихом. Ежели такой вывихнутый чего решил в свою коллекцию заполучить, то ни за какими расходами не постоит! Последние штаны продаст, но купит.
– То-то Мастер в халате сидел, – недовольно проворчал медальон, – штаны у него явно закончились... Все же, Семен, есть у меня подозрение, что от тебя хотят избавиться! Ты в Гильдии не состоишь, работаешь сам по себе, хлеб у остальных воров отбиваешь. И в общак взносы не делаешь, какой Гильдии от тебя прок? Опять же твои похождения на виду, можно сказать, ты – имперская знаменитость! Почему бы и не сунуть палку в твои колеса? Нефритовую. – Мар безрадостно хохотнул над собственной шуткой. – Устроить полиментовскую засаду по анонимному сообщению о готовящемся ограблении... или наемного убийцу в темном уголочке заначить... или ловушку-самострел наладить... или...
– Мар, у тебя, похоже, начинается паранойя, – Семен остановился у стрельчатого окна и, пользуясь им как зеркалом, превратил свой пляжный наряд в черное трико и мягкие туфли; за окном все также фосфорно сиял океан, но зеленой луны видно не было: наверное, ушла на другую сторону замка-пансионата. – Сам себя пугаешь и меня заодно! Тут к работе подготовиться надо, настроиться, а не жуткими пророчествами заниматься... А ты на что? Вот и следи, чтобы всяких неприятностей с нами не случилось, ловушечно-полиментовских!
– Паранойя? – медальон призадумался. – О, знаю такое слово! Правильное слово, умное. Это, Семен, у обывателей та паранойя болезнью считается, а в нашем деле без нее никак нельзя. Больше опасаешься – дольше живешь!
– Жаль, новости не узнали, – не слушая умных рассуждений медальона, сказал Семен. – Заморочил мне голову дед-угловик! Когда вернемся, первым делом именно новостями займусь. Украду жезл и займусь... Мар, а где находится зал с кадуцеем? В каком Мире?
– Секундочку, – медальон тихо забубнил что-то невнятное. Видимо, по имперскому списку истинных Миров адрес проверял.
– Вот, нашел, – Мар замялся. – Э-э... странное название. Окраинный Мир, это где ж он находится? Никогда там не был. Захолустье небось какое-то, на самом краю Вселенского Диска...
– Какая разница, – Семен отвернулся от окна. – Не пешком же! Запускай адрес, сейчас посмотрим, насколько он Окраинный, тот Мир.
– Угу, – ответил Мар и включил транспортное заклинание.
Глава 2
Сокровище Ловкача, Исключающее Милость и Пощаду
Просторный холодный зал, в котором очутился Семен, вовсе не был похож на музейное помещение, где хранятся разные древние ценности. И на антикварную лавку – со стеллажами и выставленным на них дорогостоящим антиквариатом – никак не походил. Зал, скорее, напоминал складское помещение после панической эвакуации: по мраморному полу были разбросаны обрывки упаковочной бумаги, какие-то разбитые ящики, тряпки, грязные веревки-бечевки, гнутые гвозди и прочий мусор. Создавалось впечатление, что здесь совсем недавно то ли что-то спешно распаковывали, то ли не менее спешно запаковывали.
По стенам, тут и там, висели длинные полотнища, схожие с воинскими штандартами, разрисованные непонятными эмблемами и надписями – некоторые из полотнищ были безжалостно оборваны до половины. Словно их пытались второпях содрать со стен, а времени проделать это аккуратно не было; между полотнищами виднелась голая каменная кладка: Семен поднял голову – арочный потолок зала тоже был каменным.
На стенах, кроме драных штандартов, еще имелось множество металлических чаш-светильников, в которых негромко шипело желтое газовое пламя: в зале было хоть и сумрачно, но разобрать, где что находится, Семен мог. Во всяком случае освещения хватало, чтобы не налететь в потемках на какой-нибудь ящик или не пропороть ногу гвоздем.
Посреди зала, на черном возвышении, стоял хрустальный гроб. Нацеленный на необычную домовину луч единственного потолочного светильника был узконаправленным и ничего более не освещал; гроб сиял как витрина ночного супермаркета.
– Мар, – тихонько позвал Семен, – ты никакой засады не видишь?
– Вроде все в порядке, – неуверенно ответил медальон. – Никого и ничего... Кроме смертного сундука, разумеется: там кто-то лежит. Дохлый кто-то... И магией оттуда тянет, от той стекляшки! Сильной магией... Ты уж будь поосторожнее, плохое это место. М-м, давай я на всякий случай невидимость включу?
– Давай, – Семен осторожно, на цыпочках, направился к хрустальному гробу.
Колпак невидимости, накрывший Семена от макушки до пола, несколько искажал перспективу и слегка затемнял без того слабое освещение, потому Семен один раз чуть не налетел на битый ящик, но в последний момент все же смог увернуться; смертный сундук, как его обозвал Мар, был окружен невероятным количеством хлама. Словно кто-то решил забаррикадировать гроб всяческим мусором от нежелательных посетителей.
– Наверное, экспонаты вывозили, – прошептал Семен, обходя очередной завал, – в срочном порядке. Как дед-угловик и предупреждал. А гроб на завтра оставили... Почему?
– Хрен его знает, – отозвался медальон. – Может, он неподъемный какой? Или с ним особое обращение нужно... Э, какое нам дело до этого: берем палку и сразу же сваливаем, нечего нам задерживаться! Больно уж гнусное заведение, – Мар цыкнул, словно сквозь зубы сплюнул. – Не располагает к душевному комфорту.
– Эт-точно, – согласился с медальоном Семен. – Никакой радости, сплошная тоска и разрушение... Вешаться здесь славно. Включить «Реквием» Моцарта, послушать минут пять и повеситься на ближайшей чашке с огнем, в знак согласия с композитором. Типа положительной критики.
– Тут мертвяков и без самодеятельных критиков хватает, – уныло сказал Мар. – Вон, лежит красавчик... И кадуцей в руках держит. – Семен остановился возле гроба.
Возвышение оказалось узким дубовым столом, покрытым длинной черной скатертью; в хрустальном ларе, сложив руки на груди, лежал хорошо сохранившийся мужик бандитской внешности, с бритым черепом и густой бородой-лопатой, в серой долгополой сутане. В руках у мужика был зажат зеленый жезл, по виду вылитая милицейская палочка-выручалочка – вроде той, которой оснащены все гаишники. Казалось, что мужик вот-вот откроет глаза, откинет прозрачную крышку гроба и, обличительно грозя Семену той палкой, потребует у него для начала водительские права, а после и какой другой документ, разрешающий всяким посторонним находиться в разоренном зале.
– Ну-с, и где та надежная магическая охрана? – Семен медленно пошел вокруг стола, приглядываясь и к гробу, и к самому столу: пока что никакой защитной магии не наблюдалось. Вообще.
– Знаешь, Мар, – озадаченно сказал Семен, завершив осмотр и вернувшись на прежнее место, – а ведь нету никакой колдовской защиты! Очень это меня настораживает...
– Ловушка! – категорично заявил медальон. – А дохляк в гробу – наемный зомби-убийца. Ты крышку приоткроешь, а он тебя хрясть по лбу своей кадуцеиной и все мозги на пол. Что я, с зомбями не сталкивался, что ли? Вон, вроде давно мертвый, а все еще свежий как огурчик. Лежит и, небось, коварные планы насчет всяких черепно-мозговых травм строит... У, подлюка! Станса Ксанса на тебя с топором нету, начальника из зомби-филиала. – Мар крепко выругался.
– Погоди лаяться, – Семен взялся за крышку гроба. – Может, на самом деле он совсем мертвый и неопасный! Проверить сначала надо, – Семен осторожно приподнял тяжелую крышку, подождал немного – никакого шевеления в гробу не случилось – и, поднатужившись, поднял хрустальный верх. Крышка повернулась на хрустальных же петлях и остановилась в вертикальном положении; Семен на всякий случай резво подался от гроба в сторону.
Постояв с минуту на месте и убедившись, что ничего опасного не произошло – не завыла сигнализация, не появились разъяренные сторожа или наряд полиментов из вневедомственной охраны, да и сам подозрительный покойник так и продолжал лежать по команде: «Смирно! Всем умереть!» – Семен подошел к открытому гробу и остановился в нерешительности.
– Чего тянешь, – забеспокоился Мар. – Думать о смысле жизни после будешь, на досуге, под пиво и воблу. Хватай палку и ходу отсюда, ходу!
– Погоди ты суетиться, – огрызнулся Семен, не отрывая глаз от жезла-кадуцея. – Тут такая, понимаешь, загогулина выходит...
– Где?! – всполошился медальон, – где выходит? Из носа? Изо рта лезет? Ничего не вижу! Ты уверен, что загогулина тебе не почудилась?
– Заткнись, – повысив голос приказал Семен: Мар немедленно заткнулся.
– Кадуцей, он абсолютно черный, – продолжил Семен. – На магическом плане. Такую черноту я видел только в Мире-Полигоне, когда мы от столба инферно спасались. Черный точь-в-точь как тот столб! Мне даже прикасаться к жезлу не хочется...
– Да? – расстроился медальон. – А что же тогда делать?
– Вот, стою и думаю, – пояснил Семен. – Прикидываю варианты. Скажи, Мар, а есть ли у тебя заклина...
Позади, в мусорной свалке, зашуршало; Семен обернулся – по мусору кто-то шел. Кто-то, невидимый для обычного человека, не обладающего магическим зрением. Осторожно шел, крадучись: если бы не жесткая оберточная бумага, попавшая под ногу невидимке, Семен не скоро бы заметил, что в зале он не один.
– Конкурент приперся, – догадался Мар. – Ишь, крадется... Ну, Семен, дождались мы подмоги! Сейчас все и решится. Ты, главное, не мешай – пусть берет кадуцей, пусть! Ежели его зомб не убьет, и жезл ничего плохого с ним не сделает, тогда поступаешь так: бьешь его сначала в подбородок, потом в солнечное сплетение, а после коленом в пах – нервная и осмысленная деятельность на время блокируется, мы берем кадуцей и гордо уходим за тысячью золотых... Надеюсь, ты видишь конкурента?
– Вижу, – еле слышно ответил Семен.
По залу, в направлении к хрустальному гробу, двигалось бирюзовое облачко, окутывающее темный человеческий силуэт – нерезкий, расплывчатый. Но, невзирая на расплывчатость, было видно, что человек ростом с Семена, худощав и достаточно ловок: ящики и прочий хлам он огибал легко и грациозно, словно танцуя.
Семен отступил в сторону – незнакомец подошел к гробу и остановился. Судя по тому, что невидимка стоял, оглядываясь по сторонам и не предпринимал никаких действий, таинственный конкурент был в растерянности – наверное, его смутила поднятая на гробе крышка. Семен осторожно пододвинулся ближе: он вовсе не собирался дать человеку бестолково погибнуть, пусть и конкуренту, – а то, что жезл смертельно опасен, в этом Семен ни капли не сомневался, нельзя такую чернуюштуковину голыми руками брать, – и чуть не закашлялся от неожиданности: от незнакомца пахло духами. Хорошими женскими духами, чем-то вроде знаменитой «Шанель», но несколько иначе. Хотя и не менее приятно.
– Он, гад, еще и бабским одеколоном мажется! – изумился медальон. – Тем более в ухо ему, в ухо! То есть в челюсть. Но когда жезл возьмет, не раньше. – Мар, посчитав инструктаж законченным, притих в ожидании.
Незнакомец склонился над гробом и протянул к жезлу руки.
– Стой, дурак! – Семен крепко схватил невидимку за плечо. – Не трогай, убьет! – Человек вздрогнул, отпрянул от гроба и... И упал. Семен еле успел подхватить обмякшее тело.
– Что там? – забеспокоился Мар. – Чего он? С испугу помер? Вот незадача... Ты, Семен, поспешил однако. Вот учишь тебя, учишь, как надо грамотно поступать, а ты все одно по-своему! Как мы теперь кадуцей сопрем? – закручинился медальон. Семен не ответил: положив незнакомца на пол, он осторожно похлопал того по щекам, пытаясь привести в чувства; под руку попались длинные волосы. Крякнув от изумления, Семен легонько провел рукой по груди отключившегося с испугу конкурента – это была девушка. Без всяких сомнений.
Пальцы Семена наткнулись на металлическую бляшку, лежавшую на груди девушки; круглая железка была прикреплена к цепочке. Едва Семен прикоснулся к металлическому кругляшу, как бирюзовое облачко заморгало: Семен сжал бляшку в кулаке и облачко, делавшее нежданную посетительницу невидимой, исчезло. Семен разжал пальцы – бирюзовое сияние больше не появилось – и, отпустив кругляш, выпрямился.
– Ба! – радостно завопил Мар. – Узнаю! Узнаю кулон-плетенку и камушек на полтора карата! Вон, и глаза с ресницами тоже на месте... Семен, да это же та самая девица из ресторана! Конкурентиха, чтоб я поржавел! Ха, мне все ясно – никакая она не надзирательница, и это хорошо, а то я уж подумал... Да фиг с ним, чего я там сам себе понапридумывал, главное – она из наших, из своих! Фу, гора с плеч... Глянь-ка, глянь! Одета также, как и ты, в трико и мягкие туфли. Сговорились вы, что ли?.. Ого! У нее на руках перчатки! Серебряные, надо же... То-то она так смело к нефритине потянулась.
– Выключи невидимость, – указал Семен, присаживаясь на корточки рядом с девушкой. – Хватит человека пугать. Эй, подруга, – Семен еще раз похлопал девушку по щекам, но безрезультатно. – Мар, дай-ка твоей минеральной воды, она сейчас в самый раз будет, – рядом, на полу, возник стакан с заказанной водой: Семен набрал полный рот минералки и прыснул девушке в лицо.
Девушка открыла глаза, посмотрела на Семена непонимающим взглядом, села и первым делом схватилась за кулон, проверяя, на месте ли он. А уж после вытерла лицо рукой в перчатке. И уставилась на Семена.
Мар не соврал: девушка была хороша! Красива не броской фотомодельной красой, холодной и глянцевой, а... Семен не смог точно подобрать определение. Красивая и все тут! Высокий лоб, удивленно приподнятые брови; большие испуганные глаза, серо-голубые; чистая матовая кожа; слегка припухлые губы; черные тяжелые волосы... Если бы Семен встретил такую девушку на Земле, он подумал бы, что в роду у нее были итальянцы. Или испанцы – короче, кто-то из южан.
Хотя таких глаз у испанцев-итальянцев, как правило, не бывает.
– Тебя как зовут? – миролюбиво спросил Семен девушку.
– Вы... вы меня видите? – с непонятным ужасом спросила девушка, зачем-то оглядываясь по сторонам; голос ее, мягкий и тихий, слегка дрожал.
– Конечно вижу, – подтвердил Семен. – Почему бы и нет, раз твоя невидимость отключилась? Ну, так как тебя зовут?
– Теперь уже все равно, – обречено ответила девушка, – можно и сказать. Меня зовут Олия, – она легко встала на ноги, поднялся и Семен.
– Значит, ты тоже за кадуцеем? – спросил Семен, глядя на ее руки. – Вижу, подготовилась толково! Перчатки, верно, специальные, защитные? Где взяла?
– У деда, – Олия, вспомнив о перчатках, сорвала их с рук и швырнула на пол. – В шкафу лежали. Их там много... Пошли скорей отсюда, пошли! Куда угодно, но скорей!
– А как же кадуцей? – не понял Семен. – И я, и ты шли за одним и тем же. Я должен его взять, у меня заказ, я...
– Это смерть, – глухо сказала девушка. – Окончательная, бесповоротная. Стоит дотронуться до жезла голыми руками и все! Даже запасные жизни не помогут. – Олия твердо посмотрела Семену в глаза. – Я не собиралась воровать дедушкин кадуцей! Я хотела его всего лишь перепрятать. Чтобы вы, Симеон, до него не добрались.
– Опаньки! – вскинулся Мар. – Таки нас опознали, Семен! Тьфу ты... Нет, слава нас погубит. Однозначно!
– А кто твой дед? Коллекционер-богач, которого недавно чуть не ограбили, да? – Семен поднял перчатки и протянул их Олии. – Возьми, чего разбрасываться нужными вещами, пригодятся когда-нибудь.
– Они одноразовые, – Олия поморщилась. – И жгут руки. Я их никогда больше не надену... А мой дед – Мастер Четырех Углов, который вам заказ и оформил. Вы, между прочим, сейчас в подвале его... вернее, нашего замка находитесь. – Олия огляделась по сторонам с затравленным видом. – Умоляю, давайте скорее уберемся отсюда! Здесь полным полно следящих глаз! Техномагия, дед у чужих много лет тому назад купил... Я хотела незаметно и по быстрому, а теперь... – девушка прижала ладони к лицу и вдруг горько заплакала.
– А... э... – только и сказал ошарашенный Семен, сжимая в руке одноразовые перчатки. – Нда-а...
– Включаю транспортное заклинание, – торопливо предупредил Мар. – Разбираться друг с дружкой и переживать будете в другом месте, – в тот же миг Семен оказался в меблированной гостиной знакомого номера-люкса, откуда совсем недавно убыл по адресу, предложенному щедрым дедушкой Олии. Навстречу своей несостоявшейся окончательной смерти.
Олия стояла рядом, все еще прижимая ладони к лицу, но плакать уже перестала.
– Извините меня, – Олия вытерла глаза ладонью, – я вовсе не плакса! Но дедушка меня никогда не простит, – убито добавила она. – Никогда. – Судя по интонации сказанного, это было правдой.
– Ты, знаешь что, ты присядь, – Семен положил серебряные перчатки на оказавшийся поблизости журнальный столик. – И я тоже сяду. Надо все же поговорить толком, – Семен уселся в кресло, закинул ногу на ногу; Олия пристроилась на краешке соседнего, по другую сторону журнального столика, кресла.
– Э-э... – сказал Семен, не представляя, с чего начать свои расспросы. – Ты есть хочешь?
– Хочу, – девушка несмело улыбнулась. – Я, когда сильно пугаюсь, потом голодной становлюсь. Это нервное, да. Но от чая или кофе я бы не отказалась.
– С пирожным, – подсказал Семен. – Видел, знаю! Сейчас сообразим, – Семен огляделся. – Мар, ты у нас организатор бывалый, подскажи, как в номер еду заказать можно? Не хочу я Олию в ресторан вести, не тот момент. Должен ведь у них какой-нибудь звонок быть, горничную там вызвать, или официанта... Не черствыми же пирожками нашу гостью угощать!
– Не видел я никаких звонков, – буркнул Мар. – Попробуй громко потребовать в свой номер того-то и того-то, наверняка гостиничная магия тут имеется... Пирожки черствые, ха! А кто виноват? Я, что ли? – Медальон обиженно умолк.
– Верно, – Семен проигнорировал последнее заявление Мара. – Сейчас, Олия, все будет. Наверное. – Семен прокашлялся и громко сказал в пространство:
– Прошу доставить в мой номер два кофе и пирожных... Ты какие любишь? – Семен глянул на Олию.
– Эклеры, – подсказал девушка. – Или бисквитные. Какие будут, такие пусть и принесут.
– Короче, кофе и разных пирожных, – закончил свой заказ Семен. – Десяток.
Над журнальным столиком замерцало розовое зарево: через пару секунд на столешнице стояли две кофейные чашечки, фарфоровый кофейник и квадратный подносик с разложенными на нем маленькими пирожными. Разными, как и было заказано.
– Так просто? – изумился Семен. – И стоило мне прошлый раз в ресторан идти, когда, оказывается, все можно с прямой доставкой в номер? Мар, ты почему не предупредил!
– А ты что, спрашивал меня? – с усмешкой в голосе ответил медальон. – Тем более, что и сам должен был сообразить. Не первый раз, поди, в гостиницах останавливаешься... А в ресторан ты, Семен, не зря сходил – еще неизвестно, как бы ты к Олии отнесся, если бы я ее там не увидел и не опознал после, в зале с гробиной.
– С кем вы все время разговариваете? – поинтересовалась девушка, разливая по чашечкам кофе. – Нас же двое! – Олия взяла пирожное.
– Вот с этим типчиком, – Семен постучал пальцем по медальону. – Мое магическое прикрытие. Болтун, хулиган и циник. Верный друг и товарищ! Надежный. – Семен тоже взял чашечку.
Мар крякнул, но комментировать сказанное Семеном не стал.
– Тот самый медальон-талисман? – поразилась Олия, даже пирожное забыла надкусить. – Который Вирти-тонкорукий создал, придворный астролог императрицы Файли? Дедушка столько о нем рассказывал, о вашем талисмане! Говорил, что для любого вора, даже самого никудышного, это настоящая удача – завладеть тем медальоном. Что очень хотел бы иметь его в своей коллекции, и что не остановится ни перед чем, даже перед убийством, чтобы... – Олия внезапно замолчала и уставилась в чашку.
– Вот! – внушительно изрек Мар. – Видишь, как некоторые меня ценят! Готовы убить вседисковую воровскую знаменитость ради обладания мной. А он с дурацкими претензиями, пирожки черствые вспомнил, фи! – Медальон был явно польщен услышанным. Хотя и старался не подать виду.
– Об этом, Олия, я как раз и хотел с тобой поговорить, – Семен отхлебнул из чашечки: кофе был крепкий, горячий и в меру сладкий. Хороший кофе. – О том, почему твой дед решил меня убить. Но теперь вопрос отпал – мне все ясно. Из-за моего медальона. Так?
– Нет. – Олия поставила чашку на столик. – Вернее, да – и из-за медальона тоже. Вы, Симеон...
– Давай на «ты», – решительно сказал Семен. – Я-то к тебе на «вы» не обращаюсь! Хотя, возможно, это и невежливо с моей стороны, но так уж получилось. На «ты», договорились?
– Договорились, – Олия взяла еще пирожное. – Знаете, Симеон... Знаешь, Симеон, – поправилась Олия, – сколько людей мечтают тебя убить?
– Меня? – оторопел Семен. – Хорошенькое начало для разговора... И за что, если не секрет?
– За все, – девушка надкусила пирожное. – За то, что ты удачлив; за то, что не состоишь в Гильдии Воров, что живешь сам по себе, никому не подчиняясь и никому не кланяясь. А это не каждый может себе позволить – не подчиняться никому! Далеко не каждый...
– Ну, на службе-то я не состою, – согласился Семен, – но кой-какое начальство у меня все же есть. Имперское, высокопоставленное, – Семен многозначительно поднял глаза к потолку. – Я у него в дежурных помощниках числюсь: беглых дублей при необходимости отлавливаю.
– Я не о том, – Олия потянулась было к следующему пирожному, но остановилась. – Хватит, а то поправлюсь, – девушка откинулась на спинку кресла и продолжила, изредка отпивая кофе:
– Ты, Симеон, свободен и знаменит. Очень знаменит! А многим такое положение дел не нравится. Моему деду, например. Он же, Симеон, тебя люто ненавидит! Да-да, ненавидит! Но, по-моему, это все из-за зависти к тебе.
– Ко мне? – Семен от удивления, не глядя, чуть было не поставил свою чашечку мимо стола, но вовремя спохватился. – Да на кой я ему сдался, твоему деду? Он богат, у него есть все... И власть есть! Такая власть, что ему кто угодно другой позавидует! Кроме меня. – Семен покачал головой. – Мне власть не нужна. Никакая.
По стенам, тут и там, висели длинные полотнища, схожие с воинскими штандартами, разрисованные непонятными эмблемами и надписями – некоторые из полотнищ были безжалостно оборваны до половины. Словно их пытались второпях содрать со стен, а времени проделать это аккуратно не было; между полотнищами виднелась голая каменная кладка: Семен поднял голову – арочный потолок зала тоже был каменным.
На стенах, кроме драных штандартов, еще имелось множество металлических чаш-светильников, в которых негромко шипело желтое газовое пламя: в зале было хоть и сумрачно, но разобрать, где что находится, Семен мог. Во всяком случае освещения хватало, чтобы не налететь в потемках на какой-нибудь ящик или не пропороть ногу гвоздем.
Посреди зала, на черном возвышении, стоял хрустальный гроб. Нацеленный на необычную домовину луч единственного потолочного светильника был узконаправленным и ничего более не освещал; гроб сиял как витрина ночного супермаркета.
– Мар, – тихонько позвал Семен, – ты никакой засады не видишь?
– Вроде все в порядке, – неуверенно ответил медальон. – Никого и ничего... Кроме смертного сундука, разумеется: там кто-то лежит. Дохлый кто-то... И магией оттуда тянет, от той стекляшки! Сильной магией... Ты уж будь поосторожнее, плохое это место. М-м, давай я на всякий случай невидимость включу?
– Давай, – Семен осторожно, на цыпочках, направился к хрустальному гробу.
Колпак невидимости, накрывший Семена от макушки до пола, несколько искажал перспективу и слегка затемнял без того слабое освещение, потому Семен один раз чуть не налетел на битый ящик, но в последний момент все же смог увернуться; смертный сундук, как его обозвал Мар, был окружен невероятным количеством хлама. Словно кто-то решил забаррикадировать гроб всяческим мусором от нежелательных посетителей.
– Наверное, экспонаты вывозили, – прошептал Семен, обходя очередной завал, – в срочном порядке. Как дед-угловик и предупреждал. А гроб на завтра оставили... Почему?
– Хрен его знает, – отозвался медальон. – Может, он неподъемный какой? Или с ним особое обращение нужно... Э, какое нам дело до этого: берем палку и сразу же сваливаем, нечего нам задерживаться! Больно уж гнусное заведение, – Мар цыкнул, словно сквозь зубы сплюнул. – Не располагает к душевному комфорту.
– Эт-точно, – согласился с медальоном Семен. – Никакой радости, сплошная тоска и разрушение... Вешаться здесь славно. Включить «Реквием» Моцарта, послушать минут пять и повеситься на ближайшей чашке с огнем, в знак согласия с композитором. Типа положительной критики.
– Тут мертвяков и без самодеятельных критиков хватает, – уныло сказал Мар. – Вон, лежит красавчик... И кадуцей в руках держит. – Семен остановился возле гроба.
Возвышение оказалось узким дубовым столом, покрытым длинной черной скатертью; в хрустальном ларе, сложив руки на груди, лежал хорошо сохранившийся мужик бандитской внешности, с бритым черепом и густой бородой-лопатой, в серой долгополой сутане. В руках у мужика был зажат зеленый жезл, по виду вылитая милицейская палочка-выручалочка – вроде той, которой оснащены все гаишники. Казалось, что мужик вот-вот откроет глаза, откинет прозрачную крышку гроба и, обличительно грозя Семену той палкой, потребует у него для начала водительские права, а после и какой другой документ, разрешающий всяким посторонним находиться в разоренном зале.
– Ну-с, и где та надежная магическая охрана? – Семен медленно пошел вокруг стола, приглядываясь и к гробу, и к самому столу: пока что никакой защитной магии не наблюдалось. Вообще.
– Знаешь, Мар, – озадаченно сказал Семен, завершив осмотр и вернувшись на прежнее место, – а ведь нету никакой колдовской защиты! Очень это меня настораживает...
– Ловушка! – категорично заявил медальон. – А дохляк в гробу – наемный зомби-убийца. Ты крышку приоткроешь, а он тебя хрясть по лбу своей кадуцеиной и все мозги на пол. Что я, с зомбями не сталкивался, что ли? Вон, вроде давно мертвый, а все еще свежий как огурчик. Лежит и, небось, коварные планы насчет всяких черепно-мозговых травм строит... У, подлюка! Станса Ксанса на тебя с топором нету, начальника из зомби-филиала. – Мар крепко выругался.
– Погоди лаяться, – Семен взялся за крышку гроба. – Может, на самом деле он совсем мертвый и неопасный! Проверить сначала надо, – Семен осторожно приподнял тяжелую крышку, подождал немного – никакого шевеления в гробу не случилось – и, поднатужившись, поднял хрустальный верх. Крышка повернулась на хрустальных же петлях и остановилась в вертикальном положении; Семен на всякий случай резво подался от гроба в сторону.
Постояв с минуту на месте и убедившись, что ничего опасного не произошло – не завыла сигнализация, не появились разъяренные сторожа или наряд полиментов из вневедомственной охраны, да и сам подозрительный покойник так и продолжал лежать по команде: «Смирно! Всем умереть!» – Семен подошел к открытому гробу и остановился в нерешительности.
– Чего тянешь, – забеспокоился Мар. – Думать о смысле жизни после будешь, на досуге, под пиво и воблу. Хватай палку и ходу отсюда, ходу!
– Погоди ты суетиться, – огрызнулся Семен, не отрывая глаз от жезла-кадуцея. – Тут такая, понимаешь, загогулина выходит...
– Где?! – всполошился медальон, – где выходит? Из носа? Изо рта лезет? Ничего не вижу! Ты уверен, что загогулина тебе не почудилась?
– Заткнись, – повысив голос приказал Семен: Мар немедленно заткнулся.
– Кадуцей, он абсолютно черный, – продолжил Семен. – На магическом плане. Такую черноту я видел только в Мире-Полигоне, когда мы от столба инферно спасались. Черный точь-в-точь как тот столб! Мне даже прикасаться к жезлу не хочется...
– Да? – расстроился медальон. – А что же тогда делать?
– Вот, стою и думаю, – пояснил Семен. – Прикидываю варианты. Скажи, Мар, а есть ли у тебя заклина...
Позади, в мусорной свалке, зашуршало; Семен обернулся – по мусору кто-то шел. Кто-то, невидимый для обычного человека, не обладающего магическим зрением. Осторожно шел, крадучись: если бы не жесткая оберточная бумага, попавшая под ногу невидимке, Семен не скоро бы заметил, что в зале он не один.
– Конкурент приперся, – догадался Мар. – Ишь, крадется... Ну, Семен, дождались мы подмоги! Сейчас все и решится. Ты, главное, не мешай – пусть берет кадуцей, пусть! Ежели его зомб не убьет, и жезл ничего плохого с ним не сделает, тогда поступаешь так: бьешь его сначала в подбородок, потом в солнечное сплетение, а после коленом в пах – нервная и осмысленная деятельность на время блокируется, мы берем кадуцей и гордо уходим за тысячью золотых... Надеюсь, ты видишь конкурента?
– Вижу, – еле слышно ответил Семен.
По залу, в направлении к хрустальному гробу, двигалось бирюзовое облачко, окутывающее темный человеческий силуэт – нерезкий, расплывчатый. Но, невзирая на расплывчатость, было видно, что человек ростом с Семена, худощав и достаточно ловок: ящики и прочий хлам он огибал легко и грациозно, словно танцуя.
Семен отступил в сторону – незнакомец подошел к гробу и остановился. Судя по тому, что невидимка стоял, оглядываясь по сторонам и не предпринимал никаких действий, таинственный конкурент был в растерянности – наверное, его смутила поднятая на гробе крышка. Семен осторожно пододвинулся ближе: он вовсе не собирался дать человеку бестолково погибнуть, пусть и конкуренту, – а то, что жезл смертельно опасен, в этом Семен ни капли не сомневался, нельзя такую чернуюштуковину голыми руками брать, – и чуть не закашлялся от неожиданности: от незнакомца пахло духами. Хорошими женскими духами, чем-то вроде знаменитой «Шанель», но несколько иначе. Хотя и не менее приятно.
– Он, гад, еще и бабским одеколоном мажется! – изумился медальон. – Тем более в ухо ему, в ухо! То есть в челюсть. Но когда жезл возьмет, не раньше. – Мар, посчитав инструктаж законченным, притих в ожидании.
Незнакомец склонился над гробом и протянул к жезлу руки.
– Стой, дурак! – Семен крепко схватил невидимку за плечо. – Не трогай, убьет! – Человек вздрогнул, отпрянул от гроба и... И упал. Семен еле успел подхватить обмякшее тело.
– Что там? – забеспокоился Мар. – Чего он? С испугу помер? Вот незадача... Ты, Семен, поспешил однако. Вот учишь тебя, учишь, как надо грамотно поступать, а ты все одно по-своему! Как мы теперь кадуцей сопрем? – закручинился медальон. Семен не ответил: положив незнакомца на пол, он осторожно похлопал того по щекам, пытаясь привести в чувства; под руку попались длинные волосы. Крякнув от изумления, Семен легонько провел рукой по груди отключившегося с испугу конкурента – это была девушка. Без всяких сомнений.
Пальцы Семена наткнулись на металлическую бляшку, лежавшую на груди девушки; круглая железка была прикреплена к цепочке. Едва Семен прикоснулся к металлическому кругляшу, как бирюзовое облачко заморгало: Семен сжал бляшку в кулаке и облачко, делавшее нежданную посетительницу невидимой, исчезло. Семен разжал пальцы – бирюзовое сияние больше не появилось – и, отпустив кругляш, выпрямился.
– Ба! – радостно завопил Мар. – Узнаю! Узнаю кулон-плетенку и камушек на полтора карата! Вон, и глаза с ресницами тоже на месте... Семен, да это же та самая девица из ресторана! Конкурентиха, чтоб я поржавел! Ха, мне все ясно – никакая она не надзирательница, и это хорошо, а то я уж подумал... Да фиг с ним, чего я там сам себе понапридумывал, главное – она из наших, из своих! Фу, гора с плеч... Глянь-ка, глянь! Одета также, как и ты, в трико и мягкие туфли. Сговорились вы, что ли?.. Ого! У нее на руках перчатки! Серебряные, надо же... То-то она так смело к нефритине потянулась.
– Выключи невидимость, – указал Семен, присаживаясь на корточки рядом с девушкой. – Хватит человека пугать. Эй, подруга, – Семен еще раз похлопал девушку по щекам, но безрезультатно. – Мар, дай-ка твоей минеральной воды, она сейчас в самый раз будет, – рядом, на полу, возник стакан с заказанной водой: Семен набрал полный рот минералки и прыснул девушке в лицо.
Девушка открыла глаза, посмотрела на Семена непонимающим взглядом, села и первым делом схватилась за кулон, проверяя, на месте ли он. А уж после вытерла лицо рукой в перчатке. И уставилась на Семена.
Мар не соврал: девушка была хороша! Красива не броской фотомодельной красой, холодной и глянцевой, а... Семен не смог точно подобрать определение. Красивая и все тут! Высокий лоб, удивленно приподнятые брови; большие испуганные глаза, серо-голубые; чистая матовая кожа; слегка припухлые губы; черные тяжелые волосы... Если бы Семен встретил такую девушку на Земле, он подумал бы, что в роду у нее были итальянцы. Или испанцы – короче, кто-то из южан.
Хотя таких глаз у испанцев-итальянцев, как правило, не бывает.
– Тебя как зовут? – миролюбиво спросил Семен девушку.
– Вы... вы меня видите? – с непонятным ужасом спросила девушка, зачем-то оглядываясь по сторонам; голос ее, мягкий и тихий, слегка дрожал.
– Конечно вижу, – подтвердил Семен. – Почему бы и нет, раз твоя невидимость отключилась? Ну, так как тебя зовут?
– Теперь уже все равно, – обречено ответила девушка, – можно и сказать. Меня зовут Олия, – она легко встала на ноги, поднялся и Семен.
– Значит, ты тоже за кадуцеем? – спросил Семен, глядя на ее руки. – Вижу, подготовилась толково! Перчатки, верно, специальные, защитные? Где взяла?
– У деда, – Олия, вспомнив о перчатках, сорвала их с рук и швырнула на пол. – В шкафу лежали. Их там много... Пошли скорей отсюда, пошли! Куда угодно, но скорей!
– А как же кадуцей? – не понял Семен. – И я, и ты шли за одним и тем же. Я должен его взять, у меня заказ, я...
– Это смерть, – глухо сказала девушка. – Окончательная, бесповоротная. Стоит дотронуться до жезла голыми руками и все! Даже запасные жизни не помогут. – Олия твердо посмотрела Семену в глаза. – Я не собиралась воровать дедушкин кадуцей! Я хотела его всего лишь перепрятать. Чтобы вы, Симеон, до него не добрались.
– Опаньки! – вскинулся Мар. – Таки нас опознали, Семен! Тьфу ты... Нет, слава нас погубит. Однозначно!
– А кто твой дед? Коллекционер-богач, которого недавно чуть не ограбили, да? – Семен поднял перчатки и протянул их Олии. – Возьми, чего разбрасываться нужными вещами, пригодятся когда-нибудь.
– Они одноразовые, – Олия поморщилась. – И жгут руки. Я их никогда больше не надену... А мой дед – Мастер Четырех Углов, который вам заказ и оформил. Вы, между прочим, сейчас в подвале его... вернее, нашего замка находитесь. – Олия огляделась по сторонам с затравленным видом. – Умоляю, давайте скорее уберемся отсюда! Здесь полным полно следящих глаз! Техномагия, дед у чужих много лет тому назад купил... Я хотела незаметно и по быстрому, а теперь... – девушка прижала ладони к лицу и вдруг горько заплакала.
– А... э... – только и сказал ошарашенный Семен, сжимая в руке одноразовые перчатки. – Нда-а...
– Включаю транспортное заклинание, – торопливо предупредил Мар. – Разбираться друг с дружкой и переживать будете в другом месте, – в тот же миг Семен оказался в меблированной гостиной знакомого номера-люкса, откуда совсем недавно убыл по адресу, предложенному щедрым дедушкой Олии. Навстречу своей несостоявшейся окончательной смерти.
Олия стояла рядом, все еще прижимая ладони к лицу, но плакать уже перестала.
– Извините меня, – Олия вытерла глаза ладонью, – я вовсе не плакса! Но дедушка меня никогда не простит, – убито добавила она. – Никогда. – Судя по интонации сказанного, это было правдой.
– Ты, знаешь что, ты присядь, – Семен положил серебряные перчатки на оказавшийся поблизости журнальный столик. – И я тоже сяду. Надо все же поговорить толком, – Семен уселся в кресло, закинул ногу на ногу; Олия пристроилась на краешке соседнего, по другую сторону журнального столика, кресла.
– Э-э... – сказал Семен, не представляя, с чего начать свои расспросы. – Ты есть хочешь?
– Хочу, – девушка несмело улыбнулась. – Я, когда сильно пугаюсь, потом голодной становлюсь. Это нервное, да. Но от чая или кофе я бы не отказалась.
– С пирожным, – подсказал Семен. – Видел, знаю! Сейчас сообразим, – Семен огляделся. – Мар, ты у нас организатор бывалый, подскажи, как в номер еду заказать можно? Не хочу я Олию в ресторан вести, не тот момент. Должен ведь у них какой-нибудь звонок быть, горничную там вызвать, или официанта... Не черствыми же пирожками нашу гостью угощать!
– Не видел я никаких звонков, – буркнул Мар. – Попробуй громко потребовать в свой номер того-то и того-то, наверняка гостиничная магия тут имеется... Пирожки черствые, ха! А кто виноват? Я, что ли? – Медальон обиженно умолк.
– Верно, – Семен проигнорировал последнее заявление Мара. – Сейчас, Олия, все будет. Наверное. – Семен прокашлялся и громко сказал в пространство:
– Прошу доставить в мой номер два кофе и пирожных... Ты какие любишь? – Семен глянул на Олию.
– Эклеры, – подсказал девушка. – Или бисквитные. Какие будут, такие пусть и принесут.
– Короче, кофе и разных пирожных, – закончил свой заказ Семен. – Десяток.
Над журнальным столиком замерцало розовое зарево: через пару секунд на столешнице стояли две кофейные чашечки, фарфоровый кофейник и квадратный подносик с разложенными на нем маленькими пирожными. Разными, как и было заказано.
– Так просто? – изумился Семен. – И стоило мне прошлый раз в ресторан идти, когда, оказывается, все можно с прямой доставкой в номер? Мар, ты почему не предупредил!
– А ты что, спрашивал меня? – с усмешкой в голосе ответил медальон. – Тем более, что и сам должен был сообразить. Не первый раз, поди, в гостиницах останавливаешься... А в ресторан ты, Семен, не зря сходил – еще неизвестно, как бы ты к Олии отнесся, если бы я ее там не увидел и не опознал после, в зале с гробиной.
– С кем вы все время разговариваете? – поинтересовалась девушка, разливая по чашечкам кофе. – Нас же двое! – Олия взяла пирожное.
– Вот с этим типчиком, – Семен постучал пальцем по медальону. – Мое магическое прикрытие. Болтун, хулиган и циник. Верный друг и товарищ! Надежный. – Семен тоже взял чашечку.
Мар крякнул, но комментировать сказанное Семеном не стал.
– Тот самый медальон-талисман? – поразилась Олия, даже пирожное забыла надкусить. – Который Вирти-тонкорукий создал, придворный астролог императрицы Файли? Дедушка столько о нем рассказывал, о вашем талисмане! Говорил, что для любого вора, даже самого никудышного, это настоящая удача – завладеть тем медальоном. Что очень хотел бы иметь его в своей коллекции, и что не остановится ни перед чем, даже перед убийством, чтобы... – Олия внезапно замолчала и уставилась в чашку.
– Вот! – внушительно изрек Мар. – Видишь, как некоторые меня ценят! Готовы убить вседисковую воровскую знаменитость ради обладания мной. А он с дурацкими претензиями, пирожки черствые вспомнил, фи! – Медальон был явно польщен услышанным. Хотя и старался не подать виду.
– Об этом, Олия, я как раз и хотел с тобой поговорить, – Семен отхлебнул из чашечки: кофе был крепкий, горячий и в меру сладкий. Хороший кофе. – О том, почему твой дед решил меня убить. Но теперь вопрос отпал – мне все ясно. Из-за моего медальона. Так?
– Нет. – Олия поставила чашку на столик. – Вернее, да – и из-за медальона тоже. Вы, Симеон...
– Давай на «ты», – решительно сказал Семен. – Я-то к тебе на «вы» не обращаюсь! Хотя, возможно, это и невежливо с моей стороны, но так уж получилось. На «ты», договорились?
– Договорились, – Олия взяла еще пирожное. – Знаете, Симеон... Знаешь, Симеон, – поправилась Олия, – сколько людей мечтают тебя убить?
– Меня? – оторопел Семен. – Хорошенькое начало для разговора... И за что, если не секрет?
– За все, – девушка надкусила пирожное. – За то, что ты удачлив; за то, что не состоишь в Гильдии Воров, что живешь сам по себе, никому не подчиняясь и никому не кланяясь. А это не каждый может себе позволить – не подчиняться никому! Далеко не каждый...
– Ну, на службе-то я не состою, – согласился Семен, – но кой-какое начальство у меня все же есть. Имперское, высокопоставленное, – Семен многозначительно поднял глаза к потолку. – Я у него в дежурных помощниках числюсь: беглых дублей при необходимости отлавливаю.
– Я не о том, – Олия потянулась было к следующему пирожному, но остановилась. – Хватит, а то поправлюсь, – девушка откинулась на спинку кресла и продолжила, изредка отпивая кофе:
– Ты, Симеон, свободен и знаменит. Очень знаменит! А многим такое положение дел не нравится. Моему деду, например. Он же, Симеон, тебя люто ненавидит! Да-да, ненавидит! Но, по-моему, это все из-за зависти к тебе.
– Ко мне? – Семен от удивления, не глядя, чуть было не поставил свою чашечку мимо стола, но вовремя спохватился. – Да на кой я ему сдался, твоему деду? Он богат, у него есть все... И власть есть! Такая власть, что ему кто угодно другой позавидует! Кроме меня. – Семен покачал головой. – Мне власть не нужна. Никакая.