Багдерина Светлана. И стали они жить-поживать

   — Сказку рассказать, песенку спеть, - ухмыльнулась царевна. - Все еще спасибо, все еще не надо. А что, девица, ты еще и читать умеешь?
   — Нет, ваше царственное величество, не умею.
   — А чего ж тогда предлагаешь? - удивилась Серафима.
   — Так ить я ж не сказала, что почитаю, я токмо спросила, может, прикажете…
   Приказать-то каждый может, а токмо я грамоте не ученая, я сразу говорю…
   — Чудная ты, Находка, - усмехнулась царевна, и вспомнила вдруг: - Кстати, тебе сегодня есть где спать? А то ведь вчера на ковре, бедная, клубочком свернувшись, уснула.
   — Есть, ваше царственное величество, - умудрилась поклониться на ходу горничная.
   — Есть. Господин кастелян Ужим приказали сегодня после обеда принести кровать и поставить в соседнюю с вашей комнату.
   — Это хорошо, - удовлетворенно кивнула Серафима.- Спасибо тебе за заботу, Находка, и спокойной ночи. Ступай, милочка, - видя, что горничная все еще колеблется или мысленно перелистывает список доступных услуг, изобразила она снисходительно-покровительственный тон, которым боярыни у нее дома разговаривали с прислугой.
   Это сработало, и служанка, еще раз поклонившись и пожелав царице спокойной ночи, удалилась к себе за стенку.
   Убедившись, что осталась одна, Серафима плюхнулась в кресло перед камином и вытянула ноги к огню - так удобнее было думать. Надо было спокойно подвести итоги трудового дня. Устраиваясь поудобнее, она почувствовала, как в бок под слоем собольего манто ей впечаталось что-то маленькое и твердое.
   Коробочка, которую она сегодня днем позаимствовала у Костея в Пауке и про которую на время напрочь позабыла!
   Надо посмотреть, что хоть там, внутри. Может, ерунда какая-нибудь - так прямо сейчас и надо будет сжечь ее. Еще не хватало, чтобы она на глаза кому-нибудь из этой шатии-братии попалась не вовремя.
   Серафима не без труда выловила из лабиринта складок манто и платья коробочку и повертела ее для начала в руках, осматривая.
   Коробок как коробок. Маленький, берестяной, потемневший от времени, без надписей или знаков, внутри что-то брякает, суда по всему - маленькое.
   Царевна подцепила крышку ногтями и не без труда, скрипя берестой и зубами, открыла ее.
   Внутри лежало желтое увеличительное стекло размером с пятикопеечную монету и кольцо.
   И всего-то?..
   Вид что у одного, что у другого был абсолютно не магический. Стекло было тонкое, без оправы, без гравировки - без чего бы то ни было, что отмечало бы его как волшебный талисман.
   Она взяла его осторожно пальцами за края и посмотрела на рукав манто.
   И увидела свое платье.
   Маленький кружочек зеленой парчи выглядывал тропическим островком среди серебристых волн ворсинок.
   "Ах, Зюгма, подлец - драное манто подсунул! Ну, я ему устрою завтра сладкую жизнь," - прищурилась Серафима, убрала стекло, чтобы рассмотреть дырку получше и уже без помехи подивиться, как она ее раньше не разглядела…
   Но та пропала.
   Царевна потерла пальцами в том месте, где она только что была, подула, вызвав среди ворсинок бурю местного масштаба, поковыряла - но все напрасно. Манто было вызывающе целое и невредимое.
   "Не поняла…" - озадаченно заморгала она. - "А ну-ка еще?" Стекло у рукава, у подола, у груди - видно платье. Стекло в сторону - блуждающая дырка пропадает.
   "Хм… Интересно. Это все, что может магия этой лупы, или от этого может быть какая-то польза? Польза, польза… Какая может быть польза от…" - и вдруг от скепсиса царевны не осталось и следа. Раздумывая о пользе крошечной непонятной стекляшки, она навела ее на ручку кресла и… увидела сквозь дырку размером с пятикопеечную монету пол.
   "Ага!!! Ага!!! А нут-ка…" Она соскочила с кресла, бросилась к камину и приложила лупу к дымоходу.
   Через маленькое отверстие замерцали отблески догорающего огня на закопченном фоне противоположной стенки.
   "Ага!!! А нут-ка…" Она на цыпочках подошла к входной двери и приложила стекло к покрытой позолотой железной плите.
   Перед ней предстал крошечный фрагмент черной спины часового.
   "Хм-м-м… Хорошо, но мало… А если ее держать чуть подальше от поверхности? А еще?.. А еще?.." Сказано - сделано.
   Методом научного тыка было почти сразу установлено, что чем дальше держишь лупу от просматриваемой насквозь поверхности, тем больше и неразборчивее изображение той стороны. На расстоянии пятнадцати сантиметров пятикопеечный кружочек изображения увеличивался рублей на семь, но понять, что оно представляет, без применения фантазии в смертельных дозах было практически невозможно. На еще большем расстоянии контакт просто обрывался.
   Серафима почесала в затылке под жемчужным венцом и пожала плечами.
   Будь эта лупа хоть с оладушку размером, цены бы ей в таких условиях не было. Но такая малюсенькая?..
   Хотя, ладно. В моем положении не до жиру - быть бы живу. Глядишь, и эта на что-нибудь сгодится. А сейчас перейдем к следующему пункту нашего списка артефактов.
   К колечку.
   Царевна взяла коробочку с кресла и выудила из нее кольцо.
   Оно было серебряным и сделано в виде полулежащей кошки, обвивающей изящно загнутым хвостом палец хозяина. Серебряные лапки, серебряные ушки, серебряные глаза, насечки-шерстинки… Серафимино представление о волшебных кольцах сильно пострадало. Ну, чего можно добиться с кольцом в форме этого домашнего животного?
   Чтобы не было мышей?
   Хм-м-м…
   Ладно, будем экспериментировать.
   Царевна решительно выдохнула и надела кольцо.
   Ничего не случилось.
   "А что, собственно, должно было случиться?" - мягко, но занудно поинтересовался тонкий тихий незнакомый голос под самое ухо.
   Серафима оглянулась, огляделась, быстро перетрясла все возможные и невозможные укрытия в комнате - никого.
   Наверное, это внутренний голос, пожала она плечами.
   "А почему снаружи?" Вышел из себя, решила она и продолжила размышления.
   Может, я стала невидимой?
   "Для слепых - может быть." Она подошла к зеркалу, повертелась перед ним так и сяк - нет, все очень хорошо видно, даже вглядываться не приходилось…
   Может, я теперь могу проходить сквозь стены? А что - неплохое было бы дополнение к увеличительному стеклу. Посмотрел, не караулит ли кто тебя на той стороне стены - и вперед…
   Разбегись она чуть сильнее, на лбу непременно бы остался отпечаток выступающего камня, коварно притаившегося за шелковой портьерой.
   Т-так…
   Бр-р-р-р…
   "Прогулки сквозь стены отменяются…"
   Грустно…
   Подождав, пока искры из глаз перестанут сыпаться новогодним салютом, она снова почесала в затылке, стимулируя мыслительный процесс.
   "Что еще придумаешь?"
   Может, я уже могу летать?
   К счастью, у нее хватило здравого смысла проверить новую гипотезу прыжком не из окна апартаментов Змеи, а со своей кровати.
   Что ж…
   "Отрицательный результат - тоже результат." А, может, оно исполняет желания?..
   Желания оно не исполняло тоже.
   "Размечталась!"
   Удесятеряет силу?..
   Кочергу согнуть не удалось, как царевна ни билась и ни пыхтела.
   "Ты еще кулаком дверь пробить попробуй!" Комментарии внутреннего голоса она демонстративно и целенаправленно игнорировала.
   Если бы она могла засунуть ему в рот кляп, она бы это сделала не задумываясь.
   Хм-м… Какие еще бывают волшебства?
   Превращения?
   Может, оно позволит мне превращаться в кошку?..
   Но что для этого нужно делать?
   Рецепт старинных былин - удариться об пол от одного до трех раз, перекувыркнуться через голову (вперед или назад?), хлопнуть, топнуть, гикнуть, свистнуть или повернуть кольцо вокруг пальца - никогда не казались ей не только надежными, но и элементарно разумными. И поэтому она была очень рада, что рядом не было никого, кто бы мог похихикать и покрутить пальцем у виска, пока она, все же с оглядкой на воображаемых зрителей, выполняла эти неизвестно каким шизофреником когда изобретенные процедуры. Для полного диапазона испытаний ей пришлось срочно научиться беззвучно топать и хлопать, а также свистеть и гикать шепотом, но все труды пропали напрасно.
   Внутренний голос исходил желчью, но права голоса так и не получил.
   "Значит, и кошки из меня не получится," - вздохнула через десять минут погрустневшая еще на одно деление царевна, отряхнулась и достала венец из-под шкафа.
   Кель кош-мяу.
   Она устало опустилась в кресло, снова вытянула ноги к почти догоревшему огню, откинула голову на спинку и прикрыла глаза.
   С ним не летают, не становятся невидимыми, не проходят сквозь стены, не получают желаемого, ни в кого не превращаются…
   Зачем же тогда нужно это кольцо? Может, оно вовсе никакое и не волшебное? Просто само по себе колечко, чего привязались…
   "А почему оно тогда оказалось в Пауке вообще и в этой коробочке - в частности?" Случайно?
   "Хм."
   Значит, надо думать…
   Думать…
   Думать…
   Думать…
   Спать.
   Но не успела она закрыть глаза, как ей приснился крошечный белый полупрозрачный старичок в балахоне и остроконечном колпаке, украшенными звездами и полумесяцами, с длинной белой бородой и волосами до плеч. В руке у него был посох со звездой на конце, такой же белый и полупрозрачный, как и он сам. Старичок вышел из шкафа, позабыв при этом открыть дверцы и, бесшумно ступая по вершинкам ворсинок лохматого ковра, направился к царевне. Подойдя почти вплотную, он взлетел над ней, наклонился и, брюзгливо поджимая бледные губы, спросил: "Ты обратишь на меня когда-нибудь, наконец, внимание, бестолковая девчонка, или нет, интересно мне знать?" и нетерпеливо пристукнул по воздуху посохом.
   От этого Серафима вздрогнула и проснулась.
   Она мгновенно выскочила из кресла, как будто в сиденье вырвались на свободу сразу все пружины, и закрутила по сторонам головой, готовая драться или отступать.
   Но никого вокруг не было.
   За стеной тихонько похрапывала Находка.
   Часы пробили два.
   Стрельнул спросонья и сам испугался заполошный уголек.
   На этом ночные звуки закончились, и снова со всех сторон подползла и устроилась поудобнее вспугнутая было тишина.
   "Приснится же такая ерундовина," - покачала головой царевна, стянула со слегка затекшего пальца кольцо и спрятала обратно в коробочку. - "Нужно по нормальному ложиться. Находка права. Надо использовать остаток ночи так, чтобы утром не было мучительно больно за бесцельно потраченное время, как говорил Иванушка. Или он не про то говорил? Или не он, а один из сочинителей его книг про приключения? Ох, Иванушка, Иванушка… Где же ты сейчас, друг мой сердешный… На что угодно готова ведь спорить, что не дома. Если я тебя хоть сколько-нибудь хорошо знаю, ты в ту же секунду, как про мое похищение услышал, все бросил, схватил меч, Масдая и понесся очертя голову неразбери куда. Только бы у тебя хватило ума не быть убитым, пока я тебя не найду и не спасу… Только продержись, миленький…
   Только не пропади… А то я тебе такое устрою, когда отыщу!.." Она быстро разделась, юркнула под одеяло, рассчитывая еще немного перед сном, отбросив сантименты, пока не расплакалась, пообдумывать план действий на завтра.
   Но едва голова ее коснулась подушки, как она тут же провалилась в сон - крепкий, спокойный, без сновидений.
   И, как ни старался старичок в звездных одеяниях, нарушить или хотя бы просто потревожить его так и не смог.
   Начав утро, как всегда, с блиц-урока этикета Костею ("Не шаркайте ногами, не держите руки в карманах, не зевайте, когда разговариваете с дамой, не наваливайтесь на предметы, не стойте, как столб проглотили"), Серафима торжественно, как это сделала бы на ее месте любая царица, воссела за конец стола, накрытый для завтрака.
   Костей хлопнул в ладоши, и из дверцы в темной стене выскочила рыба в белом халате, с белым колпаком на голове и с подносом в плав… руках.
   Царевна подавилась собственным аппетитом.
   — Эт-то… что?
   Костей удивленно окинул окрестности взглядом в поисках необычного предмета, способного вызвать изумление его пленницы, но не нашел, и перевел вопрошающий глаз на Серафиму.
   — Что - что?
   — Вот это. На что я бы показала пальцем, если бы не мое хорошее воспитание.
   Нечто. Ихтиологического происхождения.
   — Ихтио… чего?
   — Вот этот ерш с руками, ваше недогадливое величество! - не выдержала царевна.
   — А что с ним? - непонимающе захлопал глазом царь. - Халат чистый, колпак отглаженный, поднос серебряный- я сам лично проверял. Шеф-повар его своими руками выпорол два раза: вчера вечером и сегодня утром, чтобы он ничего не напортачил, поэтому ведет себя он смирно и молчит, как ему положено. В чем проблема, я не понимаю?
   "Ах, выпорол. Ах, своими руками," - угрюмо прищурилась Серафима. - "Ну, хорошо, милейший работник кнута и поварешки. Я это запомню." - Ваше величество, - повернулась она к Костею и сделала брови домиком, - проблема в том, что во время завтрака я рыбу только ЕМ. Рыба, ПРИСЛУЖИВАЮЩАЯ за завтраком, для меня полностью и целиком неприемлема.
   — А-а, - поморщился царь. - Это опять ваша тонкая натура. Сначала служанка, потом этот мальчишка… Кажется, я понимаю, чего вы хотите. Но это невозможно. С вашим появлением во дворце количество людей, похожих на обычных, с улицы, стало стремительно увеличиваться.
   — Стремительно? - возмутилась Серафима. - Одна горничная!
   — А раньше не было никого! А сейчас вы хотите, чтобы их стало двое! Это в два раза больше, чем было!
   — Да. Хочу. Пожалуйста?
   Услышав от гордой пленницы волшебное слово, противостоять которому иногда не мог даже он, Костей растерялся, покривился, пожал плечами и кивнул:
   — Ну, хорошо. Только для вас. Но в последний раз. Потому что такими темпами, дорогая царица, у меня замок скоро ничем не будет отличаться от проходного двора какой-нибудь трущобы. Для Елены Прекрасной я могу пожертвовать многим, но не системой безопасности, над которой трудился полвека. Везде шпионы, везде заговорщики, везде предатели. Доверять нельзя никому и никогда. Советую и вам это запомнить, ваше доверчивое величество. Эй, ты, - обратился он к поваренку. - Поставь поднос на стол и подойди ко мне.
   Тот кинулся исполнять приказание.
   Костей легко щелкнул пальцами, вспыхнул Камень, и поваренок охнул и схватился за голову.
   За человеческую голову.
   — Сгинь отсюда, уродец, - брезгливо махнул рукой царь, и мальчик бегом, пока его величество не передумало, кинулся туда, откуда появился пару минут назад рыбой.
   — Спасибо, - опустив глаза, чтобы царь не прочитал в них ее настоящих чувств, проговорила Серафима. - А теперь приступим к трапезе. Вы, насколько я поняла, больше не используете свою магию, чтобы накрывать и подавать на стол?
   — Нет, - сухо подтвердил Костей. - У меня за эти дни накопилось много работы, и я экономлю силы.
   Царевна слегка встрепенулась. "Ага. Так мои усилия не пропали даром? И наши силы теперь нуждаются в экономии? И это радует", - почти оживилась она. - "Но что это значит? Это значит, что сегодня мне надо постараться еще больше. Вот над этим мы и будем работать. Так… Что там у нас по списку вредительства на этот день? Хуо-ди.
   Ремонт в коридорах. Инспекция сада. И внеплановые мероприятия. Программа-максимум - поссорить его с советником и генералом, если получится. Или хотя бы заронить недоверие. Или ревность. Для устранения угрозы Лукоморью и всему Белому Свету в моем положении все способы хороши. Конечно, меня саму от них то тошнит, то просто подташнивает, но выбора у меня не остается. Естественно, можно было накинуться на них на всех с мечом, ножом или просто табуреткой и погибнуть, пришибив одного-двух-трех-десяток, как это, наверняка, сделал бы на ее месте Иванушка. Или сделать морду кирпичом, засесть в башне на голодовку, изображая гордость и презрение, как повела бы себя, без сомнения, Елена Прекрасная. Но беда в том, что я не могу себе позволить такую роскошь, когда от меня одной может зависеть будущее всего Белого Света… А, может, у меня просто воспаление мании величия? Ха. Хотелось бы мне, чтобы все было так легко и просто. Повезло Елене Настоящей - сидит себе сейчас, небось, тихонько на терраске, чай пьет с боярынями и вишневым вареньем… Косточки через перила на клумбу выплевывает…
   Пока я не вижу… Наверное… Невозможно ведь быть такой занудой постоянно - по себе сейчас сужу - просто невозможно! Этому ж тридцать лет учиться надо, чтобы с непривычки с ума не спятить! А тут все за день осваивать приходится…".
   Так, незаметно, под мыслительный процесс, процесс утреннего принятия пищи дошел до своего логического завершения - чаепития и десерта.
   Поваренок со смесью счастья и ужаса на лице - так, наверное, себя чувствовала бы Муму, спасенная академиком Павловым - на цыпочках подбежал к столу с подносом с чайным прибором и серебряными тарелками, быстро составил свой груз и умчался, пока царь не передумал насчет его внешности в частности или существования в этом мире вообще.
   — А это что? - сделав большие, но непонимающие глаза, Серафима осторожно, как в клетку с крокодилом, потыкала изящно оттопыренным мизинчиком в направлении тарелки, поставленной поваренком посредине стола.
   Судя по ее дислокации, это просто обязано было быть десертом.
   — Бутерброды с селедкой с луком? - полный дурных предчувствий, представил любимый десерт Костей.
   Десерт был для уроков этикета полем нетоптаным и непаханым до сих пор, потому что все это время к концу третьей перемены блюд ни у учителя, ни у ученика не хватало сил на десерт.
   И вот, случилось.
   Это сладкое слово "десерт"…
   — ЧТО??!!! Селедка? Лук? С чаем? Фи! Ваше величество. Да будет вам известно, что у вас вкусы как у вамаяссьского крестьянина! - Серафима отпрянула от стола, как будто бы царский бутерброд мог внезапно вскочить с тарелки, наброситься на нее и провонять селедкой.
   — Но что вы предлагаете? - беспомощно окинул взглядом стол Костей. - Я есть колбасу с чаем не привык…
   — И очень хорошо, - терпеливо, как не особо сообразительному ребенку, заглянула в глаз царю Серафима. - Потому что в лучших домах Лукоморья и Забугорья с чаем на завтрак едят не селедку и не колбасу, а пастилу, эстетически намазанную на тонкий сухой кусочек хлеба.
   — Пластилу?! Едят?!
   — Да. Пастилу. Едят. Все. И не вижу в этом ничего страшного, - сурово остановила его от дальнейших словоизлияний царевна. - И называется это изящным иноземным словом "тост".
   — Тост? - нахмурился Костей, пытаясь осознать, чем же все-таки хочет его накормить лукоморская царица. - Значит, с этой пластилой надо пить вино? Но у нас нет никакого алкоголя. Я никогда в жизни не пил спиртных напитков и свои помощникам запретил. Более того, маг, хоть раз попробовавший в своей жизни вино, не имеет ни малейшего шанса поступить ко мне на службу. Магия не прощает невнимания. Ни к чему замутнять мозги, когда цель должна быть четкой и ясной - вот моя жизненная позиция, и я ей горжусь.
   — Ни к чему? - рассеяно, явно ставя что-то себе на заметку, отозвалась эхом Серафима. - Нет, ни к чему. И никакого алкоголя пить не надо. А тост - это сухой хлеб с пастилой. Приобщайтесь к мировой культуре, ваше величество. Никогда не знаешь, когда пригодится.
   Вообще-то, она презирала тех лукоморских бояр, которые, морщась и отплевываясь, ели эту самую липкую пастилу с сухим хлебом только потому, что так завтракают виконты Шантони или бароны Вондерланда. И лично она предпочла бы умять с чаем несколько пряников со сгущенным молоком, или с полкило конфет, или тарелку халвы, или медовый тортик, или то же самое вишневое варенье… Но пастила - это то, что Костей хотел бы поесть сейчас меньше всего, а, значит, единственно возможный вариант десерта. Ее личная военная доктрина на текущий момент "жизнь врагу отравлю, как могу" распространялась даже на такую мелочь, и поэтому работала, как часы.
   Костей жалко пожал плечами, пошевелил пальцами, и на столе под красный отблеск Камня появилась тарелочка с разноцветными брусками с волнистыми бороздками.
   — Если вы так настаиваете…
   — Что это? - недоуменно уставилась на новое блюдо Серафима.
   — Пластила? - угрюмо ответил царь.
   Царевна осторожно отщипнула кусочек, понюхала, помяла несколько секунд в пальцах и поставила на стол маленькую собачку с хвостиком крючком.
   — А вы уверены, ваше величество, что знаете, чем отличается пастила от пластилина? - страдальчески вскинув на царя большие серый очи, уточнила она.
   — Что? Пластила? От пастилина? А разве это не одно и то же?..
   — Не пластила. Пас-ти-ла. Из вываренных яблок или ягод.
   — Какая разница? - угрюмо буркнул царь.
   — Практически никакой, - честно призналась царевна.
   Новый щелчок пальцами - и содержимое тарелки изменилось на коричнево-красную липкую засахаренную аморфную массу.
   Костей мрачно оглядел полученный результат.
   — Вы думаете, стало лучше?
   — А вы попробуйте!
   И, не дожидаясь реакции, Серафима намазала три куска и без специальных приготовлений сухого хлеба и разложила перед царем.
   — Кушайте-кушайте, - растянула губы в каучуковой улыбке она. И тут же добавила более сурово: - Ноблесс оближ.
   — Кель кошмар… - тоскливо откликнулся отзывом на пароль Костей и с отвращением понес первый бутерброд ко рту. - Смерти моей хотите…
   И тут, не забыв предварительно обозначить стук в дверь, еле слышный, но достаточный, чтобы не пасть жертвой очередной лекции царицы об Этикете, вошел Зюгма, лоснясь лысиной, улыбаясь и кланяясь, как вамаяссьский болванчик. Глядя на него, создавалось впечатление, что на сегодня в его жизни не предвиделось ничего более приятного и радостного, чем утренний доклад его величествам.
   Серафима едва заметно усмехнулась. Пожалуй, уже можно было писать книгу "Этикет как оружие массового поражения".
   — Позвольте доложить вашему величеству, - обратился он к царевне, - что ваш сад готов в строгом соответствии с вашим планом, что вы изволили нарисовать намедни.
   Никаких отступлений сделано не было. А еще вас ожидает там небольшой сюрприз.
   — Какой? - живо заинтересовалась Серафима.
   — Это сюрприз, - расплылся в улыбке, как блин на сковородке, советник.
   — Так пойдемте скорее, чего же вы расселись, ваше величество, перестаньте хлюпать чаем и чавкать этой отвратительной пастилой и скорее пойдем, посмотрим на - страшно сказать! - сюрприз от любезнейшего господина Зюгмы!
   — Вы идите, а я вас догоню, - махнул было рукой царь, с тоской несбывшихся надежд поглядывая на изгнанный с позором из десертов его любимый бутерброд с селедкой, и оказался прав.
   Его ожиданиям не суждено было воплотиться в жизнь.
   "Полным соответствием" и "никаких отступлений" в понимании первого советника было то, что там, где на схеме царицы было обозначено дерево, было дерево. Там, где куст - куст. Где трава - трава. И то, что они бывают разных пород, ничуть не смутило Зюгму при перепланировке. В конечном итоге, сад Серафимы теперь представлял собой еловый лес с зарослями шиповника, поросший лебедой в свободных от более высокой растительности местах.
   — Кто бы сомневался, - скептично окинула она взором свои владения. - А где сюрприз?
   — Сюрприз - вот! - и жестом фокусника на детском празднике он сдернул маскировочную сеть с объекта за своей спиной.
   — Что это? - ахнула Серафима, отступая на шаг.
   — Арфа, - с гордостью отрекомендовал свой сюрприз Зюгма. - Чтобы ваше величество на меня не сердилось за мои пустяковые промашки, я разыскал в подвале одной из башен вот этот инструмент. Я знаю, что все царицы и королевы очень любят играть в свободное время на арфах. Ну, просто хлебом не корми - дай поиграть. И поэтому я подумал, что эта арфа доставит вам непередаваемое удовольствие. Это так традиционно - царица, сидящая в саду и играющая на арфе.
   И он подвинул к ней поближе складную деревянную скамеечку.
   — Как это мило с вашей стороны, что вы об этом подумали… - не глядя ни на кого из сопровождавших ее, царевна боком, вытянув шею, как будто ожидая, что в любую секунду арфа может ожить и напасть на нее, отправилась на обход огромного, почти в человеческий рост, инструмента.
   Естественно, Зюгма был прав.
   Естественно, все королевы и царицы, которых она знала, играли на арфах.
   Некоторые даже успешно делали вид, что это доставляет им удовольствие. Можно даже сказать, непередаваемое.
   И, естественно, Серафима, будучи царской дочкой, тоже знала, как на ней играть.
   Это было очень просто. Игрок садился с одной стороны (с правой? С левой? Или вообще с торца? Но тогда с которого?) и обеими руками подковыривал струны.
   Раздавались звуки, как волнение на музыкальном море, из которых складывалась мелодия. Вот и все, вся премудрость.
   Кроме того, Серафима будучи Серафимой знала, как непередаваемое удовольствие сделать передаваемым.
   Конечно же, воздушно-капельным путем.
   Оставалось только испытать это на практике.
   — Вы не хотите опробовать этот замечательный инструмент? - склонил голову Костей, изучая то ли арфу, то ли Серафиму.
   — Не хочу? - вскинула брови царевна. - С чего вы взяли? Очень хочу. Просто горю желанием, я бы сказала.
   И она решительно подвинула скамеечку к тому месту, где стояла, придя, в конце концов, к выводу, что для играющего на арфе все равно, где сидеть, а для самой арфы - и подавно.
   Усевшись сбоку лицом к струнам и закинув ногу на ногу, царевна, пробуя силы, ущипнула струну потолще в середине, потом другую, третью…
   Раздался низкий гул.
   Костей и Зюгма выжидающе уставились на нее.
   — Х-хороший экземпляр, - одобряюще кивнула она. - Басы в норме. Ну-ка, а середина?..
   Еще несколько щипков.