Багдерина Светлана. И стали они жить-поживать

   И крикнул долговязому подростку - своему оруженосцу с его личными именными наградными вилами наготове, присевшему у крайней избы на завалинку:
   — Эй, Антошка, тащи меч засланцев сюда быстло! Он в калаульной избе!
   — Щас, дядь Тит Силыч!
   Меч вместе с ножнами был принесен и вручен владельцу через пару минут.
   Иванушка вынул его из ножен посмотреть, не осталась ли там вода, не пошла ли ржавчина, хорошо ли наточен, и не заметил, как все еще не примирившийся с фактом, что о существовании камней на небе знает не каждое малое дите, Гена Парадоксов осекся на полуслове и тоже впился глазами в его оружие.
   — Это ваш меч? - спросил, наконец, он.
   — Да, мой, - удовлетворенный осмотром, кивнул царевич и вложил меч в ножны.
   — А… - Гена замолчал, откашлялся, царапая кашлем ставшее вдруг враз сухим горло, и решился: - А ковер ваш… где?
   — Ковер? - Иванушка удивился, откуда здесь могут знать про их брошенного Масдая, но быстро решил, что это, наверное, какой-нибудь научный трюк, и не стал уточнять. - Ковер пришлось оставить в укромном месте. Обстоятельства сложились.
   — А-а… - протянул хрипло Парадоксов-младший и натужно сглотнул. - Ну, ладно.
   Мне надо бежать. Работа. Эксперименты.
   И, развернувшись, и даже не попрощавшись (в смысле, в -надцатый раз, как его родитель) быстрым шагом скрылся в переулке.
   Путники тоже уже было развернулись и хотели идти, как вдруг Иван решился и задал вопрос, который все это время не давал ему покоя:
   — Извините, боярин Евгений, но я давно хотел спросить… в смысле, уже второй день…
   — Спрашивайте, спрашивайте, ваше высочество, - ободряюще закивал Парадоксов.
   — Кхм… Так вот… Эта уткоженщина… Матрена…
   — Которая напрашивается в родню к сфинксам и утконосам?
   — Да. Так вот, она, случайно, не… ваших… рук… дело?
   Хозяин вскинул брови, прикрыл глаза и сказал "Гхм".
   — Не ваших?
   Парадоксов вздохнул.
   — Наших… С сестрой. Когда мы были маленькими, родители часто оставляли нас надолго… в лаборатории… И, чтоб не скучать, нам приходилось искать себе занятия…
   — Вивисекторы! - вдохновленный возмущением, тут же изобрел новое обвинение Агафон.
   — Так получилось, - виновато потупившись, пожал плечами боярин. - Мне очень перед ней неудобно. И стыдно.
   — А вы ее переделайте. Обратно, - озарило вдруг Ивана.
   — Нет, - покачал головой Парадоксов. - Не получится.
   — Почему?
   — Я ей уже предлагал. Не хочет. Так она - особенная. А переделаю - ну, утка. Ну, женщина. Сколько их таких…
   — Загадочная женская душа, - с видом знатока покачал головой чародей. - Магия тут бессильна.
   — И наука тоже, - признал первый раз поражение ученый.
   Не успели путники отойти от деревни на полкилометра, как из придорожных кустов, еще покрытых редкой желто-коричневой листвой, на них неожиданно выскочил боярин Геннадий.
   — Что случилось? - подозрительно покосился на него Агафон, готовый, на всякий случай, и к дискуссии, и к потасовке.
   — Я… вспомнил, - тяжело переводя дыхание, проговорил он. - Вспомнил. Вам же торопиться надо, я правильно понял?
   — Ну, да, - подтвердил несколько настороженно чародей.
   — Так я вспомнил, что недалеко отсюда от большой дороги отходит тропинка, ведущая сразу в горы. И конч… то есть, проходит она через пещеры. Они пронизывают эту гору насквозь. Там, конечно, темно и местами сыро, но это сократит ваш путь дня на два, не меньше. Если вы решитесь.
   — На два дня? - загорелся Иван. - Где эта тропинка?
   — Вон там, шагов через пятьдесят, слева. Идемте, я вам покажу. До самых пещер я вас провожать не стану - график экспериментов у нас очень жесткий, времени нет - но до начала тропинки я доведу. Извольте, - и он махнул рукой, указывая вперед…
   — Большое вам спасибо! - радостно тряс его руку Иванушка у едва заметной дорожки, присыпанной к тому же опавшей листвой. - Если бы вы только знали, как нам эти два дня важны! Спасибо! Спасибо!
   На то ли смущенном, то ли испуганном лице молодого боярина отразились нерешительность, сомнение, паника…
   — А что у вас за… срочное дело?.. - промолвил, чуть заикаясь, он.
   — Тс-с-с! - заговорщицки озираясь по сторонам, прошипел Агафон. - Мы идем по следу одной царевны!
   — Царевны. Понятно, - лицо Геннадия помертвело, закаменело, взгляд остановился.
   — Понятно. Значит, я правильно сделал. Счастливого пути.
   И, не дожидаясь более ответа, он развернулся и побежал по дороге обратно к деревне.
   — Странный он какой-то, - провожая его взглядом, пожал слегка плечами царевич.
   — Белые маги, - насмешливо поморщился чародей. - Чего с них взять.
   — Белые маги? - непонимающе повторил Иван. - А я думал - белые маги - это вроде… добрых волшебников?.. В отличие от черных?..
   Агафон снисходительно похлопал Иванушку по плечу.
   — Магия всего одна, царевич. И ни в какие цвета она не окрашена. Это все равно, что воду, которой ты поливаешь огород, называть хорошей, а воду, в которой тебя утопят - плохой. Вода остается одной и той же. Меняются люди. Нам это в школе разъясняли. А этих мухлежников - так называемых ученых, мы, настоящие маги, "белыми магами" называем в насмешку. Потому что они всегда ходят в белых балахонах. А мы - в черных.
   — Наверное, это объединяет вас в одну общность, придает оттенок кастовости, таинственности, элитарности?.. Или это стильно? Или древняя традиция профессии? - немедленно стал строить предположения заинтригованный Иванушка. - Почему?
   Агафон задумался.
   — Ну, может, потому, что мы не любим стирать?
   До входа в пещеру - кривой широкой дыры, в полтора человеческих роста - они добрались уже через несколько минут. Поверх него изъеденной очень большой и очень голодной молью портьерой свисал высохший вьюнок, летом, судя по всему, закрывавший его полностью от непосвященных глаз. Теперь же он чернел затхлым провалом, из которого тянуло холодом и сыростью.
   Агафон, хоть и был, наконец-то, тепло одет, поежился.
   — Иван, ты уверен, что хочешь туда лезть? - болезненно покосившись на пещеру, потом на приятеля, спросил он. - Если принимать во внимание, что мы этого Геннадия вообще первый раз видим, и что если мы там сгинем, что лишние два дня уже играть никакой роли не будут, может, ты передумаешь? Прислушайся к своим ощущениям. Что они тебе говорят?
   — Что ты, если бо… опаса… не хочешь, - тактичный Иванушка все же выбрал подходящее слово, позволяющее чародею спасти лицо, - можешь не ходить. А я тороплюсь. И, к тому же, ты просто предубежден против боярина Геннадия потому что он - ваш противник. На меня же он произвел впечатление вполне разумного, искреннего и добродушного человека.
   "Кроме нашей последней встречи," - мысленно признал он, но не стал озвучивать свои выводы, чтобы Агафон не лелеял ложной надежды.
   Его отговорить не удастся. Ведь речь идет о лишних двух днях - двух днях, которые, может, могут оказаться решающими для жизни Серафимы.
   — И у него нет абсолютно никакой причины заманивать нас в ловушку или обманывать нас, - продолжил он вслух.
   — Нет, с чего ты взял, что я бо… опаса… не хочу с тобой туда идти? - с не очень искусно деланным возмущением тут же отреагировал маг. - К тому же, если там действительно окажется какой-нибудь неприятный сюрприз, без профессионального волшебника тебе будет просто не обойтись!.. Конечно, над сложными заклинаниями мне еще надо немножко поработать, но простые я могу применять вполне эффективно!
   — Н-ну, да. Конечно. Я тоже об этом подумал, - не очень убедительно соврал в ответ царевич, и вопрос был решен. - Вот только…
   — Что?
   — Там же темно. Надо придумать какое-то освещение, - и Иванушка многозначительно склонил голову в сторону Агафона.
   — Легко! - снисходительно хмыкнул тот.
   — Что ты предлагаешь?
   — Самое простое - факелы. Для этого надо сделать заготовку - на толстую ветку намотать жгут из сухой травы.
   — Но они буду гореть от силы десять минут! - разочарованно поднял брови Иван.
   — Они будут гореть столько, сколько надо! - самодовольно усмехнулся Агафон и потер руки. - Потому что тут вступаю в дело Я.
   Факелы были готовы через двадцать минут, и Иванушка с восхищенным интересом протянул первый чародею и стал ожидать чуда.
   — Нет-нет, держи ты, - покачал головой тот. - У меня руки должны быть свободными.
   — А… Это…
   — Ну, если ты бо… опаса… не хочешь… - пожал плечами маг.
   — Я готов, - обреченно выдохнул царевич, приготовившись, на всякий случай, отпрыгнуть, отбежать и быстро спрятаться в случае чего.
   — Внимание, - Агафон закрыл глаза, сосредоточился и сделал несколько резких взмахов руками в такт беззвучно зашевелившимся губам.
   И не успел Иван и глазом моргнуть, как обнаружил, что держит в руках самое огромное из когда-либо виденных им…
   — Мороженое? - не веря своим вновь открывшимся глазам сморщился Агафон. - Это… откуда?
   — Может, ты заклинание перепутал? - расточительно упустив шанс сказать горе-чародею все, что о нем думает, участливо предположил Иванушка и занялся осмотром шоколадной брони их неудавшегося факела, раздумывая, не будет ли откушенный кусочек последним в его жизни.
   — Я не мог перепутать заклинания! - высокомерно вскинул голову чародей и скрестил руки на груди.
   — Совсем? - сквозь набитый шоколадом рот уточнил Иванушка.
   — Абсолютно.
   И, помолчав, Агафон добавил:
   — Ну, если только разве совсем чуть-чуть… Капельку. Но я даже знаю, где. Да.
   Конечно. Абсолютно точно. Я знаю, где я не так произнес одно слово.
   — Одно? - снова уточнил Иванушка.
   Тень сомнения, как солнечное затмение, пробежала по лику чародея, но он был непреклонен.
   — Одно.
   — Ты уверен?
   — Держи факел.
   — Который еще факел, или который уже мороженое? - невинно уточнил царевич.
   Волшебник фыркнул, взял факел, который еще факел и воткнул между двумя камнями.
   Снова закрытие глаз, шевеление губ и махи руками…
   Толстая змея с гривой зелено-желтых волос на голове зашипела, кинулась на чародея, но промахнулась из-за прически, которая лезла ей в глаза, и поспешила ретироваться.
   Иванушка вздохнул и вставил в ту же щель надкушенное мороженое.
   — Еще попробуешь? Я все равно полынное не люблю…
   Агафон мрачно зыркнул на него, буркнул что-то вроде "Ну, теперь ошибки быть не может" и повторил процедуру.
   К изумлению Иванушки между камнями вместо гигантского эскимо снова появился факел.
   Только не горящий.
   Но начало внушало надежду.
   — Молодец, Агафон! - одобрительно взмахнул кулаком царевич. - Я в тебя верил!
   — Ха, - снисходительно ухмыльнулся тот. - Что и требовалось доказать. Я же говорил, что все вспомнил. Смотри, как работают настоящие маги! Сейчас он загорится и будет гореть неделю!
   — Зачем неделю? - пожал плечами Иванушка. - Если верить боярину Геннадию, мы проведем в пещере не больше пяти-шести часов!
   — Ну, хорошо, - великодушно сдался маг. - Уговорил. Двадцать четыре часа. С запасом. Устраивает?
   — Замечательно! - обрадовался Иван.
   И факел действительно загорелся и, возможно, действительно горел обещанные двадцать четыре часа. Или неделю.
   Дожидаться окончания горения его и еще десятка поспешно сооруженных факелов путники не стали.
   Потому что взять в руки их было все равно невозможно - они пылали по всей длине.
   — Ну, что ты еще предлагаешь? - устало опустился на сухую траву перед входом в пещеру, поближе, но не слишком близко к теплой огненной стене Иванушка.
   На чародея было больно и жалко смотреть.
   — Не знаю… - признался он. - Может, мы все-таки сможем их как-нибудь взять?
   — Как?
   — Не знаю…
   — А послушай, Агафон, - посетила Иванушку свежая идея. - А если посмотреть в твоем мешке? Может, там найдется что-нибудь подходящее? Осветительное? Ну, хоть чуть-чуть? Чтоб только дорогу разбирать?
   — В мешке? - волшебник кисло покосился на слегка полегчавший в последнее время и без того не тяжелый заветный мешок. - Ну, давай посмотрим. Хотя тебе лучше будет спрятаться за каким-нибудь уступом, пока я буду выяснять, что там такое… Сам знаешь: магия - дело для непосвященных опасное.
   Иван согласно кивнул головой, но остался на месте, когда один за другим, по очереди, Агафон стал вынимать из мешка и раскладывать на земле простые с виду предметы - фарфоровую куклу в пышном платье и островерхой шапочке замысловатой формы; глиняного ежа, знакомого уже голубого каменного жука, два стеклянных желтых кольца с болтающимися внутри цепочками, продолговатый прозрачный пузырек с ребристой красной пробкой и зеленой наклейкой без единого знака, пару крошечных бело-голубых керамических совят… и зеленое металлическое яйцо в рубчик, показавшееся царевичу подозрительно знакомым.
   — Это не то, что ты думаешь, - перехватив взгляд Иванушки, поспешил заверить его Агафон.
   — А что я думаю? - тут же поинтересовался Иван.
   — Не знаю. Но если ты думаешь то, что я думаю, то ты не прав.
   Иван не очень уверенно пожал плечами.
   — Ну, если ты в этом убежден…
   — Абсолютно.
   Когда процесс опустошения заветного мешка был окончен, Агафон беспомощно взглянул на Ивана и развел руками.
   — Все… Там больше ничего нет. С чего начнем?
   — Они все - магические предметы?
   — А что? - с опаской бросил угрюмый взгляд на царевича маг.
   — Потому что я, например, точно знаю, что совят Ярославне привезла из Стеллы Серафима. Как она их не побила по дороге - ума не приложу, но вот, довезла как-то…
   — Да? - по сравнению с тем выражением, которое приняло его лицо сейчас, предыдущее было образцом веселья и оптимизма.
   — Извини… Я не хотел тебя расстроить, - пожал плечами Иванушка. - Но я подумал, что тебе это может пригодиться…
   — Н-ну, да. Пригодилось, - кивнул он и, подумав с мгновение, не стоит ли выбросить бесполезные сувениры, все же положил их обратно в мешок. - Так, что дальше?
   — А больше мне здесь ничего не знакомо, - развел руками Иван. - Пробуй сам.
   — Ну, хорошо, - с видом приговоренного к смертной казни чародей, зажмурившись, наугад выбрал из разложенного ассортимента вещицу. Это оказался голубой жук.
   — Как ты его назвал? Там, у белых магов?
   — Термитная бомба? - наморщил лоб Иван.
   — Ты… это… знаешь что-нибудь, или просто так?
   — Просто так, конечно. Должен же был я как-то…
   — Я тебя об этом не просил, - сухо заметил чародей.
   — Должен же был я как-то спасти бесценную коллекцию наших гостеприимных хозяев!
   — Спас, гордись… - буркнул Агафон и ту же швырнул жука оземь.
   Ничего не произошло, если не считать того, что он совсем немагическим образом отскочил от твердой земли под ноги Иванушке. Тот поднял его и протянул волшебнику.
   Агафон принялся его тереть в разных местах, поочередно и одновременно, потом давить и пытаться оторвать или открутить различные выступающие части его анатомии, потом поплевал на него и снова бросил на землю…
   Ничего.
   — Может, попробуем что-нибудь другое? - вздохнув, предложил Иван, хотя на языке у него давно уже крутилось совсем иное предложение - пуститься в обход, как было нарисовано на карте, чтобы вышло быстрее.
   Агафон тоже вздохнул, поджал губы, бросил жука обратно в мешок и взялся за куклу.
   Попытки с пятой, при троекратном нажатии на островерхую шапочку, откуда-то из самого нутра куклы зазвучало глухое дребезжащее треньканье - неумелая пародия на настоящую музыку, а сама кукла начала испускать волны ядовитого желтого, голубого и красного цвета попеременно.
   — Музыкальная шкатулка, - как слабоумный оскалился чародей. - Нашлась.
   Надавив еще три раза на шапочку, он остановил и мигание, и звуки и кинул куклу в мешок.
   — А не попробовать ли нам колечко? - несколько повеселев, предложил маг. - Слышал я, в тарабарских магических мастерских было налажено крупносерийное производство колец света…
   И, не дожидаясь реакции Иванушки, он крепко взял кольцо двумя пальцами и дернул за цепочку.
   Черная вспышка мгновенно ослепила их, обожгла жаром и пропала.
   Пол-мгновения спустя ударил гром, раздирая барабанные перепонки.
   Оглушенные, ошарашенные Иван и Агафон сидели на земле и продирали запорошенные мусором глаза.
   С горы на них, мягко кружа, опускались сухие листья, трава, ветки, птичьи гнезда и сами впавшие в ступор птицы.
   Проморгавшись, наконец, и прочистив уши, искатели пропавших царевен посмотрели друг на друга, на самих себя, вокруг…
   Все в радиусе десяти метров, включая камни, землю, траву и их вещи оказалось покрытым ровным, матово поблескивающим слоем сажи, сквозь который пробивались тонкие струйки дыма. Копотью были измазаны и их лица, руки и одежда. Которая тоже местами дымилась.
   Само кольцо рассыпалось в золу и них на глазах - в пальцах Агафона осталась только потемневшая короткая цепочка.
   — Никогда не думал, что в Тарабарской стране такое странное представление о свете, - хлопая себя по бокам и рукавам, сбивая подозрительные дымки, покачал головой Иван.
   — Подумаешь… - ворчливо пробормотал маг, энергично проделывая такой же комплекс упражнений. - Ну, перепутал… Так ведь все живы же. Пока. Давай лучше…
   — Давай, лучше сложим все, что осталось обратно и остановимся на кукле, - твердо перехватил потянувшуюся уже было к следующей вещичке руку волшебника Иванушка.
   — Ты собираешься ЭТО слушать все пять часов, пока мы там идем? - недоверчиво переспросил Агафон.
   — Да, - решительно ответил Иван. - Пока есть, чем слушать. И пока вообще есть мы.
   Агафон с видом альтруиста, которому не дают осчастливить все остальное человечество, развел руками и, проговорив: "Ну, если ты так действительно решил", выловил из мешка куклу и запустил ее.
   Через несколько минут Иван понял, что он уже никогда не сможет слушать музыку с прежним благоговением.
   А впереди еще были пять часов.
   Они шли по затхлой, сочащейся холодной, кажущейся разноцветной в свете кукольных вспышек водой расселине уже полчаса. Под ногами хрустели то ли мелкие камушки, то ли черепа небольших зверушек, меланхолично хлюпали набольшие лужицы и приглушенно журчали еще более маленькие ручейки. Воздух был холодным и сырым.
   Дребезжащие звуки жестяной музыки нервно отражались от сводов и стен и скатывались в воду. Под то опускающимся, то взмывающим ввысь потолком то и дело проносились, замогильно вздыхая, неясные тени - то ли большие летучие мыши, то ли мелкие демоны. Что-то постоянно где-то поскрипывало и тихонько скрежетало - может, это было эхо их шагов, а может, кряхтение проседающей от многовековой усталости породы, решившей, в конце концов, присесть отдохнуть. От ощущения же, что за ними кто-то все это время пристально и недобро наблюдает, избавиться не удавалось даже оптимисту Ивану.
   Еще через двадцать минут Иванушка начинал понимать значение неизвестного ему прежде слова "клаустрофобия" и был готов изобрести еще несколько десятков замысловатых звукосочетаний, заканчивающихся на это липкое, с мурашками по коже, ватными конечностями и холодом в желудке древнестеллийское слово, если бы его об этом кто-нибудь прямо сейчас попросил.
   Но чародей молчал.
   Неизвестно было, о чем думал и что изобретал он, но когда над его головой с шевелящимися то ли от неведомого ветра, то ли от слова с окончанием "фобия" волосами внезапно пронеслась с визгом слишком близко очередная стая теней, он выронил свой любимый мешок, сумку с продуктами и, так же, не говоря ни слова, кинулся бежать обратно и пробежал несколько метров, пока не споткнулся и не упал.
   — Агафон, ты… что-то забыл… снаружи… наверное? - участливо поинтересовался Иван, подождав, пока маг поднимется.
   Тот зачерпнул в луже холодной воды, размазал ее по хранящему несмотря не все усилия хозяина следы копоти лицу, выдохнул и так же молча кивнул головой.
   — Что?
   — Свои мозги, вероятнее всего, - угрюмо проговорил маг, и сердце Ивана пропустило такт.
   — Да все будет в порядке, ты не волнуйся, - не очень веря в то, что сам говорит, попытался его утешить царевич.
   — С чего ты взял, что я волнуюсь? - вскинул брови волшебник. - Я не волнуюсь. Я В ПАНИКЕ!!! Я чувствую нутром, инстн… истн… интст… интуицией, что тут что-то не так!!! И я даже знаю, что! Этот твой малахольный Геночка заманил нас в ловушку!!!
   — Но зачем ему это надо? - пожал плечами Иван. - Он видел нас в первый и последний раз! Если только ты не хочешь сказать, что между вами и ними, черными и белыми магами, существует такая вражда, что…
   — Ну, существует, - признал Агафон. - Но не такая! Я не знаю, зачем он это сделал. И от этого мне еще хуже.
   — А по-моему, Агафон, ты просто очень впечатлительный человек, ты с непривычки переутомился в пути, и поэтому тебе мерещатся всякие ужасы.
   — Спасибо. Мог бы не говорить этого слова, - мрачно покосился на него чародей.
   — Какого слова? - не понял Иван.
   — Этого. На "у".
   — Ужасы?
   — ДА!!!
   — Ну, Агафон, милый, потерпи еще немножко. Ведь осталось всего ничего - какие-нибудь четыре с небольшим часа - и мы будем на поверхности, под солнышком, или под дождиком, или просто под замечательным, добрым ласковым серым пасмурным небом…
   Нет, расслабляться нельзя, понял царевич, и уже более твердо скомандовал:
   — Ладно, все. Отдохнули - и пора в путь. Каждая лишняя минута, проведенная тобой в этой луже, соответственно удлиняет наше здесь пребывание. Понял?
   — Понял, - чародей мгновенно подскочил и бросился подбирать свою поклажу. - В путь.
   Но продолжил он путь не раньше, чем украдкой вынул что-то из мешка и переложил себе в карман штанов.
   Они прошли еще несколько десятков метров, когда бреньканье музыки в кукле и световые вспышки стали слабеть.
   — Мне показалось, или… - встревожено спросил Иван.
   — Нет. У нее кончается магический заряд, - с видом знатока пояснил Агафон.
   — И что?..
   — Надо ее ненадолго выключить, минут на пять, чтобы она сама собой подзарядилась, и продолжим.
   — А это время мы будем сидеть в темноте? - уточнил Иванушка.
   — Да, - ответил маг и улыбнулся как человек, который учился улыбаться по учебнику.
   Переведенному с английского на русский слепоглухонемым китайцем.
   При помощи немецко-украинского словаря.
   Несмотря на почти овеществленное чувство страха, висевшее, казалось, во влажном спертом воздухе и обволакивавшее их с ног до головы, пять минут темноты прошли без приключений.
   Через пять минут Агафон дрожащими пальцами снова надавил три раза на колпачок куклы, и ее возобновившиеся с прежней силой звяканье и мигание были встречены путниками как райская музыка в полуденном саду.
   — Ну, вот, - скрывая, что ему хотелось сказать на самом деле, проговорил Агафон.
   — Я же говорил. Все будет хорошо.
   — И к тому же дорога пошла наверх, тебе не кажется?
   — Кажется. И стало не так сыро.
   — Да.
   Впереди стены и потолок хода сужались, грозя встретиться где-нибудь в недалеком будущем, но метров через десять передумали, и снова круто разбежались - потолок взмыл вверх, стены шарахнулись от них так, что они почувствовали себя как в огромном каменном зале без конца и без края, потому что и конец, и край его терялись где-то в непроглядной тьме.
   Иванушке на начинающий поеживаться от непривычных ощущений ум пришло новое слово - "агорафобия".
   Через несколько шагов кукла печально дзенькнула и прекратила подавать признаки жизни.
   Но приятели даже не успели толком испугаться, потому что со стороны только что оставленного ими позади коридора зазвучало сначала астматическое свистящее дыхание с хрипом вперемежку, потом затопали тяжелые торопливые шаги и, наконец, показался рваный, пляшущий как гигантский светлячок на "экстази", огонь.
   Нервы Агафона не выдержали, и он с душераздирающим воплем швырнул что-то, по звуку железное и круглое, в надвигающийся ужас, потом кинулся на Иванушку и повалил его на пол, вжав его и себя лицом в камень.
   Пол был сухой и гладкий, отметил царевич.
   Больше полезных наблюдений ему сделать не удавалось, и он уже хотел вывернуться из крепких объятий волшебника и выяснить, что за неизвестное чудище там на них надвигалось, как вдруг…
   — Эй… вы… где?.. - раздался сиплый, задыхающийся голос с той стороны, откуда приближалась опасность.
   Иван быстро осуществил свое намерение и, вскакивая на ноги, успел выхватил меч.
   Яркий свет ослепил его, и он невольно закрылся свободной рукой, не опуская все же оружия.
   — Кто там? - как можно более сурово крикнул он. - Руки вверх!
   — Вы здесь? - узнал он голос деда Зимаря. - Вы живы?
   Начало было обнадеживающим.
   — Вы тут что-то обронили, - и едва успевшему подняться с пола Агафону дед сунул прямо в несопротивляющуюся руку нечто зеленоватое и яйцеобразное.
   — Брось это!!! - взревел чародей и мгновенно сам последовал своему совету, зашвырнув непонятный предмет за спину Зимарю. - Ложись!!!
   — Да сам ложись, касатик, - сердито отмахнулся от него дед. - Мало того… что я за вами столько пути пробежал… чуть не помер… так я еще…
   И тут у него за спиной, прямо в пройденном ими недавно коридоре, грохнул взрыв.
   Стены, наконец-то, встретились с потолком.
   На полу.
   Быстро, насколько смог, Иван поднялся с пола, куда их, не спрашивая разрешения, уложила взрывная волна, схватил факел и осветил то место, где еще несколько секунд назад стена зияла чернотой проема.
   Теперь этот провал сверху донизу был засыпан битым камнем.
   Хода назад больше не существовало.
   Ну, и что, сказал себе Иванушка.