Батчер Джим. Могила в подарок (Досье Дрездена - 3)

   Едва волоча ноги, я выбрался из кабинета и потянулся к ближайшему телефону. Рудольф молча следил за моими действиями. Столлингза не было видно. Я набрал номер Майкла. У него все еще было занято.
   Больше всего мне хотелось сейчас доползти до дома и наложить на себя такое же сонное заклятие. Мне хотелось найти какое-нибудь теплое, тихое местечко и отдохнуть. Однако Кошмар все еще разгуливал на свободе. И он все еще жаждал отомстить, на этот раз Майклу. Мне нужно было найти его, догнать и остановить. Или хотя бы предупредить Майкла.
   Я положил трубку и принялся собирать свой инвентарь. Кто-то тронул меня за плечо. Я оглянулся и увидел Рудольфа. Вид у него был неуверенный, лицо все еще бледно.
   - Не дай Бог тебе, Дрезден, оказаться шарлатаном, - негромко произнес он. - Не знаю точно, что здесь происходит. Но Бог свидетель, если с лейтенантом что-нибудь случится по твоей вине...
   Я внимательно посмотрел ему в лицо и кивнул.
   - Я еще позвоню Столлингзу. Мне очень нужна та тетрадь.
   Лицо Рудольфа оставалось совершенно серьезным.
   - Я не шучу, Дрезден. Если из-за тебя пострадает Мёрфи, я тебя убью.
   - Детка, если с Мёрфи что-нибудь случится из-за меня... - я вздохнул. Мне кажется, я тебе это позволю.
   Глава двадцатая
   Я бы никогда не подумал, что в пригородах Чикаго вообще возможно найти мирный, уютный жилой квартал. Майклу это удалось - чуть к западу от Ригли-филд. Древние, раскидистые деревья величаво росли по обе стороны улицы. Застройка состояла по большей части из домов викторианской эпохи, отреставрированных после того, как столетие экономии и нещадной эксплуатации превратила их в скрипучие призраки, готовые вспыхнуть от малейшей искры. Дом Майкла производил впечатление пряничного. Замысловатые карнизы, элегантная, бордовая со слоновой костью окраска - и непременная изгородь из белого штакетника перед палисадником. Лампа на крыльце отбрасывала на газон светлый полукруг.
   Я поставил "Жучка" колесами на тротуар и похромал через калитку, вверх по ступеням, ко входной двери. Постучав в дверь, я принялся ждать. По моим расчетам на то, чтобы вылезти из постели и спуститься по лестнице, Майклу требовалось не меньше минуты, но вместо этого я сразу услышал стук, пару шагов, и занавеска у окна рядом с дверью чуть отодвинулась. Секундой спустя дверь отворилась, а за ней стоял зевающий Майкл. Он был одет в джинсы и футболку с надписью "ДЖОН 3:16" на груди. На руках он держал девочку - из тех, кого я еще не видел, на вид не старше года, с золотыми кудряшками; она спала, зарывшись личиком в папину грудь.
   - А, Гарри, - сказал Майкл, и тут же изумленно выпучил глаза. - Боже праведный, что это с вами?
   - Ночь выдалась нелегкая, - сказал я. - Меня здесь еще не было?
   Майкл уставился на меня, открыв рот.
   - Что-то я вас не очень понимаю, Гарри.
   - Это хорошо. Значит, не было. Майкл, вам нужно будить своих. Быстро. Возможно, им угрожает опасность.
   Он зажмурился.
   - Гарри, поздно ведь. Что, ради Бога...
   - Послушайте меня, - я сжато изложил ему то, что узнал про Кошмар, и как добирается он до своих жертв.
   С минуту Майкл молча смотрел на меня.
   - Дайте-ка разобраться, - сказал он наконец. - Призрак демона, которого я убил два месяца назад, рыщет по Чикаго, забирается в сны к своим жертвам и пожирает их рассудок изнутри - так?
   - Угу, - подтвердил я.
   - А теперь он отгрыз часть вас, соорудил себе тело, которое выглядит как ваше, и вы считаете, что он собирается явиться сюда?
   - Да, - кивнул я. - Именно так.
   На мгновение Майкл прикусил губу.
   - Тогда откуда мне знать, не Кошмар ли вы? Может, это вы так пытаетесь заставить меня пригласить вас войти?
   Я открыл рот. Закрыл его. Снова открыл.
   - Так и так, - сказал я наконец, - мне лучше оставаться здесь. Черити, наверное, мне глаза выцарапает, если я ввалюсь к вам в такой час.
   Майкл кивнул.
   - Заходите, Гарри. Я пока пойду, уложу дочь.
   Я шагнул в дверь, в маленькую прихожую с полированным паркетным полом. Майкл кивнул вправо, в сторону гостиной.
   - Садитесь, - предложил он. - Я вернусь через секунду.
   - Майкл, - сказал я. - Вам нужно разбудить семью.
   - Вы сказали, что у этой твари материальное тело, так ведь?
   - По крайней мере, полчаса назад так и было.
   - Значит, она сейчас не в Небывальщине. Она здесь, в Чикаго. Она не может залезать в людские сны, пока она здесь.
   - Я так не думаю, но...
   - И она охотится за людьми, находившимися вблизи от нее в момент ее смерти. Ей нужен только я.
   Я нерешительно пожевал губу. Потом решился.
   - Она ведь заполучила изрядный кусок меня, не забывайте.
   Майкл посмотрел на меня и нахмурился.
   - Если бы я искал способ пробиться к вам, Майкл, - продолжал я, - я бы начал не с вас.
   Он опустил взгляд на спящую девочку. Лицо его застыло.
   - Сядьте, Гарри, - произнес он очень тихо. - Я сейчас вернусь.
   - Но он может...
   - Я буду иметь это в виду, - произнес он все тем же тихим голосом. Это меня напугало. Я сел. Майкл повернулся и, стараясь ступать бесшумно, поднялся по лестнице.
   Некоторое время я посидел в большом, мягком кресле - из тех, в которых удобно раскачиваться взад-вперед. Слева от меня, на тумбочке лежали полотенце и полупустая бутылочка с детским питанием. Должно быть, Майкл укачивал девочку, которой не спалось.
   Рядом с бутылочкой лежал клочок бумаги. Я машинально взял его, развернул и прочитал:
   Майкл,
   Не хотела будить вас с девочкой. Моему малышу захотелось пиццы и мороженого. Вернусь минут через десять - возможно, прежде, чем ты проснешься и прочитаешь это.
   Целую, Черити.
   Я встал и шагнул к лестнице. Я успел подняться на две-три ступени, когда наверху показался Майкл. Лицо его побледнело.
   - Черити, - выпалил он. - Она куда-то исчезла.
   Я протянул ему записку.
   - Она вышла в магазин за пиццей и мороженым. Капризы беременности, наверное.
   Майкл слетел вниз по лестнице и нырнул в стенной шкаф прихожей, откуда извлек голубую джинсовую куртку и "Амораккиус" в черных ножнах.
   - Чего вы ждете, Гарри? Идемте ее искать.
   - Но ваши дети...
   Майкл закатил глаза, шагнул к двери и рывком распахнул ее, так и не спуская с меня глаз. На крыльце стоял отец Фортхилл с растрепанной редеющей шевелюрой; голубые глаза его удивленно сияли за стеклами очков.
   - О, Майкл. Я не хотел заглядывать так поздно, но моя машина заглохла в квартале отсюда... Я отвозил миссис Хэмиш домой и как раз возвращался, вот я и подумал, не одолжите ли вы мне вашу... - он осекся, переводя взгляд с Майкла на меня и обратно. - А вам как раз нужна нянька, как я погляжу.
   Майкл одел куртку и закинул на плечо перевязь меча.
   - Они уже уснули. Вы не возражаете?
   Отец Фортхилл шагнул в дверь.
   - Ни капельки, - он перекрестил нас обоих по очереди. - Да пребудет с вами Господь, - прошептал он.
   Мы вышли из дома и направились к Майклову пикапу.
   - Вот видите, Гарри?
   Я насупился.
   - Ну да, особые льготы...
   * * *
   Майкл уселся за руль, и большой белый пикап, огибая знаменитое кладбище Грейсленд, понесся по узким улочкам к магазину на углу Байрон-стрит. Над городом нависли тяжелые тучи, и через пять минут пошел сильный дождь, от которого вокруг уличных фонарей повисли золотистые шары, а мокрая мостовая заблестела призрачными отражениями.
   - Сейчас уже поздно, - сообщил Майкл, - так что открыто только у Уолсема. Она наверняка там.
   Словно соглашаясь с его словами, ударил гром. Я побарабанил пальцами по обугленному посоху и на всякий случай проверил, хорошо ли держится на шнурке подвешенный на запястье жезл.
   - Вот ее машина, - сказал Майкл. Он свернул на стоянку перед магазином и затормозил рядом с белым "Шевроле-Субурбаном". Даже не удосужившись захватить ключи от машины, он сразу схватил "Амораккиус" и бегом бросился ко входу в магазин, на ходу развязывая тесемки, удерживавшие меч в ножнах. Он успел сделать только пару шагов, прежде чем дождь прибил волосы к голове, а голубая джинсовая куртка сделалась темно-синей. Я потуже запахнул свою кожаную ветровку и ринулся следом, подумав про себя, что старая брезентовая куртка подошла бы к этой погоде гораздо больше.
   Стиснув зубы, недобро сощурившись, Майкл ногой толкнул дверь, и она, звякнув колокольчиком, отворилась. Он ворвался в магазин и скользнул взглядом по рядам торговых стеллажей и кассам.
   - Черити! - взревел он. - Где ты?
   Пара юных кассирш удивленно повернулась в его сторону, а какая-то пожилая леди, рывшаяся на полке с витаминами, даже нацепила на нос очки. Я вздохнул и подошел к ближайшей кассирше, которой, судя по ее виду, не терпелось выскочить на перекур.
   - Э... привет, - обратился я к ней. - Скажите, вы меня здесь не видели пару минут назад?
   - Или беременную женщину, - добавил Майкл. - Примерно такого роста, он помахал рукой где-то на уровне своего уха.
   Кассирша переглянулась со своей подругой.
   - Вас, мистер? - переспросила она.
   Я кивнул.
   - Другого парня, но очень на меня похожего. Высокого, костлявого куртка как у меня, но вся остальная одежда черная.
   Девица облизнула губы и окинула нас оценивающим взглядом.
   - Ну, может, и видела. А что я с этого буду иметь?
   Майкл с глухим рычанием шагнул вперед. Я ухватил его за плечо и вернул на место.
   - Спокойно, спокойно, Майкл, - одернул я его. - Не кипятитесь.
   - Некогда миндальничать, - буркнул Майкл. - Ладно. Вы спрашивайте, а я пошел искать, - с этими словами он повернулся и, не убирая руки с рукояти меча, устремился вглубь торгового зала. - Черити!
   Я выругался про себя и снова повернулся к кассирше, порылся в кармане и извлек оттуда три жалких, измятых пятерки.
   - О'кей, - сказал я, протягивая их кассирше. - Мой нехороший близнец или беременная женщина. Видели кого-нибудь из них?
   Девица покосилась на деньги, потом на меня и закатила глаза. Потом высунулась из кассы и выдернула бумажки у меня из руки.
   - Ага, - кивнула она. - Проходила тут беременная минут пять назад. Туда, к холодильникам.
   - Да? - спросил я. - А что потом?
   Она ухмыльнулась.
   - А что? Этот ваш брат, или кто он там, он что, сбежал с вашей женщиной? Может, я это завтра по телеку у Ларри Фаулера увижу?
   Я сощурил глаза.
   - Это сложно объяснить. Так что вы еще видели?
   Она передернула плечами.
   - Ну, она заплатила за что-то и вышла вон к тому джипу. А он не завелся. Я видела, как вы - ну, или тот парень, что похож на вас - подошли к ней и заговорили. Она вроде как здорово сердилась, но все одно пошла с ним. Ничего такого особенного.
   Внутри меня все сжалось.
   - Пошла с ним? - переспросил я. - Куда?
   Кассирша пожала плечами.
   - Послушайте, мистер, она просто согласилась, чтобы ее подвезли. Она не дралась, или чего такого.
   - Куда? - рявкнул я. Кассирша зажмурилась, и всю ее кассирскую наглость на мгновение как сдуло. Потом она ткнула пальцем вдоль улицы - в направлении кладбища.
   - Майкл! - крикнул я. - Идем! - я повернулся и бросился на улицу, в темноту и дождь. На мгновение я задержался у машины Черити и попробовал поднять капот. Тот подался без сопротивления, открыв взгляду месиво из порванных проводов, приводных ремней и исковерканного железа. Я поежился и прикрыл глаза рукой от дождя, пытаясь разглядеть что-нибудь в направлении кладбища.
   Вдалеке едва виднелись две фигуры: одна длинноволосая, неуклюже переваливающаяся; вторая - выше ее на голову. Долговязая фигура вела первую к кладбищу, держа ее за волосы.
   Они скрылись в тени каменной ограды Грейсленда. Я поперхнулся и оглянулся на двери магазина.
   - Майкл! - крикнул я еще раз, пытаясь заглянуть внутрь сквозь витрины. Безуспешно.
   - Черт! - в сердцах буркнул я и пнул ногой передний бампер "Субурбана". Я был не в форме для погони за Кошмаром в одиночку. Тот был полон сил, похищенных у меня. Все факторы работали на него. И в довершение всего он имел в качестве заложников жену и неродившегося ребенка моего друга.
   У меня же, блин-тарарам, не было ничего кроме головной боли, почти утекшего времени и сундука, полного змей. Самого большого кладбища Чикаго в темную, дождливую ночь, когда границу между материальным и потусторонним мирами можно, не покривив душой, сравнить с ситом. Нечисти там будет хоть отбавляй, а я окажусь там один.
   - Что ж, - буркнул я себе под нос. - Все одно к одному.
   И бросился бегом в темноту, в которой исчезли Кошмар и Черити.
   Глава двадцать первая
   В жизни мне приходилось делать вещи и поумнее. Помнится, например, как-то раз я прыгал на ходу из машины, чтобы голыми руками схватиться с полным грузовиком ликантропов. С формальной точки зрения, если подумать, тот поступок и правда был умнее. По крайней мере, тогда у меня имелась почти твердая уверенность в том, что при необходимости я смогу их прикончить.
   Нынешняя ситуация не шла с той ни в какое сравнение. Я уже убил Кошмара - во всяком случае, помогал сделать это. Черт, это представлялось мне не слишком справедливым. Надо, надо ввести правило, по которому не должно возникать необходимости убивать кого-то более одного раза.
   Дождь уже не просто шел, он лил как из ведра, слепя мне глаза. Мне то и дело приходилось протирать их рукой чтобы видеть хотя бы на несколько футов перед собой. Я даже начал всерьез опасаться, не утону ли я здесь, неосторожно ступив с тротуара.
   Я пересек улицу и пошел дальше, держась вплотную к ограде кладбища. Семифутовая стена из красного кирпича повышалась и понижалась ступенями, следуя неровному рельефу. Впереди замаячило темное пятно, и я сбавил шаг. В стене зиял пролом - какая-то сила проломила кирпичную кладку как бумагу, расшвыряв обломки во все стороны. Я попытался заглянуть за груду битого кирпича, но не увидел ничего кроме дождя, мокрой травы и неясных силуэтов деревьев.
   Я помедлил. Тупая, тяжелая усталость навалилась на меня - а чего еще хотеть в полчетвертого утра? Она мурашками ползала по моей коже, и я слышал - нет, правда, буквально слышал сквозь шелест дождя - шепчущие голоса, десятки, сотни призрачных голосов. Я коснулся стены рукой, и ощутил в толще кирпича напряжение. Вокруг кладбищ всегда ставят ограды - каменные, кирпичные или просто чугунные решетки, но ставят обязательно. Это одно из неписанных правил, которые люди не замечают, но соблюдают, повинуясь инстинкту. Любая стена или изгородь является барьером, и не только в физическом смысле. Множество вещей обладают смыслом, который не ограничивается физической функцией.
   Стены удерживают пришельцев снаружи. Кладбищенские стены удерживают пришельцев внутри.
   Я оглянулся в надежде на то, что Майкл догоняет меня, но не увидел сквозь дождь ничего. Состояние мое не улучшилось - я ощущал себя все таким же слабым и изможденным. Голоса продолжали шептать, они слетались к пролому в стене в месте, где вошел на кладбище Кошмар. Даже если на тысячу смертей приходится один призрак (а в действительности их больше), по кладбищу должны были рыскать десятки потревоженных духов, некоторые из которых оказались бы твердым орешком даже для практикующего чародея.
   Впрочем, говорить про десятки их было бы этой ночью непростительным преуменьшением. Я закрыл глаза и ощутил, как гудит воздух от потревоженной ими энергии. Сотни духов слетались сюда из охваченной смутой Небывальщины. Колени мои дрожали, желудок сжался - и от ран, нанесенных мне Кошмаром, и от самой что есть примитивной боязни темноты, дождя и обители мертвецов.
   Обитатели Грейсленда тоже ощущали мой страх. Они подтягивались к пролому в стене, и я слышал уже настоящие, не призрачные стоны.
   - Мне лучше подождать здесь, - бормотал я себе, дрожа под дождем. - Мне лучше дождаться Майкла. Так будет разумнее.
   Где-то в темноте, в глубине кладбища, взвизгнула женщина. Черити.
   Чего бы я только не отдал, чтобы вернуть себе талисман Мертвеца. Вот сукин сын чертов...
   Я стиснул свой посох так крепко, что пальцы побелели, и достал жезл. Потом перебрался через битый кирпич и ринулся в темноту.
   Я ощутил их сразу же, как пересек линию стены, стоило моим башмакам коснуться кладбищенской земли. Призраки. Тени. Души. Называйте их как хотите, но все они были мертвы как черт-те-что, и всем им надоело это терпеть. Вообще-то, взятые каждый в отдельности, духи они были слабенькие, которые в нормальную ночь разве что заставили бы меня поежиться. Но не сегодня.
   Меня пробрал холод, резкий как в зимний ветер. Я сделал шаг вперед и ощутил сопротивление, словно кто-то пытался вытолкнуть меня обратно. Это напомнило мне вдруг кино, в котором западные туристы протискиваются сквозь толпу нищих попрошаек на площадях грязных ближневосточных городов. Именно это я испытывал сейчас, только призрачным образом - люди толкали меня, пытаясь урвать от меня хоть что-нибудь, чего у меня, возможно, и не было, но что в любом случае не помогло бы ни им, ни мне, даже если бы я это им дал.
   Я собрал всю свою волю, снял с шеи материнский амулет и поднял его в руке высоко вверх.
   Амулет засветился голубым волшебным сиянием - не таким, однако, ярким, как обычно. Серебряная пентаграмма в круге была символом моей веры - веры в магию. В порядок, при котором силой можно управлять, направляя ее на созидание. Мгновение я колебался, обязан ли я слабостью этого свечения своим травмам, или же это так убавилось у меня веры. Я попытался вспомнить, сколько раз за последние несколько лет я использовал свою силу, чтобы сжечь что-то. Или кого-то. Или чтобы разнести в щепки дом. Или учинить еще какой-нибудь погром.
   Пальцев моих не хватило даже на самый приблизительный подсчет. Я поежился. Пора, давно пора мне вести себя хоть немного осмотрительнее.
   От этого света духи отпрянули в тень - все, кроме нескольких посильнее, продолжавших нашептывать мне на ухо всякие гадости. Я не обращал на них внимания и не особенно прислушивался - от таких штук и сбрендить недолго. Я спешил все дальше, оглядываясь по сторонам.
   - Черити! - крикнул я. - Черити, вы здесь?
   Я услышал короткий вскрик справа от себя, который оборвался почти мгновенно. Я повернул в ту сторону, передвигаясь осторожнее и высоко подняв свою светящуюся пентаграмму. Снова ударил гром. Дождь прибил грязь и пропитал землю водой, отчего воображению моему представились мертвецы, пробивающиеся наверх сквозь размокшую землю. Меня пробрал зябкий озноб, и с дюжину духов подлетели поближе словно для того, чтобы полакомиться моим страхом. Я отогнал страх и невидимые, липкие пальцы, и ускорил шаг.
   Черити я обнаружил лежащей на мраморной плите в сооружении, напоминавшем античный храм без крыши. Жена Майкла лежала на спине, охватив руками огромный живот и оскалив зубы.
   Кошмар стоял над ней; мои мокрые волосы прилипли к его лицу, в моих темных глазах отражался свет моей пентаграммы. Одна рука его зависла над ее животом, другая - над горлом. Чуть склонив голову набок, он наблюдал за моим приближением. У границы света, излучаемого пентаграммой, роились, плясали мотыльками духи.
   - Чародей, - произнес Кошмар.
   - Демон, - отозвался я - ничего умнее в голову не пришло.
   Он улыбнулся, блеснув клыками.
   - Ужель и правда тот я, кем кличешь ты меня? - сказал он. - Занятно. Сам я не уверен в сем, - он отнял руку от горла Черити и нацелил в меня указательный палец.
   - Прощай же, чародей, - негромко произнес он. - Fuego.
   Я ощутил поток энергии прежде, чем с конца его пальца сорвался и ринулся на меня сквозь дождь язык пламени. Я успел поднять посох перед собой и выкрикнул: "Riflettum!"
   Огонь и дождь сшиблись перед моим вытянутым горизонтально посохом с яростным шипением, и в воздухе передо мной повисло облако пара. Спасибо дождю, подумал я. Я ни за что бы не пытался жечь кого-то под таким дождем. Почти пустое занятие.
   Черити пошевелилась в то же самое мгновение, когда Кошмар переключил свое внимание на меня. Она подобрала ноги к животу и с яростным визгом лягнула его в грудь.
   Черити никак нельзя было назвать слабой женщиной. Демон охнул и отлетел назад. Сила удара оказалась такова, что сама Черити тоже не удержалась на плите и покатилась на землю, сжавшись в попытке защитить свое не родившееся еще дитя.
   Я ринулся вперед.
   - Черити! - крикнул я. - Уходите. Да бегите же!
   Она повернулась ко мне, и я увидел, в какой она ярости. На мгновение она злобно оскалилась, но потом на лицо ее легла тень сомнения.
   - Дрезден? - спросила она.
   - Некогда! - рявкнул я. По ту сторону надгробья Кошмар снова поднялся на ноги. Глаза его утратили черный цвет - теперь они сияли злобным багровым. Я бросился в его сторону. - Бегите, Черити!
   Я понимал, что пытаться схватиться с тварью, запросто сокрушившей кирпичную стену - чистое самоубийство. Впрочем, понимал я и то, что по части магии я ей сейчас тоже не конкурент. Стоило бы ему сейчас изготовить еще одно заклятие - и я сомневаюсь, что смог бы противопоставить ему что-либо. Поэтому я просто, взявшись за посох обеими руками, уперся им в основание надгробья и прыгнул, целясь обеими ногами Кошмару в лицо.
   На моей стороне были скорость и неожиданность. Я попал как следует, и он снова опрокинулся навзничь. Я больно саданулся бедром о мраморную плиту, ободрал об нее ребра, выпустил из рук посох и следом за демоном покатился на мощеный мрамором пол. На мгновение я утратил контроль за происходящим, голубой волшебный огонь погас, и я оказался в темноте.
   Я перекатился по земле и пополз прочь от демона. Стоит Кошмару схватить меня, и мне конец. Я почти дополз до угла могильной плиты, когда что-то схватило меня за ногу чуть ниже колена. Ощущение было такое, словно ногу перетянули стальной лентой. Я забился, пытаясь вырваться, но схватиться было не за что, кроме скользкой от дождя мраморной плиты.
   Кошмар поднялся на ноги, и вспышка молнии осветила его темные глаза на моем лице. Он улыбался.
   - Итак, развязка наступила, чародей, - объявил он. - Избавлюсь от тебя я, наконец.
   Я сделал еще одну попытку вырваться, но Кошмар просто-напросто раскрутил меня за ногу и отпустил. Я взмыл вверх и успел еще увидеть стремительно надвигающуюся на меня колонну.
   А потом вспыхнул яркий свет, и лоб мой пронзила острая боль. Падение на землю было ощущением уже вторичным, по сравнению с первым, можно сказать, почти приятным.
   Я был бы рад потерять сознание. Увы, холодный дождь не давал мне провалиться в обморок настолько, чтобы я не прочувствовал сполна каждую мучительную секунду нестерпимой боли в черепе. Я попробовал пошевелиться, но не смог; на мгновение мне показалось, что я сломал шею. Потом краем глаза я увидел, что кончики пальцев моих шевелятся, и с сожалением отметил, что драка для меня еще не окончена.
   Ценой чудовищного усилия мне удалось упереться рукой в землю. Еще одно такое же усилие - и я приподнялся, отчего голова закружилась, а содержимое желудка подкатило к горлу. Я привалился спиной к колонне, жадно глотая воздух пополам с дождевой водой, и попытался собраться с силами.
   Это заняло немного времени - сил, чтобы собирать, осталось всего ничего. Я открыл глаза и медленно сфокусировал взгляд. Во рту стоял соленый, железный привкус. Я ощупал рот, щеку, лоб, и пальцы мои окрасились чем-то темным и теплым. Кровь...
   Я попытался встать и не смог. Не смог и все тут. Все слишком сильно вращалось. Вода стекала по мне ручьями, промораживая меня до костей. У подножия пригорка, на котором стоял этот чертов античный храм-тире-мавзолей, натекла здоровенная лужа.
   - Столько воды, - промурлыкал над моим ухом женский голос. - Столько всякого смыто, столько всякого утекло. Интересно, не смыло ли того, о чем пожалеешь потом?
   Я повернул голову на пару градусов - достаточно, чтобы увидеть стоявшую рядом со мной в своем зеленом платье мою крестную. Кожа Леа явно оправилась от антипризрачного порошка, которым я посыпал ее во владениях Агаты Хэгглторн. Золотые кошачьи глаза смотрели на меня со старой, привычной теплотой; великолепная, пышная грива волос, казалось, была неподвластна дождю. Платье, правда, потемнело от воды, но ее это, похоже, не беспокоило. Прилипшее к телу платье только рельефнее обрисовало ее безупречную грудь и волнительный изгиб бедра. Она опустилась рядом со мной на колени.
   - Что вы здесь делаете? - буркнул я.
   Она улыбнулась, коснулась моего лба пальцем и медленно, смакуя, облизала его. Глаза ее закрылись, и она протяжно вздохнула.
   - Какой сладкий мальчик. Ты всегда был сладким мальчиком.
   Я сделал еще одну попытку встать и снова потерпел неудачу. Что-то у меня в голове, похоже, все-таки сломалось.
   Она наблюдала за моими трепыханиями все с той же нежной, участливой улыбкой.
   - Твои силы тают, сладкий мой. Это место принадлежит мертвым, так что как бы они, твои силы, не истаяли совсем.
   - Это вам не Небывальщина, крестная, - огрызнулся я. - Ваша власть сюда не распространяется.
   Она надула губы - у смертной женщины это выглядело бы на редкость соблазнительно. Губы покраснели еще сильнее от моей крови.
   - Сладкий ты мой. Ты же знаешь, что это не так. Я просто беру то, что мне обещано. За что я, кстати, честно заплатила.
   Я оскалился, глядя ей в лицо.
   - Значит, вы собираетесь убить меня.
   Она откинула голову назад и от души рассмеялась.
   - Убить тебя? Я никогда не собиралась убивать тебя, мой сладкий, ну, разве что, когда ты очень уж меня огорчал. Наша сделка заключалась на твою жизнь - не на твою смерть, - из темноты возникла одна из ее гончих, опустилась на землю у ее ног и уставила в меня взгляд своих темных глаз. Леа положила руку на ее широкий лоб, и та вздрогнула от наслаждения.