Батчер Джим. Могила в подарок (Досье Дрездена - 3)

   - Мой последний звонок, - подтвердил Кравос устами Жюстины и кивнул ее хорошенькой головкой. - Я хотел сполна насладиться тем, что будет потом. Как и сейчас. Бьянка приказала, чтобы посетителей к тебе не пускали, но я не мог упустить шанса посмотреть на тебя.
   - Так ты пришел посмотреть на меня? - удивился я. - Ну, смотри. Кстати, - я похлопал себя по лбу, - тут у меня есть кой-чего, что я с удовольствием тебе покажу.
   Жюстина улыбнулась и покачала головой.
   - Слишком много сил, слишком мало толка. Даже не преступая порога, овладение разумом, слабым как ребенок, требует слишком больших усилий. Усилий, - добавила она, - которые стали возможными исключительно благодаря гранту Фонда Души Гарри Дрездена.
   Я оскалился.
   - Оставь девушку в покое.
   - О, но она же вполне ничего, - возразил Кравос. - И ей так гораздо приятнее. Она же мухи не обидит, видишь? И себя тоже. Обуревающие ее противоречивые эмоции не позволяют ей действовать. За это ее так любили Белые. Они ведь питаются эмоциями, а у этой милой крошки их просто залейся, - тело Жюстины вздрогнуло, и она соблазнительно выгнулась. Знаешь, это, оказывается здорово возбуждает. Я имею в виду безумие.
   - Не знаю, не знаю, - сказал я. - Послушай, биться так биться. А нет так сгинь. Мне еще много чего надо сделать.
   - Я знаю, - сказала Жюстина. - Ты занят - умираешь от какого-то яда. Вампиры пытались присосаться к тебе, но первым же, кто попробовал, сделалось худо, так что они тебя, можно сказать, почти не тронули. Бьянка рвет и мечет. Она так надеялась, что ты кончишь свою жизнь как пища для нее и ее новых деток.
   - Срам-то какой.
   - Ну же, Дрезден. Мы с тобой из Мудрейших. Мы оба знаем, что ты не хочешь умирать от рук низших.
   - Я, может, и имею какое-то отношение к мудрейшим, - возразил я. - Ты, Кравос, не более чем второсортный смутьян. На нашем, чародейском поле ты случайная букашка; даже то, что тебе удалось прожить так долго, не убившись, само по себе можно считать чудом.
   Жюстина зарычала и бросилась на меня. Одной рукой она прижала меня к двери, и мне в голову пришла мысль, что с ее нынешней сверхъестественной силой она запросто проткнула бы меня этой рукой насквозь.
   - Такой самонадеянный, - прошипела она. - Всегда уверен, что прав. Что ты самый главный. Что у тебя вся власть и ответы на все вопросы.
   Я поморщился. Боль снова пронзила мой желудок, и внезапно все мысли мои были только о том, чтобы не закричать.
   - Что ж, Дрезден. Ты труп. Ты уже приговорен к смерти. Ты помрешь в ближайшие несколько часов. А если и нет, если ты переживешь то, что они тебе уготовили, тебя убьет яд - медленно и верно. А еще до того ты уснешь. На этот раз Бьянка меня не остановит. Ты уснешь, и я приду. Я приду в твои сны и сделаю твои последние мгновения на земле кошмаром, который будет тянуться годы, - она придвинулась ко мне, привстала на цыпочки и плюнула мне в лицо. Потом из глаз Жюстины разом отхлынула кровь, и голова ее бессильно упала вперед - так лошадь, изо всех сил натягивавшая узду, теряет равновесие, когда та лопается.
   Я честно постарался удержать ее. Мы упали на пол вдвоем, слишком слабые, чтобы шевелиться. Жюстина плакала. Она плакала жалобно как маленький ребенок, почти беззвучно.
   - Простите, - всхлипнула она. - Простите. Я хотела помочь. Но столько всего мешает... Мысли путаются...
   - Ш-шш, - только и сказал я. Я попробовал погладить ее волосы, успокоить, прежде чем она снова возбудится. - Все будет хорошо.
   - Мы умрем, - прошептала она. - Я никогда больше его не увижу.
   Она поплакала еще немного, а тошнота и боль в животе все усиливались. Свет сквозь щели у косяка не менялся, так что я не знал, день или ночь стоит на улице. Или того, живы ли еще Томас и Майкл, чтобы прийти мне на помощь. Если они погибли, и погибли по моей вине, я никогда не смог бы жить с мыслью об этом.
   Я решил, что сейчас все-таки ночь. Самая глухая, самая темная ночь. Никакое другое время суток не вязалось бы с тем говеным положением, в котором я оказался.
   Я опустил голову на затылок Жюстины, и она, наконец, стихла, словно уснула, выплакавшись. Я закрыл глаза и попытался придумать мало-мальски приемлемый план. Только ничего не выходило. Ни-че-го. Конец всему.
   Что-то пошевелилось в темном углу, где было свалено тряпье.
   Мы оба разом подняли взгляд. Я попытался высвободиться от Жюстина, но она удержала меня.
   - Не надо. Не ходите туда.
   - Почему? - спросил я.
   - Вам это не понравится.
   Я покосился на девушку. Потом с трудом встал и, шатаясь, побрел в угол с тряпьем. За отсутствием другого оружия я сжал в руке полотенце.
   Кто-то лежал в тряпье. Кто-то в белой блузке, темной юбке и красной шапочке.
   - Звезды милосердные, - выдохнул я. - Сьюзен!
   Она слабо застонала и с трудом открыла глаза. Я рухнул на колени рядом с ней и откинул в сторону тряпки.
   - Блин-тарарам, Сьюзен, только не пытайся сесть. Не шевелись. Дай мне посмотреть, все ли у тебя цело, ладно?
   Я наскоро ощупал ее. Руки и ноги были на месте, ничего не кровоточило, но кожа вся горела от сильного жара.
   - Голова кружится, - произнесла она. - Пить хочу.
   - У тебя температура. Ты можешь перекатиться ко мне лицом?
   - Свет. Режет глаза.
   - Мне тоже, когда я проснулся. Это пройдет.
   - Не надо, - прошептала Жюстина. Она сидела на корточках, медленно покачиваясь вперед-назад. - Вам это не понравится. Совсем не понравится.
   Я оглянулся на Жюстину, а когда снова посмотрел на Сьюзен, та уже повернулась лицом ко мне. Лицо ее казалось утомленным, расстроенным. Она зажмурилась на свет и подняла смуглую руку, чтобы прикрыть глаза.
   Я перехватил ее руку и внимательно посмотрел на нее.
   Глаза ее были черными. Совершенно черными. Черными, чернее ночи, без белков, которые выдали бы в ней человека. Сердце мое, подпрыгнув, застряло у меня в горле, а все вокруг завращалось еще быстрее.
   - Я же говорила, вам не понравится, - настаивала Жюстина. - Они ее обратили. Красная Коллегия ее обратила. Лично Бьянка.
   - Дрезден? - прошептала Сьюзен.
   Боже праведный, подумал я. Этого не может быть.
   - Мистер Дрезден? Мне так хочется пить?
   Глава тридцать пятая
   Сьюзен всхлипнула, потом застонала, неуверенно пошевелившись. Рот ее случайно скользнул по моей руке, все еще покрытой подсыхающей кровью. Она застыла, только по телу пробежала дрожь. Потом посмотрела на меня своими огромными черными глазами, и лицо ее исказилось от желания. Она снова потянулась к моей руке, и я рывком отдернул ее. - Сьюзен, - сказал я. Погоди.
   - Что это было? - прошептала она. - Как хорошо, - она снова вздрогнула и перекатилась на четвереньки, не спуская с меня глаз.
   Я покосился на Жюстину, но увидел только ее ноги, которые она подобрала под себя, снова забившись в щель между стиральной машиной и стеной. Я повернулся обратно к Сьюзен - та подбиралась ко мне на четвереньках, глядя на меня незрячими глазами.
   Я попятился от нее, шаря по полу рукой. Рука наткнулась на окровавленное полотенце и я швырнул его в Сьюзен. Она на мгновение застыла, потом со стоном опустила лицо и принялась лизать полотенце.
   Я отполз подальше от нее. Голова все еще кружилась.
   - Жюстина! - прошипел я. - Что нам делать?
   - А что тут поделаешь? - прошептала в ответ Жюстина. - Выбраться отсюда мы не можем. Она уже не она. Стоит ей убить, она пропала.
   Я внимательно посмотрел на нее через плечо.
   - Стоит ей убить? Что вы имеете в виду?
   Жюстина мрачно посмотрела на меня.
   - Именно это и имею. Она уже изменилась. Но она еще не совсем такая, как они, пока процесс не завершен. Пока она не убьет кого-нибудь, высосав кровь. Так заведено у Красных.
   - Значит, она все еще Сьюзен?
   Жюстина безразлично передернула плечами.
   - Более-менее.
   - А что, если я поговорю с ней? Пробьюсь к ее сознанию? Может, нам удастся выбить из нее эту заразу?
   - Никогда не слыхала, чтобы такое случалось, - сказала Жюстина и поежилась. - Они остаются такими. Точнее, это делается хуже и хуже. А потом они теряют контроль над собой и убивают. И все кончено.
   Я прикусил губу.
   - Должно же быть какое-то средство.
   - Убить ее. Она еще слаба. Может, вдвоем нам это и удастся. Если мы будем ждать, пока она продвинется дальше, пока голод придаст ей силы, она справится с нами обоими. Для того нас сюда и посадили.
   - Нет, - сказал я. - Я не могу поднять руки на нее.
   Что-то промелькнуло на лице у Жюстины при этих моих словах, но так быстро, что я не успел понять, что именно - что-то теплое или, напротив, горячее, злобное.
   - Тогда, возможно, она умрет от яда, высосав вас, - сказала она, зажмурившись.
   - Черт подери. Должно же быть что-то. Что-то еще, что вы мне можете рассказать.
   Жюстина пожала плечами и устало покачала головой.
   - Мы с вами и так уже мертвы, мистер Дрезден.
   Я стиснул зубы и вернулся к Сьюзен. Она продолжала, обиженно поскуливая, обсасывать полотенце. Потом оторвалась от него и посмотрела на меня. Я мог бы поклясться, что скулы и челюсть ее сильнее выпирали из кожи. Глаза ввалились, и взгляд их магнитом притягивал к себе, засасывая в бездонную, зловещую черноту.
   Я отвел глаза прежде, чем те успели засосать меня. Сердце отчаянно колотилось, но понемногу успокоилось. На мгновение Сьюзен в замешательстве нахмурилась и поморгала, отгоняя неведомую темную силу, застилавшую ей зрение.
   Но даже при том, что взгляд ее не околдовал меня, не загипнотизировал, превратив в беспомощную жертву, он подсказал мне одну очень важную вещь: воспоминания Сьюзен о том, как мы заглядывали друг другу в душу, не стерлись. Моя крестная до них не добралась. Черт, ну и дурак же я. Когда смертный видит что-то Внутренним Зрением, как это делают чародеи, воспоминания о том, что он видит, отпечатываются в его мозгу навсегда. А когда чародей заглядывает кому-то в глаза, в душу, это всего лишь другой способ использования Зрения. Причем способ двусторонний, поскольку тот, на кого ты смотришь, точно так же видит и твою душу.
   Мы с Сьюзен заглядывали друг другу в душу больше двух лет назад. Она хитростью заманила меня в это дело. Собственно, именно после этого она начала преследовать меня в поисках сюжетов.
   Леа не могла похитить воспоминаний о моей душе. Но она вполне могла прикрыть их чем-то, каким-то образом затуманить. С точки зрения нормального человека, это практически то же самое.
   Но, черт подери, я ведь не нормальный человек. Я чародей.
   Мы с Сьюзен всегда были близки - с самого начала наших отношений, а уж после того, как начали встречаться - и подавно. Мы делили досуг. Делились словами, мыслями, телами. Такая близость не может не связывать. Как знать, может, мне и удастся использовать эту связь для того, чтобы пробиться к затуманенным воспоминаниям. Чтобы вернуть Сьюзен в себя саму.
   - Сьюзен, - произнес я, стараясь говорить ясно и отчетливо. - Сьюзен Родригез.
   При звуках ее Истинного Имени по телу ее прошла дрожь. Я облизнул пересохшие губы и шагнул ближе к ней.
   - Сьюзен. Я хочу помочь тебе. Ты не против? Я постараюсь помочь тебе, если смогу.
   Она снова всхлипнула.
   - Но... Мне так хочется пить. Я не могу.
   Я протянул руку и отвел волосы с ее лица. Она не отреагировала на это, хотя подалась ближе ко мне, жадно раздувая ноздри и постанывая. Она унюхала мою кровь. Я плохо представлял себе, много ли яда попало мне в кровь, но я не хотел, чтобы ей было плохо из-за этого. Не время миндальничать, Гарри.
   Я намотал ее волосы на правую руку и сжал их в кулак. Потом поморщился и взял Сьюзен за левую руку. Поплевав на пальцы, я прижал их к ее кисти, а ее в свою очередь - к своему кулаку. Связь, и так уже чуть вибрировавшая между нашими телами, ожила задетой струной - усиленная моей слюной, ее волосами у меня в руке, касанием тел.
   Я закрыл глаза. Любая попытка магической концентрации отзывалась во мне болью. Мое ослабшее тело било крупной дрожью. Но я не сдавался, напрягая всю свою волю. Я вспоминал все то время, что мы с Сьюзен провели вместе, все слова, сказать которые ей у меня не хватало духу. Я вспоминал ее смех, ее улыбку, ее губы, запах ее шампуня в душе, тепло ее прижатого во сне к моей спине тела. Я собрал воедино все воспоминания о нас с ней и постарался вложить их в наведенную связь.
   Воспоминания струились по моей руке, передаваясь в ее руку - и замерли там, остановленные каким-то расплывчатым, эластичным барьером. Заклятием моей крестной. Я надавил сильнее, но сопротивление только нарастало, сколько я ни старался.
   Сьюзен всхлипнула - жалобно, голодно. Она привстала на коленях и прижалась ко мне. Потом скользнула губами к моему горлу. Язык ее коснулся моей кожи, и по телу моему электрическим разрядом пробежала судорога желания. Черт, подумал я, человек одной ногой в могиле, а гормоны бесятся как ни в чем ни бывало.
   Я пытался одолеть заклятие крестной, но оно держалось крепко. Я ощущал себя малым ребенком, пытающимся отворить тяжелую стеклянную дверь.
   Сьюзен вздрогнула, но продолжала лизать мою кожу.
   Кожу приятно пощипывало, потом она онемела. Боль унялась немного. А потом я ощутил ее зубы - острые зубы, впившиеся в меня.
   Я вскрикнул от неожиданности. Укус был несильный. Она кусала меня и больнее, когда мы с ней развлекались. Но и глаза у нее были тогда совсем другими. И кожа моя тогда не немела от ее наркотических поцелуев. Тогда она и в мыслях не имела сделаться кандидатом в Клуб Вампиров.
   Я надавил на заклятие еще сильнее, но силы мои убывали. Сьюзен укусила меня сильнее, и я ощутил, как тело ее напрягается, крепнет. Она уже не висела на мне. Свободная ее рука легла мне на затылок - и вовсе не из нежности. Она просто удерживала меня на месте. Потом она сделала глубокий вдох.
   - Вот, - прошептала она. - Вот оно. Как хорошо...
   - Сьюзен, - произнес я, пытаясь не ослаблять нажим на заклятие моей крестной. - Сьюзен. Не надо. Не уходи. Ты нужна мне здесь. Ты можешь навредить себе, - челюсти ее начали смыкаться. Зубы ее остротой уступали вампирским клыками, но ведь и человеческие зубы тоже неплохо прокусывают кожу. Она пропадала. Я чувствовал, как слабеет связь между нами.
   - Прости, - сказал я. - Мне так не хотелось поднимать на тебя руку, - я все давил на нее. Продолжать борьбу не имело смысла. Но я продолжал. Если не ради меня, так хоть ради нее. Я цеплялся за эту связь, за воспоминания о Сьюзен, о нас с ней.
   - Я люблю тебя.
   Почему это сработало именно сейчас, почему сплетенная моей крестной паутина подалась так, словно эти слова подействовали на нее как открытый огонь? Не знаю. Я так и не нашел этому объяснения. С другой стороны, самих по себе волшебных слов не бывает. Слова всего удерживают магию. Они придают ей форму и направление, они делают ее полезной, описывая образы, к которым ты стремишься.
   Впрочем, я вот что могу сказать: некоторые слова обладают силой, которая не имеет никакого отношения к сверхъестественному миру. Они отдаются резонансом в сердце и мозгу, они живут еще долго после того, как звуки их стихли, и эхо их звучит в душе и сердце. Значит, они обладают силой - самой что есть настоящей силой.
   Эти три слова как раз из таких.
   Я хлынул в нее, сквозь окружающие ее темноту и смятение, и увидел в ее мыслях, что мой приход был как горячий огонь в стране бесконечного холода, как яркий маяк в ночи. Весь свет, все тепло наших воспоминаний обрушили возведенные внутри нее стены, смели старательно наведенные Леа чары, вырвали у моей крестной, где бы она ни была, похищенные воспоминания и вернули их на место.
   Я услышал, как она плачет от внезапно нахлынувших воспоминаний. Она изменилась - прямо здесь, в моих руках. Жуткое, нечеловеческое напряжение изменилось. Оно не исчезло, но изменилось. Оно сделалось напряжением Сьюзен, смятением Сьюзен, болью Сьюзен - самой настоящей Сьюзен.
   Сила заклятия слабела, оставляя за собой только смутное воспоминание так мелькнувшая в ночном небе молния оставляет за собой в темноте светящиеся полосы.
   Я обнаружил, что стою рядом с ней на коленях, держа ее за руку. Она продолжала удерживать мою голову. Ее зубы все еще прижимались к моему горлу.
   Я поднял дрожащую руку и погладил ее по волосам.
   - Сьюзен, - тихо произнес я. - Сьюзен. Останься со мной.
   Давление ослабло. Я почувствовал на плече ее горячие слезы.
   - Гарри, - прошептала она. - О Боже. Мне так хочется пить. Ужасно хочется.
   Я закрыл глаза.
   - Я знаю, - сказал я. - Извини.
   - Я могла бы напиться тобой. Правда, могла бы.
   - Да.
   - И ты бы не смог помешать мне. Ты слаб, болен.
   - Я не смог бы помешать тебе, - согласился я.
   - Скажи это еще раз.
   Я нахмурился.
   - Что?
   - Скажи это еще раз. Это помогает. Ну пожалуйста. Так трудно не...
   Я сглотнул.
   - Я люблю тебя, - сказал я.
   Она дернулась, словно я с размаху ударил ее подвздох.
   - Я люблю тебя, - повторил я. - Сьюзен.
   Она оторвала рот от моей кожи и подняла взгляд, заглянув мне в глаза. Это снова были ее глаза: темные, теплые, карие, припухшие, полные слез.
   - Вампиры, - прошептала она. - Они...
   - Я знаю.
   Она зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, но те все равно катились из глаз.
   - Я... Я п-пыталась помешать им. Честно, пыталась.
   Боль снова пронзила меня - боль, не имевшая никакого отношения ни к ядам, ни к ранам. Она пронзила меня резко, пройдя под самым сердцем, словно кто-то проткнул меня сосулькой.
   - Я знаю, - заверил я ее. - Ты сделала все, что могла.
   Она с плачем прижалась ко мне. Я крепко-крепко обнимал ее. Довольно долго она молчала.
   - Но это все еще во мне, - прошептала она, наконец. - Это никуда не делось.
   - Я знаю.
   - Что же мне теперь делать?
   - Мы чего-нибудь придумаем, - сказал я. - Обещаю. А пока у нас другие проблемы, - продолжая крепко обнимать ее в темноте, я посвятил ее в то, что произошло.
   - Нам на помощь кто-нибудь придет? - спросила она.
   - Я... Вряд ли. Даже если Томасу с Майклом удалось спастись, сюда им не попасть. Если они вообще смогут выбраться из Небывальщины. Майкл мог бы обратиться к Мёрфи, но и она не сможет разнести этот клоповник без ордера. И уж Бьянка с ее связями этого еще долго не допустит.
   - Нам надо вытащить тебя отсюда, - сказала она. - Тебе надо в больницу.
   - Теоретически, именно так. Дело за малым - за деталями.
   Она облизнула губы.
   - Я... Ты вообще в состоянии двигаться?
   - Не знаю. Это последнее заклятие. Если у меня и оставались еще силы, они ушли на него.
   - Может, тебе поспать? - предложила она.
   - Кравос не упустит такого шанса помучить меня... - я осекся и уставился в стену.
   - Боже, - шепнула Сьюзен. - Я люблю тебя, Гарри. Я хочу, чтобы ты знал это, и... - она тоже замолчала и внимательно посмотрела на меня. - Что?
   - Вот оно, - выдохнул я. - Именно то, что мне нужно.
   - Что тебе нужно? Я не понимаю.
   Чем больше я думал об этом, тем более безумным мне это представлялось. Но... черт, это могло сработать. Если бы я мог еще точно рассчитать это...
   Я опустил взгляд, обнял Сьюзен за плечи и заглянул ей в глаза.
   - Сможешь продержаться? Не поддаваться соблазну еще несколько часов.
   Она поежилась.
   - Думаю, смогу. Постараюсь.
   - Вот и хорошо, - сказал я и сделал глубокий вздох. - Дело в том, что мне нужно заснуть достаточно крепко, чтобы увидеть сны.
   - Но Кравос! - возразила Сьюзен. - Кравос же заберется в тебя. Он убьет тебя.
   - Угу, - буркнул я и снова вздохнул. - Именно на это я и рассчитываю.
   Глава тридцать шестая
   Кошмары начались почти сразу же - темное отравленное облако, притупляющее чувства, искажающее восприятие. Мгновение я висел на одной руке над адом, полным огня, дыма и жутких чудищ. Сталь наручников, удерживавших меня на весу, до крови врезалась мне в запястье. Дым резал глаза, жег горло, заставляя давиться кашлем. В глазах потемнело - я терял сознание.
   Теперь я оказался в другом месте. В темноте. Я лежал на холодных камнях. Со всех сторон слышались шорохи передвигавшихся в темноте тварей. Скрежет чешуи или когтей. Негромкое, голодное шипение, блеск кровожадных глаз. Сердце мое ушло в пятки.
   - Ага, вот ты где, - прошипел один из голосов. - Знаешь, а я ведь смотрел, как они развлекались с тобой.
   Я сел, дрожа крупной дрожью.
   - Ну, да. За это их и называют монстрами. Они только это и умеют.
   - Им понравилось, - продолжал шипящий голос. - Жаль, я не мог снять это на видео тебе на память.
   - Телевидение тебя остатка мозгов лишило, Кравос, - заметил я.
   Что-то вынырнуло из темноты и ударило по лицу. Удар опрокинул меня навзничь. В глазах вспыхнули разноцветные круги, но сознания я не потерял. Во сне, как правило, его не теряешь даже тогда, когда этого хочется.
   - Шуточки, - прошипел голос. - Шуточки тебя не спасут.
   - Блин-тарарам, Кравос, - проворчал я, снова садясь. - Уж не вышло ли какое-нибудь пособие, типа, "Стандартные Реплики Для Злодеев", или что-нибудь в этом роде? Ну, давай же, колись. Скажи мне, что, типа, раз ты все равно намерен убить меня, то уж можешь напоследок поведать свой тайный план.
   Темнота снова ринулась ко мне. Я даже не пытался защищаться. На этот раз она опрокинула меня на камни и уселась мне на грудь.
   Я смотрел на Кравоса снизу вверх. Формы и образы висели на нем сотканными из тумана одеждами. Я видел одетые на него очертания демона-тени. Я видел собственное лицо, парящее где-то там, в слоях образов. Я видел Жюстину и Лидию. И там, в самой середине этой бесформенной, колышущейся массы, я увидел Кравоса.
   Он мало изменился. У него были худое, вытянутое лицо и каштановые, начинающие седеть волосы. Он отпустил пышную бороду, но от этого его голова казалась только менее пропорциональной. Плечи у него были широкие, но костлявые, а всю грудь покрывали нарисованные кровью ритуальные знаки, смысла которых я не знал и не хотел знать. Он замахнулся и ударил меня по лицу еще дважды. Весьма, надо сказать, болезненно ударил.
   - Ну, и где твои приколы, а, чародей? - хохотнул Кравос. - Где твои чертовы шуточки? Жалкий, самонадеянный кретин. Ничего, мы с тобой как следует еще повеселимся, прежде чем Бьянка придет покончить с тобой.
   - Ты в этом уверен? - поинтересовался я. - Не знаю, не знаю. Это наше первое свидание. Так что давай уж не спеша, размеренно.
   Кравос ударил меня еще раз, на этот раз в переносицу, отчего зрение заволокло слезами.
   - Это не смешно! - выкрикнул он. - Ты же умрешь! Не будешь же ты и к этому относиться как к шутке!
   - Не вижу, почему бы и нет? - возразил я. - Кравос, я же сделал тебя как сосунка, пользуясь всего лишь куском мела и куклой-Кеном. Ты самая большая пародия на заклинателя из всех, что я знаю. Даже я не ожидал, что одолеть тебя будет так просто; возможно, связь с куклой сработала так чисто, потому что у вас с ней и анатомия оди...
   Я не успел договорить. Кравос взвизгнул и схватил того меня, что был во сне, за горло. Ощущение оказалось совершенно реальным. Я чувствовал это так же, как если бы он и правда схватил меня - его вес придавливал мое ослабевшее тело к камням, его пальцы пережимали мне трахею. Чисто рефлекторно я пытался отбиться от него - тщетно. Он продолжал душить меня, сдавливая горло все сильнее. В глазах - тех, что во сне - потемнело, и я понял, что он не отпустит меня, пока не убедится, что я мертв.
   Люди, пережившие клиническую смерть, часто рассказывают, будто видели какой-то туннель, в дальнем конце которого горит свет. Или как они поднимаются к свету - или летят, или плывут, или падают. Ничего такого со мной не было. Не могу сказать, говорит ли это что-нибудь о состоянии моей души. Я не видел ни света, ни озера или огня, чтобы упасть в них, я не слышал никаких голосов, ласково зовущих меня. Меня окружала лишь тишина, глубокая, лишенная времени, ибо я не слышал даже биения моего сердца в ушах. Я ощущал странное давление на кожу, на лицо, словно меня продавливали сквозь завесу из упаковочной пленки.
   Я ощутил мягкий удар в верхнюю часть грудной клетки, и жжение в легких разом ослабело. Еще удар. Легким полегчало еще сильнее. Удары в грудь продолжались.
   Сердце мое дернулось, забилось снова, и я почувствовал, как делаю хриплый вдох. Ощущение упаковочной пленки на коже подержалось еще секунду-другую и исчезло.
   Я вздрогнул и с усилием открыл глаза. Когда мне это удалось, Кравос, продолжавший сдавливать мне горло, изумленно выпучил глаза.
   - Нет! - взвыл он. - Ты же мертв! Ты мертв!
   - Сьюзен делает его настоящему телу искусственное дыхание, - произнес кто-то за его спиной. Кравос оглянулся на голос, и тут же получил удар в подбородок. Он вскрикнул от неожиданности и страха и свалился с меня.
   Я с трудом сделал еще один вдох и сел.
   - Блин-тарарам, - прохрипел я. - Получилось!
   Кравос поднялся на ноги и попятился, в ужасе переводя взгляд выпученных глаз с меня на моего спасителя и обратно.
   Мой спаситель тоже был я. Ну, точнее, нечто, что выглядело ужасно похоже на меня. Оно обладало моими очертаниями и окраской, и по всему его телу виднелись синяки, царапины и свежие ожоги. Волосы его были всклокочены, а глаза на болезненно-бледном лице ввалились глубоко-глубоко.
   Мой двойник посмотрел на меня и ухмыльнулся.
   - Ну и видок у нас обоих, - заметил он. - Испугаешься.
   - Что это? - прошипел Кравос. - Что еще за трюк?
   Я протянул себе руку и пожал ее. Секунда ушла у меня на то, чтобы восстановить равновесие, но я тоже улыбнулся.
   - Блин, Кравос, - сказал я. - При таких непрочных границах между этим миром и миром духов, я думал, ты уже догадался, в чем дело.
   Кравос посмотрел на нас двоих и оскалился.
   - Твой призрак, - прошипел он.
   - С технической точки зрения, - сообщил мой призрак, - Гарри действительно умирал на целую минуту. Помнишь, откуда берутся духи? В нормальной ситуации энергии на то, чтобы создать нечто вроде меня не хватило бы, но он ведь чародей - настоящий чародей, не жалкая подделка вроде тебя и при нынешнем состоянии границ Небывальщины мое появление было, можно сказать, неизбежным.