Батчер Джим. Обряд на крови

   Побушевав еще немного, Бобби подобрал свою сумку и испепелил меня взглядом.
   – Я знаю, что у вас на уме. Так вот, даже не думайте.
   Я заломил бровь.
   – Что, тоже парапсихолог?
   – Хитрожопый дублер, – буркнул он. – Такое уже было раз. Тебе не прославиться. С таким же успехом можешь уходить прямо сейчас.
   – Бобби, – вздохнул Джейк. – Это не дублер.
   – Но он сам…
   – Он пошутил, – сказал Джейк. – Господи, да он в этом бизнесе еще больший новичок, чем ты. Слушай, иди-ка ты в дом. Налей себе кофе, или минералки, или еще чего. Только драки тебе не хватало в съемочный день.
   Парень злобно глянул и уставил в меня указательный палец.
   – Я тебя предупредил, задница! Держись от меня подальше, если хочешь быть цел.
   Я постарался изобразить на лице благожелательное равнодушие.
   – О'кей, красавчик.
   Тот зарычал, сплюнул на землю и злобным вихрем поспешил в дом.
   – Кое у кого явно дисбаланс тестостерона, – заметил я.
   Джейк покосился вслед Бобби и кивнул.
   – У него стрессовая ситуация. Не принимайте близко к сердцу.
   – Ну, не так это и просто, – сказал я. – В смысле, когда тебя оскорбляют, и машут перед носом кулаками, и все такое.
   Джейк поморщился:
   – Лично к вам это не имеет никакого отношения. Просто он боится.
   – Что его подменят дублером?
   – Угу.
   – Вы серьезно? Кой черт делать дублеру на съемках порнухи?
   Джейк вяло помахал рукой на уровне пояса.
   – Крупный план.
   – Э… Чего?
   – Ну, вообще-то такое случается не так уж и часто. Тем более теперь, при наличии виагры и всего прочего. Однако нет ничего необычного в том, что режиссер приглашает дублера, если у актера возникают некоторые… гм… проблемы.
   Я даже зажмурился.
   – Он что, решил, что я дублер-пенис?
   Джейка моя реакция, похоже, изрядно развеселила.
   – Надо же! Вы и впрямь новичок!
   – Вы давно в этом бизнесе?
   – Изрядно.
   – Наверное, не работа, а мечта, да? Ну, там, женщины шикарные и все такое…
   Он пожал плечами:
   – Ну, не настолько, как вам представляется. Приедается.
   – Тогда зачем вы этим занимаетесь?
   – Привычка, наверное, – беззаботно ухмыльнулся он. – Да и выбора особого нет. Одно время я подумывал заняться семейным кино, но это не выгорело. – Секунду-другую он молчал, лицо его немного помрачнело. – Послушайте, не переживайте из-за Бобби. Он успокоится, стоит ему выдумать себе достойное сценическое имя.
   – Сценическое имя?
   – Ага. Мне кажется, он из-за этого такой дерганый. Это его вторая съемка. Все, что отсняли в первый раз, уже в корзине, но оно в порядке вещей – до окончательного монтажа еще и не столько выбросят. Ему дали неделю на то, чтобы придумать себе псевдоним.
   – Псевдоним? Ясно. Гм…
   – Ничего смешного, – серьезно возразил он. – Имена обладают силой, приятель.
   – Знаю. Правда обладают.
   Джейк кивнул:
   – Удачное имя внушает уверенность. Для юнца это важно.
   – Ну да, вроде волшебного перышка у Дамбо, – сказал я.
   – Совершенно верно.
   – А под каким именем выступаете вы? – спросил я.
   – Джек Рокхард, – невозмутимо отозвался Джейк. Мгновение он пристально смотрел мне в лицо.
   – Чего? – не понял я.
   – Вы хотите сказать, вам неизвестно мое имя? И лицо?
   Я пожал плечами:
   – У меня нет телевизора. Да и в кино я не хожу.
   Брови его удивленно взмыли вверх.
   – Правда? Вы что, эмиш или вроде того?
   – Угу. Тот самый случай. Считайте, я эмиш.
   Он ухмыльнулся:
   – Тогда пошли, я вас познакомлю со всеми.
   – Спасибо.
   – Да никаких проблем, – отозвался Джейк.
   Мы вошли в здание. Стерильно-чистые бежевые стены, невыразительно коричневый, недорогой, но долговечный ковролин на полу… Джейк подвел меня к двери с набранной на компьютере бумажной табличкой «ГОСТИНАЯ» и вошел.
   Всю середину более или менее уютного помещения занимал длинный стол для заседаний, уставленный подносами с орешками, напитками, фруктами и прочей снедью. В комнате стоял аромат свежего кофе, и я сразу же направил свои стопы к кофеварке.
   В комнату вошла женщина лет тридцати пяти, не слишком выразительной внешности, в джинсах, черной футболке и легкой красно-белой курточке. Волосы она подобрала назад, перевязав красной банданой. Она взяла бумажную тарелку из стопки и принялась накладывать в нее всего понемножку.
   – Доброе утро, Гуфи.
   – Джоан, – беззаботно отозвался Джейк. – Ты знакома с Гарри?
   – Нет еще. – Она оглянулась на меня через плечо и кивнула. – Уау. Ну и длинный вы!
   – Ну, на самом-то деле я карлик. Это только прическа делает меня выше.
   Джоан рассмеялась и кинула в рот орешек.
   – Вы ведь ассистент продюсера, так?
   – Ну да.
   Она кивнула:
   – Что ж, давайте продюсировать.
   – Я думал, это по части Артуро.
   – Он режиссер и исполнительный продюсер. На деле обязанности продюсера исполняю я. Грим, камеры, свет, декорации… ну, сами знаете. В общем, руководство съемочной группой и всеми мелочами. – Она повернулась ко мне и протянула руку, смахивая другой сахарные крошки с губ. – Джоан Даллес.
   – Очень приятно, – сказал я. – Гарри Дрезден.
   Джоан снова кивнула.
   – Что ж, тогда за работу. Еще уйму всего нужно сделать до начала съемок. Гуфи, марш в гримуборную и приведи себя в порядок.
   Джейк кивнул.
   – Они уже здесь?
   В ее голосе послышалось легкое раздражение.
   – Жизель с Эммой приехали.
   Последовала недолгая, напряженная пауза.
   – Что ж, Гарри, рад знакомству. Джоан ничего, но она загоняет вас до смерти.
   Джоан швырнула в него яблоком. Джейк перехватил снаряд в воздухе, зажал в зубах и помахал нам, выходя.
   – Угощайтесь, мистер Жердина, – сказала Джоан. – А потом пойдем собирать аппаратуру.
   – Я рассчитывал переговорить с Артуро до начала, – осторожно произнес я.
   Она повернулась, держа в руках две тарелки с хрустящими хлебцами. На фрукты она даже не смотрела.
   – Какой-то вы наивный! Артуро, поди, не проснулся еще. И захватите эту коробку печенья. Нехватка сахара у меня в крови может стоить вам головы.
   По короткому коридору она провела меня в гулкое, напоминающее пещеру помещение – студию. Декорации размещались на невысоком, неосвещенном пока помосте и изображали, судя по всему, безвкусно обставленную спальню. Перед помостом стояли аккуратным рядком несколько черных пластиковых контейнеров и стоек с прожекторами. Джоан принялась открывать контейнеры, не забывая через каждые три-четыре движения класть в рот что-нибудь съестное.
   – Славное местечко, – заметил я.
   – Зверею я от этого славного местечка, – отозвалась Джоан, не переставая жевать. – Предыдущие арендаторы называли себя торговцами компьютерными программами. Вранье. Они всю проводку здесь поменяли на куда более мощную, чем нужно для их бизнеса. У меня неделя ушла на то, чтобы хоть как-то наладить работу, пришлось превратить их бывший спортзал в подобие гримерных, но даже так это ни к черту не годится.
   – Ну, законов физики не изменить, – сказал я.
   – Аминь, – рассмеялась она.
   – Значит, вы, типа, инженер? – спросил я.
   – По необходимости приходится, – кивнула она. – Я ставлю декорации, налаживаю свет, электричество. Даже водопровод иногда. И, – добавила она, открывая очередной контейнер, – камеры. Подключайтесь, мистер Грызун; ваша помощь будет очень кстати.
   Я подождал, пока она не вынула все детали из контейнеров. Уверенными, говорящими о долгом опыте движениями она собрала несколько камер и штативов, давая мне по ходу дела пояснения, и я постарался в меру сил помочь ей.
   Работали мы в приятном неспешном ритме – такого со мной не бывало, наверное, с тех лет, что я провел на ферме в Хог-Холлоу в Миссури. И потом, это оказалось интересно: в конце концов, современная техника остается для меня совсем неведомой областью.
   Видите ли, те, кто обладает некоторой властью над первобытными силами творения, находятся в неважных отношениях с физикой. Хуже всего дело обстоит с электроникой: она ведет себя совершенно непредсказуемо… хотя нет, чаще всего она просто вырубается напрочь. Техника постарее более устойчива – в этом одна из причин того, что я разъезжаю на «фольксвагене-жуке», собранном еще в годы Вьетнамской войны. Однако новые виды изделий – видеокамеры, телевизоры, сотовые телефоны, компьютеры – погибают мучительной смертью, стоит им побыть немного в моем присутствии.
   В том, чем мы занимались, имелся некий размеренный ритм, успокаивающий нервы. Собирать детали в определенном порядке, вставлять разъемы в предназначенные для них гнезда, стягивать пучки проводов клейкой лентой, чтобы они не спутались… Наверное, я справлялся не так уж и плохо, так что последнюю камеру собрал уже самостоятельно, хоть и под присмотром присевшей отдохнуть Джоан.
   – И как все это должно работать? – поинтересовался я. – В смысле, что дальше?
   – Свет, – вздохнула она. – Чертово освещение… самое занудное занятие. Свет должен быть отлажен так, чтобы никто не казался гладким до блеска или, напротив, морщинистым. А как покончим с этим, предоставим технику отлаживать звук, а сами займемся актерами.
   – В переносном смысле, надеюсь?
   Она фыркнула.
   – Да. Некоторые из них вполне ничего – этот твердолобый Гуфи, например. Но если не подгонять их время от времени, ни за что не приведут себя в надлежащий вид к началу съемки. Грим, костюмы – все такое.
   – Ага. А некоторые еще и опаздывают, – предположил я.
   – Скрамп – наверняка, – буркнула, почти прорычала Джоан.
   – Кто-кто? – заинтересовался я.
   – Триша Скрамп. Актриса.
   – Вы ее недолюбливаете?
   – Терпеть не могу эту самовлюбленную, эгоистичную сучку! – с наслаждением произнесла Джоан. – Строит из себя принцессу, и все до одного в съемочной. группе прекрасно понимают, что им нет нужды торопиться или трезветь к сроку, потому что Ее Похотливое Высочество все равно не соблаговолит притащить свою царственную задницу вовремя. Так и чешутся руки выдрать ее как следует…
   – Мне кажется, вам не стоит так уж сдерживать свои эмоции, – заметил я.
   Она от души рассмеялась.
   – Извините. Последнее дело вовлекать новобранцев в старые политические дрязги. Наверное, я просто огорчаюсь из-за того, что мне пришлось снова с ней работать. Как-то я этого не ожидала.
   Ага… Неприязнь к порностарлетке. То самое, что мы в своем бизнесе называем термином «мотив». Джоан не производила впечатления человека, способного хладнокровно наводить смертельную стрегу, но я на горьком опыте убедился в том, что умелый лжец способен казаться воплощенной невинностью вплоть до момента, когда вонзит тебе нож в спину. Поэтому как добросовестный следователь я копнул глубже в поисках информации.
   – Почему так?
   Она тряхнула головой.
   – Уйдя из «Силверлайт стьюдиз», чтобы основать собственную фирму, Артуро нажил кучу врагов.
   – А что вы думаете на этот счет? В смысле, об этом его шаге?
   Она вздохнула:
   – Артуро – идиот. Он неплохой человек и хотел как лучше. Все, кто работает с ним сейчас, рискуют оказаться в черных списках у «Силверлайта».
   – Даже Трикси? Я хочу сказать, если она и правда звезда, разве студия не хотела бы переманить ее обратно?
   Джоан наклонилась проверить подключение и догнала в разъем штеккер, который я только что вставил.
   – Да вы не обдолбанный часом? Она звезда с ограниченным сроком годности. Они найдут ей замену, не моргнув.
   – Вас послушать, так она довольно решительная девушка.
   Джоан покачала головой:
   – Не путайте глупость со смелостью. Хотя, пожалуй, она достаточно глупа, чтобы полагать себя слишком ценной и незаменимой.
   – Не будь я проницательным, сказал бы, что вы ее недолюбливаете.
   – Люблю я ее или нет, это ничего не меняет, – возразила Джоан. – Если я должна работать с ней, значит, буду работать.
   Я постоял немного, глядя на то, как она, твердо сжав губы, начинает закрывать крышки пустых контейнеров и относить их к задней стене студии. Черт, я мог биться об заклад, что Триша Скрамп, она же Трикси Виксен, не отличается таким же чувством долга по отношению к работе.
   Я помог Джоан собрать контейнеры. Движения ее были порывисты; из-под маски профессиональной решимости проглядывало раздражение. Продолжая работать, я как мог исподтишка приглядывался к ней. Ей здесь явно не нравилось. Могла ли она целиться в Артуро при помощи крупнокалиберного энтропийного проклятия?
   Да нет, не завязывалось. В голосе ее, когда она говорила об Артуро, не сквозило ни тени враждебности. И потом, если уж она и впрямь была настолько сильным заклинателем, чтобы наводить такие штуки, то не смогла бы работать в окружении стольких электронных устройств. К тому же, если она питала к Артуро убийственно-враждебные чувства, значит, она актриса, каких я еще не видывал.
   Я не исключал этого совершенно. Однако интуиция посылала мне сложные сигналы. С одной стороны, она говорила, что Джоан – человек достойный. С другой стороны, она говорила еще и то, что женщина эта гораздо глубже, чем представляется глазу. Что-то упрямо твердило мне: все куда серьезнее, чем кажется, – ситуация даже опаснее, чем я считал сначала.
   Не нравилось мне это. Ох как не нравилось.
   Джоан закрыла последний контейнер, прервав мои размышления.
   – Что ж, хорошо, – сказала она. – Включаем питание, что ли?
   – Э… – произнес я. – Возможно, мне не стоит находиться здесь, когда вы это сделаете.
   Она подняла бровь, выжидающе глядя на меня.
   – Это… – пробормотал я. – Видите ли, у меня в голове пластина. И она чувствительна ко всяким там электрическим полям. Ну, там, от высоковольтного оборудования… в этом роде. Я лучше вернусь, когда все уже будет работать, – так я смогу сразу выйти, если возникнут проблемы.
   Джоан смерила меня взглядом, полным скепсиса.
   – Это правда так?
   – Угу.
   Она нахмурилась:
   – Как вы вообще попали на эту работу?
   Черт, враль из меня никакой. Я лихорадочно подыскивал ответ, который начинался бы не с «Э-э…».
   Однако мне так и не дали этого сделать.
   Волна безмолвной, невидимой энергии – холодной, отвратительной – накатила на меня, захлестнув с головой. Желудок сжался в приступе тошноты, руки и плечи покрылись гусиной кожей. Черная, опасная магия клубилась в воздухе, втекая в студию через дверь. Такая магия уничтожает, ломает, гноит, растлевает…
   Как раз такая нужна для наведения смертельного энтропийного проклятия.
   – Что случилось? – Джоан схватила меня за руку и тряхнула. – Гарри! Вы весь дрожите. Вы здоровы?
   – Кто… – с трудом выдавил я из себя, – кто еще в здании?
   – Джейк, Бобби, Эмма и Жизель. Больше никого пока.
   На нетвердых ногах я бросился к своему рюкзаку и схватил его. Я упал бы при этом, не подхвати меня в последний момент Джоан.
   – Покажите где.
   Джоан потрясенно зажмурилась.
   – Что?
   Насколько мог, я отогнал от себя эмоции, наведенные черной магией.
   – Они в опасности… – рявкнул я. – Где они? Ну?
   Мои слова явно встревожили Джоан, но выражение ее лица сделалось скорее озабоченным, чем испуганным. Джоан кивнула и почти бегом вытащила меня из студии через боковой выход. Мы одолели марш решетчатой металлической лестницы и по коридору бросились к двери, на которой красовалась надпись «ГРИМЕРНЫЕ».
   – Держитесь сзади, – рявкнул я и сделал шаг вперед.
   Я не успел еще взяться за дверную ручку, как послышался женский визг.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Я рывком отворил дверь. Помещение размером примерно с мою квартиру было уставлено зеркалами, трюмо, складными столами и стульями. Заряд смертоносной энергии ударил мне прямо в лицо. Справа от меня стоял Бобби, на лице которого значилось полнейшее замешательство. Краем глаза я заметил слева женщину, почти совершенно раздетую. Не задерживаясь, чтобы потаращиться на нее, я бросился через комнату к следующей двери. Она приоткрылась и тут же снова захлопнулась.
   Распахнув дверь пинком ноги, я ворвался в ванную размером с мою спальню; наверное, в этом нет ничего особенного, но я к такому как-то не привык еще. В жарком, влажном воздухе пахло дорогим мылом. Вода в душевой кабине продолжала шуметь, но стеклянная дверь оскалилась остриями битого стекла. Осколки рассыпались по полу, залитому водой, а еще больше – кровью. На полу лежало два неподвижных тела.
   Я ничего еще не понял, а мои инстинкты уже предостерегающе взвыли что твоя сирена. Не успев ступить в лужу красной от крови воды, я оттолкнулся ногой и прыгнул как мог дальше и выше. Я больно двинулся голенью об угол раковины и начал падать, но схватился за кран и подтянулся вверх. Лодыжка болела как черт-те что, зато ноги так и не коснулись пола. Теперь уже и мозг с запозданием оценил обстановку. Двое людей на полу не шевелились не из-за обморока: тела их свела конвульсией жуткая боль.
   В углу ванной что-то искрило. Я пригляделся: тяжелый, высоковольтный прожектор сорвался со скобы под потолком, и оголенные провода лежали теперь прямо в луже алой жидкости на полу.
   Как я уже говорил, я не очень-то лажу с техникой в тех случаях, когда мне нужно ею пользоваться. Зато когда по-настоящему хочется разнести ее к чертовой матери, держитесь все. Я выбросил правую руку в направлении прожектора и почти нечленораздельно прохрипел слова заклинания, послав заряд энергии размером с хорошее, пусть и невидимое пушечное ядро. Воздух затрещал от моего заклятия, провода вспыхнули на пару секунд фонтанами ослепительно голубых электрических разрядов.
   А потом свет погас.
   Во всем этом чертовом здании.
   Упс…
   Я услышал сдавленные стоны – предположительно Джейка и кого-то по имени Жизель. Я расстегнул пуговицы на груди и достал свой амулет-пентаграмму.
   – Что случилось? – послышался полный подозрения голос Бобби. Господи, что за болван… – Эй, торчок, что ты, в натуре, делаешь, а?
   – Где, черт подери, аварийное освещение? – раздраженно произнес женский голос. В дверном проеме замерцал слабый свет, и я увидел Джоан, высоко поднявшую руку с зажатым в ней фонариком-брелком. – Что здесь происходит?
   – Вызовите службу девять-один-один, – рявкнул я. – И быстрее: тут кровотечение.
   – Но вам нужен свет, – возразила Джоан.
   – У меня есть. – Я направил энергию в амулет. Серебряная пентаграмма замерцала и засветилась ровным голубым сиянием, от которого кровь на полу казалась черной. – Живее. И когда вернетесь, захватите с собой весь лед, что найдете в доме.
   Джоан повернулась и исчезла. В открытую дверь я услышал еще, как она рявкнула:
   – Не мешайся под ногами, болван безмозглый! – А потом шаги ее стихли.
   Я сполз с раковины, шлепая по воде, подошел к лежащим и опустился рядом с ними на колени. Джейк, голый по пояс, пошевелился.
   – Ох, – произнес он. – Ох.
   – Вы как, в порядке? – спросил я.
   Он сел. Его повело в сторону, и он оперся рукой о пол.
   – Ерунда. Вот Жизель… Она, должно быть, поскользнулась в душе. Я бросился помочь ей…
   Я переключил внимание на девушку. Совсем еще молоденькая, на мой вкус немного худощавая – длинные руки-ноги, длинные волосы. Я перекатил ее на спину. На шее багровел длинный порез – от уха до ключицы. Кожа блестела от крови, рот приоткрылся, глаза остекленели.
   – Черт! – Я схватил с полки на стене полотенце и крепко прижал к ране. – Джейк, нужна ваша помощь.
   Он ошарашенно заморгал.
   – Она мертва?
   – Умрет, если вы не поможете. Прижимайте вот это – крепче.
   – Ясно… – Вид у него по-прежнему был оглушенный, но он стиснул зубы и сделал все, как я сказал. Я свернул еще одно полотенце в рулон и подложил ей под ноги. – Эй, я не могу нащупать ее пульс. Она не дышит.
   – Черт! – Я повернул девушке голову лицом вверх и проверил, не натекло ли крови в рот, прижался губами к ее рту и с силой выдохнул, потом чуть отодвинулся и положил руки ей на грудную клетку. Я не знал, как сильно жать: у манекена, на котором мы тренировались в полиции, нет ребер, так что и ломать ему нечего. Оставалось надеяться только, что я делаю все правильно. Пять нажатий, потом снова рот в рот… Еще пять нажатий, еще рот в рот… светящийся амулет у меня на груди раскачивался, тени вокруг нас казались живыми.
   Если кто не знает: искусственное дыхание долго не поделаешь. Сил не хватает. Я продолжал свои попытки минут пять или шесть, и у меня уже пошли круги перед глазами, когда Джейк предложил мне поменяться местами. Мы поменялись. Тут и Джоан подоспела с ведерком из нержавейки, полным льда; я заставил ее завернуть лед в третье полотенце и крепко прижал получившийся сверток к ране.
   – Что вы делаете? – спросила Джоан.
   – У нее сильный порез. Если нам удастся восстановить ей сердцебиение, она может просто истечь кровью, – прохрипел я. – От холода сосуды сужаются, замедляют кровотечение. Это может подарить ей немного времени.
   – Господи, – пробормотал Джейк. – Вот бедолага…
   Я пригнулся, вглядываясь внимательнее. Кожа на левой стороне лица и шеи была покрыта зловещими темно-красными пятнами.
   – Смотрите-ка. Ожоги.
   – От электричества? – спросила Джоан.
   – Она упала лицом на пол, не в воду, – возразил я, нахмурившись, и оглянулся на кабину. – Вода из душа. Она ошпарилась и вывалилась оттуда прямо через чертово стекло.
   Джоан дернулась, как от удара, и смертельно побледнела.
   – О Боже! Это я виновата! Я сама монтировала нагреватель.
   – Сглазили, – донесся из гримерной голос Бобби. – Весь этот чертов фильм сглазили. Мы все в жопе.
   Джоан держалась более или менее ничего, но слезы все-таки капали с ее подбородка на обнаженную девушку. Я продолжал прижимать лед к порезу.
   – Сомневаюсь, что это ваша вина. Я хочу, чтобы вы вышли встретить «скорую» и проводили их сюда, когда они приедут.
   Все такая же бледная, она встала и вышла, не оглянувшись. Джейк продолжал делать искусственное дыхание – похоже, кое-какие навыки у него имелись. Задыхаясь от нервного напряжения, я все так же прижимал к ране полотенце со льдом, когда появилась наконец бригада «скорой» с большими фонариками и носилками-каталкой.
   Я рассказал им, что случилось с девушкой, отошел в сторону, чтобы не мешать, и присел на стул в углу, у стены с гримировальными столиками. Джейк подошел и сел рядом.
   – Мне показалось, она начала дышать, – шепнул он. Мы посидели немного, глядя на хлопочущих медиков. – Господи, жуть какая! Такое вообще случается – чтобы все разом? Что скажете?
   Я нахмурился и закрыл глаза, вслушиваясь, прощупывая чувствами происходящее в комнате. Где-то в разгар смятения и паники удушливое облако разрушительной магии рассосалось, не оставив и следа. Теперь, когда кризис миновал, когда дело, занимавшее все мои мысли, перешло в другие руки, начался отходняк. Руки начали трястись, в глазах замерцали звезды. Волна ужаса накатила на меня, участилось сердцебиение, перехватило дыхание. Я низко опустил голову и принялся массировать затылок в ожидании, пока пройдет реакция. Света мощных фонарей более чем хватало, так что я убрал амулет под рубаху, дав ему погаснуть.
   – Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Джейк.
   – Сейчас отойду. Надеюсь, с ней все будет в порядке.
   Джейк хмуро кивнул.
   – Может, Бобби и прав.
   – Насчет проклятия?
   – Возможно. – Он замолчал и осторожно покосился на меня: – Как вы узнали?
   – Узнал? О чем?
   – Что мы в беде. Я хочу сказать, я думал, вы в студии. Я прибежал через пару секунд после того, как услышал, что она упала. – но я-то находился всего в нескольких футах. А вы ворвались, должно быть, всего на несколько секунд позже меня. Откуда вы знали?
   – Простое везение. Мы разобрались с камерами, и Джоан привела меня… чтобы представить, наверное, или что-нибудь в этом роде.
   – А что это за свет у вас такой был?
   Я пожал плечами:
   – Одна из этих новомодных штучек, которыми дети балуются. Подсвечивать побрякушки на дискотеках и прочих потанцульках.
   – Теперь это называется рейв-пати.
   – Ну да, рейв. Точно.
   Несколько секунд Джейк молча смотрел на меня, потом медленно кивнул.
   – Извините. Я, наверное, веду себя как параноик.
   – Все нормально. Я же сам видел.
   Он еще раз кивнул и устало откинулся на спинку стула.
   – Я уж думал, мне конец. Спасибо.
   Вряд ли стоит акцентировать постороннее внимание на своих чародейских штучках – тем более когда кто-то балуется со смертоносными энергиями и наверняка не обрадуется помехе в виде представителя Белого Совета.
   – Да я всего-то сделал, что вбежал. Нам еще повезло, что электричество вырубилось.
   – Угу…
   Медики поднялись, погрузили Жизель на носилки и покатили их к выходу. Мы с Джейком тоже встали.
   – С ней все будет в порядке? – спросил Джейк. Медики не сбавили шага, но один из них повернул голову.
   – Шанс выкарабкаться у нее есть. – Он мотнул головой в мою сторону. – Когда бы не лед, не было бы и этого.
   Джейк нахмурился и огорченно прикусил губу.
   – Вы уж там постарайтесь, ладно?
   – Сэр, вам лучше проехаться с нами, показаться врачам.
   – Я в норме, – возразил Джейк.
   Медики уже сворачивали за угол коридора, но один из них обернулся.
   – Электротравмы не всегда можно почувствовать. Едемте.