Страница:
— Мне пришла в голову та же мысль.
— В особенности Маролан.
— Да.
— Ты заметил, о чем он не спросил?
— Да. Он даже не поинтересовался, какое оружие украдено.
— Ты не так глуп, как говорят, босс.
— Кончай, Лойош. Лучше скажи, что это может означать.
— Что он уже знает о краже. Из чего следует: когда мы ставили ловушку, мы делали совсем не то, что нам казалось. Хотя я и сейчас не могу объяснить, что же мы все-таки делали на самом деле.
— Угу. Вполне возможно. Или тут нечто иное.
— Например?
Я еще раз посмотрел на щупальца — никакой системы, и все же в них имелась некая тайная закономерность.
— Что он знал, какой именно клинок будет украден, из чего можно заключить: кража не просто проверка или испытание, но при помощи нее реализована некая задача, а в самом оружии заключен дополнительный, неизвестный нам смысл. Вполне разумное объяснение. Или верна идея Крейгара: не имеет значения, что украдено; цель состояла в том, чтобы разозлить Маролана и дать ему повод развязать войну, раз уж он того хочет. На самом деле я не удивлюсь, если все наши предположения окажутся неверны. Нам следует принять это за основу и действовать соответственно.
Некоторое время Лойош молчал. Потом заметил:
— Мне нравится художник.
— Мне тоже, — ответил я.— Ладно, пойдем домой.
Я повернулся спиной к раненому дракону и покинул Черный Замок.
ГЛАВА 4. К БОЮ!
ГЛАВА 5. ТРАУРНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ДНЯ
— В особенности Маролан.
— Да.
— Ты заметил, о чем он не спросил?
— Да. Он даже не поинтересовался, какое оружие украдено.
— Ты не так глуп, как говорят, босс.
— Кончай, Лойош. Лучше скажи, что это может означать.
— Что он уже знает о краже. Из чего следует: когда мы ставили ловушку, мы делали совсем не то, что нам казалось. Хотя я и сейчас не могу объяснить, что же мы все-таки делали на самом деле.
— Угу. Вполне возможно. Или тут нечто иное.
— Например?
Я еще раз посмотрел на щупальца — никакой системы, и все же в них имелась некая тайная закономерность.
— Что он знал, какой именно клинок будет украден, из чего можно заключить: кража не просто проверка или испытание, но при помощи нее реализована некая задача, а в самом оружии заключен дополнительный, неизвестный нам смысл. Вполне разумное объяснение. Или верна идея Крейгара: не имеет значения, что украдено; цель состояла в том, чтобы разозлить Маролана и дать ему повод развязать войну, раз уж он того хочет. На самом деле я не удивлюсь, если все наши предположения окажутся неверны. Нам следует принять это за основу и действовать соответственно.
Некоторое время Лойош молчал. Потом заметил:
— Мне нравится художник.
— Мне тоже, — ответил я.— Ладно, пойдем домой.
Я повернулся спиной к раненому дракону и покинул Черный Замок.
ГЛАВА 4. К БОЮ!
Сетра Лавоуд однажды поведала мне краткую историю боевой магии, но я не помню никаких подробностей; в тот момент они для меня не имели особого значения, я совсем недавно с ней познакомился, чтобы обращать внимание на то, что говорит Сетра, — гораздо большее значение имел сам факт ее общения со мной. Однако отдельные детали мне удалось запомнить. Из этих обрывков и того, что мне рассказали Маролан и Алира, я могу составить для вас короткий обзор. Вот он:
Самые первые заклинания использовались для разведки и создания иллюзий; это довольно мощное оружие. Но ему достаточно просто противостоять. Позднее появились способы массового уничтожения, и специалисты потратили немало сил на организацию защиты своей армии. В конце концов, она стала превосходить атаку, и теперь любой солдат может считать себя в сравнительной безопасности, если только он не несет на себе слишком много металла.
Именно тогда солдаты отказались от доспехов, хотя некоторые пользовались (да и сейчас такие случаи нередки) деревянными доспехами, а деревянные щиты популярны и в наше время. Воины Дома Лиорна до сих пор надевают медные или бронзовые наручи, чтобы доказать свое бесстрашие или глупость — мне никогда не удавалось провести границу между этими двумя качествами.
За многие годы были изобретены различные способы, позволяющие пехотинцам брать с собой в сражение заранее приготовленные заклинания; они становились все сильнее и сложнее, пока в одной крупной битве, название и дату которой я даже не пытался запомнить, какой-то волшебник нашел способ заставить сработать все камни-вспышки, находящиеся в руках врага, — что привело к созданию нового вида заклинаний и контрзаклинаний, с тех пор рядовые пехотинцы крайне неохотно стали пользоваться волшебством.
Постепенно атакующие заклинания вновь стали более сложными и мощными, часто волшебникам приходилось объединяться, чтобы направлять на врага огромные, могущественные чары, способные вызвать в рядах противника панику. Естественно, появились защитные меры, после чего сражения превратились в проверку умений боевых волшебников, а не солдат и генералов. Ситуация достигла своего пика к началу Междуцарствия, когда магией занялся драконлорд по имени Адрон, о котором лучше вообще не вспоминать.
Междуцарствие положило всему этому конец, война вновь превратилась в обычную сечу, когда солдаты убивали друг друга, как джентльмены, однако после окончания Междуцарствия средства массового поражения начали медленно возрождаться, с той лишь разницей, что волшебство стало заметно сильнее — теперь трудно найти солдата, неспособного на волшебную атаку, и невозможно отыскать такого, кто не может себя от такой атаки защитить. Однако для произнесения заклинания требуется концентрация внимания, а значит, вы не в состоянии защищаться от острых предметов, которые направлены против вас. Из чего следует, что во время сражения трудно пользоваться волшебством. Во всяком случае, сейчас. Пройдет еще двадцать, или двести, или две тысячи лет — и все может измениться.
Иными словами: в прежние времена, когда волшебство было простым и слабым, оно оказывало незначительное влияние на ход боевых действий; сейчас, став сложным и могущественным, оно по-прежнему мало влияет на ход сражений.
За исключением, естественно, выходцев с Востока, которые беспомощны перед волшебством.
Именно так объяснила мне ситуацию Сетра, когда я начал свою короткую военную карьеру. Во время битвы я получил возможность убедиться в том, что она говорила разумные вещи — враг посылал против нас все новые заклинания, иногда они кого-нибудь убивали, и несколько раз чуть не прикончили меня.
Меня такое положение вещей совсем не радовало.
Я не нуждался ни в каких лекциях, чтобы понять, что это значит для простого пехотинца: время от времени кто-то из твоих товарищей без всяких на то видимых причин упадет замертво или начнет корчиться от боли. Несколько чаще солдаты падают на землю, сраженные слабым красноватым светом; а ты должен постоянно помнить — вступая в рукопашную схватку, следует опасаться магических атак.
Впрочем, у нас имелось одно преимущество: поскольку враг атаковал, он не мог метать дротики, а когда войска сошлись, заклинаний стало заметно меньше. Первые несколько секунд это самый напряженный момент битвы. В самом начале ни о чем не думаешь; позднее ожесточение схватки слабеет — или так только кажется, — и у тебя появляется время для страха. Как я уже говорил, я мало что помню о первых мгновениях боя, но в моей памяти навсегда останется грохот десяти тысяч стальных клинков, наткнувшихся на десять тысяч деревянных щитов, скрежет шпаг, ударивших в наконечники копий. Нет, конечно, их было гораздо меньше, но мне так показалось. Лойош, наверное, отпустил не одно остроумное замечание. Иногда умение забывать — это настоящее благословение.
Я помню, как Элбурру каким-то образом удалось снова подняться на ноги, и видел, как он усилием воли заставлял себя наносить удары; потом я заметил Нэппера, который был счастлив впервые в жизни. Я уже успел настолько ко всему привыкнуть, что даже забыл об иронии. Просто поразительно, к чему может привыкнуть человек при определенных условиях, но тогда ирония, мой старый друг, ускользнула от меня в неизведанные дали.
В тот момент я ни о чем таком не думал, хотя теперь понимаю, какая забавная сложилась ситуация… несмотря на мою тревогу, комментарии Крейгара и намеки Маролана, я почти наверняка покончил бы с этим делом, когда на следующий день после доклада Маролану явился посланец с моим вознаграждением.
Я бы отказался, если…
Они явились ко мне домой вскоре после того, как я вернулся из офиса после разговора с Мароланом. Я открыл дверь в ответ на громкий стук. Их было трое, все мужчины, все драконлорды, причем двое из них оказались вооружены. Третий сказал:
— Вас зовут Талтос. — Он произнес мое имя так, словно никогда не слышал, как оно произносится, а видел лишь написанным на бумаге, из чего я сделал вывод, который, вне всякого сомнения, пригодится мне в будущем.
— Более или менее, — ответил я.
Подлетел Лойош и опустился ко мне на плечо. Я был встревожен и даже слегка напуган. Дверь я открыл без особых сомнений, поскольку джареги считают дом священным местом; но кто знает, что думают по этому поводу драконы?
— Меня зовут Ори. Мой лорд граф Форния просит и требует, чтобы вы не вмешивались в его дела. Других предупреждений вы не получите. Вам все понятно?
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы обдумать его слова. Форния знает, что я вовлечен в происходящее. Хорошо. И предупреждает, чтобы я не путался у него под ногами. Интересно, на что он рассчитывает? И зачем так себя ведет?
Это смущало и раздражало, но раздражение доминировало — три драконлорда — три, клянусь любовью Вирры, причем один из них явно волшебник — явились ко мне в дом чтобы сообщить мне, как я должен себя вести. Даже джареги так не поступают. Даже Гвардейцы Феникса, когда обрабатывают джарега, этого не делают. Если бы джареги или представитель Империи захотели напугать или шантажировать меня, они оказали бы мне честь, посетив одно из моих рабочих мест — офис или ресторан. А то, что драконлорды пришли ко мне домой, вывело меня из себя, но я решил вести себя дипломатично.
— А как вы отнесетесь к тому, если я попрошу и даже потребую, чтобы граф Форния поцеловал мою румяную задницу?
Оба драконлорда обнажили клинки — насколько это возможно в тесном пространстве моей прихожей — и одновременно сделали по шагу вперед. Через мгновение им пришлось отступить; одному в лицо вцепился джарег, а в плечо другому я метнул нож.
Ори поднял руку, но я слишком хорошо знаю, что означает, когда драконлорд не носит шпаги. Одновременно с броском ножа (того, что оставался в сапоге, одного из четырех, которые я продолжаю носить после того, как снимаю все оружие после возвращения домой) я высвободил Разрушитель Чар, примерно восемнадцать дюймов золотой цепи, которая удобно легла в мою левую ладонь. Я раскрутил цепь, чтобы она отразила заклинание, которое волшебник собрался направить на меня.
Ори оказался довольно шустрым; часть его заклинания успела пройти, и я почувствовал слабость, а правая половина тела перестала мне подчиняться. Я упал на пол и покатился в сторону от двери.
Однако заклинание действовало недолго; я сумел подняться и достать еще один нож — стилет, не слишком подходящий для броска, — и снова начал раскручивать Разрушитель Чар. Если Ори направит против меня новое заклинание, цепь отразит его полностью. Лойош продолжал отвлекать внимание одного из драконов. Однако тот, в правом плече которого торчал мой нож, наклонился, поднял свою шпагу левой рукой и устремился в мою сторону.
Положение усложнялось. У меня не было никаких шансов парировать выпад его шпаги стилетом, поэтому я сделал единственное, что мне оставалось, — бросился вперед, рассчитывая проскочить мимо его клинка.
Я почувствовал, как лезвие моего стилета вошло в тело драконлорда, одновременно что-то ударило меня в бок, и в следующее мгновение пол оказался рядом с моим лицом. Лежа на полу, я прикинул свои шансы: Лойош справится с одним драконлордом, если мне повезло, «мой» противник уже не опасен, но оставался еще волшебник. Я попытался перекатиться и заметил, что выронил Разрушитель Чар; и тогда встревожился по-настоящему. Я снова попытался переменить положение и понял, что мне сопутствовал успех, поскольку теперь я смотрел в потолок; что ж, для начала неплохо. Только вот с потолком что-то было не так. Я попытался встать, в любой момент ожидая боли.
— Лежи спокойно, Влад, — сказал кто-то.
Женский голос. Чей? Я его знал, но никак не мог вспомнить. Мне совсем не хотелось лежать спокойно. Я снова попытался сесть.
— Лежи спокойно. Все хорошо.
Хорошо? Что?..
Я увидел Алиру э'Кайран.
— Ты в Черном Замке, босс.
— Черный Замок? Как я сюда попал?
— Пришел Маролан и забрал тебя.
— А как он?..
— Я ему сказал.
— Но как ты?…
— Я не был уверен, что у меня получится.
— Ты мне дашь закончить хотя бы одно…
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Алира.
— Я сердит, — ответил я, — очень, очень сердит. Я бы с удовольствием кого-нибудь прикончил. Я…
— Я имею в виду, не болит ли у тебя что-нибудь?
Сложный вопрос, который я решил обдумать.
— Я чувствую себя неплохо, — наконец ответил я. — Вот только бок слегка окоченел. Что произошло?
— Кто-то тебя ранил.
— Сильно?
— Рана довольно глубокая, — рассудительно сказала Алира. — Однако ни один из органов не задет. Сломаны два ребра.
— Понятно. В таком случае я чувствую себя просто замечательно. Благодарю.
— Боль есть?
— Немного.
— Будет хуже.
— Ладно.
— Хочешь болеутоляющее?
— Боль меня не беспокоит, — сказал я Алире. Казалось, мои слова не произвели на нее никакого впечатления.
В первый раз я увидел Алиру в лаборатории волшебника, заточенной в дерево, что помешало нам как следует узнать друг друга. Позднее, когда она смогла дышать и говорить, нам было не до разговоров. Я понял, что она состоит в родственных отношениях с Мароланом — в чем нет ничего удивительного, поскольку большинство драконов, как мне кажется, являются родственниками многих других драконов, тем или иным образом. В тот момент я считал (позднее я узнал много больше, но сейчас мой рассказ не об этом), что Алира довольно типичная драконледи, разве что небольшого роста. Очевидно, она умела исцелять.
— Кто это был? — спросила она.
— Дракон, — ответил я. Алира кивнула:
— Так мне сказал Маролан. Я бы хотела узнать подробности.
— Они состоят на службе у Форнии. Среди них был волшебник по имени Ори; имена двух других воинов мне неизвестны.
— Чего они хотели?
— Чтобы я держался от них подальше.
Алира кивнула, словно такое требование предполагало попытку разрезать меня на четвертинки. Пожалуй, меня это также не удивило. Все было бы в порядке, если бы они не вошли в мой дом. Может быть, вам мои рассуждения покажутся странными, но я джарег уже несколько лет, а у нас не принято так поступать.
— И ты станешь? — поинтересовалась она.
— Держаться от них подальше? Теперь нет, — заявил я. Алира рассмеялась. У нее были светло-карие глаза.
— Ты рассуждаешь как дракон.
— Я бы вызвал вас на дуэль, но это только подтвердит ваше предположение, поэтому я лучше промолчу.
— Хорошая мысль, — заметила Алира.
Я постарался контролировать свой гнев, поскольку только так могу использовать его себе на пользу. Это очень холодный гнев, и я знал, что он останется во мне надолго — во всяком случае, его хватит, чтобы выследить Форнию и разделаться с ним.
Но не сейчас. Прежде всего нужно сохранять спокойствие и поправиться. Я сделал глубокий вздох и расслабился. Потолок у меня над головой был из дорогих пород твердого дерева; у меня дома он оштукатурен и находится заметно ниже — тренированный глаз замечает такие вещи почти мгновенно. Имелись и другие детали, которые должны были навести меня на мысль, что я нахожусь не у себя в квартире — например, тот факт, что она с легкостью поместилась бы в этой комнате, а также то, что предметы мебели — три стула, письменный стол, большой стол и диван — стоили больше, чем мне платили за убийство одного человека.
— Что вам известно об оружии, которое украл Форния? — спросил я.
— А почему тебя это интересует?
— Складывается впечатление, что именно оно является причиной всех неприятностей; либо само оружие, либо то, что он его украл, либо…
Она ждала.
— Да? Либо?
— Либо причины совсем другие — и мне о них ничего не известно. Я всегда рассматриваю такой вариант.
Она посмотрела на меня.
— Ну, я вижу, твоей жизни больше ничего не угрожает, а у меня есть более интересные занятия, чем подвергаться допросу джарега, так что тебе придется меня извинить.
— Я вас обнимаю и целую, — заявил я.
Она бросила на меня свирепый взгляд и выплыла из комнаты. Я осторожно сел, поморщился от боли и принялся искать свою одежду.
— Она на маленьком столике в ногах твоей кровати, босс. Тебе понадобится новая рубашка, а на штанах остались пятна крови.
— Ладно. Хочешь сходить в магазин?
— Ты намерен мне что-нибудь купить?
— Что, например?
— Кошачьей мяты.
— Кошачьей мяты? Неужели она на тебя действует? Когда ты успел…
— Скорее всего нет. Но я не собираюсь ее есть сам.
— Тогда зачем?..
— Приманка , — сказал Лойош.
— Очень остроумно, Лойош. Нет, но я мог бы купить тебе пару больших пальцев.
— Ха.
За последние несколько дней я потерял счет телепортациям в Черный Замок и из него. Однако я попросил, чтобы мне помогли это сделать еще раз, и оказался в восточном квартале Южной Адриланки, где решил проблему одежды и поел. Потом я отправился навестить деда, но его не было дома. Вернулся в свой район, зашел в лавку, торгующую волшебными снадобьями, и собрался купить себе слабое болеутоляющее, но потом передумал и приобрел сильное. Кроме того, я выбрал зачарованный кинжал, поскольку заклинания на моем ослабели — никогда не знаешь, когда тебе срочно понадобится помощь. Хозяин лавки изо всех сил расхваливал заклинания на клинке и заявил, что три человека, о которых я ничего не слышал, пришли от них в восторг, но я не стал его слушать и получил кинжал за половину цены, которую он с меня запросил.
Потом я вернулся домой, принял болеутоляющее и стал приводить в порядок квартиру. Как я и предполагал, тел нигде не оказалось, но кровавые пятна в коридоре остались. Я не люблю кровь в своем доме, в особенности если она частично моя. Меня вновь охватил гнев. В конце концов я накрыл пятна ковром, а потом расставил на места мебель, но тут начало действовать болеутоляющее, и я едва успел добраться до постели.
Так прошел еще один день моей жизни.
Когда я проснулся, все тело болело, а настроение было паршивым. Срочно требовалась чашка клявы. Если я когда-нибудь разбогатею, то обязательно найму слугу только для того, чтобы он подавал мне утром кляву. Я с трудом встал, сделал кофе и сварил большую порцию клявы, добавил в нее коровьего молока и остаток меда. Сказал себе, что нужно заказать льда, сколько бы он ни стоил. Нужно научиться делать его самому; наверняка заклинания нагревания и охлаждения очень просты.
Я успел одеться и собирался с силами, чтобы выйти на улицу, когда кто-то постучал в дверь. Дважды в течение двух дней это слишком, поэтому я спокойно взял кинжал и открыл дверь.
Я не узнал посетительницу, но она была одета в цвета Дома Дракона. Если бы не эмблема Маролана у нее на плече, я бы сразу нанес удар, впрочем, я еще не мог двигаться с прежней быстротой. Женщина спросила:
— Вы?..
— Баронет Влад Талтош, Дом Джарега.
— Тогда это для вас, — сказала она, протягивая мне маленький мешочек, внутри которого что-то звякнуло. — Будьте настолько любезны, прикоснитесь к кольцу.
Я коснулся кольца, взял мешочек, а когда она отвернулась, закрыл дверь. Оказывается, Маролан должен мне деньги, я совсем забыл. Пересчитав монеты, я остался доволен его щедростью.
Не нанять ли кабриолет для поездки в офис, подумал я, но окружающие это заметят и начнут задавать вопросы — некоторые даже могут сделать правильные выводы. Кроме того, я хотел принять болеутоляющее, но оно оказывает дурманящее действие, что не способствует активной деятельности. Что ж, ничего не оставалось, как проявить мужество — не зря же я вчера выделывался перед Алирой.
Глупец.
Я медленно зашагал в офис, не обращая внимания на то, что происходит вокруг; когда у тебя что-то болит, ты сосредоточен на собственных страданиях и не видишь окружающий мир. Впрочем, мне удалось успешно добраться до офиса, и Мелестав приветствовал меня следующими словами:
— С вами все в порядке, босс?
— Да, — проворчал я. — Что нового?
— Пара запросов о продлении сроков кредитов, просьба о встрече от человека по имени Кос, больше ничего.
— Ты знаешь, чего хочет этот Кос? — поинтересовался я.
— Нанять вас.
— Поблагодари его и откажи. Я занят в течение следующей недели или даже двух.
— Хорошо.
— И скажи Крейгару, что я хочу его видеть.
Я повесил плащ и уселся в свое кресло. Потом откинулся на спинку и закрыл глаза, а Крейгар спросил:
— Ты в порядке, босс?
— Да, — ответил я. — Если принять во внимание все, что произошло.
— И что же произошло?
— На меня напали.
Я открыл глаза, чтобы отыскать Крейгара, — оказалось, что он сидит напротив. Он внимательно смотрел на меня, подозревая, что у нас неприятности с джарегами — например, кто-то посягает на мою территорию.
— На меня напали три драконлорда, — уточнил я.
— Гвардейцы Феникса?
— Нет. Организация тут ни при чем. Это были драконлорды, которые делали свое дело. А дело состояло в том, чтобы на меня напасть.
Он откинулся на спинку стула, и — беспокойство на его лице уступило место удивлению.
— В самом деле? Ничего себе. Да, не каждый джарег может таким похвастаться. И где же это произошло?
— Прямо в моей проклятой Виррой квартире.
— Хм-м, — пробормотал Крейгар. — Хочешь рассказать, как все было?
Я рассказал.
— У драконов другие законы…
— Знаю, но я не дракон.
— Верно. — Он внимательно посмотрел на меня. — Значит ты решил достать Форнию?
— Да.
— А тебе не приходило в голову, что они напали на тебя именно для этого?
— Приходило. Такое вполне возможно. Но насколько вероятно?
— Понятия не имею. Во время нашего предыдущего разговора ты сказал…
— Я знаю. Но одно дело осознавать возможность сложных стратегий и обманов, и совсем другое так из-за них тревожиться, чтобы полностью отказаться от собственных действий.
— Глубокая мысль, босс.
— Заткнись, Лойош.
Крейгар пожал плечами.
— Хорошо. Если ты запишешь эту мысль, я использую ее для твоей эпитафии.
— Ну и что будем делать с Форнией?
Крейгар посмотрел мне в глаза.
— Всегда есть очевидные решения.
— Да, я знаю.
— И?..
— Меня интересует твое мнение.
— Будет не просто.
— Знаю. Невозможно прикончить драконлорда так, словно он дешевая шлюха. Последствия будут мрачными. Люди начнут болтать. Но я этого хочу.
— Я могу начать наводить справки.
— Было бы неплохо.
— Но ты должен понимать, что Маролан будет недоволен.
— Мне все равно. А почему ты думаешь, что он разозлится?
— Люди подумают, что это его рук дело.
— Ах вот оно что. Его проблемы.
— Ты уверен?
Я задумался.
— Вопрос в том, насколько Маролан будет недоволен?
— Максимально, — ответил Крейгар. — Он позаботится о том, чтобы сделать твою жизнь не слишком радостной или совсем короткой. Скорее всего тебе придется с ним сражаться.
— Замечательно, — проворчал я. — Ну а что мы можем сделать с Форнией, не убивая его, чтобы Маролан не захотел потом со мной разобраться?
— Хм-м-м. Такой вариант, вероятно, существует.
— Да?
— Ну, я знаю, что его огорчит: поражение.
— Поражение? Скажем, в сражении?
— Ага.
— Замечательно. Маролан собирается напасть на Форнию. Я могу завербоваться в армию. Но почему-то я не в силах представить себя в солдатской форме, марширующим в строю.
Я это действительно сказал — забавно, не правда ли?
— Есть и другие способы, — заметил Крейгар.
— В самом деле? Продолжай.
Он внимательно посмотрел на свой большой палец.
— Пока не могу предложить ничего определенного. Мы слишком мало знаем. Но если Маролан действительно собирается объявить ему войну…
— Да, у него есть такие планы. Он даже намерен привлечь Сетру Лавоуд в качестве генерала.
На Крейгара мои слова произвели впечатление.
— Тогда ты можешь сделать Форнии какую-нибудь гадость, помогая Маролану. Существует несколько возможностей. Армия гораздо более тонкая структура, чем ты думаешь. Стоит уничтожить список необходимых припасов — и начнется хаос. Или если кто-нибудь сожжет пару карт. А еще полезно послать часть армии в противоположном направлении. Или…
— Мне кажется, я тебя понял.
Крейгар кивнул.
— Когда мы будем больше знать, то придумаем что-нибудь более конкретное.
Я покачал головой.
— Я пытаюсь представить себя в качестве — ну, не знаю — диверсанта.
— И я тоже. Изо всех сил сдерживаю смех.
— Большое тебе спасибо.
Он пожал плечами.
— Ладно, он тебя разозлил, и ты хочешь с ним поквитаться. И ты увяз. Если тебе придет в голову что-нибудь получше, дай мне знать.
— Я могу его убить.
— Да, такой вариант остается.
— Если ты придумаешь, как извлечь из ситуации прибыль, дай мне знать.
— О, это совсем нетрудно. Маролан тебе заплатит.
— Ты так думаешь?
— Угу.
— Уже что-то.
Он покачал головой.
— Тебе никогда не говорили, что месть — дело неблагодарное?
— Нет, Крейгар, — ответил я. — Мое образование несовершенно.
— А теперь учить тебя уже слишком поздно, — проворчал он.
Самые первые заклинания использовались для разведки и создания иллюзий; это довольно мощное оружие. Но ему достаточно просто противостоять. Позднее появились способы массового уничтожения, и специалисты потратили немало сил на организацию защиты своей армии. В конце концов, она стала превосходить атаку, и теперь любой солдат может считать себя в сравнительной безопасности, если только он не несет на себе слишком много металла.
Именно тогда солдаты отказались от доспехов, хотя некоторые пользовались (да и сейчас такие случаи нередки) деревянными доспехами, а деревянные щиты популярны и в наше время. Воины Дома Лиорна до сих пор надевают медные или бронзовые наручи, чтобы доказать свое бесстрашие или глупость — мне никогда не удавалось провести границу между этими двумя качествами.
За многие годы были изобретены различные способы, позволяющие пехотинцам брать с собой в сражение заранее приготовленные заклинания; они становились все сильнее и сложнее, пока в одной крупной битве, название и дату которой я даже не пытался запомнить, какой-то волшебник нашел способ заставить сработать все камни-вспышки, находящиеся в руках врага, — что привело к созданию нового вида заклинаний и контрзаклинаний, с тех пор рядовые пехотинцы крайне неохотно стали пользоваться волшебством.
Постепенно атакующие заклинания вновь стали более сложными и мощными, часто волшебникам приходилось объединяться, чтобы направлять на врага огромные, могущественные чары, способные вызвать в рядах противника панику. Естественно, появились защитные меры, после чего сражения превратились в проверку умений боевых волшебников, а не солдат и генералов. Ситуация достигла своего пика к началу Междуцарствия, когда магией занялся драконлорд по имени Адрон, о котором лучше вообще не вспоминать.
Междуцарствие положило всему этому конец, война вновь превратилась в обычную сечу, когда солдаты убивали друг друга, как джентльмены, однако после окончания Междуцарствия средства массового поражения начали медленно возрождаться, с той лишь разницей, что волшебство стало заметно сильнее — теперь трудно найти солдата, неспособного на волшебную атаку, и невозможно отыскать такого, кто не может себя от такой атаки защитить. Однако для произнесения заклинания требуется концентрация внимания, а значит, вы не в состоянии защищаться от острых предметов, которые направлены против вас. Из чего следует, что во время сражения трудно пользоваться волшебством. Во всяком случае, сейчас. Пройдет еще двадцать, или двести, или две тысячи лет — и все может измениться.
Иными словами: в прежние времена, когда волшебство было простым и слабым, оно оказывало незначительное влияние на ход боевых действий; сейчас, став сложным и могущественным, оно по-прежнему мало влияет на ход сражений.
За исключением, естественно, выходцев с Востока, которые беспомощны перед волшебством.
Именно так объяснила мне ситуацию Сетра, когда я начал свою короткую военную карьеру. Во время битвы я получил возможность убедиться в том, что она говорила разумные вещи — враг посылал против нас все новые заклинания, иногда они кого-нибудь убивали, и несколько раз чуть не прикончили меня.
Меня такое положение вещей совсем не радовало.
Я не нуждался ни в каких лекциях, чтобы понять, что это значит для простого пехотинца: время от времени кто-то из твоих товарищей без всяких на то видимых причин упадет замертво или начнет корчиться от боли. Несколько чаще солдаты падают на землю, сраженные слабым красноватым светом; а ты должен постоянно помнить — вступая в рукопашную схватку, следует опасаться магических атак.
Впрочем, у нас имелось одно преимущество: поскольку враг атаковал, он не мог метать дротики, а когда войска сошлись, заклинаний стало заметно меньше. Первые несколько секунд это самый напряженный момент битвы. В самом начале ни о чем не думаешь; позднее ожесточение схватки слабеет — или так только кажется, — и у тебя появляется время для страха. Как я уже говорил, я мало что помню о первых мгновениях боя, но в моей памяти навсегда останется грохот десяти тысяч стальных клинков, наткнувшихся на десять тысяч деревянных щитов, скрежет шпаг, ударивших в наконечники копий. Нет, конечно, их было гораздо меньше, но мне так показалось. Лойош, наверное, отпустил не одно остроумное замечание. Иногда умение забывать — это настоящее благословение.
Я помню, как Элбурру каким-то образом удалось снова подняться на ноги, и видел, как он усилием воли заставлял себя наносить удары; потом я заметил Нэппера, который был счастлив впервые в жизни. Я уже успел настолько ко всему привыкнуть, что даже забыл об иронии. Просто поразительно, к чему может привыкнуть человек при определенных условиях, но тогда ирония, мой старый друг, ускользнула от меня в неизведанные дали.
В тот момент я ни о чем таком не думал, хотя теперь понимаю, какая забавная сложилась ситуация… несмотря на мою тревогу, комментарии Крейгара и намеки Маролана, я почти наверняка покончил бы с этим делом, когда на следующий день после доклада Маролану явился посланец с моим вознаграждением.
Я бы отказался, если…
Они явились ко мне домой вскоре после того, как я вернулся из офиса после разговора с Мароланом. Я открыл дверь в ответ на громкий стук. Их было трое, все мужчины, все драконлорды, причем двое из них оказались вооружены. Третий сказал:
— Вас зовут Талтос. — Он произнес мое имя так, словно никогда не слышал, как оно произносится, а видел лишь написанным на бумаге, из чего я сделал вывод, который, вне всякого сомнения, пригодится мне в будущем.
— Более или менее, — ответил я.
Подлетел Лойош и опустился ко мне на плечо. Я был встревожен и даже слегка напуган. Дверь я открыл без особых сомнений, поскольку джареги считают дом священным местом; но кто знает, что думают по этому поводу драконы?
— Меня зовут Ори. Мой лорд граф Форния просит и требует, чтобы вы не вмешивались в его дела. Других предупреждений вы не получите. Вам все понятно?
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы обдумать его слова. Форния знает, что я вовлечен в происходящее. Хорошо. И предупреждает, чтобы я не путался у него под ногами. Интересно, на что он рассчитывает? И зачем так себя ведет?
Это смущало и раздражало, но раздражение доминировало — три драконлорда — три, клянусь любовью Вирры, причем один из них явно волшебник — явились ко мне в дом чтобы сообщить мне, как я должен себя вести. Даже джареги так не поступают. Даже Гвардейцы Феникса, когда обрабатывают джарега, этого не делают. Если бы джареги или представитель Империи захотели напугать или шантажировать меня, они оказали бы мне честь, посетив одно из моих рабочих мест — офис или ресторан. А то, что драконлорды пришли ко мне домой, вывело меня из себя, но я решил вести себя дипломатично.
— А как вы отнесетесь к тому, если я попрошу и даже потребую, чтобы граф Форния поцеловал мою румяную задницу?
Оба драконлорда обнажили клинки — насколько это возможно в тесном пространстве моей прихожей — и одновременно сделали по шагу вперед. Через мгновение им пришлось отступить; одному в лицо вцепился джарег, а в плечо другому я метнул нож.
Ори поднял руку, но я слишком хорошо знаю, что означает, когда драконлорд не носит шпаги. Одновременно с броском ножа (того, что оставался в сапоге, одного из четырех, которые я продолжаю носить после того, как снимаю все оружие после возвращения домой) я высвободил Разрушитель Чар, примерно восемнадцать дюймов золотой цепи, которая удобно легла в мою левую ладонь. Я раскрутил цепь, чтобы она отразила заклинание, которое волшебник собрался направить на меня.
Ори оказался довольно шустрым; часть его заклинания успела пройти, и я почувствовал слабость, а правая половина тела перестала мне подчиняться. Я упал на пол и покатился в сторону от двери.
Однако заклинание действовало недолго; я сумел подняться и достать еще один нож — стилет, не слишком подходящий для броска, — и снова начал раскручивать Разрушитель Чар. Если Ори направит против меня новое заклинание, цепь отразит его полностью. Лойош продолжал отвлекать внимание одного из драконов. Однако тот, в правом плече которого торчал мой нож, наклонился, поднял свою шпагу левой рукой и устремился в мою сторону.
Положение усложнялось. У меня не было никаких шансов парировать выпад его шпаги стилетом, поэтому я сделал единственное, что мне оставалось, — бросился вперед, рассчитывая проскочить мимо его клинка.
Я почувствовал, как лезвие моего стилета вошло в тело драконлорда, одновременно что-то ударило меня в бок, и в следующее мгновение пол оказался рядом с моим лицом. Лежа на полу, я прикинул свои шансы: Лойош справится с одним драконлордом, если мне повезло, «мой» противник уже не опасен, но оставался еще волшебник. Я попытался перекатиться и заметил, что выронил Разрушитель Чар; и тогда встревожился по-настоящему. Я снова попытался переменить положение и понял, что мне сопутствовал успех, поскольку теперь я смотрел в потолок; что ж, для начала неплохо. Только вот с потолком что-то было не так. Я попытался встать, в любой момент ожидая боли.
— Лежи спокойно, Влад, — сказал кто-то.
Женский голос. Чей? Я его знал, но никак не мог вспомнить. Мне совсем не хотелось лежать спокойно. Я снова попытался сесть.
— Лежи спокойно. Все хорошо.
Хорошо? Что?..
Я увидел Алиру э'Кайран.
— Ты в Черном Замке, босс.
— Черный Замок? Как я сюда попал?
— Пришел Маролан и забрал тебя.
— А как он?..
— Я ему сказал.
— Но как ты?…
— Я не был уверен, что у меня получится.
— Ты мне дашь закончить хотя бы одно…
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Алира.
— Я сердит, — ответил я, — очень, очень сердит. Я бы с удовольствием кого-нибудь прикончил. Я…
— Я имею в виду, не болит ли у тебя что-нибудь?
Сложный вопрос, который я решил обдумать.
— Я чувствую себя неплохо, — наконец ответил я. — Вот только бок слегка окоченел. Что произошло?
— Кто-то тебя ранил.
— Сильно?
— Рана довольно глубокая, — рассудительно сказала Алира. — Однако ни один из органов не задет. Сломаны два ребра.
— Понятно. В таком случае я чувствую себя просто замечательно. Благодарю.
— Боль есть?
— Немного.
— Будет хуже.
— Ладно.
— Хочешь болеутоляющее?
— Боль меня не беспокоит, — сказал я Алире. Казалось, мои слова не произвели на нее никакого впечатления.
В первый раз я увидел Алиру в лаборатории волшебника, заточенной в дерево, что помешало нам как следует узнать друг друга. Позднее, когда она смогла дышать и говорить, нам было не до разговоров. Я понял, что она состоит в родственных отношениях с Мароланом — в чем нет ничего удивительного, поскольку большинство драконов, как мне кажется, являются родственниками многих других драконов, тем или иным образом. В тот момент я считал (позднее я узнал много больше, но сейчас мой рассказ не об этом), что Алира довольно типичная драконледи, разве что небольшого роста. Очевидно, она умела исцелять.
— Кто это был? — спросила она.
— Дракон, — ответил я. Алира кивнула:
— Так мне сказал Маролан. Я бы хотела узнать подробности.
— Они состоят на службе у Форнии. Среди них был волшебник по имени Ори; имена двух других воинов мне неизвестны.
— Чего они хотели?
— Чтобы я держался от них подальше.
Алира кивнула, словно такое требование предполагало попытку разрезать меня на четвертинки. Пожалуй, меня это также не удивило. Все было бы в порядке, если бы они не вошли в мой дом. Может быть, вам мои рассуждения покажутся странными, но я джарег уже несколько лет, а у нас не принято так поступать.
— И ты станешь? — поинтересовалась она.
— Держаться от них подальше? Теперь нет, — заявил я. Алира рассмеялась. У нее были светло-карие глаза.
— Ты рассуждаешь как дракон.
— Я бы вызвал вас на дуэль, но это только подтвердит ваше предположение, поэтому я лучше промолчу.
— Хорошая мысль, — заметила Алира.
Я постарался контролировать свой гнев, поскольку только так могу использовать его себе на пользу. Это очень холодный гнев, и я знал, что он останется во мне надолго — во всяком случае, его хватит, чтобы выследить Форнию и разделаться с ним.
Но не сейчас. Прежде всего нужно сохранять спокойствие и поправиться. Я сделал глубокий вздох и расслабился. Потолок у меня над головой был из дорогих пород твердого дерева; у меня дома он оштукатурен и находится заметно ниже — тренированный глаз замечает такие вещи почти мгновенно. Имелись и другие детали, которые должны были навести меня на мысль, что я нахожусь не у себя в квартире — например, тот факт, что она с легкостью поместилась бы в этой комнате, а также то, что предметы мебели — три стула, письменный стол, большой стол и диван — стоили больше, чем мне платили за убийство одного человека.
— Что вам известно об оружии, которое украл Форния? — спросил я.
— А почему тебя это интересует?
— Складывается впечатление, что именно оно является причиной всех неприятностей; либо само оружие, либо то, что он его украл, либо…
Она ждала.
— Да? Либо?
— Либо причины совсем другие — и мне о них ничего не известно. Я всегда рассматриваю такой вариант.
Она посмотрела на меня.
— Ну, я вижу, твоей жизни больше ничего не угрожает, а у меня есть более интересные занятия, чем подвергаться допросу джарега, так что тебе придется меня извинить.
— Я вас обнимаю и целую, — заявил я.
Она бросила на меня свирепый взгляд и выплыла из комнаты. Я осторожно сел, поморщился от боли и принялся искать свою одежду.
— Она на маленьком столике в ногах твоей кровати, босс. Тебе понадобится новая рубашка, а на штанах остались пятна крови.
— Ладно. Хочешь сходить в магазин?
— Ты намерен мне что-нибудь купить?
— Что, например?
— Кошачьей мяты.
— Кошачьей мяты? Неужели она на тебя действует? Когда ты успел…
— Скорее всего нет. Но я не собираюсь ее есть сам.
— Тогда зачем?..
— Приманка , — сказал Лойош.
— Очень остроумно, Лойош. Нет, но я мог бы купить тебе пару больших пальцев.
— Ха.
За последние несколько дней я потерял счет телепортациям в Черный Замок и из него. Однако я попросил, чтобы мне помогли это сделать еще раз, и оказался в восточном квартале Южной Адриланки, где решил проблему одежды и поел. Потом я отправился навестить деда, но его не было дома. Вернулся в свой район, зашел в лавку, торгующую волшебными снадобьями, и собрался купить себе слабое болеутоляющее, но потом передумал и приобрел сильное. Кроме того, я выбрал зачарованный кинжал, поскольку заклинания на моем ослабели — никогда не знаешь, когда тебе срочно понадобится помощь. Хозяин лавки изо всех сил расхваливал заклинания на клинке и заявил, что три человека, о которых я ничего не слышал, пришли от них в восторг, но я не стал его слушать и получил кинжал за половину цены, которую он с меня запросил.
Потом я вернулся домой, принял болеутоляющее и стал приводить в порядок квартиру. Как я и предполагал, тел нигде не оказалось, но кровавые пятна в коридоре остались. Я не люблю кровь в своем доме, в особенности если она частично моя. Меня вновь охватил гнев. В конце концов я накрыл пятна ковром, а потом расставил на места мебель, но тут начало действовать болеутоляющее, и я едва успел добраться до постели.
Так прошел еще один день моей жизни.
Когда я проснулся, все тело болело, а настроение было паршивым. Срочно требовалась чашка клявы. Если я когда-нибудь разбогатею, то обязательно найму слугу только для того, чтобы он подавал мне утром кляву. Я с трудом встал, сделал кофе и сварил большую порцию клявы, добавил в нее коровьего молока и остаток меда. Сказал себе, что нужно заказать льда, сколько бы он ни стоил. Нужно научиться делать его самому; наверняка заклинания нагревания и охлаждения очень просты.
Я успел одеться и собирался с силами, чтобы выйти на улицу, когда кто-то постучал в дверь. Дважды в течение двух дней это слишком, поэтому я спокойно взял кинжал и открыл дверь.
Я не узнал посетительницу, но она была одета в цвета Дома Дракона. Если бы не эмблема Маролана у нее на плече, я бы сразу нанес удар, впрочем, я еще не мог двигаться с прежней быстротой. Женщина спросила:
— Вы?..
— Баронет Влад Талтош, Дом Джарега.
— Тогда это для вас, — сказала она, протягивая мне маленький мешочек, внутри которого что-то звякнуло. — Будьте настолько любезны, прикоснитесь к кольцу.
Я коснулся кольца, взял мешочек, а когда она отвернулась, закрыл дверь. Оказывается, Маролан должен мне деньги, я совсем забыл. Пересчитав монеты, я остался доволен его щедростью.
Не нанять ли кабриолет для поездки в офис, подумал я, но окружающие это заметят и начнут задавать вопросы — некоторые даже могут сделать правильные выводы. Кроме того, я хотел принять болеутоляющее, но оно оказывает дурманящее действие, что не способствует активной деятельности. Что ж, ничего не оставалось, как проявить мужество — не зря же я вчера выделывался перед Алирой.
Глупец.
Я медленно зашагал в офис, не обращая внимания на то, что происходит вокруг; когда у тебя что-то болит, ты сосредоточен на собственных страданиях и не видишь окружающий мир. Впрочем, мне удалось успешно добраться до офиса, и Мелестав приветствовал меня следующими словами:
— С вами все в порядке, босс?
— Да, — проворчал я. — Что нового?
— Пара запросов о продлении сроков кредитов, просьба о встрече от человека по имени Кос, больше ничего.
— Ты знаешь, чего хочет этот Кос? — поинтересовался я.
— Нанять вас.
— Поблагодари его и откажи. Я занят в течение следующей недели или даже двух.
— Хорошо.
— И скажи Крейгару, что я хочу его видеть.
Я повесил плащ и уселся в свое кресло. Потом откинулся на спинку и закрыл глаза, а Крейгар спросил:
— Ты в порядке, босс?
— Да, — ответил я. — Если принять во внимание все, что произошло.
— И что же произошло?
— На меня напали.
Я открыл глаза, чтобы отыскать Крейгара, — оказалось, что он сидит напротив. Он внимательно смотрел на меня, подозревая, что у нас неприятности с джарегами — например, кто-то посягает на мою территорию.
— На меня напали три драконлорда, — уточнил я.
— Гвардейцы Феникса?
— Нет. Организация тут ни при чем. Это были драконлорды, которые делали свое дело. А дело состояло в том, чтобы на меня напасть.
Он откинулся на спинку стула, и — беспокойство на его лице уступило место удивлению.
— В самом деле? Ничего себе. Да, не каждый джарег может таким похвастаться. И где же это произошло?
— Прямо в моей проклятой Виррой квартире.
— Хм-м, — пробормотал Крейгар. — Хочешь рассказать, как все было?
Я рассказал.
— У драконов другие законы…
— Знаю, но я не дракон.
— Верно. — Он внимательно посмотрел на меня. — Значит ты решил достать Форнию?
— Да.
— А тебе не приходило в голову, что они напали на тебя именно для этого?
— Приходило. Такое вполне возможно. Но насколько вероятно?
— Понятия не имею. Во время нашего предыдущего разговора ты сказал…
— Я знаю. Но одно дело осознавать возможность сложных стратегий и обманов, и совсем другое так из-за них тревожиться, чтобы полностью отказаться от собственных действий.
— Глубокая мысль, босс.
— Заткнись, Лойош.
Крейгар пожал плечами.
— Хорошо. Если ты запишешь эту мысль, я использую ее для твоей эпитафии.
— Ну и что будем делать с Форнией?
Крейгар посмотрел мне в глаза.
— Всегда есть очевидные решения.
— Да, я знаю.
— И?..
— Меня интересует твое мнение.
— Будет не просто.
— Знаю. Невозможно прикончить драконлорда так, словно он дешевая шлюха. Последствия будут мрачными. Люди начнут болтать. Но я этого хочу.
— Я могу начать наводить справки.
— Было бы неплохо.
— Но ты должен понимать, что Маролан будет недоволен.
— Мне все равно. А почему ты думаешь, что он разозлится?
— Люди подумают, что это его рук дело.
— Ах вот оно что. Его проблемы.
— Ты уверен?
Я задумался.
— Вопрос в том, насколько Маролан будет недоволен?
— Максимально, — ответил Крейгар. — Он позаботится о том, чтобы сделать твою жизнь не слишком радостной или совсем короткой. Скорее всего тебе придется с ним сражаться.
— Замечательно, — проворчал я. — Ну а что мы можем сделать с Форнией, не убивая его, чтобы Маролан не захотел потом со мной разобраться?
— Хм-м-м. Такой вариант, вероятно, существует.
— Да?
— Ну, я знаю, что его огорчит: поражение.
— Поражение? Скажем, в сражении?
— Ага.
— Замечательно. Маролан собирается напасть на Форнию. Я могу завербоваться в армию. Но почему-то я не в силах представить себя в солдатской форме, марширующим в строю.
Я это действительно сказал — забавно, не правда ли?
— Есть и другие способы, — заметил Крейгар.
— В самом деле? Продолжай.
Он внимательно посмотрел на свой большой палец.
— Пока не могу предложить ничего определенного. Мы слишком мало знаем. Но если Маролан действительно собирается объявить ему войну…
— Да, у него есть такие планы. Он даже намерен привлечь Сетру Лавоуд в качестве генерала.
На Крейгара мои слова произвели впечатление.
— Тогда ты можешь сделать Форнии какую-нибудь гадость, помогая Маролану. Существует несколько возможностей. Армия гораздо более тонкая структура, чем ты думаешь. Стоит уничтожить список необходимых припасов — и начнется хаос. Или если кто-нибудь сожжет пару карт. А еще полезно послать часть армии в противоположном направлении. Или…
— Мне кажется, я тебя понял.
Крейгар кивнул.
— Когда мы будем больше знать, то придумаем что-нибудь более конкретное.
Я покачал головой.
— Я пытаюсь представить себя в качестве — ну, не знаю — диверсанта.
— И я тоже. Изо всех сил сдерживаю смех.
— Большое тебе спасибо.
Он пожал плечами.
— Ладно, он тебя разозлил, и ты хочешь с ним поквитаться. И ты увяз. Если тебе придет в голову что-нибудь получше, дай мне знать.
— Я могу его убить.
— Да, такой вариант остается.
— Если ты придумаешь, как извлечь из ситуации прибыль, дай мне знать.
— О, это совсем нетрудно. Маролан тебе заплатит.
— Ты так думаешь?
— Угу.
— Уже что-то.
Он покачал головой.
— Тебе никогда не говорили, что месть — дело неблагодарное?
— Нет, Крейгар, — ответил я. — Мое образование несовершенно.
— А теперь учить тебя уже слишком поздно, — проворчал он.
ГЛАВА 5. ТРАУРНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ДНЯ
Дальше я помню, как уворачивался от ударов, стараясь уцелеть. Шеренги сошлись, вокруг уже было множество раненых и убитых, но ситуация начала понемногу меняться. Я больше не видел Вирта или Элбурра, но ярдах в двадцати слева промелькнул Нэппер, продолжавший изысканно размахивать шпагой; я не сомневался, что он получает от происходящего удовольствие. Наше знамя все еще развевалось, но я не узнал женщину, которая его держала; Данн либо погиб, либо был ранен. Надеюсь, он счастлив — парню удалось добиться того, о чем он мечтал.
Битва разбилась на отдельные группы сражающихся солдат, никто уже не пытался держать строй. Многие оглядывались по сторонам в поисках новых противников или в надежде, что их не окажется. Именно в такие моменты и определяется истинная сила духа солдата: будь ее у меня побольше, я бы упорнее старался кого-нибудь убить. А если бы у нашего противника характер оказался покрепче, мне бы не удавалось увиливать от новых схваток. В какой-то момент я увидел на своем клинке свежую кровь и удивился — как она туда попала?
Битва разбилась на отдельные группы сражающихся солдат, никто уже не пытался держать строй. Многие оглядывались по сторонам в поисках новых противников или в надежде, что их не окажется. Именно в такие моменты и определяется истинная сила духа солдата: будь ее у меня побольше, я бы упорнее старался кого-нибудь убить. А если бы у нашего противника характер оказался покрепче, мне бы не удавалось увиливать от новых схваток. В какой-то момент я увидел на своем клинке свежую кровь и удивился — как она туда попала?