Браст Стивен. Дракон

   Пройдя мимо боен — будем рассчитывать, что именно в этот момент ветер переменится (ничто, ничто не издает такого отвратительного запаха, как бойня в жаркий день), — вы начнете снова подниматься в гору. Через некоторое время улица Бэкон превратится в Рэмшед-Лейн, и вы почувствуете, что вонь заметно уменьшилась и изменилась (мусор пахнет лучше, чем бойня), но не исчезла. Некрашеные деревянные дома здесь стоят практически вплотную друг к другу, вы попали в Южную Адриланку — самое время рассказать, зачем вы вообще сюда пришли. Лично я — только потому, что здесь жила моя семья.
   Я знаю здешние улицы почти так же хорошо, как на своей территории, поэтому мне не нужно было смотреть по сторонам, когда мы шли мимо пекарен, дубилен, скобяных лавок, колдунов и проституток, следуя поворотам дороги и изредка кивая всякому, кто осмеливался взглянуть мне в глаза, поскольку я никогда не запугиваю людей с Востока. В любом случае для меня большое облегчение видеть лысых и толстых, а иногда и усатых, поскольку драгейриане никогда не бывают такими — там, где они видят свои преимущества, я усматриваю лишь ограничения.
   Мы прошли мимо уличного менестреля, который пел на одном из самых малоизвестных восточных языков, и я бросил несколько монеток в его футляр для инструмента.
   — Босс, он пел о том, что я подумал?
   — Юноша рассказывает своей девушке о любви.
   — Мои маленькие волосатые яички…
   — Это искусство, Лойош. Тебе не понять.
   Мы вышли на улицу, которая называется Дорога Незнакомцев, к югу от нее находится квартал, носящий название Шести Углов, где все меняется после наступления темноты. Я не знаю ни одного подобного места не только в Адриланке, но и во всей Империи. Вот тут днем торгует рыбная лавка, ночью оставшуюся рыбу выбрасывают, и лавка становится заведением, где можно купить домашнее бренди, не облагающееся налогом. Рядом находится мастерская сапожника, но вечером, когда башмаки и сапоги прячутся под полом, в мастерской открывается игорный дом, который, по странному совпадению, также не платит налогов. Пекарь, проработав в пекарне целый день, отправляется домой, а ночью сюда приходит совсем другой человек, открывает заведение с заднего хода, раскладывает ряды матрасов и превращает пекарню в самый отвратительный бордель в городе.
   Честно говоря, я предпочитаю бывать в этом районе днем, но ночью он больше походит на мою территорию.
   Пройдя Шесть Углов, мы наконец оказались на углу двух улиц без названия, возле маленькой лавки, торгующей колдовскими амулетами. Я прошел под навес и услышал мелодичный звон колокольчиков. Сначала меня приветствовал кот Амбруш, который вылез из-под висящих ковров, а за ним появился мой дед.
   — Привет, Владимир, — сказал он. — Рад тебя видеть. Садись, выпьем чаю.
   Амбруш присел, готовясь к прыжку. Я поймал его и внес в лавку, или в дом, — что одно и то же, даже я не всегда могу отличить, какие предметы предназначены для продажи, а какие принадлежат деду. Тут очень легко совершить ошибку. Лойош и Амбруш, которые уже давно успели познакомиться, демонстративно игнорировали друг друга.
   Я уселся в мягкое серое кресло, положил кота на колени и взял из рук деда изящную фарфоровую чашку. Голубую, с красным чаем. Я выдавил в него лимон, добавил немного меда и сказал:
   — Как ты, Нойш-па?
   — Как всегда, Владимир.
   Иными словами, он знал, что у меня к нему дело и я не просто пришел его навестить. Проблема заключалась в том, что я довольно часто прихожу просто так — как же он узнал? Не имеет значения. Я сделал крошечный глоток, поскольку знал, что Нойш-па всегда подает чай очень горячим. Так и оказалось; он был превосходный и совсем не горький. Я мог бы обойтись без меда. Сначала следовало попробовать.
   — Я завербовался в армию, Нойш-па, — заявил я.
   Его глаза округлились, и я получил удовольствие — наконец-то мне удалось его удивить.
   — Ты завербовался в армию? — спросил он.
   — Ну, в некотором смысле.
   Он слегка откинулся на спинку кресла, такого же, как то, в котором сидел я. Мне вдруг пришло в голову, что моя собственная мебель похожа на мебель деда и заметно отличается от стульев из твердого дерева, среди которых я вырос.
   — Расскажи, — попросил дед.
   — Не так давно меня избили и угрожали. Человек, отдавший приказ, не имел никаких причин для нападения — он лишь хотел, чтобы я не вмешивался в его дела. Теперь я намерен ему отомстить.
   — Завербовавшись в армию?
   — Скоро против него начнется война. Я буду выполнять специальные задания…
   — Ты считаешь, что это достаточно серьезная причина для вступления в армию?
   — Конечно, нет, Нойш-па.
   По его лицу промелькнула быстрая улыбка.
   — Но ты все равно решил стать солдатом.
   — Да.
   — Чудесно.
   Он хорошо знает своего внука и прекрасно понимает, когда имеет смысл пытаться меня переубедить, а когда — нет. Впрочем, он редко пытается повлиять на мои решения, даже в тех случаях, когда есть надежда на успех. Лойош подлетел к нему и позволил почесать свой подбородок.
   — О чем ты хочешь меня спросить?
   — Ты когда-то служил в армии. Что мне следует знать?
   Он нахмурился.
   — Владимир, тогда были иные обстоятельства. Меня призвали на военную службу в армию Востока; это совсем не то же самое, что добровольно завербоваться в армию эльфов.
   — Я знаю.
   — Мы потерпели разгромное поражение в первом и единственном сражении.
   — И это мне известно.
   Он задумчиво смотрел в пространство.
   — Тебе придется много маршировать; подумай о надежной обуви. Старайся держаться подальше от офицеров — не привлекай к себе внимания. Не отказывайся от чистки отхожего места, но не давай им садиться себе на шею; впрочем, ты и сам знаешь. Спи всякий раз, когда появится возможность, но и этого тебе говорить не нужно. Доверяй офицерам, даже если они вызывают сомнение; ты все равно должен им верить, иначе будет еще хуже.
   Я сообразил, что имеет в виду дед, и в первый раз за все время понял, во что ввязался.
   — Еще не поздно, босс.
   — Ты ошибаешься, Лойош.
   Я вспомнил, что нужно пить чай, пока он не остыл.
   — Ты голоден, Владимир?
   — Немного.
   — Тогда пойдем.
   Мы перешли в маленькую кухню, и я сел, дожидаясь, когда Нойш-па приготовит восточный хлеб — единственное блюдо, которое я так и не научился делать сам. Мне кажется, хитрость состоит в том, чтобы подогреть оливковое масло до нужной температуры и правильно выбрать момент, чтобы перевернуть хлеб — чуть раньше, чем это станет очевидным. Рецепт теста предельно прост, если только дед не скрыл что-то — впрочем, на него это совсем не похоже. Так или иначе, но мне не удается добиться искомого результата, о чем я всякий раз сожалею, когда вдыхаю ни с чем не сравнимый аромат.
   Я наблюдал за дедом, пока он готовил. Он полностью концентрировался на процессе, как если бы делал заклинание. Сравнение кулинарного искусства и колдовства стало настолько популярным, что я не стану еще раз его приводить.
   Я дал первому «караваю» (он больше походил на большой прямоугольный кирпич из светло-коричневого теста) немного остыть. Потом взял зубок чеснока, раскусил его пополам и натер хлеб. Когда я уже мог держать его, не обжигая пальцев, откусил немного чеснока, подождал, пока он взорвется у меня во рту, и только после этого попробовал хлеб. Я закрыл глаза, чтобы ничто не мешало мне наслаждаться вкусом, а когда открыл их, увидел, что Нойш-па поставил рядом со мной стакан красного вина. Некоторое время мы молча ели, и я с некоторым опозданием сообразил, что в следующий раз нормально поесть удастся очень не скоро. Интересно, подумал я, можно ли будет телепортироваться из лагеря поздно ночью, пообедать, а потом вернуться? Нет, они наверняка устанавливают блоки против телепортации, чтобы помешать врагу появиться неожиданно.
   — На сей раз ты попался, босс, не так ли?
   Я даже не сказал Лойошу, чтобы он заткнулся. Обнял Нойш-па и отправился обратно через Южную Адриланку. Прошло немного времени, и уличный музыкант все еще стоял на углу. Теперь он пел о таракане в кожаных штанах. Если бы у меня было другое настроение, я бы посмеялся, но сейчас лишь положил пару монет в футляр его инструмента — на удачу.
   Я хотел провести следующий день, готовясь к предстоящим испытаниям, но проблема состояла в том, что я не знал, как это сделать. Я даже не понимал, что следует взять с собой. Не вызывали сомнения лишь сапоги — я выбрал самые удобные — и, конечно, оружие. Выложив его рядом с толстым плащом, запасной рубашкой, штанами и бритвенными принадлежностями, я смотрел на них, размышляя о том, что здесь чего-то не хватает. Потом вздохнул, сложил вещи в ранец и направился в офис, поскольку так и не смог придумать ничего другого.
   Ни у Крейгара, ни у Мелестава не нашлось что мне сказать, значит, Крейгар намекнул Мелеставу о моих планах. Да и что они могли бы сказать? Мелестав лишь качал головой; Крейгар периодически ухмылялся. А вот мне было не до смеха. Я отменил несколько не слишком важных встреч, поскольку сомневался, что смогу их удачно провести. Что лучше: с головой погрузиться в текущие дела или отправиться отдохнуть? Я долго не мог решить, но через час мне все надоело, и я сказал себе, что имею право взять выходной — в конце концов, кто здесь босс?
   Я бродил по своей квартире, пытался читать, но все время отвлекался. Потом пошел в таверну послушать музыку, но она меня раздражала, тогда я перебрался в другую таверну и заказал фенарианского бренди — помогло. Интересно, сколько раз за прошедшие века фенарианское бренди, или его духовный эквивалент, если можно так выразиться, помогало человеку, решившему стать солдатом?
   Проклятье, как глупо! Я не становлюсь солдатом. Все это лишь формальность, чтобы я имел возможность присоединиться к армии и нанести врагу удар. Я не собираюсь участвовать в боевых действиях. Выпив еще немного бренди, я вернулся домой и лег спать. Вскоре мне удалось уснуть. На следующее утро я проснулся поздно. И вступил в армию.

ГЛАВА 8. В АРМИИ

   В пятидесяти ярдах впереди застыли двадцать драконлордов, а среди них, насколько мне было известно, находились волшебники, настолько умелые, что согласились служить в армии. Поймите меня правильно: я хорошо овладел своей профессией. Но шагать по открытому полю, на виду у всех, не самый лучший способ добиться искомого результата.
   — Что теперь, босс?
   — Забавно, но я только что задал себе тот же вопрос.
   Я прошел почти половину разделявшего нас расстояния и теперь определенно вызвал интерес к своей особе. Если бы я подготовил атаку с другого направления, а мое появление служило отвлекающим маневром, то можно было бы сказать, что он прошел успешно.
   Как жаль, что это не так.
   Я расстегнул пояс, на котором висела шпага, уронил его на землю, поднял вверх руки и продолжал идти вперед.
   — У тебя появилась идея, босс?
   — Нет, — ответил я.
   — Мне полегчало.
   Ну, теперь остается лишь переставлять ноги, цель видна. Появилось ощущение неизбежности, словно я только что завершил путешествие, начатое много недель назад, когда я телепортировался в лагерь армии Маролана; все остальное стало лишь его продолжением. Возможно, не следовало в него пускаться. Во всяком случае, когда я появился на лугу под Черным Замком, меня одолевали нехорошие предчувствия.
 
   Я пропущу телепортацию: скучно рассказывать об этом без конца, хотя и не так противно, как телепортироваться. Я оказался возле большого деревянного моста, с расстояния в милю он выглядел совсем маленьким (можете проверить). Довольно необычный мост, с высоким пролетом, к тому же я не понимал, как он вообще может стоять. С каждой стороны у входа на него замерло по два солдата с копьями, а за ними виднелись бесконечные ряды бежевых палаток, поставленных на одинаковом расстоянии друг от друга. Легкий ветерок трепал развернутые знамена. Было прохладно.
   Я поискал знамя, которое описал Маролан. Интересно, что я стал бы делать, если бы стоял штиль; наверное, возникла бы ужасная путаница. Нет, волшебники вызвали бы ветер, чтобы поставить все на свои места. Не исключено, что именно так и произошло. Я мог бы узнать, сделав…
   — Ну, босс.
   — Я оттягиваю неприятный момент.
   — Знаю.
   Я вздохнул и шагнул на мост. Он оказался вполне надежным. Да, как и следовало ожидать, на противоположной стороне реки стоял блок против телепортации. Часовые скрестили передо мной копья. Один начал что-то говорить, но я не стал его слушать и заявил:
   — Владимир Талтош, Дом Джарега, к капитану Кропперу, по приказу лорда Маролана.
   Часовые пропустили меня, а один из них показал налево. Я кивнул и зашагал в указанном направлении, так что лагерь остался справа. Речка журчала и смеялась надо мной. Пейзаж дышал покоем и миром. Я посмотрел в другую сторону. Какие-то парни сидели на складных стульях возле палаток, на меня никто не обращал внимания. В дальнем конце виднелось множество фургонов, чуть в стороне солдаты разгружали ящики и относили их под большие навесы. Я услышал смех. Горело несколько костров, и до меня донесся запах дыма и свежего хлеба.
   — Вот оно, босс. Зеленое знамя с черным рогом.
   — Где? Да, вижу. Я почему-то искал рог лиорна, а не музыкальный инструмент.
   Пройдя сотню ярдов, отделявших меня от зеленого знамени, я осмотрелся. Как таковой формы у солдат не имелось, но головы украшали маленькие шапочки с зеленым значком с черным рогом. Кроме того, у каждого был повязан шарф с таким же зеленым значком на левом плече. На меня бросали любопытные взоры — все солдаты, как мне показалось, принадлежали к Дому Дракона. У одного из них я заметил на левом плече серебряный галун. Он сидел на пустой перевернутой деревянной корзине, стоящей рядом со знаменем. Взглянув на меня, он спросил:
   — Что вам угодно?
   — Я ищу Кроппера. Э… капитана Кроппера.
   — И кто его ищет?
   — Я.
   Он холодно посмотрел на меня, и я напомнил себе, что от этого человека теперь зависят не только мои элементарные удобства, но и продолжительность жизни. Мысленно пожав плечами, я сказал:
   — Баронет Владимир Талтош, Дом Джарега, по приказу лорда Маролана э'Дриена, Дом Дракона.
   Дракон некоторое время смотрел на меня, решая, как ко мне отнестись. Потом встал и сказал:
   — Я ему доложу.
   Он направился к большому шатру, постучал и скрылся внутри. Вскоре появился снова и махнул рукой:
   — Заходите.
   Я не знал, нужно ли отдавать честь, поэтому воздержался.
   Капитан Кроппер оказался довольно старым, я решил, что ему около трех тысяч лет, однако он смотрел на мир блестящими глазами, над которыми нависали кустистые брови. На правом плече его куртки я заметил три серебряных галуна. Кроппер сидел на расшатанном стуле за расшатанным деревянным столом и что-то писал. Как только я вошел, он сказал:
   — Меня поставили в известность, что ты будешь прикомандирован к моей роте. Добро пожаловать. Мы обходимся без клятвы, поскольку я не уверен, что она имеет какое-то значение, к тому же я не очень понимаю, каков твой статус в моей роте. Со временем все прояснится. А сейчас Краун выдаст тебе шапочку, шарф, постельные принадлежности и покажет твое место. Тебе следует избавиться от этой вещи.
   «Этой вещью», естественно, он назвал Лойоша. Похоже, у нас с самого начала возникли проблемы. «Эта вещь» заявила в моем сознании:
   — Скажи ему, что если он даст мне пару серебряных галунов, я забуду обиду.
   — Заткнись, вещь.
   — Он необходим…
   — Сэр! — Он бросил на меня свирепый взгляд. Мне удалось сдержаться и не закатить глаза.
   — Прошу меня простить, сэр. Он необходим для проведения операции, ради которой я к вам приставлен.
   Он пожевал губами, как лошадь, и сказал:
   — И нужно, чтобы он сидел у тебя на плече?
   — Если понадобится, я могу стоять у тебя на голове, босс, но ты быстро устанешь.
   — Да, сэр, совершенно верно, сэр, — ответил я. Кроппер бросил на меня еще один свирепый взгляд.
   — Очень хорошо, — проворчал он. — Ты свободен.
   Он явно не предполагал, что я стану отдавать ему честь. Никто этого от меня не ждал.
   Я вышел из палатки и наткнулся на человека с одним серебряным галуном.
   — Должно быть, вы Краун?
   — Сержант Краун, — поправил меня он.
   — Прошу прощения, — сказал я, стараясь оставить иронию при себе.
   Он имел квадратную челюсть, нехарактерную для драконлорда, и очень густые брови. Краун был одет в кожаную куртку, рукава которой доходили до локтей, обнажая сильные, мускулистые руки. Я сразу решил, что если мне придется вступить с ним в конфронтацию, лучше это делать с приличного расстояния. Интересно, подумал я, умеет ли он бросать ножи.
   — Пойдем, — сказал он.
   — Хорошо.
   — Нужно отвечать: «Есть, сержант».
   — Есть, сержант.
   Он что-то проворчал, отвернулся и зашагал вперед. Я последовал за ним, думая о том, что он не ставит перед собой задачи заслужить любовь солдат. Мы прошли мимо капитанского шатра и направились вдоль ряда одинаковых палаток. На меня бросали любопытные взгляды, не все из них показались мне дружелюбными.
   Краун остановился возле одной из палаток.
   — Здесь будет твое место. Там есть койка, одеяло, фляга и экипировка.
   — Есть, сержант, — ответил я.
   — Я вижу, у тебя есть шпага. Если ты полагаешь, что она… слишком мала, то можешь взять одну из наших.
   — Есть, сержант.
   Он отвернулся. Возле палатки на раздвижных стульчиках сидели два драконлорда. Они посмотрели на меня.
   — Желаю приятного утра вам обоим.
   На самом деле утро выдалось не слишком приятным; ветер нес холод, в воздухе пахло приближающимся дождем. Я упомянул об этом только потому, что она из драконлордов — женщина — сказала:
   — Во всяком случае, вчера было еще хуже. Меня зовут Вирт э'Тэрикс.
   — Влад Талтош.
   — Джарег?
   В вопросе было больше любопытства, чем враждебности, поэтому я ответил:
   — Да, я джарег, или да, он джарег — тут все зависит от того, о ком вы спрашиваете. — Я повернулся к мужчине и вопросительно поднял брови.
   — Его зовут Нэппер, — сказала Вирт. — Он принадлежит к линии э'Дриен. Не принимай его поведение близко к сердцу. В каждом отряде должен быть человек, который делает бивак таким неприятным, что начинаешь желать скорейшей битвы.
   Нэппер бросил на нее мрачный взгляд, но так ничего и не сказал.
   — Можешь сложить свои вещи, — предложила Вирт.
   — Конечно. Вот только как?
   — Засунь их под койку.
   — Ну, с этим я справлюсь.
   Нэппер фыркнул. Я не понял почему.
   — Мы можем выступить в любой момент, — сообщила Вирт.
   — С чего ты взяла? — поинтересовался Нэппер, наконец-то соизволивший открыть рот.
   Вирт кивнула в сторону больших навесов:
   — Последняя пара фургонов привезла походные припасы. Кроме того, Сетра Лавоуд не любит долго держать свои армии на биваке. Если нужно долго ждать, она размещает войска на квартирах.
   — Не имеет значения, — проворчал Нэппер. Вирт улыбнулась и приподняла брови.
   В этот момент к нам подошла еще одна женщина. Она посмотрела на Лойоша, а потом перевела взгляд на меня.
   — Наверное, ты Талтош, — сказала она. — Меня зовут Расча, я капрал твоего взвода.
   Я склонил голову.
   — Э… как мне к вам обращаться?
   — По имени. И не нужно отдавать честь.
   — Еще никто не предложил мне отдать честь.
   Расча улыбнулась.
   — Подозреваю, что никто не знает, как с тобой обращаться.
   Из всех солдат, с которыми мне довелось столкнуться, она производила впечатление самой «военной» — стояла по стойке «смирно», отчего казалась еще выше, короткие волосы зачесаны назад; глаза темные с узким разрезом. Кроме того, она единственная из всех носила шпагу.
   — Что нового, Расча? — спросила Вирт.
   — Днем будут маневры, а завтра выступаем.
   Вирт кивнула, но не стала бросать на Нэппера победных взглядов. Нэппер вновь фыркнул, что, похоже, было для него универсальным ответом.
   — Куда? — поинтересовался я.
   Расча бросила на меня быстрый взгляд и довольно резко ответила:
   — Узнаешь, когда прибудешь на место, Талтош.
   — Извините, — сказал я.
   — Забери свое снаряжение.
   — Сейчас, — ответил я и, низко наклонившись, чтобы не сбить с плеча Лойоша, нырнул в палатку.
   Здесь оказалось даже прохладнее, чем снаружи. В палатке стояло четыре койки, под тремя из них я заметил одинаковые ранцы. Я сложил свои вещи под четвертой.
   — Тебе бы следовало получить ранец, босс.
   — Ты вовремя напомнил.
   Я вылез обратно. Расча уже ушла.
   — С нашим капралом легко работать, — сказала Вирт.
   — Однако она бывает достаточно жесткой, когда требуется. Раньше служила в морской пехоте.
   — В морской пехоте?
   — Палубным бойцом. Так называют тех, кто пытается захватить вражеский корабль. Она участвовала в сражении с восточниками во время Междуцарствия.
   — Я не знал, что во время Междуцарствия существовал военный флот.
   — Ну, не официально… но в районе Норпорта и Адриланки шли морские сражения.
   — Слушай, а ты не знаешь, где бы мне раздобыть ранец?
   Она покачала головой:
   — Во всяком случае, не здесь. Солдатам запрещено покидать лагерь без разрешения. Но, когда вернется Элбурр, он сделает тебе удобные лямки. Элбурр умеет работать руками.
   — Элбурр?
   — Он тоже живет в нашей палатке.
   — Понятно. А где он сейчас?
   — У него наряд на кухне. Вернется после ленча.
   — Если это можно так назвать, — проворчал Нэппер.
   — Ты можешь попросить его сделать для тебя складной стул; нужно пользоваться любыми возможностями для отдыха, — добавила Вирт.
   — Нисколько не сомневаюсь, — вздохнул я.
   Я уселся на землю рядом с ними. Да, стул бы не помешал.
   Вскоре послышалась барабанная дробь, и мое сердце отчаянно забилось, я с трудом удержался от того, чтобы не вскочить и не обнажить шпагу; лишь в самый последний момент я заметил, что все сохраняют спокойствие.
   — Мотив называется «Пора кормить лошадей», — пояснила Вирт. — Наступило время ленча.
   — Самое волнующее событие дня, — заявил Нэппер.
   — Правильно, — согласилась Вирт. — Из-за опасности. Хватай свою ложку и пошли.
   Ленч выдавали на длинном столе, к которому подходили с жестяным подносом, чтобы повара положили на него безвкусного сыра и столько галет, сколько ты мог съесть. В моем случае оказалось, что я способен проглотить треть от одного, а также кусок соленой кетны. Я не рискнул бы подавать такую даже в похлебке с острым перцем. Потом ты наполнял складную жестяную фляжку ужасающим белым вином и возвращался в свою палатку, чтобы поесть. После следовало вымыть посуду в реке — и занимать очередь в отхожее место, чтобы избавиться от продуктов, которые ты имел несчастье употребить. Я скормил Лойошу кусочек кетны, и ему она понравилась, что только доказывает мою правоту.
   Через час после ленча начались «маневры». Нас построили в аккуратную шеренгу, по четыре человека в ряд. Слева от меня стоял Нэппер, за ним драконлорд по имени Элбурр, очень высокий — почти восемь футов — даже для драконлорда. Он зачесывал свои черные волосы назад, как и Вирт, а руки оказались почти такими же мощными, как у Крауна. Таким строем мы прошагали в поле, где «маневры» развернулись полным ходом: мы поворачивались все вместе, перестраивались в ряд по тридцать человек в четыре шеренги, сохраняя необходимое расстояние, наступали, отступали, переходили на скорый шаг, беглый шаг и тому подобное. Все знали, что от них требуется, — кроме меня.
   Так продолжалось в течение пяти часов, с пятиминутными перерывами через каждый час. Во время одного из перерывов я повалился на землю рядом с солдатом, который постоянно оказывался в строю позади меня.
   — Не привык к работе, человек с Востока? — спросил он. Я взглянул на солдата, убедился, что у него нет никаких враждебных мыслей, и ответил:
   — Не могу сказать, что получаю от происходящего удовольствие.
   — Я тоже, — признался он.
   Он был невысокого роста и чем-то напоминал мышь. Мой сосед не производил впечатления сильного человека, однако муштра утомила его гораздо меньше, чем меня.
   — Но тебе нравится сражаться, верно?
   — Мне? Нет. Я уже участвовал в нескольких битвах. Не могу сказать, что получил удовольствие.
   — Тогда почему?..
   — Опыт. Я хочу сделать карьеру в Гвардии Феникса. Или в Гвардии Дракона, если цикл повернется вовремя и мне повезет. Повышение получить гораздо легче, если в твоем послужном списке есть серьезные сражения.
   — Понятно.
   — А зачем здесь ты?
   — Личное.
   Он рассмеялся:
   — Так и думал. По слухам, ты знаком с Сетрой Лавоуд.
   — Мы встречались, — признался я.
   — Она и в самом деле вампир?
   — Ну, мою кровь она не пила. Во всяком случае, я этого не помню.
   Он снова рассмеялся.
   — Меня зовут Тиббс, — сказал он.
   — Влад.
   — Рад познакомиться.
   — Взаимно.
   Вновь заговорил барабан, и мы начали новые бессмысленные маневры. Во время следующего перерыва я оказался рядом с Нэппером и Вирт. На лице Нэппера застыло презрительное выражение, которое отбивало всякую охоту с ним разговаривать. Вирт сохраняла прежнюю доброжелательность, поэтому я сказал: