Страница:
В конце концов она завела мотор и выехала с автостоянки. И продолжала кружить по Лондону, потеряв всякое представление о времени.
Вероятно, прошло несколько часов, прежде чем она заметила, что находится недалеко от служебной квартиры Стюарта. Мысль о нем согрела ее. Ей захотелось его увидеть.
– Сара, что случилось? – спросил он, впуская ее в квартиру. – Еще нет шести утра.
– Извините, Стюарт, я не представляла, сколько сейчас времени. Я пойду…
Сара повернула назад к парадной двери.
– Глупости. Я рано встаю. Не только наш бывший премьер-министр может обходиться четырехчасовым сном. Я просто испугался за тебя.
– Не о чем беспокоиться, со мной все в порядке. Я всю ночь провела в больнице: Кейти родила дочь. Мне необходимо было с кем-то поговорить, и вы показались самым подходящим человеком.
– Не могу выразить словами, как я счастлив это слышать. Теперь присядь, а я поставлю чайник. Потом мы поговорим.
Сара молча следила, как Стюарт готовил чай, потом с благодарностью приняла у него чашку.
– Теперь рассказывай.
– Стюарт, вы не все знаете о той аварии. Мне было больно говорить об этом… до сих пор… – Несколько секунд Сара тщетно пыталась проглотить слезы, но они все же потекли по ее щекам, и она выпалила – Я была беременна от Билла. Я потеряла нашего ребенка, и у меня никогда не будет другого.
– Почему? Ты еще молода, полюбишь и…
– Нет, вы не понимаете. Им пришлось удалить мою… мне… матку. Я не могуиметь детей.
– Бедная девочка, как мне тебя жаль. Поплачь, тебе станет легче, – сказал Стюарт, прижимая ее к себе и ласково гладя ее волосы. – Никто не заслуживает такой боли, какая выпала на твою долю. Но это все, Сара. Ты больше не будешь страдать.
– Я хочу вам верить, но не могу. Чего мне ждать? На что надеяться? Впереди только одиночество. Мне кажется, что я все время делаю шаг вперед, а потом на два шага отступаю.
– Не надо поддаваться отчаянию. Никто не знает, что ждет его впереди – этим и прекрасна жизнь. Разве мог я предвидеть, что встречу тебя и буду от этого счастлив? Не списывай себя со счетов, Сара. Жизнь умеет преподносить изумительные сюрпризы.
– Но и боль.
Стюарт крепче прижал ее к себе, будто пытаясь облегчить ее страдания.
– Чтобы напомнить о том, что мы живы.
После этого разговора их отношения приобрели новую глубину. Сара стала чувствовать, что никто, кроме Билла, не был ей ближе, чем Стюарт.
С рождением Бетти Джозеф и Кейти снова сблизились, и Сара стала чувствовать себя лишней в их компании. Она старалась все больше времени проводить с Харгривсом. Они оба любили музыку и искусство и встречались теперь не только на матчах «Камдена», но и на концертах, в театрах, в художественных галереях.
Как-то вечером, торопясь на встречу со Стюартом по гулким коридорам Вестминстера, Сара вдруг подумала, что он был прав в ту ночь, когда родилась Бетти. Жизнь действительно полна сюрпризов. Разве, получая диплом и награду из рук Стюарта Харгривса, могла она подумать, что он станет такой важной частью ее жизни? Конечно, отца ей никто не заменит, но могла ли она мечтать, что другой человек будет по-отечески поддерживать ее?
Стюарт ждал ее в дверях своего служебного кабинета.
– Входи, Сара.
– Привет! Простите, я опоздала, надо было срочно сдать статью.
– Все чудесно. Ну вот ты и в центре вселенной – там, где власть строит свои козни. Как многие предполагают, – сказал он с обезоруживающей улыбкой.
Сара обвела взглядом комнату.
– У вас очень уютно.
– Спасибо Дорин, моей секретарше. Она работает со мной с того дня, как меня выбрали в члены парламента. Только не спрашивай, сколько лет тому назад. Мне и подумать страшно. Если честно, мы с Дорин давно должны были выйти в отставку. Вместе со всем этим проклятым правительством. Ты согласна?
– Я уверена, что если не у вашей партии – то у вас еще полно дел.
– Проблема в том, что в данный момент Джон не хочет проводить дополнительные выборы, боится, что другой человек на моем месте его не устроит. Я не хвастаюсь, но, по общему мнению, меня выбрали не потому, что я консерватор, а несмотряна это.
Сара улыбнулась. Стюарт не хочет сдаваться, хотя груз, который он взвалил на себя, был бы тяжел и для человека, вдвое его моложе. С каждой встречей Стюарт казался все более хрупким и бледным, и Саре хотелось бы убедить его поберечь себя, но она знала, что он не прислушается к ее словам.
– Ты выглядишь очень довольной собой.
– Я только что осуществила хрустальную мечту любого мальчишки.
Стюарт вопросительно поднял брови.
– На будущий год я буду участвовать в выборах «Футболиста года». Меня приняли в Ассоциацию футбольных писателей – один из последних бастионов мужского превосходства.
– Поздравляю! Я потрясен. Но ты это безусловно заслужила. Я рад, что старые ворчуны наконец-то образумились.
– Думаю, они до сих пор не хотят верить, что представительница слабого пола разбирается в офсайде и «чистильщиках».
– Я уверен, что это событие надо отметить.
Сара засмеялась.
– Стюарт, по-вашему, любое событие следует отмечать шампанским, но я с удовольствием выпью.
Стюарт нажал кнопку интеркома.
– Дорин, пожалуйста, принесите нам бутылку шампанского.
– Да, мистер Харгривс, – ответила Дорин со снисходительностью, обычно приберегаемой для маленьких детей.
Дорин внесла бутылку и два бокала.
– Сара, это моя многострадальная секретарша Дорин. Дорин, это Сара, мой очень близкий друг.
Женщины улыбнулись друг другу.
– Не пейте слишком много, мистер Харгривс, – предупредила секретарша.
– Не буду, – очень серьезно уверил ее Стюарт.
Когда Дорин вышла, он поднял свой бокал.
– За приход женщин к власти!
– За это я с удовольствием выпью.
– Между прочим, поскольку мой врач не возражает, я подумываю о поездке в Стокгольм. Ты ведь будешь освещать матч со шведами?
– Почему вы консультируетесь с врачом? Что случилось? – встревожилась Сара.
– Ничего страшного. Просто неважно себя чувствую, – отмахнулся Стюарт. – Мне необходимо проветриться.
– Синтия не будет возражать?
– Конечно, будет. И это – половина удовольствия.
Сара рассмеялась.
– Вас не волнует моя карьера.
– Наоборот. Я уже говорил, не бойся Синтию и верь мне, с твоей карьерой ничего не случится.
Сара уже начинала привыкать к несколько туманным замечаниям Стюарта и почти не обращала на них внимания.
– Я рада, что вы приедете.
– Счастлив это слышать. Правда, я сделаю общественному мнению одну уступку: остановлюсь в другом месте. Не хочу даже представлять, что сделает с нами пресса, когда мы после ужина вернемся в один и тот же отель. Я намереваюсь соблюдать приличия.
Неодобрительный рев поднялся над трибунами стадиона Уллеви, когда старший тренер английской команды отправил своего капитана на скамейку запасных. Это и решило исход матча: два – один в пользу Швеции.
Возмущению английских болельщиков и журналистов не было предела. Когда Сара вошла в ложу, Стюарт рвал и метал.
Они покинули стадион, и Сара попыталась подбодрить Харгривса, но за грозным скандированием заполнившей улицу толпы болельщиков даже не расслышала его ответ.
Вдруг Стюарт упал на колени и исчез под ногами фанатов. Сара воспринимала происходящее, как в замедленной съемке. Она склонилась над Стюартом, пытаясь защитить его, и только с первым ударом в ребра поняла, что оказалась в центре бурных событий.
Тяжело дыша, с остекленевшими глазами, Стюарт лежал на мостовой.
– Стюарт, вставайте, вставайте! Мы должны выбраться отсюда.
Стюарт попытался подняться на ноги.
– Что здесь происходит, черт побери?
Сара подняла глаза и увидела разъяренных английских болельщиков с лицами, искаженными яростью и жаждой мести.
– Кажется, им не понравился проигрыш. Быстрее!
Словно из-под земли показались вооруженные полицейские, настроенные не дружелюбнее болельщиков. Пока шло побоище, Сара и Стюарт прятались в ближайшем подъезде. Английские фанаты швыряли в полицейских все, что попадалось под руку, в основном булыжники и пивные бутылки. Сара в ужасе смотрела, как десятка полтора англичан избивали ногами шведского паренька. Под сыпавшимися на него ударами мальчишка свернулся калачиком, обхватив голову руками.
– Я должен остановить их!
– О нет, они убьют вас, – Сара вцепилась в Стюарта, но тут его ноги снова подкосились, и он опустился на землю. – Стюарт, что с вами?
– Мне просто нужно отдохнуть, и все будет в порядке.
Сара села рядом с ним, обняла его за плечи и смотрела, как сражение перемещается на соседние улицы. Через некоторое время воцарилась жутковатая тишина. И в этой тишине Сара отчетливо услышала хрипы и клокотание в груди Стюарта.
– Идемте. Вы должны вернуться в отель.
Рука об руку, они медленно шли по опустевшим улицам Стокгольма, и Сара понимала, что, несмотря на дурные предчувствия, должна задать Стюарту важный вопрос.
– Почему вам потребовалось разрешение врача? Что с вами? И, пожалуйста, не говорите, что все в порядке. Я вам не поверю.
Его ответ был коротким и безучастным.
– У меня рак.
Глава 22
Вероятно, прошло несколько часов, прежде чем она заметила, что находится недалеко от служебной квартиры Стюарта. Мысль о нем согрела ее. Ей захотелось его увидеть.
– Сара, что случилось? – спросил он, впуская ее в квартиру. – Еще нет шести утра.
– Извините, Стюарт, я не представляла, сколько сейчас времени. Я пойду…
Сара повернула назад к парадной двери.
– Глупости. Я рано встаю. Не только наш бывший премьер-министр может обходиться четырехчасовым сном. Я просто испугался за тебя.
– Не о чем беспокоиться, со мной все в порядке. Я всю ночь провела в больнице: Кейти родила дочь. Мне необходимо было с кем-то поговорить, и вы показались самым подходящим человеком.
– Не могу выразить словами, как я счастлив это слышать. Теперь присядь, а я поставлю чайник. Потом мы поговорим.
Сара молча следила, как Стюарт готовил чай, потом с благодарностью приняла у него чашку.
– Теперь рассказывай.
– Стюарт, вы не все знаете о той аварии. Мне было больно говорить об этом… до сих пор… – Несколько секунд Сара тщетно пыталась проглотить слезы, но они все же потекли по ее щекам, и она выпалила – Я была беременна от Билла. Я потеряла нашего ребенка, и у меня никогда не будет другого.
– Почему? Ты еще молода, полюбишь и…
– Нет, вы не понимаете. Им пришлось удалить мою… мне… матку. Я не могуиметь детей.
– Бедная девочка, как мне тебя жаль. Поплачь, тебе станет легче, – сказал Стюарт, прижимая ее к себе и ласково гладя ее волосы. – Никто не заслуживает такой боли, какая выпала на твою долю. Но это все, Сара. Ты больше не будешь страдать.
– Я хочу вам верить, но не могу. Чего мне ждать? На что надеяться? Впереди только одиночество. Мне кажется, что я все время делаю шаг вперед, а потом на два шага отступаю.
– Не надо поддаваться отчаянию. Никто не знает, что ждет его впереди – этим и прекрасна жизнь. Разве мог я предвидеть, что встречу тебя и буду от этого счастлив? Не списывай себя со счетов, Сара. Жизнь умеет преподносить изумительные сюрпризы.
– Но и боль.
Стюарт крепче прижал ее к себе, будто пытаясь облегчить ее страдания.
– Чтобы напомнить о том, что мы живы.
После этого разговора их отношения приобрели новую глубину. Сара стала чувствовать, что никто, кроме Билла, не был ей ближе, чем Стюарт.
С рождением Бетти Джозеф и Кейти снова сблизились, и Сара стала чувствовать себя лишней в их компании. Она старалась все больше времени проводить с Харгривсом. Они оба любили музыку и искусство и встречались теперь не только на матчах «Камдена», но и на концертах, в театрах, в художественных галереях.
Как-то вечером, торопясь на встречу со Стюартом по гулким коридорам Вестминстера, Сара вдруг подумала, что он был прав в ту ночь, когда родилась Бетти. Жизнь действительно полна сюрпризов. Разве, получая диплом и награду из рук Стюарта Харгривса, могла она подумать, что он станет такой важной частью ее жизни? Конечно, отца ей никто не заменит, но могла ли она мечтать, что другой человек будет по-отечески поддерживать ее?
Стюарт ждал ее в дверях своего служебного кабинета.
– Входи, Сара.
– Привет! Простите, я опоздала, надо было срочно сдать статью.
– Все чудесно. Ну вот ты и в центре вселенной – там, где власть строит свои козни. Как многие предполагают, – сказал он с обезоруживающей улыбкой.
Сара обвела взглядом комнату.
– У вас очень уютно.
– Спасибо Дорин, моей секретарше. Она работает со мной с того дня, как меня выбрали в члены парламента. Только не спрашивай, сколько лет тому назад. Мне и подумать страшно. Если честно, мы с Дорин давно должны были выйти в отставку. Вместе со всем этим проклятым правительством. Ты согласна?
– Я уверена, что если не у вашей партии – то у вас еще полно дел.
– Проблема в том, что в данный момент Джон не хочет проводить дополнительные выборы, боится, что другой человек на моем месте его не устроит. Я не хвастаюсь, но, по общему мнению, меня выбрали не потому, что я консерватор, а несмотряна это.
Сара улыбнулась. Стюарт не хочет сдаваться, хотя груз, который он взвалил на себя, был бы тяжел и для человека, вдвое его моложе. С каждой встречей Стюарт казался все более хрупким и бледным, и Саре хотелось бы убедить его поберечь себя, но она знала, что он не прислушается к ее словам.
– Ты выглядишь очень довольной собой.
– Я только что осуществила хрустальную мечту любого мальчишки.
Стюарт вопросительно поднял брови.
– На будущий год я буду участвовать в выборах «Футболиста года». Меня приняли в Ассоциацию футбольных писателей – один из последних бастионов мужского превосходства.
– Поздравляю! Я потрясен. Но ты это безусловно заслужила. Я рад, что старые ворчуны наконец-то образумились.
– Думаю, они до сих пор не хотят верить, что представительница слабого пола разбирается в офсайде и «чистильщиках».
– Я уверен, что это событие надо отметить.
Сара засмеялась.
– Стюарт, по-вашему, любое событие следует отмечать шампанским, но я с удовольствием выпью.
Стюарт нажал кнопку интеркома.
– Дорин, пожалуйста, принесите нам бутылку шампанского.
– Да, мистер Харгривс, – ответила Дорин со снисходительностью, обычно приберегаемой для маленьких детей.
Дорин внесла бутылку и два бокала.
– Сара, это моя многострадальная секретарша Дорин. Дорин, это Сара, мой очень близкий друг.
Женщины улыбнулись друг другу.
– Не пейте слишком много, мистер Харгривс, – предупредила секретарша.
– Не буду, – очень серьезно уверил ее Стюарт.
Когда Дорин вышла, он поднял свой бокал.
– За приход женщин к власти!
– За это я с удовольствием выпью.
– Между прочим, поскольку мой врач не возражает, я подумываю о поездке в Стокгольм. Ты ведь будешь освещать матч со шведами?
– Почему вы консультируетесь с врачом? Что случилось? – встревожилась Сара.
– Ничего страшного. Просто неважно себя чувствую, – отмахнулся Стюарт. – Мне необходимо проветриться.
– Синтия не будет возражать?
– Конечно, будет. И это – половина удовольствия.
Сара рассмеялась.
– Вас не волнует моя карьера.
– Наоборот. Я уже говорил, не бойся Синтию и верь мне, с твоей карьерой ничего не случится.
Сара уже начинала привыкать к несколько туманным замечаниям Стюарта и почти не обращала на них внимания.
– Я рада, что вы приедете.
– Счастлив это слышать. Правда, я сделаю общественному мнению одну уступку: остановлюсь в другом месте. Не хочу даже представлять, что сделает с нами пресса, когда мы после ужина вернемся в один и тот же отель. Я намереваюсь соблюдать приличия.
Неодобрительный рев поднялся над трибунами стадиона Уллеви, когда старший тренер английской команды отправил своего капитана на скамейку запасных. Это и решило исход матча: два – один в пользу Швеции.
Возмущению английских болельщиков и журналистов не было предела. Когда Сара вошла в ложу, Стюарт рвал и метал.
Они покинули стадион, и Сара попыталась подбодрить Харгривса, но за грозным скандированием заполнившей улицу толпы болельщиков даже не расслышала его ответ.
Вдруг Стюарт упал на колени и исчез под ногами фанатов. Сара воспринимала происходящее, как в замедленной съемке. Она склонилась над Стюартом, пытаясь защитить его, и только с первым ударом в ребра поняла, что оказалась в центре бурных событий.
Тяжело дыша, с остекленевшими глазами, Стюарт лежал на мостовой.
– Стюарт, вставайте, вставайте! Мы должны выбраться отсюда.
Стюарт попытался подняться на ноги.
– Что здесь происходит, черт побери?
Сара подняла глаза и увидела разъяренных английских болельщиков с лицами, искаженными яростью и жаждой мести.
– Кажется, им не понравился проигрыш. Быстрее!
Словно из-под земли показались вооруженные полицейские, настроенные не дружелюбнее болельщиков. Пока шло побоище, Сара и Стюарт прятались в ближайшем подъезде. Английские фанаты швыряли в полицейских все, что попадалось под руку, в основном булыжники и пивные бутылки. Сара в ужасе смотрела, как десятка полтора англичан избивали ногами шведского паренька. Под сыпавшимися на него ударами мальчишка свернулся калачиком, обхватив голову руками.
– Я должен остановить их!
– О нет, они убьют вас, – Сара вцепилась в Стюарта, но тут его ноги снова подкосились, и он опустился на землю. – Стюарт, что с вами?
– Мне просто нужно отдохнуть, и все будет в порядке.
Сара села рядом с ним, обняла его за плечи и смотрела, как сражение перемещается на соседние улицы. Через некоторое время воцарилась жутковатая тишина. И в этой тишине Сара отчетливо услышала хрипы и клокотание в груди Стюарта.
– Идемте. Вы должны вернуться в отель.
Рука об руку, они медленно шли по опустевшим улицам Стокгольма, и Сара понимала, что, несмотря на дурные предчувствия, должна задать Стюарту важный вопрос.
– Почему вам потребовалось разрешение врача? Что с вами? И, пожалуйста, не говорите, что все в порядке. Я вам не поверю.
Его ответ был коротким и безучастным.
– У меня рак.
Глава 22
Сквозь застекленную перегородку своего кабинета Синтия смотрела на спортивный отдел. Заметив Сару, она напряглась. Девушка сидела на краю письменного стола, свесив длинные ноги. Синтия слишком хорошо знала себя, так что притворяться не было смысла: вид Сары Мур вызывал в ней дикую зависть, разъедавшую тело и душу. Ее огорчала даже не старческая влюбленность Стюарта, хотя подобную страсть она наблюдала в нем лишь один раз. И к женщине такого же типа. Тридцать лет назад она беспомощно следила за развитием того романа и единственный раз в жизни боялась потерять мужа. А потом та шлюшка исчезла с лица земли. Может, эта тоже исчезнет. Что за дурацкая страсть у Стюарта к рыжим потаскухам!
Синтия продолжала внимательно изучать лицо Сары. Сходство было поразительным: те же миндалевидные зеленые глаза, те же высокие скулы, даже походка похожа. И самое страшное: ни за какие деньги не могла она купить у пластических хирургов красоту, подаренную Саре Мур природой. Когда она видела в зеркале свое лицо, ей хотелось рыдать от отчаяния.
Синтия решила сорвать гнев на Стюарте.
– Дорин, никаких отговорок, просто соедините меня с мужем.
Много лет Дорин героически пыталась защищать Стюарта от жены, но это редко удавалось; ей не по силам было тягаться с Синтией.
– Синтия, в чем дело? Я ухожу на важное голосование.
– С меня довольно. Я увольняю твою шлюху. Хватит делать из меня посмешище. Ты ползаешь перед ней точно так же, как перед той дешевой манекенщицей. Не думай, что я не знаю о Стокгольме.
– Синтия, только шевельни пальцем, чтобы причинить вред Саре Мур, и я опубликую историю своей жизни в «Дейли мейл». Интересное будет чтиво для широкой публики. Кое-что не знаешь даже ты.
– Ты не посмеешь, – с ненавистью прошипела она.
– Почему? Мне ведь нечего больше терять? Синтия, в последний раз предупреждаю, оставь Сару в покое. Между нами не происходит ничего такого, о чем ты думаешь.
– Если ты считаешь, что я поверю, то, должно быть, страдаешь не только раком, но и разжижением мозгов.
– Синтия, ты так же безобразна изнутри, как снаружи. Еще одно твое слово, и я раздену тебя перед всем миром.
– Тик-так, Стюарт, – насмешливо сказала Синтия. – Это отстукивают твои последние секунды и умирают одна за другой твои клетки. Ты чувствуешь, как рак пожирает твое тело? Больно даже пить и есть, не правда ли, Стюарт? А ты чувствуешь запах смерти? Говорят, что его можно почувствовать. Насколько безобразно твое нутро?
– Опасно так говорить о смерти, Синтия.
Синтия бросила трубку на рычаг и пнула ногой корзинку для бумаг. Она не сомневалась, что Стюарт пойдет в «Мейл». Сегодня победа за старым ублюдком, но это ненадолго. Ничто не спасет Сару Мур, когда он сдохнет. Может, в свое время он и был великим политическим интриганом, но даже он ничего не сможет сделать из могилы.
Мысли о смертельной болезни Стюарта слегка успокоили Синтию, и она удивилась, что по прошествии сорока лет все еще чувствует необходимость контролировать его. Она не испытывала к мужу ничего, кроме злобы, по временам граничившей с дикой ненавистью, но ее бесило то, что она не смогла купить его любовь, как и красоту для себя.
В самом начале их брака Синтия пользовалась своей властью, и Стюарт ходил по струнке, как и все остальные. Но мало-помалу, со взлетом своей карьеры, он добился независимости, и Синтия его потеряла. Одно это поражение затмевало все другие ее победы. Чего бы она ни достигла, сколько бы людей ни боялось ее, пока жив открыто пренебрегающий ею Стюарт, она не сможет чувствовать себя неуязвимой. Но момент его смерти и ее торжества приближается. А тем временем найдется немало футбольных событий за рубежом. Придется несравненной Саре Мур собирать чемоданы.
Стюарт дал Саре ключ от своей квартиры, поскольку ему уже трудно было преодолевать расстояние между спальней и входной дверью. Сара приезжала к нему, по меньшей мере, дважды в неделю и каждый раз, поворачивая ключ в замке, замирала на секунду, обуреваемая дурными предчувствиями. В последние месяцы состояние Стюарта ухудшалось с катастрофической быстротой, как будто признавшись Саре в своей болезни и освободившись от необходимости скрывать ее, он уже не видел смысла в борьбе за жизнь.
Однако Стюарт не желал переезжать в дом Синтии, все равно никто не стал бы там о нем заботиться. Сара убедила его нанять медицинских сестер, чтобы обеспечить круглосуточное дежурство. Сиделкам было строго-настрого приказано немедленно вызывать Сару в случае необходимости. И такое случилось на Рождество. Стюарта увезли в больницу, но он выкарабкался, даже стало казаться, что его состояние улучшается.
Сегодня, когда Сара приехала, Стюарт спал; придвинутый к кровати телевизор показывал дневные новости Си-эн-эн. Приветливая пожилая медсестра, сидевшая с книгой у кровати, подняла глаза и улыбнулась.
– Не будите его, Дженис, – прошептала Сара. – Я постараюсь забежать попозже.
Сиделка отложила книгу.
– Он очень настаивал, чтобы я разбудила его, когда вы придете. Вы знаете, как он всегда ждет вас. – Она встала и мягко тронула Стюарта за плечо. – Стюарт, Сара пришла.
Стюарт приоткрыл глаза и улыбнулся.
– Сара, дорогая, присядь. – Он с трудом приподнялся, опираясь на локти, и Дженис подоткнула подушки ему под спину. – Это мне? – спросил он, заметив желтые нарциссы в руке Сары. – Как мило. Дженис, пожалуйста, найдите что-нибудь для цветов.
Сиделка правильно истолковала его просьбу и вышла из комнаты. Стюарт любил проводить время с Сарой наедине.
– Вы смотрите Си-эн-эн, – заметила Сара, садясь на край кровати. – Вам не кажется это нелояльным? У «Прямого эфира» неплохая служба новостей. Вам следует посмотреть передачи.
– И поднять их рейтинг на пятьдесят процентов? Я не доставлю Синтии подобного удовольствия.
Стюарт не так уж сильно преувеличивал. На «Прямой эфир» подписалось всего около трехсот тысяч абонентов, и компания испытывала серьезные финансовые затруднения. Конкуренты «Геральд» сообщали, что канал получает от рекламы не более пятисот тысяч в неделю, тогда как еженедельные текущие расходы составляют пять миллионов, пожирая личные капиталы Синтии.
– Ты слышала, что она превысила свой кредит еще на десять миллионов? – радостно спросил Стюарт, явно довольный рискованным финансовым положением жены.
– Слышала. В «Геральд» настоящая паника. В пятницу уволился редактор телеканала Пол Робинсон, и Синтия поспешила пустить слух, что он не достоин ее любимого детища.
Стюарт взял с тумбочки пульт дистанционного управления и переключил канал. В «Прямом эфире» заикалась Мэнди Бэрраклаф.
– И это был Билл… – Мэнди умолкла, пытаясь прочесть подсказку на телесуфлере. – Коллинз! – победно закончила она. – А теперь запись… э… Одной из ваших любимых программ.
Ничего не произошло. Мэнди умоляюще уставилась куда-то мимо камеры, кивнула и подтвердила:
– Сейчас увидим.
Понаблюдав еще секунд тридцать за бессмысленно оглядывающейся по сторонам Мэнди, Стюарт с отвращением выключил телевизор.
– И как это Синтии хватило наглости просить у меня деньги на этот кошмар. Она наверняка надеется, что я умру раньше ее телеканала.
– Стюарт, не говорите так!
– Сара, даже если мы не будем говорить о моей смерти, она никуда не денется. До сих пор ты хорошо держалась. Я так долго ничего не говорил тебе, потому что боялся твоей реакции. Ты столько пережила. Я боялся, что ты сбежишь от меня.
– Тогда в Стокгольме я очень на вас рассердилась. В ту ночь, когда родилась Бет, вы обещали, что я больше не буду страдать. Вы солгали.
– Сара, смерть – неизбежность, – спокойно сказал Стюарт.
Сара встала и отошла к окну, не в силах смотреть ему в глаза.
– Вы так говорите, словно сдались.
– Это жестоко.
Сара повернулась к нему. Меньше всего на свете она хотела оскорбить Стюарта, она пыталась заставить его бороться.
– Почему вы отказываетесь от лечения?
– Моя дорогая девочка, мы уже сто раз это обсуждали. Ты знаешь, что никакое лечение не поможет. И в противоположность большей части моей жизни, я стараюсь принять смерть хоть с каким-то достоинством. Мне шестьдесят шесть. Когда я родился, многие мечтали о таком преклонном возрасте. Но я рад, что ты сердишься. Сохрани этот гнев, и пусть он ведет тебя вперед. Нельзя перестать жить только потому, что жизнь кончается смертью.
– Вы так говорите, как будто это лишь вопрос силы воли.
– Но это правда. И я редко встречал в людях такую силу воли, как у тебя. Послушай, если эта тема так тебя расстраивает, давай поговорим о чем-нибудь другом.
Сара воспользовалась предоставленным ей шансом.
– Сегодня я иду к Бетти на первый день рождения.
Глаза Стюарта вспыхнули.
– Как поживает твоя маленькая крестница?
– Не крестница. Помните, они устроили именины вместо крещения?
– Хм-м. – В некоторых вещах Стюарт был очень консервативен. – Ну, все равно, как она поживает?
– Прекрасно. Только я не очень часто вижу ее и Кейти.
– Сара, ты слишком много времени проводишь с умирающим, надо больше встречаться с живыми.
Сара не знала, что ответить. С одной стороны, Стюарт прав, но едва ли она могла назвать существование подруги «жизнью».
– Скажи «спасибо» тете Саре. – Кейти попыталась перекричать шум, устроенный восемью малышами и, когда Бетти, восторженно гукая, заковыляла прочь с новым медведем, обняла подругу. – Я тебя вечность не видела.
– Да, очень давно.
По молчаливому соглашению, они теперь редко встречались. Их дружба отошла на задний план, и как ни страдала от этого Сара, в глубине души она понимала, что погрузилась в заботы о Стюарте, чтобы подальше запрятать зависть к материнству Кейти.
Бетти уселась с мишкой под столом, в стороне от остальных детей. Кейти со вздохом взяла дочку на руки и пошла в кухню.
– Ты устала, малышка? Сара, давай достанем торт и попробуем утихомирить этот сумасшедший дом.
Лавируя между беснующимися детьми, Сара подумала, как отнесется Кейти к липким отпечаткам пальцев, оставленным на ее расписанных вручную обоях.
– Где Джозеф?
– Работает, но я не хотела бы обсуждать это сегодня, – ответила Кейти, предвосхищая дальнейшие расспросы о состоянии ее брака.
– Тогда поговорим о Мэгги. Я читала в «Гардиан», что ее назначили главным редактором «Хлои».
Сара хотела добиться хоть какой-то реакции, однако и разговор о работе не заинтересовал Кейти. Вместе с интересом к модной одежде она, казалось, растеряла всю свою энергию и честолюбие. Отработав главным редактором «Мариэллы» всего несколько месяцев, Кейти отказалась от должности, удовлетворившись всеобъемлющим титулом «сотрудника редакции». Сара каждый месяц просматривала журнал, но редко встречала на его страницах ее имя.
– Ладно, давай праздновать, – сказала Сара нарочито веселым тоном.
Четыре часа спустя, совершенно измученная, Сара прощалась с подругой:
– Надо встречаться чаще.
Кейти молча обняла ее.
– Фелисити! Наконец ты вернулась, – сказал Стюарт, отставив стакан с молочным коктейлем.
– Это Сара, – поправила его Дженис. – Вы же знаете Сару.
Сара положила сумочку и поцеловала Стюарта в лоб.
– Конечно, знает.
Ей было неприятно, что Дженис разговаривает со Стюартом, как с маленьким ребенком.
Сара не навещала Стюарта почти неделю. Недавно увеличившийся бюджет спортивного раздела позволил опубликовать серию статей о европейском футболе, и все они были поручены Саре. Коллеги считали, что ей повезло, но Сара прекрасно понимала истинную причину. Хоть Дин Гейвин ни за что бы не проболтался, даже если бы и знал, Сара догадывалась, что за ее зарубежными поездками стоит приказ владелицы газеты. Казалось, нет на свете ничего, на что бы не пошла Синтия, лишь бы отравить мужу последние дни.
Сара также не сомневалась – несмотря на все заверения Стюарта, – что и ее дни в «Геральд» сочтены, и смирилась с этим. А пока, раз Синтия готова тратить деньги, чтобы Сара была подальше, так тому и быть.
Каждый раз, возвращаясь из этих поездок, Сара видела, как быстро ухудшается состояние Стюарта, а сегодня, после недели, проведенной в Бельгии, она с ужасом узнала, что Стюарту для облегчения болей начали давать морфий. И за эту неделю Стюарт похудел еще больше: впалые щеки, вздувшиеся на лбу вены, пергаментная кожа, такие тонкие запястья, что казалось, они вот-вот сломаются от малейшего усилия. Сердце Сары чуть не разорвалось, когда этот когда-то здравомыслящий и красноречивый мужчина поймал себя на том, что во второй раз назвал ее Фелисити.
– Что это со мной? – смущенно пробормотал он. – Конечно, ты не Фелисити. Наверное, ты считаешь меня полным идиотом. Добро пожаловать, Сара. Как тебе понравилась Бельгия?
– Такая же скучная, как о ней говорят. Даже не думайте становиться членом Европарламента. – Сара достала из сумочки книжку. – Я привезла вам сигнальный экземпляр дневников Алана Кларка. По сравнению с ним, даже вы покажетесь паинькой.
Стюарт засмеялся, но тут же задохнулся и стал судорожно ловить ртом воздух.
– Боюсь, что не успею их прочитать.
– Глупости, конечно, успеете. – Она не желала думать о его близкой кончине скорее ради себя. Отрицание смерти делало ее менее реальной, поэтому Сара продолжала строить планы на будущее. – Вы слышали, что Синтия ссылает меня в Эквадор комментировать Кубок Южной Америки? В этом нет никакой необходимости, и я не хочу уезжать так надолго – почти на три недели.
– Ты должна ехать. Не давай ей повода уволить тебя. Держись. И тебе понравится поездка. Эквадор – изумительная страна.
– Хорошо, а пока, надеюсь, вы окажете мне честь быть моим гостем на ужине Ассоциации футбольных писателей. Может, я даже позволю вам повлиять на мое голосование.
– Как я могу отказаться?
Стюарт улыбнулся ей своей прежней улыбкой, напомнив, насколько лучше он выглядел всего пару месяцев назад.
Сара с воодушевлением готовилась к ужину футбольной ассоциации. Накануне она разговаривала со Стюартом. Получив высочайшее согласие своих сиделок, он был полон решимости присутствовать на ужине, хотя – к его глубокому сожалению – в инвалидной коляске. Тем не менее Стюарт пребывал в хорошем настроении, поскольку врачи уверяли, что он вступил в фазу – хотя и краткую – ремиссии.
Сара долго обдумывала свой наряд, желая подчеркнуть, что она – не один из «своих парней», а именно женщина, вступившая в ассоциацию. Деловые костюмы она отвергла, как слишком мужеподобные, и наконец выбрала маленькое черное платье, в котором познакомилась с Биллом. До сих пор оно оставалось любимым.
«Неудивительно, что Билл влюбился в тебя», – подумала она, улыбаясь своему отражению и радуясь, что воспоминания вызвали не боль, а просто благодарность за прошлую любовь.
Когда она наносила последний штрих, подкрашивала губы, зазвонил телефон.
– Алло, Сара? Это Дженис. Стюарта увезли в больницу.
Двадцать минут спустя Сара – все еще в вечернем платье – вылетела из такси и помчалась вверх по лестнице ко входу в больницу.
– Вы член семьи? – спросила врач, останавливая ее у двери в палату Стюарта.
Сара испугалась, что ее не пустят.
– Нет. Я друг. Близкий друг.
– Сожалею, но я не могу позволить вам войти. Ему необходим отдых.
Слава Богу, Стюарт еще держится.
– Он сам просил, чтобы меня вызвали. Вы уверены, что я не могу увидеть его хотя бы на минуту?
Врач взглянула на часы.
– Хорошо. Одна минута.
В фигуре на кровати, опутанной проводами приборов и трубками капельниц, с кислородной маской на лице, с трудом можно было узнать Стюарта. Он выглядел таким немощным и несчастным, что в какую-то долю секунды Сара пожелала ему скорейшего избавления. Реальность смерти, унизительная и жестокая, была совсем не похожа на то, что показывают в кинофильмах.
На стуле у стены дремала усталая Дженис. Сара осторожно потрясла ее за плечо.
– Дженис, Дженис, это Сара.
– О, Сара, привет. Я, кажется, заснула.
– Что случилось?
– Еще днем он казался таким оживленным, так радовался предстоящему празднику. Я уже собиралась передать смену ночной сиделке, когда он потерял сознание. Боюсь, у меня плохие новости.
Синтия продолжала внимательно изучать лицо Сары. Сходство было поразительным: те же миндалевидные зеленые глаза, те же высокие скулы, даже походка похожа. И самое страшное: ни за какие деньги не могла она купить у пластических хирургов красоту, подаренную Саре Мур природой. Когда она видела в зеркале свое лицо, ей хотелось рыдать от отчаяния.
Синтия решила сорвать гнев на Стюарте.
– Дорин, никаких отговорок, просто соедините меня с мужем.
Много лет Дорин героически пыталась защищать Стюарта от жены, но это редко удавалось; ей не по силам было тягаться с Синтией.
– Синтия, в чем дело? Я ухожу на важное голосование.
– С меня довольно. Я увольняю твою шлюху. Хватит делать из меня посмешище. Ты ползаешь перед ней точно так же, как перед той дешевой манекенщицей. Не думай, что я не знаю о Стокгольме.
– Синтия, только шевельни пальцем, чтобы причинить вред Саре Мур, и я опубликую историю своей жизни в «Дейли мейл». Интересное будет чтиво для широкой публики. Кое-что не знаешь даже ты.
– Ты не посмеешь, – с ненавистью прошипела она.
– Почему? Мне ведь нечего больше терять? Синтия, в последний раз предупреждаю, оставь Сару в покое. Между нами не происходит ничего такого, о чем ты думаешь.
– Если ты считаешь, что я поверю, то, должно быть, страдаешь не только раком, но и разжижением мозгов.
– Синтия, ты так же безобразна изнутри, как снаружи. Еще одно твое слово, и я раздену тебя перед всем миром.
– Тик-так, Стюарт, – насмешливо сказала Синтия. – Это отстукивают твои последние секунды и умирают одна за другой твои клетки. Ты чувствуешь, как рак пожирает твое тело? Больно даже пить и есть, не правда ли, Стюарт? А ты чувствуешь запах смерти? Говорят, что его можно почувствовать. Насколько безобразно твое нутро?
– Опасно так говорить о смерти, Синтия.
Синтия бросила трубку на рычаг и пнула ногой корзинку для бумаг. Она не сомневалась, что Стюарт пойдет в «Мейл». Сегодня победа за старым ублюдком, но это ненадолго. Ничто не спасет Сару Мур, когда он сдохнет. Может, в свое время он и был великим политическим интриганом, но даже он ничего не сможет сделать из могилы.
Мысли о смертельной болезни Стюарта слегка успокоили Синтию, и она удивилась, что по прошествии сорока лет все еще чувствует необходимость контролировать его. Она не испытывала к мужу ничего, кроме злобы, по временам граничившей с дикой ненавистью, но ее бесило то, что она не смогла купить его любовь, как и красоту для себя.
В самом начале их брака Синтия пользовалась своей властью, и Стюарт ходил по струнке, как и все остальные. Но мало-помалу, со взлетом своей карьеры, он добился независимости, и Синтия его потеряла. Одно это поражение затмевало все другие ее победы. Чего бы она ни достигла, сколько бы людей ни боялось ее, пока жив открыто пренебрегающий ею Стюарт, она не сможет чувствовать себя неуязвимой. Но момент его смерти и ее торжества приближается. А тем временем найдется немало футбольных событий за рубежом. Придется несравненной Саре Мур собирать чемоданы.
Стюарт дал Саре ключ от своей квартиры, поскольку ему уже трудно было преодолевать расстояние между спальней и входной дверью. Сара приезжала к нему, по меньшей мере, дважды в неделю и каждый раз, поворачивая ключ в замке, замирала на секунду, обуреваемая дурными предчувствиями. В последние месяцы состояние Стюарта ухудшалось с катастрофической быстротой, как будто признавшись Саре в своей болезни и освободившись от необходимости скрывать ее, он уже не видел смысла в борьбе за жизнь.
Однако Стюарт не желал переезжать в дом Синтии, все равно никто не стал бы там о нем заботиться. Сара убедила его нанять медицинских сестер, чтобы обеспечить круглосуточное дежурство. Сиделкам было строго-настрого приказано немедленно вызывать Сару в случае необходимости. И такое случилось на Рождество. Стюарта увезли в больницу, но он выкарабкался, даже стало казаться, что его состояние улучшается.
Сегодня, когда Сара приехала, Стюарт спал; придвинутый к кровати телевизор показывал дневные новости Си-эн-эн. Приветливая пожилая медсестра, сидевшая с книгой у кровати, подняла глаза и улыбнулась.
– Не будите его, Дженис, – прошептала Сара. – Я постараюсь забежать попозже.
Сиделка отложила книгу.
– Он очень настаивал, чтобы я разбудила его, когда вы придете. Вы знаете, как он всегда ждет вас. – Она встала и мягко тронула Стюарта за плечо. – Стюарт, Сара пришла.
Стюарт приоткрыл глаза и улыбнулся.
– Сара, дорогая, присядь. – Он с трудом приподнялся, опираясь на локти, и Дженис подоткнула подушки ему под спину. – Это мне? – спросил он, заметив желтые нарциссы в руке Сары. – Как мило. Дженис, пожалуйста, найдите что-нибудь для цветов.
Сиделка правильно истолковала его просьбу и вышла из комнаты. Стюарт любил проводить время с Сарой наедине.
– Вы смотрите Си-эн-эн, – заметила Сара, садясь на край кровати. – Вам не кажется это нелояльным? У «Прямого эфира» неплохая служба новостей. Вам следует посмотреть передачи.
– И поднять их рейтинг на пятьдесят процентов? Я не доставлю Синтии подобного удовольствия.
Стюарт не так уж сильно преувеличивал. На «Прямой эфир» подписалось всего около трехсот тысяч абонентов, и компания испытывала серьезные финансовые затруднения. Конкуренты «Геральд» сообщали, что канал получает от рекламы не более пятисот тысяч в неделю, тогда как еженедельные текущие расходы составляют пять миллионов, пожирая личные капиталы Синтии.
– Ты слышала, что она превысила свой кредит еще на десять миллионов? – радостно спросил Стюарт, явно довольный рискованным финансовым положением жены.
– Слышала. В «Геральд» настоящая паника. В пятницу уволился редактор телеканала Пол Робинсон, и Синтия поспешила пустить слух, что он не достоин ее любимого детища.
Стюарт взял с тумбочки пульт дистанционного управления и переключил канал. В «Прямом эфире» заикалась Мэнди Бэрраклаф.
– И это был Билл… – Мэнди умолкла, пытаясь прочесть подсказку на телесуфлере. – Коллинз! – победно закончила она. – А теперь запись… э… Одной из ваших любимых программ.
Ничего не произошло. Мэнди умоляюще уставилась куда-то мимо камеры, кивнула и подтвердила:
– Сейчас увидим.
Понаблюдав еще секунд тридцать за бессмысленно оглядывающейся по сторонам Мэнди, Стюарт с отвращением выключил телевизор.
– И как это Синтии хватило наглости просить у меня деньги на этот кошмар. Она наверняка надеется, что я умру раньше ее телеканала.
– Стюарт, не говорите так!
– Сара, даже если мы не будем говорить о моей смерти, она никуда не денется. До сих пор ты хорошо держалась. Я так долго ничего не говорил тебе, потому что боялся твоей реакции. Ты столько пережила. Я боялся, что ты сбежишь от меня.
– Тогда в Стокгольме я очень на вас рассердилась. В ту ночь, когда родилась Бет, вы обещали, что я больше не буду страдать. Вы солгали.
– Сара, смерть – неизбежность, – спокойно сказал Стюарт.
Сара встала и отошла к окну, не в силах смотреть ему в глаза.
– Вы так говорите, словно сдались.
– Это жестоко.
Сара повернулась к нему. Меньше всего на свете она хотела оскорбить Стюарта, она пыталась заставить его бороться.
– Почему вы отказываетесь от лечения?
– Моя дорогая девочка, мы уже сто раз это обсуждали. Ты знаешь, что никакое лечение не поможет. И в противоположность большей части моей жизни, я стараюсь принять смерть хоть с каким-то достоинством. Мне шестьдесят шесть. Когда я родился, многие мечтали о таком преклонном возрасте. Но я рад, что ты сердишься. Сохрани этот гнев, и пусть он ведет тебя вперед. Нельзя перестать жить только потому, что жизнь кончается смертью.
– Вы так говорите, как будто это лишь вопрос силы воли.
– Но это правда. И я редко встречал в людях такую силу воли, как у тебя. Послушай, если эта тема так тебя расстраивает, давай поговорим о чем-нибудь другом.
Сара воспользовалась предоставленным ей шансом.
– Сегодня я иду к Бетти на первый день рождения.
Глаза Стюарта вспыхнули.
– Как поживает твоя маленькая крестница?
– Не крестница. Помните, они устроили именины вместо крещения?
– Хм-м. – В некоторых вещах Стюарт был очень консервативен. – Ну, все равно, как она поживает?
– Прекрасно. Только я не очень часто вижу ее и Кейти.
– Сара, ты слишком много времени проводишь с умирающим, надо больше встречаться с живыми.
Сара не знала, что ответить. С одной стороны, Стюарт прав, но едва ли она могла назвать существование подруги «жизнью».
– Скажи «спасибо» тете Саре. – Кейти попыталась перекричать шум, устроенный восемью малышами и, когда Бетти, восторженно гукая, заковыляла прочь с новым медведем, обняла подругу. – Я тебя вечность не видела.
– Да, очень давно.
По молчаливому соглашению, они теперь редко встречались. Их дружба отошла на задний план, и как ни страдала от этого Сара, в глубине души она понимала, что погрузилась в заботы о Стюарте, чтобы подальше запрятать зависть к материнству Кейти.
Бетти уселась с мишкой под столом, в стороне от остальных детей. Кейти со вздохом взяла дочку на руки и пошла в кухню.
– Ты устала, малышка? Сара, давай достанем торт и попробуем утихомирить этот сумасшедший дом.
Лавируя между беснующимися детьми, Сара подумала, как отнесется Кейти к липким отпечаткам пальцев, оставленным на ее расписанных вручную обоях.
– Где Джозеф?
– Работает, но я не хотела бы обсуждать это сегодня, – ответила Кейти, предвосхищая дальнейшие расспросы о состоянии ее брака.
– Тогда поговорим о Мэгги. Я читала в «Гардиан», что ее назначили главным редактором «Хлои».
Сара хотела добиться хоть какой-то реакции, однако и разговор о работе не заинтересовал Кейти. Вместе с интересом к модной одежде она, казалось, растеряла всю свою энергию и честолюбие. Отработав главным редактором «Мариэллы» всего несколько месяцев, Кейти отказалась от должности, удовлетворившись всеобъемлющим титулом «сотрудника редакции». Сара каждый месяц просматривала журнал, но редко встречала на его страницах ее имя.
– Ладно, давай праздновать, – сказала Сара нарочито веселым тоном.
Четыре часа спустя, совершенно измученная, Сара прощалась с подругой:
– Надо встречаться чаще.
Кейти молча обняла ее.
– Фелисити! Наконец ты вернулась, – сказал Стюарт, отставив стакан с молочным коктейлем.
– Это Сара, – поправила его Дженис. – Вы же знаете Сару.
Сара положила сумочку и поцеловала Стюарта в лоб.
– Конечно, знает.
Ей было неприятно, что Дженис разговаривает со Стюартом, как с маленьким ребенком.
Сара не навещала Стюарта почти неделю. Недавно увеличившийся бюджет спортивного раздела позволил опубликовать серию статей о европейском футболе, и все они были поручены Саре. Коллеги считали, что ей повезло, но Сара прекрасно понимала истинную причину. Хоть Дин Гейвин ни за что бы не проболтался, даже если бы и знал, Сара догадывалась, что за ее зарубежными поездками стоит приказ владелицы газеты. Казалось, нет на свете ничего, на что бы не пошла Синтия, лишь бы отравить мужу последние дни.
Сара также не сомневалась – несмотря на все заверения Стюарта, – что и ее дни в «Геральд» сочтены, и смирилась с этим. А пока, раз Синтия готова тратить деньги, чтобы Сара была подальше, так тому и быть.
Каждый раз, возвращаясь из этих поездок, Сара видела, как быстро ухудшается состояние Стюарта, а сегодня, после недели, проведенной в Бельгии, она с ужасом узнала, что Стюарту для облегчения болей начали давать морфий. И за эту неделю Стюарт похудел еще больше: впалые щеки, вздувшиеся на лбу вены, пергаментная кожа, такие тонкие запястья, что казалось, они вот-вот сломаются от малейшего усилия. Сердце Сары чуть не разорвалось, когда этот когда-то здравомыслящий и красноречивый мужчина поймал себя на том, что во второй раз назвал ее Фелисити.
– Что это со мной? – смущенно пробормотал он. – Конечно, ты не Фелисити. Наверное, ты считаешь меня полным идиотом. Добро пожаловать, Сара. Как тебе понравилась Бельгия?
– Такая же скучная, как о ней говорят. Даже не думайте становиться членом Европарламента. – Сара достала из сумочки книжку. – Я привезла вам сигнальный экземпляр дневников Алана Кларка. По сравнению с ним, даже вы покажетесь паинькой.
Стюарт засмеялся, но тут же задохнулся и стал судорожно ловить ртом воздух.
– Боюсь, что не успею их прочитать.
– Глупости, конечно, успеете. – Она не желала думать о его близкой кончине скорее ради себя. Отрицание смерти делало ее менее реальной, поэтому Сара продолжала строить планы на будущее. – Вы слышали, что Синтия ссылает меня в Эквадор комментировать Кубок Южной Америки? В этом нет никакой необходимости, и я не хочу уезжать так надолго – почти на три недели.
– Ты должна ехать. Не давай ей повода уволить тебя. Держись. И тебе понравится поездка. Эквадор – изумительная страна.
– Хорошо, а пока, надеюсь, вы окажете мне честь быть моим гостем на ужине Ассоциации футбольных писателей. Может, я даже позволю вам повлиять на мое голосование.
– Как я могу отказаться?
Стюарт улыбнулся ей своей прежней улыбкой, напомнив, насколько лучше он выглядел всего пару месяцев назад.
Сара с воодушевлением готовилась к ужину футбольной ассоциации. Накануне она разговаривала со Стюартом. Получив высочайшее согласие своих сиделок, он был полон решимости присутствовать на ужине, хотя – к его глубокому сожалению – в инвалидной коляске. Тем не менее Стюарт пребывал в хорошем настроении, поскольку врачи уверяли, что он вступил в фазу – хотя и краткую – ремиссии.
Сара долго обдумывала свой наряд, желая подчеркнуть, что она – не один из «своих парней», а именно женщина, вступившая в ассоциацию. Деловые костюмы она отвергла, как слишком мужеподобные, и наконец выбрала маленькое черное платье, в котором познакомилась с Биллом. До сих пор оно оставалось любимым.
«Неудивительно, что Билл влюбился в тебя», – подумала она, улыбаясь своему отражению и радуясь, что воспоминания вызвали не боль, а просто благодарность за прошлую любовь.
Когда она наносила последний штрих, подкрашивала губы, зазвонил телефон.
– Алло, Сара? Это Дженис. Стюарта увезли в больницу.
Двадцать минут спустя Сара – все еще в вечернем платье – вылетела из такси и помчалась вверх по лестнице ко входу в больницу.
– Вы член семьи? – спросила врач, останавливая ее у двери в палату Стюарта.
Сара испугалась, что ее не пустят.
– Нет. Я друг. Близкий друг.
– Сожалею, но я не могу позволить вам войти. Ему необходим отдых.
Слава Богу, Стюарт еще держится.
– Он сам просил, чтобы меня вызвали. Вы уверены, что я не могу увидеть его хотя бы на минуту?
Врач взглянула на часы.
– Хорошо. Одна минута.
В фигуре на кровати, опутанной проводами приборов и трубками капельниц, с кислородной маской на лице, с трудом можно было узнать Стюарта. Он выглядел таким немощным и несчастным, что в какую-то долю секунды Сара пожелала ему скорейшего избавления. Реальность смерти, унизительная и жестокая, была совсем не похожа на то, что показывают в кинофильмах.
На стуле у стены дремала усталая Дженис. Сара осторожно потрясла ее за плечо.
– Дженис, Дженис, это Сара.
– О, Сара, привет. Я, кажется, заснула.
– Что случилось?
– Еще днем он казался таким оживленным, так радовался предстоящему празднику. Я уже собиралась передать смену ночной сиделке, когда он потерял сознание. Боюсь, у меня плохие новости.