Страница:
Сара наклонилась вперед и оперлась локтями о стол.
Фрэнк впервые обратил на нее внимание.
– Тебе что-то надо, дорогуша?
Сара пожала плечами и встала.
– Я думала, вам нужна компания.
– Ты в игре, Фрэнк, – плотоядно улыбнулся один из мужчин.
Фрэнк достал из кармана пачку банкнот и вручил Саре двадцатку.
– Бери, милашка, и береги свою добродетель. А теперь проваливай.
Сара взяла деньги и отошла под смех Фрэнка и его приятелей.
– Голову даю на отсечение, уличных девок ничем не прошибешь, совершенно бесчувственные, – услышала она голос Фрэнка. – Хотя этой я мог бы дать шанс. Настоящая красотка.
– Что ты им сказала? – спросила Бренда.
– Ничего, – ответила Сара, вручая ей деньги.
– Послушай, если будешь дуться из-за своей толстой подружки, ты мне здесь не нужна. Я тебя предупреждала, что она не во вкусе Микки.
– А кто в моем вкусе? – Из-за спины Сары выкатился Микки и посмотрел на нее снизу вверх. – Ты, малышка. Брен, будь добра, принеси-ка два джина с тоником на мой столик. – Микки положил ладонь на попку Сары. – Пойдем, посидим.
Сара устроилась рядом с Микки на диванчике в кабинке. Когда Бренда принесла напитки, Микки по-хозяйски положил Саре руку на колено.
– Ты ведь знаешь, что ты – нечто особенное, не так ли? – ухмыльнулся он. – Я только что из Нью-Йорка. Там неплохие девчонки, но с тобой и сравнить нельзя.
Сара подумала было скинуть его ладонь со своего колена, но решила, что придется терпеть и улыбаться.
– Салют, – сказала она, опустошая свой стакан одним глотком.
– Микки! – В кабинку влетела девица и плюхнулась на колени Нэша. Это оказалась Элен, тут же начавшая развязывать свою шаль. Сара вздрогнула в ожидании появления безобразных ожогов, и ее ужас усилился, когда выяснилось, что под шалью отсутствует бюстгальтер. – Отличный порошок. Могу сегодня избавиться от двадцати граммов. Никаких проблем.
– Проваливай, Элен, – рявкнул Микки, хлопнув ее по груди. – Убери эти мерзкие штуки от моего лица.
– Не обижай меня, Микки, – заныла Элен, прижимаясь к нему.
– Повторять не буду. Одевайся и не лезь ко мне!
Элен надулась, поправила шаль на груди и встала.
– Пожалуй, позвоню Стиву. Расскажу ему о тебе.
Быстрый, как змея, Микки вскочил, схватил женщину за горло и прижал к стене.
– Не смей угрожать мне!
Глаза Элен чуть не вылезли из орбит.
– М-микки, мне больно! Я просто пошутила. Отпусти меня… Пожалуйста.
Микки ослабил хватку.
– Убирайся, я потом с тобой разберусь!
Потирая горло, Элен свирепо уставилась на Сару. Она явно заподозрила, что новенькая пытается занять ее место.
– Эту идиотку я скоро выгоню, – сказал Микки, когда Элен отошла. – Моему клубу нужно несколько таких штучек, как ты. Да, Элен говорила, что ты задаешь слишком много вопросов.
– Я просто хотела выяснить обстановку, – объяснила Сара как можно равнодушнее, хотя ее охватила паника. Рука Микки уже пыталась раздвинуть ей ноги. – Я работаю здесь почти две недели, и каждый вечер заканчивается ничем. Я хочу встречаться с настоящими мужчинами. С такими, как вы.
Сара представила, как продает кокаин клиентам бара и сидит полуголой на коленях Микки. Ее чуть не стошнило.
– Ну, сегодня тебе повезло, – ухмыльнулся Микки, сражаясь с кружевной оборкой ее трусиков. Он носил кольца на каждом пальце, и Сара почувствовала, как один из бриллиантов царапает кожу.
Микки сжал зубами мочку ее уха. Сара задохнулась, оцепенела.
– Микки, я…
– Угостить тебя? Ну конечно. – Микки вытащил из кармана пакет кокаина и, высыпав немного порошка на стол, ловко сгреб его бритвой в тонкую линию. Затем он скрутил пятидесятифунтовую банкноту и вручил ее Саре.
Сара неуверенно взяла бумажную трубочку и несколько секунд просто смотрела на нее. Она никогда в жизни не принимала наркотики. Показная храбрость явно завела ее слишком далеко. С чего вдруг ей пришло в голову, что она годится для подобного расследования?
– Я не думаю…
– Вдохни! – В голосе Микки послышалась явная угроза.
Под его пристальным взглядом Сара вставила трубочку в левую ноздрю, закрыла пальцем правую – так, как она видела во множестве фильмов – и вдохнула весь порошок разом, желая как можно скорее покончить с этим. Кокаин тут же обжег ей горло, глаза наполнились слезами.
– Хорошо, – выдохнула она, давясь от горечи.
– Тогда повтори. – Слова прозвучали приказом, а не предложением.
Нос горел, как будто кровоточил, едкая жидкость сочилась по горлу.
– Думаю, одной порции достаточно.
– Еще разок, а потом найдем более уединенное местечко.
Микки приготовил для нее новую порцию кокаина и вернул Саре свернутую трубочкой банкноту.
Сара вдохнула кокаин и вскочила. Ей казалось, что миллионы булавок воткнулись в мозг. Когда Микки обхватил ее и повел из зала, она вся тряслась.
Он втолкнул ее в свой кабинет, закрыл дверь и включил лампу дневного света. Сара чуть не ослепла, но успела понять, что это начинает действовать наркотик, и испугалась. Как можно полагаться на отказывающиеся работать мозги?
Кабинет использовался и как кладовка, так что Микки пришлось отодвинуть груду коробок, чтобы добраться до своего письменного стола. Усевшись, он достал пакет с кокаином и ухмыльнулся.
– Пожалуй, придется догонять тебя. – Он вытащил из ящика зеркало, высыпал на него порошок, выровнял и поднял телефонную трубку. – Один короткий звонок, и я твой.
Сара стояла как вкопанная, почти ничего не соображая. Как она могла так сглупить?
– Стив? Привет. – Микки отвел трубку от рта. – Раздевайся. – Он раскрыл телефонную книжку. – Порядок, приятель. Я тебя надолго не задержу. Ронни провернул дело. Думаю, тебе понадобится его номер телефона. Ручка есть? – Микки прикрыл ладонью микрофон. – Ты меня слышала?
Сара не шевелилась. Микки продиктовал номер и положил трубку, затем подошел к Саре и дернул за бретельку, обнажив левую грудь.
– Ты что-то плохо себя ведешь, – сказал он, зажигая сигарету.
– О ч-чем вы?
Ее голова раскалывалась.
– Не прикидывайся дурочкой. Все вы, шлюхи, одинаковы. Дряни! – Микки стряхнул пепел и поднес сигарету почти к самому ее соску. – Хорошо, что есть такие мужчины, как я, чтобы держать вас в узде.
Инстинкт самосохранения, вдруг проснувшийся в Саре, разорвал наркотический туман. Почти не соображая, что делает, она отшвырнула руку с сигаретой и толкнула Микки спиной на стол. Пакет упал, и весь кокаин высыпался на пол.
– Чокнутая сука! – взвизгнул Микки, бросаясь на пол и пытаясь собрать порошок.
Сара лягнула ползающее перед ней тело, попав каблуком в бок. Полностью потеряв контроль над собой, она думала об одном: причинить ублюдку как можно больше боли.
– Поганая шлюха, я убью тебя!
Задыхающийся, ошеломленный ее вспышкой, Микки с трудом поднялся и влепил ей пощечину, оцарапав кольцами щеку.
– Ублюдок! Ублюдок!
Сара сжала кулаки и заколотила по мерзкой роже. Обезумев, она свалила Микки на пол и снова начала бить его ногами. Когда Микки сжался в комочек, где-то в глубине ее сознания появилась мысль, что, если она не остановится, то запросто убьет его. Она пнула его в последний раз, схватила телефонную книжку Микки, перепрыгнула через скрюченное тело, распахнула дверь кабинета и помчалась вон из бара так быстро, как только могла. От этого зависела ее жизнь.
Микки, шатаясь, доковылял до распахнутой двери кабинета.
– Остановите ее. Кто-нибудь! Держите ее.
Фрэнк и Бренда бросились в погоню, но Сара, увиливая от мчащихся машин, уже бежала по середине Бруер-стрит и на ходу вскочила в такси. Оглянувшись, она увидела исчезающих вдали Микки, Фрэнка и Бренду.
Глава 3
Глава 4
Фрэнк впервые обратил на нее внимание.
– Тебе что-то надо, дорогуша?
Сара пожала плечами и встала.
– Я думала, вам нужна компания.
– Ты в игре, Фрэнк, – плотоядно улыбнулся один из мужчин.
Фрэнк достал из кармана пачку банкнот и вручил Саре двадцатку.
– Бери, милашка, и береги свою добродетель. А теперь проваливай.
Сара взяла деньги и отошла под смех Фрэнка и его приятелей.
– Голову даю на отсечение, уличных девок ничем не прошибешь, совершенно бесчувственные, – услышала она голос Фрэнка. – Хотя этой я мог бы дать шанс. Настоящая красотка.
– Что ты им сказала? – спросила Бренда.
– Ничего, – ответила Сара, вручая ей деньги.
– Послушай, если будешь дуться из-за своей толстой подружки, ты мне здесь не нужна. Я тебя предупреждала, что она не во вкусе Микки.
– А кто в моем вкусе? – Из-за спины Сары выкатился Микки и посмотрел на нее снизу вверх. – Ты, малышка. Брен, будь добра, принеси-ка два джина с тоником на мой столик. – Микки положил ладонь на попку Сары. – Пойдем, посидим.
Сара устроилась рядом с Микки на диванчике в кабинке. Когда Бренда принесла напитки, Микки по-хозяйски положил Саре руку на колено.
– Ты ведь знаешь, что ты – нечто особенное, не так ли? – ухмыльнулся он. – Я только что из Нью-Йорка. Там неплохие девчонки, но с тобой и сравнить нельзя.
Сара подумала было скинуть его ладонь со своего колена, но решила, что придется терпеть и улыбаться.
– Салют, – сказала она, опустошая свой стакан одним глотком.
– Микки! – В кабинку влетела девица и плюхнулась на колени Нэша. Это оказалась Элен, тут же начавшая развязывать свою шаль. Сара вздрогнула в ожидании появления безобразных ожогов, и ее ужас усилился, когда выяснилось, что под шалью отсутствует бюстгальтер. – Отличный порошок. Могу сегодня избавиться от двадцати граммов. Никаких проблем.
– Проваливай, Элен, – рявкнул Микки, хлопнув ее по груди. – Убери эти мерзкие штуки от моего лица.
– Не обижай меня, Микки, – заныла Элен, прижимаясь к нему.
– Повторять не буду. Одевайся и не лезь ко мне!
Элен надулась, поправила шаль на груди и встала.
– Пожалуй, позвоню Стиву. Расскажу ему о тебе.
Быстрый, как змея, Микки вскочил, схватил женщину за горло и прижал к стене.
– Не смей угрожать мне!
Глаза Элен чуть не вылезли из орбит.
– М-микки, мне больно! Я просто пошутила. Отпусти меня… Пожалуйста.
Микки ослабил хватку.
– Убирайся, я потом с тобой разберусь!
Потирая горло, Элен свирепо уставилась на Сару. Она явно заподозрила, что новенькая пытается занять ее место.
– Эту идиотку я скоро выгоню, – сказал Микки, когда Элен отошла. – Моему клубу нужно несколько таких штучек, как ты. Да, Элен говорила, что ты задаешь слишком много вопросов.
– Я просто хотела выяснить обстановку, – объяснила Сара как можно равнодушнее, хотя ее охватила паника. Рука Микки уже пыталась раздвинуть ей ноги. – Я работаю здесь почти две недели, и каждый вечер заканчивается ничем. Я хочу встречаться с настоящими мужчинами. С такими, как вы.
Сара представила, как продает кокаин клиентам бара и сидит полуголой на коленях Микки. Ее чуть не стошнило.
– Ну, сегодня тебе повезло, – ухмыльнулся Микки, сражаясь с кружевной оборкой ее трусиков. Он носил кольца на каждом пальце, и Сара почувствовала, как один из бриллиантов царапает кожу.
Микки сжал зубами мочку ее уха. Сара задохнулась, оцепенела.
– Микки, я…
– Угостить тебя? Ну конечно. – Микки вытащил из кармана пакет кокаина и, высыпав немного порошка на стол, ловко сгреб его бритвой в тонкую линию. Затем он скрутил пятидесятифунтовую банкноту и вручил ее Саре.
Сара неуверенно взяла бумажную трубочку и несколько секунд просто смотрела на нее. Она никогда в жизни не принимала наркотики. Показная храбрость явно завела ее слишком далеко. С чего вдруг ей пришло в голову, что она годится для подобного расследования?
– Я не думаю…
– Вдохни! – В голосе Микки послышалась явная угроза.
Под его пристальным взглядом Сара вставила трубочку в левую ноздрю, закрыла пальцем правую – так, как она видела во множестве фильмов – и вдохнула весь порошок разом, желая как можно скорее покончить с этим. Кокаин тут же обжег ей горло, глаза наполнились слезами.
– Хорошо, – выдохнула она, давясь от горечи.
– Тогда повтори. – Слова прозвучали приказом, а не предложением.
Нос горел, как будто кровоточил, едкая жидкость сочилась по горлу.
– Думаю, одной порции достаточно.
– Еще разок, а потом найдем более уединенное местечко.
Микки приготовил для нее новую порцию кокаина и вернул Саре свернутую трубочкой банкноту.
Сара вдохнула кокаин и вскочила. Ей казалось, что миллионы булавок воткнулись в мозг. Когда Микки обхватил ее и повел из зала, она вся тряслась.
Он втолкнул ее в свой кабинет, закрыл дверь и включил лампу дневного света. Сара чуть не ослепла, но успела понять, что это начинает действовать наркотик, и испугалась. Как можно полагаться на отказывающиеся работать мозги?
Кабинет использовался и как кладовка, так что Микки пришлось отодвинуть груду коробок, чтобы добраться до своего письменного стола. Усевшись, он достал пакет с кокаином и ухмыльнулся.
– Пожалуй, придется догонять тебя. – Он вытащил из ящика зеркало, высыпал на него порошок, выровнял и поднял телефонную трубку. – Один короткий звонок, и я твой.
Сара стояла как вкопанная, почти ничего не соображая. Как она могла так сглупить?
– Стив? Привет. – Микки отвел трубку от рта. – Раздевайся. – Он раскрыл телефонную книжку. – Порядок, приятель. Я тебя надолго не задержу. Ронни провернул дело. Думаю, тебе понадобится его номер телефона. Ручка есть? – Микки прикрыл ладонью микрофон. – Ты меня слышала?
Сара не шевелилась. Микки продиктовал номер и положил трубку, затем подошел к Саре и дернул за бретельку, обнажив левую грудь.
– Ты что-то плохо себя ведешь, – сказал он, зажигая сигарету.
– О ч-чем вы?
Ее голова раскалывалась.
– Не прикидывайся дурочкой. Все вы, шлюхи, одинаковы. Дряни! – Микки стряхнул пепел и поднес сигарету почти к самому ее соску. – Хорошо, что есть такие мужчины, как я, чтобы держать вас в узде.
Инстинкт самосохранения, вдруг проснувшийся в Саре, разорвал наркотический туман. Почти не соображая, что делает, она отшвырнула руку с сигаретой и толкнула Микки спиной на стол. Пакет упал, и весь кокаин высыпался на пол.
– Чокнутая сука! – взвизгнул Микки, бросаясь на пол и пытаясь собрать порошок.
Сара лягнула ползающее перед ней тело, попав каблуком в бок. Полностью потеряв контроль над собой, она думала об одном: причинить ублюдку как можно больше боли.
– Поганая шлюха, я убью тебя!
Задыхающийся, ошеломленный ее вспышкой, Микки с трудом поднялся и влепил ей пощечину, оцарапав кольцами щеку.
– Ублюдок! Ублюдок!
Сара сжала кулаки и заколотила по мерзкой роже. Обезумев, она свалила Микки на пол и снова начала бить его ногами. Когда Микки сжался в комочек, где-то в глубине ее сознания появилась мысль, что, если она не остановится, то запросто убьет его. Она пнула его в последний раз, схватила телефонную книжку Микки, перепрыгнула через скрюченное тело, распахнула дверь кабинета и помчалась вон из бара так быстро, как только могла. От этого зависела ее жизнь.
Микки, шатаясь, доковылял до распахнутой двери кабинета.
– Остановите ее. Кто-нибудь! Держите ее.
Фрэнк и Бренда бросились в погоню, но Сара, увиливая от мчащихся машин, уже бежала по середине Бруер-стрит и на ходу вскочила в такси. Оглянувшись, она увидела исчезающих вдали Микки, Фрэнка и Бренду.
Глава 3
Сара подняла трубку, надеясь, что звонит Мэгги. Они не разговаривали с тех пор, как Мэгги уехала из Лондона, и квартира казалась ужасно тихой и пустой.
– Пожалуйста, позовите к телефону Сару Мур, – раздался мужской голос.
– Я вас слушаю.
– Здравствуйте. Говорит Саймон Холлэнд, редактор «Санди Войс». Я слышал, вы работаете над материалом, который может заинтересовать нас.
Он чеканил слова, будто диктовал секретарше.
– Извините?
– Надеюсь, моя информация достоверна. Вы вели журналистское расследование, устроившись официанткой в бар?
– Кто вам об этом сказал? – спросила Сара, немедленно подумав о Мэгги. Наверное, та проболталась одному из своих бесчисленных любовников.
– Полно, мисс Мур. Вы же знаете, как тесен наш журналистский мир и как быстро распространяются слухи. Но вы не ответили на мой вопрос.
– Да.
– Материал готов?
Думать надо было быстро. Кто бы ни проболтался Саймону Холлэнду, ей выпала необыкновенная удача. Нельзя упускать свой шанс.
– Я еще не все раскопала, но знаю, что там торгуют кокаином.
– Это не новости. Еще что-нибудь?
– Стероиды.
– Кто их принимает?
– Я не вполне уверена…
– Мы не можем использовать в газете домыслы, – резко оборвал редактор.
Не сказать ли ему о своей уверенности в том, что есть люди, которые платят деньги за преднамеренный проигрыш в футбольных матчах? Но реальных фактов у нее нет. Холлэнд снова высмеет ее.
– Извините, кажется, мы попусту тратим время, – заявил он.
Сара помолчала секунду, ошеломленная скоростью, с которой ускользал от нее ее великолепный шанс, и, сознавая, что никогда не простит себе этого, сказала:
– А если один из наркоманов – Билли Тод?
– Вот это уже интересно, – сказал Холлэнд чуть мягче. – Приходите в редакцию завтра утром. Ровно в десять.
Джун Мур читала заголовок в «Санди Войс»: «БИЛЛИ ТОД ПРИНИМАЕТ НАРКОТИКИ. ПОЗОР КАПИТАНА «ЭШТОНА», – и руки ее тряслись от волнения. Под заголовком стояло имя Сары, хотя и не таким крупным шрифтом, как хотелось бы Джун, все же весь мир мог видеть его на первой странице газеты. Надев очки, Джун прочитала статью, смакуя каждое слово, написанное ее дочерью. Последняя строчка гласила, что продолжение – на страницах 2 и 3. Охваченная гордостью – еще бы! Целых три страницы! – Джун перелистнула газету и с удивлением уставилась на фотографию Сары, занимавшую большую часть третьей страницы: обычно газеты не помещают фотографии репортеров. Очевидно, начальство очень довольно работой Сары. Только почему дочь не хотела, чтобы Джун прочитала статью? Ведь она наверняка знала, как матери не терпится показать газету всем соседям?
Вскоре Джун обнаружила причину. История под фотографией привела ее в ужас. Джун читала и перечитывала материал, с трудом веря, что ее девочка подвергла себя такой опасности, чтобы раздобыть эту информацию. На фотографии отчетливо виднелись синяки и царапины на лице Сары. Что же за человек этот Микки Нэш, если мог сделать такое с ее малышкой? Когда Джун говорила с Сарой в последний раз, та казалась такой беспечной, хотя после инцидента прошло лишь несколько дней. Наркотики, проституция, насилие… как могла Сара так рисковать? Как она вообще узнала об этом баре?
Резко зазвонил телефон, и Джун поспешила по коридору, надеясь, что звонит Сара с какими-то объяснениями.
– Джун.
– Вы! – Джун почувствовала тошноту, как случалось каждый раз, когда она сталкивалась с угрозой. Бороться Джун не умела. Она была маленькой, чуть располневшей женщиной со встревоженным ничем не примечательным лицом, предпочитавшей скучную практичную одежду, которая, как она сама говорила, подходит ее возрасту. Правда, почти то же самое шестидесятилетняя Джун говорила себе и в тридцать лет.
Джун всегда старалась держаться подальше от жизни с ее бедами. Все – от идеального порядка, царившего в ее одноэтажном домике с верандой, до нехитрой еды, которую она готовила для благотворительной организации, – было рассчитано на то, чтобы не привлекать к себе чрезмерного внимания. И поэтому даже сейчас, когда ставка была так велика, она совершенно не могла быть грубой или агрессивной, отстаивая свою точку зрения.
– Вы читали «Санди Войс»?
– Да, но…
– Мне очень жаль. Я понял, что совершил глупейшую ошибку, как только послал Саре то письмо.
– Какое письмо? Я же просила вас не контактировать с ней.
– Я сообщил ей некоторую информацию о баре. Понятия не имел, что она отправится туда, чтобы провести расследование. И я…
– Что вы наделали! Вы с ума сошли? Что еще вы ей рассказали? А если она что-то узнала?
– Ничего. Письмо было анонимным. Я искренне считал, что эта история могла бы быть прекрасным шансом для начала ее карьеры.
– Какой шанс? Ее чуть не убили! – Мысль о том, что могло случиться с Сарой, лишила Джун всей ее кротости и вежливости. – Вы видели, что тот… тот извращенец сделал с лицом моей дочери… ну, считайте, что это ваших рук дело. Это на вашей совести. И я в последний раз предупреждаю: держитесь от нее подальше. – Джун выхватила из кармана кардигана носовой платок и вытерла навернувшиеся на глаза слезы. – Если у вас есть хоть какие-то чувства, вы оставите меня и мою дочь в покое.
– Я не могу.
Джун долго молчала, пытаясь найти нужные слова, чтобы выразить всю свою боль, и теребила кружевную салфетку на телефонном столике. Как же убедить собеседника, что нет никакого смысла продолжать этот разговор?
– Джун? Вы слышите меня?
Джун посмотрела на смятую газету в своей руке.
– Если вы еще хоть раз свяжетесь с ней – письменно, как угодно, тогда в этой газете появится ваше лицо. Я все расскажу журналистам. Поверьте: если это единственный способ остановить вас, я это сделаю.
Джун повесила трубку, опустилась на колени, расправила на ковре газету и, взглянув на фотографию Сары, разрыдалась. Она прекрасно знала, что никогда не сможет выполнить свою угрозу.
– Привет, мам, как ты себя чувствуешь? – ласково спросила Сара. Сопение на другом конце провода красноречиво ответило на ее вопрос. – Как бы я хотела быть сейчас с тобой.
– Поверить не могу, что прошло уже девять лет. Девять лет, – повторила Джун.
Ровно девять лет назад Гарри, отец Сары, умер от сердечного приступа в ванной их дома в Финсбэри-парк. Джун похоронила Гарри в Бэквеле, деревушке неподалеку от Бристоля, напоминавшей ей о первых чудесных годах, проведенных с мужем, и осталась там жить.
– Я тоже очень скучаю, – сказала Сара, вспоминая – словно это было только вчера, – как отец подбрасывал и кружил ее. Гарри всегда притворялся, что собирается разжать руки, и она визжала от восторга, зная, что отец никогда этого не сделает. Потом он крепко обнимал дочку, прижимался румяной щекой к ее щеке, щекоча ее своей бородой, а она запускала пальцы в его рыжие волосы и целовала его, зная, что во всем мире нет другого такого сильного и смелого человека, как ее папочка.
– Ты ходила на кладбище? – спросила Сара, еле сдерживая слезы.
– Рано утром. Мне пришлось добрых полчаса расчищать мусор вокруг могилы. Какой позор.
Сара с облегчением улыбнулась. Голос матери теперь звучал немного спокойнее. Наведение порядка всегда укрепляло дух Джун Дюнкерк.
– Что ты…
– Мам, ты можешь говорить немного громче? Здесь очень шумно.
Сара обвела взглядом помещение. Ряды столов, сидящие за ними журналисты с усталыми лицами в рубашках с закатанными рукавами. Кто-то свирепо колотил по клавиатуре компьютера, кто-то орал в телефонную трубку, одновременно следя за новостями на экранах телевизоров, подвешенных к потолку. Факсы и принтеры выплевывали длинные бумажные ленты, внося свой вклад в общий шум. Настоящий сумасшедший дом!
– Чем ты занимаешься? Надеюсь, ничего опасного? – крикнула Джун более, чем обычно, дрожащим голосом.
После стычки с Микки Нэшем Джун звонила дочери регулярно, чтобы проверить, сидит ли Сара в редакции. К собственному неудовольствию, Сара всегда оказывалась на месте. Просто удивительно, как быстро иссякла ее радость, а ведь получение работы в «Санди Войс» было настоящим триумфом.
– Я в полной безопасности. Не выходила из редакции всю неделю. – Сара заметила отчаянную жестикуляцию Дэйва Тичера, ее коллеги. – Мам, я перезвоню тебе вечером.
– Береги себя, слышишь? – сказала Джун прежде, чем повесить трубку.
– Привет, Боксер, хорошие новости! – крикнул Дэйв, боксируя с воображаемым противником.
– Может, хватит?
Прошел почти месяц со дня появления материала о Билли Тоде, но шутки по поводу стычки Сары с Микки Нэшем, казалось, никогда не прекратятся. Сара догадывалась, что это защитная реакция коллег-мужчин на ее первый материал, ставший сенсацией. Лучше делать вид, что Сара просто визгливая бой-баба, а не компетентный журналист. Ну что же, успех был колоссальным, а все остальное – неизбежные последствия.
– Так что случилось?
– Нэш арестован. – Дэйв увернулся от воображаемого бокового удара справа. – Сегодня утром в Пимлико была облава, и он попался.
– Откуда ты знаешь?
– Полицейский источник.
«Наконец-то», – с облегчением подумала Сара. Во время первой облавы в баре взяли только Билли Тода. Найти Нэша нигде не смогли, а потому центральной фигурой ее репортажа пришлось стать Тоду. В результате «Эштон» отстранил Билли от участия в играх на время расследования выдвинутых обвинений, и вряд ли ему удастся вернуться в команду в ближайшем будущем. Печальная и грязная история, но Сара продолжала убеждать себя в том, что это просто побочный результат настоящих преступлений, совершавшихся в баре Нэша.
– Отличные новости. А твой полицейский источник не упомянул о шансах на вынесение приговора?
– Хорошие шансы. Он думает, что Нэш получит семь лет. Но выйдет на свободу через четыре. Ты знаешь, как добросердечны судьи по отношению к преступникам. В любом случае, это несущественно. Холлэнд сказал, что уволит тебя, если не раскопаешь к ленчу какого-нибудь распутного викария.
– Отправляюсь прямо в Синод, – парировала Сара, но плечи ее поникли. В шутке Дэйва была большая доля правды. Казалось, «Санди Войс» сидит на бесконечной диете из сексуальных скандалов. Сара гордилась тем, что все ее материалы были совсем другого рода, но, вероятно, именно поэтому они часто отвергались ради сентиментальных историй или описания эротических подвигов девиц с телевидения, подзабытых поп-звезд и похотливых священнослужителей… или принимающих наркотики футболистов. Чувство вины перед Билли Тодом не проходило.
И вряд ли когда-нибудь ей удастся докопаться до сути в истории с Нэшем. Она хотела проверить имена и телефоны в записной книжке Микки, но, поскольку они не принадлежали знаменитостям, Саймон Холлэнд не заинтересовался. И никаких намеков на личность Стива. Сару раздражало то, что договорные матчи будут продолжаться безнаказанно… или еще хуже: какой-нибудь другой журналист раскопает правду первым. Если бы только она знала, кто послал ей то письмо!
Величественный зал, в котором проводилась церемония вручения дипломов, был забит до отказа. Сара шла по проходу, ругая себя за опоздание и отчаянно пытаясь найти среди публики мать. Кейти не могла присутствовать на церемонии, поскольку «Мариэлла» послала ее в Глазго на фотосъемку. Мэгги тоже не было, она провалила экзамены.
– Сара, Сара, я здесь!
– Привет, мама. Прости, что опоздала.
Сара повела мать к задним рядам, где успела заметить несколько пустых мест.
– Какое милое платье, – сказала Джун.
Сара скорчила шутливо-пренебрежительную гримасу. Ради торжественной церемонии она сменила обычные джинсы и футболку на зеленое, под цвет глаз, льняное платье. Она также попыталась укротить буйные волосы зеленым бархатным бантом, но, пока мчалась в колледж, рыжие локоны вырвались на свободу и теперь падали на плечи, подчеркивая молочную белизну обнаженных рук.
– Просто дешевка из универмага. – Сара хотела закрыть эту тему, но, обрадованная похвалой, широко улыбнулась. – Я рада, что тебе нравится.
– Ты читала программку? Я забыла захватить очки, – сказала Джун, копаясь в сумочке. – Когда твоя очередь?
– Сначала речи, затем начнут выдавать дипломы и – под конец – специальные награды, учрежденные достопочтенным Стюартом Харгривсом.
Как раз в этот момент ведущий призвал присутствующих занять свои места, свет погас, и Сара не заметила тревоги, исказившей лицо матери.
Для Джун церемония проходила как в тумане. Ей еле удалось сосредоточиться, когда Сара вышла на сцену и под аплодисменты министр вручил ей награду за статью о Билли Тоде. Наконец зазвучал национальный гимн, и все встали. Джун погрузилась в свои мысли, отчаянно пытаясь придумать приличный предлог, чтобы незаметно исчезнуть вместе с Сарой из зала от греха подальше.
– О чем ты задумалась, мама?
Джун вздрогнула.
– О, любовь моя, я так горжусь тобой.
– И у вас есть для этого все основания. Ваша дочь – необыкновенная девушка. И, позвольте добавить, очень красивая.
Комплимент исходил от мужчины в безупречном сером костюме в тонкую полоску. Сара много раз видела это лицо в газетах, но лишь сегодня впервые увидела его в жизни. Когда Стюарт Харгривс вручал ей награду, она была поражена тем, что, будучи ровесником ее матери, он так молодо выглядит: лишь появились первые проблески седины на висках и еле заметные морщинки вокруг чуть печальных карих глаз. Годы не сказались и на его осанке: высоко поднятая голова, прямая, как у военных на параде, спина.
Харгривс пожал Саре руку, широко улыбнулся, и она немедленно прониклась к нему симпатией.
– Спасибо, мистер Харгривс. В этом главная заслуга моей мамы.
Стюарт протянул руку Джун, но его рука повисла в воздухе.
– Я разговаривал с вашими преподавателями. Они возлагают на вас большие надежды, – сказал министр, старательно делая вид, что ничего не случилось.
– Я в дамскую комнату, – сказала Джун, отворачиваясь.
Пораженная не свойственной матери грубостью, Сара покраснела от смущения.
– Простите, – извинилась она, глядя вслед быстро удаляющейся матери.
– Похоже, еще один недовольный мною избиратель. – Стюарт выдавил смешок, но было видно, что резкость Джун расстроила его. – В любом случае, поздравляю вас с наградой.
Сара заметила, как напряженно, не отрываясь ни на секунду, Харгривс изучает ее лицо. Из светских хроник она знала о его репутации ловеласа, но сочла смехотворной мелькнувшую мысль о том, что он собирается «подцепить» ее.
– На самом деле я не испытываю особой гордости. Мне жаль Билли, не он настоящий преступник.
– В этом вы правы. Преступники, причем самые отвратительные, – те, кто распространяет наркотики. Я пытался провести законопроект об ужесточении наказания, но мои усилия оказались тщетными. Я разделяю ваши чувства, однако вы сделали все возможное. Только нельзя было подвергать себя такой опасности.
– К сожалению, это оказалось бесполезным. «Санди Войс» не интересуется дальнейшим расследованием. Им нужны только сентиментальные истории и сексуальные скандалы.
Харгривс задумался ненадолго, прежде чем ответить.
– Не знаю, будет ли от этого толк, но я мог бы дать ваш телефон телережиссеру, который недавно интервьюировал меня. Хотите? Его зовут Джозеф Маккейб, а его компания сейчас готовит программу о злоупотреблении наркотиками в спорте. Вы вдвоем могли бы что-нибудь придумать.
– Это было бы замечательно. Большое спасибо.
Сара поспешно нацарапала на клочке бумаги свой номер телефона, и Харгривс убрал его в карман пиджака.
– Не стоит благодарности. Кажется, вы большая поклонница футбола.
– Как вы узнали?
– О, это видно по тону вашей статьи о Билли Тоде.
– Футбол – одно из главных моих увлечений. Я унаследовала эту страсть от отца. Он не пропустил ни одного субботнего матча в Хайбери.
– Неужели? Я сам страстный болельщик. Болею за «Камден». Мы могли бы сходить как-нибудь на матч вместе.
Сара не знала, что и думать. Неужели Харгривс все-таки пытается увлечь ее? Замечание о ее красоте было несколько дерзким. Может, именно это обидело Джун.
– А вот и мама, – воскликнула Сара, заметив в толпе слегка сутулую фигуру матери.
– Мне пора идти, – сказал Стюарт, протягивая ей свою визитную карточку члена палаты общин. – Не забудьте связаться со мной, когда соберетесь на стадион.
– Пожалуйста, позовите к телефону Сару Мур, – раздался мужской голос.
– Я вас слушаю.
– Здравствуйте. Говорит Саймон Холлэнд, редактор «Санди Войс». Я слышал, вы работаете над материалом, который может заинтересовать нас.
Он чеканил слова, будто диктовал секретарше.
– Извините?
– Надеюсь, моя информация достоверна. Вы вели журналистское расследование, устроившись официанткой в бар?
– Кто вам об этом сказал? – спросила Сара, немедленно подумав о Мэгги. Наверное, та проболталась одному из своих бесчисленных любовников.
– Полно, мисс Мур. Вы же знаете, как тесен наш журналистский мир и как быстро распространяются слухи. Но вы не ответили на мой вопрос.
– Да.
– Материал готов?
Думать надо было быстро. Кто бы ни проболтался Саймону Холлэнду, ей выпала необыкновенная удача. Нельзя упускать свой шанс.
– Я еще не все раскопала, но знаю, что там торгуют кокаином.
– Это не новости. Еще что-нибудь?
– Стероиды.
– Кто их принимает?
– Я не вполне уверена…
– Мы не можем использовать в газете домыслы, – резко оборвал редактор.
Не сказать ли ему о своей уверенности в том, что есть люди, которые платят деньги за преднамеренный проигрыш в футбольных матчах? Но реальных фактов у нее нет. Холлэнд снова высмеет ее.
– Извините, кажется, мы попусту тратим время, – заявил он.
Сара помолчала секунду, ошеломленная скоростью, с которой ускользал от нее ее великолепный шанс, и, сознавая, что никогда не простит себе этого, сказала:
– А если один из наркоманов – Билли Тод?
– Вот это уже интересно, – сказал Холлэнд чуть мягче. – Приходите в редакцию завтра утром. Ровно в десять.
Джун Мур читала заголовок в «Санди Войс»: «БИЛЛИ ТОД ПРИНИМАЕТ НАРКОТИКИ. ПОЗОР КАПИТАНА «ЭШТОНА», – и руки ее тряслись от волнения. Под заголовком стояло имя Сары, хотя и не таким крупным шрифтом, как хотелось бы Джун, все же весь мир мог видеть его на первой странице газеты. Надев очки, Джун прочитала статью, смакуя каждое слово, написанное ее дочерью. Последняя строчка гласила, что продолжение – на страницах 2 и 3. Охваченная гордостью – еще бы! Целых три страницы! – Джун перелистнула газету и с удивлением уставилась на фотографию Сары, занимавшую большую часть третьей страницы: обычно газеты не помещают фотографии репортеров. Очевидно, начальство очень довольно работой Сары. Только почему дочь не хотела, чтобы Джун прочитала статью? Ведь она наверняка знала, как матери не терпится показать газету всем соседям?
Вскоре Джун обнаружила причину. История под фотографией привела ее в ужас. Джун читала и перечитывала материал, с трудом веря, что ее девочка подвергла себя такой опасности, чтобы раздобыть эту информацию. На фотографии отчетливо виднелись синяки и царапины на лице Сары. Что же за человек этот Микки Нэш, если мог сделать такое с ее малышкой? Когда Джун говорила с Сарой в последний раз, та казалась такой беспечной, хотя после инцидента прошло лишь несколько дней. Наркотики, проституция, насилие… как могла Сара так рисковать? Как она вообще узнала об этом баре?
Резко зазвонил телефон, и Джун поспешила по коридору, надеясь, что звонит Сара с какими-то объяснениями.
– Джун.
– Вы! – Джун почувствовала тошноту, как случалось каждый раз, когда она сталкивалась с угрозой. Бороться Джун не умела. Она была маленькой, чуть располневшей женщиной со встревоженным ничем не примечательным лицом, предпочитавшей скучную практичную одежду, которая, как она сама говорила, подходит ее возрасту. Правда, почти то же самое шестидесятилетняя Джун говорила себе и в тридцать лет.
Джун всегда старалась держаться подальше от жизни с ее бедами. Все – от идеального порядка, царившего в ее одноэтажном домике с верандой, до нехитрой еды, которую она готовила для благотворительной организации, – было рассчитано на то, чтобы не привлекать к себе чрезмерного внимания. И поэтому даже сейчас, когда ставка была так велика, она совершенно не могла быть грубой или агрессивной, отстаивая свою точку зрения.
– Вы читали «Санди Войс»?
– Да, но…
– Мне очень жаль. Я понял, что совершил глупейшую ошибку, как только послал Саре то письмо.
– Какое письмо? Я же просила вас не контактировать с ней.
– Я сообщил ей некоторую информацию о баре. Понятия не имел, что она отправится туда, чтобы провести расследование. И я…
– Что вы наделали! Вы с ума сошли? Что еще вы ей рассказали? А если она что-то узнала?
– Ничего. Письмо было анонимным. Я искренне считал, что эта история могла бы быть прекрасным шансом для начала ее карьеры.
– Какой шанс? Ее чуть не убили! – Мысль о том, что могло случиться с Сарой, лишила Джун всей ее кротости и вежливости. – Вы видели, что тот… тот извращенец сделал с лицом моей дочери… ну, считайте, что это ваших рук дело. Это на вашей совести. И я в последний раз предупреждаю: держитесь от нее подальше. – Джун выхватила из кармана кардигана носовой платок и вытерла навернувшиеся на глаза слезы. – Если у вас есть хоть какие-то чувства, вы оставите меня и мою дочь в покое.
– Я не могу.
Джун долго молчала, пытаясь найти нужные слова, чтобы выразить всю свою боль, и теребила кружевную салфетку на телефонном столике. Как же убедить собеседника, что нет никакого смысла продолжать этот разговор?
– Джун? Вы слышите меня?
Джун посмотрела на смятую газету в своей руке.
– Если вы еще хоть раз свяжетесь с ней – письменно, как угодно, тогда в этой газете появится ваше лицо. Я все расскажу журналистам. Поверьте: если это единственный способ остановить вас, я это сделаю.
Джун повесила трубку, опустилась на колени, расправила на ковре газету и, взглянув на фотографию Сары, разрыдалась. Она прекрасно знала, что никогда не сможет выполнить свою угрозу.
– Привет, мам, как ты себя чувствуешь? – ласково спросила Сара. Сопение на другом конце провода красноречиво ответило на ее вопрос. – Как бы я хотела быть сейчас с тобой.
– Поверить не могу, что прошло уже девять лет. Девять лет, – повторила Джун.
Ровно девять лет назад Гарри, отец Сары, умер от сердечного приступа в ванной их дома в Финсбэри-парк. Джун похоронила Гарри в Бэквеле, деревушке неподалеку от Бристоля, напоминавшей ей о первых чудесных годах, проведенных с мужем, и осталась там жить.
– Я тоже очень скучаю, – сказала Сара, вспоминая – словно это было только вчера, – как отец подбрасывал и кружил ее. Гарри всегда притворялся, что собирается разжать руки, и она визжала от восторга, зная, что отец никогда этого не сделает. Потом он крепко обнимал дочку, прижимался румяной щекой к ее щеке, щекоча ее своей бородой, а она запускала пальцы в его рыжие волосы и целовала его, зная, что во всем мире нет другого такого сильного и смелого человека, как ее папочка.
– Ты ходила на кладбище? – спросила Сара, еле сдерживая слезы.
– Рано утром. Мне пришлось добрых полчаса расчищать мусор вокруг могилы. Какой позор.
Сара с облегчением улыбнулась. Голос матери теперь звучал немного спокойнее. Наведение порядка всегда укрепляло дух Джун Дюнкерк.
– Что ты…
– Мам, ты можешь говорить немного громче? Здесь очень шумно.
Сара обвела взглядом помещение. Ряды столов, сидящие за ними журналисты с усталыми лицами в рубашках с закатанными рукавами. Кто-то свирепо колотил по клавиатуре компьютера, кто-то орал в телефонную трубку, одновременно следя за новостями на экранах телевизоров, подвешенных к потолку. Факсы и принтеры выплевывали длинные бумажные ленты, внося свой вклад в общий шум. Настоящий сумасшедший дом!
– Чем ты занимаешься? Надеюсь, ничего опасного? – крикнула Джун более, чем обычно, дрожащим голосом.
После стычки с Микки Нэшем Джун звонила дочери регулярно, чтобы проверить, сидит ли Сара в редакции. К собственному неудовольствию, Сара всегда оказывалась на месте. Просто удивительно, как быстро иссякла ее радость, а ведь получение работы в «Санди Войс» было настоящим триумфом.
– Я в полной безопасности. Не выходила из редакции всю неделю. – Сара заметила отчаянную жестикуляцию Дэйва Тичера, ее коллеги. – Мам, я перезвоню тебе вечером.
– Береги себя, слышишь? – сказала Джун прежде, чем повесить трубку.
– Привет, Боксер, хорошие новости! – крикнул Дэйв, боксируя с воображаемым противником.
– Может, хватит?
Прошел почти месяц со дня появления материала о Билли Тоде, но шутки по поводу стычки Сары с Микки Нэшем, казалось, никогда не прекратятся. Сара догадывалась, что это защитная реакция коллег-мужчин на ее первый материал, ставший сенсацией. Лучше делать вид, что Сара просто визгливая бой-баба, а не компетентный журналист. Ну что же, успех был колоссальным, а все остальное – неизбежные последствия.
– Так что случилось?
– Нэш арестован. – Дэйв увернулся от воображаемого бокового удара справа. – Сегодня утром в Пимлико была облава, и он попался.
– Откуда ты знаешь?
– Полицейский источник.
«Наконец-то», – с облегчением подумала Сара. Во время первой облавы в баре взяли только Билли Тода. Найти Нэша нигде не смогли, а потому центральной фигурой ее репортажа пришлось стать Тоду. В результате «Эштон» отстранил Билли от участия в играх на время расследования выдвинутых обвинений, и вряд ли ему удастся вернуться в команду в ближайшем будущем. Печальная и грязная история, но Сара продолжала убеждать себя в том, что это просто побочный результат настоящих преступлений, совершавшихся в баре Нэша.
– Отличные новости. А твой полицейский источник не упомянул о шансах на вынесение приговора?
– Хорошие шансы. Он думает, что Нэш получит семь лет. Но выйдет на свободу через четыре. Ты знаешь, как добросердечны судьи по отношению к преступникам. В любом случае, это несущественно. Холлэнд сказал, что уволит тебя, если не раскопаешь к ленчу какого-нибудь распутного викария.
– Отправляюсь прямо в Синод, – парировала Сара, но плечи ее поникли. В шутке Дэйва была большая доля правды. Казалось, «Санди Войс» сидит на бесконечной диете из сексуальных скандалов. Сара гордилась тем, что все ее материалы были совсем другого рода, но, вероятно, именно поэтому они часто отвергались ради сентиментальных историй или описания эротических подвигов девиц с телевидения, подзабытых поп-звезд и похотливых священнослужителей… или принимающих наркотики футболистов. Чувство вины перед Билли Тодом не проходило.
И вряд ли когда-нибудь ей удастся докопаться до сути в истории с Нэшем. Она хотела проверить имена и телефоны в записной книжке Микки, но, поскольку они не принадлежали знаменитостям, Саймон Холлэнд не заинтересовался. И никаких намеков на личность Стива. Сару раздражало то, что договорные матчи будут продолжаться безнаказанно… или еще хуже: какой-нибудь другой журналист раскопает правду первым. Если бы только она знала, кто послал ей то письмо!
Величественный зал, в котором проводилась церемония вручения дипломов, был забит до отказа. Сара шла по проходу, ругая себя за опоздание и отчаянно пытаясь найти среди публики мать. Кейти не могла присутствовать на церемонии, поскольку «Мариэлла» послала ее в Глазго на фотосъемку. Мэгги тоже не было, она провалила экзамены.
– Сара, Сара, я здесь!
– Привет, мама. Прости, что опоздала.
Сара повела мать к задним рядам, где успела заметить несколько пустых мест.
– Какое милое платье, – сказала Джун.
Сара скорчила шутливо-пренебрежительную гримасу. Ради торжественной церемонии она сменила обычные джинсы и футболку на зеленое, под цвет глаз, льняное платье. Она также попыталась укротить буйные волосы зеленым бархатным бантом, но, пока мчалась в колледж, рыжие локоны вырвались на свободу и теперь падали на плечи, подчеркивая молочную белизну обнаженных рук.
– Просто дешевка из универмага. – Сара хотела закрыть эту тему, но, обрадованная похвалой, широко улыбнулась. – Я рада, что тебе нравится.
– Ты читала программку? Я забыла захватить очки, – сказала Джун, копаясь в сумочке. – Когда твоя очередь?
– Сначала речи, затем начнут выдавать дипломы и – под конец – специальные награды, учрежденные достопочтенным Стюартом Харгривсом.
Как раз в этот момент ведущий призвал присутствующих занять свои места, свет погас, и Сара не заметила тревоги, исказившей лицо матери.
Для Джун церемония проходила как в тумане. Ей еле удалось сосредоточиться, когда Сара вышла на сцену и под аплодисменты министр вручил ей награду за статью о Билли Тоде. Наконец зазвучал национальный гимн, и все встали. Джун погрузилась в свои мысли, отчаянно пытаясь придумать приличный предлог, чтобы незаметно исчезнуть вместе с Сарой из зала от греха подальше.
– О чем ты задумалась, мама?
Джун вздрогнула.
– О, любовь моя, я так горжусь тобой.
– И у вас есть для этого все основания. Ваша дочь – необыкновенная девушка. И, позвольте добавить, очень красивая.
Комплимент исходил от мужчины в безупречном сером костюме в тонкую полоску. Сара много раз видела это лицо в газетах, но лишь сегодня впервые увидела его в жизни. Когда Стюарт Харгривс вручал ей награду, она была поражена тем, что, будучи ровесником ее матери, он так молодо выглядит: лишь появились первые проблески седины на висках и еле заметные морщинки вокруг чуть печальных карих глаз. Годы не сказались и на его осанке: высоко поднятая голова, прямая, как у военных на параде, спина.
Харгривс пожал Саре руку, широко улыбнулся, и она немедленно прониклась к нему симпатией.
– Спасибо, мистер Харгривс. В этом главная заслуга моей мамы.
Стюарт протянул руку Джун, но его рука повисла в воздухе.
– Я разговаривал с вашими преподавателями. Они возлагают на вас большие надежды, – сказал министр, старательно делая вид, что ничего не случилось.
– Я в дамскую комнату, – сказала Джун, отворачиваясь.
Пораженная не свойственной матери грубостью, Сара покраснела от смущения.
– Простите, – извинилась она, глядя вслед быстро удаляющейся матери.
– Похоже, еще один недовольный мною избиратель. – Стюарт выдавил смешок, но было видно, что резкость Джун расстроила его. – В любом случае, поздравляю вас с наградой.
Сара заметила, как напряженно, не отрываясь ни на секунду, Харгривс изучает ее лицо. Из светских хроник она знала о его репутации ловеласа, но сочла смехотворной мелькнувшую мысль о том, что он собирается «подцепить» ее.
– На самом деле я не испытываю особой гордости. Мне жаль Билли, не он настоящий преступник.
– В этом вы правы. Преступники, причем самые отвратительные, – те, кто распространяет наркотики. Я пытался провести законопроект об ужесточении наказания, но мои усилия оказались тщетными. Я разделяю ваши чувства, однако вы сделали все возможное. Только нельзя было подвергать себя такой опасности.
– К сожалению, это оказалось бесполезным. «Санди Войс» не интересуется дальнейшим расследованием. Им нужны только сентиментальные истории и сексуальные скандалы.
Харгривс задумался ненадолго, прежде чем ответить.
– Не знаю, будет ли от этого толк, но я мог бы дать ваш телефон телережиссеру, который недавно интервьюировал меня. Хотите? Его зовут Джозеф Маккейб, а его компания сейчас готовит программу о злоупотреблении наркотиками в спорте. Вы вдвоем могли бы что-нибудь придумать.
– Это было бы замечательно. Большое спасибо.
Сара поспешно нацарапала на клочке бумаги свой номер телефона, и Харгривс убрал его в карман пиджака.
– Не стоит благодарности. Кажется, вы большая поклонница футбола.
– Как вы узнали?
– О, это видно по тону вашей статьи о Билли Тоде.
– Футбол – одно из главных моих увлечений. Я унаследовала эту страсть от отца. Он не пропустил ни одного субботнего матча в Хайбери.
– Неужели? Я сам страстный болельщик. Болею за «Камден». Мы могли бы сходить как-нибудь на матч вместе.
Сара не знала, что и думать. Неужели Харгривс все-таки пытается увлечь ее? Замечание о ее красоте было несколько дерзким. Может, именно это обидело Джун.
– А вот и мама, – воскликнула Сара, заметив в толпе слегка сутулую фигуру матери.
– Мне пора идти, – сказал Стюарт, протягивая ей свою визитную карточку члена палаты общин. – Не забудьте связаться со мной, когда соберетесь на стадион.
Глава 4
В субботу Саре предстояла встреча с Джозефом Маккейбом. Несмотря на холодную погоду, она решила надеть свое единственное маленькое черное платье. Мистер Маккейб пригласил ее в «Кафе де Флер» в Ковент-Гардене. Для Сары это был пустой звук, но Кейти сказала, что у Фрэн Бест там постоянный столик, значит, местечко должно быть модным. Сара чувствовала себя неловко в компании надменных выскочек и старалась не видеть дурного предзнаменования в подобном выборе ресторана.
Она надела платье и быстро подкрасилась: только легкие зеленые тени на веках, чуть-чуть туши на ресницы и губная помада цвета жженого сахара. После часа, проведенного в горячей ванне, невозможно было справиться со взбунтовавшимися кудрями, и Сара заколола их на макушке.
Как обычно, она прибыла в ресторан слишком рано. Официант провел ее к столику, неприятно поразив ее своим скучающим видом. Заказав апельсиновый сок и исподтишка оглядывая зал, оформленный под французское бистро, Сара заметила, что все женщины также одеты в черное. «Будто на поминках», – подумала она, пробегая глазами меню, написанное только по-французски и без намека на такую вульгарность, как стоимость блюд.
Она надела платье и быстро подкрасилась: только легкие зеленые тени на веках, чуть-чуть туши на ресницы и губная помада цвета жженого сахара. После часа, проведенного в горячей ванне, невозможно было справиться со взбунтовавшимися кудрями, и Сара заколола их на макушке.
Как обычно, она прибыла в ресторан слишком рано. Официант провел ее к столику, неприятно поразив ее своим скучающим видом. Заказав апельсиновый сок и исподтишка оглядывая зал, оформленный под французское бистро, Сара заметила, что все женщины также одеты в черное. «Будто на поминках», – подумала она, пробегая глазами меню, написанное только по-французски и без намека на такую вульгарность, как стоимость блюд.