Страница:
И так ему грозно сказал:
Читал я вас в Правде, мой милый, когда-то,
Но что-то у нас не читал.
- Я еду на фронт, - Айзенштадт отвечает,
Вы дайте заданье скорей.
- Похвально, - редактор ему замечает,
Храбрец вы, хотя и еврей! (это - намек на Б. Горбатова)
И дали ему две ручные гранаты
Для дел для его боевых.
И вычел пятнадцать рублей из зарплаты
За эти гранаты Косых (начальник Издательства)
И сел Айзенштадт в захудалую Эмку,
И двинулся срочно в поход.
Удачно оформил военную темку,
Но цензор с ней сделал компот...
В степи под Одессой не так интересно,
В степи под Одессой бомбят.
Живет под Одессой правдист всем известный
Матрос Железнов - Айзенштадт.
Митя Зуев настаивает на записи рыночных цен на сегодня. Хлеб черный 120 р. за кило, молоко - 25 р. кружка, лук - 60-70 р. кило, масло - 1000 р. кило, яйца - 130-150 р. десяток, картофелина - 5 р. штука, помидоры - 70-100 р. кило.
За деньги народ все делает неохотно. Коссов понес починить ботинки сына частному мастеру (подметки и набойки), тот запросил полпуда муки или полпуда риса. Обещает зато поставить кожу. Я дал утюжить 2 пары брюк. Мастер потребовал хлеба. Я не дал. Взял 75 рублей.
Питание наше немного улучшилось. Сегодняшнее меню: завтрак - картошка, 3 ломтика колбасы, чай; обед - картошка, котлеты, щи, маленький кусочек леща с гречневой кашей, кисель; ужин - великолепный (необычно!) - 2 бутерброда с икрой и маслом, стакан какао с сахаром.
Со вчерашнего дня цены на водку опять повышены вдвое. В Москве большой бум: впервые не отоварили и аннулировали продуктовые карточки за сентябрь (жиры, масло). Рыбу не дают уже 2 месяца.
14 октября.
Положение на фронтах более или менее стабильное. Под Сталинградом немцы не продвинулись и интенсивность боев там за последние дни несколько ослабла. Под Моздоком - тоже. И в последних двух вечерних сводках эти пункты даже исчезли из шапки.
С Северо-западного фронта приехал наш корреспондент Сережа Бессуднов. Рассказывает, что окруженная в оные времена немецкая 16 армия все еще стоит на месте. Немцы расширили коридор, связывающий ее с основными войсками (местами до 15 км., длина его около 30 км.) и сейчас полностью снабжают армию всем необходимым по Земле (по воздуху - прекратили). Как не вспомнить слова М.И. Калинина на совещании агитаторов Западного фронта:
- М.И! А что мне ответить бойцам, когда они спрашивают - почему раньше писали о 16 армии, а сейчас нет?
- Я бы на вашем месте ответил, что окружили, а потом, ****, выпустили.
С Закавказского фронта прибыл Кривицкий. Рассказывает, что бои идут вдоль побережья, на расстоянии 40-90 км. от воды, по Хребту. Как говорит Мержанов, "наше командование удачно расположило Главный Кавказский хребет". Немцы пытались разрезать береговую колбасу на сосиски, ударив на Геленджик, Туапсе, Сухуми. Не вышло. И держат их примерно на месячной давности рубежах.
Любопытно получилось с Сухумом. Месяц назад он едва не был захвачен с налета. Два горных полка немцев, прошедших специальную годичную тренировку, не бывших в боях (их предназначали в Югославию, но они туда опоздали), состоящую из отборных молодых спортсменов, подошли с севера к главному хребту. Два местных старика-проводника провели их к Клухарскому перевалу (высота 2820 м), а затем скрытыми тропами по высотам - к Сухуму. Шли они так умело, что несколько дней не встречали никого. Шли с артиллерией, минометами. Был разработан точный график, рационы. Но - гладко было на бумаге, да забыли об аврале..
И вот в 32 км. от Сухуми они заметили впереди большое кирпичное здание. Решили, что это - казарма. Затаились, дождались темноты, послали разведку. Они выяснила, что там - пусто. Но день пропал, и он решил все. Утром немцы, решив, что все равно много времени потеряно, решили подождать свою отставшую артиллерию. И - всё! Их накрыли - осталось мокрое место!
В Сталинграде учреждения начали перебираться на левый берег Волги. В том числе - переезжали и обкомовские организации.
Маленкова спросили, где будет его ставка?
- В Сталинграде, - ответил он.
И переезды немедленно прекратились. И все стали уверены, что Сталинград решили не отдавать, раз Маленков избрал ставкой город. И он все время, все горячие дни, все бомбежки пробыл там. И Маленков сформулировал вывод: если мы решаем твердо не отдавать какой-нибудь город, надо, чтобы штабы и обком оставались там.
Поглядел он авиацию. Наши самолеты он считает хорошими (не имеет к ним претензий), но летными кадрами недоволен: многие летчики неопытны, командиры неумелы, сами на современных машинах летали мало, поэтому и других не могут научить путному. Надо будет дать передовую о летной учебе!
Сегодня под Москвой был воздушный бой, в котором принимало участие 400 наших самолетов, разбитых на "красные" и "синие" (в т.ч. около 200 "Яков"). Бою предшествовали двухдневные учения. Разрабатывались основы тактики и приемы крупно-группового боя. Присутствовали Жуков, Новиков, Ворошилов, Маленков, Шахурин и др. Прошло хорошо. Правда, два "ЛаГГа" (сейчас их по предложению Хозяина называют Ла-5) столкнулись и побились, но остальное хорошо.
15 октября.
Сенька (Гершберг) написал передовую об авиации. Вчера он был с ней у Шахурина. Тот одобрил, но посоветовал показать ее еще военным людям в ВВС. Сегодня днем по просьбе Гершберга я позвонил по вертушке командующему ВВС генералу Новикову. Он попросил поговорить сначала с начштаба генералом-лейтенантом Фалалеевым, а затем с ним. Позвонил ему.
- Буду ждать в 22:00.
Тогда я позвонил еще полковнику В.И. Сталину - начальнику инспекции.
- Говорят, Вы большой энтузиаст.
- Чего? Авиации?
- Ну, это понятно. Нет, овладения техникой.
- Это верно. Мы с Алексеем Ивановичем (Шахуриным) тут блокируемся. Приезжайте в 21:00. Вас будет встречать мой адъютант. Жду.
Сообщил о поездке Поспелову, спросил - надо ли заказывать статью полковнику, сказал - не надо, поговорили немного о поездках вообще.
Приехали. Огромный дом. Мраморные колонны. Часовой позвонил. Пришел адъютант - капитан. С удивлением увидел у него геройскую звезду, орден Ленина и Кр. Знамя.
Как оказалось впоследствии (рассказал полковник), это - герой Сов. Союза Долгушин. Он дрался в полку, составленном полковником, сбил 16 самолетов, сейчас ранен и временно находится при нем. Уходя, я спросил Долгушина: "Когда же будет 17-ый?". Он засмеялся и ответил: "Как только полковник отпустит на фронт". Молодой, невысокий, крепкий парень, с простым русским лицом, буйными светлыми волосами.
Полковник был на докладе у командующего, и мы зашли к Фалалееву. Небольшой чистый кабинет, на стене - крупная карта СССР, на перпендикулярном длинном столе - карты во всю длину стола, на шкафу - барограф. Генерал высокий, с неправильным, сужающимся вверху лицом, коротко стрижен и лысоват, полевые петлицы, кожанка в накидку (холодно). Живые, умные глаза, решительное суровое лицо, очень оживляющееся улыбкой. Часто звонил телефон, он брал трубку, давал указания по завтрашней операции.
Прочел передовую Там было указано, что полк Клещева сбил 90 машин и потерял две.
- Вранье! - сказал генерал . - Так не бывает. Вообще - полк отличный, дрался хорошо, но - вранье.
Вообще же - передовая понравилась. Попросил добавить только, что авиация работает не самостоятельно, а для земли, для войск.
Зашел разговор об авиации. Почему все говорят, что под Сталинградом у немцев превосходство в воздухе?
- Чепуха. Имейте в виду, что на любом участке будут это говорить. Ибо все судят по ударам, испытываемым ими самими. Вот если бы мы заставили нашу пехоту испытать силу нашего воздушного удара - она бы сказала, что у нас превосходство. Но она его сможет почувствовать только тогда, когда мы начнем ее бомбить. Мы же не можем бросить все наши самолеты на защиту наших войск. Бомбардировщики и штурмовики должны бить противника, истребители ( в значительной степени) их прикрывать. Нашу пехоту бомбят? Так надо же понять, что это - удел войск: их стреляют, рвут машинами, снарядами, бомбами. На то и война.
- Есть ли у немцев количественное преобладание в воздухе на Сталинградом?
- Нет. Это происходит от учета. Представьте себе, что 20 "юнкерсов" полетело бомбить цель. Все части, над которыми они пролетают туда и обратно (а обратно они идут другим маршрутом) засекают их и сообщают. В горячке боя данные о курсах, типах и т.д. не сверишь. И получается, что летело не 20, а 120 самолетов.
Поговорили об освещении авиации в печати. Он отметил некоторые ошибки у нас. Я напомнил о том, как мы первое время писали, что немцы "идут на подлые уловки" (т.е. заходят со стороны солнца), "норовят ударить из-за угла" (прячутся в облаках). Он весело рассмеялся.
- Какие же тут уловки. Это - правильная тактика. И мы так стремимся. Вот вы часто пишете, что немцы позорно бежали из боя. Правильно делают, если видят, что их сейчас собьют. И нашим нередко этой разумной осторожности не хватает. Зачем лезть на рожон? Если уверен в себе, в машине - можно драться и в неравном бою. Если видишь, что противник так же опытен, а сил у него больше - зачем идти на верную смерть?
- А как вы относитесь к тарану?
- Когда я командовал авиацией на ЮЗФ, я приказал отдавать под суд тех летчиков, которые идут на таран с нерасстрелянным боезапасом. У нас какая-то мода пошла на тараны. И считают его доблестью: мол, летчик - не летчик, если он не таранил.
- Как вы считаете "Ла-5"?
- Самый лучший наш истребитель. Вы правильно акцентируете на нем в передовой.
- А "Аэро-Кобра"?
- Лучший истребитель в Европе. Но хуже наших.
- "Ме-109г"?
- Очень хорошая машина. Но куда хуже Ла-5!
Затем я порасспрашивал об общих знакомых по ЮЗФ. Фалалеев командовал там год и был в мое время. Я напомнил ему встречи в Валуйках в конце мая. Командир полка "Пе-2" полковник Егоров сейчас командует дивизией, отлично отозвался о штурмовом полке полковника Комарова, о котором я писал.
Тепло простились, пригласил бывать, звонить.
От него зашли к В.И. Сталину. Принял сразу. Вышел, его ждали. Увидел нас.
- А, заходите!
Просторный кабинет. Простой большой стол. В образцовом порядке разложенные папки (одна выглядывает из-за другой), стекло во весь стол, стеклянный чернильный прибор, на маленьком столике слева два телефона и мегафон. На перпендикулярном столе - два атласа, на стене - политическая карта Европы. Перед ним - вахтенная книга, в которую делаются пометки телефонных разговоров. Чистота, много света. Тепло.
- У вас тепло.
- Вот от этой хреновины, - показывает на электро-печку.
Невысокого роста, стройный, с вида - юноша. Красивое, очень живое лицо, каштановые с золотистым отливом волосы, серые живые глаза, тонкий нос, тонкие губы. Верхняя часть лица похожа на отца, вообще же сильно походит на мать (Аллилуеву), и много общего в лице с Розенфельдом. Костюм - полковника, поверх меховой распахнутый жилет (черный мех). Говорит тихо, не повышая голоса, властно. Повторять не любит. Во время разговора потирает верхнюю губу (как и отец), потирает лоб или подпирает его, подпирает подбородок. Во время чтения - хмурится, улыбается, в общем - реагирует.
В характере, видно, много летного.
Курит длинную трубку. Потом бросил ее, нажал кнопку мегафона:
- Слушаю, товарищ полковник, - раздался в репродукторе голос адъютанта.
- Дай мне папиросы. Не могу курить эту сволочь, все время гаснет.
Адъютант принес пачку "Советской Грузии". Закурил, предложил нам. Задымили.
Начал читать передовую.
- Слушаю, Коля. Да. Да. Так вот будет послезавтра, вернее (взглянул на часы: 0:40) завтра... Назначено на 8. Я прилечу в начале девятого. Буду сам участвовать в бомбежке. Настоящими бомбами. Это для кино, к 25-тилетию.
Объяснил нам:
- 18-го, в Ногинске, устраиваем для кино воздушный бой и бомбежку. Поведу я сам. Снимать будет Кармен.
- Можно и нам?
- Прошу. Присылайте, кого хотите.
Вызвал полковника:
- Распорядитесь. Поезжайте с утра сами. 18-го к 8:00. Как можно ближе к старту должно быть горючего для трех Илов на четыре захода, ФАБ-100, ФАБ-250, РС, снаряды, патроны. Бомбы можно цементные. Затем горючее и боеприпасы для П-2 на два захода и для двух истребителей на один рейс. Отвечаете вы лично. Понятно. Можете идти домой.
Вернулся к чтению. Снова вертушка.
- Слушаю. Да, да... Сегодня же прикажу выяснить.
Вызвал другого полковника. Дисциплина строжайшая. Входят, докладывают, стоят смирно, уходят с поворотом, щелканьем.
- Запишите. ИЛ-2 начал штопорить. Такому-то выяснить в двухдневный срок. Испытать все. Высота не меньше 3000. Организация и контроль за таким-то. Все. Идите.
Читает. Прочел. Одобрил.
- Очень хорошо, что советуетесь с нами. Вот "Кр. Звезда" не советуется и глупит иногда. Пару замечаний - по статье. Вот насчет Клещева. Может, не надо упоминать?
- Почему? Неправдоподобно?
- Нет, не то. Все цифры точны. Этим полком за 17 дней мы сбили 51 самолет и не потеряли ни одного. Цифры точны. Потом, правда, теряли.
- Полк плохой?
- Полк отличный. Другого такого нет. Это - мой полк. Я лично подбирал каждого пилота. Готовил его 4 месяца. Хотел посадить на "кобры". Потом позвонил Шахурин: "Вася, помоги, не верят летчики в Яки."
А я Яковлева очень ценю и самый горячий патриот Яка. На этом самолете сам тысячи полторы часов налетал. Ну и перекинул всех на Яки, чтобы показать - что стоит машина.
- Командир плохой?
- Клещев-то? Чудный человек. Молодой, а летчик... я многих летчиков знаю, сам летаю, но таких летунов не видел.. Чудо! А командир - говно. Дерется, как Бог. Но захваливать его стали, в газетах пишут, в кино показали. Зазнаваться начал, вот я и придерживаю восторги.
- А вы скажите ему: вот тебя похвалили в "Правде" - значит, зазнаваться нельзя.
Смеется.
- Дальше. Вы пишите Ил-2 - противотанковый самолет. Это - неправильное название.
- Но вы помните, что его так официально называли?
- Мы заблуждались. Курите. Это еще не противотанковый самолет.
- Верно ли, что у немцев превосходство в воздухе над Сталинградом?
- Неверно. Я за это время сам там был (вот с этим полком) три раза. У страха - глаза велики. Военные любят врать. Меня и зам. начальника главного арт. управления генерал-лейтенант Корнилова застала бомбежка. Легли в канаве. Он приподнимается...
- Не вставайте, генерал!!
- Ничего...
И осколок прямо в лоб. Хотел он посмотреть, как его батареи стреляют. А я в десяти шагах, ничего, бомба помиловала. Так вот, после докладывают в Ставку бомбило 40 самолетов, на самом деле - 4!
И он повторил, чертя не бумаге, тоже объяснение этой путаницы (донесения постов ВНОС различных частей с различных участков), которое нам сделал Фалалеев.
- Но у них все-таки там сила?
- Нет. Они этого достигают быстротой маневра и решительным оголением участков, не обращая внимание на требование и жалобы войск. Но и в этом случае их не больше. Вот массированные налеты у них, действительно, сильны.
- А ну нас?
- У нас тоже неплохие.
- Как Вы считаете наши самолеты?
- Отличные машины. Но если бояться врага, тогда, конечно, отличная машина не поможет. потому и говорят иногда, что она плохая. А еще - по незнанию и неумению.
Во время разговора он часто зевает. Видимо - не высыпается. Позже он сказал, что сидит каждый день до 6 ч. утра. Объяснил, чем приходится заниматься: всем хозяйством ВВС.
- Еще одно замечание по передовой. Вы пишете: "нельзя обращаться с машиной "на ты"...
- Это сказал Громов.
- Громов - не военный летчик. Но независимо от этого, выражение неправильное. На "ты" обращаются к хорошо и близко знакомым, на "вы" - к малознакомым. Я, например, с машиной на "ты". Я ее такое заставляю делать, что при незнакомой машине и не снится. И затем добавьте, что опыт показал, что на наших машинах можно немца, в том числе и на Ме-109г, бить - как угодно.
Зашла речь о газетной тематике. Я сказал, что надо бы дать передовую об обмене опытом. Полковник говорил о необходимости усилить внимание качеству подготовки летчиков.
- А штурманов?
- Тоже. Но они, как показал опыт, меньше выбывают.
В заключение он предложил запросто обращаться к нему, заходите, звоните.
- Да вот давайте сегодня встретимся. Позвоните мне часиков в 19. Я соберу летчиков, поговорим.
- У нас в 20:00 заседание редколлегии о темах и подготовке к 25-тилетию.
- Ну давайте позже. Позвоните. И насчет съемки воздушного боя договоримся. А для систематической связи я к вам полковника Лебедева прикреплю. очень дельный человек. И специалист по всем делам, как и я. Будем держать связь.
Сегодня у нас опубликована нота т. Молотова об ответственности лидеров Гитлеровской Германии за зверства в Европе. В ноте в числе этих лидеров назван Гесс (идет на третьем месте). А ниже сказано, что предлагаем незамедлительно судить лидеров, уже попавшихся в руки стран. Т.е. предлагаем англичанам судить Гесса. Интересно, как они вывернутся из столь деликатного положения?
Сегодня - год Московской страды. Ровно год назад москвичи подались на восток. Кончив номер в 5:30 утра (уже 16 октября), мы вспоминали об этой дате. решили отметить свою вахту.
Взяли с Сенькой свои ужины: по ложечке красной икры и два ломтика сыра, закуску от обеда (ломтик мяса и грамм по 10-15 масла), завернули все это в газету и - ко мне. Оставалось у меня чуть-чуть водки дома. Подняли Митьку, он натер редьки. Водки хватило по полторы рюмки. выпили, провозгласив тост за Москву, закусили этим ужином из 5 блюд, выпили по стакану кофе и Сенька разошелся (домой).
Сейчас - 10 утра. Надо спать. Вставать - в 4 ч. дня.
27 октября.
Положение на фронте без особых перемен. Лишь южнее Новороссийска (вернее - восточнее Туапсе - такая формулировка появилась сегодня в сводке) немцы добились небольшого успеха. В течение месяца борьба шла за ущелье, ведущее от Ладыженской к Туапсе. По этому ущелью проходит шоссе Туапсе-Майкоп, следовательно, по нему можно пустить танки к побережью. Судя по всему, немцы все-таки влезли в горло ущелья.
Надо записать несколько рассказов ребят.
19 октября были у меня Изаков, Марьямов и Голованивский.
Борис Изаков - бывший наш корреспондент в Лондоне, зам. зав. иностранным отделом, с первых дней войны находится на Северо-Западном фронте. Сначала был в одной дивизии, участвовал в боях, дрался, водил в атаку, отличился. Затем работал в партизанском отряде ПУ фронта, а последние месяцы - во фронтовой газете "За Родину". В августе он был в Партизанском крае, приехал на празднование его годовщины, а через несколько дней нежданно-негаданно оказался вынужденным ограждать натиск карателей. Он пробыл там еще около месяца, присутствовал до конца разгрома края. Об этом вчера напечатали его подвал "Борьба продолжается". По словам Бориса, они мирно сидели в одной деревеньке, когда вдруг прибежал связной и сообщил, что идет неприятель. Выбежали на околицу, залегли. И вот видят, метрах в 300 поднимается ражий мужик с красным флагом и кричит "Сдавайтесь, еб вашу мать". В ту же минуту раздалось несколько выстрелов и он упал. Заговорили наши пулеметы, уложили несколько десятков карателей, отбили натиск. Так началось. Борис рассказывает, что среди карателей довольно много русских (полицейских). Партизаны расправляются с ними совершенно беспощадно.
Сообщил он об одном обыске, о котором я не знал. Если в партизанском отряде, лишенном базы в деревне, есть раненые, а надо передвигаться, "то их убивают, или они сами стреляются". "Таков суровый закон леса". Врет поди?
Два любопытных факта. Кое-где очень благоволят партизанам . В одном селе поп исправно читал проповеди, служил обедни, а затем говорил "а теперь, православные, послушаем сводку Информбюро" и читал сводку, полученную от партизан. В другом районе поп был в партизанском отряде. Когда командир выбыл - выбрали попа, как самого активного и смелого бойца. Его наградили Красной Звездой. Приехал он в Ленинград получать орден. Вручает Жданов. Говорит ему:
- Вы бы, товарищ (имярек) постриглись, а то уж больно на попа похожи.
- Да ведь мне, А.А., после войны опять на прежнюю работу возвращаться.
- На какую?
- Да я - батюшка!
Хохот. Уехал, и по сей день командует отрядом.
Борис написал книжку о Партизанском крае. Его наградили Красной Звездой, он - старший батальонный комиссар.
Писатель Александр Марьямов с первого дня войны на Северном флоте. Вначале писал нам, потом перестал, зашился работой. Рассказывает, что бой у Диксона с германским рейдером вел наш ледокольный пароход "Дежнев".
Из Сталинграда вернулись наши ребята Борис Полевой и Петр Лидов, которых мы посылали туда.
Полевой и Петр Лидов, которых мы посылали туда.
Полевой был на Сталинградском фронте, был в Сталинграде. Рассказывает, что борьба идет очень тяжелая. Город разбит на сосиски. Южная часть города наша и немцы там сидят в обороне, центр занят ими с месяц назад, район "Красного Октября" и "баррикад" - наш, СТЗ занят сейчас немцами, дальше Рынок опять наш, и еще дальше - опять перешеек немцев, за ним - Донской фронт. Дома все развалены, целых нет.
Впечатление Полевого - города не сдадим, если не будет очередного просёра, вроде того, как 2,5 месяца назад немецкие танки, миновав два пояса обороны, вдруг появились у смены СТЗ. Если бы не зенитчики, задержавшие немцев, город тогда бы пал.
Немцы измотаны сильно. Попавшие в плен имеют вид совершенно изможденный: белье сопрело, висит клочьями, мундиры изорваны вдрызг, вшивы, обросли, воняют страшно. Воюют они без отдыха и без смены. Город завален трупами, много наших, но еще больше (гораздо больше) немецких. Как только всходишь на берег - смрадный трупный запах. Забивает нос, тошнит.
Был он на одной высоте. Перед ней все бело от немецких трупов, погибших во время атак, земли не видно. Собаки грызут тела. Моряки, обороняющие высоту, стреляют собак - противно, все-таки, когда едят человека.
- Держаться можно, только немец здорово воняет, - говорят они.
Гвардейцы наши великолепны. Стоят намертво. Полевой был в землянке генерал-майора Родимцева, командира гвардейской дивизии: "Били вшей и спорили о "Кола Брюньоне".
Авиация немцев господствует. Против "Мессершмита 109Г" наши не лезут. Но бомб немцам не хватает. Часто сбрасывают обломки машин, металлические части и т.п., а ко всему этому привязывают консервные пустые банки, чтобы свистели. Отлично действуют наши У-2. За 2 месяца мы там их потеряли всего 11 штук, а летают сотни. За ночь делает этот орел по 5-6 вылетов, забирая каждый раз по 300 кг. бомб. В итоге - тянет больше, чем бомбардировщик.
Лидов был северо-западнее Сталинграда, на Донском фронте (там, по его словам, тихо) и по собственной инициативе поехал на Южную окраину Сталинграда, где газетчики еще не были (Бекетовка, Сарепта). Попал там под сильный артобстрел, как свистит снаряд - уходили в блиндаж, вырытый в берегу Волги, затем снова выходили. Там тихо, немцы сидят в обороне, девушки флиртуют с сержантами.
На северной окраине шуму много. Перебраться на север через Волгу трудно. В иные дни гибнет до 90% перевозочных средств.
Оба сильно наседают на тамошних газетчиков - говнюк на говнюке.
Володя Коккинаки улетал в Сочи. Там был тяжело ранен Исаков контр-адмирал, зам.наркома. Ему ампутировали ногу. Он очень хотел повидать Кокки. Сей муж взял аэроплан, слетал, вернулся.
Позавчера был на праздновании XXV-летия 193-го арт-зенитного полка. О его юбилее и боевом пути мы напечатали 25 и 26 октября. Там довольно подробно говорили с командующим Московским фронтом ПВО генерал-майором Журавлевым. Он сказал, что за время войны на Москву налетало 12 500 самолетов.
- Сколько прорвалось?
- Около 250.
- Наибольшее количество самолетов над Москвой?
- 10-12.
- Были ли сбиты самолеты над городом?
- Не раз. Два валялись у Боткинской больницы, один на Никольской, в Тушино и т.д.
- Как наша оборона в сравнении с Лондонской?
- Я думаю - лучше всякой иной. Правда, сейчас давно не было налетов. Это для нас плохо - мы дисквалифицируемся. Но налеты еще будут. Могут очень сильно напакостить, но решить задачу уже не смогут. Вы смотрите, они не смогли этого сделать раньше, когда оборона была слабая. За все это время ни разу не были повреждены свет, водопровод, связь, газ, канализация, т.е. основные нервы города. Ни один завод серьезно не пострадал. А немцы пострадали очень сильно.
- Почему не видно сейчас зениток в городе? Убраны?
- Нет, их больше, чем раньше. Спрятаны хорошо.
На заседании был оглашен очень интересный приказ т. Сталина октября 1941 г. В нем предлагалось зенитчикам быть готовыми к отражению танков. И некоторые батареи этого полка дрались с танками.
Кто-то из ребят сообщил интересные подробности о Щербакове. Он сейчас многолик: секретарь ЦК, секретарь МК и МГК, начальник ГлавПУРККА, начальник Совинформбюро. И вот кто-то был у него в МК. Сидит, читает последний номер журнала "Иностранная литература". Хорошо!
Немцы начали применять новые приемы в агитации. Марк Кушнер рассказывает, что под Ржевом они бросают листовки о том, что идут переговоры о мире, и поэтому нет резону воевать. "Кто доживет до мира - останется жив!" Александр Анохин говорит, что под Воронежем кидают листовки в виде обрывка наших газет и там вкрапливают по несколько ядовитых строк.
2 ноября.
Гершберг затеял фотосъемку всех героев Социалистического Труда, имеющихся налицо в Москве. Это - к 25-летию Октября. Сегодня вечером в редакцию приехали Костиков, Грабин, Иванов, Ильюшин, Шпитальный, Поликарпов, Воронин, Доронин.
С некоторыми из них у меня произошел любопытный разговор. Из Ильюшина я уже давно вынимаю статью. Сегодня затащил его к себе и опять нажал.
Читал я вас в Правде, мой милый, когда-то,
Но что-то у нас не читал.
- Я еду на фронт, - Айзенштадт отвечает,
Вы дайте заданье скорей.
- Похвально, - редактор ему замечает,
Храбрец вы, хотя и еврей! (это - намек на Б. Горбатова)
И дали ему две ручные гранаты
Для дел для его боевых.
И вычел пятнадцать рублей из зарплаты
За эти гранаты Косых (начальник Издательства)
И сел Айзенштадт в захудалую Эмку,
И двинулся срочно в поход.
Удачно оформил военную темку,
Но цензор с ней сделал компот...
В степи под Одессой не так интересно,
В степи под Одессой бомбят.
Живет под Одессой правдист всем известный
Матрос Железнов - Айзенштадт.
Митя Зуев настаивает на записи рыночных цен на сегодня. Хлеб черный 120 р. за кило, молоко - 25 р. кружка, лук - 60-70 р. кило, масло - 1000 р. кило, яйца - 130-150 р. десяток, картофелина - 5 р. штука, помидоры - 70-100 р. кило.
За деньги народ все делает неохотно. Коссов понес починить ботинки сына частному мастеру (подметки и набойки), тот запросил полпуда муки или полпуда риса. Обещает зато поставить кожу. Я дал утюжить 2 пары брюк. Мастер потребовал хлеба. Я не дал. Взял 75 рублей.
Питание наше немного улучшилось. Сегодняшнее меню: завтрак - картошка, 3 ломтика колбасы, чай; обед - картошка, котлеты, щи, маленький кусочек леща с гречневой кашей, кисель; ужин - великолепный (необычно!) - 2 бутерброда с икрой и маслом, стакан какао с сахаром.
Со вчерашнего дня цены на водку опять повышены вдвое. В Москве большой бум: впервые не отоварили и аннулировали продуктовые карточки за сентябрь (жиры, масло). Рыбу не дают уже 2 месяца.
14 октября.
Положение на фронтах более или менее стабильное. Под Сталинградом немцы не продвинулись и интенсивность боев там за последние дни несколько ослабла. Под Моздоком - тоже. И в последних двух вечерних сводках эти пункты даже исчезли из шапки.
С Северо-западного фронта приехал наш корреспондент Сережа Бессуднов. Рассказывает, что окруженная в оные времена немецкая 16 армия все еще стоит на месте. Немцы расширили коридор, связывающий ее с основными войсками (местами до 15 км., длина его около 30 км.) и сейчас полностью снабжают армию всем необходимым по Земле (по воздуху - прекратили). Как не вспомнить слова М.И. Калинина на совещании агитаторов Западного фронта:
- М.И! А что мне ответить бойцам, когда они спрашивают - почему раньше писали о 16 армии, а сейчас нет?
- Я бы на вашем месте ответил, что окружили, а потом, ****, выпустили.
С Закавказского фронта прибыл Кривицкий. Рассказывает, что бои идут вдоль побережья, на расстоянии 40-90 км. от воды, по Хребту. Как говорит Мержанов, "наше командование удачно расположило Главный Кавказский хребет". Немцы пытались разрезать береговую колбасу на сосиски, ударив на Геленджик, Туапсе, Сухуми. Не вышло. И держат их примерно на месячной давности рубежах.
Любопытно получилось с Сухумом. Месяц назад он едва не был захвачен с налета. Два горных полка немцев, прошедших специальную годичную тренировку, не бывших в боях (их предназначали в Югославию, но они туда опоздали), состоящую из отборных молодых спортсменов, подошли с севера к главному хребту. Два местных старика-проводника провели их к Клухарскому перевалу (высота 2820 м), а затем скрытыми тропами по высотам - к Сухуму. Шли они так умело, что несколько дней не встречали никого. Шли с артиллерией, минометами. Был разработан точный график, рационы. Но - гладко было на бумаге, да забыли об аврале..
И вот в 32 км. от Сухуми они заметили впереди большое кирпичное здание. Решили, что это - казарма. Затаились, дождались темноты, послали разведку. Они выяснила, что там - пусто. Но день пропал, и он решил все. Утром немцы, решив, что все равно много времени потеряно, решили подождать свою отставшую артиллерию. И - всё! Их накрыли - осталось мокрое место!
В Сталинграде учреждения начали перебираться на левый берег Волги. В том числе - переезжали и обкомовские организации.
Маленкова спросили, где будет его ставка?
- В Сталинграде, - ответил он.
И переезды немедленно прекратились. И все стали уверены, что Сталинград решили не отдавать, раз Маленков избрал ставкой город. И он все время, все горячие дни, все бомбежки пробыл там. И Маленков сформулировал вывод: если мы решаем твердо не отдавать какой-нибудь город, надо, чтобы штабы и обком оставались там.
Поглядел он авиацию. Наши самолеты он считает хорошими (не имеет к ним претензий), но летными кадрами недоволен: многие летчики неопытны, командиры неумелы, сами на современных машинах летали мало, поэтому и других не могут научить путному. Надо будет дать передовую о летной учебе!
Сегодня под Москвой был воздушный бой, в котором принимало участие 400 наших самолетов, разбитых на "красные" и "синие" (в т.ч. около 200 "Яков"). Бою предшествовали двухдневные учения. Разрабатывались основы тактики и приемы крупно-группового боя. Присутствовали Жуков, Новиков, Ворошилов, Маленков, Шахурин и др. Прошло хорошо. Правда, два "ЛаГГа" (сейчас их по предложению Хозяина называют Ла-5) столкнулись и побились, но остальное хорошо.
15 октября.
Сенька (Гершберг) написал передовую об авиации. Вчера он был с ней у Шахурина. Тот одобрил, но посоветовал показать ее еще военным людям в ВВС. Сегодня днем по просьбе Гершберга я позвонил по вертушке командующему ВВС генералу Новикову. Он попросил поговорить сначала с начштаба генералом-лейтенантом Фалалеевым, а затем с ним. Позвонил ему.
- Буду ждать в 22:00.
Тогда я позвонил еще полковнику В.И. Сталину - начальнику инспекции.
- Говорят, Вы большой энтузиаст.
- Чего? Авиации?
- Ну, это понятно. Нет, овладения техникой.
- Это верно. Мы с Алексеем Ивановичем (Шахуриным) тут блокируемся. Приезжайте в 21:00. Вас будет встречать мой адъютант. Жду.
Сообщил о поездке Поспелову, спросил - надо ли заказывать статью полковнику, сказал - не надо, поговорили немного о поездках вообще.
Приехали. Огромный дом. Мраморные колонны. Часовой позвонил. Пришел адъютант - капитан. С удивлением увидел у него геройскую звезду, орден Ленина и Кр. Знамя.
Как оказалось впоследствии (рассказал полковник), это - герой Сов. Союза Долгушин. Он дрался в полку, составленном полковником, сбил 16 самолетов, сейчас ранен и временно находится при нем. Уходя, я спросил Долгушина: "Когда же будет 17-ый?". Он засмеялся и ответил: "Как только полковник отпустит на фронт". Молодой, невысокий, крепкий парень, с простым русским лицом, буйными светлыми волосами.
Полковник был на докладе у командующего, и мы зашли к Фалалееву. Небольшой чистый кабинет, на стене - крупная карта СССР, на перпендикулярном длинном столе - карты во всю длину стола, на шкафу - барограф. Генерал высокий, с неправильным, сужающимся вверху лицом, коротко стрижен и лысоват, полевые петлицы, кожанка в накидку (холодно). Живые, умные глаза, решительное суровое лицо, очень оживляющееся улыбкой. Часто звонил телефон, он брал трубку, давал указания по завтрашней операции.
Прочел передовую Там было указано, что полк Клещева сбил 90 машин и потерял две.
- Вранье! - сказал генерал . - Так не бывает. Вообще - полк отличный, дрался хорошо, но - вранье.
Вообще же - передовая понравилась. Попросил добавить только, что авиация работает не самостоятельно, а для земли, для войск.
Зашел разговор об авиации. Почему все говорят, что под Сталинградом у немцев превосходство в воздухе?
- Чепуха. Имейте в виду, что на любом участке будут это говорить. Ибо все судят по ударам, испытываемым ими самими. Вот если бы мы заставили нашу пехоту испытать силу нашего воздушного удара - она бы сказала, что у нас превосходство. Но она его сможет почувствовать только тогда, когда мы начнем ее бомбить. Мы же не можем бросить все наши самолеты на защиту наших войск. Бомбардировщики и штурмовики должны бить противника, истребители ( в значительной степени) их прикрывать. Нашу пехоту бомбят? Так надо же понять, что это - удел войск: их стреляют, рвут машинами, снарядами, бомбами. На то и война.
- Есть ли у немцев количественное преобладание в воздухе на Сталинградом?
- Нет. Это происходит от учета. Представьте себе, что 20 "юнкерсов" полетело бомбить цель. Все части, над которыми они пролетают туда и обратно (а обратно они идут другим маршрутом) засекают их и сообщают. В горячке боя данные о курсах, типах и т.д. не сверишь. И получается, что летело не 20, а 120 самолетов.
Поговорили об освещении авиации в печати. Он отметил некоторые ошибки у нас. Я напомнил о том, как мы первое время писали, что немцы "идут на подлые уловки" (т.е. заходят со стороны солнца), "норовят ударить из-за угла" (прячутся в облаках). Он весело рассмеялся.
- Какие же тут уловки. Это - правильная тактика. И мы так стремимся. Вот вы часто пишете, что немцы позорно бежали из боя. Правильно делают, если видят, что их сейчас собьют. И нашим нередко этой разумной осторожности не хватает. Зачем лезть на рожон? Если уверен в себе, в машине - можно драться и в неравном бою. Если видишь, что противник так же опытен, а сил у него больше - зачем идти на верную смерть?
- А как вы относитесь к тарану?
- Когда я командовал авиацией на ЮЗФ, я приказал отдавать под суд тех летчиков, которые идут на таран с нерасстрелянным боезапасом. У нас какая-то мода пошла на тараны. И считают его доблестью: мол, летчик - не летчик, если он не таранил.
- Как вы считаете "Ла-5"?
- Самый лучший наш истребитель. Вы правильно акцентируете на нем в передовой.
- А "Аэро-Кобра"?
- Лучший истребитель в Европе. Но хуже наших.
- "Ме-109г"?
- Очень хорошая машина. Но куда хуже Ла-5!
Затем я порасспрашивал об общих знакомых по ЮЗФ. Фалалеев командовал там год и был в мое время. Я напомнил ему встречи в Валуйках в конце мая. Командир полка "Пе-2" полковник Егоров сейчас командует дивизией, отлично отозвался о штурмовом полке полковника Комарова, о котором я писал.
Тепло простились, пригласил бывать, звонить.
От него зашли к В.И. Сталину. Принял сразу. Вышел, его ждали. Увидел нас.
- А, заходите!
Просторный кабинет. Простой большой стол. В образцовом порядке разложенные папки (одна выглядывает из-за другой), стекло во весь стол, стеклянный чернильный прибор, на маленьком столике слева два телефона и мегафон. На перпендикулярном столе - два атласа, на стене - политическая карта Европы. Перед ним - вахтенная книга, в которую делаются пометки телефонных разговоров. Чистота, много света. Тепло.
- У вас тепло.
- Вот от этой хреновины, - показывает на электро-печку.
Невысокого роста, стройный, с вида - юноша. Красивое, очень живое лицо, каштановые с золотистым отливом волосы, серые живые глаза, тонкий нос, тонкие губы. Верхняя часть лица похожа на отца, вообще же сильно походит на мать (Аллилуеву), и много общего в лице с Розенфельдом. Костюм - полковника, поверх меховой распахнутый жилет (черный мех). Говорит тихо, не повышая голоса, властно. Повторять не любит. Во время разговора потирает верхнюю губу (как и отец), потирает лоб или подпирает его, подпирает подбородок. Во время чтения - хмурится, улыбается, в общем - реагирует.
В характере, видно, много летного.
Курит длинную трубку. Потом бросил ее, нажал кнопку мегафона:
- Слушаю, товарищ полковник, - раздался в репродукторе голос адъютанта.
- Дай мне папиросы. Не могу курить эту сволочь, все время гаснет.
Адъютант принес пачку "Советской Грузии". Закурил, предложил нам. Задымили.
Начал читать передовую.
- Слушаю, Коля. Да. Да. Так вот будет послезавтра, вернее (взглянул на часы: 0:40) завтра... Назначено на 8. Я прилечу в начале девятого. Буду сам участвовать в бомбежке. Настоящими бомбами. Это для кино, к 25-тилетию.
Объяснил нам:
- 18-го, в Ногинске, устраиваем для кино воздушный бой и бомбежку. Поведу я сам. Снимать будет Кармен.
- Можно и нам?
- Прошу. Присылайте, кого хотите.
Вызвал полковника:
- Распорядитесь. Поезжайте с утра сами. 18-го к 8:00. Как можно ближе к старту должно быть горючего для трех Илов на четыре захода, ФАБ-100, ФАБ-250, РС, снаряды, патроны. Бомбы можно цементные. Затем горючее и боеприпасы для П-2 на два захода и для двух истребителей на один рейс. Отвечаете вы лично. Понятно. Можете идти домой.
Вернулся к чтению. Снова вертушка.
- Слушаю. Да, да... Сегодня же прикажу выяснить.
Вызвал другого полковника. Дисциплина строжайшая. Входят, докладывают, стоят смирно, уходят с поворотом, щелканьем.
- Запишите. ИЛ-2 начал штопорить. Такому-то выяснить в двухдневный срок. Испытать все. Высота не меньше 3000. Организация и контроль за таким-то. Все. Идите.
Читает. Прочел. Одобрил.
- Очень хорошо, что советуетесь с нами. Вот "Кр. Звезда" не советуется и глупит иногда. Пару замечаний - по статье. Вот насчет Клещева. Может, не надо упоминать?
- Почему? Неправдоподобно?
- Нет, не то. Все цифры точны. Этим полком за 17 дней мы сбили 51 самолет и не потеряли ни одного. Цифры точны. Потом, правда, теряли.
- Полк плохой?
- Полк отличный. Другого такого нет. Это - мой полк. Я лично подбирал каждого пилота. Готовил его 4 месяца. Хотел посадить на "кобры". Потом позвонил Шахурин: "Вася, помоги, не верят летчики в Яки."
А я Яковлева очень ценю и самый горячий патриот Яка. На этом самолете сам тысячи полторы часов налетал. Ну и перекинул всех на Яки, чтобы показать - что стоит машина.
- Командир плохой?
- Клещев-то? Чудный человек. Молодой, а летчик... я многих летчиков знаю, сам летаю, но таких летунов не видел.. Чудо! А командир - говно. Дерется, как Бог. Но захваливать его стали, в газетах пишут, в кино показали. Зазнаваться начал, вот я и придерживаю восторги.
- А вы скажите ему: вот тебя похвалили в "Правде" - значит, зазнаваться нельзя.
Смеется.
- Дальше. Вы пишите Ил-2 - противотанковый самолет. Это - неправильное название.
- Но вы помните, что его так официально называли?
- Мы заблуждались. Курите. Это еще не противотанковый самолет.
- Верно ли, что у немцев превосходство в воздухе над Сталинградом?
- Неверно. Я за это время сам там был (вот с этим полком) три раза. У страха - глаза велики. Военные любят врать. Меня и зам. начальника главного арт. управления генерал-лейтенант Корнилова застала бомбежка. Легли в канаве. Он приподнимается...
- Не вставайте, генерал!!
- Ничего...
И осколок прямо в лоб. Хотел он посмотреть, как его батареи стреляют. А я в десяти шагах, ничего, бомба помиловала. Так вот, после докладывают в Ставку бомбило 40 самолетов, на самом деле - 4!
И он повторил, чертя не бумаге, тоже объяснение этой путаницы (донесения постов ВНОС различных частей с различных участков), которое нам сделал Фалалеев.
- Но у них все-таки там сила?
- Нет. Они этого достигают быстротой маневра и решительным оголением участков, не обращая внимание на требование и жалобы войск. Но и в этом случае их не больше. Вот массированные налеты у них, действительно, сильны.
- А ну нас?
- У нас тоже неплохие.
- Как Вы считаете наши самолеты?
- Отличные машины. Но если бояться врага, тогда, конечно, отличная машина не поможет. потому и говорят иногда, что она плохая. А еще - по незнанию и неумению.
Во время разговора он часто зевает. Видимо - не высыпается. Позже он сказал, что сидит каждый день до 6 ч. утра. Объяснил, чем приходится заниматься: всем хозяйством ВВС.
- Еще одно замечание по передовой. Вы пишете: "нельзя обращаться с машиной "на ты"...
- Это сказал Громов.
- Громов - не военный летчик. Но независимо от этого, выражение неправильное. На "ты" обращаются к хорошо и близко знакомым, на "вы" - к малознакомым. Я, например, с машиной на "ты". Я ее такое заставляю делать, что при незнакомой машине и не снится. И затем добавьте, что опыт показал, что на наших машинах можно немца, в том числе и на Ме-109г, бить - как угодно.
Зашла речь о газетной тематике. Я сказал, что надо бы дать передовую об обмене опытом. Полковник говорил о необходимости усилить внимание качеству подготовки летчиков.
- А штурманов?
- Тоже. Но они, как показал опыт, меньше выбывают.
В заключение он предложил запросто обращаться к нему, заходите, звоните.
- Да вот давайте сегодня встретимся. Позвоните мне часиков в 19. Я соберу летчиков, поговорим.
- У нас в 20:00 заседание редколлегии о темах и подготовке к 25-тилетию.
- Ну давайте позже. Позвоните. И насчет съемки воздушного боя договоримся. А для систематической связи я к вам полковника Лебедева прикреплю. очень дельный человек. И специалист по всем делам, как и я. Будем держать связь.
Сегодня у нас опубликована нота т. Молотова об ответственности лидеров Гитлеровской Германии за зверства в Европе. В ноте в числе этих лидеров назван Гесс (идет на третьем месте). А ниже сказано, что предлагаем незамедлительно судить лидеров, уже попавшихся в руки стран. Т.е. предлагаем англичанам судить Гесса. Интересно, как они вывернутся из столь деликатного положения?
Сегодня - год Московской страды. Ровно год назад москвичи подались на восток. Кончив номер в 5:30 утра (уже 16 октября), мы вспоминали об этой дате. решили отметить свою вахту.
Взяли с Сенькой свои ужины: по ложечке красной икры и два ломтика сыра, закуску от обеда (ломтик мяса и грамм по 10-15 масла), завернули все это в газету и - ко мне. Оставалось у меня чуть-чуть водки дома. Подняли Митьку, он натер редьки. Водки хватило по полторы рюмки. выпили, провозгласив тост за Москву, закусили этим ужином из 5 блюд, выпили по стакану кофе и Сенька разошелся (домой).
Сейчас - 10 утра. Надо спать. Вставать - в 4 ч. дня.
27 октября.
Положение на фронте без особых перемен. Лишь южнее Новороссийска (вернее - восточнее Туапсе - такая формулировка появилась сегодня в сводке) немцы добились небольшого успеха. В течение месяца борьба шла за ущелье, ведущее от Ладыженской к Туапсе. По этому ущелью проходит шоссе Туапсе-Майкоп, следовательно, по нему можно пустить танки к побережью. Судя по всему, немцы все-таки влезли в горло ущелья.
Надо записать несколько рассказов ребят.
19 октября были у меня Изаков, Марьямов и Голованивский.
Борис Изаков - бывший наш корреспондент в Лондоне, зам. зав. иностранным отделом, с первых дней войны находится на Северо-Западном фронте. Сначала был в одной дивизии, участвовал в боях, дрался, водил в атаку, отличился. Затем работал в партизанском отряде ПУ фронта, а последние месяцы - во фронтовой газете "За Родину". В августе он был в Партизанском крае, приехал на празднование его годовщины, а через несколько дней нежданно-негаданно оказался вынужденным ограждать натиск карателей. Он пробыл там еще около месяца, присутствовал до конца разгрома края. Об этом вчера напечатали его подвал "Борьба продолжается". По словам Бориса, они мирно сидели в одной деревеньке, когда вдруг прибежал связной и сообщил, что идет неприятель. Выбежали на околицу, залегли. И вот видят, метрах в 300 поднимается ражий мужик с красным флагом и кричит "Сдавайтесь, еб вашу мать". В ту же минуту раздалось несколько выстрелов и он упал. Заговорили наши пулеметы, уложили несколько десятков карателей, отбили натиск. Так началось. Борис рассказывает, что среди карателей довольно много русских (полицейских). Партизаны расправляются с ними совершенно беспощадно.
Сообщил он об одном обыске, о котором я не знал. Если в партизанском отряде, лишенном базы в деревне, есть раненые, а надо передвигаться, "то их убивают, или они сами стреляются". "Таков суровый закон леса". Врет поди?
Два любопытных факта. Кое-где очень благоволят партизанам . В одном селе поп исправно читал проповеди, служил обедни, а затем говорил "а теперь, православные, послушаем сводку Информбюро" и читал сводку, полученную от партизан. В другом районе поп был в партизанском отряде. Когда командир выбыл - выбрали попа, как самого активного и смелого бойца. Его наградили Красной Звездой. Приехал он в Ленинград получать орден. Вручает Жданов. Говорит ему:
- Вы бы, товарищ (имярек) постриглись, а то уж больно на попа похожи.
- Да ведь мне, А.А., после войны опять на прежнюю работу возвращаться.
- На какую?
- Да я - батюшка!
Хохот. Уехал, и по сей день командует отрядом.
Борис написал книжку о Партизанском крае. Его наградили Красной Звездой, он - старший батальонный комиссар.
Писатель Александр Марьямов с первого дня войны на Северном флоте. Вначале писал нам, потом перестал, зашился работой. Рассказывает, что бой у Диксона с германским рейдером вел наш ледокольный пароход "Дежнев".
Из Сталинграда вернулись наши ребята Борис Полевой и Петр Лидов, которых мы посылали туда.
Полевой и Петр Лидов, которых мы посылали туда.
Полевой был на Сталинградском фронте, был в Сталинграде. Рассказывает, что борьба идет очень тяжелая. Город разбит на сосиски. Южная часть города наша и немцы там сидят в обороне, центр занят ими с месяц назад, район "Красного Октября" и "баррикад" - наш, СТЗ занят сейчас немцами, дальше Рынок опять наш, и еще дальше - опять перешеек немцев, за ним - Донской фронт. Дома все развалены, целых нет.
Впечатление Полевого - города не сдадим, если не будет очередного просёра, вроде того, как 2,5 месяца назад немецкие танки, миновав два пояса обороны, вдруг появились у смены СТЗ. Если бы не зенитчики, задержавшие немцев, город тогда бы пал.
Немцы измотаны сильно. Попавшие в плен имеют вид совершенно изможденный: белье сопрело, висит клочьями, мундиры изорваны вдрызг, вшивы, обросли, воняют страшно. Воюют они без отдыха и без смены. Город завален трупами, много наших, но еще больше (гораздо больше) немецких. Как только всходишь на берег - смрадный трупный запах. Забивает нос, тошнит.
Был он на одной высоте. Перед ней все бело от немецких трупов, погибших во время атак, земли не видно. Собаки грызут тела. Моряки, обороняющие высоту, стреляют собак - противно, все-таки, когда едят человека.
- Держаться можно, только немец здорово воняет, - говорят они.
Гвардейцы наши великолепны. Стоят намертво. Полевой был в землянке генерал-майора Родимцева, командира гвардейской дивизии: "Били вшей и спорили о "Кола Брюньоне".
Авиация немцев господствует. Против "Мессершмита 109Г" наши не лезут. Но бомб немцам не хватает. Часто сбрасывают обломки машин, металлические части и т.п., а ко всему этому привязывают консервные пустые банки, чтобы свистели. Отлично действуют наши У-2. За 2 месяца мы там их потеряли всего 11 штук, а летают сотни. За ночь делает этот орел по 5-6 вылетов, забирая каждый раз по 300 кг. бомб. В итоге - тянет больше, чем бомбардировщик.
Лидов был северо-западнее Сталинграда, на Донском фронте (там, по его словам, тихо) и по собственной инициативе поехал на Южную окраину Сталинграда, где газетчики еще не были (Бекетовка, Сарепта). Попал там под сильный артобстрел, как свистит снаряд - уходили в блиндаж, вырытый в берегу Волги, затем снова выходили. Там тихо, немцы сидят в обороне, девушки флиртуют с сержантами.
На северной окраине шуму много. Перебраться на север через Волгу трудно. В иные дни гибнет до 90% перевозочных средств.
Оба сильно наседают на тамошних газетчиков - говнюк на говнюке.
Володя Коккинаки улетал в Сочи. Там был тяжело ранен Исаков контр-адмирал, зам.наркома. Ему ампутировали ногу. Он очень хотел повидать Кокки. Сей муж взял аэроплан, слетал, вернулся.
Позавчера был на праздновании XXV-летия 193-го арт-зенитного полка. О его юбилее и боевом пути мы напечатали 25 и 26 октября. Там довольно подробно говорили с командующим Московским фронтом ПВО генерал-майором Журавлевым. Он сказал, что за время войны на Москву налетало 12 500 самолетов.
- Сколько прорвалось?
- Около 250.
- Наибольшее количество самолетов над Москвой?
- 10-12.
- Были ли сбиты самолеты над городом?
- Не раз. Два валялись у Боткинской больницы, один на Никольской, в Тушино и т.д.
- Как наша оборона в сравнении с Лондонской?
- Я думаю - лучше всякой иной. Правда, сейчас давно не было налетов. Это для нас плохо - мы дисквалифицируемся. Но налеты еще будут. Могут очень сильно напакостить, но решить задачу уже не смогут. Вы смотрите, они не смогли этого сделать раньше, когда оборона была слабая. За все это время ни разу не были повреждены свет, водопровод, связь, газ, канализация, т.е. основные нервы города. Ни один завод серьезно не пострадал. А немцы пострадали очень сильно.
- Почему не видно сейчас зениток в городе? Убраны?
- Нет, их больше, чем раньше. Спрятаны хорошо.
На заседании был оглашен очень интересный приказ т. Сталина октября 1941 г. В нем предлагалось зенитчикам быть готовыми к отражению танков. И некоторые батареи этого полка дрались с танками.
Кто-то из ребят сообщил интересные подробности о Щербакове. Он сейчас многолик: секретарь ЦК, секретарь МК и МГК, начальник ГлавПУРККА, начальник Совинформбюро. И вот кто-то был у него в МК. Сидит, читает последний номер журнала "Иностранная литература". Хорошо!
Немцы начали применять новые приемы в агитации. Марк Кушнер рассказывает, что под Ржевом они бросают листовки о том, что идут переговоры о мире, и поэтому нет резону воевать. "Кто доживет до мира - останется жив!" Александр Анохин говорит, что под Воронежем кидают листовки в виде обрывка наших газет и там вкрапливают по несколько ядовитых строк.
2 ноября.
Гершберг затеял фотосъемку всех героев Социалистического Труда, имеющихся налицо в Москве. Это - к 25-летию Октября. Сегодня вечером в редакцию приехали Костиков, Грабин, Иванов, Ильюшин, Шпитальный, Поликарпов, Воронин, Доронин.
С некоторыми из них у меня произошел любопытный разговор. Из Ильюшина я уже давно вынимаю статью. Сегодня затащил его к себе и опять нажал.